Подарок старому другу. 5

              Предыдущая глава здесь:    http://proza.ru/2021/12/24/1124


              Однако, любовь – любовью, а выпускные в школе никто не отменял. И амуры с купидонами на время зачехлили свои луки и спрятали стрелы в колчаны – стало не до того. И вообще, тем летом и как-то враз наступившей осенью привычная жизнь изрядно изменилась. Многие ребята разъехались, кто в ВУЗы, кто в армию, а кому-то пришлось отправиться туда, от чего на Руси зарекаться не принято. И дело тут вовсе не во времени года, просто так уж сложилось. Вадим, к всеобщему удивлению, никуда поступать не стал, чем сильно всех удивил, а пошёл работать. С первой получки купил матери какой-то подарок, а себе зимнюю шапку (дело к зиме) и стал курить дома, не таясь. Как же – рабочий класс! Но напиваться, как ещё не стёршийся из памяти Павел Власов, всё-таки не решился.

              Сережка тоже не стал никуда поступать, правда, никого этим не удивил. Он учился ремонтировать холодильники и стиральные машины и находился в явно выигрышном сравнительно с Вадимом положении, поскольку был уверен, что всегда сможет «подкалымить», как вдохновляли его люди знающие, и иметь «живую копейку на руках». Их старая компашка, получив несколько смертельных прорех в виде отсутствующих ребят, почти утратила жизнестойкость и собиралась только от случая к случаю.

              Так прошёл год. А потом Вадима призвали армию. Ребята и девчонки, кого удалось собрать, старательно отгуляли отвальную и, окропив напоследок Вадима разбавленными алкоголем слезами, запихнули его в пять утра в военкоматовский автобус. А ещё через несколько минут Вадим через головы новых товарищей по несчастью смотрел в грязное заднее стекло автобуса на удаляющуюся от него многорукую и неразборчиво вопящую гражданскую жизнь.

              Солдат спит, служба идёт. Как бы не так. Всё с точностью до наоборот. Служба ползёт, как черепаха, а спать совсем некогда. Только голова прикоснулась к подушке – и сразу: «Подъём!» Вадим прочно забыл, как выглядят сны и стал сомневаться, а существуют ли они в принципе? Но! То, что нас не убивает, делает ещё сильней. И вот уже позади учебка и привыкание к новой воинской части. Канун Нового года. Окрепший физически и даже духовно (командир всё-таки, хоть и младший) Вадим едет в отпуск. Вырваться на волю как раз в Новый год, разве может хоть что-нибудь быть прекрасней! Не видеть вокруг себя опостылевших рож исключительно мужского пола, не смотреть какой-нибудь замшелый фильм, на который всех согнали принудительно. И даже праздничный ужин с котлетой вместо ненавистной гороховой каши не радует.

              Прислонившись к холодной стенке общего вагона, Вадим покачивается в такт перестуку колёс и грезит о прекрасном. Впереди целых десять счастливых дней и полная свобода, ура! Он ещё не знает, что безнаказанного счастья не бывает, и что всего через несколько часов его ожидает каверзное испытание…

              Вадим Сергеевич вынырнул из далёких семидесятых в реал и поудивлялся сам себе. Надо же, куда его занесло от мыслей про другана. Впрочем, он тут же отметил, что в последнее время путешествовать по прошлому стало легко и не стыдно. Не так уж важна в пенсионном безвременье дисциплина мысли, и никому особо не требуется, чтобы он задействовал все ресурсы своего мозга на решение каких-то общественно-значимых задач. Сиди себе, пей чай и думай о чём угодно.

              Тогда, тридцать первого декабря Вадим бодро шагал с вокзала прямо в военную комендатуру - отметиться. Как говорится: сделал дело – гуляй смело. Было ранее утро, морозно поскрипывал снег, в конце Советского проспекта над Воскресенским собором матово светилось солнечное гало, а в голове кто-то пел про синий иней, лёгший на провода. Жизнь была прекрасна. Через какой-нибудь час он – дома.

              Но до комендатуры Вадим не дошёл. Его туда привели строгие товарищ лейтенант и два курсанта военного училища с красными повязками «Патруль». Патруль остановил его буквально в двух шагах от комендатуры, и лейтенант быстренько объяснил, что Вадим есть не кто иной, как опасный воинский преступник, поскольку вместо уставных трёхпалых рукавиц имеет на руках чёрные кожаные перчатки. Этими перчатками его снабдили из своих запасов сердобольные товарищи, прекрасно понимающие, что прибыть домой и, возможно, предстать перед девушками в неуклюжих, похожих на клешни краба-инвалида, рукавицах есть полная потеря лица и провал всего отпуска.

              Дежурный офицер в комендатуре подтвердил все обвинения и пообещал тут же закрыть отпуск, и это самое малое, что он может сделать для такого разгильдяя, как Вадим. Впрочем, он тут же погрузился в раздумья, которые показались Вадиму несколько фальшивыми, и фальшивым же голосом сообщил:

              - Чёрт с тобой! Возьму грех на себя, отпущу тебя, парень, и в часть сообщать ничего не буду. Ты только поработай немного, часок-другой. Снег вот надо убрать у входа и лёд отдолбить. Идёт?

              Затея Вадиму сильно не понравилась. А что делать?

              - Идёт. – кисло согласился он и получил от какого-то сержанта отполированный до зеркального блеска руками предшествующих узников коварной комендатуры лом и пару лопат. Чёрные перчатки Вадима больше никого не беспокоили. Да он уже и сам понял: накануне праздника комендатуре для наведения марафета потребовалась рабсила из числа таких дурачков, как он. Выходя из помещения, он услышал, как дежурный распекает патрульного лейтенанта:

              - Ты чего мне отпускника притащил? Сердца у тебя нет, Иванов. Новый год на носу, парень домой рвётся, а ты…

              Впрочем, на объёме работ доброта дежурного никак не отразилась. Вадим работал один. Видимо, больше неудачников кровожадному патрулю не попадалось или отпускников решили больше не брать. Вадим уже несколько раз бегал докладывать о полном искуплении своей вины: лёд сколот, снег убран, а его отвалы аккуратно подрезаны лопатой и выглядят лучше египетских пирамид, но дежурный каждый раз находил какой-нибудь изъян. Он решил было посумасбродствовать и в очередной раз, но, видимо, что-то во взгляде Вадима его остановило. Офицер вдруг оборвал свою речь и вполне по-человечески сказал:

              - Ладно, сержант, забирай свои манатки и дуй отсюда. С Новым годом тебя.

              Когда Вадим вышел из комендатуры, уже начало темнеть. Голодный и злой он шагал к дому и успокоился только когда смог различить в синих сумерках тёплый свет из родных окон, а через пару минут знакомый скрип половиц на крыльце пропел: Ура! Ты вернулся!

              Дальше всё слилось в сумбурный вихрь: радостные причитания матери и её бестолковая суета, собственные оправдания, почему так поздно (все знают, что ленинградский поезд приходит рано утром), и осознание, что ничего в доме не изменилось, и удивление, какое всё вокруг маленькое.

              Ещё в дороге Вадим решил, что новогоднюю ночь проведёт дома и теперь, сытый и разомлевший, слушал сумбурный рассказ матери о последних новостях: соседи вот переехали, квартиру получили, теперь в той половине другие живут, Сережка забегАл третьего дня, спрашивал, не приедешь ли ты в отпуск, Барсик куда-то запропастился, уж неделю не видно, колонка замёрзла, отогреть не могут, за водой надо на Большой переулок ходить. Голос матери тихонько журчал, казалось, что они так раньше и не разговаривали никогда, всё больше отдельными репликами. От непривычной обстановки и почти бессонной ночи в поезде тянуло в сон. А может, ну его? Забраться под одеяло и задать храпака часиков так на двадцать? Отоспаться за всю службу? Ну и что, что Новый год?  Мать поймёт, а всё остальное – потом. И времени впереди ещё хватит на всё – целых девять непочатых суток.

              - Э-э-э, да ты слабак, приятель? – удивился кто-то внутри Вадима. – А ведь завтра пожалеешь. Узнаешь, как здорово ребята отгуляли, и будешь локти кусать. И Серёга не простит. Узнает, что приехал и не дал знать – и не простит.
И Вадиму стало стыдно. Чего это он? Ну да, соскучился по всему домашнему, так ведь оно теперь никуда и не денется. Так что надо действовать. И Вадим начал.


              Продолжение здесь:   http://proza.ru/2021/12/27/653