Встреча в поезде. Рассказ

Встреча в поезде.
рассказ

Тук-тук, тук-тук... тук-тук, тук-тук...
А через какое-то время к этому монотонному стуку стал
присоединяться другой,тоже не менее монотонный звук:
Тук-тук, дзинь-дзинь... тук-тук, дзинь-дзинь...
Это постепенно сдвинулись к краю стаканчики в подстаканниках да ложки в них сошлись случайно.  Прогудел встречный состав. Промелькнули огни какого-то населённого пункта. Кажется поснулся уже окончательно. Нет, надо постараться ещё поспать. Спустился со своей верхней полки, сдвинул эти “колокольчики”, подложил между ними скомканную газету и решил залезть обратно, да досмотреть остаток сна. Но видно не суждено было: взгляд упал под стол. У самой стенки стояли две ботинки. Берцы. Армейские. В такие нас в Афгане обували. Но не в самих берцах было дело, а в том, что одна из них была вместе с ногой!
На нижней полке  спал сам хозяин этих ног. Когда зашел в вагон, он видимо уже спал. А проснулся окончательно я видно от того, что как не старались быть потише, соседи, что выходили на очередной станции, прервали мой чуткий сон, выработанный за много лет до профессионального уровня осторожности. Правые полки освободились. По вагону в сторону выхода, стараясь не шуметь, тянулись пассажиры. Скоро станция значить. Проводница, видно предупредив всех, кому сойти, шла обратно.
-Вы тоже проснулись? Он что, опять соскакивал?
-Нет-нет, я сам... Я чутко сплю... А с ним... Что?
-Ему снится всегда один и тот же сон. За ночь несколько раз соскакивает.
-А что именно?
-Как на мине подорвался...
Тут спящий шевельнулся, стал часто и тяжело дышать. Проводница, слегка отодвинув меня в сторону, тихо подошла к нему, положила руку на его щёки:
-Всё хорошо. Вввсёёё... хоо-роо-шооо... Спи... Всё будет хорошо...
Пассажир, повернулся в нашу сторону, слегка приподнялся.
-Опять кричал, да?
-Нет, всё хорошо... всё хорошо...
Мужчина моих лет, поднявшись, сел ближе к столу, стал одевать протезы. Вытер мокрый от пота лоб.
-Снилось, как домой пришёл, как мама плакала...
-Сейчас я вам чай принесу.
-Да, если можно... Уже не засну наверно. А соседи сошли уже?
-У вас теперь новый сосед, вот он.
-Это хорошо. Будем вместе время коротать. А вам долго ехать?
-К вечеру на месте. А вам?
-Ооо... До Москвы...
-И откуда?
-Издалека. С Дальнего Востока.
-Вот так встреча! Я ведь сам дальневосточник! В Амурской области жил! Почти десять лет!
-Комсомольск. – и протянул руку. – Николай меня зовут. Ты уж извини, я плохо сплю по ночам.
За несколько минут успели познакомиться. За это время состав остановился, в вагон хлынули новые пассажиры.
-Слушай, не в службу, а в дружбу... Сходи, купи чьё-нибудь, а?
-Зачем? Всё есть...
-Нет, покрепче...
-Тоже есть!
В глазах моего попутчика мелькнул огонёк:
-Правда, я пью мало...
-А мы много и не будем. По чуть-чуть. За каждого.
-Где служил? – голос Николая имел оттенки железа. Точнее – брони.
-Не служил. Работал. Работа есть такая. Нелёгкая. Дикая.
-Спецназ никак?..
Николай переменился в лице, если пристально смотреть, в глазах можно было прочесть моменты его боевого пути. Вытянулся, протянул руку.
-Смирнов. Николай. Старший сержант. Афган. Прости, часть не назову.
-А меня ты знаешь... Вот моя книга... – и протянул, вытащив из сумки книгу. Крепкое рукопожатие перешло в объятие.
-Ба... Это что ещё такое? Никак знакомы? – проводница, принесла чай и застыла в удивлении.
Николай, сияя в лице как начищенная бляшка на солнце, протянул ей мою книжку:
-Читал я в интернете – вот встретились!

А между тем колёса продолжали стучать, отмеряя вёрсты. Нет, они не расстояние меряют! А время. Стуком своим повторяя, что мы должны дорожить, беречь каждое мгновение. Ведь жизнь и состоит из этих мгновений.

В Афган Николай попал сразу после учебки. Прибыл на место дислокации. Всё было как во сне. Здесь всё было не так, как обычно, здесь были совсем другие ценности. Первый инструктаж...
-Забудьте всё, чему учили вас до этого!!! Здесь не нужны ни ваше образование, ни связи, ни заслуги! Здесь надо – выжить! Остаться в живых и выйти победителем! А для этого вы должны стать единым целым, частью единого!
Многое недопонимал тогда Николай. Но его Дед, уже прослуживший здесь год, что взял его под своё крыло, кстати, тоже Николай, медленно и доходчиво обьясняя, сделал из него настоящего воина. Гонял, конечно, как следует, но знание и опыт дал огромный. Время шло. Были и боевые операции, обстрелы, первые потери, да и спокойные дни – тоже. Так прошёл год. За это время, уже ставшие единым целым, понимали друг друга без слов. Потому и тяжело было ему проводить своего наставника домой. Но что поделаешь, уже пришло пополнение, также, как и Николай-старший, Коля принял себе молодого. Он не стал менять традицию – его подшефного тоже звали Николай... По тогда уже сложившемуся обычаю, они втроём собрали “бусы” – связку пустых гильз на шею, чтоб выбросить, когда перейдёт границу, чтоб никогда не коснуться к оружию. Но случилось так, что какой-то засранец вздумал в таких гильзах пронести домой героин и попался! Тогда и запретили обычай. Велели выбросить здесь же, в части. Но солдатские приметы – священны и оба Николая понимали, что случится беда. До Кандагарского аэропорта 4 часа пути, полно таких мест, где засада может быть. Ох, какое плохое предчувствие!
И действительно – уже через полчаса, считай, сразу как выехали, попали под обстрел. С обоих сторон горы, дорога узкая... Не развернуться, не скрыться. В часть весть об обстреле пришёл сразу, сразу же и выдвинулись. Но как только не спешили, время работало против них. Первый БТР понарвался не мине и вышел из строя, потеряли драгоценные минуты. Когда прибыли, оставалось лишь собрать погибших и раненных, отстреливавшихся до последнего патрона...  Николай, скажем проще, средний, ещё находу выпрыгнув с “Урала” вместе с другими бойцами, стал отстреливаться с уже подступившими довольно близко душманами. Но Афганцы – это народ, который воевал сотни лет, каждый камень на склонах этих гор уже на раз омыт кровью. Сами горы изрыты ходами так, будто кроты наделали норы. И в этих подземных ходах столько ловушек и растяжек, что лучше туда не соваться. Преследуя душман, Николай кинулся вперёд. Желая укрыться от пуль за камнем, прыгнул в сторону. В это самое мгновение прогремел взрыв. Несильный. Прямо под ногами. Очнулся только в санчасти. Оказалось, наступил на бескорпусную мину. Такие душманы разбрасывают при отступлении. Они незаметные, замаскированные под камни, траву... Потому и названия разные, лепесток, бабочка, улитка, или ещё как... Заряда в них немного, может и не убьёт, но из строя выведет! Вот Николаю... Ступню левой вдребезги да  на правой ноге открытый перелом... А когда очередь дошла – обе ноги были уже безнадёжны от заражения.
Когда очнулся, ему сказали, что операция прошла успешно. Но как же это успешно, если он остался без обоих ног? В свои неполные 20 лет...
Когда перевели в общую палату, где лежали около 20и человек, Николай услышал знакомый голос. Голос был слабый, бессильный, но это был его голос. Голос его наставника. Деда. Николая старшего.
-Живой... Выжил значить... – в глазах наполнились слёзы. Но это были слёзы радости. Радости за то, что человек, который за этот год стал для него родным, был жив. Ранен, да! Слаб, да... Но ведь жив! И сейчас это было главное. И чувство, что близкий человек рядом – давало ему силы.
 Обход. Доктор, осмотрев его ноги, задал всего один вопрос:
-Ногу пришлось ампутировать. Вы знаете об этом?
 -Да. Ещё... Николай там где-то... Я слышал его голос... Можно с ним рядом?
Медсёстры, что были рядом, от удивления раскрыли рты: ему ногу отрезали, а он о друге печётся!
Ещё через полчаса они лежали вместе – доктор велел переложить, чтоб койки были рядом.

*
-А Николай, ну, друг твой,он выжил?
-Да... Тело его как дуршлак было. Многие ранения сквозные. Но два кажется осколка задели рёбра. В принципе, осколки тоже бывают разные. Иногда от взрыва камень так отлетит – хуже реального осколка! С землёй, с грязью... Ногу-то ведь у меня из-за такой грязи и отрезали. Из-за гниения. Да ладно, что поделаешь... Главное – жив остался! Долго лежали рядом. Сначала – я поддерживал друга. А потом – он меня. Встать на протез – дело страшное. Если б его не было рядом, я бы наверно не смог... Хорошие доктора, оборудование – это конечно хорошо. Но если нет поддержки рядом, то тяжело... А ведь у него самого из лёгких лишь половина осталась, правые нога и рука еле слушаются. Это так хорошо, когда рядом есть дорогой для тебя человек!
-А... Дома... Знали о твоем ранении?
-Ты что... Они  не знали даже,что я за речкой! Мама у меня больная... Была... Сердце... Не перенесла...
-С мамой что-то?
-Да... Сейчас... Дней пять наверно... До беды этой... К нам в часть грузы привезли. Ну, оружие там, боеприпасы... Продукты конечно... Так там в сопровождении... Среди солдат парень Лёха был, с соседней деревни... Он, дурак, в письме написал, что меня видел, рассказал в подробностях! А я ведь писал, что в Ташкенте служу, фрукты южные кушаю. И ни слова о войне! По штемпелю на конверте ведь всё равно не определят, там только полевая почта... Я как очнулся, первым делом сказал, чтоб матери не сообщали, начальство согласились, а этот придурок в очередном письме своим написал, что меня по кускам на носилки собирали... Как будто сам тоже там был... Маме читать дали!!! Не выдержала она... Я даже на похороны не мог... Лежал... Долге лежал, говорю же. Колька меня поновой ходить учил. На протезах. Его раньше выписали. Адресами обменялись. Он как предвидел, звал сразу с собой, в Комсомольск. А я... Хоть на могилку-то матери надо же сходить... Выписался, приехал. От дома мало, что осталось: растаскали, кто что мог. Поехал к Лёшке. Врезал со всей своей солдатской ненавистью. Он, пролетел все ступеньки на крыльце да стих, где упал. Развернулся – ушёл. Задерживаться дальше было незачем – собрался к Кольке ехать. Да только тронулся автобус – милецейская машина с воем сирен прижали к обочине. Вывели меня как опасного приступника. Со ступенек толкнули – я и полетел. Протез отстегнулся. А вслед орут: “Лови его, убегает!” какой-то полоумный ещё и в воздух стелял!
Закрыли. В обезьянник. Сразу на допрос. “За что убил? Почему бежал?”
Оказывается, Лёшкина жена сразу в ментовку позвонила – телефон вроде у них дома... Ещё сама не знала, что говнюк этот только сознание потерял! Я ведь и военкомат сходить не успел, на учёт вставать. Это меня и спасло. Эти сообщили в военковат, а они – в облостной... Так что к утру ко мне целая делегация из Борноула приехала! Старший, майор, фамилию уже не помню, как зашёл в РОВД, всех на уши поставил. В это время меня как раз допрашивали. Один сзади мне дубинкой горло давил. Открывается дверь, заходит этот самый майор и кричит изо всех сил:
-Отставить!
-А ну марш из кабинета... – следователь даже досказать не успел. Лязгнули затворы, два солдата, что с майором приехали уже были готовы открыть огонь. Майор молча прочитал бумаги, что перед следователем, задал несколько вопросов по состоянию здоровья Лёхи, потом позвонил в больницу и узнал – всего лишь сотрясение мозга средней тяжести!
-Так где труп?
-Какой труп? – следователь не знал, что и ответить.
-Алексея вашего. Что получил по морде за убийство матери этого бойца!
-...
-Где, я спрашиваю!!!
-Дома... Он...
-Привести сюда! Немедленно!
За полчаса, пока везли Лёшку, майор успел переговорить и с начальником РОВД, и с теми, кто меня “задержал” и даже врезать тому, который душил его же дубинкой. Врезал он конечно капитально! Тот пятый угол искал! И всё причитал, что Лёшка – родственник ему, что он этого так не оставит. На что начальник отрезал коротко: “Пиши по собственному. Иначе сядешь.”
Ну, дальше просто. Лёшка сначала права пытался качать. Но майор почти и не слушал его. “Мы тебе повестку пришлем. Снова порох понюхаешь. Только что-то мне подсказывает, что это будет твоя последняя командировка...”
-Среди личного состава – есть желающие ему компанию составить?
Гробовая тишина прервалась опять голосом майора. Он говорил мало, коротко. Зато каждое слово поражала цель не оставляя ни малейшего шанса.
-Ну, Николай, есть у тебя претензии этой тыловой крысе?
-Никак нет, товарищ майор!
-Этого я и ожидал услышать. Закрепите это рукопожатием! – сам еле заметно подмигнул.
Руки сошлись. Я сжимал. Всё усиливая нажим. Сначала Лёха терпел. Весь красный стал, а я всё сжимал. Стали трещать кости. Лёха упал на колени, выл, ёрзал по полу...
-Старший сержант Смирнов! Так... Мир?
-Так точно, товарищ майор! Мир!
-Ну, тогда... Поехали!
На последок ещё разок поднажал... И отпустил.
-Это за мать...
Рука у Лёхи стала как мочалка, сломанные кости пальцев торчали внаружу и кровоточили. У тех, кто ногу потерял – руки железные. Может от того, что теперь вся нагрузка на них... А может это ненависть к несправедливости делает человека сильнее. Как бы не было – Лёха своё получил. Правда, не во имя блага он своё увечье получил! А ведь там, на Афганской земле, я с ним солдатский паек делил...

Служебная “Волга”, ожидавшая нас у самого крыльца, в тот момент была для меня как сказочная золотая карета! Лейтинант, сидевший за рулём, распахнул пассажирскую дверь.
-Ну, Николай, вперёд сядешь?
-Нет, товарищ майор, я сзади, с ребятами.
-Я так и думал...
Пока ехали, майор рассказал, что вернувшись с Афгана, изучил личные дела многих, кто призывался с области туда, за речку... Искал возможности помочь тем, кто здоровье потерял... Пороги отбивал, к совести призывал, да всё тшчетно. Майор замолча.
-Фёдорыч... Тормозни возле того магазина... Праздник всё-таки. Торжество справедливости. Только есть ли эта справедливость вообще...

Вот так я уехал в Комсомольск. Теперь у меня семья, дети. Котедж дали. На две семьи. Теперь мы там и живем. Как огромная дружная семья. Дети наши вместе в школу пошли, друг за друга горой стоят... Вот привезу им книгу твою, скажу в вместе ехали – не поверят!
-Поверят, Коль, поверят. Невозможно забыть те наши годы.
А теперь вот в Москву еду. Протез новый получать. Электронный! Намного лучше старой! Живой, но со своей ногой конечно не сравнить... Но всё же...
День пролетел, как одно мгновение. Выходя из вагона, я вруг поймал себя на мысли, что обязательно должен написать об этом. Увековечить. Чтоб не забыли те, кто придёт после нас, насколько чудовищна она, война