Время пить

Время пить. Не спеша. С каждым глотком, с каждым вздохом, пьянея. Мир  становится цветастее, ситцевее,  льнянее,  коттоновее,   акварельнее,  маслянее,  легче,  крылатее,  джипопроходимее,  эверестопокоряемее,  вселеннобладаемее. Нескончаемее. Ловчее. Притягательнее. От звезд успевай уворачиваться. Да, нет, наверное. Звездопаднее. Ставишь бутылку водки. Смотришь на бутылку водки. Открываешь бутылку водки. Вы еще с ней не вместе. Вы по разные стороны баррикад. Иди сюда. Не стесняйся. Не обижу.  Давай-давай, наливайся. Давай-давай. Привет, как ты? А как я? И вот. Вот уже мы вместе. Нас вдвоем.
     Мы смелы.  Нам есть о чем быть смелым.  Нам есть о чем сказать. Водка. Холодная стерва.  Снаружи. Жаркая, когда впустить в себя.  Знаем мы тебя. Не впервой.  А я у тебя первый.  Просто так срослось. Любая бутылка -  первая.  Давай-давай. Хотя, всё случается.  Например, бутылка, побывавшая на приемном пункте. С водочной наклейкой. Содранной наклейкой. Не сельтерское прошлое. Возможно, бутылка повидала кое-чего. А теперь просто стеклотара. Но стекло помнит, как это, когда внутри плещется огонь, выдающий себя за холод. Оставьте этих мыслей.  Запотевшая бутылка. Так много обещающая. Так много дающая. Такая бездонная.
    Кто не пьет, тот уже или выпил или собирается пить. Как я им завидую. Им,  умеющим пить со вкусом. Со вкусом закусывающим. Красиво пьянеющим. Красиво оплывающим, как свеча. Красиво жестикулирующим. И потом. А что потом? Потом, опять и снова, слово. Прекрасное.  Само по себе. Оно о будущем, об обещании.  Таки будет? Таки да. Потом. Потом – тоже хорошо. Значит, нас посчитали и мы в нем, в потом. И нечего гадать. 
    Время пить. Навзрыд. Нараспашку. Искренне. Оставаясь в этом, частью того мира, из которого ты выпал и очутился в мире этом. Но между мирами связь. Крепкая, канатностальная, тросовая связь.  Из того мира, в котором ты вырос, рваный, пульсирующий, прямой взгляд. Бесхитростный. Не отводи глаза.  К тебе тянется рука. В руке рюмка.  Водочки? Ее, родимую. До краев. Только так. Чтобы краев не видеть.
    Если бы мне это заходило, я бы тоже бухал. Если. Тоже. Бы.  Мне не бухается. Вернее, как-то  через силу, что ли.  Хотя, выпивший - чуть веселее и не чуть суетливее. Бенефиснее что ли.  Пока не приходит "поспать".  Абсент с ног.  Он на  пиво с виски. И ****ец. Перед "поспать"  за руль сажусь. Еду.  Не страшно. Ладненько. Мне ладненько. Рву пелену атмосферную. И вязну. На любой скорости вязну. Поворачиваю. Приезжаю. Проваливаюсь.  Встаю. Похмелья нет. Сразу и много жру.  Не ем.  Кто ест, когда ты после вчера?
    Жру.  Все подряд. Изо всех орудий. Залпом. Как после воздержания вечного. Как отказавшийся от схимы необратимой. Потом стыдно. Диета. Побоку.  Снова пью. Потом гуляю по квартире. Смотрю хренотень. Или фильмы высокого полёта, но на 15 минуте надоедает. Бунуеля, вечного, ногами за порог. Че ты, Бунуель, понимал в гротесках своих, брат? С просветленным, от просмотренного, лицом   ем сладкое. В зеркале  раздрай. Зеркало туманится. Но сквозь туман проступает харя. Надеваю одежду посвободнее. Я в порядке.  В порядке. Одежда даже приятно холодит. Размер в одежде важен. Сразу на два размера прибавим и есть до куда.
     Мясо жарю.  Мясо с тортом, с солениями, с газировкой. Картошку. С горкой. Яиц в неё вбить. Кто спорит? И украдкой, немного, брауншвейгской колбаски. Украдкой. А потом. без разбора, крупные куски. Себя обмануть на раз. Полезные овощи стоят. На столе. Зеленые, красные, оранжевые. Стоят. Но как-то вот так незаметно, а ты уже по копченостям и сразу по мороженому. Хлеб черный, свежий, сметана, соль крупная. Что? Ничего. Наливай.
    Водка всегда новая появляется. То такой прозрачности, то такой перегонки. То белуга какая-нибудь.  Надо попробовать. Беру ноль семь. К папе. Вот значит, папа, водка. Водка? Она. Хорошая, говорят. Как ты? А я, как ты.  Согласие - продукт непротивления. Подслушанное. Блины, свиные шкварки. Закуска. Еврейские дела.  Огурчики. Капуста квашеная. Сколько вы тут? Четверть века? А капусте пять ставлю. Душевно. Чем жить примечательно? Ты весь на пленке. Свема. Кинотеатр.  Пересмотреть. Можно.  Монтаж. Можно. Вырезать. Склеить. Можно, можно. Но вначале шкварки, потом вера.  И всем удобно. Как ты, папа? Хорошо ли тебе там? А я видишь тут. И вместо тебя. И за тебя. А это уже нелегко. Двойную банку держать. Не волнуйся.  Пока я тут, а ты там -  нечему меняться. В шахматы? Расставляй. Фигурки стоят во фрунт.  Им  дойти до края доски.  Пешка меняется в размерах. Гигантский маленький хоббит. Что такое хоббит? Смешное существо, спасающее мир.  Пешка садится на коня и в поводу слон. И машут пешке король с королевой.  Ты уж не подведи.  Цейтнот. Да-да. Люфтментш. А что сказать против?  Непрактичные люди, мечтатели. "Человеки воздухов".  О, гевалт. Опять ты проиграл. Нет, я выиграл.  Ты, шлемазл. Ну и что. Кому-то надо быть и за него.
     За окном – овцы. Тысяча овец.  Молча стоят. Из снов овцы.  Привет, хозяин нашего стада. Понятно, что еще не ночь. Но ты, хозяин,  уже два раза спать валился. Не театрально валился, заметим. Мы тут постоим. На всякий случай.  Походим под окном.  У тебя вон алоэ какое мясистое. Зажуем? Пошли-пошли.  От алоэ прочь. У него имя. Мучачо. Стойте поодаль. Ночь придет, и я вас посчитаю.  И мы сорвемся в даль светлую. Вместе.  Медленно. Степенно. Бочком.
   Охеренно и прозрачно. Снег. Глубокий. По колено. Чистый такой.  И овцы его не портят.  Аккуратно ступают.  Я совсем неодетый выскочил. Почему-то. Овцы плотно обступили. Греют боками своими. И я в их запахе, в вони их, во взглядах преданных.  В счастье.  По целине, прямиком.  И вижу там, впереди, еще тысячи тысяч. Обладателей невидимых, никому кроме нас,  овец. А в холодильнике есть еще.  Год. Год прошел, папа.  Так бывает. Что годы уходят. И все ближе к тебе. Старше потому что. Время помнить. Чокаюсь.  И слышу, как звон рюмочный, тоненько так, врывается в тишину.

11 03.21
Тель Авив