Моя родословная книга ч. 2 родословная моего отца

                Род   Шабуняевых

   Моя  прабабушка  Анисья  Матвеевна  Кузнецова  происходила  из  рода  однодворцев  Шабуняевых. 
   Интересно,  что  когда  будучи  в  Таврово  я  посещала  б.  Шуру  Пономарёву,  родную  сестру  моей  бабушки,  и спрашивала  девичью  фамилию  её  матери,  она  сказала — Пивоварова.   Много  лет  я  считала  эту  фамилию  своей,  хотя  обыскалась,  но  такой  фамилии  ни  в  Таврово,  ни  в  ближайшей  округе  в  ревизских  сказках  не  нашла.   Когда,  наконец,  появились  метрические  книги,  так  долго  ожидаемые,  то  картина  прояснилась  самым  неожиданным  образом.   Не  было  никаких  Пивоваровых,  зато  были  Шабуняевы:  старший  брат  Роман  Матвеевич,  младшая  незамужняя  сестра  Ольга  Матвеевна  и  две  замужние  сестры — Елена  Матвеева  Спесивцева  и  моя  прабабка  Анисья  Матвеевна  Кузнецова.   В  семьях  что  ни  год  рождались  дети,  и  вся  эта  четвёрка  попеременно  друг  у  друга  крестила  своих  племяшей.

   Откуда  же  тогда  взялась  фамилия  Пивоварова?   Напрашивается  ответ,  что,  скорее  всего,  это  прозвище,  которое,  как  нередко  бывало,  затёрло  и  отодвинуло  на  задний  план  настоящую  фамилию.   И  это  дополнительный  штрих.   Вполне  вероятно,  что  в  семье  занимались  пивоварением,  отсюда  и  прозвище,  создавшее  такую  путаницу.   Ещё  одна  деталь:  в  ревизских  сказках  фамилия  пишется  Шебуняев  (через  е),  а  в  метрических  книгах,  в  более  позднем  варианте,  Шабуняев  (через  а).   Шабуняев  происходит  от  прозвища  шабуняй — шутник,  Шебуняев  от  шебуня — шуба,  тулуп;  шебунить — шить шубу.   Вот  и  разберись,  кем  был  предок — основатель  фамилии,  то  ли  большим  шутником  и  затейником,  то ли  мастером  по  пошиву  тулупов.

   Мой  самый  дальний  предок,  которого  нашла,  Автамон  Романович  Шебуняев  пришёл  на  Воронеж  в  начале 18-го  века.   Люди  перемещались  с  места  на  место,  искали  лучшей  жизни  и  бывало  сходили  с  отцовской  и  дедовской  поместной  земли,  где  им,  видимо,  не  хватало  места,  искали  службу,  за  которую  рассчитывали  получить  свою  землю.   Таким  пришлым  человеком  на  Воронеже  оказался  Автамон  Шебуняев.   Но  интересно  выглядит  запись  1722  года.   Среди  пришлых  людей  из  разных  городов -  Алфимья  Шебуняева,  у  неё  муж  Автамон  Шебуняев  29  лет.   Почему  жена  стоит  на  первом  месте,  а  муж  вроде  как  при  ней,  непонятно.

   Автамон  поступает  в  бобыльскую  службу,  т.  к.  здесь  он  безземельный.   Во  2-й  ревизии  1744 г.  сказка  пишется  уже  на  вдову  бывшего  однодворца  Автамона  Романова  сына  Шебуняева  Ирину  Осиповну.  Сам  Автамон  умер  в  1735 г.   Значит  пришёл  Автамон  с  одной  женой,  овдовел,  женился  на  другой,  успел  родить  сына  Максима  в  1734 г.  и  вскоре  умер  или  погиб.   Почему-то  в  сказках  не писали,  от  чего  умер  человек.   Ведь  служилый  мог,  скорее,  погибнуть  во  время  военных  действий,  но  писали  просто — умре.    1735  год,  между  прочим,  был  ознаменован  началом  очередной  русско-турецкой  войны.   А  набеги  крымских  татар  происходили  периодически.
    Вторую  жену  Ирину  Осиповну Автамон  отыскал  довольно  далеко  от  Воронежа,  км  в  70-и,  в  Усманском  уезде  в  селе  Куликово  у  однодворца  Осипа  Щеголеватого.   В  этом  мало  удивительного,  однодворцы  в  поисках  достойного  жениха (невесты)  могли  проделать  большие  расстояния.   Но  мне  попадались  случаи,  когда  однодворческую  дочь  выдавали  за    дворового  человека,  обрекая  её  на  подневольную  жизнь.   
Вот  это  непостижимо.   Неужели  девица  была  столь  непригодной,  что  её  сбагривали  с  рук  хоть  куда.

    Ирина  была  лет  на  8-9  моложе  мужа  и  осталась  вдовой  с  малым  ребёнком  в  возрасте  около  33-х  лет.   Скорее  всего  снова  вышла  замуж,  т. к.  лет  через  7  у  неё  родятся  дочери  Федора  и  Василиса.

   В  3-й  ревизии  1762 г.  сказка  пишется  на  сына  Автамона  Максима  Автамоновича,  однодворца  бобыльской  службы.   Он,  как  и  отец,  всё  ещё  в  бобылях,  видимо,  здесь    у  него  до  сих  пор  нет  своей  поместной  земли.   У  него  молодая  жена  Настасья  19  лет,  дочь  воронежского  купца  Семёна  Беляева.   С  этим  Семёном  Борисовичем  Беляевым  появляется  в  моей  родословной  купеческая  ветвь.

   У  Максима  и  Настасьи  3-летний  сын  Иван  (когда  только  успела  родить)  и  годовалая  дочь  Катя.   Ещё  жива  60-летняя  мать  Ирина  Осиповна,  но  и  2-й  муж  у  неё,  похоже,  умер,  нигде  не  просматривается.   Зато  у  Максима  две  сестры  20  лет,  выданные  в  замужество:  Федора  за  купца  Ефима  Горденина,  Василиса  за  солдата  Савелия  Комарева.

   Наконец,  появляется  своя  земля  в  Таврове.   Статус  однодворца  оставался  неизменным,  и  земля  законно  могла  быть  куплена  у  другого  однодворца.   В  8-й  ревизии  1835 г.  в  Таврове  значатся  потомки  Максима:  мой  предок  Матвей  Максимович  и  его  брат  Аким  Максимович.   Семьи  живут  раздельно,  каждая  своим двором.  Но  Матвей  Максимович  уже  умер  в  1825 г.   У  него  остались  два  сына:  Федот  35 лет  (мой  пра-пра...)  и  его  брат  Михаил,  от  которого  пойдёт  боковая  ветвь.   Братья  до  последней  10  ревизии  1858  г.  так  и  будут  жить  совместно  одним  двором.   Совместно  будут  жить  и  сыновья  их  дяди  Акима  Максимовича,  хотя  в  одном  дворе  не  значит  в  одном  доме.

   У  Федота  жена  с  редким  красивым  именем  Минадора,  но  вычислить    фамилию  и  род  моей  пра-пра...  уже  не  удаётся.   У  них  дочери  Анисья  14  лет,  Анна  7  лет  и  сын  Матвей  5  лет,  т. е.  1830  года рождения.   Вот  я  и  добралась  до  отца  своей  прабабушки  Анисьи  Матвеевны.   Так  долго   рыскала  по  архивам,  пытаясь  найти  этого  Матвея,  но  искала  не  там  и  не  той  фамилии.

   Минадора,  видимо,  не  долго  прожила.   В  1850  году  у  Федота  уже  новая  жена  Татьяна,  пасынок  от  неё  и  вновь  рождённые  дочки  Дарья  и  Ирина.   Возможно,  случилась  какая-то  эпидемия,  в  ревизии  1858  г.  уже  нет  ни  Федота  (умер  в  1851 г.),  ни  его  молодой  жены  Татьяны,  ни  их  младшей  дочки  Ирины,  ни  брата  Федота  Михаила.   Остались  дочь  Даша  12  лет,  пасынок  Александр,  потерявший  не  только  мать,  но  и  отчима,  жена  и  дочери  брата  Михаила,  а  во  главе  этого  опустевшего  клана  стоит  мой  прапрадед  Матвей  Федотович.   У  Матвея  жена  Наталья  Дмитриевна  и  сын  Фёдор.

    Когда,  будучи,  в  Таврове  я  спрашивала  б.  Шуру  Пономарёву,  как  звали  её  бабушку,  жену  Матвея,  то  ответа  не  получила.   Жена  Матвея  умерла  рано,  может  поэтому  и  памяти  о  себе  не  оставила,  даже  имени.   Теперь  я,  по  крайней  мере,  извлекла  её  имя  из  небытия — Наталья  Дмитриевна,  но  определить  какого  она  роду-племени  не  представляется  возможным.   Наталья  не  тавровская,  нет  в  предыдущей  ревизии  человека  с  таким  именем-отчеством  и  соответствующего  возраста,  значит  она  взята  со  стороны,  а  откуда - неизвестно.   У  Матвея  и  Натальи  2-летний  сын  Фёдор,  следы которого  теряются.  Но  позднее  родятся  Роман,  Елена,  Анисья  (моя  прабабка),  Ольга.
    Матвей,  рано  овдовев,  будет  сам  доращивать  детей,  выдаст  дочек  замуж  и  только  после  этого  со  спокойной  совестью  выполненного  долга  отправится  следом  за  своей  супругой.




                Род      Ламовских

   Моя  прабабушка  Марфа  Бирюкова,  жена  Александра  Бирюкова,  была  из  рода  Ламовских  и  имела  редкое  отчество — Флоровна.   Дело  в  том,  что  по  святкам  имя  давали  в  честь св. Флора,  но  для  русского  языка  произношение  оказалось  неудобоваримым  и  имя  Флор  трансформировалось  во  Фрола,  поэтому  писали  то  так , то эдак.   Ламовские  проживали  в  соседнем  сельце  Масловке,  а  Масловка  была  не  чем  иным,  как  дворянской  усадьбой,  соответственно  её  крестьянское  население — крепостным.

   Сама  фамилия  происходит  от  украинского  слова  ламань — хворост.   Ламовской,  скорее  всего,  человек,  собирающий  хворост. Возможен  и  другой  вариант,  от  прилагательного  ламкий — ломкий,  хрупкий.   Первоначально  фамилию  писали  ЛамовскОй,  позднее   стали  писать  ЛамовскИй,  но  мне  1-й  вариант  нравится  больше.

  Владимир  Соллогуб  в  повести  «Тарантас»  высказывает  интересное  мнение  о  крепостнических  взаимоотношениях.
    «Между  крестьянами  и  дворянством  существует  у  нас  какая-то  высокая,  тайная,  святая  связь,  что-то  родственное,  необъяснимое  и  непонятное  всякому  другому  народу.   Этот  странный  для  наших  времён  отголосок  патриархальной  жизни  не  похож  на  жалкое  отношение  слабого  к  сильному,  удручённого  к  притеснителю,  напротив  того,  это  отношение,  которое  выражается  свободно,  от  души,  с  чувством  покорности,  а  не  боязни,  с  невольным  сознанием  обязанности,  уже  давно  освящённой,  с  полной  уверенностью  на  защиту  и  покровительство.»
   Были,  конечно,  и  такие  отношения,  но  были  и  зверско-угнетательные,  поэтому  важно  знать,  кто  же  были  владельцы  моих  предков,  чтобы  иметь  хоть  какое-то  представление  об  их   жизни.

  Масловка  первоначально  принадлежала  семье  воронежского  губернатора  Маслова   Алексея  Михайловича  (1717-1773 г.г.),  а  в  1780-е  годы  часть  Масловки  имение  Алексеевское  получила  в  приданное  его  родственница  Аграфена  Никифоровна  Маслова,  когда  вышла  замуж  за  князя  Александра  Ивановича  Лобанова-Ростовского.   Ревизская  сказка  1816 г.  о  крестьянах  пишется  на  имя  помещицы  генерал-майорши  княгини  Аграфены  Никифоровны  Лобановой-Ростовской  урождённой  Масловой.   Ревизская  сказка  1835 г.  и  последующие  1850 г.  и  1858  г.  пишутся  уже  на  имя  её  сына  его  сиятельства  князя  Бориса  Александровича  Лобанова-Ростовского,  действительного  статского  советника  и  предводителя  дворянства  в  Воронеже.   Но  это  только  титулы  и  звания,  за  которыми  не  видны  характеры.
 
  На  одну  деталь  обратила  внимание,  в  сказках  пишутся  только  крестьяне,  т. е.  пахари-кормильцы,  и  отсутствуют  дворовые,  т. е.  прислуга,  хотя  в  сказках  обязательно  помечали  кто  есть  кто.   Семья  проживала  в  Масловке,  здесь  рождались  дети,  которых  крестили  в  тавровской  церкви,  в  Масловке  своей  не  было,  так  что  штат  прислуги  должен  быть  солидным.   Этот  момент  мне  остался  непонятен.

    И  вот  в  1824  году  в  семье  родился  сын  Алексей,  крещённый  опять  же  в  тавровской   церкви.   Именно  этот  Алексей  Борисович  Лобанов-Ростовский  стал  инициатором  создания  русского генеалогического  общества,  которое  носит  теперь  его  имя.   Именно  он  написал  «Русскую  родословную  книгу»  с  250-ю  родословными.   Кстати,  Валентин  Пикуль  написал  о  нём  историческую  миниатюру  "Потомок Владимира Мономаха".   Некто  Румбольд  в  мемуарах  о  князе  писал.   « Лобанов  был  одним  из  самых  чарующих  представителей  русской  аристократии...  Эрудиция  же  князя  в  области  русской  истории  была  поразительной."   Алексей  Борисович  говорил: « Днями,  встречая  подлецов  и  мерзавцев,  я  по  ночам  зарываюсь  в  прошлое  России,  отдыхая  душой  на  привлекательных  чертах  предков,  которые  ограждены  от  злословия  потомков  надгробной  плитой  из  мрамора».

   Эта  характеристика  проливает   свет  на  всю  семью  Лобановых  и  даёт  надежду,  что  представители  этого  семейства  были  не  только  очень  достойными  людьми,  но  и  хорошими  хозяевами  своих  крепостных.   А  каким  должен  быть  хороший  хозяин?   Он  должен  смотреть,  чтобы  мужик  был  исправен,  да  не  допускать  нищих.   Читаем  опять  же  у  Соллогуба.    «У  исправного  мужика  должна  быть  всегда  в  наличности  хорошая  крытая  изба  с  сараем,  две  лошади,  одна  корова,  десять  овец,  одна  свинья,  десять  кур,  две  телеги,  двое  саней,  одна  соха,  одна  борона,  одна  коса,  двое  серпов,  одна  колода,  две  кадушки,  один  бочонок,  одно  решето,  одно  сито.   Кроме  того,  если  у  него  нет  особой  промышленности,  то  он  в  яровом  и  в  озимом  поле  должен  иметь  по  две  засеянные  десятины  и  выгон  для  скота.   Есть  всё  это  у  мужика  -  мужик  исправен».
 
    Теперь  непосредственно  о  предках,  самый  дальний  найденный  из  которых  Максим  Терентьевич  Ламовской  около  1758   г.  рожд.  В  7-й  ревизии  1816 г.  он  ещё  записан,  хотя  уже  обозначен  умершим  в  1812 г.  ( дата  часто  встречается  в  годы  смерти,  возможно,  связана  с  войной).   У  него  сын  Пётр  42 -х  лет.   Самому  Максиму  в  1816  г.  было  бы  57-58  лет.   Это  во  сколько  же  он  Петра  родил,  в  16  лет  что  ли?   У  Петра  жена  Авдотья  Родионовна 35  лет,  дочери  Настасья  11 л.,  Арина  8 л.  и  годовалый  сын  Илья.   Позднее  родятся  ещё  сыновья:  Кузьма,  Василий  и,  наконец,  около  1828 г.  Фрол,  который  и  станет  моим  прапрадедом.

   В  последней  ревизии  1858 г.  сказка  пишется  на  сыновей  ещё  здравствующей  77-летней  вдовы  Авдотьи  Родионовны.   Все  они:  Илья,  Кузьма,  Василий  и  младший  Фрол  с  семьями,  но  именно  от  Фрола  пойдёт  моя  ветвь.
    Фролу  29  лет,  его  жене  Авдотье  Николаевне,  в  девичестве  Трегубовой,  тоже  29.   Старшему  их  сыну  Ефиму  11 л.,  т. е.  в  18  лет,  чуть  позднее  своего  деда  Максима  Фрол  уже  родил  сына.  У  них  три  дочки:  Степанида  9 л.,  Варвара  7 л.  и  рождённая  в  декабре  1857 г.  4-месячная  Марфа,  Марфуша,  моя  будущая  прабабушка  лежит  в  люльке,  пуская  пузыри.

   Позднее  в  метрических  книгах  Ефим  не  попадается,  видимо,  не  дожил.   А  вот  сёстры  Степанида,  в  замужестве  Щёголева,  Варвара,  в  замужестве  Крючкова  постоянно  встречаются.   Есть  ещё  и  самая  младшая  сестра  Феврония,  в  замужестве  Чекрыгина.   Но  если  Степанида,  Варвара  и  Марфа  носят  отчество  Флоровны,  то  Феврония — Алексеевна.   Видимо,  отец  умер,  мать  вторично  вышла  замуж  и  родила  от  нового  мужа.   Но  три  сестры:  Степанида,  Варвара  и  Феврония,  а  также  их  мужья  постоянно  крестят  друг  у  друга  детей,  а  вот  Марфуша  в  качестве  крёстной  у  них  не  появляется,  да  и  они  у  неё  тоже.   Хотя  родственные  связи  поддерживались,  и  тётушки  мои  рассказывали,  что  они  навещали  сестёр  своей  рано  умершей  бабушки  Марфы,  когда  ездили  на  родину  в  Таврово.






                Род   Спесивцевых

    По  моей  прапрабабушке  Авдотье  Ивановне  Бирюковой,  в  девичестве  Спесивцевой,  самый  дальний  предок,  обнаруженный  на  данный  момент, - её  дед  Корней  Архипович  Спесивцев.   Он  буквально  успел  отметиться  (для  потомков?)  в  ревизии  1816  года,  а  в  1817  году  умер  всего  46-и  лет  отроду.   Он  принадлежал  к  сословию  однодворцев,  а  фамилия  Спесивцев -  не  то  что  говорящая,  а  просто  кричащая  о  характере  своего  основателя.   Мой  далёкий  предок  получил  прозвище  «спесивец»  за  свой  характер  упрямца,  ломаки,  гордеца.   Спесивцем  называли  человека  надменного,  высокомерного,  тщеславного,  который  любил,  чтобы  его  потчевали  больше,  чем  других,  словом,  из  которого  эта  самая  спесь  обильно  пёрла.   Яркая  характеристика,  ничего  не  скажешь.   В  старину  было  много  пословиц  и  поговорок,  высмеивающих  этот  порок:   «спесь  пучит,  смирение  возносит»,  «боярская  спесь  в  самом  сердце  нарастает»,   «спесь – не  барство,  глупая  речь – не  пословица»,  «умной  спеси  не  бывает».   По  рассказам,  Спесивцевы  на  строительство  флота  попали  из  Курской  губернии  или  из  самого  Курска  и  были  краснодеревщиками  или,  по  крайней  мере,  работали  по  дереву.

    Итак,  когда  Корней  Архипович  Спесивцев -  глава  семьи-двора  умер  в  1817  году,  остались  его  жена  Федосья  и,  по  крайней  мере,  два  сына:  Антон,  которому  на  тот  момент  было  16  лет,  и  11-летний  Иван  (мой  пра-пра…).   Возможно,  были  ещё  дети,  но  по  ревизии  1835  года  в  доме  живут  выросшие  два  брата  со  своими  семьями  и  ещё  здравствующей  59-летней  матерью.  У  Антона  уже  четверо  сыновей,  двое  младших  вскоре  умрут,  а  двое  старших,  Аким  и  Матвей,  вырастут,  женятся  и  продолжат  род,  но  это  пойдёт  уже  боковая  ветвь.

У  Ивана  (моего  предка)  тоже  семья  и  ворох  ребятишек:  сынок  и  три  дочки.  Самой  младшенькой  Дуняше,  Евдокии,  Авдотье  один  годик.   Это  моя  будущая  прапрабабушка,  которая,  выйдя  замуж  за  Ивана  Гавриловича  Бирюкова,   будет  вместе  с  ним  строить  тот  самый  знаменитый  кирпичный  пятистенок,  в  котором  в  своё  время  родятся  и  мой  дед,  и  мой  отец,  и  который  мне  доведётся  увидеть  собственными  глазами  в  1991  году.

    Антон,  как  старший  сын,  унаследовал  дом-двор  со  всем,  прилегающим  к  нему  хозяйством,  и  ревизская  сказка  1850  года  пишется  именно  на  него.   Сейчас  он – «большак»,  хозяин.   И  только  после  перечня  всех  его  сыновей  идёт  его  брат  Иван  со  всем  своим  семейством.   Но  Антон,  как  и  его отец,  проживёт  недолгую  жизнь,  где-то  43  года.   Ивану  в  плане  долголетия  повезло  больше,  он  отмечен  в  10-й  ревизии  1858  года,  где  ему  перевалило  уже  за  50  лет.   Дом-двор  перешёл  в  наследство  старшему  сыну  Антона  Акиму  Антоновичу  Спесивцеву.   После  перечня  его  семьи  идёт  его  брат  Матвей  со  своей  семьёй  и  только  затем  его  родной  дядя  Иван  Корнеевич  со  своим  семейством.   Иван  практически  ровесник  со  своей  женой,  которую  зовут  Епистимья  Ивановна.   С  ними  живут  уже  женатые  сыновья  Николай  и  Никанор,  внуки  от  Николая  и  заневестившаяся  последняя  дочь  Анна,  которую  тоже  вот-вот  выдавать  замуж.   Словом,  детей  вырастили,  внуков  дождались,  уже  хорошо.   Но  такое  ощущение,  что  продолжают  жить  огромным  кланом  ещё  в  том  доме,  в  родительском,  где  когда-то  два  брата  Антон  и   Иван  начинали  строить  свои  семьи.   Это  какой  же  должен  быть  дом,  в  котором  помещаются  три  семьи  с   детьми  и  внуками  каждая,  и  связанные  между  собой  не слишком  близкими  родственными  узами?!  Хотя,  в  одном  дворе  не  значит  в  одном  доме,  дома  могло  быть  и  два.  Весь  этот  клан  составлял  порядка  24-х  человек.   О  чём  это  говорит?   О  том,  что  поместье  было  так  невелико,  что  уже  нечего  было  делить,  некуда  было  отсоединяться?   Поместье  передавалось  по  наследству  старшему  сыну,  а  остальные  лепились  к  нему,  как  могли:  братья,  племяши,  дядя  и  более  дальняя  родня?   Значит,  держала  неделимая  земля,  и  только  дочери,  выходя  замуж,  отсоединялись,  но  приходили   снохи.   Так  Авдотья,  выйдя  замуж  за  Ивана  Бирюкова,  ухитрилась  вместе  с  мужем  отсоединиться  и  от  клана  Бирюковых,  где  было  тоже  порядка  23-х  человек,  и  зажить  собственным  домом.


                Род  Беляевых

   Мой  пра-пра...дед в 8-м колене  Максим  Автамонович  Шебуняев  был  женат  на  дочке  воронежского  купца  Семёна  Борисовича  Беляева  Настасье.

   Но, прежде  чем  семейство  Беляевых  вошло  в  сословие  купцов, они были посадскими людьми, держали лавку, торговали, наращивали капитал, чтобы со временем войти в купеческую гильдию.

   Имена  своих  далёких  предков  Беляевых  я  нахожу  в челобитных посадских  людей  конца 17 века с просьбой  отпустить  их  с  Воронежа на  Дон  в  казачьи  городки  для  торгового  и  рыбного  промысла.   Эти  челобитные  открывают  целую  историю  посадских  людей,  которые  массово  ежегодно  по  весне  отправлялись  в  низовье  Дона  не  только  на  рыбный  промысел  и  в  Царицын  за  солью,  но  и  для  взаимовыгодной  торговли.

     Казачьи  городки  славились  своим  бунтарным  и  криминальным  характером,  откуда  в ответ  на  нападения  татар  и  кочевников  в  свою  очередь  тоже  совершались  набеги  на  южные  области  с  целью  грабежа.   Правительство  требовало  от  воронежских  воевод,  чтобы  воронежцы,  «... продав  свои  запасы  и  товары,  ехали  назад  на  Воронеж, … у  казаков  не  оставались  и  с  ними  для  добычи  на  море  и  под  крымские  улусы  не  ходили.»   Воеводы  доносили,  что  не  допускают  набегов  и  грабежей,  а  занимаются  лишь  торговыми  операциями  и  сопровождением  грузов.   Челобитные  писались  очень  строго  с  обязательством  вернуться  к  определённому  сроку,  с  поручительством  на  каждого  человека.   Форма  соблюдалась  по  всем  жёстким  правилам,  божились  и  клялись,  а  уж  как  нарушали  эти  правила,  а  потом  оправдывались и  отбрёхивались,  в  том,  видимо,  тоже  была  отработанная  система.

    Хочется  обратить  внимание  на  то,  как  себя  называли  челобитчики  и  как  со  временем  менялись  эти  названия.   В  допетровские  времена    представители  разных  социальных  слоёв  именовались по  разному.   Посадские  люди  называли  себя  очень  трогательно  сиротами - « … бьёт  челом  сирота  твой  посадский  человек  такой-то...»;  служилые  люди  именовались  холопами - «...бьёт  челом  холоп  твой  стрелец  такой-то...»;   а  церковные — богомольцами -  «бьёт  челом  богомолец  твой  поп  или  монах  такой-то...».   Реформатор  Пётр 1  даже  в  этом  вопросе  не  обошёлся  без  нововведений:  исчезли  сироты,  холопы  и  богомольцы,  все  стали  нижайшими  рабами.   Челобитные  запестрели  этими  унизительными  эпитетами,  как  будто  человеческое  достоинство  резко  пошло  на  спад.

    При  всём  ежегодном  обилии  челобитных  с  просьбой  отпустить  на  рыбный  промысел  мои  Беляевы  попались  мне  только  три  раза:  в  1676,  1680  и  1698  годах.   Но  эти  челобитные  дали  дополнительную  информацию  о  моих  предках  и  об  их  жизни.

     Я  узнала,  что  мой  пра-пра...дед  в  12-м  колене  посадский  человек  Микита (Никита)  Сергеев  сын  Беляев  имел,  по  крайней  мере,  трёх  сыновей:  Василия,  Артёма  старшего (моего  пра-пра...)  и  Артёма  младшего.   В  апреле  1676 г.  Василий  и  Артём  старший  отправляются  гребцами  на  Дон.   В  поручителях  у  них  сразу  несколько  человек,  в  том  числе  и  брат  Артемий  Никитин  сын  Беляев  младший,  которые  «... поручились  по  посацких  людях  по  Василью  да  по  Артемью  большом  Микитиных  детей  Беляева  в  том,  что  отпущены  они  на  Дон  в  козачьи  городки  в  гребцах  у  Туленина  у  Микифора  Семёнова  сына  Елагина  до  сроку  7185 году  (1676 г. н. ст.)  до  Димитрова  дни  (конец октября)  и  им  Василью  да  Артемью  за  нашею  порукою  на  Дону  в  козачьих  городках  ни  к  каким  воровским  людям  не  приставать  и  не  воровать  и  на  Дону  не  оставаться.    Выехать  на  Воронеж  на  срок  7185  году  на  Дмитриев  день  и  воровских  никаких  людей  с  собою  на  Дон  не  свесть.   А  будет  они  Василий  да  Артемий  за  нашею  порукою  на  Дону  в  козачьих  городках  к  каким  воровским  людям  пристанут  или  каким  воровством  учинут  воровать  и  на  Дону  останутся  и  на  срок  7185 году  Дмитриев  день  на  Воронеж  не  выедут  и  приезду  своего  в  Съезжей  избе  не  запишут,  и  на  нас  поручиках  пеня, …. что  Великий  Государь  укажет.»

      В  переписи  1678 г.  обозначены  Васка  Никитин  сын  Беляев,  у  него  братья  Артюшка,  да  Артюшка  меньшой.   Почему-то  отсутствует  их  отец.   Но  в  челобитной  1680 г.  Микита  Беляев  выступает  поручителем  сына  Артёма.   Здесь  челобитную  пишет  уже  старший  сын  Василий  Беляев,  т. е.  он  сам  едет  на  промысел,  наняв  гребцов,  а  в  гребцах  у  него  среди  прочих  брат  Артём.

     «Царю  Государю  и  Великому  Князю  Фёдору  Алексеевичу  всея  Великая  и  Малыя  и  Белыя  России Самодержцу  бьёт  челом  сирота  твой  посацкий  человек  Васка  Беляев.   Милосердный  Государь  Царь  и  Великий  Князь  Фёдор  Алексеевич  всея  Великая  и  Малыя  и  Белыя  России  Самодержец  пожалуй  меня  сироту  своего,  вели  Государь  меня  с  Воронежа  отпустить  на  Дон  в  Козачьи  городки  для  торгового  промыслу  в  дощанику  до  сроку  7189  году  до  октября  до  26  числа.   А  гребцов  Государь  у  меня  5  человек  воронежцев  разных  чинов  люди.   Посацкий  человек  Артюшка  Беляев,  сына  боярского  сын  Онтошка  Осипов  да  вдовы  Ирины  Струковой  крестьяне  Афонка  Шевандрин,  Калинка  Пышкин, Трофимка  Карей. ….  К  сей  челобитной  Микита  Сергеев  сын  вместо  сына  своего  Василья  руку  приложил.»

      Он  же,  Микита  Беляев,  поручается  и  за  сына  Артёма.   Только  не  поняла,  какой  из  Артёмов  здесь  фигурирует,  мой  ли  пра-пра...дед,  или  его  младший  брат.   За  Василия  Беляева  поручается  посадский  человек  Пётр  Волосатой.

   По логике,  поручительство  -  дело  серьёзное,  и  поручитель  должен  хорошо  знать  того,  за  кого  он  поручается,  ведь  он  несёт  за  него  ответственность.   Поэтому  часто  поручителями  выступают  родственники  или  очень  близкие  люди.

      Хочется  отметить  ещё  одну  деталь  в  написании  челобитных.   Царский  титул  так  часто  повторялся,  что  записывали  его  сокращённо,  убирая  гласные.   Например,  Царь  Государь  писали  ЦРь  ГДРь.

   И  ещё  один  раз  мне  попадается  Артём  Беляев  в  гребцах  в  1698 г.   Его  поручитель  Григорий  Шингарёв.   Но  опять  непонятно,  мой  ли  это  предок  или  его  брат.   Тут  же  в  гребцах  некий  Клементий  Беляев,  возможно,  тоже  родственник.

       Наступает  век  18-й.   Что-то  происходит  в  семье.   Один  за  другим  умирают  Василий  и  Артём  младший.   Мой  пра-пра...дед  Артём  старший  постригается  в  монахи,  хотя  у  него  и  жена  и  дети.

   В  переписной  книге  1714 г.  среди  гостиных  людей,  т. е.  купцов,  Воронежа  нашла  Евсея  Артёмова  сына  Беляева  25  лет  с  женой  Авдотьей  25  лет,  да  матерью  вдовой  Агафьей  Фетисовой.   Отец  Евсея  Артём  постригся  (в  монахи?),  а  зять  Борис  умер  в  1712 г.,  а  жена  его  Ирина  с  детьми  Михайлою  и  Семёном  бежали  безвестно.

   По  этой  маловразумительной  древней  скорописи  трудно  понять, почему  постригся  отец,  почему  Борис  написан  зятем,  а  не  братом,  что  было  бы  логичней.   Скорее всего  это ошибка. Да и мать уже вдова, значит, муж в монахах умер.

   Борис  Беляев  (мой  пра-пра...)  в  1710  году  пишет  челобитную  с  просьбой  отпустить  его  вместе  со  своим  работником  с  Воронежа  до  Таганрога  на  промысел  и  дать  ему  проезжую  грамоту  для  этого.   Добираться  он  намерен  сухим  путём,  т. е.  не  на  лодке  по  Дону,  что,  казалось  бы,  было  сподручней.   Грамоту  он  получает  от  Приказа  Адмиралтейских  дел  (это  вроде  нынешнего  проездного  билета),  где  предписывается  комендантам  городов    и  атаманам  пропускать  его  беспрепятственно. 

    Интересно,  каким  таким  промыслом  он  занимался  в  Таганроге,  но,  видимо,  что-то  привозил  для  продажи.   Путь  из  Воронежа  до  Таганрога  ох  как  неблизок,  да  и  небезопасен.   Всего  два  года  как   подавили  булавинское  восстание,  охватившее  весь  Донской  край,  Слободскую   Украину  и  грозившее  было  докатиться  до  Воронежа.   Сам  Кондратий  Булавин  покончил  жизнь  самоубийством,  его  сподвижников  казнили,  бунтарское  донское  казачество  подчинили  какой-никакой  дисциплине.   Но  разве  можно  напрочь  истребить  бунтарский  дух,  особенно  у  голытьбы,  которая  привыкла  громить  и  грабить?

   Пока  Борис  промышлял  таким  образом,  дома  в  его  семье  оставалась  жена  Ирина  с  4-летним  сыном  Мишей.   В  1711  г.  родился  второй  сын  Семён  (мой  пра-пра...),  а  через  год  Борис  умер  или  погиб.   Мужчины  умирали  настолько  раньше  своих  жён,  что  вряд  ли  их  смерть  предполагает  быть  естественной.   После  смерти  Бориса  обстановка  в  доме  мужа,  видимо,  оказалась  настолько  невыносимо  тяжёлой,  что  Ирина,  подхватив  малых  детей   (Мише  6  лет,  Сёме  годик)   бежит  из  дома  куда  глаза  глядят.
 
   По  2-й  ревизии  1744 г.  в  Тавровской  крепости  проживают  купцы,  числящиеся  в  воронежском  купечестве.   Среди  них:  Михайла  Борисович  Беляев  38  лет,  его  младший  брат  Семён  уже  умер,  но  оставил  после  себя  5-летнего  сына  Сергея  и  годовалую  дочку  Настю,  которая  и  станет  моей  пра-пра...бабушкой  в  8-м  колене.   История  повторяется.   Опять  малолетние  дети  остаются  на  руках  27-летней  вдовы  Праскевы  Ивановны,  которая  тоже  купеческого  роду,  но,  к  сожалению,  её  девичья  фамилия  не  указана.   А  вот  дядя  Михаила  Евсей  Артёмович  Беляев,  как  когда-то  его  отец  Артём,  постригся  в  монахи.   Что  это  за  мода  такая  была,  чтобы  купцы  из  торговых  лавок  да  шли  прямиком  в  монахи?

   В  3-й  ревизии  1762 г.,  когда  Настасья  Беляева  уже  была  замужем  за  Максимом  Шебуняевым,  среди  купцов  Тавровской  крепости  числится  её  брат  Сергей  Семёнов  сын  Беляев  23  лет,  пока  холостой,  живёт  с  матерью  Прасковьей  Ивановной  45  лет  природной  города  Воронежа  купецкой  дочерью.   До  недавнего  времени  был  и  дядя  Михайла  Борисович,  да  умер.

                ПРИЛОЖЕНИЕ
   Челобитная  и  проезжая  грамота  воронежского  посадского  человека  Бориса  Беляева  об  отпуске  в  город  Таганрог.

   К  сей  челобитной  подъячий  Пахом  Алипов  вместо  Бориса  Беляева  по  его  велению  руку  приложил.

   Державнейший  царь  государь  милостливейший  управитель,  я  раб  твой  с  Воронежа  идти  сухим  путём  для  торгового  промыслишку  до  Таган-Рога  с  работником  своим  Всемилостливейший  Государь  прошу  Вашего  Величества  да  повелить  вседержавнейше  с  Воронежа  отпустить  меня  до  Таган-Рога  с  работником  и  дать  мне  из  Приказа  Адмиралтейских  дел  о  пропуске  проезжую  память.  Его  Величества  нижайший  раб  воронежец  посацкий  сын  Борис  Беляев.  Июля  1710  году.

   А  писана  челобитная  не  на  гербовой  бумаге  для  того,  что  на  Воронеже  гербовая  бумага  вся  в  расходе.   За  бумагу  взял  подъячий  Григорий  Дехтярёв.

   Лета  1710  году  июля  по  Указу  Великого  Государя  Царя  и  Великого  Князя  Петра  Алексеевича  всея  Великая  и  Малыя  и  Белыя  России  Самодержца  отпущен  с  Воронежа  и  по  приказу  Кавалера  генерала  губернатора  Азовского  и  тайного  советника  и  президента  Адмиралтейства  графа  Феодора  Матвеевича  Опраксина  с  товарищи  отпущен  с  Воронежа  и  с  грамотой  адмиралтейских  дел  сухим  путём  до  Таган-Рогу  для  торгового  промыслу  воронежец  посацкий  человек  Борис  Беляев  и  по  сему  Великого  Государя  Указу  от  Воронежа  до  Таган-Рогу  в  русских  городах  комендантам,  по  донским  казачьим  городкам  атаманам,  а  в  малороссийских  сотникам  и  атаманам  и  рядовым  казакам  и  на  заставе  и  на  мостах  велит  пропущать  ево  Бориса  с  товарищи  везде  без  задержания.



  Продолжение  следует.