Поговорите с собой

Мы сидели на маленькое кухоньке и обсуждали очередной её переезд; живая и искренняя, она тараторила о впечатливших ее дивных красотах скандинавских стран, о местных, что так уважают личное пространство и об их забавных странностях смешивать овощи и фрукты в салате.

Она была неподдельно счастлива. Погрузившись мыслями и фантазиями в её разговор, на моём лице иногда проскальзывала быстрота кротких улыбок, спустя столько лет она также прикусывает пухлость нижней губы в моменты озадаченности и также причесывает волосы в ожидании моего мнения о её по истину смелых планах. Пожалуй, это одно из немногих, в чем мы с ней до сих пор детально схожи.

Пока разговор лился быстрее любых горных водных истоков, по моим рукам взял старт беговой марафон мурашек от мысли, что ей снова скоро уезжать. И почему только год от года она все дальше от меня?

В голове царит диссонанс эмоций, хаос мыслительных фраз, делая немного хмурый взгляд и кривя серьёзную улыбку, я пытаюсь сделать вид моего присутствия в её разговорах. В её жизни в целом. И как же много гостей успевали забегать в это милое местечко к ней на чашечку чая? Помнится, она что-то рассказывала о Любви, что когда-то вдребезги разбила ей всю кухонную посуду. А та конопатая девчонка Обида? Кажется, та часто забегала к ней за приторно сладкими конфетами или же просто с желанием промыть кости вредных мальчишек, что так любили обижать.

Неожиданно ветер распахивает форточку и, пробегая по всей комнате и нашим плечам скользящим холодом, отбрасывает сильным ударом лёгкую дверцу. Сквозняк привёл меня в чувства, тихо шепнув на ухо : “Послушай её, она говорит важные для тебя вещи”.

— Ты меня вообще слушаешь? — спросила она, резко кивнув головой и изменив сидячее положение, мне же пришлось облокотиться на кухонный столик. — Более чем, — мои нахмуренные брови показали готовность к продолжению разговора. Она снова начала тараторить, но уже более внимательно посматривая в мою сторону.

Тем временем в моем сознании продолжалось погружение в раздумья, мое мнение о “новой ней” задержало кровообращение восприятия её разгоряченных потоков мыслей. Совсем неузнаваемый мне отныне родной человек. Раздумья шли также об уютности её дома, что всегда вызывало во мне какой-то тёплый прилив энергии, ощущающийся где-то там, глубоко внутри. О том, как мы когда-то восторженно вместе открывали посылки с наших дальних краев, распределяя вкусности между собой. О том, как по ночам звонили наши с ней друзья детства, протягивая звонками сквозь тысячи километров провода привязанности. Помнится, как ежедневностью сообщений они забрасывали свои удочки прямо в наши края, привязывая леской дружбы нас к себе ещё больше, чем когда-либо. Все это, конечно, было бесповоротно давно. И сейчас мне было катастрофически тяжело поддерживать незаурядность её бесед.

Что мне рассказать? О моих скучных серый буднях, территориально и ментально проходящих лишь на одном затоптанном мною месте. Мы так далеко друг от друга, что сейчас, сидя на её кухне, мне кажется, что я лишь отголосок её недавнего прошлого, отзывающийся только тогда, когда она приезжает погостить домой. Смеркающий вечер незаметно подкрался к нашим беседам, погрузив кухонную комнатку в темноту и прибавив в её взгляд немного усталости. Полудремность состояния неожиданно нарушает телефонный звонок, кажется, это опять её друг со сказочных дальних стран.

— Привет, не потревожил? — улыбчиво спрашивает приятель, имеющий с ней схожего явно больше, чем я.
— Привет, нет совершенно, вот уже весь вечер сижу одна на кухне, попиваю чай и раздумываю о дальнейших планах на жизнь. От скуки даже пришлось начать говорить с самой собой. А как ты там? — радостно спрашивает она на чужом языке приятеля, медленно переходя из кухни в свою комнату и оставляя меня совершенно одну. Тихо собираю небольшую часть вещей и кратко, почти незаметно покидаю её квартиру, её жизнь, её смелые планы, её старых друзей и все её распечатанные нами гигантские посылки.

Тяжёлый скрип двери, лёгкий поворот дверного замка. — Когда снова приедешь в гости — зови к себе, хоть поболтаем, — тихо и неуклюже проговариваю ей и убегаю прочь как можно скорее из когда-то родного и мне дома, чтобы не услышать заранее ожидаемый ответ.