В рабстве у Пигмалиона глава 1

В рабстве у Пигмалиона
«Некого тебе позвать на помощь, ведь игрушки – это просто вещи»
Канцлер Ги, «Страшная сказка»
Глава 1.Главные свидетели не горят
    Поздним вечером  Альфред сидел в гостиной, в кресле, перед камином. Уже позволив себе поменять элегантный костюм на мягкий и удобный  халат.  Он читал газету, тот самый номер, что когда-то на  пикнике, десять лет назад. О том, что в общественном транспорте с людьми происходят курьёзы. «Неплохо бы организовать новую игру по этим мотивам», - подумал он, прикрыв веки.
- К тому же всё для игры располагает – и наш статус, и настроения в мире, - словно прочитав его мысли, сказала Лиза. Она вошла в гостиную, одетая в шёлковый пеньюар. Длинные и густые чёрные волосы струились по её спине и плечам. Зелёные раскосые глаза выглядели волшебными. Лиза вставила в проигрыватель диск, и вскоре, гармонируя с лёгким освещением, комната была наполнена нежным бархатом музыки  Сенневиля.
 Покружив немного под обволакивающие мотивы, Лиза плавно и легко опустилась на колени мужа. Она взяла газету из его рук и положила её на стоявший рядом низенький журнальный столик.
  Альфред нежно обнял жену, осторожно, едва касаясь, поцеловал её. Внимательно заглянул в её неземные зелёные глаза.
- Наш статус и настроения в мире – да, - сказал он, подумав. – Но где враги и где приманки-зацепки?
- И это говорит самый гениальный ловец людей?! – обиженно надулась Лиза. – Враги всегда найдутся, как поётся в известной песне! А уж приманки – тем более… 
- Хорошо, - устало согласился Альфред. – Вот отпразднуем юбилей нашего дорогого Шарля -  и приступим.
- Хочешь начать с приятной ноты, а не с печальной, как в тот раз? – напомнила Лиза.
- Не только по этой причине. На прошлую игру Шарль благословил нас. И я хочу, чтобы новая игра тоже началась с его благословения, - Альфред загадочно улыбнулся и посмотрел на Лизу исподлобья. Она посмотрела на него с хитрым прищуром и хищно оскалилась. Но, оставаясь хрупкой дамой, покорно положила главу на храброе сердце своего рыцаря. Он заботливо обнял её.
     А в тоже самое время, в трёхстах километрах, у самой границы с Китаем, игра уже шла  - не дожидаясь благословения Шарля. Нешуточная игра.
       На городской свалке, в груде пакетов, гигиенических и пищевых отходов, и прочего мусора, валялся окровавленный мужчина. Запястья его и лодыжки были скованы наручниками в отдельности, а затем связаны за спиной в одну связку с помощью цепи. Несмотря на то, что это был ноябрь, а от сырой земли стужа шла куда более суровая, чем от мягкого снега, на бедняге совершенно не было одежды. Впрочем, вряд ли это заботило его в тот момент. Тело его было изъязвлено множественными, хотя и неглубокими, ножевыми порезами и точечными ожогами. Имелись и многочисленные синяки. Один глаз был закрыт отёком. Страшно представить, как маленький худенький мужичок переносил все эти нечеловеческие страдания. Видно, высшие силы берегли его.  Несчастный был окружён четырьмя крепкими мужчинами – двумя китайцами и двумя русскими. Шестидесятилетний Юнг Су, главный из четвёрки, по внешности был классическим типажом, какой можно встретить в древних летописях. Коренастый, широкоплечий, с пронзительным взглядом из-под тяжёлого покатого лба, с бородкой клинышком на бульдожьей челюсти. Его спутник, сорокалетний Вэй Янг был высокого  роста, очень худой, с длинными волосами, небольшой стриженной бородой. Он был чем-то обеспокоен, его нервные глазки бегали по сторонам, тело передёргивалось. Раза два или три Вэй Янг порывался пнуть лежащего на земле, но Юнг Су останавливал его властным жестом. И даже добавил: «В случившемся виноваты все. И даже ты. Поэтому сейчас мы разберёмся с ним, а после дома    - среди своих -разбор полётов проведём».
       Всеволод был ростом выше среднего, в меру накачанный, но при этом и достаточно стройный. Внешне приятный блондин. Примерно лет сорока или сорока пяти.  Пользуясь тем, что Юнг Су и Вэй Янг стояли впереди него, Всеволод убрал пистолет в карман просторной куртки. И плотнее надел очки, чтобы никто не заметил его трудно скрываемого сочувствия к провинившемуся. А вот его младший брат Игорёк и не пытался этого скрывать. Тридцатилетний мужчина, запертый в теле пятилетнего ребёнка по причине синдрома Дауна, мучительно переминался с ноги на ногу и нервно покусывал губы, ожидая благополучного конца.
   - Так ты ответишь, кто твои остальные сообщники? Или снова желаешь на дыбе повертеться? – спросил Юнг Су глубоким басом. Избитый мужчина с большим трудом приподнял голову.
   - Твари!!! Ненавижу!!! – прохрипел, выплёвывая кровь. –Хоть трижды меня на дыбу поднимай, хоть четвертуй, всё равно не скажу….Чёрт ускоглазый! Борода у тебя уже есть, для полноты образа не хватает хвоста и копыт…. – мужчина глубоко вздохнул из последних сил и даже засмеялся.
  Потеряв самообладание, Вэй Янг подбежал к связанному мужчине и со всей злости пнул его в печень. Несчастный выгнулся, насколько позволяла цепь и издал короткий, но пронзительный крик. Не спеша, вальяжно покачиваясь, подошёл Юнг Су. Он жестом велел Вэй Янгу отойти в сторону, а сам стал расстёгивать ширинку. Сделав «мокрое дело» прямо на  избитого мужчину, он направился к своей машине, вместе с Вэй Янгом. Напоследок оглянувшись, он приказал Всеволоду: «Сжечь его живьём!»
      Машина отъехала метров на двадцать и остановилась.
- Игорёк, принеси канистру, - сказал Всеволод осипшим голосом. И устало склонился над несчастным. Младший брат выставил вперёд руки и заявил: «Я не буду его обижать! Нельзя обижать слабых, Сева!». 
- Так надо, - сказал Всеволод и покосился на автомобиль Юнг  Су. Игорёк послушно направился косолапой походкой к их машине. А вскоре вернулся, держа в трясущихся руках канистру с бензином и испуганно вытаращив глаза на старшего брата. Всеволод тяжело вздохнул и медленно открыл крышку канистры. На минуту задумался. «Чего ждёшь? Жги давай!», - слабым голосом произнёс избитый мужчина, в довершение испачканный собственной рвотой. Испугавшись не меньше своего брата, дрожа и тяжело дыша, Всеволод стал поливать бензином жертву и пространство вокруг, затем бросил на землю зажжённую спичку. Увидев из окна первые языки пламени, Юнг Су удовлетворённо потёр руки и велел водителю отъезжать. Как только машина босса скрылась из виду, Всеволод провёл ладонью по вспотевшему от волнения лицу, оставив грязный  след, и подмигнул брату:
- Игорёк, я тоже не буду обижать слабого.
 Воодушевлённый Игорёк вытащил из багажника пятилитровую бутыль с водой и стал заливать огонь. Всеволод тушил пламя с помощью старого мешка, также найденного в машине. Мужчина молчал и не шевелился. Пульс почти не чувствовался. Однако, поднеся к его лицу ствол пистолета и заметив испарину, Всеволод понял, что он был жив. Видимо, потерял сознание от боли и страха.
 - А что теперь делать? – спросил Игорёк, теребя брата за плечо. Глаза его бегали от волнения – Вдруг этот шайтан узнает, что он живой?
- Не узнает, - ответил Всеволод, на секунду прикрыв глаза. А потом скомандовал: «В машину его!». Вдвоём они аккуратно уложили великомученика на заднее сиденье, прикрыв пледом, и уехали.
      «Тойота»  проезжала мимо пустырей и лесополос.  По асфальту и просеке. И наконец, остановилась перед почти трёхметровым бетонным забором, за которым скрывалась величественная просторная усадьба. Всеволод посигналил, и створки ворот разъехались в стороны. Автомобиль въехал на территорию, и ворота снова закрылись. Охранник у ворот дал сигнал остановиться.
- С чем приехал, Севочка? – ехидно спросил он, прищурившись, хотя солнце еще не показалось, а фонари во дворе уже потускнели. – Никак, в Штирлица поиграть решил?
- А иначе нельзя, Валера, - совершенно серьёзно ответил Всеволод, снимая перчатки. Затем он вышел из машины и открыл заднюю дверь, коротко добавив: - Принимай товар.
 Охранник брезгливо сморщился, увидев лишь лицо человека. Однако осмелился двумя пальцами приподнять край пледа. А спустя мгновение он побежал за угол, крепко зажимая рот двумя руками. Излив «душу», он всё ещё стоял за углом, куря и матерясь.
   Чтобы разобраться с этой суетой, из будки вышел начальник охраны, мужчина средних лет, выше среднего роста, не полный, но плотного сложения. Еврей, лысый, но довольно симпатичный.
- Добрый вечер, Сева и Игорюша, - проскрипел начальник охраны, поприветствовав гостей рукопожатиями.
- Наверное, уже доброе утро, - усмехнулся один из охранников у ворот. Тот, что изливал душу. Второй охранник достал из кармана куртки телефон, чтобы посмотреть время, а потом кивнул – мол, правда, уже утро.
Всеволода же не особо волновало время суток, потому он сказал в ответ усталым голосом:
- Приветствую тебя, Иося.
Ещё один охранник вышел из будки и подбежал к охранникам, дежурившим на крыльце, что-то шепнув им. Один из них вошёл в дом и громко позвонил в стоявший на тумбочке колокольчик.
   На звон прибежал слуга, молодой человек, лет 20, худощавый, с потрепанными рыжими волосами. Он был одет несколько неопрятно – жилет был распахнут, рубашка висела поверх брюк.
- Звали, Фёдор Васильевич? – переводя дыхание, спросил он.
- Звал, - сквозь зубы ответил охранник. Оценив внешний вид слуги, он презрительно заметил:
- Спал на посту?
- Обижаете! – надулся слуга. – Я только что заступил.
- А чего такой растрёпанный? – проворчал охранник.
- Жизнь устраиваю личную, понимаете ли, - огрызнулся молодой человек, и отвернул ворот рубашки, показывая след от помады. – Ладно, чего звали?
- Передай хозяину, что его просят спуститься, - пробасил охранник, потерев усы.
- А без него нельзя? – усмехнулся слуга. – А то ведь он тоже делом занят…
- Без него нельзя. Надо, чтобы он лично ознакомился с ситуацией, - с важным видом ответил охранник.
    Лиза целовала лицо мужа и ласкала его грудь. Альфред в блаженстве запрокинул голову назад, плотнее прислонился к спинке кресла и вытянул ноги. И стал нежно гладить жену по спине и бёдрам обеими руками.
  Их идиллию потревожил вошедший слуга
    Альфред кивнул Лизе и встал с кресла, набросил на плечи халат, небрежно запахнулся. Подошёл к слуге.
- Спал на посту?  А потом на всякий случай забежал к хозяевам – спросить, не звали ли? – спросил он, едва сдерживая смех. Поскольку знал, что в его поместье никто такое себе не позволит.
- Вы что?! – встрепенулся молодой человек. – Я только что заступил на дежурство, господин Барон!
- Да я понял это, Витенька, - Альфред похлопал его по плечу. – Просто вид у тебя уж слишком озадаченный. Что случилось?
- Да там….- молодой человек замялся, прикрыл рот рукой, стал топтаться на месте.  – Не знаю даже, как сказать…
- Говори уже как-нибудь! – Альфред от нетерпения начинал сердиться. А Лиза, прикрываясь накидкой с кресла, пряталась за его спиной, изнемогая от любопытства.
– Парни-охранники говорят, что вроде Юнг Су замешан…В общем, господин Барон, вам лучше самому взглянуть.
- Мы спустимся через мину-у-ту, Витё—ё-к, - томно протянула Лиза, придерживая накидку обеими руками.   А сейчас оставь нас – нам нужно одеться.
- Как прикажете, - послушно кивнул Витёк  и вышел. Вместе со своей девушкой он тоже решил посмотреть, чем так встревожены охранники. Накинув на плечи куртки, они спустились вниз.
   Несчастный был уже перенесён в здание, на первый этаж, в больничное крыло. Как в обычной больнице, это был длинный коридор, с выбеленными стенами и светлым бетонным полом, с лампами по всему потолку, со множеством комнат за узкими простыми дверями, со скамейками по обе стороны. Но имелись и отличия. Единственное окно в коридоре было очень маленьким –точнее его было бы назвать форточкой. Ни на одной двери не было надписи или номер. А только над одной дверью, имелся красный крест – такой же, как на входе в больничное крыло. Именно в этой комнате, в подсобке процедурного кабинета,  доктор, солидный мужчина с седыми, зачесанными волосами и стриженной бородой, и эксцентричная молодая медсестра уже трудились над ним – обработали раны и наложили повязки.   
      Девушка Витька первой подошла к пострадавшему. В следующее мгновение она дико вскрикнула от испуга: «Мамочка!!!!!» и выбежала вон. Следом за ней выбежал Витёк, прикрывая рот обеими руками. По пути они столкнулись с Лизой и Альфредом.
- Газ сбросить не пробовали?! – сердито сказал Альфред, оглянувшись. Витёк в ответ лишь махнул рукой  - мол, сами увидите.
 - Слабаки! – презрительно бросила им вслед Лиза.
    У лестницы их встречал другой слуга, мужчина лет пятидесяти, невысокий, толстоватый. В белой рубашке и брюках на подтяжках. Это был Стас, некогда помогавший разоблачить Галитовского с Роговым. Теперь его, цветущего и   стильно одетого, было не узнать.
- Барон и баронесса, прошу за мной! – отчеканил он, и предложил идти в больничное крыло. И учтиво поклонился Альфреду и галантно поцеловал Лизину ладонь.
- Спасибо, Стасик, - кокетливо подмигнула ему Лиза. А Альфред по-братски пожал верному слуге руку.
 Реакция барона и баронессы не сильно отличалась от остальных людей. Они тоже едва сдерживали природный рефлекс при виде обезображенного тела, в котором едва  теплилась жизнь. Лиза даже отвернулась, прижавшись к груди Фредди.
 - Что это такое? – не оборачиваясь, с трудом выдавила она.
- Юнг СУ. Его работа, - сказал охранник Валера, с сожалением глядя на пострадавшего.
- Выйдите все, - велел Альфред, окинув присутствующих властным взглядом. – Мне нужно с ним поговорить, - он кивнул на раненного.
- Но он сейчас слишком слаб, чтобы говорить! – строго возразил доктор. И даже пригрозил Барону пальцем. – При таких травмах больному станет лучше не раньше, чем через неделю!
    Доктор склонил голову и повернулся, направляясь к выходу из этой комнаты. Однако Барон Розенберг не терпел такого непочтительного отношения к себе. Он крепко схватил доктора за плечо и с улыбкой произнёс:
- Павел Петрович, я разве неясно выразился?
К слову, Альфред Розенберг никогда не повышал голоса. Даже стремясь напугать своего оппонента. Напротив, в таких случаях он говорил на два тона ниже, чем обычно. И от этого становилось реально страшно.
  Павел Петрович оправил ладонью ухоженную бородку, вытер платком испарину на лбу, покорно потупил взгляд. Вышел из комнаты сам и поманил за собой медсестру. Сказал лишь:
- Вы можете пообщаться с раненным, Альфред Реингольдович. Только весьма осторожно.
- Если понадобится помощь – мы рядом, Альфред Реингольдович, - кокетливо добавила медсестра.
          Оставшись наедине с пострадавшим, Альфред в размышлениях ходил кругами по комнате, сложив руки на груди. Несчастный мужчина следил за ним единственным здоровым глазом.
Альфред остановился у окна. На всякий случай задвинул жалюзи. Не поворачиваясь к раненному, он задал первый вопрос:
- За что Юнг Су сделал это с тобой?
- У-у-у-у!!!!!!!! Сволочь!!!!!!!!!! - пострадавший при одном только упоминании имени Юнг Су отчаянно завыл.
- Я полностью согласен с твоим мнением об этом уроде, но давай ближе к делу! – строго прикрикнул на него Альфред, склонившись прямо над его лицом. Готовый внимательно слушать, он даже сел на край кровати рядом с пострадавшим.
   С трудом превозмогая боль, мужчина поведал необычную историю.
Достопочтенный господин Юнг Су в повседневной жизни был таким же владельцем агрохолдинга, как и Альфред Розенберг библиотекарем. А потому, со свойственной ему китайской мудростью, действовал бескровно.
    В отношении рабов это выражалось в том, что российский партнёр Юнг Су  - господин Золотарёв – командировал в Китай некоторых своих сотрудников, чаще всего приезжих женщин. А назад эти сотрудники уже не возвращались. Чаще всего Золотарёв рекомендовал ничего не подозревающим людям добираться поездом до населённого пункта Казакевичево, где проходит российско- китайская граница.
- Но всё-таки, причем здесь ты? – пока не понимал Альфред.
- Я упрашивал своих власть имущих знакомых сократить железнодорожные рейсы до Казакевичева. А также в газетах отменить все вакансии на китайский и владивостоксий агрохолдинги
- А твой хозяин Юнг Су узнал о твоих подвигах… - догадался Розенберг.
- Что догадался – да. Но только мой хозяин – Золотарёв. В наказание он отдал меня Юнг Су, - поведал раненный.
 - Как часто  приходит поезд в Казакевичево? – спросил Альфред, сев ещё ближе к раненному и внимательно взглянув на него, чтобы до нужного момента убедительнее изображать сострадание.
  - Туда в течение дня приходит много поездов. Из Владивостока до Казакевичева поезд приходит два раза в день – в 9.40 утра  и в 21.10 вечера. «Товару», естественно, советуют ехать вечерним поездом, - тяжело дыша, прохрипел несчастный, недоверчиво оглядывая комнату.
- Потому что посвящённые люди работают в поезде именно на вечернем рейсе? – догадался Альфред, потирая подбородок.
- Именно. Это два проводника в одном из вагонов. Русский и монгол. Русский, кстати, говорит, что знает вас. Он мне ваше фото показывал на телефоне, - раненные вдруг разоткровенничался. И серьезно добавил, - Мне кажется, он вас сильно боится.
- Пусть боится. Я его навестить давненько собираюсь. Вот и повод пришёл, - скользко улыбнулся Альфред. Он встал, немного приотркыл дверь комнаты и прислушался. Довольно улыбнулся, не заметив ничего подозрительного. Задумчиво посмотрел на раненного.
     Тот, видно, что-то поняв, задрожал, затрясся в конвульсиях и судорожно проверещал: «Не надо! Прошу вас!». Игнорируя мольбы, Альфред достал из манжеты маленький кинжал и вонзил его в сердце пострадавшего. Насладившись предсмертными судорогами последнего, он вышел из комнаты.
Павел Петрович и медсестра сидели на скамье в коридоре недалеко от этой комнаты и беседовали. Увидев Альфреда, они подошли к нему. Лица обоих были обеспокоены. Заметив на руках и одежде Барона кровь, доктор прислонил медсестру к стене и закрыл её собой.
- Что вы сделали, Альфред Рейнгольдович? – требовательно спросил доктор.
- Павел Петрович, я сделал за вас вашу работу, - невозмутимо ответил Альфред.
- Не забывайте, господин Барон, что главный постулат моей работы: «Не навреди», как завещал великий Гиппократ. А эвтаназия – это крайняя мера, исключительно по желанию больного! – надорванным голосом воскликнул Павел Петрович, возведя вверх руки. Глаза доктора покраснели от сильного волнения. Пребывавший же в олимпийском спокойствии Альфред развёл руки Павла Петровича в стороны. И, властно  возвышаясь над ним, спросил:
 – Чего же вы всполошились? И с каких пор вы сделались таким благородным? Не вы ли утверждали, что не стоит силой удерживать на этом свете уже уходящего человека? – теперь в голосе Барона явно слышалась угроза.
- Но, господин Барон! – возразила медсестра, сжав мелкие кулачки и намереваясь топнуть.
Барон нарочно подошёл к ней  и стал водить кинжалом по шее, плечам, щекам. И даже проник в зону декольте. При этом он не сводил с неё глаз и таинственно улыбался. Криво усмехнувшись, он взял медсестру за подбородок и, наклонившись к её уху, спросил: «Бэллочка, ты тоже хочешь присоединиться к нашему пациенту?» Разумеется, Бэллочке этого очень не хотелось. Не в силах произнести ни слова от страха, она только отрицательно замотала головой и прикусила нижнюю губу.
-- Господин Барон, можете быть уверенны, что этот конфуз имел место в первый и последний раз, - сказал Павел Петрович. И заложил руки за спину, будто что-то пряча. Так делают дети, нашедшие конфеты, которые взрослые от них старательно прятали. И испуганно втянул голову в плечи.
   Альфред от этих слов заметно подобрел, растроганно улыбнулся и даже, как на секунду показалось Бэлле, пустил слезу.
  Однако, опасаясь лишний раз давать слабину, он снова сделался суровым. И быстрыми шагами подошёл к двери. Обернувшись, он твёрдо объявил:
- Разумеется, это было в последний раз. А о выполнении моих приказов и речи быть не должно   - это по умолчанию!
Сказав это, он вышел из комнаты. А через минуту вошли двое слуг в форме и забрали тело.
    Было пять утра, до рассвета было ещё далеко. Потому Барон и Баронесса снова отдались страсти. Для полноты удовольствия Лиза поставила фоновой музыкой арию Кармен великого Безе. И приказала слугам принести два стакана сока.
   Она взяла с подноса стаканы с соком, и подала один из них Альфреду.
   Альфред не возражал. Сделав пару глотков, он по достоинству оценил вкус натурального сока. А потом бесцеремонно спросил:
 - Это был самый крепкий напиток на сегодняшний день?
- Да, - Лиза притворно надула губы.  – Я сегодня слишком устала и не способна на большее.
- А уж я-то как устал… - покачал головой Альфред.  Как же это утомительно - терпеть этого противного и мерзкого Юнг Су!  - пожаловался он. - Точно тварь редкая. Мы с Казимержем ещё великодушны, убивая отбросов сразу. Ну, или почти сразу. И предлагая наложниц настоящим мужчинам, а уж никак не подонкам.
- А этот китаец что...? – спросила Лиза.
- А этот китаец ловит отбросов сам и скупает у других, чтобы дать своим гостям развлечься на часа три—четыре.  Как ты знаешь, на Востоке такие аттракционы, что даже отбросу от души посочувствуешь. Да и одалисок он иногда наказывает так, что потом сам же тратится на восстановление их здоровья и товарного вида.
  Утром, сразу же после завтрака, Альфред собрал в холле всех своих подчиненных – от охранников до горничных и торжественно объявил им о начале новой игры. Под названием «Обучение будущих чистых» или «Весёлый паровозик» (второе название было этакой едкой отсылочкой к надменному и бессердечному подонку Юнг Су).
   А Лиза позвонила с этим же предложением их старому и доброму другу Кардиналу, настоящее имя которого было Казимир Валевский. Многие знакомые, основываясь на фамилию, предполагали, что Казимир является потомком знаменитой фаворитки Наполеона Бонапарта. Сам Кардинал не подтверждал этого родства. Хотя, и  не отрицал. Ведь он тоже был родом из Польши, из селения Бродно, недалеко от Ловича, который в 16 веке был чуть ли не второй столицей Польского королевства.
  Это был мужчина примерно такого же возраста и роста, что и Лиза с Альфредом. Но только он был широкоплечий и мускулистый. В чёрной полумаске, призванной скрывать большой след от ожога на левой щеке. Настолько большой, что края его всё же выходили за пределы маски. Можно было рассмотреть, что глаза его были светло-карими. Длинные волосы были собраны в хвост.   Феноменом Розенберга были ярко-голубые глаза, белая кожа и очень тонкие пальцы. А феноменом Кардинала, кроме шрама, были волосы, наполовину тёмно-русые, на половину светло-русые, причём от природы. И так же мягкий, низкий, но грудной, «женский» тип голоса, что не очень сочеталось с его крупной комплекцией.
- Доброе утро Казимерж Войцехович. Я вас не разбудила?
- Нет, что вы, Елизавета Анатольевна! Я сейчас делаю небольшую утреннюю разминку перед душем, - весело ответил Кардинал, упражняясь с эспандером перед большим зеркалом.
- Это очень хорошо, что вы стараетесь поддерживать себя в форме. Мы хотели попросить вас принять участие в нашей новой игре. Если вы не против, конечно, - заговорщицки тихо сообщила Баронесса Елизавета.
- Разумеется, я не против. И с удовольствием предоставлю для этой игры свои владения, -
- бархатным голосом ответил Казмиерж.