Дипломат

Я не помню, какой именно год наступал, но мне было не то  десять, не  то одиннадцать, и в те далёкие годы этот праздник мне ещё нравился.  Нас как раз  только-только  распустили на каникулы, и мы возвращались из школы вчетвером — Ирка, Серёжка Картавый, Танька и я. Учились мы  все во вторую смену, так что уже изрядно стемнело, на перекрёстке Пугачёвской и Посадского у почты горел фонарь, а возле ближайшей девятиэтажки  резвились наши дворовые товарищи, учившиеся в  той же школе, но в  других классах — Женька, Славка, Юрка, Серёжка Губасов и маленькая Надюшка. Там над подземными погребами и вентиляционными устройствами образовалась такая естественная стихийная горка, снег её засыпал, а склон, как это обычно и бывало с горками, раскатали в совершеннейшее зеркало. По нему и скатывались наши приятели — кто на ногах, кто на пятой точке. а кто и прямо на пузе или на спине. Понятно, мы не удержались и тут же присоединились к веселью. Но у нас было преимущество — портфели. В качестве салазок портфели использовали испокон веков  многие поколения учащихся. Удобная штука. А у Картавого был дипломат. По нашим временам роскошь. И, понятно, сам Серёжка кататься на нём в голове не держал. Он поставил его в  сторонку, а кататься стал на ногах. И тут как раз  подтянулись  недостающие члены  нашего хулиганского коллектива — из своей вспомогательной школы подошли Васька Экскалатор и Наташка — Надина старшая сестра. Они как раз тоже «распустились на каникулы»,  и шли со своими портфелями, а Васька ещё и тащил роскошную пушистую ёлку, вызвавшую общий восторг и зависть ещё не обзаведшегося рождественским древом Женьки. Увидев, как мы веселимся, наши умственно-отсталые товарищи  активно подключились. Надя тут же завладела портфелем старшей сестры, расторопная Наташка цапнула Васькин, а бедному Экскалатору ничего не осталось, кроме ёлки, на которой скатывать с горы,  конечно, тоже было бы можно — каждый из нас такое сто  раз  проделывал, но всё-таки желательно после эксплуатации  в  качестве рождественского дерева,  а не до. Васька поначалу попробовал, как и Серёжка, скатиться на ногах, но народу на  горке уже было многовато, и его живо снесли. Треснувшись затылком, и пребольно, Экскалатор свою тягу к  прямохождению постарался оставить, но скатываться на школьных брюках он, живущий с бабкой и дедом,  без родителей, счёл недопустимым расточительством.  И в этот недобрый час на глаза ему попался Серёжкин дипломат. Не долго думая, Васька, носивший ещё в прошлом году гордое имя Дурак, уселся верхом на Серёжкину собственность и поехал вниз. Увы, предмет поклонения школьников той поры оказался крайне непрочным — при первом же столкновении с массивным Губасовым и его видавшим виды портфелем крышка промялась внутрь, а замок отлетел. Всё это Экскалатор увидел только скатившись к подножью горы, а увидев, побледнел. Дипломат стоил дорого — более того, его было очень проблемно купить, приходилось «доставать» — следовательно, ожидался неизбежный визит Серёжкиных родителей с претензией, и, понятно было, суровый Васькин дед не пожалеет ремня для любимого внука. Хотя проблему это не решит.
- Ой, что теперь тебе бу-у-удет, - пропела ехидная Танька.
- Родаки Серого тебе этот дипломат в задницу засунут, - грубо, но разумно напророчествовал Губасов, получивший во время столкновения твёрдым углом по ноге и поэтому злой.
- Где ты деньги-то возьмёшь? – серьёзно спросила Ирка, пока сам Серёжка безмолвствовал, скорбно стараясь собрать рассыпавшиеся учебники и тетрадки в то, что осталось от дипломата.
- Серый! – с мольбой взвыл Васька. – Скажи, что сам катался, а? Скажи родакам, что ты сам его так…
- Сам я его в сто`гонку поставил, - резонно возразил опечалившийся Серёжка, разглядывая остатки былой роскоши. – И т`гогать никому не `газ`гешал… - картавил, или сильно грассировал – можно так сказать, Серёжка всегда, но когда волновался, это становилось заметнее, потому что он переставал подбирать слова без коварной «р». А сейчас, держа в руках бренные останки своего дипломата, он говорил почти по-французски, прямо как Жан-Поль Бельмондо.
- Серый, - угрожающе произнёс, набычиваясь, Губасов, неожиданно сменивший гнев на сочувствие к Ваське - Все знают, что тебя не порют.
Родители Губасова и Экскалатора были приблизительно на одном социальном уровне, имели примерно одинаковый достаток и схожие взгляды на воспитание, так что они лучше других понимали друг-друга.
- Меня мо`гально давят, - возразил Картавый. -  Думаешь, это легче?
- А то! – со знанием дела подключилась Наташка. – Они давят, а ты про себя пой что-нибудь – им же первым надоест.
- Это несправедливо, - заспорил Юрка. – Он же сам не катался, Экскалатор, правда, без спросу взял…
- И что, его теперь убить за это, что ли? – фыркнул Славка.
- И что, меня теперь убить за это, что ли? – упавшим голосом повторил Васька – похоже, такой возможности он не исключал.
И тут неожиданно вмешался Женька.
- Могу всё уладить. Экскалатор, с тебя ёлка. Выкуп, понял?
- Выкуп за что? – вытаращил глаза Васька.
- За то, что тебя не будут пороть. Серый, давай сюда свой ящик – и ждите здесь.
Он махнул рукой в варежке и побежал по направлению к школе, размахивая дипломатом.
Всё произошло быстро, и мы остались смотреть ему вслед в недоумении.
- Холодно, - сказала Наташка. – И поздно. Если ещё задержусь, влетит. Я домой пойду.
Она взяла за руку сестру, и они отправились восвояси. Пора было и остальным. На горке остались Картавый и Васька, и с ними – Губасов, чьи родители не особо переживали, где носит младшего отпрыска их многодетной семьи.
Мы жили в одном дворе, и Юрка пообещал предупредить родителей Серёжки, что он остался украшать класс.
- Ёлку на`гяжать, - с мрачным скепсисом добавил Сергей, кивнув на Васькину ёлку. Судя по всему, на счастливое разрешение ситуации он уже не надеялся.
Однако на следующий день прямо с утра мы увидели Серёжку и Ваську на школьном катке беззаботно гоняющими шайбу в одной команде, что могло означать только одно: инцидент исчерпан. Но подробности мы узнали уже после Нового года.
Женька, оказывается, отнёс дипломат школьному трудовику – никогда до конца не трезвеющему, но добродушному и с руками растущими оттуда, откуда надо, Алесандру Ивановичу - дяде Саше. Оказывается, наш Жендос состоял в кружке при кабинете труда и уже год под дяди-Сашиным руководством выпиливал лобзиком и выжигал разные поделки, так что общался с трудовиком довольно коротко. Дядя Саша поцокал языком и покачал головой, но ловко выпотрошил пострадавший дипломат, заменил пробитую крышку тонкой фанерой, починил замок и заново обшил Серёжкину собственность коричневым кожзамом, примерно подобрав под цвет того, что было. Внутренняя сущность дипломата, конечно, пострадала, но внешне он сохранил достоинство настолько хорошо, что Серёжкины родители, замороченные составлением годового отчёта и добычей продуктов к праздничному столу, ничего не заметили. Серёга признался им сам, уже несколько недель спустя, когда поздно было что-либо предпринимать – срок давности безнадёжно истёк. Ваське пришлось прикупить новую ёлку на сэкономленные на завтраках и мороженом три рубля – правда, поменьше и похуже отданной Женьке, но оно того стоило. Женька же заполучил вожделенную лесную красавицу, соответственно, не меньше трёх рублей сэкономив.
Самые серьёзные последствия данный инцидент имел для дяди Саши. Ушлая школота сообразила, что при наличии нескольких аршин кожзама и замка от портфеля можно запросто обзавестись дипломатом – стоит только хорошенько поканючить.  Дядю Сашу осадили просьбами.
- Ну, вот что, - решил трудовик, собрав свой кружок вырезания и выпиливания. – Вы эту кашу заварили – вы и отдувайтесь. Вот вам размеры, вот заготовки – вперёд! Получатся хорошие – по пятёрке в третьей четверти.
И Женька со товарищи с энтузиазмом принялись за работу. Дипломаты – не дипломаты, но что-то подобное в нашем дворе появилось сразу у нескольких ребят, и, что самое интересное, ребята эти были из малоимущих семей без каких-либо связей: Губасов, Васька, Наташка, Танька и Ольга Якимовы. Появился такой дипломат и у меня – я им пользовалась до девятого класса, пока мне не купили настоящий. Впрочем, с двух шагов не отличишь. А Ваське через несколько дней Картавый на горке вдруг протянул верёвку от потрёпанных детских салазок:
- На. Пусть твои будут – у меня ещё есть.
- Да я же уже не маленький, - растерялся Экскалатор.
- Я тоже не маленький. Ну и что? Понадобятся для чего-нибудь…
Как видите, французский акцент из Серёжкиной речи совсем исчез.