Хрустальный дворец

     У здорового и не отягощенного неразрешимыми заботами человека – голова, у всех остальных – крыша. Крыша эта венчает хрустальный дворец, в котором живёт хозяин отдельно взятой крыши. А всё же какую силу воображения надо иметь, чтобы построить себе из одних только мыслей хрустальный дворец и поселиться в этом дворце! Реальная жизнь, угрожающая зоологическим бытом, с которым слабому не совладать, горячечный воздух её вдруг охлаждается жирной, как на картинах Шишкина, тенью под солнцем мечты - тенью, в которой можно расслабиться, наконец, и отдохновенно улыбнуться, не замечая уже укусов и тумаков.
     Спрятавшись за хрустальными стенами, за хрустальными решетками окон и блестяще отразившись сквозь них, можно додуматься до чего угодно, и вовсе не сожалеть о выдуманном, и не разрушать себя подобным сожалением, не давать самого себя на растерзание неминуемым последствиям слишком сильных и смелых умственных поступков. Скажем, размышляя о том, чт; есть человек, можно неожиданно для себя, и без тени смущения души, прийти к следующей мысли: всякий человек греховодник и нечестивец, а тот, кто не греховодник, уже потому и есть самый что ни на есть греховодник, что не считает себя таковым. Как сладко зачеркнуть подобную мысль (сначала насладившись ею), своим хрустальным жезлом и в один миг превратить её в смешливые, совершенно живые для мысленного взора, цветы. Даже и самые посредственные люди, обступающие рядового воображальщика, наблюдаемые сквозь хрустальное окно, превращаются в исторических личностей, либо в различных животных вроде козла, либо даже вовсе в неодушевленные предметы навроде перечницы или тряпки, или почему-то (зависит от вкуса) в старую вешалку. Все эти опосредованные фрагменты воображения сосуществуют отнюдь не угнетая наблюдателя, в данном случае - жителя хрустального дворца,  по причине того, что они осияны кристально-чистым светом мечты, трогательно облагораживающей существование.
     Говорят: чужая душа - потемки, да и своя ведь, если подумать, не электрическая лампочка, иной раз так невзначай примешь самого себя за фата моргану, и, не смотря на давку и хамство в переполненном вагоне метро (раз уж собрались вместе, хоть и в вагоне, взять бы да решить одним махом надоевшие мировые проблемы), наблюдаешь как окружающие тебя другие фата морганы держатся рукой за поручень, а в другой руке сжимают книжку, испещренную буквою воображения, которое они наивно и непоколебимо принимают за своё собственное (иначе они не платили бы денег за книжку), и  в ту краткую минуту, как мечтательный туман развеян рокировкой сидячих мест, не успевают сличить соседские и свои мечты, чтобы ужаснуться их одинаковости, а напротив, с затаённым исступлением отвоевывают свое место на кожаном диванчике, чтобы, усевшись, немедленно раскрыть Рубину или Пелевина и благополучно переселиться в свой хрустальный дворец. Хрустальный дворец, господа и товарищи, умеет, как показывает практика, преотлично ездить в поезде, и ему, не смотря на громоздкость и хрупкость, вовсе не опасна людская толчея.
     Не тряска, не ухабы и не кочки угрожают этому дворцу. Для него опасна реальность - пусть даже самая нежная и ласковая. Вот в чём состоит  огорчительное свойство: а именно то, что в какой-то день реальность может все-таки разбить его вдребезги. Но до этого еще далеко (ибо жизнь в хрустальных стенах по своим характеристикам близка к вечности).
И потому, быть может, кого-то заинтересует (разве что, полюбопытствовать) внутреннее устройство такого дворца.
     Самые важные части его – неприступные, никому не видимые, защитные валы и стены. Они предназначены, прежде всего, для отражения разных родов агрессии, потому и различаются в своей архитектуре. Главный вал, длиною с Великую Китайскую Стену, предназначен для защиты от всех людей поголовно. Существует ещё несколько валов, предназначение которых различно и зависит от генеральной мысли хозяина дворца. Это может быть стена, которая служит защитой от своего собственного детства или же, напротив, от не сказавшей даже "привет!" подло нагрянувшей старости. Иной вал защитит вас от необходимости расплачиваться по счетам. Зависит, опять же, от вкуса к жизни. Однако, непременным атрибутом такого дворца является его главный за;мок, укрепленный не на шутку - предназначенный для защиты от самого себя.
     И не удивительно, что в мире (природа не может существовать без противовесов, хотя ведь сны – это тоже природа, а они существуют без противовесов или они сами противовес чего-то? запутаешься тут!) так вот, существуют люди, которым этого самого воображения, напротив, существенно не хватает. Живут они в собственных, законных или незаконных, но настоящих жилищах, неукоснительно следуют личной логике, пишут книжки для дураков (это мне говорили сами авторы таких книг) и продают их – а на деньги от продажи приобретают дома, одежду, пищу и всё-всё, что им необходимо для правильной жизни. Среди них отыщутся даже те, кто в десятом классе школы серьезно размышлял о том, под каким соусом выйти на пенсию, и как бы повыгодней это хлопотное дельце обстряпать. Впрочем… ведь для такого дельца требуется недюжинное воображение!
     Слава богу, - любят говорить они. А мне думается и хочется сказать: стоп, минутку! А если бы чего-то там не произошло - то тогда, значит, не слава богу?
     Слава хорошим людям на земле! - вот так скажу я. Например, в детстве я очень сильно переживала по поводу одной истории, произошедшей не со мной и не у нас – а в неведомом Китае в давнее-давнее время. Во время правления грозного, самовластного китайского императора жили в одном городе бедная женщина и ее дочь, маленькая Э. В один день они лишились своего дома, и скромного достатка и вообще всего. Пришлось пуститься им в далекий путь в поисках крова. Долог был путь, много лишений пришлось им испытать во время скитаний. Много злого, нехорошего видели маленькая Э и её мать. Но наконец, обрели они вновь свой дом и счастье, потому что нашлись хорошие люди.
     Я была потрясена до глубины души той простой историей. И вдруг стала видеть, что творится вокруг – что же произошло со мной? ведь раньше я попросту не замечала самых обыкновенных вещей, осиянных текучей, как свет, печатью радости, а порой и страданий.
     Я больше не живу в хрустальном дворце, потому что мне скучно там. Я подружилась с известной истиной: жизнь гораздо удивительней и фантастичней мечтаний.