1 января

               
    Для некоторой части нашего населения это особый день. День, когда ко всему относишься философски, отстраненно и невнимательно. В этот день я сидел на кровати, гладил себя по голове и разговаривал с зеркалом.
     - Как хорошо, что я почти не пью, - говорил я зеркалу, - вот мог же напиться на Новый год – и не напился.
    Потом я поставил на унитаз чайник и стал ждать, пока он закипит.
    За дверью раздалось шуршанье, а потом в нее поскреблись.
     - Здравствуй, Гена, - сказал я своему приятелю, втаскивая того в коридор и прислоняя  к стене, - С Новым годом!
     - Гав! - ответил приятель, очевидно, желая мне того же.
     - Сейчас выпьем кофе, - составил я план действий, - а потом сходим в магазин. Не изменился ли магазин в новом году? Не пропал ли? Ты понимаешь, о чем я говорю?
     - Рррр, - ответил мой собеседник и плюнул на стену.
     - Ты совсем не изменился, как и магазин, - говорил я ему, вытирая его шапкой обои, и возвращая головной убор владельцу, - ты так же тонко чувствуешь окружающее. Ты стер ту грань, которая отделяет реальность от действительности (тут я задумался). И действительность от окружающих.
    Гена принял горизонтальное положение, вытянув худую руку на юго-запад.
                Вот он спит, смыкая веки.
                Ему сняться человеки. – вот что пришло мне по этому случаю в голову, но потом человеков вытеснил бронепоезд.
                Вот он спит, смыкая веки,
                Ему снится бронепоезд, – так, по-моему, звучало лучше, но потом я внес поправку:
                Вот он спит, смыкая ноги – он почти как бронепоезд.
    Этот вариант меня устроил. Я записал его в тетрадь, где томились в ожидании публикации другие шедевры, и пошел в магазин.
    Магазин меня неприятно удивил.
     - Что же это такое, - спросил я продавщицу, - почему это водка вчера стоила одну цену, а сегодня в два раза дороже?
    Продавщица внимательно посмотрела на ценник, потом на меня и молвила:
     - Это потому, что у тебя, мой хороший, в глазах двоится.
    И шипя, отпрыгнула на безопасное расстояние.
     - Да? – удивился я и, следуя логике, попытался отсчитать ей в два раза меньше денег, чем следовало, рассуждая, что таким образом в природе восстановится равновесие, но ошибся. Оказывается, мое раздвоение денежных купюр не касалось. Мое раздвоение касалось лишь цены. Мне до сих пор интересно, переплатил я ей в тот день, или нет.
    …когда я пришел домой Гена уже напился кофе и приобрел что-то от человеков, хотя в нем угадывался бронепоезд.
     - Ты в курсе, что водка подорожала в три раза? – задал он мне вопрос, вытягивая руку в направлении магазина, то есть на северо-восток.
     - Да, - ответил я, вспоминая прыжок продавщицы, - ты это сам видел?
     - А то, - возмутился он, - я хотел взять, но не хватило денег.
     - Завтра она существенно подешевеет, - успокоил я его, - а если не завтра, то через неделю. Все зависит от тебя…
    Мой приятель вымученно улыбнулся и поставил чайник на унитаз еще раз.
     - Долго закипает, - сказал он, - низкое давление газа.
     - Бывает, - согласился я, - наливай.
    Мы выпили по двести грамм, и я почувствовал, как во мне зреет мысль.
     - Знаешь, Гена, - поделился я со своим приятелем, - во мне что-то зреет.
     - И во мне, - ответил бронепоезд, в котором смутно просматривался Гена.
     - Мысль в тебе зреть не может, - убежденно, по слогам, проговорил я. – А вот во мне уже созрела и сейчас вырвется наружу.
     - И у меня сейчас вырвется, - вторил Гена, - сейчас, сейчас…
    Я испугался, сунул ему в руки рулон туалетной бумаги, а потом занялся своей мыслью, которая уже приобрела арбузную спелость и потихоньку стала устремляться ввысь, откуда я делаю вывод, что это была высокая мысль, что мне свойственно. Меня часто посещают высокие мысли, но не все из них созревают. А эта – созрела.
    Моя мысль пронзила облака, затем плотные слои атмосферы, зашла в стратосферу, немного там передохнула и вышла в открытый космос, уничтожив по пути американский спутник – шпион. Жаль, что я не помню, о чем она была.
    Тут я почувствовал, что обстановка в квартире изменилась.
     - Зачем ты накакал в чайник? – глухо вопрошал я приятеля, вытаскивая его по частям из туалета, - из чего я теперь буду пить кофе?
     - Из сковородки, - веселился он как дитя, - или из чашки, как все нормальные люди...
                ***
    …Знаете, я мог бы продолжить, но мне кажется, что я и так слишком уж разоткровенничался. Дальше вам будет неинтересно. А может быть – грустно, и вы будете долго с осуждением качать головой. Лучше побережем ваши шейные мышцы и сделаем из этого рассказа выводы, которые тут же забудем.
    Для этого он и написан.