Вторая посадка на Ганимед. Часть 1

I.

             Путь межпланетного комплекса «Персей» к Юпитеру, пролегал через пояс астероидов. Возможно, несколько правильнее было бы называть «Персей» космическим кораблем, но, в последнее время за подобными сооружениями закрепилось именно такое название – комплексы. По сути, такой комплекс представлял собой связку из нескольких модулей, соединенных между собой специальными переходами. Даже со стороны, особенно на близком расстоянии, комплекс выглядел не как единый космический объект, а скорее, как этакая гроздь из нескольких агрегатов.
            По сути, на таком корабле-конгломерате даже отсутствовал, так называемый, основной или центральный модуль, хотя в какой-то мере, таковым можно было бы назвать модуль главной двигательной установки. Установки, двигавшей сейчас комплекс со скоростью примерно вчетверо превышающей третью космическую, то есть около семидесяти километров в секунду. На Земле подобная скорость казалась бы просто гигантской, но, увы, в космическом пространстве превращалась в черепашью. И даже на путь до системы Юпитера межпланетному комплексу предстояло потратить более четырех месяцев, включая процедуры корректировки курса, разгоны и торможения. В принципе, ядерный двигатель комплекса мог бы придать и большую скорость, но это было сопряжено со значительно большим расходом топлива и разогревом реактора до опасных температур. Вели корабль по маршруту, в течение большей части полетного времени автоматы. Члены экипажа, дежурившие на вахте, вмешивался в управление лишь изредка, в каких-либо неординарных случаях.

              - Передняя полусфера, радиус пять тысяч километров, горизонт чист, - доложил бесстрастный голос первого автомата.

              - Система бокового обзора, радиус четыре тысячи километров, горизонт чист, - столь же бесстрастно отрапортовал второй автомат.

              - Система жизнеобеспечения – в норме, - сухо отчеканил третий автомат.

            На самом деле, подобные звуковые доклады являлись чистой формальностью, поскольку даже члены экипажа, находившиеся на вахте, не всегда присутствовали в рубке управления. Однако, еще не так давно, это было стандартной процедурой, и отменять её пока никто не собирался.

              Конечной целью «Персея» был самый крупный спутник самой большой планеты-гиганта, да и вообще – самый крупный спутник во всей Солнечной системе – Ганимед. Собственно, вся экспедиция стала мерой экстраординарной, и подготовка к ней проходила в ускоренном режиме. Исследования Солнечной системы, в большинстве своем, поводились автоматическими зондами и станциями. Пилотируемые полеты считались слишком опасными, а главное – чересчур дорогими, требующими слишком большого количества средств. И прибегали к ним лишь в очень редких случаях, когда автоматические исследовательские комплексы оказывались неспособны выполнить ту или иную задачу. Начало исследования Ганимеда было положено еще на рубеже двадцатого и двадцать первого веков, когда в систему Юпитера отправились аппараты «Галилео» и «JOICE».
            Но, наиболее активное изучение Ганимеда началось уже в середине этого столетия, когда один из исследовательских зондов обнаружил на Ганимеде некоторые запасы очень редких элементов и минералов, почти не встречающихся на Земле. И, разумеется, возможность разработки таких месторождений весьма интересовала земную промышленность, а точнее даже не столько промышленность, сколько научную сферу.
           Несколько ранее предпринимались попытки разрабатывать подобные месторождения в поясе астероидов, но это оказалось настолько сложным и трудоемким делом, что от него на какое-то время, пришлось отказаться.

           Освоение Солнечной системы вообще шло довольно медленно. Несмотря на несколько лунных экспедиций в тридцатые-сороковые годы, первую постоянную станцию на спутнике Земли открыли лишь в конце сороковых, и строительство её длилось довольно долго. Марсианская эпопея, вообще чуть было не заставила человечество отказаться от пилотируемых полетов на большое удаление от Земли. Неудачная экспедиция тридцать четвертого года, и аварийное завершение экспедиции тридцать восьмого заморозили марсианскую программу почти на десять лет. Лишь в начале пятидесятых - уже третья по счету крупная экспедиция решила все поставленные перед ней задачи и успешно завершена. И к концу того же десятилетия начали создавать первую постоянную базу на Марсе.

             Примерно в то же время автоматические зонды начали активно исследовать спутники Юпитера, в основном четыре основных Галилеевых: Ганимед, Каллисто, Ио и Европу.
             Тогда же – на рубеже пятидесятых и шестидесятых годов двадцать первого столетия были сделаны открытия на Ганимеде. Во время великого противостояния, когда Юпитер находился на минимальном расстоянии от Земли, удалось провести большой комплекс исследований. В следующие годы, земная наука отправила к самой крупной планете Солнечной системы еще несколько автоматических исследовательских комплексов, которые подтвердили первоначальные предположения о существовании весьма ценных месторождений.

              И поначалу, несмотря на некоторые трудности, освоение, идущее без особого сучка и задоринки, давало результаты, выглядевшие многообещающими. Но, совершенно неожиданно, примерно с середины шестидесятых годов, начали возникать проблемы, причины которых никак не удавалось прояснить.
            Проблемы эти заключались в следующем.
             Как известно, расстояние от Земли до Юпитера, составляющее около четырех астрономических единиц, или чуть больше, не позволяет мгновенно передавать и получать сообщения и информацию с автоматических зондов. Задержка по времени отправки туда и обратно составляет более часа, если считать в обе стороны. Это, разумеется, учитывалось при подготовке всего программного обеспечения исследовательских автоматов, да и в центрах управления это тоже всегда принималось в расчет. Однако в шестьдесят шестом году произошел случай, заставивший задуматься о том, что может произойти нечто такое, что повлияет на время этой задержки. Научный зонд, находящийся на круговой орбите Ганимеда, совершенно неожиданно, ответил на запрос с Земли, с задержкой не в один час и четыре минуты, как обычно, а примерно через полтора часа. Причем ответ пришел в совершенно обычном ключе, без каких-либо сообщений о неисправности. На Земле приняли это отклонение к сведению и немедленно отправили запрос на тестирование всех систем зонда. Ответ заставил специалистов удивиться еще больше – мало того, что полный отчет контрольного модуля зонда говорил о полной исправности всех систем, но он еще и запоздал почти на два часа. И это никак не могло быть сбоем при сборе данных – такие операции выполнялись, даже при троекратном дублировании, не более чем за пять минут.

            На третье сообщение, отправленное с Земли, ответ вообще пришел почти через восемь часов. После чего зонд совершенно перестал отвечать на запросы, и в течении более чем двух недель информация от аппарата вообще отсутствовала. Но затем, совершенно неожиданно, пришла информационная посылка с этого же зонда, причем сообщение выглядело совершенно обычным, повседневным отчетом о выполненных исследованиях. Но, увы, уже после этого никакой иной информации о зонде и его местонахождении более не поступало – аппарат, словно в воду канул.

            Но, куда более неприятным оказалось другое, данный случай стал не единственным. Вслед за этим, на Ганимед отправили еще один автоматический исследовательский комплекс, снабженный специальным отделяемым модулем. Этот модуль, должен был отстыковаться от основного аппарата и остаться на орбите, в то время как основной аппарат садился на поверхность спутника. Кроме этого предполагалась задействовать для наблюдения еще один зонд, находившийся в это время на орбите Юпитера и занимавшийся изучением атмосферы это планеты.
            Второй посланец земных ученых благополучно достиг орбиты Юпитера и сблизился с Ганимедом. После чего провел успешное разделение на орбитальный и посадочный модули. Первые несколько часов работы обоих модулей прошли полностью штатно, без каких-либо отклонений. Но, затем снова начали возникать странности. Вначале контролирующий орбитальный зонд прислал сообщение, что на короткое время потерял связь с основным модулем, находящимся на планете. Затем, по неизвестной причине, не прошла контрольная квитанция, отправленная с планетного зонда, но её дубль, который должен был передаваться зондом, висящим на орбите Юпитера, Земля получила в штатном режиме.
 
              И после этого началась совершеннейшая чехарда. Ответные послания, получаемые из системы Юпитера, стали приходить дважды. Сначала от дублирующего ретрансляционного зонда, с его пометкой и в нужное время, а затем, с изрядной задержкой от самих модулей на Ганимеде. И эта задержка росла все больше, пока сообщения, теперь уже от обоих источников, перестали поступать. Настораживал тот факт, что во всей присылаемой информации полностью отсутствовали какие-либо намеки на возможные неисправности или какие-то факторы и признаки внешнего воздействия. Все системы моделей, если верить полученным данным, работали штатно, не имея никаких отклонений. И, тем не менее, информация приходила с большим опозданием, а затем вообще прекращала поступать.

            Высказывались различные предположения о причинах происходящего, начиная от вмешательства иного разума, до влияния изменяющегося магнитного поля Юпитера. Первое, как можно было ожидать, посчитали несерьезным, а второе, после длительного изучения тоже пришлось отклонить. Хотя бы по той причине, что столь мощные всплески электромагнитного поля Юпитера неизбежно повлияли бы и на другие аппараты, находящиеся вблизи него, а этого не происходило. Была предложена и весьма экзотическая версия, в которой говорилось о возможности возникновения, по неизвестной пока причине, своего рода гравитационных линз возле Ганимеда, которые таким образом замедляли, а затем и вовсе прерывали обмен информацией между спутниками и Землей. Но, поскольку подтверждения данной гипотезе тоже найти не удавалось, её так и оставили в разряде предположений.

           Все указанные события и побудили Объединенное Космическое Агентство (ОКА – как его называли сокращенно), отправить к Ганимеду пилотируемый человеком корабль. Для этих целей и был выбран «Персей». Собственно выбрали его по банальной причине – на данный момент Объединенное Агентство не располагало другими кораблями, способными на длительный перелет и столь же длительную автономную работу. «Персей» строился именно, как автономный исследовательский комплекс для работы в поясе астероидов, и возможно, в гипотетическом будущем, в той же системе Юпитера. Он даже успел пройти короткий испытательный полет вокруг Луны, правда, не со всеми своими модулями. Комплекс позволял автономно работать в космосе на протяжении почти года, имея на борту все необходимое. Экипаж его, для годичного пребывания в экспедиции мог состоять из десяти человека. Еще одним, немаловажным фактором являлось то, что один из подстыкованных модулей представлял собой малый автономный челнок с большим запасом хода. И это позволяло использовать его, в случае чего, в качестве этакой спасательной шлюпки.

            В целом же «Персей» состоял из девяти модулей. Первый – двигательный, в состав которого входил термоядерный реактор, а также собственно главный двигатель. Второй модуль представлял собой жилой и, частично, научный отсек, этот же модуль служил и для управления полетом. В составе третьего модуля находились оранжерея и специальный многопрофильный биологический комплекс. Четвертый и пятый были чисто научными модулями. Шестой представлял собой автономный посадочный модуль и имел в своем составе, как жилые, так и научные отсеки, и мог трижды произвести посадку и взлет с поверхности такой планеты, как Ганимед. Седьмой модуль являлся резервным и нес в себе запасы топлива и различных грузов для обеспечения экспедиции, а так же имел собственную двигательную установку, которая при необходимости играла роль маневровой. Восьмой модуль был модулем астрофизическим, напичканным аппаратурой слежения и контроля над окружающим пространством. Этот модуль включили в состав комплекса в самый последний момент по настоянию некоторых ученых, считавших, что он позволит обнаружить какие-либо малоизвестные аномалии. И, наконец, последний модуль, как уже упоминалось, представлял собой автономный челнок, игравший роль спасательной шлюпки.

           Состав экипажа для подобной экспедиции выверяли длительное время, сопоставимое с подготовкой самого корабля, ведь предстояло подобрать такой состав специалистов, который смог бы на месте разобраться с любой ситуацией. Командиром комплекса назначили одного из самых опытных космонавтов ОКА – Эндрю Рутковского, который вопреки своему англоязычному имени, работал в российском сегменте Агентства. Его заместителем, а так же исполняющим обязанности старшего инженера комплекса, стал Алексей Павлов, который наоборот, несмотря на русское имя и фамилию, жил и работал в Объединенных Штатах Америки (государство, получившее свое название после объединения США и Канады в две тысячи сорок шестом году). Научным руководителем экспедиции был назначен Морис Дюпре, почетный академик трех Академий наук, профессор астрофизики и планетологии. В состав экспедиции входили так же два члена команды самого комплекса – старший пилот Михаил Трубачев, из российского сегмента и инженер Герхард Круспе, один из лучших специалистов европейского сегмента ОКА.

            Остальные участники экспедиции номинально не входили в состав экипажа, хотя и подчинялись командиру. Главным программистом-аналитиком был назначен Сэтоши Хасимото, специалист американского сегмента ОКА. Медико-биологическая часть экспедиции оказалась за Варварой Крупениной, врачом широкого профиля и по совместительству биологом, имевшей уже немалый опыт работы на лунной станции. В качестве специалиста по геологии спутников планет в экспедицию привлекли Энрике Сигура из европейского сегмента. В экспедицию входил так же специалист по аппаратуре и вообще по всему, что имело отношение к связи, Павел Лозгачев. И последним членом экспедиции являлась Кристина Эрхард, специалист по психологии, социологии и соционике. Её включили в состав экспедиции отнюдь не потому, что боялись каких-то психологических проблем во время полёта, а скорее потому, что она входила в число немногочисленных подготовленных специалистов по контактам с иным разумом. Хотя в этом случае прозвучало немало возражений, но руководство ОКА, после длительных раздумий посчитало, что совсем отбрасывать в сторону версию о возможном вмешательстве иного разума, не стоит.

             И так, шел уже девяносто четвертый день полета, и комплекс находился в той области Солнечной системы, которую принято называть поясом астероидов. Как обычно, на вахте постоянного контроля находилось два человека, еще четверо отдыхали, и последняя четверка проводила плановые работы и эксперименты. Вахта постоянного контроля, по обыкновению находилась в головной части модуля управления. Здесь же, но уже в хвостовой части этого модуля, находились отдыхающие члены экспедиции. А все участники экспедиции, занятые теми или иными исследованиями, разошлись по всем трем научным модулям.
И сейчас на вахте в кабине управлениям комплексом, то есть, по сути – кораблем, находись старший пилот Михаил Трубачев и Павел Лозгачев.

             - Знаешь, все-таки мне непонятно, что же такое может происходить со связью, что бы происходили такие задержки, - после непродолжительного молчания задумчиво проговорил Михаил, откинувшись в кресле и продолжая наблюдать за приборами.

             - Хороший вопрос, - ответил Павел, глядя на экран монитора локатора, отслеживающего перемещение ближайших астероидов, - однако вряд ли смогу дать чисто умозрительный ответ – слишком мало вводных данных.

              - Нет, я понимаю, может происходить какое-то экранирование связи на короткое время, хотя непонятно, что там может выступать в роли экрана... – Продолжал размышлять вслух Михаил, - но каким образом происходит задержка по времени? Сигнал достигает Земли после того, как переотражается от чего-либо?

             - Боюсь, в этом случае возникали бы потери качества сигнала, да и связь бы восстанавливалась со временем, - в задумчивости покачал головой Павел, - а здесь идет четкое увеличение времени задержки, а потом связь пропадает совсем.

           - Да, мы, похоже, можем столкнуться с чем-то совсем необычным, в духе гипотезы профессора Дюпре, - слегка поморщившись и глубоко вздохнув, проговорил Михаил.

              Дюпре как раз и являлся одним из немногих сторонников версии влияния на связь в районе Ганимеда некоей гравитационной аномалии. Согласно его расчетам и косвенным наблюдениям, в последнее время начали наблюдаться незначительные отклонения в движение Ганимеда по орбите вокруг Юпитера. Поскольку никаких, неожиданно появившихся небесных тел в том районе не наблюдалось, профессор объяснял это появлением неких гравитационных аномалий. Однако ни подтвердить, ни опровергнуть подобную гипотезу, пока не представлялось возможным. По крайней мере – средствами, находящимися на Земле и околоземном пространстве. Профессор, собственно и настоял на своем включении в состав экспедиции, чтобы заодно проверить и свою теорию.

            - Слишком экзотическая версия, - немного подумав, возразил Павел, - да и непонятно, откуда вообще могут появиться подобные гравитационные аномалии.

            - Ну, может быть…а – Начал, было, Михаил, но тут его прервал довольно резкий сигнал контрольного зуммера, и бесстрастный голос автоматического оператора радарного контроля произнес:

            - Внимание, впереди по курсу – незарегистрированный объект! Внимание, впереди по курсу – незарегистрированный объект! Дистанция – четыре тысячи восемьсот километров! Курс – встречный, под углом тридцать градусов! Скорость сближения – сто сорок километров в секунду!

            - Похоже, крупный метеор, готовимся к уклонению! – быстро сказал Павел, придвигаясь к панели управления. – Всему экипажу  пристегнуться аварийными ремнями!


II.

            Поворот массивного аппарата в космосе, летящего с большой скоростью  – дело непростое, тем более, когда требуется быстро уйти с траектории полета в сторону, во избежание столкновения. В такие моменты всегда возрастают перегрузки, и все члены экипажа в обязательном порядке пристёгиваются специальными ремнями. Даже отходящих ко сну космонавтов, обязывали из-за подобных случаев, пристёгиваться такими ремнями к своим импровизированным койкам.
             В принципе, все необходимые действия для поворота корабля автоматы предпринимают сами, но команды на выполнение экстренного маневр, обычно подтверждаются старшим по вахте. Что сейчас и было сделано пилотом Михаилом Трубачевым.
Почти тотчас же включились маневровые двигатели, и комплекс начал уходить со своей прежней траектории, сдвигаясь на угол, противоположный углу сближения с небесным телом.

             - Ближний радарный обзор! – скомандовал Михаил через пятнадцать секунд после тревожного предупреждения.

              - Объект сближается с кораблем со скоростью сто тридцать семь километров в секунду, - сухим голосом отчеканил автомат, - приблизительные размеры – до ста метров в поперечнике.

            - Вероятное отклонение от встречной точки? – внимательно глядя на пляшущие кривые на дисплеях, запросил Михаил.

              - Расчетное расстояние расхождения – около километра, - все так же бодро  отрапортовал автомат.

            - Оптический визир по круговому обзору! – теперь и Павел включился в процесс управления маневром.

            - Запускаю на обзорный экран, - сухо ответил еще один автомат.

                На широком, почти четыре метра, экране, опоясывающем половину рубки управления, возникло звездное небо. Чуть левее и теперь – несколько ниже курса корабля, стал, виден быстро приближающийся скалистый обломок. Еще несколько секунд и он, промелькнув снизу от комплекса, начал быстро удаляться в просторы космоса.

               - Ну, вот и разминулись, - спокойным, даже несколько расслабленным голосом произнес Михаил, - успел сделать снимки и записать видео?

               - Да, разумеется, - кивнув головой, ответил Павел, - будет, что показать Энрике, он любит такие штуки.

              - Теперь – возвращение на прежний курс, - продолжая внимательно следить за контрольными приборами, сказал Михаил, давая команду автоматам, управляющим маршрутом.

             - Если бы не возникало подобных ситуаций с маневрами уклонения, мы бы намного быстрее достигли цели? – поинтересовался Павел, просматривая кадры пролета астероида на удалении от комплекса.

             - Не думаю, что намного, - чуть подумав, ответил Михаил. – Мы ведь всего второй раз проводим такой маневр. До этого были только две коррекции курса.

             - Жаль все-таки, что мы слишком много времени тратим на перемещение в пространстве, - немного расслабившись, посетовал Павел.

               - Ну, с этим вопросом лучше обратиться к профессору, это же его конек – возможность использования гравитации для полетов с большой скоростью, - на лице Михаила на несколько мгновений появилась широкая улыбка.

          - С какой целью необходимо обратиться к профессору? – послышался в этот момент голос у входа в рубку.

           - О, господин Дюпре, мы как раз разговаривали о Вашей теории, - улыбнувшись еще раз, повернулся в сторону входа Михаил.

             - И насколько я понимаю, по своему обыкновению выражали немалый скепсис по этому поводу? – улыбнулся профессор Дюпре, входя в рубку.

            - Но, сами посудите, господин профессор, слишком уж экзотической выглядит эта теория, - покачав головой, проговорил Лозгачев, - ведь существование гравитационных аномалий до сих пор ничем не подтверждено.

          - Не совсем так, - немедленно возразил профессор, проходя в помещение, и занимая свободное кресло, - на самом деле, не зафиксировано ни единого объективного опровержения возможности существования подобных аномалий.

           - Но, ведь, не исключено, что подобные гравитационные возмущения, вызывающие столь необычные коллизии со связью, обусловлены просто попаданием зондов в тени других спутников Юпитера, и взаимодействием их гравитационных полей с полем Юпитера, - продолжил защищать свою точку зрения Павел.

             - Ай-яй-яй, молодой человек! – с притворным возмущением погрозил пальцем профессор, погрозив пальцем. – Занимаясь связью, Вы совершенно забыли об астрономии. Разве Вы не помните об орбитальном резонансе Лапласа, говорящем о том, что главные спутники Юпитера – Ганимед, Европа и Ио никогда не выстраиваются в одну линию? А значит, никакие спутники не могут стать причиной перебоев со связью.

             - М-да, профессор, Вас на мякине не проведешь, -  тряхнув головой, засмеялся Лозгачев, - действительно, имеется такой феномен, и все же, я не думаю, что появившиеся отклонения в работе связи как-то связаны с гравитационными аномалиями.

           - Хорошо, но какова же Ваша версия всего произошедшего? – профессор откинулся на спинку кресла и с улыбкой посмотрел на Павла.

            Лозгачев взъерошил волосы на голове, а потом махнул рукой и сказал:

           - Да, профессор, поймали Вы меня на слове, но, увы, никаких внятных версий о том, что произошло, у меня нет – придется смотреть по обстановке.

            - Честно сказать, моя версия, тоже не может быть принята за истину, - после небольшой паузы задумчиво покачал головой Дюпре. – В ней также полно пробелов и неясностей. От чего возникают такие гравитационные аномалии, если они действительно есть? Как именно аномалии могут влиять на связь или на сами аппараты? Вопросов, на самом деле, намного больше, чем ответов.

              - Да уж, господин Дюпре, работы нам предстоит изрядно, - снова включился в разговор Михаил, - кстати, я слышал, что Вы предлагаете какой-то новый проект в области исследования гравитации?!

              - Да, действительно, у меня появились интересные мысли по поводу возможного использования системы спутников Юпитера, для того, что бы лучше понять природу гравитации и её влияние на существование Солнечной системы в целом, - профессор явно оседлал своего любимого конька.
Михаил и Павел с улыбкой переглянулись, профессор же, тем временем продолжал:

               - Более того, имеются идеи и насчет того, чтобы использовать гравитацию в качестве возможного двигательного элемента для космических кораблей. Если мои предварительные расчеты окажутся верны, мы можем получить даже удвоенный прирост существующей сейчас скорости, а возможно и больше.

              - И часть этих экспериментов Вы хотите поставить во время текущей экспедиции на Ганимеде? – с интересом посмотрел на научного руководителя Михаил.

            - Нет, ну что Вы... – Заметно погрустневший профессор покачал головой. – Для такого эксперимента потребуется сооружение весьма и весьма сложной и габаритной установки. Для такой экспедиции, как наша нынешняя, это не под силу. Вот разве что удаться убедить ОКА создать там постоянную базу, с тем, чтобы проводить эксперименты в дальнейшем.

              - Где это Вы профессор собираетесь строить постоянную базу? – на пороге рубки появился командир корабля Эндрю Рутковский.

             Члены экипажа немедленно повернулись к нему.

             - Кстати, Михаил, с Вас полный отчет об уклонении от столкновения, система сработала как нужно? – теперь командир обращался непосредственно к Трубачеву.

                - Так точно, командир, все прошло штатно, - отрапортовал Михаил, чуть привставая с кресла, - отчет в Вашей папке.

                - Хорошо... – Кивнул головой Рутковский и повернулся к Дюпре. – И так, профессор, как я понял, Вы хотите построить постоянную базу на Ганимеде?

               - Да, Эндрю, для целого ряда экспериментов, это было очень неплохим местом, - утвердительно ответил Дюпре, - хотя я хорошо понимаю, какие это вызовет сложности.

           - Даже открытие базы на Марсе оказалось сопряжено с немалыми техническими трудностями, не говоря уже о финансовых. – Покачал головой Рутковский, проходя  к свободному креслу. – А представляете, что потребуется для создания такой базы на Ганимеде?! Ведь здесь и условия значительно жестче, и опять-таки, и кораблей, способных долететь до Ганимеда и доставить более-менее достаточный полезный груз, у нас всего два. Причем, одним из них является тот, на котором мы сейчас летим.

             - Понимаю, Эндрю, в чем-то, быть может, Вы правы, создание подобной базы и экспериментальной лаборатории, потребует очень больших усилий, - с некоторой печалью в голосе ответил профессор, - и я думаю, случится это еще очень не скоро, но такое решение было бы, на мой взгляд, совершенно правильным.

             - Что же, и я Вас понимаю, профессор, но для начала нам предстоит разгадать тот феномен, который украл у Земли уже три автоматических зонда, - на лице командира мелькнула невеселая улыбка.

            - И задача сия, насколько понимаю, станет весьма нелегкой, - с многозначительным видом добавил Трубачев.

             - Да, кстати, Михаил, Ваша вахта, ведь почти закончена... – Повернулся к старшему пилоту Рутковский. - Полагаю, нам стоит провести тестирование всех систем посадочного модуля. Думаю, Герхард Вам поможет, его время отдыха как раз должно закончиться.

             - Хорошо, командир, сдаю вахту Павлову и приступаю к тестированию посадочного модуля, - кивнул головой Трубачев, - было бы неплохо проверить еще и челнок в полете, но до тех пор, пока мы в поясе астероидов, это нежелательно.

              - Да, любые полетные эксперименты при прохождении пояса астероидов – недопустимы, - согласился командир, бросив взгляд на один из обзорных экранов, - как только выйдем через несколько дней на траверс системы Юпитера, проведем тестовые полёты.

           - Кстати, командир, я так понял, что в состав первого экипажа посадочного модуля будут включены только три человека, и меня среди них места не нашлось? – в голосе профессора, обращавшегося к командиру, слышалось искреннее удивление.

            - Мы абсолютно не знаем, с чем можем там столкнуться, - спокойно ответил командир, искоса посмотрев на Дюпре. – Три автоматических аппарата пропали без следа. Поэтому мы просканируем поверхность Ганимеда, насколько это можно конечно, с орбиты. Затем посадим туда автономный зонд, и лишь затем туда сядет, так называемый аварийный экипаж.

              - Но, насколько я знаю, мое участие в экспериментах на поверхности планеты, все же запланировано? – профессор продолжал испытывающе смотреть на командира.

             - Если не возникнет каких-либо нештатных ситуаций, это вполне возможно, - после короткой паузы согласился командир.

             - Всем привет, готов принять вахту, - пророкотал красивым баритоном второй пилот Алексей Павлов, входя в рубку, - как я понял, мы еще раз проводили маневр уклонения?

            - Да, очередной крупный метеор, - ответил Трубачев, пожимая руку сменщику, а потом обернулся к командиру, - значит, я в посадочный модуль, и захвачу по пути Круспе, он, кстати, в курсе?

             - Да, я предупреждал его,- кивнул головой Рутковский и, в свою очередь, поднялся с кресла, - знаешь я, пожалуй, схожу с тобой, посадочный модуль требует самой тщательной проверки.

            - Ну, а я отправляюсь в научный модуль, проводить работы по программе, - вздохнул Дюпре, тоже поднимаясь со своего места, - хотя с удовольствием побыл бы в рубке еще.

             - Все-таки вид открытого космоса притягивает к себе, не так ли профессор? – с улыбкой обратился к нему Павлов.

             - Есть в нем нечто такое, возвышенно-романтичное, - улыбнувшись и слегка прищурив глаза, ответил Дюпре.

             Шел девяносто четвертый день путешествия от околоземной орбиты, откуда стартовал «Персей», до системы Юпитера. Полет продолжался в штатном режиме.
 
 
Продолжение - http://proza.ru/2021/12/25/743