21гл. Тринадцатого ноября

             Небольшой обеденный зал. Серый свет тускло лился из больших окон, мягко высвечивая на белоснежной скатерти изысканное кулинарное художество, вызывавшее слюну уже одними заморскими ароматами. Особенной живописностью отличалось столовое серебро: оно испускало какой-то таинственный древний свет, казавшийся ветхозаветным. Стол – старой венской работы – был сервирован всего на двоих, но, судя по количеству сиявших блюд, здесь свободно могли бы насытиться ещё минимум два-три гурмана.
            Вошли озабоченные Элл Лим и Нук Дымов. Они о чём-то увлеченно беседовали на ходу; мон-ген, усаживаясь на своё место, продолжил:
            – Надо искать выход, генерал, надо искать. Не хотите по-плохому, по-хорошему будет хуже. Впрочем, сегодня тринадцатое ноября… Знаешь, что за праздник?
            Дымов изобразил на своём опрощенном лице вопрос.
            – Всемирный день доброты, – просветил Лим и подобрел сам. – Попробуй вот эту диковину – фриттату Zillion Dollar Lobster, привезли впервые. Да, мой досточтимый лиафорон: кто тяжело работает, тот тяжело отдыхает. Мы с тобой, увы, не Архий. Он мог ничего не делать – и в большинстве случаев получалось сносно. А мы не можем ничего не делать, поэтому выходит один страх. Устраивает? Ты и сам возмущался, что безделье не для нас. Нет, эвентуально бояться, конечно, должны, но в меру. Надо же чем-то и мобилизовать, а не только деморализовать. Пробовали патриотизм – получается суховато, формально и мало толку. С твоей подачи запустили матриотизм, однако, сам видишь, тоже мало проку: согласен, больше чувств, да сопли делу не помогают – что ими склеишь! В любом случае маловерие берёт верх. Ерунда выходит, дорогой Нук, ерунда. И не делаем ничего, все равно получается по существу жуть. Так делать или не делать нам хоть что-нибудь? Как и что делать, если делать? Но чтобы было хорошо. Нельзя смешивать виноградный сок, уксус, вино и спирт, а потом полученной бурдой поить всех людей подряд. Что мы, похоже, и делаем. Как говорит Фридрих, «Кто может – не хочет, кто хочет – не может, кто знает, как сделать – не сделает, кто сделает – не знает как – таково течение жизни». Вот нам и следует повернуть сие течение в нужное русло. (Мон-ген наклонился к уху Нука.) А тут ещё советники Бонфаранто со своими пожеланиями, от которых невозможно отказаться… Прорыв нужен. Казна пустеет…
            В это время Симон Эрт вошёл в зал и, вытянувшись, доложил о происшествии на острове:
            – Разрешите! Фрументар подпоручик Ретос мёртв. Оргий вооружен.
            – Детали! – потребовал лиафорон.
            – Детали окончательно выясним только на острове.
            – Собирай группу. Возглавишь! Сейчас – тринадцать тридцать, выезд в четырнадцать часов, – приказал Дымов.
            Изобретательный Элл оживился. Его глаза заискрились, он немедля отдал распоряжение:
            – Подберите кого-нибудь из рыцарей, чтобы хоть немного был похож на Ретоса. Остальное на скорую руку доделает Звездовский.
            – Да Эрт на него и смахивает, только Ретос годами постарше, – заметил Нук, пытаясь отрезать кусочек лобстера, оставшийся не прикрытым иссиня-чёрной шапкой густой севрюжьей икры.
            Симон жадно глянул на стол, сглотнул постную слюну, отдал честь и вышел.
            Как и заведено у фрументаров, на столе действительно отсутствовали спиртные напитки. Зато Карри Samundari Khazana, пицца Людовика Тринадцатого, багель, сине-зеленые пельмени и прочие, всемирно известные в высоких кругах, наивкуснейшие прелести безответно дожидались дальнейшей расправы над собой.
            Установилась пауза.
            – Быть может, напрасно мы отказались от услуг Коломбо? – предположил Дымов, отправляя в рот маленький кусочек яичницы, изъятый под лобстером. – Архием он нам не нужен, а социологом Оргием пригодился бы.
            Элл подвинул к себе пиццу. Нук заметил у шефа уже явно отраставшие пики усов. Лим ими выразил легкое удивление от зеленоватой икры, да тут же вспомнил: данный деликатес вымочен в шампанском с забавным названием «Круглолицый Дю Меснил»; зернистые фисташковые грозди вразброс по полю, убеленному моцареллой Буффало, изящно дополнялись маленькими островками красной и черной икры, покоившимися на беломясых срезах омара. Мон-ген воздел руки вверх с ножом и вилкой, многозначительно улыбнулся во весь рот, после чего изрёк:
            – Вот как раз Архием он нам и пригодится! Мы получим козла отпущения и социолога в одном лице. Выпадает тот единственный случай, когда и делать ничего не надо, и всё должно получиться удачно. Представляешь ликование архианцев? Предупреди поручика: во что бы то ни стало надо привезти Оргия живым и невредимым. Это не обсуждается!
           – А что скажет Дорна? Она относилась к нему без симпатий.
           – Ничто не дается нам так дешево, как хочется, дорогой Нук. Поэтому рекомендую деликатесы. Сегодня – довольно редкая икра. Слышал что-либо о Strottaga Bianco и Almas? Обе – прямиком из знаменитого лондонского магазина, что на Пикадилли. Пробуй. А затем можешь приступить к супу. Вот исходит легким парком марсельский «Буйабес-Империал»… Всю жизнь мы искушали других людей, а теперь искусимся сами ради своего же здоровья. Или ты любитель английской кухни и предпочитаешь «Прыжок Будды через стену»?
           Дымов хитро, словно ростовщик, закатил глаза горе и целомудренно, подобно невесте, опустил их долу; что означало: «Кто бы возражал, да мы привыкли жить скромно!».
           Мон-ген многозначительно растянул рот, вернул губы в их привычное положение и произнёс:
           – Должен огорчить: его следует заказывать минимум за пять дней до подачи. Извини, генерал. Всё в мире не просто. Сам же знаешь, Дорна у меня совершенно для других целей. Вот эта клумба блюд на столе – и есть её сфера ответственности. Слышал о гастрономическом туризме?
           Нук утвердительно кивнул:
           – Модное явление. Сейчас в Италии как раз проходит Международная ярмарка белого трюфеля.
           Дымов знал по службе, что там и Дорна.
           – Значит, скоро попробуем «белого трюфеля». Мы с тобой люди занятые и не можем путешествовать ради блюд. Блюда сами путешествуют к нам ради нас. (Лим неожиданно замер. Даже закрыл глаза.) Нук, зная тебя много лет, понимаю. Вопрос о Дорне не случаен.
           У лиафорона не было ответа. Слишком щепетильная тема. Удивило лишь совпадение маршрута помощницы мон-гена с географией происхождения «клумбы блюд на столе».
           – Упомянул Дорну в связи с возвращением Оргия. Мне положено учитывать все детали.
           Элл открыл глаза, подумал и отставил в сторону тарелку с марсельским супом; вытирая салфеткой рот, холодно сообщил:
           – Имей в виду: если что, на Дорне свет клином не сошёлся.
           Нук с трудом верил, поскольку знал: иерофантида – протеже Бонфаранто, но принял озадаченный вид, засветив глазом грибное сердце багеля, и, нагружая его часть в тарелку, озабоченно спросил:
           – Как объясним народу возвращение Архия? Столько слухов ходит об исчезновении… Дело серьёзное. А кто будет лиафороном?
           У Элла, по всей вероятности, уже созрел план. Искрились зрачки. Мон-ген до тех пор жёстко пил взглядом и пронзал холёными усами пространство немного обветшалого зала, пока не перевёл диковатые глаза на Дымова:
           – Архий как исчез, так и вернётся! Сам скажет: паломничал по святым местам. Отчего только прибавится благочестия. Что сейчас нам и необходимо. Вот он – ковчег спасения!! Лиафороном останешься, не переживай.
           – Разве может быть два мон-гена?
           – Это моя забота. В любом случае новоиспеченного Архия потребуется плотно опекать. Название должности – дело десятое.
           – А как быть с сакрализацией после грандиозной мистерии десакрализации? – осторожно спросил Нук, безразлично поглядывая за окно, где за ближайшими стенами стояли другие облезлые стены. Кое-где поверх изрядно облупленных мозаик и огромных выцветших плакатов райтеры нанесли аляповатые иноязычные надписи. Эти искусственные преграды теснились чередой и сливались с бесконечной массой городских строений… Довольно унылая картина.
          – Никакой сакрализации! Это может Оргия свести с ума, и он вообразит себя настоящим Архием. Опасно! Да и Бонфаранто никогда не согласится. Забудь.
          Дымов понял, что сказал лишнее. Следовало незаметно сменить тему. Но как? Он предположил:
          – Вдруг Оргий откажется сотрудничать? Закапризничает от обиды и не захочет… Следует учитывать варианты. Кстати, сегодня и Международный день слепых; насколько помню, наш подопечный тоже празднует день рождения. Таки слепец! Уж не спьяну ли у них там на острове что-то случилось? Или старых мухоморов объелись? Ретос покладистым мужиком слыл, исправно следил за домиком рыбака, потому и в отставку его не отправил, хотя предлагали. Служба при Оргии – единственно то, что и нужно было… Людям делаешь добро, а оно эвон чем оборачивается…
          – День рождения?! Благодарю за напоминание. Поздравим. И даже максимально возродим к новой жизни! Это же прекрасно – начать её именно в день рождения, с чистого листа. А ты говоришь «не захочет»… Не девица на выданье! Захочет!! Жить все хотят. Ерунда! За что ему на нас обижаться? Поселили, считай, на курорте, живет в сытости и в тепле. Я лично выдал ему погоны подполковника, назначил жалованье и хороший паёк! Нет времени на медленные танцы. Он свой выбор сделал давно, а выход замурован, подобно тому, как предлагал для тюрьмы Норей. Такова особенность работы… Да, проходил испытание на смирение. У монахов это обычное дело. Что же говорить о спецслужбах! Кстати, я обещал Оргию дать новое задание… если потребуется. Потребовалось. С него вдобавок и диссертация. Обязан отчитаться. В крайнем случае, найдете другого двойника. Незаменимых людей нет! Звездовский слепит ещё одного Архия. Несть им числа! – Элл решительно отрезал кусок пиццы. Тень коснулась лица мон-гена. – Правда, Фридрих в последнее время что-то юродствует. Подозреваю его в дружбе с Оргием. Проверим. Вот вернём сидельца с острова – и понаблюдаем. Фрументар, подобно королю, не должен иметь привязанностей.
          – Наш церемонистр начал методично распеваться. К нему возвращается голос, – доложил Дымов.– Уж не рассчитывает ли Звездовский вернуться на сцену?
          – Исключено. В таком случае, пусть поёт фрументарам на праздничных концертах. Никто не против искусства, – медленно произнёс Лим. – Всё-таки напрасно мы не повесили в своё время Фридриху на плечи погоны, оставив его штатским. Правда, при зачислении на службу у певца не было воинского звания, – сжал кулаки Элл. – Безобразие!!! Приземлите мне богиню Нику – обрежу ей крылья, и она навечно останется с нами!
          Зная непредсказуемость Элла и Фридриха, Дымов засомневался, что дело кончится лишь «праздничными концертами». Главный концерт, когда коса на камень найдет, – еще впереди, и его последствия могут прийтись как раз на голову лиафорона. Именно ему придется потом разгребать обломки после битвы. Но это случится (если случится) в будущем, а сейчас...   
          Мон-ген посерел, нахмурился (огорчился явно больше того, о чем сказал), вилкой ковырнул шейку креветки в порушенной пицце Людовика и с обидой в голосе продолжил:
          – Мало того, что эксперимент Норея с замуровыванием окончился трагически (сам знаешь, заключенные поубивали друг друга), так нас в придачу обманул со своей шайкой этот кручёно-учёный проходимец Патронвдом… нет, Тронфантом… Вот же стервец! И не вспомнить… Эти дельцы обещали создание фантомов поставить на поток, сулили даже овеществлять их при желании (вот сейчас позарез и нужно!!), а что на деле? «Меня истина манит сияньем! ...Фантомы влияют на пространство, как стабилизаторы, как его регулирующая система!» Отрегулировали!! Серьёзные средства выброшены впустую. Я только недавно понял, что «Меня истина манит сияньем» – это палиндром – фраза, читаемая одинаково в обе стороны. Прохвост просто смеялся над нами. Теперь опять придётся кнутом и пряником оказывать давление на «трубадуров», чтобы молчали. Могут же раззвонить на весь мир! А пряников-то почти не осталось… Подлецы во главе с рыжим Фантомасом умудрились не только бежать за границу, а многое утащить с собой! Негодяи! И что теперь делать? Сухарями кормить «глашатаев счастья»? Так они соответственно и служить будут.
          Дымов молчал, ибо помнил, что под договором с Тони, наряду с лихим росчерком Лима, стояли подписи его (Нука) и Оргия в качестве членов комиссии. Оргий в ссылке, какой теперь с него спрос? А вот он, Нук, остаётся при деле. Для лиафорона, собственно, и не было новостью: мон-ген лично следил за всеми тратами. Сбежать не имели возможности даже мышки и кошки. Контора Дымова для того и существовала. Сначала растворился в природе Архий, а потом куда-то стали исчезать и средства. Как понимать неоднозначную шутку Элла, брошенную давеча в его, лиафорона, адрес: «Поработал на совесть – поработай на себя!»? Подозрительные личности засели под боком даже у главы фрументаров, потому и свободных штатов нет. Скоро не штатов, а штанов не будет хватать. Зато «предложений, от которых невозможно отказаться», стало выше крыши.
          – Получим приказ – накажем! – сказал Нук, обсасывая последний плавничок.
          Мон-ген усмехнулся:
          – Прекрати. Не тебе рассказывать, какие разговоры идут о нас за границей, особенно после исчезновения Архия! Да и после фестиваля близнецов хватило проблем. Губительно подбрасывать дрова в слишком жаркий костёр. Бонфаранто категорически против жёстких мер. Издавна даже ежу известно: вор заканчивает свою жизнь плохо, его наказывают другие воры. Мы должны противопоставить исключительно позитивный путь: искать возможности собственного развития, а не бессмысленного противостояния. Надо так повернуть дело, чтобы противник стал нашим другом. Тогда и мы станем сильными, и лишних угроз избежим.
          Лиафорон понимающе опустил глаза и перевёл беседу на нужную ему тему:
          – Действительно трудное время… Кризис не только у нас, он – везде. Обстановка становится опасной. Нелегко стало поддерживать и порядок. Народ обнаглел: свободу ругает – сам же всё громче болтает на хамские темы! Дождёмся беспорядков, ох, дождёмся, чую своим фрументарским нюхом! И что тогда? Побивание камнями Оргия, а фактически нападение на Архия было первым цветочком. Учения учениями, а толпа швыряла булыжники по-настоящему и злорадно. Теперь архианцы тоже против нас. Нет опоры. Нужны срочные меры.
          – Что именно предлагаешь? – спросил Элл, вытирая руки салфеткой.
          – Должность доместора сократили, однако их минимум нужно десять-двенадцать, капитанов – двадцать-тридцать, поручиков – не меньше пятидесяти. И так – по всему списку. Карьерная лестница перегорожена стеной, перегорожена людьми, известно чьими. Симон давно застрял на одном месте, да как его повысишь? Некуда!
          – Нук, не ной. Слишком много говоришь. Зря! – бросил салфетку на стол Элл. – За то время, что ты сидишь в кресле лиафорона, количество рыцарей увеличилось в полтора раза. Между тем, из соображений экономии я уволил даже своих поваров. Теперь в моде так называемый аутсорсинг, не к ночи будь помянут… Потому и пробавляемся чужеземными блюдами. О чём речь? Времена ведь другие! А вот Крюка на службу возьми.
          – Он давно нам помогает…
          – А теперь пускай работает. Уволь кого-нибудь – и возьми.
          «Уволился» Ретос, вот место и освободилось. Кого надо – подвинем.
          Дымов всё понял. На то он и лиафорон. За то деньги платят. Значит, Эллу понадобились «солидные люди», о которых некогда обмолвился Крюк. Или решил копнуть под них? В его заведении лишних вопросов никогда не задавали. Дураков нет. «Фрументарское чутье» требовало переключить разговор на более приятные темы, тем более обед подходил к концу. И Нук с непринужденным видом деловито обмолвился:
          – В отношении развития будем думать. Скоро люди начнут возвращать кредиты не золотыми самородками, а брусчаткой с мостовой. Чем больше объясняем народу как он счастлив, тем больше он чувствует себя несчастным. Прорыв совершенно необходим. Это верно. Привлечём специалистов. Прежде всего, следует знать не только что и как делать, но и само дело. Есть риск опять наломать дров. Раньше ведь прочтёшь аналитические записки Оргия – и решаешь: делать или не делать то, что он намарал? А сейчас читать нечего – и решать нечего: всё известно заранее. Посторонних «советов» хватает, да один вред от них. Пора бы разбираться с советчиками… В мире социологов предостаточно, а необходим наш, проверенный социолог. Если все-таки упрётся, то Оргия ликвидируем или выгоним на все четыре стороны?
          – Кое-что на него у нас есть, даже убийство сотрудника, так сказать, при исполнении… Мы не циники, но это же замечательно. Компромат разрушает империи. Упрётся Оргий – тратить денег больше не станем. А выгонять его нельзя. Думай. С «советчиками» же, напротив, будь аккуратен. Забыл, чьи они? (Лим загнул вместе с усами губы вверх.) Простые решения приводят к сложным последствиям. Мир опасен… Ты угощайся. Одна голова хорошо, а с туловищем лучше. Сегодня на десерт – клубника Арно, однако, не взыщи, без розового бриллианта. Он хоть и обязателен, но я запретил роскошь. Казну беречь надо.
          Вошёл Симон с докладом:
          – Отряд к выезду готов.
          Элл на вилке поднёс поручику ягоду клубники:
          – С Оргия пылинки сдувай, но не более. Работать следует опрятно. Потом оценим. А сейчас – бегом к волшебнику Звездовскому.
          Праздник продолжается!
          Тринадцатое ноября…
          Международный день доброты на дворе! И Международный день слепых.