Он и она

Часть 1. ОНИ
-1-
Пикник в лесу подходил к концу, и это ощущалось всеми присутствующими. Ещё кто-то лениво и сыто жевал превосходно приготовленное, но уже остывшее мясо, при этом рассеянно слушая чей-то рассказ и даже не пытаясь вникнуть в суть истории. Ещё у потухшего костра тлели самые неподдающиеся и непокорные угли, а в некоторых чашках всё ещё оставался тёплым душистый, травяной чай.
Ещё длинный, светлый и абсолютно безветренный день только-только неохотно, словно по принуждению склонялся к своему завершению, но уже в самом воздухе, в продолжительно-отдохновенных, но явно итоговых вздохах, честнее всяких слов говорящих о том, что вот, мол, посидели, поели, попили, а самое главное, смогли, наконец, выбраться на природу, пообщаться, подышать воздухом, а ведь сколько собирались, ну вот и слава богу, пора уж, выходные не резиновые, а дел ещё столько…
... Жанна сидела в центре, что-то, как всегда говорила, с чуть заметной, беспокойной доброжелательностью скользя мягким взглядом с одного лица на другое. Эта была невысокая, полная женщина, с очень короткой, почти мальчишеской стрижкой, одетая в простую на вид, но качественную и недешёвую, спортивную одежду. Выглядела она лет на сорок с хвостиком, но на самом деле ей было уже пятьдесят.
Только уж очень пристрастный и искушённый взгляд мог бы заметить, сколько времени, усилий, различных манипуляций, в том числе финансовых и медицинских, вложено в эту кажущуюся простоту, естественность и свежесть. Из всех присутствующих, а было их вместе с её мужем Женей ровным счётом пять человек, она одна сидела возле импровизированного стола на матерчатом, походном стуле, достаточно высоком, чтобы находиться несколько выше всех, слышать, видеть и держать в поле зрения всё, что происходит.
Сейчас она рассказывала забавный случай, который произошёл в Дубае, откуда они недавно вернулись и где её подруга с мужем попытались поставить на столик в кафе коньяк.
- А я смотрю, секьюрити у входа, вытаращил глаза и глаз с нас не сводит…- говорит Жанна, смеясь.
- В арабских странах запрещено распитие алкоголя в общественных местах, - расслабленно и снисходительно поясняет она Инне, своей новой коллеге и подруге, которая в их компании совсем недавно.
Инне почему-то становится стыдно, словно это она допустила бестактность. Она краснеет и хочет сказать, что об этом известно всем, но почему-то молчит и опускает голову. Впрочем, этого никто не замечает, все смотрят на Жанну.
- Если бы не мы с Женей, этих простаков бы точно, в лучшем случае, оштрафовали… Тем более они же спиной сидели к охраннику… - она мечтательно закатывает глаза и качает головой.
- У них, по-моему, кастинг проводится в охрану, как у киноактёров… Честное слово, такие красавцы, хорошо, что муж у меня не ревнивый, да, Жень?
Сидящий в стороне от всех темноволосый, молодой человек, чувствуя, как несколько пар глаз посмотрели в его сторону, хмуро кивнул, не оборачиваясь.
Жанна смеётся, но в самом этом смехе чувствуется что-то натужное и преувеличенное. У неё была интересная особенность - она умела разговаривать сразу со всеми. И улыбка её была также обращена одновременно сразу ко всем и ни к кому конкретно.
И хотя ничего ещё в её поведении, словах или расслабленной позе не переменилось, было видно, что и она, посмеиваясь собственным шуткам или прихлёбывая остывший чай, тоже понимает, что пора сворачиваться и именно от осознания этого факта, в глазах её заметно метущееся беспокойство и какая-то суетная тревога.
Она как будто лихорадочно ищет, за что можно ухватиться, чтобы удержать ускользающий этот день, этот лес и сверкающую гладь, напоминающую расплавленное серебро, озера. А ещё этих людей, которые мысленно уже там, в своей жизни и ещё совсем немного и этот мираж, эта красивая, но недолговечная картинка будет разрушена, она исчезнет, испарится, растает в этом вечернем и уже темнеющем небе.
Женя всё также сидит на низеньком, словно игрушечном складном стульчике у пепелища и о чём-то сосредоточенно думает. Инка снова курит, глядя отсутствующим взглядом в сторону тихой и блестящей в отсветах заходящего солнца, водной поверхности.
Самый старший из них - Борис, задумчиво жуёт, Андрюха и Лорка о чём-то тихо переговариваются и это совсем не нравится Жанне.
Во всём чувствуется пресыщение, - и калорийной едой, и этим свежим воздухом, и общением, и тишиной, нарушаемой лишь прощальным, редким потрескиванием какой-нибудь упрямой головёшки, дружным, но удалённым лягушачьим хором, да высоким голосом Жанны, изо всех сил пытающейся не дать повиснуть слишком долгой паузе, во время которой кто-нибудь обязательно произнесёт:
- Ну что, будем собираться потихоньку?
Но пауза всё же повисла. Наверное, это было неизбежно. Развалясь на стуле, Жанна пристально смотрит на улыбающуюся Лорку, которая что-то отвечает этому неотёсанному болвану Андрюше с его дурацкой удочкой. Она молчит и почти демонстративно, шумно выдыхает.
Правильно, что она её и звать сюда не хотела, да Женя, этот известный помогун и размазня настоял. Неудобно, мол, всё равно ведь узнает, что ездили без неё. Главное, явилась, можно сказать, с пустыми руками, эту ерунду, что она притащила, даже никто не пробовал, а ведёт себя так, словно большое одолжение всем сделала.
Как это часто случалось с Жанной, настроение мгновенно испортилось. С трудом выстроенное, призрачное и хрупкое ощущение комфорта и душевного равновесия, было безжалостно нарушено.
- Ну что ж, - сказала она, улыбаясь, как обычно сразу всем, глухо хлопнув себя ладонями по туго обтянутой джинсовой тканью полным бёдрам, - скоро уже стемнеет, будем, наверное, выдвигаться.
-2-
Это было лучшее решение в такой ситуации, - подумала она и мысленно поздравила себя с этим. Да-а, это был красивый ход. Как бы ни хотелось продлить это время, остановить, заморозить его, но подвести черту, произнести эти слова должна была, конечно, она. И она это сделала! Причём вовремя, ни раньше, ни позже, а именно тогда, когда нужно.
- Жень, - она покровительственно и холодно посмотрела на мужа, - давай собираться. Он, словно только этого и ждал, тут же легко поднялся и молча, ловкими, точными движениями сначала вылил в костёр остатки чая, затем разложил по пакетикам кусочки несъеденного шашлыка, овощи, сыр, колбасу, что-то ещё. Туго перевязал мусорные пакеты и отнёс к машине, после чего собрал высокие пластиковые стаканы и в виде тугой разноцветной башни запеленал их в пакет.
Ещё несколько минут ему понадобилось, чтобы уложить в багажник заблаговременно отмытые в озере шампура, две больших кастрюли, посуду, коробку с остатками еды, пакет с травяным сбором, складные, разнокалиберные стульчики, скатерть и одеяло.
Жанна, то лениво наблюдала за ним, перекатывая в губах зубочистку, то негромко разговаривала с Инкой или Борисом, который тоже, прихрамывая, собирался и складывал в свой старый «Опель» какие-то вещи и реагировал на идею поддержания разговора крайне вяло. Но ей этого и не требовалось. Гораздо важнее было продемонстрировать своё недовольство тем двоим.
Видимо они тоже что-то почувствовали, потому что, не сговариваясь, сели в машину к Борису. Хотя попрощались все друг с другом достаточно тепло, договариваясь и обещая, как обычно, встречаться почаще и устраивать вот такие замечательные, совместные выезды, потому что это неправильно, что они стали так редко проводить время вместе, а помните, как раньше... И так далее и тому подобное… Одним словом, все исполнили положенный ритуал без сучка и задоринки.
Глядя в окно машины на мелькающий перелесок и извилистую просёлочную дорогу, Жанна уже и не знала из-за чего, собственно, так кардинально испортилось её настроение и почему на душе плотным, свинцовым грузом лежит такая тяжесть. Она уже жалела, что снова организовала эти «дружеские» посиделки, как будто ей больше всех надо и снова львиная доля затраченных средств и усилий, выпала на их долю, но, главное, которые никому, по большому счёту, не были нужны.
Борис этот, погрязший в своих семейных проблемах, который не в состоянии думать ни о чём больше, кроме как о своём неблагополучном, запойном сыне и собственном здоровье. Отвратная и хитрая Лорка с пеньком Андрюшей, подопечные её мужа, выздоровевшего алкоголика. Вместе на группу ходили когда-то.
Инка - вообще её медсестра. Лично ею, Жанной, принятая на работу в её частный ЛОР - кабинет. Зачем, кстати, ей понадобилось смешивать дружеские и служебные связи? Да и вообще, что у неё общего со всеми этими людьми? Ну, сдружились когда-то на почве преодоления пагубного пристрастия, подумаешь. Посещали собрания, отмечали свои трезвые юбилеи и праздники, куда-то ездили, было довольно весело.
Но всё это осталось в прошлом. Где-то очень далеко. Сейчас у неё совсем другая жизнь. С ней всё в порядке, в отличие от этих вот голодранцев. У неё репутация хорошего, знающего специалиста, у неё бизнес, у неё деньги, дети и муж. Да, именно в такой последовательности. А у них что? Да ничего! Как не было ни черта раньше, так и сейчас нет. И не будет… Жанна медленно выдохнула и чтобы ни с кем не разговаривать, включила музыку.
Пока Инна не вышла возле своего дома, ехали молча.
Сейчас снова начнётся, - с тоской подумал Женя, - нескончаемое нытьё и зудёж по поводу того, что все её бедную используют. И о том, где она видела всех этих пакостников, старающихся на дармовщинку прокатиться за её счёт. В таких случаях, Женя мечтал оказаться где-нибудь на другом конце земли, в Антарктиде, на Луне, у чёрта на рогах, но только бы не слышать этот монотонно-обличительный голос. Потому что Женя был уверен, что она, говоря об отщепенцах и паразитах, имеет в виду и его. Быть может даже в первую очередь.
- … я уже не говорю о благодарности, ладно, обойдусь, но хотя бы вели себя по-человечески! - голос жены материализовался в эфире ненужной, досадной помехой, которую Женя не сразу даже заметил. Оказывается, Жанна уже несколько минут говорила.
- Такие умные все… Опять мы всё организовали, всё купили, опять ты один с шашлыками возился, правильно, остальные ведь приехали отдыхать. И принимается это каждый раз, как должное… Ты согласен?
Женя неопределённо хмыкнул и повёл плечом.
- Заметил, как Инке не понравилось, что ты во двор к ней не заехал?
- Разве? - негромко отозвался Женя, нисколько не интересуясь ответом.
- Ну, конечно! Да что тебе всё разжёвывать-то надо! - с досадой проговорила Жанна, - Без году неделя, как работает у меня, а уже барские замашки… Главное, нулёвая вообще пришла из своей стоматологии, а гонору вагон целый, слова не скажи… Сколько я с ней провозилась, пока хоть что-то получаться стало.
- Ну не возилась бы… А раз взяла, значит посчитала нужным и выгодным, - всё так же не повышая голоса, вдруг произнёс Женя.
- Что? - повернулась к нему женщина.
- Если она нулёвая, как ты говоришь, не брала бы её, - не поворачивая головы и почти не разжимая губ, выдавил Женя, - нашла бы опытную… Да и искать не надо было, к тебе сами приходили…
- Да ты что говоришь?! А зарплату этим опытным ты платить будешь? Со своих бюджетных копеек?! Ты знаешь, сколько ломят такие вот опытные?! Мне зачем эта головная боль? Чтобы они лезли везде и рассказывали мне о своих правах? - Жанна сверлила мужа взглядом, явно ожидая ответа, но Женя молчал и смотрел прямо перед собой.
- Поэтому и с Татьяной расстаться пришлось, - продолжила Жанна… Тоже дамочка яростно поверила в себя… Они, знаешь, очень быстро забывают, кто их всему научил и уверены, что они всегда такими были… Прямо изначально… Ага, чёрта с два…
- Нет, - после паузы, протянула она, - ты как хочешь, а я больше эту публику видеть не намерена…
- Я никак не хочу, - угрюмо буркнул Женя, - более того, я тебе говорил, что этого не нужно делать.
Жанна раздражённо махнула рукой.
- Да тебе вообще ничего не нужно, лучше сиди молча, вон на дорогу смотри… Если бы я тебя слушала, то так и торчала бы в городской поликлинике и мы до сих пор бы еле сводили концы с концами.
Оба надолго замолчали.
Он подумал, что она права и, скорей всего, так бы и оно было, но от этих мыслей становилось только тяжелее.
А его жена вдруг поняла, почему она так разозлилась. Да потому что пройдёт совсем немного времени, и она опять сначала начнёт скучать и задумываться, а потом выискивать благовидный предлог, чтобы снова договориться о встрече. Для того чтобы увидеть их, поймать этот прежний кайф от радости общения с людьми, перед которыми не нужно притворяться, ломать комедию, которые знали, кто она, что из себя представляет, откуда пришла и куда направляется. Они в этом своём маленьком круге были свободны от ожиданий, а значит и от горьких разочарований и боли несоответствия тоже.
У неё, конечно, были и «нормальные» друзья, но они знали её теперешнюю, и только. Никто не вникал, да и не хотел выяснять, кем она была и что было до этого. Она и сама часто мечтала забыть о многом, но что-то внутри неё всё-таки не отпускало до конца прошлое. Оно теребило, напоминало о себе и требовало выхода. Хотя бы изредка…

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...