гл. 3-62. Поединок с немецким пулемётчиком

ВОСЕМЬ КРУГОВ БЫТИЯ
или Жизнь Ивана Булатова

Семейный роман-эпопея

Книга 3.  ЛИШЬ ПОРОХ ДА ТУМАН
или Главная фронтовая награда

Глава 62. ПОЕДИНОК С НЕМЕЦКИМ ПУЛЕМЁТЧИКОМ

Майор-хирург Марусенко морфием вышиб из Ивана клин психологического шока. – Реабилитационная встреча двух кумов-земляков. – Тяжёлый двухдневный бой в лесу юго-западнее Кляйн Буковиц. – Поединок Ивана Булатова с немецким пулемётчиком. – Стремительный бросок 186-й дивизии на север. – Успешные действия сборного передового отряда дивизии. – Ненужный танковый десант на Цоппот. – Начало наступления непосредственно на Данциг.


*   *   *
После тягостного случая с польским мальчиком не раз и не два за истекшие сутки до основы основ содрогалось всё внутреннее мироустройство Ивана, из-за чего он никак не мог прийти в себя. Он не мог уснуть, а лишь проваливался в короткий дурман забытья, из которого почти тотчас выныривал с дикими от ужаса глазами. На следующий день, третьего марта 1945 года, Ивана Булатова с утра с попутной полуторкой отправили в тыл дивизии, в железнодорожный посёлок Гагенорт (совр. – Осечна). Здесь пребывавшего в шоке снайпера дивизионной разведки лично осмотрел начальник дивизионного 167-го медсанбата, майор медицинской службы Марусенко. Видимо, не обошлось здесь без влияния начальника дивизионной разведки майора Кузнецова.

Молодому хирургу Марусенко, уроженцу Кривого Рога, было тридцать три года – возраст Христа, как врач однажды пошутил о себе, правда, не без суеверия, когда в присутствии своих коллег выразил надежду, что на много лет всё же переживёт известного библейского героя.

В армии Григорий Ефимович служил с 1939 года. Вскоре после завершения финской войны окончил учёбу на военном факультете Харьковского медицинского института. На войне в действующей армии находился с июля 1941 года, занимал различные должности, связанные с полевой хирургией. В октябре 1941 года стал дивизионным врачом 186-й стрелковой дивизии Калининского фронта, да так и пребывал в этой должности.

Хирург по специальности, он, даже не будучи психотерапевтом, без труда определил, что рядовой Булатов не симулирует заболевание: молоденький солдат всё ещё пребывал в состоянии сильного шока, был не то, что подавлен, а просто раздавлен тем, что едва не убил ребёнка. Но в 186-й дивизии, как и во всём 2-м Белорусском фронте в то время была очень острая нехватка личного состава, поэтому начальник медсанбата не хотел отправлять в глубокий тыл для лечения солдата, по внешнему виду физически невредимого. Это в мирное время ему бы не помешало месячное санаторное лечение с различными успокоительными процедурами.

Но из-за «неукротимого тремора кистей обоих рук вследствие острой психической травмы и длительного пребывания в шоковом состоянии без соответствующей медикаментозной помощи», как было записано в диагнозе заболевания рядового Булатова Ивана Васильевича, этого бойца на следующий день «списали» из дивизионных снайперов. Единственное, что главный дивизионный врач смог прописать ему – сутки отдыха в полковой санроте в Куявы, чтобы он там отоспался под воздействием таблеток морфия. Прописал их всего пару штук, поскольку дефицитное лекарство предназначалось только для тяжело раненых бойцов.

Вначале дивизионный главврач Марусенко хотел отправить рядового Булатова в тыловую хозчасть, ездовым транспортной роты. Но созвонившийся с медсанбатом майор Кузнецов не согласился с решением опытного хирурга:
- Иван – боец молодой и толковый. Как только оклемается после своего шока, то снова будет воевать. И хорошо воевать. А в тыловых ездовых пускай пожилые солдаты сидят, таким тяжело в атаки ходить. Но и на передовую я его не отправлю, пусть пока в связных побегает.

Видимо, майор Кузнецов не намеревался выпускать Булатова из вида, надеясь, что тот сможет восстановиться и ещё повоюет снайпером: задатки-то у него были отличные, а глаз и рука – очень верные. Поэтому начальник дивизионной разведки первым делом похлопотал, чтобы рядового Булатова перевели в штабной взвод отдельной роты связи 186-й дивизии. Но оказалось, что комдив Малышенко строго приказал командирам всех спецподразделенией, кроме разведки, изыскать неведомо откуда возможности для срочного пополнения личным составом стрелковых подразделений. Так что от своего плана Кузнецову пришлось отказаться.

Пользуясь хорошими личными связями со штабом 238-го полка, начальник дивизионной разведки смог посодействовать только тому, чтобы бывшего снайпера Булатова назначили связным при штабе полка. В тот день из временного своего расположения в лесу, в семистах метрах северо-восточнее лесной деревеньки Юленгорст, вблизи северной опушки леса, штаб полка готовился к переезду на северо-западный берег реки Шварцвассер, в рощу восточнее высоты 128,0.

Отлежавшись денёк в санроте и попав в штабной взвод роты связи 238-го полка, которая расположилась на территории господского двора Млинск, и где его в первый день вообще не трогали, отдохнувший за два дня «ничегонеделанья» рядовой Булатов вначале даже обрадовался новому назначению: он легко пришёлся «ко двору полковых связных», приняли его тепло и сочувственно. Но с таким точно сочувственным теплом люди относятся и к человеку, на смертном одре доживающему последние дни свои, ведь связные на передовой – это почти верные ходоки на тот свет. Но Иван пока не знал, какие опасности ожидают его на таком «тёплом месте», каким он на первых порах посчитал должность штабного связного.

Тем более всё показалось ему просто замечательным, когда на следующий день по прибытии на территорию огромного господского двора Млинск, когда он больше отлёживался в расположении штабного взвода, совершенно случайно столкнулся с Василием Понятовским. Пользуясь тем, что на передовой в то время было временное затишье, дорогой кум и друг любезный вскоре выпросил у своего командира взвода младшего лейтенанта Дробышева разрешение на два часа для общения со своим приболевшим земляком.

Правда, из-за того, что младший лейтенант не понял «проявления таких сантиментов на фронте, особенно ввиду предстоящего наступления»,  всё обошлось не без помощи капитана Анатоленко, бывшего командира дивизионной учебной роты, которого после первой «шварцвассерской мясорубки» назначили командиром третьей стрелковой роты 238-го полка. Капитан вспомнил про вдумчиво-смышлёного бойца бывшей своей учебной роты и внял просьбе Понятовсекого, что тот хочет морально поддержать сильно пострадавшего нервами своего земляка и родственника.

Лейтенант Мартынов, командир штабного взвода связи, под начало которого попал рядовой Булатов, снисходительно отнёсся к просьбе вновь прибывшего к нему бойца встретиться со своим земляком: на фронте такие встречи происходили не часто. Тем более, что командир полковой роты связи передал ему просьбу капитана Кузнецова, чтобы на первых порах не очень сильно гоняли с заданиями Булатова, который на днях получил серьёзную психологическую травму.

Хорошо посидели кумовья на сеновале добротной каменной конюшни, в которой стояли всего две полковые лошади. Сена был совсем скудный запас, но пахло оно хорошо – давно забытым мирным летом и солнцем. Но недолго на этом месте простоит полк, наступление которого задержали на половину суток из-за каких-то неладов на левом фланге корпуса – за озером Шехау-зее влево от фронта наступления полка. За этим озером шёл большой бой, гул оттуда доносился очень сильный.

Хоть и мало времени провели кумовья вмести, едва ли час прошёл, как кум Василий заторопился: ему до расположения своего полка было топать больше получаса, а там мало ли что может случиться: наступление должно было вот-вот начаться, это по всему чувствовалось. Но и за короткое время их общения стала отпускать Ивана та жестокая пружина страха и ужаса, которая после рокового выстрела сама по себе взвелась и застряла у него где-то глубоко в ямке солнечного сплетения. Какими-то словами сумел кум Василий невзначай растопить в груди Ивана липкий лёд большой вины перед ребёнком: говорить складно да ладно, толково и убедительно Василий Понятовский всегда умел очень хорошо.

*   *   *
В тот же день до обеда, с началом мощной артподготовки оба стрелковых полка 186-й дивизии перешли в наступление и ворвались в лес, который располагался к северо-западу, северу и северо-востоку от господского двора Млинск на узкой полосе наступления дивизии, едва превышавшей километр по фронту. Здесь пути полков расходились: 238-й полк наступал на северо-восток, слева и юга обходя цепь из трёх больших лесных озёр. А 298-й полк по дефиле между первыми двумя из них наступал на север, где должен был своим ударом с юга помочь 108-й дивизии овладеть сильно укреплёнными селениями Офен и Ивицно.

Впрочем, слабо укреплённых селений в ту пору у немцев не было: Малый Буковиц в итоге так и не покорится 238-му полку, по ходу наступления его придётся обходить с севера, создавая угрозу полного окружения, только после этого противник начнёт поспешно покидать свой очень сильный опорный пункт обороны. 

Но развитие наступления 238-го полка произойдёт только после двух дней упорных боёв в лесу западнее селения Малый Буковец. Село это располагается на высотах, доминирующих над местностью: между лесом, где находился полк, и селом протекал ручей. Так что полку нужно было наступать наверх по затяжному, большей частью открытому склону. А добиться успехов при таком наступлении можно было только ценой больших потерь, и это – при страшном дефиците личного состава. Поэтому вся полковая артиллерия и значительная часть поддерживающей дивизионной артиллерии была выставлена на прямую наводку и выведена в ряды наступающих подразделений: во время наступления артиллеристы воевали бок о бок с пехотинцами, потому что другого выхода тогда не было.

Враг сопротивлялся просто ожесточённо: в то время нашему командованию не было известно о жёстком приказе Гитлера любой ценой, вплоть до последнего солдата, не допустить русских в порты Данциг и Гдыня, где было сосредоточено невероятное количество немецких войск, вооружения и беженцев.

А пока что оба полка 186-й дивизии, 238-й и 298-й, с первых же минут лесного наступления были встречены сильным автоматно-пулемётным и артиллерийско-миномётным огнём противника, который успел подтянуть сюда значительные силы, видимо, пока на фронте перед ними стояло временное затишье...

Одолевая сильнейшее сопротивление противника, о чём зафиксировано даже в журналах боевых действий 46-го корпуса и 65-й армии, части дивизии продолжали вести наступательные бои и к исходу дня вышли на рубеж: от безымянной высоты у развилки троп, расположенной в одном километре юго-западнее Кляйн-Буковиц, до дома лесника на северо-восточном берегу озера Шехау-зее. Противник всеми видами оружия оказывал упорное сопротивление наступлению наших частей.

*   *   *
Из ЖБД 238-го СТРЕЛКОВОГО ПОЛКА за 4.3.45:
В 9-30 после короткой артподготовки полк начал наступление. Противник, деморализованный нашим артиллерийским огнём, пытался оказывать сопротивление своим артиллерийско-миномётным и автоматно-пулемётным огнём на юго-западной опушке леса восточнее Млинск. В 10-30 подразделения полка, сломив сопротивление противника, вошли в лес...
Сосед слева, 298-й стрелковый полк, также продвинулся вперёд и левее. Между полками образовался неприкрытый разрыв в полтора километра. Воспользовавшись этим, противник в количестве до ста человек с южной оконечности озера Островиц-зее в направлении на господский двор Млинск при поддержке артиллерийско-миномётного огня контратаковал подразделения полка с тыла.
Комполка бросил в бой все резервы: роту автоматчиков, разведвзвод, сапёрный взвод и часть связистов. Батальон вынужден был развернуть фронт назад и при поддержке резервов отразил контратаку противника. Противник (*уже с направления Кляйн-Буковиц), воспользовавшись отходом батальона, к 12-00 занял оборону по высотам в глубине леса северо-восточнее господского двора Млинск.
Приведя подразделения в порядок (*и тем самым предоставив противнику возможность закрепиться на высотах в глубине леса – это была большая ошибка комполка Хасанова), полк в 16-00 снова начал наступление. Противник оказывал сильное огневое сопротивление артиллерийско-миномётным и ружейно-пулемётным огнём из глубины леса. Неоднократные попытки продвинуться не увенчались успехом. Подразделения несли большие потери.
Только с наступлением темноты, действуя мелкими группами в обход огневых точек противника, полк начал продвижение вперёд и к 6-00 пятого марта вышел на рубеж просеки в одном километре юго-западнее Кляйн-Буковиц, где закрепился.
Потери полка за 4.3.45 и в ночь на 5.3.45: убитыми 18, ранеными 65 человек.

*   *   *
Этот трудный и с нашей стороны неповоротливый, как это может показаться со стороны, лесной бой с огромными потерями требует пояснения.
Дело в том, что в 238-й полк ещё три недели назад был сведён в одно-батальонный состав, да и то в нём действовали две неполные роты. Полк, в котором всего около сотни «активных штыков», каковыми во время войны считались бойцы стрелковых подразделений, это далеко не лучшая наступательная единица дивизии. Поэтому комполка срочно пришлось укреплять стрелковые роты за счёт тылов и бойцов спецподразделений. Но брошенные в бой разведчики не производили разведку переднего края и ближних тылов противника, ситуация в лесу была совершенно неясной и раз за разом становилась совершенно неожиданной для командира полка.

В том бою были потеряны восемьдесят три человека, и это произошло на том фоне, напоминаем, что после тринадцатого февраля, ещё со времени упорных боёв на западном берегу реки Висла, в полку действовал всего один стрелковый батальон. Более того, после ничем не оправданного и бездарного уничтожения двадцать третьего и двадцать восьмого февраля на южном берегу реки Шварцвассер личного состава трёх стрелковых рот, наспех сформированных из полковых резервов и необстрелянного пополнения, в полку к началу очередного лесного боя оставались всего две роты. Из которых больше половины личного состава снова было потеряно в небольшом лесу между Млинском и Кляйн-Буковицем...

В журнале боевых действий не упоминается тактика ведения полком лесного боя с противником. Но и так совершенно очевидно, что почему-то была забыта успешная практика ведения этим же полком лесного боя, например, в районе Гай-Гжменца севернее города Бродница, когда опорные пункты противника наши части обходили по флангам и брали их в окружение или создавали видимость окружения, после чего враг неизбежно отступал...

Дела у бывшего соседа слева, 298-го полка, пошли успешнее: разойдясь с 238-м полком, он далее с боями прошёл дефиле между большими лесными озёрами и вёл бой далеко на севере, в районе кирпичного завода южнее Ивицно, к которому с юго-востока при поддержке 999-го самоходного полка с тяжёлыми боями приближалась 108-я дивизия. А 238-й полк, оставшись без локтевой связи с соседями слева и справа, весь следующий день продолжал один на один вести тяжёлый огневой бой с сильным противником в лесу юго-западнее Кляйн Буковиц.

Но в отношении наличествующего личного состава и соответственно связанного с этим наступательного успеха наших войск положение в других частях и соединениях 46-го стрелкового корпуса было отнюдь не лучше. Об этом свидетельствуют, например, выводы, сделанные руководством и зафиксированные в Журнале боевых действий корпуса за пятое марта 1945 года.

1. Соединения корпуса, ведя бои по расширению плацдарма на северном берегу реки Шварцвассер, имея по 20-40 активных штыков пехоты в стрелковом полку, в большинстве случаев действовали небольшими отрядами, в состав которых были включены 82-миллиметровые миномёты, 45-мм и 76-миллиметровые орудия полковой артиллерии, обходя узлы сопротивления противника.
2. Для закрепления местности за нашими частями были использованы разведчики, сапёры и в отдельных случаях химики.
3. Большую роль сыграла артиллерия, половина которой находилось в боевых порядках пехоты, ведя огонь прямой наводкой.
4. Вся полковая артиллерия и миномёты были непосредственно подчинены командирам стрелковых батальонов и стрелковых рот, что дало возможность последним своевременно поддерживать огнём наступающую пехоту, быстро закреплять за собой местность и отражать контратаки противника.

*   *   *
Из ЖБД 238 СТРЕЛКОВОГО ПОЛКА за 5.3.45:
В течение суток полк занимал оборону на рубеже просеки в одном километре юго-западнее Кляйн Буковиц. Противник срочно окапывался по западным и юго-западным скатам высоты с горизонталью 120.0 (*выше этой горизонтали располагается сильно укреплённый немцами Кляйн-Буковиц).
Левый сосед (*298-й СП) успешно продвигался. По данным его разведки и взятого пленного, противник в ночь на 6.3.45 должен отойти за железную дорогу. Полку поставлена ЗАДАЧА: постоянной разведкой установить начало отхода противника и преследовать его в направлении Гросс-Бялахово, где соединиться с 298-м полком...

*   *   *
Итак, из-за жёсткого дефицита личного состава стрелков и невозможности для полка развивать наступление в северо-восточном направлении южнее селения Кляйн-Буковиц, полк целый день провёл в лесу, потеряв ранеными всего четыре человека. Видимо, выжидательная тактика командования полка, принятая им с учётом сведений, полученных из соседнего полка, была единственно оправданной на то время: в полку уже просто некому было воевать с сильно укреплённым противником. 

А в это время за цепью больших лесных озёр на левом фланге 46-го корпуса во взаимодействии с 18-м стрелковым корпусом, дела обстояли сравнительно лучше. Соединения корпуса вели упорные наступательные бои с многочисленными, усиленными бронетехникой арьергардами отступавшего противника. Используя успех 1-го гвардейского Донского танкового корпуса, развившийся совместно с пехотой 413-й дивизии в качестве танкового десанта, соединения 46-го корпуса умелыми обходными манёврами специально созданных в дивизиях подвижных отрядов уничтожали арьергарды противника, которые оказывали упорное сопротивление, особо сильное – в больших населённых пунктах, а также на переправах и в узлах основных транспортных магистралей. Противник отходил, усиленно минируя дороги, устраивая лесные завалы и взрывая мосты.

С началом отхода основных сил противника с сильно укреплённого рубежа обороны Кляйн-Буковиц, Офен, соединения корпуса с утра шестого марта начали стремительное преследование отходящих частей противника силами подвижных отрядов, не давая ему возможности организовать оборону на выгодных участках местности и заранее подготовленных промежуточных рубежах обороны. Задача корпуса была: используя успех 1-го гвардейского танкового корпуса, наступать в направлении на Цукау, который расположен всего в пятнадцати километрах западнее Данцига.

Но начало непосредственного наступления на Данциг не обошлось без больших проблем: 999-й самоходный артиллерийский полк, понёсший пятого марта очень большие потери в боях за Офен, на следующий день был выведен в резерв командира корпуса для приведения своих подразделений в порядок, ремонта техники и пополнения боеприпасами.

В два часа ночи на шестое марта с началом наступления соединений 1-го гвардейского Донского танкового корпуса противник начал поспешно отходить в северном направлении. Все противотанковые дивизионы корпуса и вся дивизионная артиллерия на механической тяге были включены в состав подвижных отрядов преследования отходящего противника.

*   *   *
Но в то время, как севернее цепи трёх лесных озёр противник уже с ночи начал отступать, южнее этих озёр, особенно в районе наступления 238-го стрелкового полка на Кляйн-Буковиц, противник продолжал упорно обороняться по западным и южным скатам высоты с горизонталью 120.0 метров.

И шестого марта рано утром в пойме небольшого ручья, вытекавшего из озера Островиц-зее и протекавшего западнее Кляйн Буковиц до впадения в реку Шварцвассер, вблизи опушки леса у развилки троп в полукилометре юго-западнее деревни произошёл самый рядовой эпизод времён Второй мировой войны: связной штаба советского полка был обстрелян немецким пулемётчиком.

Иван Булатов сам был виноват в том, что попал под внезапный обстрел: он захотел сократить обратный путь от командного пункта батальона в штаб полка. Передав письменное донесение и получив от комбата обратные депеши, он решил пойти по короткой, но местами открытой тропинке вдоль опушки леса вместо того, чтобы долго и с опасностями для себя петлять по лесным тропам. Дело в том, что время от времени в этом лесу, только накануне освобождённом от немцев, отлавливали и брали в плен отдельных солдат, а то и небольшие группы противника.

Безымянный ручей двумя рукавами вытекал из озера Островиц-зее и прихотливо вился к реке Шварцвассер по обширной, достаточно заболоченной пойме, к тому же почти полностью залитой талой водой: весна в Польше начинается рано. В районе развилки троп перед входом в лес, это примерно в семистах метрах к юго-западу от крайних домов Кляйн-Буковиц, Иван Булатов свернул на тропку, ведущую на юг вдоль опушки леса. Тропинка уходила вниз под небольшой уклон, поэтому он довольно ходко шёл по ней, стараясь как можно скорее пересекать открытые с востока участки: с той стороны его могли засечь немцы, хотя в отрытых ими вчера окопах пока что всё было совершенно тихо.

Метров через двести после развилки его ожидала небольшая засада: тропинка, слегка вильнув влево перед очередным пригорком, наполовину высунувшимся из опушки леса, резко свернула вниз. А далее было примерно сто метров открытого пространства – слегка подтопленной окраины узкого луга, по краю которого и вилась эта самая тропинка. Восточный склон пригорка, обращённый к ручью, был высоким и обрывистым, глинистым, а опушка леса оказалась довольно густо поросшей тёрном: через его заросли не проберёшься, даже если очень сильно захочешь.

Поэтому Иван, пока что сожалея лишь о том, что придётся намочить сапоги и портянки, всё же решил пройти подтопленный участок по самой кромке воды и глины. Так и пошёл он, хоть и быстро, но довольно осторожно, поскольку пару раз оступался на мокрой глине. И вдруг слева застучал немецкий пулемёт, а метрах в пятнадцати перед ним по воде быстрой цепью возникли фонтанчики брызг: немец явно стрелял по нему. Иван развернулся и хотел уже броситься назад, но остановился: небольшой подъёмчик, по которому он недавно так резво спустился вниз, был достаточно скользким, там можно замешкаться или упасть, и тогда пулемётчик без проблем снимет тебя, как пить дать.

Ещё отправляясь в путь по тропинке вдоль опушки, Иван прикинул расстояние до окопов: до них было метров шестьсот, не меньше. Со стороны карабинов и тем более автоматов это расстояние было безопасным. Но он и подумать не сообразил, что у немцев там может быть пулемёт, да ещё и станковый!

И вот теперь он вовремя замер на пару секунд, потому что в склон обрывистого берега впились несколько пуль короткой очереди, которую немец с упреждением пустил перед ним, полагая, что он побежит назад. И Иван следом за очередью действительно кинулся в ту сторону, но только из расчёта, чтобы через десять шагов снова развернуться в обратном направлении и побежать изо всех сил в сторону речки, где обрывистый берег постепенно понижался, и где можно было нырнуть в заросли опушки леса.

На счастье Ивана, немецкий пулемётчик, видимо, был не очень опытным, короткими очередями бил сзади, не поспевая за стремительным перемещением Ивана. А тот, пробежав метров сорок и заметив фонтанчики слева и впереди себя, вдруг резко остановился, и снова вовремя: взбивая грязные фонтанчики воды, метрах в трёх до тропинки снова прошлась немецкая очередь от него и чуть дальше. Поняв, что немец уже прицелился чуть выше и теперь выжидает, чтобы Иван кинулся ему под пули, он пару секунд выждал на месте, мысленно прощаясь с жизнью и твердя про себя: «Дурак! Дурак! Дурак!». Под этим словом он подразумевал не только себя, но и немецкого пулемётчика.

Мысленно поставив себя на его место и стремительно просчитывая его действия, Иван после двухсекундной паузы на месте снова резко рванул вперёд. И снова вовремя: очередь по глинистому склону прошлась позади него. Теперь Иван снова бежал изо всех сил, потому что до спасительных кустов справа было уже метров двадцать, не более. Немец ударил короткой очередью, которая снова пришлась перед ним по воде: «Спасён!» – мелькнуло в голове и он тут же резко замер на месте. Следующая очередь прошлась перед ним как-то наискосок: первые пули ударили по воде, а последние – в глинистый бережок, который был здесь уже высотой на две головы ниже его роста, но всё равно ещё был густо поросший терновником.

Спасение было уже совсем близко и справа, в опушке леса, но и смерть за ручьём слева тоже не дремала. С леденящим душу страхом Иван снова выдержал на месте бесконечные две-три секунды и снова рванул вперёд. По ходу справа в кустах заметил какую-то прогалинку: терновник закончился и дальше начинался густой подрост. Ни секунды не раздумывая, Иван прыгнул в эту прогалину, но зацепился правым сапогом за край обрывчика, споткнулся и едва не покатился, влетая со всего маху в подрост и левым боком крепко ударившись о дерево. После чего он упал-таки, выронив винтовку и едва успев прикрыть локтем лицо.

Но лежал уже за спасительным деревом и не верил: жив ли остался, или это только мерещится ему? Правую руку он всё же сильно расцарапал по тыльной стороне кисти, но это была единственная его травма. Придя в себя и отдышавшись, Иван нашёл винтовку, выковырял глину из ствола и хорошенько вытер прелой листвой приклад с ремнём, повесил винтовку на плечо и, прихрамывая, пошел по окраине леса дальше к реке. Там, вдоль южной опушки леса и реки, шла безопасная дорога на Млинск...

Спасшийся от верной и глупой смерти Иван шёл в штаб полка и сам себе не верил, что до сих пор жив. Пулемётчик сыпал перед ним и вокруг него пулями, как горохом, но, как оказалось уже на месте расположения взвода, продырявил лишь правое голенище сзади, да ещё так удачно, что даже не задел кожу голени, повредив лишь голенище и портянку.

На этот счёт бывалый рядовой штабного взвода полковой роты связи Сева Горячёв резонно пошутил:
- Ну, Иван, раз в первый же день тебя немец лишь сзади слегка «поцеловал» пулей, но даже не ранил, значит, будешь ты долго служить связным.

Сева будто в воду глядел: Иван Булатов действительно долго, ещё полтора месяца прослужил связным. Хотя у многих пеших связных на передовой солдатский век обычно бывал очень коротким. Но, возможно, это у Горячёва интуиция чрезмерно развилась вследствие ежедневного хождения по лезвию бритвы во время практически всегда открытых игр связных в прятки со смертью...

*   *   *
Практически одновременно с этим эпизодом на залитом талыми водами лугу на правом берегу безымянного ручья западнее Кляйн-Буковиц завершилось без малого двухнедельное стояние 65-й армии на реке Шварцвассер. А неприступный Кляйн-Буковиц всё же был поспешно оставлен противником, но так и не взят с боем ротами 238-го полка. Оставленный противником слабенький арьергард севернее Кляйн-Буковиц для них был не в счёт: его смели и не заметили.

А перед тем, как навсегда покинуть эти действительно по-чёрному памятные места, зашёл Иван в деревеньку Пасда, которая расположена в километре восточнее Кляйн-Буковиц, и наведался в тот самый крайний дом, во дворе которого он ранил польского мальчика. Зачем пошёл, он и сам толком не знал, наверное: просто нутром чувствовал, что надо зайти, узнать, что там да как.

Виниться он не собирался, конечно: будучи сам наполовину поляком, знал, что такое злодеяние ему не будет прощено никогда. Но знал и другое: после посещения на дому раненного ребёнка с него окончательно спадёт груз вины, ведь никакого вреда причинить ему он не хотел, конечно...

Зашёл в дом: дверь была не заперта, дом явно в спешке покидали. И действительно, никого не нашёл внутри: в то время с началом наступления русских немцы зачем-то угоняли местное население в тыл и далее в Данциг.

Посидел Иван с минуту-другую на деревянной постели за печкой, зачем-то погладил набитый овечьей шерстью тощенький тюфяк: почему-то решил, что именно здесь должен был спать малыш. Покивал покаянно головой, как бы заочно попросил у него прощения. И поскорей вышел из дома: становилось уже тягостно тут находиться, да и полк больше не топтался на одном месте, а начал преследовать противника, быстро отступавшего на очередной опорный рубеж обороны.

До города Данцига оставалось ещё шестьдесят километров по прямой линии. Так что впереди было очень много различных рубежей обороны, созданных чуть ли не в каждой деревеньке, а уж в крупных населённых пунктах – обязательно. Все они были хорошо и сильно укреплёнными, заблаговременно возведёнными и обеспеченными артиллерийским прикрытием при поддержке танков и самоходок. Так что не лихим боем и с ходу нашим войскам приходилось брать Данциг, а долго и мучительно выгрызать его из пасти фашистской гиены.

*   *   *
Где-то через час после стычки Ивана с немецким пулемётчиком в пойме безымянного ручья западнее Кляйн-Буковиц, 238-й полк начал преследование спешно отходившего противника и к концу дня вышел к большому селению Гросс-Бялахово,

В это время в соседнем посёлке Гох-Штюбляу противник поспешно занимал оборону на рубеже по восточному берегу реки Пишница фронтом на запад, чтобы сдержать наступавшие по его следам части 108-й стрелковой дивизии. При этом он имел открытым левый фланг и не подозревал о выходе частей 186-й дивизии на шоссе, ведущее к этим населённым пунктам с юга.

Командир батальона 298-го стрелкового полка подполковник Писковатский развернул батальон в боевой порядок и с криками «Ура!» повёл его в атаку. К этому времени подошедший правее с юга 238-й стрелковый полк атаковал Гросс-Бялахово с фронта. Противник в панике разбежался, оставив на поле боя два орудия, четыре пулемёта и много личного оружия...

С хода развернув боевые порядки и одновременно соединившись перед этими двумя селениями, оба полка после короткого боя выбили противника с временно занятого им рубежа и продолжили его преследование на север вплоть до реки Пишница, которой они достигли к 18-00, то есть, всего через час после предыдущего боя.

Высланная вперёд разведка установила, что противник в километре севернее реки обороняет рубеж перед идущей на восток параллельно реке железной дорогой на Прейсиш-Старгард. В 19-00 противник оказывал огневое сопротивление с северного берега реки Пишница. В это время левый сосед, 18-й стрелковый корпус, поддержанный гвардейцами-танкистами, успешно продвигался на север. Поэтому 186-я дивизия получил задачу: обходя противника и смещаясь влево, выступить на марш в северном направлении на Пиншин.

Таким образом, после двух дней ожесточённых боёв на рубеже Кляйн-Буковиц – Офен, сломив упорное сопротивление противника и перейдя к активному преследованию его частей, 186-я дивизия к исходу шестого марта 1945 года вышла на рубеж реки Пишница, пройдя за день более пятнадцати километров.

Не ввязываясь в бой за форсирование реки, части дивизии манёвром влево через Гох Штюбляу обошли обороняющегося по северному берегу реки противника, с боем овладели крупным населённым пунктом и транспортным узлом Пиншин. Тем самым они содействовали успешному продвижению соседа справа, 105-му стрелковому корпусу, части которого участвовали в освобождении города Прейсиш-Старгард, крупного транспортного узла и сильного опорного района обороны противника.

*   *   *
Но вернёмся к действиям подвижного отряда 186-й дивизии, который был создан ещё пятого марта решением командира дивизии в составе учебной, разведывательной и зенитной рот, усиленный мехтягой 227-го отдельного истребительного противотанкового дивизиона. Своими дерзкими, смелыми действиями сбивая не успевшего закрепиться противника, не обращая внимания на открытые фланги, передовой отряд шестого марта вырвался далеко вперёд от подразделений дивизии.

Седьмого марта дивизия продолжала преследовать противника в северном направлении, имея впереди активно действовавший передовой отряд, который в течение дня расчищал путь частям дивизии. К исходу дня передовой отряд овладел Штраухюттен. В этих боях передовой отряд захватил семьдесят пленных и семь автомашин противника.

В этот же день 238-й стрелковый полк выступил на форсированный марш по маршруту: Пишниц, Гох-Штюбляу, Пиншин и на рассвете достиг Ярешау, где встретил сопротивление противника. Противник занял оборону по северному берегу реки, обстреливал деревню справа, моста через реку не было. Не ввязываясь в бой и приняв левее, полк следом за 298-м стрелковым полком продолжал выдвигаться по маршруту на Погуткен, а далее уже один – на Милонкен и Степаново.

Противник с отдельных домов, расположенных восточнее Степаново, обстрелял походную колонну полка из пулемётов и орудий прямой наводки. Снова не ввязываясь в бой, полк продолжал марш по маршруту: Ной Фитц, Трокенхютте и к 20-00 достиг селения Циппельланд. Не имея ни с кем локтевой связи, полк выстави круговую охрану, и до утра его личный состав отдыхал.

Совершив за три дня сорокакилометровый бросок на север, 186-я дивизия в непрерывных боях с честью выполнила поставленную перед ней боевую задачу. Попутно ведя незначительные фланговые бои, особенно справа, вырвавшись вперёд наступающих частей корпуса, дивизия к исходу седьмого марта сосредоточилась в районе селения Троккенхютте, заняв круговую оборону.

В ночь на восьмое марта передовой отряд сбил противника в селении Шёнбек и, наступая в северо-восточном направлении, к утру вышел к Майстерсвальде. С подходом основных сил дивизии, после трёхчасового боя овладел им.

По распоряжению штаба 186-й дивизии, восьмого марта в шесть часов утра 238-й полк выступил по маршруту: Штрауххютте, Шёнебек, Майстерсвальде. Встретив сопротивление противника, полк развернулся на северо-восточной окраине Майстерсвальде. Разведкой было установлено, что противник восточнее села обороняет рубеж на высоте 208,4, и в 10-00 полк начал наступление.

*   *   *
Из ЖБД 238-го СТРЕЛКОВОГО ПОЛКА за 8.3.45:
Противник оказывал сильное огневое сопротивление артиллерийско-миномётным и ружейно-пулемётным огнём. Подразделения успеха не имели. С 10-30 до 11-00 противник силою до усиленной роты пехоты контратаковал подразделения. Контратаки следовали одна за другой. Все они были отбиты огнём орудий прямой наводки и миномётным огнём с закрытых огневых точек.
ПЕХОТЫ ОСТАЛОСЬ ВСЕГО ВОСЕМЬ ЧЕЛОВЕК.

*   *   *
В том бою у противника было отбито пять легковых и два грузовых автомобиля, много мотоциклов, велосипедов и лошадей. Наступление продолжалось, и на рубеже Ниппельберг противник снова оказал упорное сопротивление, переходя трижды в контратаки силой от роты до батальона. Все контратаки были успешно отбиты.

К исходу дня восьмого марта дивизия вышла на рубеж: озеро Марин-зее, Майстерсвальде, где согласно приказу командира корпуса передала свой участок наступления соседу справа и вышла в резерв корпуса, сосредоточившись в Бортше (*это в семи километрах юго-западнее от Цукау – совр. Жуково, ;ukowo).

В этом районе наступления у 46-го корпуса произошло раздвоение направлений наступления: частью сил, двумя полками 186-й дивизии, он продолжал наступление на север, а основными силами из района Цукау повернул на восток и начал наступать на Данциг (*совр. – Гданьск), следуя в восточном и даже юго-восточном направлениях.

Девятого марта перед войсками 46-го стрелкового корпуса была поставлена новая задача: наступать за Первым гвардейским Донским танковым корпусом в общем направлении Квашин, Гдыня. Разгранлиния справа – Майстерсвальде, Леесен (оба пункта для 46-СК исключительно).

* Странным кажется это решение при условии того, что село Майстерсвальде и соседнее село восточнее него были освобождены как раз частями 46-го корпуса. Видимо, штабисты 65-й армии не успевали оперативно маневрировать разграничительными линями для действий собственных корпусов. Более того, отправляемые в район Квашина стрелковый и танковый корпуса этой армии вскоре окажутся в зоне наступления 49-й армии, будут отозваны и оставят свои боевые позиции без передачи их частям соседа слева. И через несколько дней 380-й дивизии с большими боями снова придётся брать Квашин в ходе своего наступления на Цоппот.

Получив такую сложную боевую задачу, командир 46-го корпуса решил: 108-й дивизией и частью сил 413-й дивизии овладеть Цукау, имея в районе Райнфельд (*это в 3 км южнее Цукау) прикрытие для 413-у дивизии.  В это же время 186-ю дивизию держать в резерве в готовности для развития успеха частей, действующих в направлении Цукау или в обход него.

Но реальные события в тот день развивались совершенно по-другому сценарию.
Части 413-й дивизии девятого марта успеха не имели и к исходу дня вели огневой бой с противником в районе юго-западнее станции Руткен, вели разведку, выдвигали орудия на прямую наводку. С утра того же дня во взаимодействии с 413-й дивизией части 108-й дивизии вели бой за овладение станцией Руткен и городом Цукау. Обходом с севера к концу дня овладели станцией и вышли на южный берег реки Радауне-флисс. С наступлением темноты вели разведку реки и готовили материал для постройки моста.

Части 186-й дивизии в ночь на девятое марта сдали занимаемый рубеж частям 44-й гвардейской дивизии, в 5-00 форсированным маршем вышли из Майстерсвальде и к 14-00 сосредоточились в районе Бортш в готовности наступать танковым десантом совместно с 1-м гвардейским танковым корпусом в направлении на Цоппот и Гдыню. В Бортше части дивизии привели себя в порядок и пополнили боеприпасы.

И в тот же день вечером в Бортше Иван Булатов получил маленький «подарок». В районе этого селения 238-й полк остановился на ночёвку, вечером рядовой Булатов был послан с депешей из штаба полка в командный пункт командира полка и проследовал дальше, поскольку комполка Хасанов оказался в расположении стрелкового батальона.
 
В доме, где временно расположился штаб батальона, совершенно неожиданно Иван встретился с командиром третьей стрелковой роты капитаном Анатоленко, весьма обрадовался встрече и по всей форме поздоровался с ним, вытянувшись по стойке смирно и лихо козырнув. Капитан устало улыбнулся в ответ, не сразу узнав в улыбавшемся солдате бывшего смышлёного бойца из своей учебной роты, но дружелюбно откозырял, и они разошлись по своим делам.
И не знали они на тот летучий момент, что всего через несколько дней судьба снова сведёт их, после чего оба более месяца будут воевать плечом к плечу.

*    *   *
На следующий день, десятого марта, 186-я дивизия временно была выведена из состава 46-го стрелкового корпуса и передана в оперативное подчинение командиру 1-го гвардейского Донского танкового корпуса.

Боевая задача 46-го корпуса на этот день была: наступать на восток и юго-восток с ближайшей задачей овладеть Цукау. В дальнейшем, наступая вслед за 1-м гвардейским танковым корпусом в направлении Цоппот, выйти на рубеж: Цоппот, Колибкен, Кляйн-Катц. Разгранлиния справа: Цукау – Цоппот /оба пункта для 46-СК включительно/. Разгранлиния слева: /иск./ Боррово, Квашин, Гросс Катц.
Решение командира корпуса: Оставив прикрытие южнее Цукау, передислоцировать 413-ю дивизию в район Малькау с задачей: овладеть Цукау ударом с севера, после чего корпусу выполнять поставленную задачу и ОВЛАДЕТЬ ЦОППОТ...

С утра десятого марта части 108-й дивизии форсировали реку Радауне-флисс восточнее Боркау и продолжали наступать в северо-западном направлении. Используя успех 1-го гвардейского танкового корпуса и обходя узлы сопротивления противника, к исходу дня вышли на рубеж развилки дорог восточнее Малькау, перекрёсток дорог южнее Гросс Мишау. Здесь встретили сопротивление противника с высот 171.0, 182.4, 169.3 и дальнейшего успеха в продвижении не имели.
Следует отметить, что на этом рубеже части 46-го корпуса застрянут надолго...

В течение ночи на десятое марта части 186-й дивизии совершили марш по маршруту: Бабенталь, Смользин и к утру сосредоточились в районе Кляйн Мишау. С утра дивизия возобновила наступление в северном направлении, тесно взаимодействуя с 1-м гвардейским танковым корпусом и имея стрелковые подразделения десантом на танках, вела напряженные бои с противником на промежуточных рубежах.

К обеду авангардный 298-й полк дивизии овладел селением Кёллн, где закрепился до подхода основных сил, готовясь в ночь на одиннадцатое марта продолжать выполнять поставленную задачу, наступая в направлении на Гросс Катц (*это в пяти километрах юго-западнее Гдыни).

В шесть утра десятого марта 238-й стрелковый полк выступил по маршруту: Майстерсвальде, Шёнебек, Марин-зее, Бортш, Смользин, Кляйн Мишау, Варшнау и, совершив примерно пятидесятикилометровый марш, к 22-00 того же дня достиг селения Боян (совр. – Bojano). Это селение находится в двенадцати километрах по прямой к юго-западу от Гдыни и в двенадцати километрах к северо-западу от Цоппота. Легко выбив из села мелкие группы противника, полк занял оборону по северным и восточным окраинам. До утра личный состав полка отдыхал.

*    *    *
Одиннадцатого марта ситуация на 2-м Белорусском фронте поменялась: наступление 46-го корпуса на Гдыню отменили в штабе армии по указанию из штаба фронта: на Гдыню и Цоппот будут наступать части 49-й и 70-й армий, а 65-я и 2-я ударная армии будут наступать на Данциг и прижимать огромную немецкую группировку к устью Вислы. Поэтому командир 46-го стрелкового корпуса решил: перегруппировать 108-ю дивизию в район Пемпау (*это в трёх километрах северо-восточнее Цукау) для действия в восточном направлении. 413-й дивизии была поставлена задача: во взаимодействии со 193-й дивизией 105-го стрелкового корпуса овладеть Цукау.

В этот же день изменились планы наступления и для 186-й дивизии: с утра взаимодействуя с частями 1-го гвардейского танкового корпуса и уничтожая группы прикрытия противника, части дивизии к исходу дня вышли на рубеж: дома северо-восточнее Квашин (совр. – Хващино, Chwaszczyno), Боян. А вечером дивизия получила приказ: прекратить дальнейшее наступление в направлении Цоппот, Гдыня, развернуться на сто восемьдесят градусов и к 14-00 двенадцатого марта сосредоточиться в районе Малькау (это в четырёх километрах северо-западнее Цукау) в готовности действовать в восточном направлении в полосе корпуса...

Утром одиннадцатого марта наблюдением и разведкой 238-го полка было установлено, что противник оборонялся на рубеже отдельных  домов севернее Боян. Сосед слева находился в районе Коллетцкау, разрыв с ним достигал трёх километров. Разрыв с 298-м полком, воевавшим в Квашине, составлял пять километров.

В 10-00 противник начал артиллерийский обстрел деревни, и до 13-00 артиллерия массированными налётами вела беспрерывный огонь с района Шварценберг орудиями и миномётами разного калибра, а также орудиями береговой артиллерии с направления Кляйн Катц. Противник выпустил до трёхсот снарядов и мин, почти вся деревня была разбита. При этом 238-й полк понёс большие потери  в конском составе: из строя вышли сорок пять лошадей.

Днём полк получил боевую задачу: действовать в восточном направлении на Гренценберг, Квашин /северный/, и в 18-00 следом за танками подразделения выступили из Боян. Противник массированными налётами тяжёлой артиллерии из района Кляйн Катц и миномётов из района Витцлин (то есть, с севера и северо-востока) препятствовал продвижению подразделений.

В Боян остался один штаб полка. Для прикрытия левого фланга полка командир дивизии выслал в этот район учебную роту. В 22-00 до десяти солдат противника вели разведку в направлении северных окраин  Боян. Силами штабных связных, связистов и сапёров была организована оборона на северной окраине Боян.

Танки, действовавшие с батальоном, дойдя до отдельных домов западнее Квашин-северный, остановились, ссылаясь на то, что у них нет приказа действовать дальше. Батальон, оставив танки, пошёл вперёд и к двум часам ночи двенадцатого марта сломил сопротивление противника северо-западнее Квашин /северный/ и овладел селением. До северных окраин Цоппота и Балтийского моря по прямой линии оставалось всего восемь километров.

Но Иван не знал об этом, конечно. И он так и не смог увидеть, как же это горбатится вода в море, у которого тоже только один берег, как и у неведомой для него огромной реки Волги. Как вы помните, об этом из большого приволжского города перед самой войной успели написать домой два его односельчанина, два родственника и два призывника его возраста – два Гриши, Булатов и Портнов.

*    *    *
Двенадцатого марта 46-й корпус вёл бои по овладению Цукау и выходу на западный берег реки Штреллник. А 186-я дивизия с 4-00 совершала обратный марш по маршруту Квашин, Цукау и к 14-00 сосредоточились в районе селения Малькау. Личный состав приводил себя в порядок, части подтягивали тылы и пополняли боеприпасы.

Не успев подтянуть артиллерию и тылы, не произведя рекогносцировку и разведку местности, приказом командира корпуса дивизия была введена в бой с задачей оседлать шоссе в полтора километрах севернее Цукау. В 19-00 после короткого артналёта дивизия 298-м полком перешла в наступление, но успеха не имела из-за сильного огневого сопротивления противника, так что закрепилась на достигнутом рубеже для подтягивания тылов, артиллерии и второго полка.

С 238-м полком получилось сложнее: на момент получения приказа вернуться в район Цукау он находился дальше (севернее) 298-го полка, который, к тому же в этот район по ходу марша преследования противника выдвигался танковым десантом. А личный состав 238-го полка в течение последних двух суток совершил два форсированных пеших марша обшей протяжённостью более восьмидесяти километров и совершил наступление в район северного Квашина. Естественно, люди настолько вымотались, что полк попросту не поспел в назначенное время попасть в указанный ему район сосредоточения.

*   *   *
Из ЖБД 238-го СТРЕЛКОВОГО ПОЛКА за 12.3.45:
В 3-00 по телефону получено распоряжение: немедленно сняться из Бояна и Квашина /северного/, выступить по ранее пройденному маршруту и к 19-00 сосредоточиться в Малькау. Батальон немедленно был возвращён в Боян и, к 5-00 сосредоточившись в Кёллн, полк выступил по маршруту: Кёллн, Эксау и (*совершив тридцатикилометровый марш) к 18-00 сосредоточился в Малькау (Ma;kowo). 
До утра личный состав полка отдыхал. Подразделения приведены в порядок. Получено пополнение в количестве двадцать один человек. Ещё раз подчищены спецподразделения. Потерь нет. Трофеи: четыре грузовых автомашины, две зенитные пушки /захвачены в Боян/.

*   *   *
Ввиду острого дефицита пехоты в стрелковых подразделениях, в этот день Ивана Булатова вместе с ещё несколькими бойцами из последнего пополнения штабного взвода, равно как и всех бойцов, кого только можно было изъять из тыловых и специальных подразделений без того, чтобы не парализовать их работу, отчислили из полковой роты связи. Так он попал в состав третьей стрелковой роты: сам напросился в неё, поскольку знал, что там служат его земляки под началом бывшего командира учебной роты капитана Анатоленко.

Продолжение следует.