Жить по природному проекту

     Голова-то моя "садовая", поэтому немудрено, когда Некто, занимающийся ее селекцией, заметив начинающее омертвление некоторых клеток, решил обновить информацию, заложенную в нее при начальном проектировании. Тут-то и начались все мои передвижки.

     В то время шел уже 20-й год, как я работала с детьми дошкольного возраста, и уже реагировать положительно на их непосредственную эмоциональность у меня не хватало терпения, и посему, мои "цирковые подопечные", чувствуя фальшь и нелюбовь с моей стороны, "дрессировке" поддавались с трудом. Надо было увольняться. Но 20 лет было недостаточно, как той, например, Инне Маликовой, имеющая право на досрочную пенсию, как артистка-вокалистка, мне еще надо было пахать и пахать.

     Моя культура поведения, артистичность, коммуникабельность в общении, которые я приобрела за время участия в народном театре, так называемой "Студия на 5-ом этаже" ДК Метростроя, считавшимся одним из самых сильных самодеятельных коллективов Москвы, под руководством Б.П.Шрайбера, могли бы мне пригодиться и в работе с взрослыми людьми, а вот где и в качестве кого подсказали мне все Те же, кто взялся за мое обновление.

     Вижу я сон: Сижу я на высоком стуле за пишущей машинкой неописуемой красоты. Корпус ярко-бордовый, клавиатура черная с белым, как у пианино, и бегают мои пальцы по ней, не глядичи. Проснувшись, я уже знала, что мне надо бы делать...

     Спустя два месяца, я уже работала в НИИ неорганических материалов в качестве секретаря-машинистки главного энергетика. За месяц я овладела машинописью, а другой месяц ушел на ожидание допуска в это "закрытое" учреждение.

     Под началом моего начальника было большое хозяйство четырех цехов: паросилового, механического, вентиляционного и электроцеха, которые обеспечивали научно-исследовательские лаборатории светом, теплом и чистым воздухом. Мое "Удостоверение" о том, что я успешно окончила курсы машинописи по программе десятипальцевой системы, показав при этом скорость письма 170 ударов в минуту, и то, что я могу работать машинисткой, конечно же, было липовым: скорость письма никакой, грамотность хромает, в техническом устройстве машинки ни бум-бум. Но я так старательно имитировала профессионалку, что мой добрый Дубиничев Валентин Михайлович по-отечески меня похваливал, работой не загружал, с улыбкой взирал на полную корзину моих неудач. Но вскоре я действительно, стала неплохо печатать вслепую.

     Кабинет моего начальника находился непосредственно в паросиловом цехе, на втором этаже. Там же была и лаборатория этого ПСЦ и еще какие-то инженерные службы. На первых порах меня всюду сопровождал мой шеф, знакомя не только со своим хозяйством, но и со всем комплексом зданий этого Научно-исследовательского института.

     Вскоре, в наших цехах заговорили обо мне, как о хорошенькой секретарше моего добрейшего Дубиничева, похожего на Вини-Пуха из мультфильма, озвученный  Евгением Леоновым. А в большой столовой, которая кормила институтский штат в две смены, я часто ловила на себе любопытные взгляды, в основном, конечно,  лиц противоположного пола, что подогревало во мне врожденное качество - желание нравиться сразу же всем мужчинам - эту черту характера, которую вполне можно назвать как амплуа несостоявшейся актрисы. Если в детском саду я играла перед дошколятами, то здесь я уже выступала перед трудовым народом, контингент которого был самым что ни на есть разнообразным - от рабочего до высоких научных званий.

     Лица основной массы трудящихся были стертые, уничтоженные малыми, неважными мыслями, но однажды на их фоне, в столовой, блеснуло такое лицо, которое меня сразу же сразило! Глаза его такие звездные, иначе не скажешь, смеющиеся, лицо светилось живой мыслью. Блестящая, загорелая лысина, а держался так прямо, как будто аршин проглотил. "Кто  это?" - вырвалось у меня восхищенно. Рядом сидящий со мной знакомый инженер из нашего цеха ответил: "О, это покоритель женских сердец! Его последняя, третья жена на 30 лет моложе!".

     А вскоре я стала свидетелем  его чествования в связи с 70-летием. Моим героем оказался Розен Адриан Михайлович, ученый с мировым именем, последователь Курчатова и Бочвара, которого приехали поздравить ученые со всего Союза. Было море  цветов и адресов...

     А накануне праздника Дня Великой Победы в войне 1941-45гг. Розен вошел в столовую, на костюме которого места было мало для правительственных наград.

     И уже после всех сногсшибательных встреч, опять же в столовой. но уже во время завтрака, когда зал был полупустой, вижу, что этот замечательный человек с подносом в руках идет прямо к моему столу и просит разрешения присесть. Скрыть своего волнения было трудно. Я закидала его вопросами о его участие в войне. Он мне поведал, как вел расчеты в поражении цели в воздухе. На все интересующие меня вопросы времени завтрака не хватило. Адриан Михайлович поинтересовался, где я работаю и изъявил желание познакомиться с моим начальником. И я, такая вся воображала, повела его, увы, в котельную на обозрение рабочих в спецовка.

    Кабинет главного энергетика состоял из одной небольшой комнаты, которую я обустроила своими руками, создав уют. Комнатные растения стояли в новеньких кашпо, светлые, ниспадающие до пола, шторы, эстамп, настенный большой календарь с пейзажем Подмосковья и идеальная чистота. Я открыла дверь кабинета, пропустив Розена вперед, но Валентина Михайловича не было, поэтому я, как экскурсовод, обведя рукой стены моего примечательного рабочего места, только успела сказать: "Вот!", как произошло непредвиденное, - я оказалась в его объятиях и страстный поцелуй ожег мой рот...

     О, любовь! Как сказал Владимир Солоухин: "В основе любви, самой возвышенной и духовной, все равно лежит физиология. Она - корень любви, так сказать базис, а остальное - лишь красивая, хотя и необходимая для человека надстройка"...

     После работы мы встречались, и шли гулять по берегу реки Москвы. Мой кумир открывал мне небеса глазами ученого-физика, погружая в мир, в котором мой Бог исчезал в тайне черных дыр вселенной. Общение с этим человеком было для меня равноценно роскоши.

     Наша дружба продолжалась не один год. Но сколько бы лет не прошло со дня нашего знакомства, я всегда в его присутствии испытывала трепет, благоговение, как в присутствии чего-то высшего.

     Помню, его первый приход в мой дом. Я тогда жила в Строгино, в новой квартире. Кстати, расположенный недалеко от моего нового места работы. Какое же было мое удивление, когда Адриан Михайлович распахнул пианино и стал играть Шопена, Шумана, Чайковского, причем профессионально. В тот же день он оставил деньги и попросил меня, чтобы я вызвала настройщика.

     Два раза он брал меня с собой в горы. Приэльбрусье было любимым местом его отдыха. Здесь каждое явление природы - чудо. Однажды, по утру, наши окна занавесил непроглядный туман - нас поглотило огромное облако. К счастью, эти лохматые создания - не лежебоки. Вскоре, мы уже наблюдали, как крылатый путник-ветер бороздил с ним небесный океан. А воздух здесь какой! Дышишь и никак не надышешься, и хочется бежать по этим взгорьям козленочком, радуясь сама и радуя своим присутствием своего любимого человека.

     А из самых неприятных впечатлений запомнилась гроза. Бежит эдак верста огня, а следом страшный треск и догоняет шум слепой лавины. Вода - такая силища, что осыпаются горы, - и говорят, что сель завалил дорогу, движение остановлено, света нет. Тогда было очень страшно. Но Адриан Михайлович меня успокаивал, что дня через 2-3 все нормализуется. Так оно и было, и мы снова по канатке поднимались выше облаков, и нам снова улыбалось солнце, освещая разноцветные воды местных озер, и отары овец ниточкой, след в след за вожаком перебирались на новые сочные пастбища. И казалось, что нет ничего лучше этих горных мест...

     На премьеру спектакля "Страсти по Варваре" я пригласила своего  возлюбленного. У меня была главная роль матери, сталкнувшейся с эгоизмом своей подрастающей дочери, не знающей и не понимающей, что для любой женщины, а тем более талантливой, есть нечто "неизмеримо выше" дома, семьи. детей. Я настолько органично вписалась в этот образ, что вместе со мной зритель и плакал. и смеялся, и восхищался, когда я исполняла кульминационный кусок из "К Элизе" Бетховина.

     По окончании спектакля Адриан Михайлович со срезами на глазах сказал мне: "Ты хорошая актриса!" Этого было достаточно, чтобы пробудить во мне авантюрный дух романтика - "А почему бы мне не стать профессиональной актрисой?". И это опять, как я сейчас понимаю, была не моя идея, а Тех, кто проводил эксперименты с моей "тыковкой". А мне уже тогда было за 40!

     В Министерстве культуры, в Отделе по формированию трупп, без специального образования мне отказали. В Центральном детском театре, ныне РАМТ, расположенный на Театральной площади рядом с Большим и Малыми театрами, была вакансия секретаря-машинистки и я согласилась занять это место, как говорится, на без рыбье и рак рыба. Но это уже другая полоса моей жизни тоже светлого оттенка.

     Связь же с Розеном я не прерывала до самой его смерти. Попрощалась я с ним, буквально, за несколько дней до его ухода на вечное поселение в Царстве Небесном.
Произошло это в больнице в присутствии сиделки и жены. Мой горячий поцелуй он принял еще будучи в своем уме. Наше соитие длилось до тех пор, пока жена не сказала: "Ну хватит-хватит!". Разве такое забудешь?!

     Инна Бахместерова. 26.12.2021г.