Логос

        Однажды мне довелось вступить в полемику по поводу смысла термина «логос».Тогда лингвисты меня, что называется, просто «заклевали», но я всё равно остался при своём мнении.
        «В начале было „слово“», – пропагандируют церковники и усиленно твердят лингвисты. Эта фраза не что иное, как первая строка книги Нового Завета (Евангелие от Иоанна)  Вот её церковнославянский  перевод с греческого: «В начале было слово и слово было къ Богу и Бог было слово». А вот её синодальный перевод: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».
        Иногда говорят, что это из Библии. Неправда! В Библии нет толкования слова «логос». Там описан процесс творения в виде рабочей недели и выходного (субботнего) дня. В тексте библейской книги Бытия говорится, что на первый день Бог создал свет и отделил его от тьмы; на второй день – создал твердь и воду, на третий – сушу и растения, на четвёртый – небесные светила, на пятый – птиц, рыб и пресмыкающихся, наконец, на шестой – животных и человека. Седьмой день был днём отдыха Творца.
        Давайте заглянем в греческо-русский словарь. Например, в убористом наборе словаря А. Д. Вейсмана (филолога, профессора Санкт-Петербургского историко-филологического института, 1834–1913) переводу на русский язык греческого «логос» посвящена аж целая страница. У этого слова есть множество значений. В частности, есть и такой перевод, как «слово», но слово не грамматическое, а слово как некоторое высказывание. Такие варианты перевода слова «логос», как «учение», мы ясно слышим в названиях некоторых наук («логика», «логистика» и т. п.). По моему мнению, переводчик Евангелия просто сделал ошибку, которая столетиями тащится из одного списка в другой и превратилась в бессмысленную традицию. Нужно было использовать такие варианты перевода, как «рассуждение», «мысль», «план». То есть, надо полагать, что у Творца сначала был план творения. Тогда всё встаёт, как говорится, на своё место.
        Но попробуйте сегодня отнять у филолога-лингвиста нелепицу про то, что сначала было слово. Ни за что не согласится, хотя плохо себе это явление представляет! А вот у российского поэта Серебряного века Николая Гумилёва (1886–1921) хватило фантазии, чтобы в стихотворении «Слово» этот мифологический процесс изобразить до умопомрачительных тонкостей («…точно розовое пламя, слово проплывало в вышине»). Даже цвет описал! Вот молодец-то! Это стихотворение в своё время вовсю расхваливала поэтесса Зинаида Гиппиус (декадентка, жена писателя Дмитрия Мережковского и любовница поэта Николая Гумилёва). Понимала ли она, что расхваливает чушь? Я далеко не первый, кого взволновал неправильный перевод из Евангелия. Когда Фаусту, герою одноимённой поэмы Гёте, предстояло сделать перевод Евангелия от Иоанна, начинающегося словами: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог», то есть утверждающего, что первопричиной сущего, началом бытия явилось слово от бога, Фауст отверг эту мысль: «Я слово не могу высоко так ценить». Он перебирает разные «начала начал» и мучительно ищет истину:

...Я напишу, что Мысль – всему начало.
Стой, не спеши, чтоб первая строка
От истины была недалека!
Ведь Мысль творить и действовать не может!
Не Сила ли – начало всех начал?
Пишу – и вновь я колебаться стал,
И вновь сомненье душу мне тревожит.

        После колебаний и сомнений Фауст в ходе размышлений находит ту «ниточку», вытянув которую, можно распустить весь клубок:
Но свет блеснул – и выход вижу смело,
Могу писать: «Вначале было Дело!»

        Так что «логос» – это, прежде всего, мысль.