Три жизни Гения. Роль длиною в жизнь... гл. 25

ГЛАВА 25. Брак второй.


Через месяц мы вместе с Сашей прилетели в Болонью. Но по всем признакам в доме (зайти в который мне помог Саша – благо, сигнализации не было), Моррези здесь давно не появлялся. Мне же хотелось, чтобы нас расписали именно в этом городе.
*- Ну, и где тебя носит? - не долго думая, я позвонила ему.
*- Анна Мария? - немного не поверил он. - Рад тебя слышать. Где ты сейчас?
*- По-моему, я первая спросила.
*- Да, прости. Я сейчас в Байрёйте.
*- И как постановки? - из любопытства спросила я.
*- Дальше разучивания не продвинулись. Похоже, без тебя никто не будет даже спеваться.
*- Только не говори, что наобещал всем моё возвращение в скором времени, - испугалась я.
*- Даже не намекнул. А разве ты собираешься возвращаться? - удивился он.
*- Приедешь - сам поймёшь. Я жду тебя в Болонье. Сегодня же вечером ты должен быть здесь. Я договорюсь, чтобы завтра нас расписали, найди себе свидетеля.
*- К чему такая спешка?
*- Без разговоров, - резко сказала я. - Или завтра, или никогда!
*- Хорошо-хорошо, завтра. Как скажешь, так и будет. Я немедленно еду в аэропорт.
*- Другое дело, - я смягчилась. - Целую. Я буду ждать тебя, любимый.

Вечером, как и обещал, Моррези был в Болонье.
*- Cara, я приехал, - он зашёл в дом и окликнул меня.
*- Лучше сразу сядь, - не выходя на глаза, попросила я. - А то падать будет больно.
*- Что-то случилось?
*- Пока нет. Но лучше сядь, - настаивала я.
*- Ладно, сел, - сказал он, выполнив мою просьбу.
Сомневаться в его словах я не могла и вышла к нему (одна).
Увидев мой живот, он медленно поднялся, открыв рот.
*- Что за...
*- Это и есть та причина, по которой я выхожу за тебя в такой спешке. Это, - я положила руки на живот. - Это твой сын. Я уже была на УЗИ и могу точно сказать, это твой сын.
Он стоял молча, держась за спинку дивана, чтобы не упасть.
*- Да сядь ты, - я толкнула его, и он упал на диван. Я села рядом. - Я же тебя предупреждала. Знаешь, если ты сейчас скажешь, что передумал жениться на мне, я тебя пойму. Я тебя обманула, ничего не сказав. Так что у тебя есть все права, чтобы расторгнуть нашу помолвку.
*- Никогда в жизни! - твёрдо сказал он. - Это мой ребёнок, моя кровь. И я никогда не брошу ни тебя, ни его. А тем более, сейчас! Мы будем счастливы, - он потянулся к моим губам и нежно поцеловал меня.
*- Ты нашёл себе свидетеля? - через какое-то время спросила я.
*- Да. В принципе, у меня и выбора-то не было. Это будет Марио Фернанди. Ты его знаешь. Он хороший малый.
*- Это точно. А вот мне было труднее... - призналась я.
*- Только не говори, - Моррези перебил меня, - что это будет Эстергази-младший! На этот раз я не промахнусь!
*- Моррези! Успокойся! Конечно, это будет не он. Это будет более близкий мне человек, - я хитро улыбнулась.
*- Никак сам старый граф? - опешил он.
*- Да иди ты! - я махнула рукой и засмеялась.
*- Ну, тогда я сдаюсь, - он развёл руками.
- Дорогой, - я позвала Сашу, чтобы он вышел к нам.
#- Андрелло, рад видеть, - он протянул ошарашенному итальянцу руку.
#- Александр? - Моррези ответил на пожатие, но, казалось, не столько удивился, сколько испугался. - Но как? Ты ведь никогда не позволишь мне не то, что жениться на ней, но даже подойти ближе пушечного выстрела!
*- Все вы, мужики, одинаковые, - усмехнулась я. - Только и умеете, что петушиться!
#- Всё хорошо, Андрелло. Много воды утекло, - Саша улыбнулся и посмотрел на меня. – Все мы изменились. Я, конечно, не в восторге от того, как всё складывается, но я желаю Анне Марии счастья. Ты, наверное, единственный, кому я могу доверить присматривать за ней, пока она в Европе. Очень на тебя надеюсь.
#- Мне дорого твоё доверие, я его оправдаю, - серьёзно проговорил Андрелло, положа руку на сердце.
Никакого праздника мы не устраивали. Быстро расписались, и все разъехались. Перед своим отъездом Саша успел сказать несколько напутственных слов "молодому":
#- Но запомни: если ты хоть раз в жизни, хоть пальцем её тронешь или обидишь, словом ли, поступком; если ты причинишь ей боль или заставишь страдать; если ты бросишь её или её ребёнка; если ты сломаешь ей жизнь или даже просто испортишь - знай, я найду тебя в любой точке нашей Вселенной, я из-под земли тебя достану и тогда уже безо всякой дуэли разберусь с тобой по-мужски. Запомни это. Я не допущу повторения прошлых ошибок. Я буду следить за каждым твоим жестом, за каждым звуком. И не дай Бог ты оступишься! Тогда тебя никто и ничто уже не спасёт, - сказанная тихим голосом эта угроза прозвучала ещё страшнее. Тем более Сашин взгляд мог заставить дрожать кого угодно.
#- Александр, - проговорил Моррези, тяжело сглотнув. - Ты меня знаешь. Ты знаешь, насколько глубоки и серьёзны мои чувства. Я никогда не позволю кому-либо, а тем более себе самому обидеть её. Она для меня святая. Я никого к ней не подпущу!
#- А вот этого не обещай, - уже добродушно усмехнулся Саша. - Она тебя даже спрашивать не будет. И потом, не забывай, что я - её первый муж.
#- Александр! - Моррези поднял руки.
#- Ладно-ладно, - Саша по-дружески похлопал его по плечу. - Я тебе доверяю. Будьте счастливы!
Вскоре Саша и Марио уехали, а мы с Андрелло поехали в теперь уже наш дом.

Через несколько дней после свадьбы я решила заняться делами Бах. Моррези достал мне записи с последних концертов Славина. Посмотрев первую, я впала в настоящий шок. Я была до глубины души поражена его игрой! Он играл просто гениально! Я даже не могла найти, к чему придраться.
При этом сама я в это время вообще не занималась...
Я решила немедленно ехать в Берлин и возобновить занятия, как всегда, никому ничего не сказав. Мобильники я все выключила, чтобы никто не мог меня найти.

Тем не менее, Артур всё равно приехал! Он частенько приезжал в Берлин в моих поисках. И у него были свои ключи от моего дома.
Как же я взбесилась! Во-первых, он меня уже порядком начал раздражать; во-вторых, он не должен был видеть меня с животом; а в-третьих, я просто была очень зла.
#- Дорогая! А я уже и не надеялся тебя найти! - проговорил он, зайдя в рабочий зал.
Если честно, я испугалась, увидев его. К моей профессиональной злости добавилось раздражение.
 #- Что ты здесь делаешь? - взорвалась я, резко встав. - Как ты смеешь входить в мой дом?!
#- Любимая, что же ты так ругаешься? Я тебя не узнаю, - он внимательно всматривался в моё лицо.
#- Пошёл вон! - крикнула я, толкнув его.
#- Да ты что?! - он схватил меня за руки.
#- Отпусти, - я их вырвала. - И никогда больше не смей ко мне прикасаться! Кто ты такой и какие у тебя права на меня?! Ты ведь ничтожество! Плебей! Дурак и подхалим!
#- Что на тебя нашло? Что ты такое говоришь, ты хоть соображаешь? - он снова схватил меня за руку.
#- Я тебе уже сказала! - я со всей силы врезала ему по лицу. - Не трогай меня!
#- Подожди, - он отошёл на несколько шагов. - Я только заметил: ты беременна? И не хочешь, чтобы я знал это.
#- Это тебя не касается! Ты мне вообще никто. И я уже не раз тебе говорила: не лезь в мою жизнь. И уходи отсюда! - у меня был истерический припадок, характеризующийся излишней агрессией и неконтролируемой злостью. Остановить и успокоить меня было почти невозможно. А провоцировать - опасно. Но он этого обо мне не знал!
#- Я правильно понял: это ведь ребёнок не от моего дяди? И он ни о чём не знает? - хитро спросил Артур.
#- Тебя всё это не касается! - прорычала я.
#- А если я ему расскажу или хотя бы намекну?
#- Ах, ты гад! - крикнула я и, схватив стоявшую под рукой вазу, замахнулась ею над головой Артура.
#- Тихо! Ты что? - он еле увернулся, и ваза упала на пол.
#- Не заставляй меня повторять это. Вон отсюда, - я схватила ноты и начала ими избивать его.
#- Успокойся! - он уворачивался. Я его выталкивала к выходу. - Боже! Да что на тебя нашло?
Я продолжала избивать его партитурой "Тристана". Лупила я со всей силы.
Он ушёл, а я ещё долго не могла успокоиться. Я перебила в доме всю посуду и всё, что просто попадалось под руки.
Когда я вернулась в комнату, то заметила, что не выключила компьютер, на котором смотрела концерты Славина. Он играл Транцендентные этюды Листа. И играл он их просто гениально!
Меня это ещё больше взбесило: я никогда бы так не сыграла. Я трезво оценивала свои силы и возможности. И я понимала, что это выше моих сил.
Я окончательно озверела. Найдя в кладовке топор, я принялась молотить им рояль.
Словно из-под земли передо мной вырос Андрелло. Видимо, он что-то почувствовал. Увидев, что я делаю, он вырвал из моих рук топор и, отбросив его в сторону, крепко обнял меня.
Я была уже обессилена (от рояля только и осталась живой, что чугунная рама) и легко поддалась. Обхватив Андрелло, я с рыданиями прижалась к его груди.
*- Cara, что произошло? - обеспокоено спросил он, нежно гладя меня по голове. - Расскажи мне.
*- Он играет лучше меня, - только и смогла выдавить я.
*- Кто? Славин? - догадался Андри.
*- Да, мой ученик. Он действительно перерос меня. Я никогда не смогу так сыграть, - я продолжала рыдать.
*- Это не так! Ты играешь лучше всех, - он хотел меня успокоить.
*- Не обманывай ни меня, ни себя. Он лучший!
*- В силе - может и да, но в глубине - тебе нет равных! У тебя бездонная душа, тебя слушают, затаив дыхание. А таких, как Славин, Япония выпускает тысячами в виде роботов, они даже сильнее и быстрее могут играть. Но его скучно слушать, он не заражает, не заставляет влюбиться в ту музыку, которую он исполняет. Тебе же покорились сердца всего мира! Ты - лучшая в нашем мире техники. Ты глоток жизни, уголок рая, ангел, сошедший с небес.
*- Спасибо, - я немного успокоилась и даже смогла улыбнуться сквозь слёзы. - Только ты всегда можешь меня успокоить и вернуть веру в свои силы.
*- Ну, я же твой муж, - он улыбнулся. - Десять лет назад я тебе сказал, что ты - вторая половина моей души. Ничего не изменилось. Я чувствую твою душу, твоё настроение даже на большом расстоянии. Я всегда знаю, что тебе необходимо.
*- Ещё раз спасибо. Правильно я сделала, что вышла за тебя, - я вздохнула.
*- Попробую оправдать все твои ожидания. А сейчас тебе нельзя так нервничать - наш сын должен родиться здоровым и твоё здоровье должно быть крепким, а нервы - и подавно.
*- Но мне нужно заниматься, - заметила я.
*- Я предлагаю поехать в Байрёйт и поставить этих злосчастных "Нибелунгов". В свободное время будешь заниматься и вокалом, и подготовкой к соревнованию, но только под моим пристальным вниманием.
*- Ты прав, - согласилась я. - Поехали. Мне будет приятно всё здесь оставить: пусть вместе с этим роялем разлетятся на щепки все мои неудачи, несчастье и горе!
*- Правильно. Ты молодец! - Андри наклонился и поцеловал меня.

Утром следующего дня мы оба были в Байрёйте.
#- Вы позволите? - Моррези постучал в кабинет директора и приоткрыл дверь
#- Синьор Моррези? Конечно, проходите. Я слышал, Вы опять уезжали, - директор встал.
#- Я не один, - Моррези не ответил и, пропустив меня вперёд, зашёл сам.
#- О, Боже! Я не верю своим глазам! Синьора Росса, какая неожиданность! - воскликнул директор и, подойдя ко мне, поцеловал мою руку. Я села.
#- Вы знаете, я не люблю пустых разговоров, - серьёзно начала я. - Я прекрасно осознаю свою вину - это была моя ошибка. Я буду очень благодарна Вам, если Вы предъявите мне счёт за срыв постановок. А сейчас я хочу спросить: остался ли в силе мой контракт? Могу ли я приступить к работе или же моё место уже занято?
#- Ну, что Вы, синьора Росса! О чём Вы говорите! Ваше место никто не смог занять. Вы можете приступить к работе, как только пожелаете. А что касается счёта - я думаю, мы разберёмся с этим по ходу работы. Не будем мелочиться, - он улыбнулся.
#- Как Вам будет угодно, - я встала. - А теперь, если Вы не против, я хочу немедленно приступить к работе. Вы не могли бы предупредить концертмейстера, который меня заменяет, о моём возвращении?
Директор набрал номер концертмейстера:
^- Ханс, ты можешь быть свободен. Спасибо за помощь. За расчётом зайдёшь завтра. Не отпускай солистов - пусть подождут замену. И ничего не спрашивай - зайдёшь ко мне, я всё объясню.
#- Я всё уладил, можете приступать к работе, - директор мне улыбнулся.
#- Спасибо, - я пошла к двери.

С этого дня весь театр буквально ожил. Работа кипела. Атмосфера была пропитана оптимизмом, желанием работать и уверенностью в успехе. Как чудесно было работать в такой обстановке!
Возвращаясь вечером из театра и немного отдохнув, я садилась за рояль и несколько часов занималась. В конце дня мы вместе с Андрелло пели.

Мне действительно всегда было мало одного мужа. Я искала идеал. А их, как известно, не существует.
С Сашей мне было хорошо, спокойно - с ним было хорошо отдыхать. С Моррези я могла обсуждать все проблемы искусства, музыки, мы вместе музицировали, занимались. С Эдвардом я понимала всю глубину и серьёзность семейного положения - он был отцом моих детей во всём смысле этого слова, хранителем традиций. Ну, и кого из них мне нужно было выбрать? Я не могла ничем пожертвовать.
Если же говорить про "дела интимные" - с этим проблем не было ни у кого из моих мужчин.
Моё положение было безвыходным. Хотя я нашла неплохое решение своих проблем: несколько имён - несколько жизней.

С Моррези нас объединяли общие стремления. Слава Богу, я уже успела забыть о своём идиотском решении уйти из музыки.
Кто-то сказал, что вокалисты влюбляются не в людей, а в голос. Ко мне это относится целиком и полностью. Голос Андрелло был для меня как наркотик, слушая его, я готова была покориться его воле, даже не задумываясь. И дуэт у нас был великолепный! Как прекрасно звучали наши голоса! У меня было ощущение, что поёт только один человек - настолько идеально мы сливались и чувствовали друг друга.
Но пела я только дома - ведь по моей легенде Росса потеряла голос. Хотя надолго меня не хватило...

На одной репетиции в театре, когда я занималась с Моррези над сценой с богами, мне пришлось заменить отсутствующую Фрикку. Так как был конец рабочего дня, и Моррези был у меня в этот день последний солист, мы были уверены, что в театре никого уже нет. Поэтому я позволила себе петь в голос.
В середине ансамблевой сцены, дверь в зал несмело отворилась, и вошёл директор оперы.
#- Прошу меня простить, - он сконфузился, увидев нас. - Я не хотел вам мешать. Но я не совсем понимаю, кто сейчас пел партию Фрикки, - он огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что кроме нас двоих в зале никого нет. - Неужели это были Вы, синьора Росса?
#- Скажем так: я не пела, а подпевала. Я пытаюсь восстановить голос, правда, не очень пока успешно, - врала на ходу я. - А чтобы синьор Моррези имел более полное представление о той сцене, которую мы проходили, я решила попробовать изобразить хотя бы в общих чертах партию Фрикки. Я прошу прощения за те звуки, которые Вы услышали - я не знала, что меня кто-то может услышать.
#- Ну, что Вы! Я зашёл только потому, что никогда в жизни не слышал такого изумительного по тембру меццо! Это бесподобно! Я прекрасно знаю, что в стенах нашего театра не было и нет такого голоса - поэтому я очень удивился и решил посмотреть, не померещилось ли мне. А если Вы говорите, что только подпевали!.. - он даже не нашёл слов и молча развёл руками. - Могу только догадываться, что будет, когда Вы споёте в голос! Я смею заверить Вас со всей ответственностью, Ваш голос не просто готов к сцене - это сцена ещё не готова принять его. Я не знаю, к сожалению, какой голос у Вас был раньше, но то, что я услышал сейчас - это не поддаётся никакому описанию и сравнению! Синьор Моррези, поздравляю Вас! У Вашей супруги редчайший по глубине, тембру, мелодичности и технике голос. Вы должны ею гордиться!
#- Я и горжусь, - Моррези самодовольно улыбнулся. - Я Вам говорил, что она удивительная женщина!
#- Это действительно так! Боже мой! Если бы вы слышали свои голоса со стороны, то никогда бы не поверили, что эти звуки может издавать человек. Ваш дуэт будет лучшим в мире за всю историю дуэтов!
#- А как же Косицына с Альтов? - не удержалась я, за что была вознаграждена недовольным взглядом супруга.
#- Да, - протянул директор. - Это была чудесная пара. Даже не знаю, что Вам ответить. Вы поставили меня в тупик. Их голоса всегда будут звучать в наших сердцах. Какая красивая и печальная история...
#- Что Вы имеете в виду? - я сделала вид, что не поняла.
#- Я имею в виду их отношения. Только по глазам, смотрящим друг на друга, было видно, как сильно они любили друг друга. А услышав их вместе, не оставалось никаких сомнений, что они созданы только друг для друга. Это действительно были Ромео и Джульетта двадцать первого века, а их продюсеры - Монтекки и Капулетти. Боже! Как жесток наш мир! Почему два человека, безумно любящих, не могут быть вместе?! Эти наши предрассудки! Какая несправедливость! Ведь если бы они были вместе...
#- Basta, - твёрдо перебил его Моррези, заметив, что меня начинает трясти.
Я уже пожалела, что заикнулась об этом. Я не могла слушать и снова вспоминать всё, что я чувствовала, что переживала с Ним и что могла бы пережить...
#- Я с Вами согласна, - я собралась. - Мир несправедлив. Но, как говорится, se la vi! А вместе они всё равно не были бы - больно разные у них были характеры, души и представления о жизни. Но что бы Вы ни говорили, а Косицына и Альтов - вот самый блестящий дуэт нашего времени. И самое большее, на что мы можем претендовать - второе место, после них. Нельзя идти против Бога.
Моррези не смог скрыть своей ухмылки.
#- А я с Вами не совсем согласен. Ваша связь тоже предначертана свыше. Вы смело можете и должны стоять наравне с ними. У вас совсем другие голоса. Поверьте, места на всех хватит. Осмелюсь спросить: почему Вы не поёте в спектаклях?
#- Ну, во-первых, я только недавно взялась за свой голос; во-вторых, моё положение; а в-третьих, ... моя внешность, - я, резко встав, отошла в сторону.
#- Перестаньте! Это ведь не конкурс красоты! Мы свободны от подобных предрассудков. В опере главное - голос и игра, а внешность - это для подиума. Так что пообещайте больше не говорить мне об этом! - твёрдо возразил директор.
#- Хорошо. Спасибо за понимание, - я не поворачивалась.
#- Честно говоря, - вступил в разговор Андрелло. - Я сам просто мечтаю петь со своей супругой. Я надеюсь, что после рождения ребёнка, она выйдет на сцену, если мы все ей поможем - боюсь, одних моих усилий недостаточно.
#- Конечно же, мы сделаем всё от нас зависящее, - поддержал его директор. - Вы вернётесь на сцену! - он обнадёжил меня. - А сейчас у меня родилась одна мысль. Мы делаем запись "Лоэнгрина" и я очень хочу, чтобы Вы исполнили Ортруду, - он с надеждой посмотрел на меня.
#- Честно говоря, я не думала о вокальной карьере. Хотя Ортруда была в моём репертуаре, но...
#- Синьора Росса, - он неожиданно опустился на колени. - Я Вас умоляю!
Я беспомощно посмотрела на Моррези - тот только развёл руками.
#- Ну, что вы, поднимитесь!
#- Только после Вашего согласия.
#- Это уже шантаж, - заметила я. - Ладно, я согласна, но Вы должны дать мне какое-то время...
#- Дорогая синьора Росса! Сколько угодно, - он припал к моим рукам. - Кажется, мы всю жизнь Вас ждали! Готовьтесь, сколько надо. К тому же это ведь запись - все поют по нотам.
#- И ещё. Я буду петь только с одним условием, - резко сказала я.
#- Всё, что угодно! Говорите!
#- Партию Фридриха должен петь мой муж. Я буду петь только с ним, - в глазах Моррези я прочитала благодарность.
#- Но я даже не знаю, - растерялся директор. - Согласится ли синьор...
#- Неужели Вы думаете, что я могу не согласиться петь со своей женой?! - воскликнул тот. - Где она - там и я. Всё, чего хочет она - хочу и я.
#- Боже мой! Я боюсь верить! Неужели это правда?! Дайте мне знать, когда будете готовы - я всё устрою! - радостно воскликнул директор.
#- Хорошо. Мы Вам сообщим, - улыбнулся Моррези. *- Cara, может, поедем домой, - он тут же обратился ко мне.
*- Да, пожалуй, - согласилась я.
#- Простите! Я вам мешаю, - спохватился директор. - Я пойду.
#- Всё нормально, мы тоже уходим, - заметил Андрелло. - Выйдем вместе.
#- Для меня это честь - проводить вас. Прошу, - директор пропустил меня, затем Моррези, и следом вышел сам.

*- Спасибо, - уже дома поблагодарил меня Андри. - Честно говоря, это стало для меня приятной неожиданностью
*- Ты про что? - не поняла я.
*- Про то, что ты не согласилась петь одна на записи.
*- А-а... Ну, пожалуйста. Мне нужен свой человек под боком. Так что знай, без тебя я не буду петь ни в одном спектакле. От тебя я этого не требую, - тут же оговорила я. - Для тебя я - концертмейстер, можешь петь, где хочешь.
*- Любимая, ты просто прелесть! Я всегда знал, что злюкой ты только хочешь казаться. А на самом деле ты белая и пушистая, - он обнял меня со спины.
*- Красная и колючая, - поправила я.
*- Не буду с тобой спорить - пусть так. Но для меня ты самая лучшая во всём мире, со всеми твоими недостатками, которые я превращаю в достоинства.
*- Ну, если тебе нравится всё приукрашивать - пожалуйста. Живи, как хочешь. А сейчас, - я повернулась, - я пойду спать. Я сегодня страшно вымоталась.
*- Конечно, cara. Доброй ночи, - он поцеловал меня.
*- Доброй, - ответила я и пошла наверх.
Ко всей моей работе добавился ещё и "Лоэнгрин".

Давно я не была так востребована. Что ж, мои желания исполнились - деятельностью я себя обложила выше крыши, и вокал в ней присутствовал самым, что ни на есть, непосредственным образом. Времени на вздыхания, страдания, депрессии, размышления о бытии и прочие мистические бредни у меня не осталось...

После начала репетиций с дирижёрами, у меня добавилась ещё одна работа - я активно занялась дирижированием. Первые попытки я предпринимала уже у Кристалла. Теперь же они выросли в систематические занятия. Я умудрялась выкроить часик-другой на отработку партитур различных симфонических произведений. Моррези лишь дивился на мою работоспособность.
Бьянко продолжал писать статьи, Пьячере удивлял мир своими произведениями. Лишь о Бах ничего не было слышно. Эдвард звонил мне иногда - я врала, что заключила контракт в Италии. Ему было достаточно знать, что со мной всё хорошо. На звонки Артура я не отвечала, а найти меня он не смог.
Изредка звонил Саша, спрашивал о моём здоровье и здоровье ребёнка, о работе, просил сильно не перенапрягаться. Я интересовалась его делами, детьми, родителями, ... Ники. О последнем он говорил с неохотой, мало и скупо, вскользь. И я его понимала.

У меня никак не выходил из головы наш разговор с директором байрёйтской оперы. Я подняла всю литературу, чтобы удостовериться, что голос действительно можно восстановить, особенно если он был потерян не в результате физического воздействия, а вследствие психологических проблем.
Оказалось, что это вполне возможно. Как говорится, сложно, но можно. И я заинтересовалась этим всерьёз: я хотела, чтобы Ники восстановил голос и вернулся в оперу. Моррези отнёсся к моей затее с неодобрением, но решил мне не мешать и не лез до тех пор, пока я не начала забывать о себе и ребёнке. Он не верил, что я могу помочь Ники. Во-первых, тот сам не хотел возвращаться (якобы без меня он петь не мог); во-вторых, между нами были тысячи километров и мы не были даже знакомы.
А я всё равно верила, что смогу помочь Ники найти себя.

Шли трудовые будни, работа кипела. За всем прочим я уже начала забывать о Славине (занятия вошли у меня скорее в привычку, нежели были необходимостью). Пока в один день мне не позвонил Эдвард.
#- Дорогая, добрый день.
#- Привет, - я слышала его голос довольно редко, поэтому он меня не раздражал.
#- Как у тебя дела, здоровье?
#- Спасибо. У меня всё просто великолепно! А как ты, как дети?
#- У нас тоже всё хорошо...
После ещё нескольких вопросов общего содержания, он перешёл к делу.
#- Дорогая, мне сегодня звонил Шнайдер.
#- Кто? – мне показалось, что я ослышалась.
#- Продюсер Славина.
#- А-а.. Поняла. Ну, и? - спросила я с любопытством.
#- Он интересовался, принимаешь ли ты его вызов. И если да, то на каких условиях.
#- Боже! Я ведь совсем про него забыла! Так, дай мне подумать, - на секунду я замолчала, чтобы вновь воспользоваться своей способностью быстро принимать решения.
#- Значит так, - начала я. - Вызов я, естественно, принимаю. А условия такие, записывай, их будет несколько. Во-первых, соревнование должно проходить на нейтральной территории, скажем во Франции. Может, они предложат другую страну - ради Бога! Только честно предупреди, что Великобритания, Германия, Италия и Испания находятся под моим патронажем. Во-вторых, программу и рояль выбирает противоположная сторона. Зал предлагаю согласовать с Парижской филармонией, рояль - предоставлю на выступление, без репетиций, программа - за месяц до соревнования. Общая длительность – четыре часа чистой музыки. Если они согласятся, я подумаю о сроках, - закончила я.
#- Да, круто. А не слишком? - удивился он.
#- Нет. Дорогой, я думаю, ты знаешь, что правила дуэли всегда выбирает оскорблённая сторона. Так что их отказ от моих условий будет приравнен к поражению.
#- Я всегда буду восхищаться твоим хладнокровием, умением трезво рассуждать в любой ситуации и принимать ответственные решения быстро и оптимально. Я горжусь тем, что знаю тебя и ещё больше тем, что я твой покорный раб, - восторженно проговорил Эдвард.
#- Спасибо, дорогой! Когда переговоришь с ними, перезвони мне, и я подумаю обо всём остальном.
#- Обязательно. Рад был слышать твой голос.
#- Спасибо. До скорого. Жду твоего звонка.
#- Пока, - он повесил трубку.
"А действительно, не загнула ли я, ведь я и себе могу могилку подкопать. Ха! Щас! Как бы не так! Очень трудно найти произведение, которое я бы не играла. Не просто трудно - невозможно! А целый месяц - этого даже много. А вот его спесь я собью. Кто лучше меня, его педагога, знает все его слабые места?! Ну, я ему отомщу!".

Эдвард перезвонил через несколько дней.
#- Могу тебя поздравить, дорогая. Они согласились на все твои условия. Соревнование пройдёт во Франции. Так что можешь назначать сроки и готовить программу.
#- Отлично! - обрадовалась я. - Значит так, теперь дело за тобой. В Италии я пробуду ещё где-то полгода. Так что договорись с Парижем на тринадцатое марта следующего года.
#- Хорошо, дорогая, как скажешь.
#- Спасибо, созвонимся.

Когда Эдвард договорился с дирекцией концертного зала Парижа, я попросила его связаться со Шнайдером и передать им, в какой день пройдёт соревнование и что ровно за месяц (то есть тринадцатого февраля) между мной и Славиным должна произойти личная встреча, на которой мы обменяемся программами. И встреча эта должна пройти публично, при большом количестве журналистов - для чистоты дела. А до этого дня у него есть время всё обдумать и собраться с совестью.
Разобравшись на данном этапе с этим делом, я вернулась в уже привычное мне русло: вокала-рояля-дирижирования-критики и композиции.

Запись "Лоэнгрина" продвигалась медленно, но уверенно. Состав был просто великолепный. А какие голоса! Работа была сплошным удовольствием!
"Нибелунги" тоже шли своим чередом.
С дирижированием тоже шло всё гладко - я сдружилась с нашими дирижёрами, и они даже стали уступать мне место за пультом. Они стали моими наставниками-практиками. И снова, как и всех окружающих, я поражала их своим умением схватывать всё налету.
Очень скоро они признались, что я доросла до их уровня. А ещё через какое-то время уже они приходили ко мне за советом.
Ведь я не ограничивалась одними лишь советами - я читала литературу, смотрела интервью, записи с мастер-классов именитых дирижёров прошлого и современности. Надо заметить, что роль самообразования в моей жизни всегда занимала главное место.

В середине октября, когда были уже готовы "Золото Рейна" и первое действие "Лоэнгрина", я наконец ушла в декрет.
В роддом меня забрали прямо с записи, двадцатого октября.
И снова было очень много споров вокруг имени. Я настаивала на итальянском - мы ведь оба были итальянцами (по крайней мере, для окружающих), а Моррези, известный всему миру как страстный поклонник всего русского - хотел дать русское имя.
В конце концов, сдалась я. Вероятно, для меня подбор имени был не столь принципиальным делом. Сына назвали Дмитрием (Дмитрий Моррези - гениально!).
Через месяц я вернулась в театр. На этот раз ни о каком грудном вскармилавнии речи уже не шло – я прямо в роддоме начала пить таблетки, подавляющие лактацию – ведь мой организм был уже довольно сильно протравлен лекарствами, которые после родов я снова стала принимать в больших дозировках…

А между тем в Париже пустовало место главного дирижёра главного оркестра страны. Уже больше года шёл конкурс на это место, но никто ещё не смог удовлетворить руководство.
Я следила за этой историей внимательно и ревностно. И, наконец, решилась.
Наврав Моррези, что мне срочно нужно в Лондон, я улизнула в Париж.
На этот раз мне стоило больших трудов придумать себе новую внешность. В итоге я решила ничего не прятать, а просто радикально поменять макияж, причёску и ... линзы. Со смерти Косицыной прошло девять лет, и вряд ли у кого могла родиться мысль, что она жива! Я уже почти не боялась быть узнанной, но осторожностью никогда не брезговала.

&- Добрый день, - я зашла в кабинет "ответственного" за подбор кандидатов лица.
&- Добрый. По какому Вы вопросу? - он даже не встал.
&- Вообще-то, я не привыкла разговаривать с мужчинами, которые в моём присутствии сидят, - заметила я. - Хотя, если Вы так воспитаны, то претензии, разумеется, не к Вам.
&- Простите, - он резко встал. - Проходите, садитесь.
&- Да я сюда не сидеть пришла. Я слышала, у вас идёт конкурс на место главного дирижёра?
&- Всё верно.
&- Я могла бы поподробнее узнать требования? - я улыбнулась.
&- Конечно, присаживайтесь, - он подставил мне стул и протянул папку с требованиями.
Прочитав всё бегло, но внимательно, я спросила:
&- А можно ознакомиться с личными делами оркестрантов?
&- Зачем? - удивился он.
&- Я хочу знать, смогу ли я работать с тем контингентом, который у вас работает.
&- Вы?
&- А здесь есть ещё кто-то? - я обернулась по сторонам.
&- Нет, но я думал...
&- Если Вас смущает мой пол, то в таких случаях я всегда советую сидеть в зале с закрытыми глазами - чтобы не отвлекаться, - я кокетливо улыбнулась.
&- Но Вы знаете, у нас большой оркестр, - медленно проговорил он.
&- Сколько сотен?
&- Сотен? - он поперхнулся. – Только две.
&- И Вы это называете большим оркестром? - я усмехнулась. - Это меньше среднего. Но ничего, так даже лучше результат будет. Так Вы меня запишете? Дадите шанс попробовать свои силы?
&- Конечно, я не имею права Вам отказать. Как и всем, Вам будет предоставлено небольшое симфоническое произведение из репертуара нашего оркестра и две репетиции.
&- Хорошо. Когда я могу приступить? - я встала, поднялся и он.
&- Да хоть сейчас!
&- И с чем я должна работать? - я его завораживала своей улыбкой.
&- Пожалуй, я сделаю для Вас маленькое исключение. Обычно мы не предоставляем выбор конкурсантам. Но Вам я это позволю. Можете выбрать: "Эгмонт", "Картинки с выставки" или сюита из "Щелкунчика".
&- Знаете, делать русскую музыку русской с двух репетиций с международным составом оркестра, просто глупо, - заметила я. - Так что я с радостью представлю вашему вниманию "Эгмонта" - он всем будет понятнее.
&- Как Вам будет угодно. Желаю удачи. Позвольте, я провожу Вас к оркестру, они сейчас на репетиции с концертмейстером.
&- Буду весьма Вам благодарна.
&- Простите, - спохватился он, когда мы подошли к дверям зала. - Я не спросил Ваше имя.
&- Агата Камю, - ответила я с пленительной улыбкой.
/Агата - весьма французское имя, да и камень мне это всегда нравился, а Камю - потому что Косицына Анна Мария Юрьевна/
&- Прошу, - он пропустил меня вперёд и, зайдя следом, привлёк внимание оркестрантов. - Сегодня у нас новый, очаровательный претендент. Прошу - Агата Камю.
Таких вялых аплодисментов мне ещё не доводилось слышать. По всему было видно, что оркестр уже устал от этих бесконечных претендентов.
&- Спасибо, - я сразу обратилась к коллективу. - Мы пройдём с вами "Эгмонта". Уверена, мы сработаемся, - и тут же повернулась к застывшему в моём созерцании администратору. - Вы позволите мне начать?
&- Конечно. Я пойду.
&- А партитуру я где могу найти? - уточнила я, пока он не ушёл.
&- Один момент, - он подошёл к первой скрипке. Разговор у них был короткий, в результате оркестрант покачал головой и развёл руками. - Мадам Камю, боюсь, Вам придётся выбрать что-то русское. Партитуры нет. Простите, я не знал.
&- Ничего страшного. Мы что-нибудь придумаем. Спасибо. Вы свободны. Через три дня можете принимать работу.
&- Хорошо. Не буду мешать. Удачи.
&- Спасибо, - я томно улыбнулась и подмигнула - его аж передёрнуло, и он стремглав покинул зал.
&- Добрый день, - я повернулась к коллективу. - Надеюсь, нет только партитуры, и все партии у вас при себе? Это так? - я повернулась к первой скрипке.
&- Да, партии есть у всех.
&- Надеюсь, с собой? - уточнила я.
&- Да, но ведь партитура...
&- Это не важно, - отмахнулась я. - Ответьте мне ещё на один вопрос: давно ли вы проходили "Эгмонта"?
&- Нет. Это была как раз последняя вещь, которую мы исполняли. Дело в том, что предыдущий претендент из злости порвал партитуру.
&- Понятно. Таким людям не место в высоком искусстве, - вздохнула я. - Итак, - я повернулась к оркестру. - Прошу внимания, - я подняла руки.
&- Простите, Вы будете дирижировать без партитуры? - почему-то спросил первая скрипка.
&- А что в этом такого? Это же хрестоматийная вещь.
&- Конечно, простите, - он стушевался и с недоверием посмотрел на коллег.
&- Прошу внимания, - я снова подняла руки.
Проведя "Эгмонта" до конца, я замерла, держа руки в воздухе. Раздались более оптимистичные аплодисменты.
Я, выйдя из образа, поблагодарила и встала, скрестив на груди руки, задумавшись.
"Какой ужас! У них тут и конь не валялся! Такое ощущение, что они вообще первый раз в жизни видят эти ноты!".
Я подозвала к себе первую скрипку.
&- И что, у вас все вещи в таком состоянии? - тихо спросила я.
&- Да. Мы ведь почти год не работаем.
&- А Вы здесь на что? - вдруг крикнула я. Он аж вздрогнул. - Что Вы закончили?
&- Парижскую академию, - он растерялся.
&- Парижскую? И сколько Вы заплатили за свою корочку? Или Вы уже забыли, чему Вас учили?! Одна из лучших школ музыки! А со стороны больше похоже на клуб самодеятельности! Вы - концертмейстер оркестра! И что Вы делали? Что Вы сделали, чтобы оркестр оставался в форме?! Отвечайте! - крикнула я. Гнев мой был праведен.
&- Простите, - он стоял белее бумаги. - Дело в том, что... Понимаете...
&- Всё, хватит этой несуразной болтовни! - перебила я. - Таким как Вы не место в профессиональных коллективах. Вы недостойны своей должности! А теперь все слушайте меня, - я повернулась к оркестру. - Сейчас я поработаю над общей формой произведения, постараюсь хотя бы собрать всё воедино. А завтра, - я посмотрела на первую скрипку, - завтра Вы, именно Вы, проработаете над каждой партией, над каждым инструментом. Ко второй репетиции у меня не должно быть ни одного замечания по тексту и никакого болота! Если хоть один человек выбьется из общего звучания, вы все будете работать у меня по тридцать часов в сутки. Я не позволю вам опозорить меня! Вам во сне будут сниться эти ноты. И даже разбуди вас среди ночи, вы обязаны безошибочно сыграть всю свою партию с любого места. Всем ясно? - гаркнула я.
А в ответ - тишина...
&- Не слышу, - я выжидающе смотрела на оркестр.
&- Да, - за всех ответил первая скрипка, тяжело сглотнув.
&- Тогда за работу, - я мило улыбнулась и взяла палочку.
Закончив репетицию, я поблагодарила коллектив и поехала в гостиницу.

продолжение:http://proza.ru/2021/12/27/1836