Три жизни Гения. Роль длиною в жизнь... гл. 24

ГЛАВА 24. Встреча с Тристаном.


Когда я проснулась, мы стояли на обочине, Саши в машине не было. Я вышла из машины. Он ходил вдоль дороги, разминая спину и ноги.
- Давно не сидел столько за рулём? - спросила я, подойдя сзади.
- Уже проснулась? - он повернулся. - Да, я отвык подолгу сидеть за рулём.
- С водителем ездишь?
- Так проще. Мне ведь надо много где успевать. Так я хоть не задумываюсь, где бросить машину и что с ней.
- А который час? - вдруг спросила я (я никогда не носила часы).
- Полдевятого.
- И где мы сейчас?
- Недавно Шацк проехали.
У меня кольнуло в сердце.
- Сколько километров? - живо спросила я. Где-то здесь рос мой сын Тристан, которого я не видела уже шесть лет!
- Ну, может двадцать-тридцать, не больше.
- Садись в машину. Я поведу, - я быстро села за руль.
- Что случилось? - спросил он в машине.
- Я должна его увидеть! - как сама с собой проговорила я.
- Кого ещё?
- Тристана, сына своего. Ну, помнишь, я тебе рассказывала про Кристалла, у которого жила первые два года? - я всматривалась в дорогу, окрестности, пытаясь узнать место.
- Да-да, припоминаю, - протянул он. - И ты думаешь, сможешь его увидеть?
- А почем нет? Я уверена, Кристалл меня не выгонит.
- Ну, да! Он ведь любит тебя. Тоже любит! Все тебя любят! - воскликнул он.
- Так радуйся за меня! Ладно, не бесись, - мне показалось, что я узнала место, где мы едем.
Как никак я здесь полгода колесила на фурах. Сложнее было найти поворот к резиденции Кристалла. Он всегда был хорошо замаскирован. А за восемь лет природа несколько изменилась. Проехав по одному участку несколько раз в обоих направлениях, я смогла, наконец, найти поворот, и мы съехали с трассы.
Подъехав к воротам, огораживающим территорию, я остановилась.
- Будет лучше, если ты посидишь здесь, - посоветовала я Саше.
- Ты уверена? Может, мне всё-таки лучше пойти с тобой?
- Нет, это всё испортит. Здесь не любят посторонних. Посиди, я постараюсь не задерживаться, - я вышла из машины.
- Это частная собственность. Вы нарушаете права владельца, - у ворот стоял охранник с автоматом.
- Пока я ничего не нарушаю. Мне нужно видеть Кристалла, - я специально не назвала его Графом. Ведь второе его имя знали немногие, и ещё меньшему количеству дозволялось произносить его вслух.
- Вам лучше уехать, - он проигнорировал меня.
- Я что, не по-русски говорю? Мне нужен Кристалл, - я подошла совсем близко к ограде. - А если ты, Рихард, ещё раз скажешь, что я что-то нарушаю, то я буду вынуждена афишировать, что именно я нарушаю, - я улыбнулась. - А теперь, предупреди Кристалла.
Охранник внимательно всмотрелся в моё лицо:
- Графиня? – явно не поверил он.
- Она самая, красавчик! – я подмигнула ему, как делала когда-то.
Не говоря больше ни слова, он медленно открыл мне калитку, не отводя от меня глаз.
- Можешь не провожать, - сказала я, пройдя во двор. Рихард стоял молча, провожая меня взглядом. Он меня всё-таки узнал, но не поверил, что я могу быть жива (отсюда никто и никогда не уходил! и уж точно не возвращался!).
Я зашла в дом и прошла в гостиную. Дом казался безжизненным. Я села на диван.
- Ты можешь не беспокоиться, я никого с собой не привела. Будет лучше, если ты поставишь пистолет на предохранитель и выйдешь. Я уверена, ты будешь рад меня видеть, - сказала я "в пространство", зная, что Кристалл меня слышит и держит на мушке.
Он вышел.
- Анна Мария? - он узнал мой голос, но поверил только глазам. - Господи! Как я счастлив! - он подошёл быстро и, когда я поднялась, крепко обнял меня. - Я извёлся мыслями, предчувствиями. Как ты живёшь? Ты прекрасно выглядишь! Где ты устроилась?
- Как? Неужели ты не в курсе? - удивилась я. - По-моему, обо мне весь мир только и говорит.
Он с вопросом смотрел на меня.
- Ну, как же! - воскликнула я. - Кто у нас самая таинственная и загадочная женщина? Учитывая то, что отсюда я уехала прямиком в Европу.
- Подожди, ты хочешь сказать...
- Да. Перед вами Александра Бах собственной персоны! - я галантно поклонилась.
- Я боялся в это верить! Моё сердце подсказывало, что с тобой всё хорошо. Но как тебе это удалось?
- В нашем мире всё можно купить. Благодаря тебе у меня были деньги. И я смогла заставить людей обратить на меня своё внимание. Но неужели ты не был ни на одном моём концерте? - не поверила я.
- Ты ведь знаешь, я отсюда практически не выезжаю.
- А в Москву?
- Я не смог купить билеты - они разошлись слишком быстро, - он развёл руками.
- Может, оно и к лучшему, - вздохнула я.
- Но я не ожидал тебя увидеть. Как ты здесь очутилась? Теперь у тебя не может быть никаких проблем.
- У меня проблемы будут до последнего моего вздоха. Я сама - главная своя проблема. Я здесь проездом. И я не одна, - я говорила честно. - Снаружи меня ждёт мой  первый муж, Александр Королёв. По воле Судьбы и случая он оказался организатором моего московского концерта. Ты понимаешь, я ведь не сильно изменилась. А лучше него меня никто не знает. Глупо и невозможно было его обманывать.
- Кажется, я понимаю, в чём твои проблемы.
- Это ещё цветочки. В Европе у меня ещё четыре проблемы остались. Но о них я пока не хочу думать.
- Подожди, - он что-то вспомнил. - А что со Славиным? Он ведь твой ученик. Ты дашь ему бой?
- Конечно! Я просто обязана проучить его. Он слишком зазнался. Бросить вызов своему педагогу! Это уже слишком. Но бой будет во Франции. В России, я уверена, Шнайдер обеспечит ему хорошую поддержку, а на моей территории они не согласятся.
- Ты права. Мы все свято в него верим - он ведь выступает под именем своего педагога, всеми любимой Косицыной, - признался Кристалл.
- Уже за это его надо побить! Он прикрывается моим именем, как щитом. Он использует любовь народа ко мне в свою пользу. При этом он забыл всё, чему я его учила. Он предатель! - резко выпалила я.
- Ты права, Шнайдер нашёл себе новую жертву, - согласился он.
- А по-моему, в данной ситуации жертвой оказалась Бах. Её оклеветали. А Косицына даже мёртвой оказалась вовлечена в эту грязную интригу.
- Дорогая, не нервничай. Ты слишком эмоциональна, - он обнял меня. - Знай, всегда есть люди, которые свято в тебя верят и вера которых непоколебима. Как бы кто-то ни хотел очернить твоё имя, мы всегда останемся верными тебе, можешь быть уверена.
- Спасибо, я знаю, - я замолчала, немного успокоившись.
Какое-то время мы просидели молча, не сводя друг с друга глаз.
- Я не могу на тебя насмотреться, - тихо заметил Кристалл.
- Понимаю, - я опустила глаза. - Я не знала, что заеду сюда. Я бы обязательно привезла бы тебе свои диски. Тебе и ... Тристану, - я подняла на него глаза, полные надежды и мольбы. Я знала, что он поймёт меня без слов.
- Он в восторге от тебя. Косицына и Бах - его кумиры. Кстати, он как раз был на одном твоём концерте, в Лондоне. Я отправлял его туда на каникулы. Он сказал, что ты "хорошая тётя, только немного странная".
- Какая прелесть, - я улыбнулась. - А он что, увлекается музыкой?
- Увлекается? Нет. Он ею занимается. Он учится играть на фортепиано, альте и гобое. Кроме того, у него великолепный дискант. Я нашёл ему хороших педагогов.
- Да ты что?! - я не поверила. - И ему это нравится?
- Он не представляет себе другой жизни. Ты вынашивала его под классику, он родился и растёт исключительно под классику. И я тебе с полной уверенностью заявляю: он счастлив! - твёрдо и восторженно проговорил Кристалл.
- А что у него в будущем? Зачем ему это? - вдруг испугалась я. - Если ты готовишь из него своего приемника, не думаешь ли ты, что он просто не захочет идти по этому пути?
- Приемника? Ну, что ты! Никогда! Он мой наследник, но не приемник. Я не хочу, чтобы мой сын был бандитом, чтобы он жил вне закона в этой грязи. Я не хочу, чтобы он даже знал эту жизнь. Я всеми силами ограждаю его от этого. Пусть он сам определится, сделает свой выбор, что ему ближе. Я буду счастлив, если он пойдёт по стопам матери.
- А что ты говоришь ему про маму? - заинтересовалась я.
- Я достаточно видел в жизни примеров, когда родители врали детям, - серьёзно проговорил он. - Я стараюсь говорить ему правду. Я сказал, что мама была вынуждена уехать, что она очень его любит, постоянно интересуется. Я дарю ему подарки от тебя на каждый праздник.
- Спасибо, - на моих глазах выступили горячие слёзы стыда. - Кристалл! Я хочу, чтобы ты знал: я никогда, ни на секунду про него не забывала. Я просто не имею возможности что-либо сюда передавать. Это может скомпрометировать нас обоих. Я живу очень осторожно, каждый мой шаг продуман - ты ведь знаешь, что это такое! Но, не глядя ни на что, я открыла счета на всех своих детей, и на Тристана в том числе. Каждый месяц я кладу туда несколько десятков тысяч и все свободные деньги. Я хочу обеспечить им нормальную жизнь. Я не хочу, чтобы они в чём-то нуждались. Меня угнетает мысль, что я никудышная мать! - горько воскликнула я.
- Ну-ну, - он приобнял меня. - Это не так, дорогая. Ты самая лучшая мать. Ты даёшь детям всё, что у тебя есть. Ты никогда не была богата на чувства, что в принципе и правильно - они всё равно ничего не стоят. А всё остальное ты отдаёшь. Не терзай себя, ты всё делаешь правильно.
- Спасибо, - я всхлипнула. - Мне надо постоянно это слышать. А то мои нервы в последнее время стали сдавать. Спасибо за поддержку.
- А теперь, - я отёрла слёзы и немного успокоилась. - Я очень тебя прошу: позволь мне увидеться с сыном!
- Конечно. Только думаю, не стоит ему говорить, кто ты. Он очень обрадуется, в этом я не сомневаюсь, но как он поймёт твой очередной отъезд? У него будет стресс. Стоит ли подвергать его этому?
- Ты прав, - я согласилась. - И вообще, не надо ему знать, кто его мать. Зачем ему это клеймо? Но как ты меня представишь?
- Своей знакомой.
- А сколько раз за эти шесть лет, которые он здесь живёт, в этом доме бывали твои знакомые? - с сарказмом спросила я.
- Да, ты права - это глупо. А может, ничего страшного не случится, если сказать, кто ты. Он уже большой, всё поймёт.
- Нет, он ничего не поймёт. И не такой он взрослый, как ты хочешь его видеть. Скажем, что я подруга его матери, которая не может приехать сама - поэтому попросила меня заехать проведать его.
- Как хочешь, - сдался Кристалл. - Пойдём, его комната наверху.
Мы поднялись. Кристалл приоткрыл дверь в комнату сына:
- Трис, к тебе гости.
Мальчик сидел за роялем и резко повернулся - к нему ещё ни разу в жизни не приходили гости!
Я прошла в комнату, за мной зашёл Кристалл, закрыв дверь.
- Здравствуйте, - Трис подошёл к нам и протянул мне ручку.
- Привет, - я пожала её и присела на корточки. На моём лице светилась улыбка. Такая, какую можно было увидеть, только когда я общалась со своими детьми - настоящая, мягкая и добрая, излучающая всю мою сознательную и подсознательную любовь.
Мальчик с вопросом посмотрел на отца, а я не могла отвести глаз от своего сына.
- Эта женщина приехала от твоей мамы, - проговорил Кристалл.
Глаза Триса загорелись. В них играла радость, надежда и любовь ко мне просто за то, что я знаю его маму!
- Да, Тристан. Твоя мама очень сильно тебя любит и скучает. Она не может сама к тебе приехать. Она просила меня тебя проведать, узнать как ты живёшь?
- Мне здесь хорошо. Передайте, пожалуйста, маме, что я тоже очень сильно её люблю, - его глаза заблестели от слёз. - Я очень хочу её увидеть. Я скучаю, сильно-сильно.
- Я обязательно передам, - вдруг я крепко его обняла и расплакалась. Я прижала его голову к своему плечу и молча плакала.
- Расскажите мне про маму. Какая она? - Вдруг спросил он.
Я быстро отёрла слёзы. "Неужели Кристалл не показывал ему мои фото? Ах, да, конечно. Показать мои фото - всё равно, что сказать, что его мама Косицына, которая мертва - это замкнутый круг".
- У тебя очень красивая мама. Она чем-то похожа на Анну Марию Косицыну, - я решила ему не сильно врать.
- Правда? - он обернулся на рояль - там стояло фото Косицыной с автографом.
- Правда, - я тяжело вздохнула.
- Ух, ты! Здорово! А она тоже поёт и играет?
- Конечно! Она и поёт, и играет, а ещё пишет книги и сочиняет музыку. У тебя самая лучшая мама на свете!
- А я могу поехать к ней? - Трис с надеждой посмотрел на отца.
- Боюсь, это невозможно. Там, где она живёт, она не cможет c тобой общаться, - сказала я.
- Но она же выходит на сцену! Её должны все видеть! Значит, и я смогу! - воскликнул он. - Вы только покажите мне её. Я только краешком глаза посмотрю, я никому не скажу, что она моя мама. Пожалуйста! - он очень волновался.
- Дело в том, - меня поразила глубина его рассуждений, - что она работает под чужим именем. И никто, даже я, не знаем, под каким именно. Она никому этого не говорит. Она под большим страхом попросила меня приехать к тебе, - мне приходилось врать очень изворотливо. Но, по-моему, он мне не верил. - Но независимо ни от чего, ты должен знать, что она очень сильно тебя любит и каждую минуту думает о тебе.
- Я тоже её очень сильно люблю! - он снова прижался ко мне и заплакал.
Я гладила его по голове и сама плакала. Я не хотела его отпускать, я не хотела уходить.
Кристалл это понял:
- Трис, тёте уже пора ехать.
- Простите, - мальчик отстранился. - Передайте маме, что я очень скучаю, - он выбежал из комнаты.
- Кристалл! - я уже с откровенными рыданиями бросилась в его объятья.
Несколько минут я не могла даже слова вымолвить из-за раздирающих меня рыданий.
- Господи! - наконец, я смогла говорить сквозь слёзы. - Я только теперь начинаю понимать, скольким людям причиняю боль. Ну, чем он провинился? Почему он должен жить без матери? Он, и остальные мои дети. А чем занимаюсь я? Никак не могу определиться, с кем спать! - горько воскликнула я. - Ладно, если бы меня на самом деле отвлекало высокое искусство! Но ведь это не так! Я придумала себе эту отговорку и хочу верить, что это правда! Да я ведь один концерт в полгода, а то и реже провожу. А об опере я вообще уже забыла. Я ведь уехала с середины репетиций, бросив коллектив. Да я за четыре месяца даже ни одной статьи не написала. И при этом мне ведь нет ещё и сорока! О чём я думаю? На что трачу свои силы, годы? Где я их оставляю, с кем? Как мне хочется всё поменять!
- Если честно, - спокойно говорил Кристалл. - Я очень рад, что ты поняла это сейчас, а не через лет двадцать. У тебя ещё есть и время и возможности.
- Какие возможности? - усмехнулась я и отошла. - Через месяц я выхожу замуж и при этом ведь жду ребёнка, - я начала входить в то состояние, что зовут истерикой. - Да, я хочу всё поменять. Но только на словах. Я не могу себя перестроить. Я ведь всё равно буду бегать от мужика к мужику, рожать детей и жаловаться на свою судьбу! Какую бы сильную я из себя не корчила, у меня не хватает сил заставить себя жить по-другому!
- Тебя что-то должно подтолкнуть. Но, к сожалению, я не знаю, что.
- Меня не подталкивать, а пинать надо! - с сарказмом заметила я. /но это было правдой, из моих "заклиненных" состояний меня всегда можно было вывести хорошим пинком или встряской/
- Ладно, - я немного успокоилась. – Прости, что я тут сцены закатываю. И вообще, я должна ехать. Здесь мне всё равно больше делать нечего, - я пошла к двери.
Вдруг Кристалл схватил меня за руку и, резко развернув, жадно поцеловал.
- Ты лишний раз подтвердил мои слова, - сказала я после поцелуя и вышла.
Он не пошёл за мной - это не имело смысла. Дорогу я знала, а видеть меня в обществе бывшего мужа ему было бы, мягко говоря, неприятно. И потом, его не могли не задеть мои слова.
Я вышла очень быстро.
- Спасибо, Рихард, - поблагодарила я, когда парень открыл мне ворота.
Я быстро села за руль и молча отъехала. Саша видел моё состояние, заплаканные глаза и сосредоточенное лицо и понял, что какое-то время меня лучше не трогать.
В моё отсутствие он включил музыку, чтобы скрасить ожидание. А слушал он только мои старые записи. Этот раз не стал исключением. Только я, сев в машину, не заметила этого, находясь в глубоко сосредоточенном состоянии.
Когда мы выехали на трассу и проехали с десяток километров, я резко остановила машину на обочине и вышла, хлопнув дверцей.
Меня переполняло столько противоречивых чувств и мыслей, что я просто не могла спокойно сидеть, а тем более концентрироваться на дороге.
Я ходила взад и вперёд, сжимая голову руками, тщетно надеясь разогнать или хотя бы систематизировать свои мысли.
"Ну, что мне делать? Как всё изменить? Я не могу так дальше жить! Жизнь дала мне возможность начать с чистого листа. И чего я добилась? Запуталась ещё больше! От меня никакой пользы, один вред - столько людей страдает. И было бы из-за кого!!! А так, ну кто я? Шлюха - другого слова нет!".
Саша тоже вышел из машины. Он сел на багажник и наблюдал за мной, не понимая, что со мной происходит и как мне помочь.
Наконец, он подошёл и, встав у меня на пути, остановил меня и, схватив мою голову, прямо посмотрел мне в глаза (мы всегда умели понимать друг друга без слов - только глазами, они всегда говорили больше).
Несколько мгновений я смотрела на него удивлённым, возмущённым и в тоже время жалким и беспомощным взглядом. Затем, резко оттолкнув (не хотелось пускать его в свою душу), я села на переднее пассажирское сиденье.
Саша ещё немного постоял и сел за руль.
Мы стояли на месте. Оба молчали. Но вместо тишины звучали мои лучшие арии. И только теперь я это заметила.
Я удивлённо посмотрела на магнитолу и стала вслушиваться.
Я закрыла глаза. В моём сознании мелькали театры; коллективы, с которыми я работала; залы; полные аншлаги; мои первые годы блестящей карьеры, пока я ещё не окончательно оторвалась от реальности и не запуталась в конец; те годы, когда я просто получала удовольствие от того, чем занималась; годы самоотверженной увлечённой работы, нацеленной на результат.
По моим щекам струились слёзы, губы шептали тексты, связки живо реагировали, вспоминая наработанные ощущения. А подсознание крутило фильм из моего прошлого. Главную роль в нём играл, конечно, Ники. Сколько мы спели вместе! Но сколько ещё могли бы спеть, но теперь уже никогда не споём! Боже! Как обидно! Как глупо и больно! Он потерял из-за меня голос! А я, его имеющая, ничего не делаю!
"Нет, это решительно не может так дальше продолжаться! Я вернусь в оперу. Я восстановлю голос Ники!", - решила я и открыла глаза. Я была полна глупой решимости, но оставалась одна "проблема" - ребёнок, которого я ждала от Моррези. Он "мешал" всем моим грандиозным планам.
"Порой надо жертвовать одним человеком, ради победы многих", - мелькнуло у меня в голове. "А кого многих? Меня и ещё раз меня?.. Даже если так!".
- Я сделаю аборт, - я перевела взгляд на Сашу.
- Ты с ума сошла! - воскликнул он. - А я думал, что ты вынашиваешь. На тебе! Выдала! Какая муха тебя укусила? Что тебе наговорил этот бандит?
- Он тут не при чём. Я просто осознала, что последние годы ничем путным не занимаюсь и трачу впустую все свои таланты. Я должна вернуться в оперу и как можно раньше. А этот ребёнок мне мешает, - ляпнула я. /прости меня, Дима!/
- Подожди, - осадил меня Саша. - Такие вещи сгоряча не решают! Во-первых, аборт уже делать поздно, тебе же не двадцать лет! Во-вторых, ты подвергнешь своё здоровье большому риску. Может, после этого ты вообще никогда петь больше не будешь. А в-третьих, за те полгода, которые тебе осталось вынашивать ребёнка, ты как раз можешь восстановить свою вокальную форму и освежить память. Ну, это кроме всех общечеловеческих причин, почему этого делать никак нельзя, - он попытался аргументировать мне мою глупость.
- Да, ты прав, - его ход: подействовать на мой холодный рассудок - сработал. - Но я должна как можно скорее уехать в Италию - там ничто не будет мешать моей работе.
- А как же я? - удивился он.
- Прости, - я пожала плечами. - Боюсь, что у нас ничего не получится.
- Нет, я так не согласен, - он завёл машину и дал по газам. - Этот месяц ты будешь со мной, и только со мной, а там ... - катись ко всем чертям!
Я рассмеялась и положила голову на его плечо.
Какое-то время мы ехали молча.
- Слушай, а давай заедем в ближайший город и возьмём билеты на самолёт, - взмолилась я. - Я так привыкла к человеческим условиям и просто не выдержу целый день на колёсах.
- Ты долго держалась, - он улыбнулся. - Я думал, ты раньше застонешь. Хорошо, остановимся в ближайшем городе. Но сразу предупрежу: туда, куда я хочу тебя отвезти, не летают самолёты и не ездят поезда. Туда даже на машине невозможно проехать.
- Ты что, в Антарктиду меня везёшь? - испугалась я.
- Почти, - он усмехнулся. - Я покажу тебе такую красоту, которую ты никогда в жизни не видела и вряд ли где-нибудь увидишь.
В ближайшем городе Саша нанял вертолёт.
И действительно, место, куда он меня отвёз, было просто восхитительно. До него только и можно было добраться на вертолёте.
Среди непроходимых сугробов стоял одинокий домик. Рядом с ним было несколько хозяйственных помещений (амбар, конюшни, сеновал и что-то ещё). Как мне объяснил Саша, в этом месте отдыхали самые богатые люди страны (и мира), здесь многие восстанавливались после нервных срывов или просто прятались от чужих глаз.
Поэтому дом всегда готов принять состоятельных гостей. Здесь нет почти никакой связи с внешним миром. Лишь несколько человек, следящие за домом и лошадьми, делают это место обитаемым. Ведь на ближайши десятки километров в округе никого нет!
Продукты и всё необходимое доставляют раз в неделю на вертолёте.
Боже! Какая там была тишина! Не просто звенящая - кричащая!
Судя по тому, что в доме стоял небольшой кабинетный рояль, культурные люди здесь тоже отдыхали. Однако первые две недели нашего там пребывания Саша категорически запретил мне к нему подходить.
Как чудесно я там отдохнула!
Подъём - где-то около десяти утра. Завтрак. Утренняя прогулка (на лыжах). Обед, катание на тройке до темноты. Ужин. Беседы перед камином и ... сон, великолепный, глубокий, спокойный, восстанавливающий силы.
Всё это повторялось изо дня в день. И, не глядя на однообразие, не надоедало. Не хотелось ничего менять, просто отдыхать.
Саша, явно бывший здесь не первый раз, очень ловко управлялся с лошадьми - поэтому на наших катаниях не присутствовал посторонний. Лишь иногда Саша позволял нас покатать, когда хотел посидеть возле меня под толстым тулупом.
Как это было прекрасно!
Укутавшись в тулуп, в валенках, пуховом платке, варежках и с муфтой мчаться на великолепной белой тройке с бубенцами. Через лес, через поле, по бескрайним снегам! И ни души кругом, ни намёка на цивилизацию. Только мы и природа!
Как это по-русски! Как мне не хватало этого живительного глотка. Глотка родного воздуха, родной природы!
Я до сих пор благодарна Саше за этот своеобразный второй медовый месяц. Лучшего отдыха в моей жизни не было ни до, ни после.
Никто и ничто (кроме только моего ребёнка) не занимали моих мыслей. Я просто наслаждалась тишиной и идеально чистым воздухом, от которого голова шла кругом и который опьянял лучше самого дорогого виски.
И вот там, наедине с Сашей, когда между нами никого не могло быть, мне показалось, что я смогла понять, что он для меня на самом деле значит, какое место занимает в моём сердце.
Он никогда не был "мужчиной моей мечты". Я никогда (даже будучи за ним замужем) не могла всерьёз принять его за своего мужа!
Он просто был частью меня…
Я чувствовала, насколько родны наши души. Мне казалось, что мы всегда, всю жизнь знали друг друга, жили бок о бок, всегда поддерживая и помогая друг другу. Я не могла уже представить свою жизнь без него. Он был её неотъемлемой частицей. Он был моей самой надёжной опорой, я всегда могла придти к нему, зная, что он всегда мне поможет. Он держал меня на плаву и направлял в нужное русло. Он был моим "перстом указующим", ангелом-хранителем и покровителем. Без него меня бы просто не было!
Он навсегда остался для меня самым близким человеком, второй половиной моей души. Кем-то, кто, стоя выше меня, руководил моей жизнью и водил за ручку.
Я бесконечно ему благодарна за всё!

Да, между нами существовала и физическая близость. Но здесь верх брала природа и та самая натура мужчины и женщины. В постели он для меня был просто великолепным партнёром, как и некоторые другие мои мужчины...
И чем больше мы были вместе, тем меньше мне хотелось заниматься с ним любовью - рядом с ним мне это стало казаться пошлым. Я начала понимать Эдварда...
Но я не могла и не посмела бы отказать Саше. Ведь мы оба понимали, что нам осталось совсем недолго быть вместе. Кроме того, я была многим ему обязана, была очень перед ним виновата, и хотела хоть как-то загладить свою вину, залечить ту рану, которую оставила в его сердце.

Однажды вечером, когда мы уже возвращались с привычной прогулки, нам навстречу выбежал конюх:
- Александр Владимирович, к Вам из Москвы приехали. Он уже часа четыре ждёт. Я уже не знаю, что ему предложить
- Кто приехал? - Саша не спеша сошёл на землю.
- Ваш исполнительный продюсер, Альтов.
Мы с Сашей переглянулись. Он подошёл ко мне и, подав руку, шепнул на ухо:
- Зайди через чёрный вход и поднимись наверх. Я постараюсь быстро его выпроводить.
- Саша, - возразила было я.
- Не спорь. Я лучше знаю, что тебе надо. Иди, - он подтолкнул меня.
И только убедившись, что я зашла в дом, он отдал поводья конюху и вошёл в дом сам.
Поднявшись наверх, я какое-то время ходила из угла в угол и, наконец, не выдержала. Мне так хотелось увидеть Ники. За все эти годы я ни разу его не видела (последний раз я могла наблюдать за ним на собственных похоронах).
Я тихо вышла и, пройдя незаметно по верху, спряталась за центральной колонной - оттуда я могла очень хорошо рассмотреть всё, что происходило в гостиной.
Но когда я его увидела!.. У меня был шок!
Я его просто не узнала. Это был не тот человек, который остался в моей памяти.
Через полгода ему должно было исполниться сорок девять. И он очень изменился за эти девять лет. С его лица сошла весёлая, добродушная улыбка, а взгляд стал серьёзным, глубоким и "взрослым". На лице лежала печать страдания, боли, тоски и одиночества.
Не меньше изменился весь его облик. Он не стал намного стройнее (скорее, немного подтянулся), и что самое неожиданное для меня - его волосы были абсолютно седые! Их длина доходила до плеч (он всё больше стал походить на Поленина).
Боже, как он изменился!!!
Мне показалось, что я не смогу привыкнуть к нему такому и тем более полюбить его ещё раз в новом виде. Я любила (?) и помнила другого Ники.
Насмотревшись вдоволь и справившись с первым шоком, я отвернулась и, облокотившись на колонну спиной, стояла, закрыв глаза и пытаясь переварить увиденное.
Я даже не заметила, как они закончили разговаривать, как Саша проводил его, как взлетел с гулом вертолёт.
Видимо, простояв очень долго возле меня, Саша решил нарушить, наконец, моё состояние:
- И долго мы ещё так стоять будем?
Я испугано открыла глаза.
- Я ожидал именно такую реакцию, - он улыбнулся, заглянув в мои мысли.
- Я не сразу его узнала, - призналась я и попыталась "спрятаться" от его взгляда.
- Верю. И как он тебе? Совсем старый стал, правда?
- Не смей так говорить! - воскликнула я. И больше всего меня разозлило как раз то, что именно это я и думала. Но одно дело думать самой, а другое - озвучивать чьи-то сокровенные мысли!
- Неужели он тебе понравился, таким? - удивился Саша.
- Дурак ты! - обиженно заметила я. - Людей любят не за возраст и не за внешность.
- Значит, мои надежды не оправдались, - он развёл руками. Он понял, что я просто пыль напускаю, потому что не хочу признавать, что он прав.
- Надежды на то, что мои чувства к нему были ненастоящими, что он просто обаял меня, как и многих?
- Да, именно на это.
- Что ж, прости, - грубо сказала я. - Но у меня всё по-настоящему: и любовь, и ненависть. Но я действительно поражена видом Ники. Такого я даже предугадать не могла. Признайся, перед ним я ещё больше виновата. У тебя хоть дети остались, работа. А он? Потерял семью, работу, голос. Вместе со мной он потерял всё, что у него было!
- Ты здесь не при чём, он сам во всём виноват. Это цена за его ошибки. Он вёл слишком шальную жизнь, через многих переступил. Не бери на себя чужие грехи.
- Чужие? - возразила я. - Его грехи - мои грехи. Его жизнь - моя жизнь! Когда же ты поймёшь, что мы с ним - одно целое!
- Никогда. Потому что мы с тобой - вот единое целое, - резко сказал он.
- Ладно, закроем этот разговор. В этом мы никогда не сойдёмся, - махнула я.

Больше наш отдых не омрачался ничем и ни разу.

продолжение:http://proza.ru/2021/12/27/1834