Судьба руководителя переписи-1937 Лазаря Бранда

 
Эту единственную сохранившуюся фотографию Лазаря Бранда
предоставила его внучка Галина Золотусская

Об этой переписи населения СССР ныне редко вспоминают, имя Лазаря Бранда, который фактически ею руководил, забыто. А это – неотрывная часть истории нашей страны. У меня есть возможность рассказать о нём по данным первоисточника – неопубликованным воспоминаниям статистика и демографа Веры Николаевны Максимовой (1907–1996), первой жены Бранда, нашей родственницы.

Почему отменили результаты переписи 1937 года

Согласно предыдущей переписи 17 декабря 1926 г., численность населения СССР составляла 147 млн. человек. На XVII съезде ВКП(б) Сталин уже назвал цифру 168 млн. на конец 1933 г.  в соответствии с текущим учётом населения.  Данные переписи 1937 г., показывавшие гораздо меньшую цифру 162 млн., вызвали шок в руководстве СССР: перепись приоткрыла завесу над масштабами  людских потерь, которые сопровождали коллективизацию. С 1928 по 1932 г. наполовину сократилось поголовье скота. Из-за засухи 1931-32 гг. снизились урожаи зерновых. Украину, Северный Кавказ, Поволжье и некоторые другие районы охватил голод. Массовые репрессии, пик которых пришёлся на 1937 год, явились одним из серьёзнейших факторов, вызвавших демографическую трагедию. Перепись не подтвердила и пропагандистские лозунги о "сплошной грамотности" населения и его  "всеобщем атеизме". 
 
Признать такие демографические последствия коллективизации Сталин не мог. Постановлением Совнаркома СССР от 26 сентября 1937 г. было объявлено, что перепись 1937 г. проведена с грубейшим нарушением элементарных основ  статистической науки и с нарушением утверждённых Правительством инструкций. Итоги переписи 1937 года были засекречены, краткие итоги опубликованы лишь в 1990 году. Новая перепись назначена на январь 1939 г.

Организаторов переписи обвинили в контрреволюционной деятельности и объявили  "вредителями" и "врагами народа". С конца марта 1937 г. начались аресты. Первыми были арестованы начальник Бюро переписи населения О.А.Квиткин и его заместитель Л.С. Бранд. Начальник Центрального Управления народнохозяйственного учёта Госплана СССР (ЦУНХУ) И.А. Краваль в конце мая был снят с работы, арестован и расстрелян. Репрессиям подверглись и многие другие статистики. Все они реабилитированы во второй половине 1950-х годов.

Лазарь Бранд глазами Веры Максимовой

О Лазаре Соломоновиче Брандгендлере (Бранде) (1908–1942) общеизвестно немногое: «советский статистик, демограф Бранд был заметной фигурой в отечественной статистике, писал учебники, преподавал в вузах, подавал большие надежды как учёный. Родился 21 апреля 1908 года в Андижане, в семье служащих. Окончил Институт народного хозяйства имени Плеханова в Москве. Заместитель начальника Бюро переписи населения ЦУНХУ. Арестован 28марта 1937 г. Решением военной коллегии Верховного Суда СССР он был приговорён к десяти годам тюремного заключения с последующим поражением в гражданских правах и конфискацией имущества». (Блюм А. "Бюрократическая анархия: Статистика и власть при Сталине" http://www.fedy-diary.ru/?page_id=4899).

«Лазаря Бранда (а именно так он подписывал свои научные работы) направили как "выдающегося врага народа" после заключения в Тобольской тюрьме в Магаданскую область, в концлагерь Речка Утиная. Жену его Валентину Гладких выслали в Сибирь как "члена семьи врага народа", сына забрали в детский дом НКВД в Астрахань, и при эвакуации оттуда во время войны по дороге ребёнок заболел и умер. А самого Лазаря Соломоновича смерть нашла в 1942 году – он прожил на этой земле всего 34 года.

Что же рассказала о нём В.Н. Максимова в своих больших (303 с. машинописи) воспоминаниях, написанных в 1978-1993 гг.? Фрагменты воспоминаний приводятся с сокращениями.

«Его родители Розалия Савельевна и Соломон Владимирович  жили в Средней Азии, в Оше, где отец имел одну комнату с террасой при хлопскуппункте, на котором он служил бухгалтером».

«Лазарь окончил школу в Андижане, а вторую ступень – в Москве. Участвовал в отрядах ЧОНа и вёл политработу среди новобранцев в Андижане. В Москве жил четвёртым в небольшой комнате у сестры Сони в Мёртвом переулке. Кроме стипендии, он подрабатывал в школе старшим пионервожатым. Был натурой крайне активной, и его работа с детьми доставляла ему удовольствие, а уж пионерам – тем более, так как редко у кого ещё был такой умелый подход к детворе, как у него. Словом, он казался старше и деятельнее ребят моего привычного по школе круга».

Вера и Лазарь познакомились в 1926 году на 1-м курсе института.
«Лазарь был не просто умён, а остро талантлив. Необыкновенно ловок и быстр в делах и суждениях. Остроумен. И хотя был он моложе меня на год, чувствовалась в нём какая-то взрослость, не только умственная, но и жизненная. На занятиях, особенно на семинарах, он блистал своими ответами и в любой компании умел сразу оказаться в центре. Причём всё это получалось исключительно за счёт внутреннего содержания, поскольку внешне он проигрывал рядом с любым: был маленького роста, с рыжеватыми (правда, вьющимися) вихрами, а лицо было энергичное, но некрасивое».
«Лазарь обладал феерическим темпераментом и любую задачу решал с ходу, а любую преграду брал штурмом. Он был и идейным, и компанейским парнем. В институте во всех молодёжных начинаниях он был заводилой. Вскоре его выбрали в комсомольское бюро факультета».

«Поздней осенью 1927 года начал существовать наш фактический брак. В те времена оформление брака не было популярным даже среди людей старшего поколения, а уж молодёжь совсем пренебрегала не только свадьбами, но и простой регистрацией в ЗАГСе». 

Брак Лазаря и Веры продолжался 4,5 года. В 1930 г. у них родилась дочь Майя. Разошлись мирно и остались друзьями. Лазарь женился на Валентине Гладких. Вера вышла замуж за молодого институтского преподавателя Арона Яковлевича Боярского (1906-1985) , будущего крупного учёного-статистика и демографа. Их сын – Эрнст Аронович Боярский (1937-2011), известный учёный Института физики Земли РАН. Это он отредактировал и отпечатал воспоминания матери и один экземпляр подарил мне.

Лазарь и Вера договорились, что Арон Боярский удочерит Майю. Они ещё не знали, что это сохранит жизни Веры Николаевны и Майи после того, как в 1937-м Бранда объявят «врагом народа» и репрессируют. Валентина Гладких проведёт долгие годы в лагере для «членов семей», а их маленький сын погибнет при эвакуации.

Работа статистиков

 «Нам постоянно твердили, что в ЦСУ крайне необходимы новые молодые советские специалисты-статистики, которые смогут противостоять старым работникам, унаследовавшим земские традиции. Нас, студентов, уже со второго курса принимали на работу на полставки, и работали мы по 3 дня в неделю. Лазарь работал в Центральном статистическом управлении (ЦСУ) при Совете Министров СССР, а я в сельхозотделе ЦСУ РСФСР, где в это время создавался сектор статистики колхозов и совхозов. Сначала я была там на практике, а после её окончания мне предложили остаться научным сотрудником на полставки (75 руб.)».

«При нас первым серьёзным делом была развернувшаяся в 1932 г. дискуссия о состоянии животноводства и методах его статистического изучения. Я ездила по трём закавказским республикам уполномоченным по организации первой переписи скота, а Лазарь Бранд проверял полноту учёта в Средней Азии. Сокращение поголовья было столь велико, что невозможно его отрицать или сваливать всю вину на статистику». Сравнивая уменьшение поголовья скота в 1932 г. по отношению к 1928 г. (индекс 0.55) и в 1945 г. по отношению к 1940 г. (0.63), В.Н. Максимова получила вывод: коллективизация оказалось более губительной для животноводства страны, чем даже Великая Отечественная война.

«Главным для Бранда было  «участие в бригаде по написанию учебника «Статистика», М., 1932. Основными авторами были В.И. Хотимский, А.Я.Боярский, Б.С. Ястремский и В.Н. Старовский. Лазарь был привлечён к работе, ещё не успев окончить институт. В предисловии к изданию 1932 г. сказано: «Следует особо отметить работу т.т. Боярского и Бранда, сумевших связать практическую деятельность в Госплане СССР в области социалистического учёта с разработкой теории этой совершенно новой отрасли нашей науки». «При работе над учебником ещё больше сблизились Бранд и Боярский».

Ордер на арест вместо ордена

Вера Максимова о Лазаре Бранде после окончания подготовки к переписи:
«Я увидела человека в каком-то ломком настроении. Спрашиваю: «Как ты теперь? Малость опомнился? Рад?» – «Да, конечно, работка была нелёгкая». «Теперь будет орден?» И слышу: «Как бы не ордер...». 

Я уловила в его ответах на мои вопросы о делах какую-то тягостную горечь. Спросила, в чём дело. «Да вот мы, специалисты, трудимся, пишем инструкции, а их свыше ломают и далеко не в лучшую сторону. К примеру, вчера вызвали туда (пальцем указывает вверх). Пришёл, сидят шесть «портретов» и дают указания и упрощения, с которыми нельзя согласиться». – «Ну и как теперь?» – «А видишь мою обновку?» – показал на сейф в углу комнаты. – «Вот туда я и складываю свои соображения, если, как вчера, вынужден оставаться при особом мнении».

Документально подтвердились пагубная для переписи роль комиссии ЦК ВКП(б) и её состав. «Потретами» оказались: В.М. Молотов, его заместитель Н.К. Антипов, Л.М. Каганович, А.И. Микоян, Н.А. Булганин и Э.И. Квиринг (позднее – В.И. Межлаук). В комиссии также заседали два начальника из ЦУНХУ И.А.  Краваль и А.С. Попов, никогда не бывшие демографами.
Лазаря Бранда арестовали в марте 1937 года. 

«В первое время после его ареста никто о нём ничего не знал. Вообще «узнавать» тоже было страшно, только самые близкие родные могли надеяться хоть что-то узнать. Мне – бывшей жене никто и ничего не сообщил бы, а Арону – тем более. Всякая попытка «сунуться» привела бы только к тому, что мы бы подтолкнули собственный арест. Даже его родная сестра Соня не решалась от своего имени наводить справки. Она была обязана сразу же сообщить в свою партячейку, что у неё арестован брат. Соня работала тогда главным энергетиком на автозаводе им. Сталина, и их директор И.А. Лихачёв смело защищал своих работников от репрессий. Сумел он защитить и Соню Брандгендлер, коммунистку с юных лет. Но и после этого Соня не сразу начала наводить справки, да и то не от своего имени, а от имени матери».

«Арон и я жили в атмосфере ежедневного страха, что могут в любую ночь забрать кого-либо из нас или обоих. Арон, как было положено, немедленно заявил в партбюро, что его друг и давний коллега по научной работе Лазарь Бранд арестован. Бюро, не раздувая истории, дало ему взыскание без занесения в личное дело. Я ждала вызова по комсомольской линии. Однако меня никуда не вызвали – ни в беременном состоянии, ни после родов. А я, пользуясь этими состояниями, полностью отошла от всех институтских дел».

«В 37-ом пришлось зверски рвать фотографии Лазаря. Конечно, и письма были сознательно подвергнуты уничтожению».

«Даже в библиотеках изымались книги и журналы, где фигурировали хотя бы имена репрессированных. Например, как радовались мы, статистики сельского хозяйства, выходу за год до этого фундаментального справочника «Сельское хозяйство СССР в 1935 г.», очень разностороннего и полного. Но... в нём среди вводных статей «затесались» позднее арестованные экономисты, а значит – сжечь! Такую именно директиву получила наша институтская заведующая библиотекой Е.Н. Романова. Со слезами на глазах она наедине заговорила со мною о том, чтобы хоть один экземпляр спасти, взяв к себе домой, как специалисту. Я, конечно, взяла и потом всегда радовалась успеху этой «спасательной операции».

Кто был автором «грубейших нарушений элементарных основ  статистической науки»

Из письма Л. Бранда матери:
Председателю Верховного Суда я написал следующее: «28.IX.1937 г. Военная Коллегия Верховного суда СССР, признав меня виновным по ст. 58 пп.7,11 и 8/17, приговорила меня к 10 годам тюремного заключения, 5 г. поражения в правах с конфискацией имущества. Этот приговор, основанный на материалах предварительного следствия, совершенно несправедлив, так как все материалы, якобы изобличающие меня в чудовищных преступлениях, являются ложными и могли появиться только в результате применения следователем таких мер морального и физического давления, которые исключают всякую тень объективности и правдивости показаний.
 
Моё «признание» было вынуждено рядом насильственных мер со стороны следователей и угрозами арестовать не только меня, но и мою семью – жену и ребёнка, если я откажусь подписать протокол. В отношении жены эта угроза была приведена в исполнение.

Я подписал протокол, но ещё до окончания следствия 21.IX 37 г. я подал начальнику 4-го отделения ГУГБ НКВД СССР заявление, в котором писал, что мои показания – сплошная выдумка. Это же я повторил и в протоколе об окончании следствия. На суде я также виновным себя ни в чём не признал. Также сплошной выдумкой являются показания Квиткина, и, поскольку следователи Иванов, Завгородний и Кикин неоднократно говорили мне, что найдут способ «выжать» любое количество свидетельских показаний о моей принадлежности к к/р организации – есть  все основания считать, что эти показания именно так и «выжаты» из Квиткина.

Так же ложно и обвинение меня во вредительстве в переписи населения. Как программа, так и организационная схема переписи тщательнейшим образом прорабатывались специальной комиссией под председательством В.И. Межлаука. Проект, разработанный ЦУНХУ, был этой комиссией радикально изменён. По существу, комиссия составила совершенно новую программу и организационную схему переписи, за которые я не могу нести никакой ответственности. Мои неоднократные и резкие возражения против большинства решений комиссии были безрезультатными. Я неоднократно ставил перед бывшим начальником ЦУНХУ И.А. Кравалём вопрос о неверности и вредности решений Комиссии и требовал, чтобы он опротестовал эти решения в ЦК ВКП(б). Мною был составлен проект такого протеста. Таким образом, возлагать на меня ответственность за неправильности программы и оргсхемы переписи и тем более обвинять в связи с этим во вредительстве – нельзя. Всё это я также изложил в своём заявлении начальнику 4-го отдела ГУГБ НКВД СССР.

Всю свою сознательную жизнь, с момента вступления в комсомол в 1923 году, я верно и преданно служил советской власти – я был и остался верным сыном народа и Родины. Я прошу пересмотреть моё дело и отменить несправедливый приговор, незаслуженно наложивший на меня позорное клеймо врага народа».

10.XII я передал небольшое заявление на имя И.В. Сталина. Я прошу его только об одном – дать указание, чтобы моё дело вновь расследовали, так как я уверен, что это расследование покажет полную мою невиновность».

Напрасно Лазарь Бранд рассчитывал на мудрость «отца народов»: у них были разные цели. Бранд сделал всё от себя зависящее, чтобы перепись прошла в соответствии с канонами статистической науки. Для товарища Сталина куда важнее было скрыть демографические провалы своей политики. Представленный ЦУНХУ в Совнарком проект переписи подвергся там значительным изменениям. В открытой печати того времени особо подчёркивалось, что переписной лист тщательно редактировал лично товарищ Сталин. Так, в отчёте о совещании, проходившем в Мособлисполкоме 3-15 октября 1936 г. и посвящённом переписи, говорится: "Громом аплодисментов было встречено сообщение начальника ЦУНХУ т. И.А. Краваля о том, что переписной лист, краткий, ясный и глубоко содержательный, с первого до последнего вопроса был написан лично товарищем Сталиным".

Свой срок Бранд отбывал на Колыме, на золотых приисках. Там же, где был его подельник Михаил Вениаминович Курман (1905-1980), бывший заместитель начальника отдела населения и здравоохранения ЦУНХУ Госплана СССР, один из немногих, кто дожил до освобождения и реабилитации. Он и описал в своих воспоминаниях, в каких условиях приходилось работать заключённым –  см. мой рассказ «Тюрьма и каторга для врагов народа» – http://proza.ru/2021/11/24/477. Бранду повезло меньше – пересмотра своего дела он не дождался, так и сгинул на Колыме.