Последний день

                (предыдущее http://proza.ru/2021/12/26/936) 



  Я боялась смотреть, когда забиралась в рюкзак. Конечно, я возвращаюсь одна. Братцы останутся. Герцог не торопился надеть лямки, которые я держала, и была благодарна ему за это. Но дольше ждать было уже нельзя, и он поднялся вместе со мной, направляясь назад. Я кусала губы: хотя бы попрощаться братцы могли бы!
Когда мы подходили к дому, я всё же не выдержала и заплакала.
- Мила, что ты? – испугался Герцог.
- Они даже не попрощались…
- А зачем? – услышала я голос Кролика за своей спиной и повернула голову, обомлев.
Головы обоих братцев торчали из разных карманов рюкзака.
Теперь я заплакала от счастья. 

  Дома мы пообнимались с братцами и не могли наговориться, хотя речь давалась мне теперь с трудом.
- Как ты могла подумать, что мы тебя оставим? – упрекнул меня Кролик.
Я опустила глаза.
- Мила нас оставит, - горько сказал Лис.
- Меня везут лечить… - сказала я.
- Тебя уже там лечили? – спросил Кро.
- Да.
- Успешно? – не отставал он.
- Нет. Стало хуже, - пришлось признать, - Я – не-опе-рабельна, как они говорят.
Повисло молчание.
Наконец Кролик его нарушил:
- Но на Синем Усе смогут тебе починить голову?
- Герцог говорил, что там никто не болеет, - ответила я.
- Как тебя там навестить? – спросил Кро.
- Не знаю. Спрошу у Герцога. А вам плохо в лесу? Я видела, как вы, счастливые, носитесь среди деревьев.
- Нам там хорошо… Но раз тебе плохо, то и нам.
Я опять заплакала.

  Вошёл Герцог и загудел:
- Что такое? Почему глаза на мокром месте? На несколько минут вас оставить нельзя! Я готовил машину к завтрашней поездке. Не близкий свет добираться. Сейчас поужинаем и скоро спать.

  Во время еды он шутил и смеялся, хотя я видела, что это даётся ему нелегко. Я сосредоточенно ела, потом пила кефир, не произнося ни звука. С дикцией, как выражается Герцог, у меня стало ещё хуже. Братцы меня понимали, но папа мог испугаться.
Я мысленно соглашалась с тем, что Герцог прав. Как он говорил? Каждого судят по нему? Нет. Каждый судит по себе… Тоже нет, хотя… Вот! Каждый судит в меру своей испорченности. Или исперченности, шутил он. Я плохо подумала о братцах, потому что сама боялась им сказать об отъезде. Хоть мудрый Лис давно всё понял. Я думала о себе, желая, чтоб они оставались со мной. А надо было думать о них, как им будет лучше. Кро сам признал, что в лесу. Как они там носились, счастливые! Я скажу Герцогу.
Будет тяжело это сказать, но скажу.
Или скажу сама, или когда он спросит, уверенный в ответе:
- Мила, мы, конечно, берём братцев с собой?
- …т, - отвечу я.
- Нет? – удивлённо повторит Герцог.
И я кивну:
- …т. …м …су …ше (Им в лесу лучше).

  Я провалилась куда-то перед сном, очнувшись от того, что меня будили. Сидя на кровати, я долго пыталась понять: кто я… и где? И кто этот большой косматый, который гудит, открывая рот?
Как я ни сопротивлялась, он отнёс меня мыться, а потом за стол, где меня ждала еда.
Я поняла: он хочет меня отравить! И сомкнула рот изо всех сил. Но рот у меня закрывается плохо, и он просунул туда ложку. Тогда я выплюнула это.
Он куда-то исчез. Я не ожидала ничего хорошего. И не ошиблась.
Он принёс… Я вгляделась, вспоминая. На столе передо мной сидели… Лис и Кролик!
Я вопросительно посмотрела на них. Говорить я была не в состоянии. Или совсем разучилась?
Лис и Кролик молчали. Открывал рот только Косматый, но я его не понимала. Что он с ними сделал, что они молчат? У Кролика обычно вообще рот не закрывался. Он жив? Не шевелится.  Лис тоже.
Я взглянула на Косматого. Тот протягивал мне ложку, указывая на братцев. Хочет сказать, что если стану есть, то оживит их?
Я вздохнула. Сделать ничего нельзя – он сильнее. А вдруг не обманет, и, даже отравив меня, подарит жизнь братцам? Если так я подарю им жизнь…то надо есть.
Вкуса пищи я не ощутила, как и питья из кружки. Дальше он отнёс меня в машину, и я не видела братцев. Я не вырывалась, но показывала на них.
Привязав меня на сиденье и накрыв пледом, он принёс братцев. Тщетно я пыталась ему показать, что они должны остаться в лесу. Он не понял или не хотел понимать. Я посмотрела на них, молчаливых и серьёзных, словно застывших по команде: «Замри!» и слабо улыбнулась им от мысли, что ведь они сами могли попросить сопровождать меня, не желая расстаться.
Кто-то зарычал, и я испуганно подняла глаза на Косматого. Нет, это рычала машина.
Она вывезла нас на улицу. Косматый вылез из неё. Я обняла братцев, прижав их к сердцу.
Он вернулся, сел, поглядев на меня, и машина поехала дальше. Меня постепенно убаюкала лёгкая качка, и я уснула, увидев, что лечу в темноте к двойной мигающей голубоватой звезде – Си…и…су.