Ализе. Главы 49-52

Глава 49

— Я слышал крики. Что здесь происходит?

На лестнице Эльза столкнулась с Себастьяном. Горящий факел, который смотритель держал в руке, отбрасывал на его суровое лицо кривые тени.

— Он обидел вас? — То, насколько девушка испугана, не укрылось от проницательных глаз. Вполне однозначное подозрение читалось в этом взгляде. — Мой сын...

— Оставьте меня!

Эльза не выдержала. Рыдания теснили ей грудь, душу сковала беспросветная тяжесть. Оттолкнув смотрителя, девушка побежала в ночь, не разбирая дороги.
Она бежала долго, выбиваясь из сил. Ветви деревьев исхлестали лицо в кровь, отчего огнем запылала кожа. Но еще горячее было в ее душе: так горько, так одиноко, так тоскливо… Несколько раз Эльза чуть не свернула себе шею, перепрыгивая с камня на камень. Борьба с чувствами гнала ее прочь, но бегство от самой себя не могло увенчаться успехом. Сражаться с врагом нелегко, а когда враг находится в твоем сердце, — еще сложнее.

Увы, сколько бы не мчалась Эльза вперед, голос любви не смолкал. «Я люблю его! Что бы он ни сделал, что бы не натворил!»

Когда бежать стало совсем невмоготу, она опустилась на колени, ткнулась разгоряченным лицом в холодную землю, и долго лежала так — беспомощная, опустошенная. Вдруг где-то совсем близко послышались шаги. Еще ничего не понимая, Эльза подняла глаза. Над ней возвышался человек. Свет фонаря осветил строгие черты, пронизанные дерзкой надменностью.

— Юфис!

— Соскучилась?

Одним рывком он поставил ее на ноги.

— На первый раз забудем, — каким-то необычайно тихим голосом промолвил мужчина.

Эльза в тот миг вряд ли до конца осознавала происходящее, ибо мыслями еще обращалась к известию, что постигло ее на маяке. Она еще не верила, что Юфис опять завладел ее судьбой, что он в который раз подчинит ее своей воле.
Но Юфис действительно находился здесь, вычислив их пристанище, и он в самом деле не собирался отказываться от задуманного.

— Пошли.

Эльза была вынуждена молча последовать за ним, отпуская в прошлое человека, который вслед за дарованной надеждой поверг ее в смятение.

Глава 50

Он всегда стремился получить желаемое с целью ненадолго успокоить свои воспаленные ненавистью нервы. И он получал; если было нужно, брал силой… Он поработил ту, которую считал своей собственностью. Ее присутствие (пусть невольное) стало для него неким трофеем, добычей, с кровью отнятой у врага. «Была ли любовь?» — иногда, тоскуя, спрашивал себя Юфис. Увы, теперь он уже не знал точного ответа. Но было доказательство собственной силы: эта строптивая женщина не осталась с Аррелем, как та, другая, много лет назад... И Юфис был от того мрачно счастлив.

Похожая на фарфоровую куклу, Эльза сидела у раскрытого окна, и свежий весенний ветер шевелил ее яркие волосы. Курчавясь, они представляли единственное живое пятно во всем ее угасшем облике. Бескровные губы застыли; невидящие глаза блуждали где-то между отголосками подавляемых чувств и окрестностями оживленной улицы. «Где же ты? Неужели мы больше не увидимся?» — звучало то, над чем не властны ни подозрения, ни обиды. Голос любви исходил даже не из ее сердца; он обволакивал, окутывал всё ее существо с головы до ног, пронизывая каждую клеточку. И для голоса этого не существовало преград. Даже если бы у Эльзы отняли память, она не перестала бы излучать привязанность, дарованную ей встречей.
Вот уже много дней девушка была пленницей Юфиса Корна — да, именно пленницей, несмотря на изысканную еду, дорогие наряды и проживание в лучших заграничных отелях. Незнакомый город, говор на чужом языке, доносящийся с улицы, вымышленное имя, сфабрикованная судьба... Эльзе казалось, что из ее прежнего тела вынули душу и облачили, если не сказать «заковали», в новое амплуа, которое было чуждо и совсем не радовало.

После всего случившегося она не хотела знать Юфиса. Он пугал ее, вгонял в затравленное оцепенение. Если когда-то Элиан и совершил убийство, то чем же отличался от него этот человек? Первый раскаялся в содеянном, а второй продолжал творить зло. Дабы усмирить свободолюбивый дух Эльзы, Юфис заставлял ее каждое утро принимать тройную дозу сильнодействующего успокоительного, после чего пленница превращалась в беспомощную игрушку и большую часть времени проводила, сидя перед окном — неподвижно, словно статуя. Замирали даже ее глаза, в них больше не было заразительного блеска. И только когда какой-то отголосок сердечного зова пробивался сквозь броню онемевшего сознания, взгляд девушки останавливался, зрачки расширялись, а дыхание обращалось в нежный стон: «Ты далеко от меня, но ты со мной. Ты везде, где я. Только в разлуке я поняла, насколько ты мне дорог!» Да, это чувство возникло в ней еще в тот день, когда она впервые увидела его стоящим посреди залы аррельского особняка, но недоверие, вражда и, главное, привязанность к Юфису, которая по неопытности казалось любовью, долго заглушали правду: она — для него, а он — для нее.

Юфис вошел в комнату, где находилась Эльза. Он намеренно громко щелкнул каблуками, но она не обернулась. Она не оборачивалась с тех пор, как было разрушено ее доверие. При виде осунувшегося профиля девушки в душе Юфиса всколыхнулась виноватость. «Так она долго не протянет. Аптекарь явно себе льстит, — размышлял Юфис. — Он утверждает, что его микстура способна обратить льва в ягненка... Правда. Но насколько долго?» Он сделал несколько шагов вглубь комнаты, залитой ярким солнечным светом. Стаи белых голубей с громким хлопаньем крыльев носились в ароматном воздухе, оседая на карниз. «А если прекратить поить ее этой дрянью? — Юфис воспрянул, но тут же помрачнел: — Она ведь сбежит. Сбежит, не моргнув и глазом!»

— Эльза, — требовательно позвал он, а когда та не отреагировала, властно развернул к себе ее голову. Девушка вяло смотрела перед собой. Такого страшного, до жути пустого взгляда Юфис еще не видел. — Эльза, наша мечта сбылась: теперь мы женаты. Ты ведь этого хотела? Я сдержал свое слово.

Напрасно он ждал ее ответа. Похоже, Эльза не имела ни малейших намерений разговаривать со своим новоявленным мужем.

— Ты злишься, потому что мы живем здесь под чужими именами? Да, конечно, ты же всегда хотела честной игры. Но я, к сожалению, не могу позволить себе такую роскошь... Увы, мои принципы расходятся с соображениями нашего бравого закона. По-другому я не смогу.

Говоря, Юфис уже большей частью обращался к самому себе:

— У меня с молодости была цель, к которой я стремился любыми путями. Цель оправдывает средства. Она облагораживает, наполняет смыслом всё, даже зло. А вот Элиан Аррель… Он совершал преступления со скуки, так сказать, от нечего делать.

Даже при упоминании имени Элиана Эльза не вздрогнула. Она словно стала неживой.

— Он неудачник, — хмыкнул Юфис, поджигая сигарету. — Неудачник с большой буквы… Признаться, иногда мне даже жаль, что я не стал мэром Эль-Адоры. Ведь тогда бы я сделал всё, чтобы стереть их семейку с лица земли… Но думая, что мне нужен этот город, я обманывал самого себя — одной сладкой мести вполне достаточно.

Он курил и выдыхал клубы дыма в лицо одурманенной девушки, отчего из ее глаз текли слезы. «Была ли наша любовь? — в свою очередь спрашивала себя Эльза и отвечала: — Наверное, мы имели смелость называть любовью простое человеческое качество — хвататься за соломинку в поисках лучшей судьбы».

Да, она сблизилась с этим человеком, потому что он составил для нее единственный выход, ведущий прочь из ненавистного дома приемных родителей. Девушка от безысходности ухватилась за Юфиса, видя в нем авторитетного наставника, а он, преследующий исключительно личные цели, просто взял в свои руки ее горячую, неуемную жизнь.

— Ничего, милая, — пробормотал Юфис, — я по-новому приручу тебя. Ты еще будешь бегать за мной, как комнатная собачонка...

Глава 51

Вернувшись на полгода назад, мы бы застали Элиана Арреля в пораженческом настрое: он окончательно потерял Эльзу. Он не имел права удерживать ее, добиваться ее расположения, молить о понимании. Именно благодаря ей он нашел в себе мужество посмотреть правде в глаза и признаться в том, чего всегда так сильно боялся. Аррель считал себя убийцей. «Мог ли я это сделать?» — спросит в подобной ситуации каждый. «Раз все так уверены, значит, да…» Думая об этом, ему хотелось плакать — безутешно и горько, навзрыд. Впервые заблудившийся в трех соснах человек обрел то, о чем даже не смел мечтать, что наполнило его жизнь смыслом: он полюбил и уже почти заслужил взаимность... Но в миг, когда стоило протянуть руку, чтобы легко сорвать желанный плод, он остановился, ибо любовь заставила его пойти на мучительное отречение.

Элиан понял, что не заслужил привилегий. В который раз он «покупал» симпатию женщины с помощью собственной внешности и обаяния. Он крал то, чего не заработал.

Первое время после трагедии Эли считал свою, грубо говоря, забывчивость главным доказательством защиты. Если он ничего не помнит, значит, он мирно спал и не мог в пьяном виде посягнуть на жизнь Камиллы Богарт. Элиан злился на недоверие родственников, всячески стараясь их переубедить, но под напором всеобщего порицания начал сомневаться в самом непогрешимом. Последней каплей в этом споре стало наивное заступничество Эльзы, когда она ради чужого человека рисковала собой.

Элиан страдал. Сомнения не покидали его ни на минуту. «Кто, если не я?» — стучал в голове настойчивый вопрос. Эли возвращался в прошлое, надеясь найти там зацепку.

Из небытия всплывало капризное лицо белокурой женщины, возлежащей в кресле перед зеркальным трюмо, где отражался ее мягкий профиль. Одна рука подкручивала шелковистые локоны, а другая опиралась на подлокотник, отчего стройное тело выгибалось не без пользы для жадных мужских глаз.

В тот роковой вечер, через час после последнего выступления Камиллы Богарт, Элиан находился в ее гримерной. Молодой повеса, разумеется, еще не задумывался ни о чем серьезном. Его переполнял азарт — жажда броска ради мимолетной победы. Взгляд синих глаз пожирал несомненные достоинства дамы; комплименты слетали с улыбчивых губ. Камилла была на высоте: речи местного красавца повергали ее в экстаз, заставляя игриво смеяться. О, если бы только Аррель знал, чем увенчается сей флирт — он бы сломя голову убежал из будуара актрисы!

Идиллию прервал слуга (или человек, близкий к этому званию). Это был рябой парень лет двадцати пяти — нервный и весьма враждебно настроенный. До этого он всячески противился вторжению Элиана в святая святых госпожи Богарт, преграждая путь своим длинным плоским телом. Но тот не жалел сил, если хотел развлечься, поэтому прислужнику не удалось стать серьезным препятствием. Однако парень явился вновь — без приглашения, без предварительного стука.

— Уходите. Госпожа должна отдохнуть, — объявил он, неприязненно глядя на развалившегося в кресле джентльмена.

В ответ Элиан насмешливо взвел одну бровь, а Камилла с каким-то непонятным наслаждением поглядела на своего дерзкого помощника. Парень продолжал стоять в дверях и не собирался сдаваться.

— Джорди, ты забываешься, — ласково заметила женщина.

— Я забочусь о вас, — возразил тот.

— Принеси нам шампанского, — повелела она, намеренно игнорируя его замечание. Между ними происходила скрытая игра, Элиан при всей своей развязности еще тогда подметил это. Они умышленно причиняли друг другу боль, исходя из каких-то нелепых соображений. Но Аррель не понял одного: на каких основаниях этот тощий, неприятный парень приказывает своей госпоже? И отчего она его не прогонит?

— Шампанского! — не выдержав, крикнул Эли. — Дама хочет шампанского, не заставляй ее ждать! — И небрежно бросил деньги под ноги слуге. Монеты со звоном покрыли собою пол и одна из них легла прямо на носок ботинка; Джорди тряхнул ногой, чтобы сбросить с себя то, чем сегодня измерялось оскорбление.

— Может, этого мало? — спросил племянник гостиничного «императора». — Скажи, сколько нужно заплатить, чтобы ты оставил нас в покое?

Он действительно решил, что своей назойливостью тот пытается «разжиться». А как иначе? До встречи с Эльзой Элиан ничего не знал о любви, поэтому таинственные знаки других людей оставались им незамеченными.

— Сколько же ты хочешь? — развязно повторил Аррель. Вспоминая теперь свое тогдашнее поведение, он содрогался: неужели он когда-то был таким?.. — Сейчас я дам тебе еще, и ты испаришься, — с этими словами Элиан извлек туго набитый бумажник, но Джордан лишь побледнел. Даже Камилла в тот миг одарила поклонника двусмысленным взглядом — спустя месяцы испытаний Эли понял его подлинную суть, но тогда, в ореоле тщеславия, тот взгляд показался ему поощрением.

Противоборство принимало опасный поворот: глаза Камиллы вспыхнули холодным пламенем, и она, вскочив, крикнула:

— Поди прочь!

Джордан как ошпаренный выскочил за дверь, так и не взглянув на предложенные деньги, а госпожа Богарт повернулась к поклоннику с весьма стесненным лицом:

— Отвезите меня куда-нибудь, — глядя вдаль, попросила она. — Отвезите!..

Эли вспомнил еще, как потом, уже на выходе из городского театра, Джорди догнал Камиллу, когда она спускалась с высоких ступенек под руку со своим новым поклонником. Слуга схватил женщину за локоток, развернул к себе. Элиан хотел образумить странного парня, но Камилла мягко кивнула ему:

— Идите вперед. Я догоню…

Аррель повиновался, однако не успел удалиться на достаточное расстояние, вследствие чего невольно услышал диалог, произнесенный вполголоса:

— Джордан, оставь меня! Если я пару раз допустила тебя в свою постель, это еще не дает тебе права мною командовать!

— Ты не сделаешь этого, — значительно возразил тот. — Ты не пойдешь с ним.

— Я свободная женщина! Я делаю то, что хочу.

И Камилла легко, вприпрыжку догнала своего спутника.

— Ну что же, едем? — с наигранной веселостью воскликнула она. — Вы обещали свозить меня на остров Гремси... Это далеко?

Догадавшись о связи между актрисой и ее ревнивым помощником, Элиан с трудом подавил в себе ухмылку: теперь понятно, почему эти двое так себя вели!

— Ну конечно! — Аррель лучезарно улыбнулся. — Это большая честь для меня…

Честь! Впрочем, не такая уж и большая. Говоря откровенно, ему было всё равно, кого катать на яхте своего дяди — знаменитость или кокотку. С тех пор, как богатство вскружило юноше голову, он совершенно потерялся в этом мире...

Нет. Даже подмеченные детали не дают оснований перекладывать ответственность на чужие плечи. Элиан ощущал свою вину и был готов за нее ответить. Раскаиваясь, он хотел явиться в полицию с намерением рассказать о ранее сокрытых фактах, чтобы успокоить совесть и наконец-то наказать себя за трусость, но по возвращении в город решил сперва проститься с родными.

Офелия, как этого и ожидал Эли, не захотела его видеть, а Стефани, напротив, приняла блудного племянника очень тепло. Эта добрая, спокойная женщина не могла долго держать обид. Став вдовой, она взвалила на свои плечи заботы о доме и состоянии Ури Арреля, а это было очень ответственное дело. Элиан увидел ее уже не той легкомысленной дамой, которая развлекала себя вкусной едой и бесполезными покупками. Теперь Стефани стала хозяйкой, облаченной в строгое черное платье из шелка, украшенное, однако ж, сверкающей камеей. Она беседовала с многочисленными управляющими, подписывала договора, проводила важные встречи. Утрата сделала эту женщину взрослее.

— Тебе следует наконец образумиться, а не сознаваться в том, чего ты сам не знаешь, — воскликнула она после того, как до головокружения расцеловала племянника в обе щеки. — Ты не представляешь, как сильно я в тебе нуждаюсь! Нашему дому необходима мужская рука, одна я с трудом справляюсь. Эли, стань деловым человеком, исполни волю своего дяди!

Но Элиан был ужасно подавлен. Стоя посреди до боли знакомой залы, где в былые времена он так часто пил вино и предавался безделью, молодой человек думал о несбывшемся, раскаиваясь и сожалея. Он слишком долго держал в себе эту боль.
Боясь наказания, Элиан прятался за дядю, чем в итоге погубил его; юлил и строил из себя оскорбленного недоверием праведника, но сам в глубине души всегда знал обратное: днем он галантный, милый мальчик, а ночью — пьяный деспот.

— Я чувствую, что Ури не напрасно защищал тебя от правосудия, — возражала между тем Стефани. — Ведь ты ничего не помнишь…

— Кроме нас двоих на яхте никого не было, — хмуро отвечал он. — Сейчас я понимаю: я мог убить.

Стефани горестно покачала головой:

— Теперь ты можешь исправиться, сделать что-то хорошее. У тебя есть свобода. Ценой собственной жизни дядя подарил тебе ее!

Эли колебался. Противоречия были в нем еще очень сильны. Любовь к Эльзе вдохнула в его пустые идеалы новую жизнь, но горечь воспоминаний по-прежнему обжигала сердце.

Он уже хотел уйти, как дворецкий доложил о прибытии гостьи. Женщина средних лет ворвалась так скоро, что Эли не успел избежать ненужной встречи. Казалось, дама ничего не видела перед собой. Как оглашенная, она неловко поклонилась присутствующим, перевела дыхание и, прежде чем Стефани усадила ее в кресло, заговорила срывающимся голосом:

— Меня зовут Анна Бонэл. Нам не доводилось встречаться, но сейчас я вынуждена искать встречи с вами.

Стефани почуяла неладное и с тревогой посмотрела на племянника, взглядом умоляя его пока не уходить. Элиан повиновался.

— Я мать человека, которого вы знаете под именем Джордана Кинли...

— Того самого Кинли, который покушался на моего мужа?! — вскрикнула Стефани. Даже ее светское спокойствие уступило давлению гнева.

Маленькая бесцветная женщина съежилась, уронив голову на грудь. Ее редкие с проседью волосы были небрежно сколоты на затылке, а теперь растрепались и едва удерживались в исходном положении.

— Раньше его звали Кэрри Бонэл. И я сейчас расскажу вам то, что сама услышала из его уст, — дрожащим голосом пролепетала она.

Стефани не нашла сил кивнуть.

—...Не так давно он добровольно сдался властям. Его должны были судить за мщение вашей семье. Богарты и господин Корн, которые использовали моего сына в своих целях, надеялись, что он ответит за всё в одиночку. Но только зачем ему молчать? Ведь Кэрри нуждается в лечении, а не в аресте!

— Я не понимаю вас! — воскликнула Стефани.

— Он болен, — выдохнула несчастная женщина. — Сегодня из тюрьмы его переводят в лечебницу, где он будет находиться под усиленной охраной, а заслуженное наказание понесут те, кто в здравом уме и твердой памяти вершил самосуд над вашей семьей, госпожа Аррель.

Анна Бонэл подняла на присутствующих покрасневшие глаза.

— Это началось давно, — продолжала она, немного успокоившись. — Еще когда мой сын едва не застрелил гувернера из отцовского ружья, его признали опасным для общества. Причина всему — врождённое заболевание. Его пытались лечить, и мы все очень надеялись. Результаты вправду не заставили себя долго ждать: Кэрри быстро осознал свой проступок. Он словно очнулся, но как только его отпустили домой, сбежал при первой возможности. Что было с ним дальше — в подробностях не знаю, знаю только, что где-то каким-то образом он познакомился с красивой женщиной (актрисой), и очень, очень полюбил ее. Она тоже как будто привязалась к нему, но, конечно же, ничего не знала о его прошлом. Их отношения просуществовали год, а потом, как вы знаете, Камилла Богарт пожаловала в наш город. Мой сын запрещал ей водить близкие знакомства с мужчинами, и было бы странным, если бы светская львица прислушалась к приказам слуги, которого сама иногда называла болваном…

Элиан нахмурился, сделав шаг вперед.

— Не хотите ли вы сказать, что…— начал он, и гостья, испугавшись, утвердительно кивнула:

— Мы все плохо себе представляли, что подразумевают под словами «опасен для общества»... Вы, господин Аррель, действительно ни в чем не виноваты. В это трудно поверить, но именно тот, кого вы знаете как Джордана Кинли, из ревности, из болезненной зависти к вам (т.е. более удачливому сопернику), совершил то страшное убийство, а потом первым указал на вас. Он убил свою возлюбленную, пока вы спали.

— Какой ужас! — всплеснула руками Стефани, однако утешение заглушило собою боль: Элиан был невинен. И она, вся в слезах, бросилась обнимать племянника.
Эли окаменел. Он так жаждал услышать эти слова, а услышав, не испытал и тени облегчения.

— Как это случилось? — глухо спросил он и не узнал собственного голоса.

— Видите ли, — неуверенно начала госпожа Бонэл, а Стефани всё плакала, повиснув на шее у племянника, — мой сын не сумел совладать с яростью в ваш адрес. Из вашего разговора с Камиллой он узнал, куда вы среди ночи направляетесь на своей яхте. Он решил броситься вдогонку (он родился в этом городе, он с детства хорошо знал прогулочный маршрут, которым мы с мужем часто возили его ребенком). Кэрри позаимствовал чью-то моторную лодку и за полчаса покрыл расстояние до острова, где уже находились вы...

— Можете не продолжать, — с усилием вымолвил Эли, после чего отвернулся. Что он чувствовал? Увы, отнюдь не успокоение. Свинцовая тень вины лежала и на его совести.

— Простите меня, — шептала женщина. — Пусть с опозданием, но справедливость всё-таки восторжествует. Юфиса Корна уже ищут. Скоро все злодеи будут арестованы и не посмеют вам досаждать. А мне...— ее голос пресекся, — мне остается лишь молиться за спасение души моего сына.

Пошатнувшись, Элиан медленно, словно раздумывая, подошел к двери, шагнул было за порог, но тут же вернулся. Увиденное в коридоре немало его смутило: там стоял дворецкий. Старый слуга вытирал с морщинистых щек слезы радости, ведь наконец-то тучи, сгустившиеся над головой молодого господина, рассеялись. Мысли Стефани развивались в том же ключе: она уже вовсю уверяла Элиана в куриной памяти представителей высшего общества и в том, что вся эта история совсем скоро выветрится из людских умов. Они все — те, которые еще недавно единогласно обвиняли его в маниакальных наклонностях, те, благодаря которым он усомнился в самом себе, — как ни в чем не бывало призывали его к новым вершинам.

— А я всегда знала, что ты не виноват! Всегда! И дядя твой тоже! — восклицала Стефани, смеясь сквозь слезы. Через минуту она, уже забыв о не менее заплаканной гостье, побежала в комнату падчерицы: — Офелия! Живо спускайся! Ты должна это услышать!

Едва крики затихли, Элиан незаметно покинул усадьбу без тени радости в своих потускневших глазах. «Когда же я выберусь из этого тупика? Всё слишком усложнилось, многого уже не исправить. Но я люблю. Люблю! И больше не совершу тех ошибок».

Глава 52

Впервые за всю свою никчемную жизнь Элиан Аррель задался серьезной целью. Перспектива продолжить дядино дело не прельщала его, поэтому прагматичные задачи были им без сожаления отвергнуты. Он решил найти Ализе. Элиан не знал, что скажет ей при встрече, как не знал и того, обрадуется ли она ему. Одно оставалось несомненным: их встреча нужна и должна состояться как можно скорее.

Однако поиски не привели ни к каким результатам. Со дня памятного объяснения на маяке девушка бесследно исчезла… Впрочем, как и ее бывший покровитель, Юфис Корн. Стефани (сильно опечаленная отказом племянника участвовать в семейных делах), высылала Элиану некоторые суммы, но из-за частых переездов деньги быстро кончались. К тому же попадались люди, которые на вопрос об особе конкретного описания лишь загадочно молчали, ожидая приятного звона монет, а в итоге не могли сообщить ничего определенного. Таким образом Элиан просуществовал несколько томительных месяцев. Каждое утро он начинал с надежды на желанную встречу, но с каждым новым днем всё меньше надеялся. Аррель понимал, что, несмотря на свое старание, он ужасно далек от Эльзы... и вместе с тем постоянно ощущал ее незримое присутствие.

Возникнув подобно вспышке молнии, цель заводила в тупик. В конце концов, Элиан не располагал даже фотографией — единственной опознавательной чертой были огненно-рыжие волосы... На странного парня часто смотрели насмешливо. Да он и сам вскоре понял, что ведет неравную борьбу. Просто ему всегда казалось, что Эльза — единственная в своем роде, непохожая на других: яркая, смелая, производящая неизгладимое впечатление. Аррель считал так всерьез, да и вел себя в соответствии с поведением «без памяти» влюбленных. Он мечтал, отыскав ее, сказать короткую фразу: «Я не виноват», — и только после этого обрести успокоение.
Эльза снилась ему каждую ночь. Каждую ночь Элиан терял ее, чтобы снова найти и заключить в свои объятья.