Яблоки

Мне десять лет. Или девять. Точно не помню. Лето. Конец июля. В садах созревают яблоки. Маняще краснеют на солнце и покачиваются на ветру. В нашем саду тоже вызревают яблоки, но в соседском вкуснее, наливистее и аппетитнее.
С тоской и завистью посматриваю на редкий забор из хлипкого штакетника бабы Клавы. Самые лучшие яблоки - у нее. Даже груша есть, а это большая редкость. В голове случайно возникает план похода за сладкими плодами.
Во избежание слива информации никому не сообщаю, даже лучшему другу Игорьку. План был безупречен. Практически. В нем был лишь один изъян: мой возраст. Ровно в девять вечера я должен пересечь порог дома и через десять минут рассматривать безмятежные сны на диване террасы.
Матушка у меня строгих правил, не забалуешься. Чтобы задержаться или погулять подольше до двенадцати или, не дай бог, до часу или двух ночи, не было речи.
Трезво поразмыслив, я решил, что из-за такой мелочи не стоит отказываться от дела. Деревенские люди укладываются рано. Встают ни свет ни заря. Часов в пять-шесть утра на улице можно встретить больше людей, чем в восемь или девять вечера. Старые люди тем более. Баба Клава не была исключением. Я наблюдал за ее графиком около недели. В семь вечера она уходила в дом и уже не выходила.
Загнав в шесть вечера скотину, я пошел как бы невзначай на прогулку за деревню. Один. Дошел до речки, там незаметно сошел с большака. Хвоста за мной не было. Дальше по полям, по полям. В начале девятого вечера я вышел со стороны огородов к саду бабы Клавы.
Затаился в бурьяне. Тишина. Только сверчки свистят. Посидел для приличия в зарослях еще минут пятнадцать. Вдруг нахлынули сомнения: а может не стоит? Но настоящие мужчины не отступают и никогда не сдаются!
Я встал почти в полный рост. Двинулся к забору. Подойдя, я взялся рукой за штакетину. Еще раз для приличия обернулся…
В двух шагах от меня стояла баба Клава, ехидно улыбалась:
- Не хорошо, Саша. Воровать пришел?
Клянусь, ее  не было на этом месте секунду назад. Она магически материализовалась из воздуха. Я вздрогнул, дыхание остановилось. Что сказать? Как оправдать свое право находиться здесь и сейчас? Я готов был провалиться сквозь землю в пышущую жаром магму. Молча и медленно развернулся. И рванул изо всех сил между домами на центральную улицу, кротчайшей дорогой домой.
- Ты чего так рано? – спросила мать.
- Все разошлись. Что там делать? Я пошел домой, - не моргнув глазом, еле сдерживаясь от волнения и глотая воздух, ответил я.
С разбегу прыгнул на диван, накрылся с головой одеялом. Мне казалось, что сердце вырвется из груди. Казалось, что стены террасы раскачиваются от моего учащенного дыхания. Вот-вот зайдет отец, и строго скажет:
- Прекрати, сынок. Наш дом не рассчитан на подобное колебания!
Никто не пришел. Не наказал. Я долго не мог уснуть. Лежал и вспоминал взгляд бабы Клавы. Зачем она вышла из дома? Собака залаяла? Или чуйка подсказала? Тогда я не понял, что в ее взгляде не было даже осуждения, не говоря уже о злобе.
В ту ночь мне было по настоящему страшно. Что скажут родители? Как накажут? Далеко за полночь, я тревожно заснул. Во сне бежал, сквозь кусты и заросли бурьяна.
На утро с виноватым видом сделал домашние дела. Молчание. Как будто ничего не произошло. На улицу, на всякий случай, не пошел.
Отец приехал с работы на обед. Ну, думаю, сейчас начнется. Не началось. Вечер. Ужин. Я, на всякий случай, на улицу не хожу. Жду наказания. Все молчат. А мне страшнее. Уж лучше бы выругались. Спустили пар.
В мучениях и страданиях проходит один день, второй. Я робко выхожу на улицу. Никто в меня пальцем не тычет. Через дорогу никто не кричит:
- Вор! Негодяй! Яблочный хулиган!
Ничего подобного. Постепенно я успокоился, страз отступил. При прохождении мимо дома бабы Клавы, опускал голову и проскальзывал побыстрее. Меня никто не ругал. Сам родителям я ничего не рассказывал.
Даже не понял, знали ли они что-нибудь. Может баба Клава ничего никому не рассказала? Чего говорить? Сами такие были. Пущай побалуется паренек. Всему свое время.

Спустя три года, мне уже было тринадцать лет и было разрешено гулять до 2-х часов ночи. Я залез в сад к бабе Клаве, и набил за пазуху килограмма три яблок. Все не съел, выбросил в придорожную траву. Почему я так поступил?
Потому что, если мужик что-то решил, он должен рано или поздно довести начатое дело до логического финала. Данное себе слово дороже всего!