Кто не совершал

Виктор Матюк

Кто не совершал

Кто не совершал безрассудств, тот не так мудр, как ему кажется,
Узелок вяжется, а потом внезапно развяжется и окажется, что он
Не был по уши в младую деву влюблён! Глуп тот, кто широко открывает рот,
И по наклонной плоскости идёт, выпятив живот, маленький фаллос и большой живот,
Вот и всё, что от мужчины осталось, жизнь ему не в радость, наскучила ночная усталость!
Дрожит нервное пламя свечи в холодной ночи, время слишком медленно бежит,
Я же не стану будничную жизнь торопить, карта бита – нечем крыть,
Предстоит быстро  вспомнить, почему душа горит и сразу ответ забыть,
Кто ей в том благоволит! Судьба брюзжит над ухом, грозит всеобщей разрухой,
В горле сухость,  беспокоит тугоухость, нет заботам мирского бытия ни края, ни конца,
Беда никогда не приходит одна, тлен и суета просят душу ради креста не открывать уста! 
Без греха жизнь пуста, ум всегда в дураках у сердца, остаётся только давняя надежда,
Что услада исчезнет из пристального взгляда из-за противоречивости дум и чувств,
Слова молитвы выучены наизусть, они испепеляют тоску и грусть, их путь
Отмечен зигзагами судьбы, зов полковой трубы ждёт от утробы похвальбы,
Но уходить с тропы, где ямы и надолбы, у него желания нет! Гаснет Фаворский свет в душе,
Темень везде, будто в солдатском блиндаже на переднем рубеже, речь идёт о душевном мятеже,
Когда мысли все давно уже стоят на голове, общаются во тьме, живут в грехе, не наедине,
А сообща, и готовы вновь жизнь начать с нуля! Грешная земля, плечи, оголив, услышала мотив
Вблизи страждущих огромных ив, у них нет никаких перспектив: преодолеть полноводный Разлив,
Голову книзу опустив, пальцем к себе поманив стареющих скитальцев, свою участь облегчив,
Людскую молву, раздробив на мелкие части, попытались осознать ширь будущего счастья!
Тот, кто не совершал безумств, пронёсся над землей, как пустой звук, отбившись от рук судьбы,
Остановил в тяжелые минуты свои часы, дабы свой путь в одиночестве пройти и обрести силы
Для нового рывка, серая пыль тотчас посыпалась с треснувшего намедни потолка,
К сердцу прижата правая рука, резкое дуновение ветерка раскрыло настежь глаза,
Под одним из них огромный синяк притих, он – напоминание о временах былых,
Когда временный штиль превратился в штормовой вихрь, когда же он утих,
Раздался зловещий крик, мысли оперлись на железный профиль, напряглись из последних сил,
Насупив брови, выпили из души немало крови, сердце сжалось от боли,
И огромные капли дождя полоскали стезю три ночи и четыре дня,
Былую любовь в душе храня, нет дыма без огня! Пусть мысли отстанут от меня,
Пусть пухом для них будет родимая земля, заморив червя в отделе винном,
При участии половинном выпили бутылку на троих, легко стал писаться стих,
Препятствий нет никаких, судьба издала неприятный хрип, он донёсся из окна,
Оба-на, страсть потушена, но не погашена до конца, мораль сей басни такова:
Жизнь без женщины скучна, слышны приглушенные голоса, незнакомцы пришли издалека,
Над их головами нависли грозовые облака, нет сна, только безмолвная тишина
Отводит в сторону пронзительные глаза старого молчуна от нераскаянного греха,
Порою из дурных качеств, из мелких чудачеств складывается совесть и честь! 
Душа выражает протест отцу и вдовцу, который склоняет судьбу к тому,
Что он не может скрыть от любовницы свою наготу, ближе к утру
Её упрёки будут звучать, как похвала, но через два или три дня
Все те слащавые слова рок и судьба пропустят через каменные жернова!
Мы всего боимся, мы всего хотим и как положено смертным за ценой не постоим,
Заплатим втройне, окутав сделку тайной, глянет беспристрастно на то, что вечно,
И не позволяет людям жить грешно! Жаль, что жизнь не длится вечно!
Затухает  в груди, едва трепещущиеся нервное пламя  церковной свечи,
Фаворский свет  сияет вдали, вблизи от любви курлычут улетающие журавли,
Мне бы не сбиться с тропы, не спутать православные календари, подняться бы с нужной ноги
И уйти  от суеты сует, оставив здесь собственный портрет, портом его съест короед,
Но на этот раз сиянье голубых глаз вновь возбуждает молодецкую удаль и страсть!
Пока смотрю пристально вдаль, душу одолевает печаль, на крыльях времени
Уносятся прежние сомнения о сути земного жития, стеная и любя,
Сбиваю со стези целомудрия самого себя, расцветаю, будто родная земля,
Едва проснувшаяся после проливного дождя,
Она в зелёный цвет окрашивает бескрайние поля!
Холодною порой слышен странный треск за соседней стеной,
Мрак прошёл стороной, но раздался шум за сутулой спиной,
Момент непростой, промедлишь час-другой, и встретишься с сатаной,
Мысли пойдут вразнобой, заберут и бодрость и силу, не позволят разогнуть спину,
Пока живу, иду, будто в бреду, предаю себя нравственному суду, надеюсь и жду,
Что путь, усыпанный цветами, уже никогда не увижу холодными зимними ночами,
Он будет стенать под ногами, одолевать память слащавыми речами, пока  с дуновением ветерка
Яркая путеводная звезда не скроется за грозовыми облаками! Любовь тотчас  овладевает нам, 
Она подобна цунами, прости, благоразумие, грешны мы все, тебе на смену пришло безумие!
В темноте и на свету ветер задувает едва трепещущуюся свечу, она подобна лучу света,
И проведение неба согревает в душе последнюю надежду, прежде мысль пряталась в бездне,
Теперь в свете разных плоскостей, состоящих из дум и мыслей, возникают числа,
Взятые из будничной жизни! Святой Евстрат солнышку рад, он говорит слова невпопад,
Выбирает дорогу наугад, пусть у него плохая голова, но она умело подбирает слова,
И у него есть святая душа, хотя за душой нет ни гроша! В голове – белиберда,
Под ногами - пожухлая полынь-трава, пришло время - уходить в бега, но куда?
Даль не видна, слава в руках труда, там, где умирает надежда, возникает пустота,
На фига мне нужна суета сует? В голове гуляет бред, разум чахнет, исчезает мыслей след,
Сил и мощи в теле нет, стону от боли, не хватает силы воли выйти в заснеженное поле
И наяву назначить року рандеву, не спросив об этом судьбу, всегда теряю время попусту,
И холодной зимней порой, укрывшись одеялом с головой, пытаюсь обрести душевный покой!
Родители вскормили и взрастили нас, не жалея ни сил, ни любви, теперь, когда они стары
И больны, мы должны подумать дважды, чем что-то произнести, не нарушив тишины!
Мирская молва, как морская волна омывает веси и города, будто вода крутые берега,
Всё выплёскивается наружу, всё выворачивает душу наизнанку, рано спозаранку
Судьба заводит одну  же шарманку, насунув на затылок ушанку,
Приподнимаю дверную планку и закрываю в душу дверь, дабы избежать новых потерь!
Мирская канитель не убавляет проблем, воет метель, затуманена цель,
Рядом холодная постель, но оттепель вдалеке, нательный крест зажат в руке,
Но святость теплится вовне! Она содержится втайне в самой глубине груди,
Её невозможно найти, там не видно ни зги, ей 6нравится жить в тишине,
Там нет людей, не слышно пафосных речей, но хорошее быстро приедается,
Самое лучшее легко забывается, поволынит, пошатается, срок жизни отодвинет,
Не достигнув высокой цели, окажется в холодной постели, чувства уже опустели,
За душой стонут метели, будто за стеной неприступной цитадели!
В душе не поют свирели, вот только гений не приемлет долгих словопрений,
Ему хватает ночных приключений, чтобы славно жить, и страстно любить!
Кто из людей себя не мнит премудрым? Он идёт путём трудным  к вершинам мечты,
Оставив розни и склоки позади рока и судьбы, остановившись от них вблизи,
Пытается отмыться от людской молвы, находясь в тени словесного блуда,
Все мы надеемся на чудо, то ли ещё будет? Никто нас за грех не осудит!
Вместо того чтобы набожным восторгам предаваться, мы продолжаем ухмыляться,
Нам легче с любимой женщиной расстаться, чем к её груди прижаться!  Зато добро
Редко кто творит охотно, легче жить беззаботно и вдыхать запах болотный,
Те, кто поумнее, ищут место потемнее, чтобы спрятать свои идеи от толпы.
Скомканные листы бумаги, как запах переигравшей браги, прячут окончание саги
От молодого салаги, пусть его охраняют дворняги, а во время драки подзаборные собаки 
Нападают на толпу незрячих, так или иначе, лжецы и враки не погибают в словесной драке,
После очередной передряги в толстой общей тетради появляются новые записи,
Сгущаются краски, и лжецы из зависти распространяют гадости по окрестностям страны!
Смотришь на них со стороны и видишь, что их виски убелены от избытка седины,
На лице глубокие морщины, а сгорбленные спины  обречены: слушать обманы,
Спрятанные в золотую оправу людской хулы, потрудившись на славу, они
Вновь борются за правду, любовь и ласку, рассказывают людям одну и ту же старую сказку,
Выливают яд, и грешные души людям бередят! На небе звёзды горят, люди, как рыбы молчат,
Они не умеют прощать, им не привыкать мучиться и страдать, они пытаются исповедовать
Всех подряд, принуждая крест целовать! Кто не совершал в молодые годы безумств,
Тот дурак, он сам себе враг, у него жизнь одна, впереди старость и холода, там не будет тепла,
Грех всегда сопровождает простака, пока он наберётся ума, умирать уже пришла пора!
Вокруг кутерьма, как бумеранг с неба падают наземь слова, их не приемлет душа,
Она разочарования полна, грех ждёт в кустах, вселяет в душу страх,
Нападает исподтишка, и вот дурак катится в овраг, звучит набат,
Нельзя ни одной минуты терять, можно легко попасть впросак!
Жизнь прожить бы кое-как, купить для молодых баб новенький пиджак,
И продолжать стихи писать в кромешной темноте, пусть толпа рукоплещет мне,
Но только наедине! Нас многому учили, что-то в голову вложили,
К знаниям приобщили, но не научили, как жизнь в святости прожить?
Как любовь сохранить? Как враньё от правды отличить?
Некому душу излить, на письменном столе лист писчей бумаги лежит,
С ним могу откровенно о жизни поговорить, пятна позора смыть с чела,
Но судьба себе иного автора предпочла, она взглядом обожгла корень моего ствола,
Спалила два белоснежных крыла, и отошла, наткнувшись на палку о двух концах!
В голове старца досужая мысль стремглав погасла, она была прекрасна, но несчастна в быту,
Сеяла смуту и могла в любую минуту подвергнуть соблазну грешную душу! Холод лютый
В дебюте был подобен путеводной звезде, он писал сказочные этюды на фарфоровом блюде
С розовой каёмкой, рисунок тонкий с едва заметной каёмкой  украшал сказочные изумруды!
Пакового льда груды вызывают причуды в воображаемом сознании,
Семейные узы заговаривают людям зубы, и рисуют на фоне трезубца
Крест Творца,   он одним движением руки послал дьявола на кулички,
При дребезжащем пламени свечи в холодной и промозглой ночи
Совершил приношение небу для вселенской души! Душа живая,
Ничего не подозревает, скандал назревает в семье, грешники сидят на скамье
И смотрят в рот вселенскому судье, перед ними безлюдный большак,
Люди никуда уже не спешат, каждый их шаг вызывает звон в ушах!
Трудно встать и на месте устоять, ты же не автомат, потушен твой семейный очаг,
Уста сковал непреходящий спазм, есть что рассказать, но приходиться молчать,
Колотится в груди шальное сердце, куда же мне деться от этих мест, где в деле чести
Непригоден астрологии язык! Любовь, как вспышка пакли, она любому сплетает лапти,
И даже после близкого контакта во время любовного антракта
Фигурирует во время ссоры подтверждённые факты измен!
Всё – тлен! Всё - суета! Пуская она печалью. Станет, пусть сто раз обманет,
И взгляд затуманит, не надо было с женитьбой спешить, а продолжать с травинкой дружить,
Постельной страстью, ублажая повседневный быт! Никто не забыт, ничто не забыто,
Карта бита – нечем крыть! Любви ореол накрыл дырявый камзол, он в сознание стремглав вошёл,
Учинил произвол, блеснул топором, будто убийца или вор, подпёр спиной покосившийся забор
И нарушил давнишний уговор! Позор для совести и чести, они сидят на прежнем месте,
Держатся все вместе, вдруг слепая страсть посещает нас! Как всё исправить?
Как глупость в стороне оставить? Надоело лукавить душой и вместе с толпой
Петь: «За упокой», расставшись с роком и судьбой!
Не с кем дружить, не с кем по душам поговорить,
Продолжаю друзей хоронить, беда может разум затмить,
Быть может, повременить с пристойными словами?
Быть может, произнести молитву едва шевеля губами?
Не обойтись с тот миг без страстных лобзаний,
Там же всё моё, там сердце моё, а здесь одно старьё!
Его не купит никто, будто прохудившееся демисезонное пальто!
Куда же исчезло радушье? Почему душу преследует бездушье?
Дыхание сковало удушье, усилилось напряжение перед сладким сновидением,
На простынях рваных, но столь желанных разбросаны красные тюльпаны,
Над ними склонились шаманы преклонных лет, им вослед клубятся сизые туманы,
Розни, склоки и обманы бьют нам телеграммы, но не хамы мы, мы в желаниях своих вольны!
То и дело рвётся тонкая нить, природу чувств нам не дано изменить, и холод души угомонить!
Нам что строить, что трощить, главное - выжить и опосля забыть, кто, где и почему рано поутру 
Приставлял нож к твоему ребру? Прислушавшись к стучащему по дереву топору,
Ты не шёл у судьбы на поводу, молча топтал пожухлую листву, пил холодную воду,
Пытался уберечь свою свободу от покушения мрачного приведения! Испытывать любовь нельзя,
Она подобна изделию из изысканного хрусталя, вспорхнув над водами седыми выше гор,
Полетел и встрял в чужой разговор, его в давние времена затеял Пифагор, его кругозор высок,
Но срок объяснений давно уже истёк, в голове – затор, не сложился разговор двух особ,
Вот и пришлось правду говорить прямо в лоб! Теперь в нашем саде, спереди и сзади
Трава примятая, виновата в том любовь проклятая, сегодня  я с большой охотою
Распоряжусь субботою, встречусь с женщиной знакомой невдалеке от дома,
А там – как карта ляжет, быть может, она грешнику в любви откажет,
Быть может, поступит наоборот, правду не скажет, а нагло соврёт,
Что не знает наперёд, в какую сторону её стезя вильнёт?
На носу Новый год, я же нищ, я же одинок, у меня один порок:
Я зол, как брянский волк, отсидевший свой срок в дремучей тайге,
От родимых мест вдалеке! Туда добраться можно только по большой воде,
Везде болота и топи, никто тот паковый лёд в душе уже не растопит,
Но время торопит свято жить, и всех своих любовниц простить!
Тайга хрипит, лес горит, дым столбом стоит, бог простит за грех,
Иного пути нет, как на склоне лет подставить к горлу пистолет!
Мне некуда спешить, время быстро летит, мне бы забыть обо всём,
Невдалеке шумит речной затон, вода серебрит воспоминания,
В памяти всплывают слова любви и признания, у них своя компания,
А у меня – своя, у каждого своя колея, у каждого своя борозда,
Мне же мешает жить железная узда, доставшаяся от игривого коня!
Взгляд прикован к небесам, ну кто захочет сам припасть к женским ногам,
Когда там нет места праведным трудам! Во все времена любовь была душе близка,
Без неё жизнь пуста: ни травинки, ни куста, ни деревца, «Во имя Отца и Сына и Святого Духа»,
Уста чеканят сухо старинной молитвы слова, им вторят небеса, природа замерла,
Её дело сторона, она жизнь начинает с чистого листа, жизнь трудна, но ценна!
На неё охотится шпана, она испытывать не станет на прочность её,
Преходяще всё, плоть трясёт, дождик льёт, как из ведра, вокруг пустота,
Сегодня – радость, завтра – нежданное горе,
Всё меняется, как море:  то штиль, то шторм,
Жизнь стегает нас хлыстом, шатается трон,
Он уже повреждён у основания, вот-вот пошатнётся мироздание,
И что тогда? Остановка дыхания, остановка движения, ускорение или торможение,
Возможно наступит прозрение, потом его сменит  безвременье!
Кому выдвигать обвинения? С кем потом вступать в прения? Вопросы заданы с раздражением,
Они – источники ночного размышления, порыв рождался пламенной душой
И был продолжен внутренней силой, сдвинут в сторону камень могильный,
Душа превратилась в фею белокрылую, нетерпеливо махнула крылом,
И стремглав исчезла за углом! Чем больше трудностей в борьбе,
Тем победа краше, в обществе нашем мир меняется в одночасье,
И чем он становится старше, тем мельче думы и мысли о сути грешной жизни!
От рождения до тризны три шага, пережито три греха и три раскаянья,
Для грешного естества усилиями божества была выбрана одна тропа,
Нараспашку раскрыта душа, ревнивое сердце бьётся в груди,
А впереди не видно ни зги! Там туманы и дожди, ранним утром блеск росы,
Всё замётано, бытие смазано, как неудавшийся оргазм, грудь сжимает спазм,
В землю брошено проросшее зерно, но когда даст всходы оно?
Нам об этом знать не суждено! Так природа захотела! Почему? Не наше дело!

г. Ржищев
26 декабря 23021г.
21:37