Однажды на Кони - Айленд

                Моей любимой Милене Ангел
     Многозначительное для понимающих смысл сути униатического направления окучивания канонических территорий обещание исчезнуть до седьмого января, а также манкое предвкушение хрупкого счастья взаимопонимания, ибо мне как автору никто не будет трахать мозг  " Онлифансами " как минимум Ходаковского до седьмого числа следующего месяца, и вынудило меня закрепить  " Твиттер " прелестной киянки в панель закладок и приступить к написанию очередной чепухи, так как правильно принятая подача ( чего не сумела сраная Оливка ) вопияла о насущном : пришло время пить чай. Тем более, что чай я совсем не пью, предпочитая молоко.
     Они всегда там собирались. На углу Седьмой и Второй авеню, под газовым фонарем, на котором, как рассказывал Жоги Тузло, в середине пятидесятых вздернули какого - то ниггера. Жоги вообще много чего говорил, начитанный гад, всю дорогу, что нам приходилось ждать появления клиента, он утыкался в книжки, пока я, Лони и Кривой Алекс, гнусный толстяк в шевиотовом костюме с неизменной зубочисткой в углу иронически искривленного рта, терли бесконечные разговоры, понтуясь и лениво переругиваясь. Но вот выходил клиент и похожий на студента Жоги набрасывался на него разъяренным ягуаром, запихивая в багажник бейсбольной битой. Потом мы ехали под эстакаду надземки, что вела в Бруклин из Пасадены, и уже там, в тишине и знойном мареве, выбивали из клиента все дерьмо, обрабатывая его ногами, а Тузло сидел в машине, глотая странные книги. Один раз я заглянул ему через плечо и увидел мелкий готический шрифт, повествующий об отцах - иезуитах, униатах, крестоносцах, причем действие происходило сто тысяч лет назад и где - то в Европе. И на хрена, спрашивается, читать книжки, если есть газеты ?
     - Зачем ? - проскрипел Эдвард Дж. Робинсон, протирая штаны на складном стульчике под газовым фонарем. - Я тебе скажу, Хенри, зачем и отчего.
     Вот тогда - то он и рассказал мне о случившемся давно, почему - то снизойдя до шестерки семьи, наверное, ему просто было не с кем поболтать, вот он и приблизил меня. Я еще не знал, что с этого дня все изменится, через год я уже буду возглавлять ребят в Бронксе, а через пять Синдикат направит меня в Канзас - сити, где я встану в полный рост.
     - Я как какой граф Монте - Кристо, б...дь.
     Мы стояли у окна его камеры, я, Вито и скользкий Профаччи. Агенты ФБР остались в коридоре, не хрен им было отсвечивать, тем более, что мы уже обо всем договорились. Лакки сидел за столом, вяло повторяя о каком - то графе, поглаживая обычно чисто выбритое лицо, сейчас покрытое несвежей щетиной.
     - Понимаете, парни, у него был аббат - итальяшка, а у меня есть изгнанный иезуит.
     Он тихо присвистнул и в камеру заглянул какой - то дерганый, неровно стриженый тип. Рыжий и длинный. Он нам сразу не понравился. Хрена, мы сицилийцы, мы и итальяшек за людей не считаем, а тут какой - то ирландец. Вечно Сальваторе тянет к выродком, взять хоть его дружбу с Жучком и Мейером. Жиды - они и есть жиды.
     - Ты правильно делаешь, Дикки, - уставился на меня Лакки, проводив иезуита жестом, - что не произносишь вслух таящиеся в глубинах твоего мозга мысли.
     Я поежился. Верно говорили на Восточном побережье : ублюдок видит на три метра под тобой, все мысли считывает, потому - то и выжил. Но какого хрена он зовет меня Дикки ?
     - Называй меня Эдвард, называй меня Джи или Роб, но никогда больше не говори Дикки, - сказал я, понимая, что даже босса надо ставить время от времени на место, иначе не будет уважения, - мы же не зовем тебя Лакки, прекрасно зная, что лишь троим это позволено и ни одного из них среди нас нет.
     - Кстати, - щелкнул пальцами Лучиано, - почему это их нет ?
     Гориллообразный Дженовезе пожал плечами, Профаччи отвернулся, а мне пришлось сказать неприятную правду гримасничающему Лакки, вконец прикрывшему веком глаз. Когда он так делает, то не избежать неприятностей. Но сказать было нужно.
    - Мейер повез Батисте очередной чемоданчик, Жучок зависает в Холливуде с этой, как ее, Вероникой, что ли, ну, той, что раньше терлась с Адонисом, - Лакки кивнул, закуривая  " Кэмел ", - а Фрэнки схватил триппер у шлюхи из Куинза, Оливии Гласс.
    - Как ? - поперхнулся дымом Лакки. - Гласс ?
    - Х...й на глаз, - прорычал Вито, подходя к столу. - Давай их грохнем ?
    - Все бы тебе кого валить, - погрозил ему пальцем Лакки, вставая. - Ну, ладно, зовите этих уродов.
    Я подошел к двери и высунулся в коридор. Ребята Гувера стояли умной стайкой овец, выслушивая непонятную речь рыжего иезуита. Я позвал их. Потом мы ехали в  " Бьюике " Профаччи в доки, каждый про себя восхищаясь умом Лучиано, умеющего любую ситуацию перевернуть под себя. Надо же было придумать такое ! Приказать ниггеру из Алабамы изображать немецкого диверсанта, организовать взрыв на прогулочной яхте сенатора Клопперфельда и сбросить на Манхеттэн три миллиона листовок, отпечатанных в Рочестере, Род - Айленд.
     Эдвард Дж. Робинсон замолчал. Подошли Старый Ули, Римини Апельсин и Жирдяй Тони. Меня отправили за кофе. Я нес им эти долбанные пластиковые стаканчики, обжигающие пальцы, и думал о книгах, ведь это именно они натолкнули Лучиано на гениальную идею показать правительству зимующих раков и способы нейтрализации их. Умно, ничего не скажешь. Вот с того самого дня я и стал читать книги, первой была забавная новелла какого - то наркомана про китобоев, беспредел на шхуне и стремную бабу, крутившую жопой перед капитаном и Горбатым. Ничо так, интересно.