Суперагент

 “Контора” и спецкомандировки. - Бросок на Запад. - Встреча в отеле. -
           Сенсация в городе. - Круче, чем румба. - Менты отступают. -
“Ихтиологи или самбисты?” - Будни суперагента. - Беседа с особистом. -
В круговерти страстей. - Встреча в школе. - МГГ. - “Побег” от конвоя. -
Дисбат или ВИИЯ?! - Визит атташе. - Два супермена. - Благодатный Щит.   
                - Ожог на плече. - И снова Господь. - Война в Сомали. -
               Риски на полигоне. - Путь в супермены. - “Читайте Библию!” -
                Битвы времён.

                В лагерях я однажды рванул в самоволку,
                Ухватившись за вспышку чернеющей тучи.
                И мечта мне шепнула: “Увидишь креолку
                Красоты неземной - ты же парень везучий!”

                Полонезы грозы… световое копьё
                Озаряет мои изумлённые очи.
                У ночной танцплощадки встречаю её.
                Эта встреча нездешнее Счастье пророчит…

                А была лишь прогулка за яблочным садом.
                Платонический рейд по встревоженной роще.
                Верю, с нами Всевидящий шествовал рядом:
                Согревало присутствие Царственной Мощи…
               
                Над долиной плясали зигзаги из молний.
                Громовые раскаты - стилетами - в уши.
                Но, казалось, Гармония нас переполнит,
                Освящая Любовью блаженные души…

                Мы творили, взлетая на крыльях Блаженства,
                Молчаливо лелея язык междометий.
                И внутри просиял Идеал Совершенства.
                Повторятся ли снова Мгновения эти?!
               
          Незабвенная весна 1975 года. Блаженно-окрыляющая молодость будущих офицеров. Поистине золотое время.
          Благонадёжных “англичан” (примерно, половина личного состава) из трёх языковых групп с четвёртого курса Западного факультета ВИИЯ отправляют в полугодичную спецкомандировку на Ближний Восток, в Ирак. Там оказывается и близкий мне по духу курсант Олег Чаленко (скончался в декабре 2020-го) из моей третьей английской группы.
          Всех остальных, “неблагонадёжных”, распределяют по разным городам Союза для работы с сомалийцами. Так, например, бывший сержант Валерий Червоноокий, уже успевший до нашей “Конторы” поучиться “на гражданке” в двух институтах и затем отслужить полтора года в Армии, попадает на советский Запад, в благословенную Ригу, столицу Латвии. Впрочем, наш однокурсник, командир второй группы, сержант Дубравин, талантливо дописавший замечательную повесть “Красные казармы”, начатую Владимиром Горбуновым (давно отошёл в Вечность), командиром первой группы, делает существенное уточнение. Дадим ему слово:
        “На третьем курсе у нас произошли огромные перемены. Появился термин “Уотергейтское дело”… Вслед за американским президентом Никсоном со своих постов слетели и двое советских военачальников. Старший сержант Червоноокий, командир всех англичан, и старшина Мосягин, помощник начальника курса. Приказ на расправу был отдан с самого верха, от начальника института генерал-полковника Катышкина. Откуда он узнал о том, что два младших командира распивали водку в каптерке (они это делали регулярно в течение двух лет), осталось тайной”.
          Меня “катапультируют” туда же, в замечательный город Даугавпилс, с начала апреля до октября 1975-го.
          В ясный, солнечный, вешний день мои родители (отец (1926-1993) - кадровый офицер, подполковник, зам начальника учебного отдела МсСВУ; мать (1927-2002) - преподаватель немецкого языка) с радостным волнением провожают единственного сына до Белорусского вокзала. Сквозь весёлую, говорливую толпу пробираются со мной до перрона. Встречают подходящий поезд Москва - Рига. Напутствуют трогательным прощальным родительским благословением.
          Милая мама, взволнованная предстоящей разлукой с любимым сыном,  подробно эмоционально вспоминает, как четверть века назад, с этого же места  впервые  отправлялась  в  ГСВГ (Группа  советских войск в Германии) на  поезде  Москва-Берлин.
          Через сутки, бодрым погожим утром, выхожу из поезда в Даугавпилсе.
Знаменитого курсанта Козырева встречает представитель войсковой части, точнее, артиллерийской базы, где будут обучаться экзотические африканцы. Мы направляемся в главный отель “Латвия” принимать почётных гостей с далёкого континента.
    Неторопливо осматриваюсь и…буквально ныряю в совершенно новый,
неведомый, дивный мир. Даугавпилс - крупный железнодорожный узел и уютный город со старинными, ещё дореволюционными зданиями и особняками, в европейском стиле, на реке Даугава (Западная Двина). Основан  Ливонским орденом в 1275-ом как крепость Динабург.
          Улица, ведущая в центр, выложена брусчаткой. По бокам - чудные уходящие вдаль ряды из вековых буков, платанов, клёнов, вязов.
          Размеренно-неспешный, иной пульс бытия. Явно другой, чем в Москве, стиль поведения. Множество молодёжи: неугомонные школьники, жизнерадостные студенты, крепкие парни в рабочей спецовке, идущие на стройку. Сонмище симпатичных, обаятельных девушек, мягко плывущих куда-то по своим делам и бросающих на нас пытливые, изучающие взгляды.
         Вот, наконец, и белоснежная “Латвия”, изящное семиэтажное здание в самом центре города. Неспешно заходим в просторный холл. Навстречу, сияя дружелюбно-белоснежной улыбкой на чёрном мужественном лике, идёт высокий, спортивного сложения сомалиец.
   -  Али, - он непринуждённо, весело называет своё имя.
   -  Алексей, - свободно представляюсь в таком же тоне.
        Обмениваемся крепким рукопожатием…
   -  Будем вместе служить.
   -  Так точно, - с чувством отвечаю чисто военным языком.
         Первый контакт с чернокожим незнакомцем производит самое благоприятное впечатление. Сразу же возникает взаимная симпатия. Сходу, без малейшего напряга, легко, как бы сами собой выстраиваются искренние, доверительные отношения. Вскоре нас оставляют одних - “для более плотного знакомства” …
         Крохотный бар на третьем этаже отеля. Четыре-пять чашечек натурального, крепчайшего, бразильского кофе со знаменитым рижским бальзамом. Захватывающие рассказы сомалийца об учёбе в военном училище Одессы, о странствиях по Ближнему Востоку, Арабским Эмиратам, Италии, Мальте, Англии…
        Выясняются интересные детали: мой великолепно эрудированный собеседник - двадцатитрёхлетний старший лейтенант, офицер элитных коммандос и сын влиятельного землевладельца.
        Разговор идёт на русском. Али свободно владеет языком. Говорит почти без акцента. Надобности в переводчике нет никакой. По всей видимости на артбазе и вне её мне предстоит решать совсем другие задачи.
        В размеренную, провинциальную жизнь Даугавпилса врывается настоящая сенсация. В городе появилась очень странная четвёрка: трое чёрных африканцев из Сомали и один белый – русский из Москвы. И никто из местных жителей даже не догадывается, что все мы прибыли на артиллерийскую базу, где готовят техников, зенитчиков, а, может, и диверсантов. После рабочего дня сомалийцев сразу же увозят на машине. Два полуграмотных бушмена-мусульманина вылезают из ГАЗика на центральной площади. Закупают в магазинчике на углу белый хлеб, кефир, газированную воду. Заходят в отель. Поднимаются в свой номер. Переодеваются в национальную одежду, похожую на длинные юбки. Ужинают, закрываются и сидят безвылазно до утра.  Дисциплина – железная. Лишь на артбазе можно, при случае, немного расслабиться. Изречь, невинно улыбаясь, два-три выученных русских слова с невероятно-гортанным акцентом. Поведать доверчивым слушателям, как они в прокалённой солнцем саванне, охотились с луками на могучих львов…
         А вот третий сомалиец, стройный, высокий, подтянутый, с офицерской выправкой, владеющий четырьмя иностранными языками – русским, английским, арабским, итальянским – буквально неразлучен со своим белым спутником, тоже похожим на военного. Каждый вечер эти загадочные незнакомцы располагаются в ресторане отеля. Потом отправляются на прогулку по набережной. И завершают отдых на танцах в самом крутом местном клубе.
          Этому нюансу надо уделить особое внимание. В своё время, когда Али был на Мальте, он занял второе место на конкурсе быстрых танцев. Впервые увидев его “в деле”, я пришёл в полнейшее изумление. Передо мной выступал настоящий виртуоз. Потрясающая координация движений. Фантастическая пластичность. Феноменальная гибкость. Ошеломляющие импровизации. Маэстро словно поднимался над полом. Будто не касался паркета. Как бы парил над танцевальным залом. Его ноги, руки, голова, отменно сбалансированный корпус - всё плавно двигалось в стремительном ритме. Мастерски выписывало совсем неожиданные, иногда просто невероятные - и при этом - безупречно гармоничные, грациозные па. Поражало, пленяло своим изяществом. Приводило разбитных парней и девчонок в дикий, неописуемый восторг. Это был какой-то небывалый, неслыханный синтез западного рок-н-ролла, бразильской самбы, кубинской румбы. Впрочем, сие убогое определение даёт лишь самое отдалённое представление о том танцевальном шедевре, который созерцали обалдевшие зрители. Ничего подобного я раньше никогда не видел. Даже не предполагал, что такое возможно!..
          Будучи хорошим спортсменом, озорной ВИИЯковец - (король институтских разгильдяев!) - быстро кое-чему научился. Мы стали выступать вместе. Признаюсь без ложной скромности, мне удавалось создавать для Али неплохой фон. Через месяц наш танцевальный дуэт стал привлекать молодёжь со всего Даугавпилса. И, как правило, танцзал был набит до отказа…
          Представительницы слабого пола награждали Али и Алёшу своей сугубой благосклонностью. Шептались о нас на студенческих вечеринках. Жаждали поближе познакомиться.
          Постепенно мы стали ходячей легендой…
          Крепкие парни с шикарной перспективой. Завидные женихи. Но как к ним подступиться? Кто они? Чем занимаются?!.
          Через месяц все молодёжные команды знали наши имена – Али, Алёша.  И больше – абсолютно никакой информации.
          Наш “рейтинг” поднялся на фантастическую высоту после того, как милиция стала обходить нас стороной. Если изредка мы где-то пересекались,  менты  спешили  поздороваться  первыми. И делали это крайне почтительно.
          Вести о таких необычных отношениях разнеслись по городу. Подлили масла в огонь безудержного любопытства.
          Всё началось ещё месяц назад. На исходе апреля, в одну из суббот, мы с Али в его номере готовились к блаженному моциону вдоль берегов Даугавы. Неожиданно к нам постучали.
   -  Кто это пожаловал? - недоуменно вопрошает спецназовец, открывая дверь
   -  Понятия не имею…
           В комнату стремительно влетает офицер милиции с погонами капитана на плечах. Сразу направляется ко мне.
   -  Кто вы?.. Представьтесь.
   -  Алексей Козырев. Слушатель закрытого военного ВУЗа из Москвы. Телохранитель нашего коллеги из Африки.
   -  Как сюда попали?
   - Спецкомандировка. - Важно поднимаю правую руку на уровень головы. Складываю вместе два перста: средний и указательный. Воздвигаю их к потолку. И…как бы ещё дальше и выше. Хмуро, многозначительно подчёркиваю. - По линии “высоких сфер” …
   -  Разберёмся.
   -  Разбирайтесь, но… В темпе… У нас целевая программа… Время не ждёт…
   -  Указывать ещё будешь?!
   -  Не ты, а вы… И не я, а Москва!..
   -  Ваши документы?
   -  На артбазе.
   -  Как можно проверить?
   -  Звоните дежурному по части.
          Капитан подходит к телефонному аппарату. Осторожно снимает трубку. Медленно набирает нужный номер. Минуты полторы с кем-то говорит и…
          Плавно и трепетно, будто на минном поле, разворачивается в мою сторону. С явным уважением окидывает беглым цепким взором. Изысканно вежливо извиняется:
   -  Простите за безпокойство. Всё ясно. Вопросов нет. Сами понимаете - служба. Всего доброго.
   -  И вам того же, - улыбается торжествующий Али...
          Больше всего нами интересовались самые обаятельные “крошки” из городских модниц.
   - Загадочные люди, особые задания, судьбоносные спецоперации, - увлечённо размышляет вслух стройная кудрявая брюнетка из семьи военных.      
-  Вот это, я понимаю, жизнь… Розарий чарующих грёз… Как здорово!.. Как же хочется во всё сие вникнуть!..
    - Экстравагантный художник, из наших общих знакомых, такой весь взволнованный, разгорячённый, - тотчас подхватывает подруга брюнетки, - вчера подошёл ко мне, не выдержал, признался, по секрету: “Скоро начнётся грандиозная работа. Попытаюсь написать портреты таинственных пришельцев. Недавно говорил с ними. Крепыш из Москвы, который всегда рядом с черномазым, дал добро. Система такая: Чёрный позирует - агент наблюдает. И наоборот… Вот Оно, неподдельное Творчество!.. Реализую улётный, прорывный Проект!”
    -  Не будут же они всю дорогу молчать при позировании, как бездушные, мёртвые куклы! - ловко подключается нежная фея из медучилища. - Мало-помалу разговорятся. Станут активно общаться. Вот тогда-то картина прояснится. И, наверняка, откроется т-т-а-к-к-о-о-е!
          Пытливые студентки делали самые невероятные предположения:
    - Девочки, теперь я знаю… Это – аспиранты, физики-теоретики из МФТИ (Московский физико-технический институт), будущие светила нашей науки.
    -  Лена, не говори глупости! – перебивает другая. – Не учёные, а самбисты. Посмотри на их спортивные фигуры. Мне сказали по секрету, что москвич готовит Али к закрытому чемпионату мира по самбо.
     -  Ничего подобного, - утверждает третья. – Ребята ихтиологи. Изучают рыб. Скоро отправятся в Варшаву. Затем – на Балтийское море. А дальше - в Индийский океан. Исследовать с аквалангами опаснейших тигровых акул.
     -  Про москвича не скажу ничего; негр - баскетболист, олимпийский чемпион, - настаивает четвёртая.
     -  А вот и нет! - сходу парирует стройная красавица. - Чёрный и тот, который белый, из Москвы, - шикарные каратисты. Гении карате. Настоящие ученики Брюса Ли. Только ничего не показывают. Скромничают. Шифруются.
     -  Не смешите! – категорически требует задорная толстушка. – Слушаете бабьи басни. Переливаете из пустого в порожнее… Мой бывший  одноклассник,   отслуживший  на  Северном  Флоте,  –  уж  он-то  знает, о чём говорит (!), - выяснил,  что  эти  двое - лётчики-испытатели.  Артбаза – для конспирации. Здесь – государственная тайна...
     -   Самое интересное в другом! - интригует подруг миловидная девушка из обслуживающего персонала артбазы. - Негров из Африки вижу каждый день. Москвич таинственно выпадает из поля зрения. Где-то прячется. Говорят, у него есть даже свой собственный кабинет, заваленный книгами, журналами, брошюрами на английском… С секретной связью… Лишь два-три раза наблюдала, как Алексей покидал часть в курсантской форме. Минут через 10-15 уже выходил из казармы напротив в модной “гражданке”. Сосредоточенно поглядывая на ручные часы, куда-то целенаправленно спешил. Должно быть, он выполняет какую-то особую миссию, никак не связанную с сомалийцами…
          Но с подачи одной прекрасной незнакомки возобладала всё-таки весьма неожиданная, довольно экзотическая версия: Алёша (он же - Алекс) не кто иной, как московский Суперагент, представляющий самую могущественную Спецслужбу советского Союза. Более того - всего мира. И даже само название этой Спецслужбы не знает никто. Или почти никто.
Командировка в Даугавпилс и всё, связанное с артбазой, - лишь капля в море, на фоне тех стратегических задач, которые успешно решает сей необыкновенный курсант!..
           Редко, на короткое время, мой сомалиец остаётся в номере один. Пишет письма домой. Я в эти минуты поджидаю его возле отеля. Периодически мимо дефилируют эффектные молодые женщины - этакие светские львицы. Иногда одна из них - самая смелая, сногсшибательная - подходит, извиняется за безпокойство, робко спрашивает:
    -  Можно ли, при случае, познакомиться с Али?
    -  Ваше право, - отвечаю нейтральным тоном, многозначительно пожимая плечами, - попробуйте.
    -   А меня потом не арестуют?
    -  Лично я в вашем аресте участвовать не буду, - приветливо улыбаюсь и делаю сильный ход. - Скорее, напротив: постараюсь освободить!..
    -  Вы - очень вежливый, приятный молодой человек.
    -  Какой есть…
          После таких диалогов слухи о суперагентах распространялись с утроенной скоростью. В молодёжной среде наш авторитет поднимался на запредельную высоту. Искусно подогреваемая нами игривая таинственность, манящая неприступность окружала нас сказочным, мифическим ореолом…
           Надо признаться: эта “сугубая Исключительность” нешуточно услаждала наивное юношеское самолюбие элитного курсанта. Каюсь, было приятно ловить на себе беглые, оценивающие, порой, восторженные взоры лучших красоток молодёжного города…
        Ближе к осени всем стало ясно: я – особенный телохранитель Али; выполняю важнейшее поручение Центра. Мы оба – исключительно важные персоны; за нами – Москва; и это – более, чем серьёзно… Даже местные гэбэшники, представители казалось бы всесильного КГБ (Комитет государственной безопасности; ныне - ФСБ) боялись лишний раз посмотреть в нашу сторону, чтобы “не помешать Москве”!..
          Полугодичная жизнь в Даугавпилсе явила собой интереснейший, познавательный период.
        Беглые знакомства с гастролирующими актрисами из провинциальных  городов Союза. Рискованные путешествия по живописным окрестностям. Ночные -  чисто платонические - созерцания на берегу Двины вкупе с очаровательными барышнями, под сенью столетних платанов, в каскадах лунного света…
          Наши жаркие дискуссии. Плотные контакты с молодежной богемой.  Творческие десанты в Зарасай (Литва), Ригу, Юрмалу – дивный курорт на берегу Балтийского моря и Рижского залива. Прогулки под кронами  прибрежных сосен, по лону песчаных дюн… И кое-что ещё, о чём пока слишком рано говорить!..
           Я неизменно ночевал на территории воинской части, в добротном двухэтажном казарменном здании из красного кирпича, с высокими потолками, в огромном безлюдном зале. Прямо напротив КПП артбазы. В свободное время много читал. Штудировал мудрёные труды французских   философов-экзистенциалистов. Жаждал разобраться в творчестве Сартра и Камю. Усиленно работал над учебной программой, чтобы, завершив латвийскую эпопею, в декабре-январе, уже на пятом курсе, за один заход успешно сдать две сессии, летнюю и зимнюю…
        Пребывал в приподнятом, лирическом настроении. Пытался создавать художественные тексты. Сочинял первые стихи. Мечтал о подвигах-взлётах офицерской службы. Грезил об ореоле блистательного разведчика. Начинал  по-настоящему  всматриваться,  погружаться  в пугающую огромность тварного мира. Жил с таким ощущением, что эта таинственная, завораживающая, ослепительная Вселенная только и ждёт, когда будущий  лейтенант Козырев узнает её, освоит и покорит…
          Поддерживал отменную физическую форму. Ежедневно, кроме специальных тренировок, проходил, как минимум, 5-6 километров. От своей   “кельи” –  вдоль очень длинного забора с колючей проволокой, по высокому пешеходному мостику над железнодорожными путями, через  манящие  лабиринты  оживленных  кварталов –  до отеля. После ужина – традиционный  рейд по вечернему Даугавпилсу и долгое возвращение. Глухими ночами пробирался сквозь самые заброшенные, безлюдные места. Ничего не боялся,  веря в небесную Помощь. Был инициативным, настойчивым, решительным…
           Следует подчеркнуть: в советскую эпоху так называемые особые отделы воинских частей и соединений находились в прямом подчинении КГБ.
Однажды меня вызвал к себе особист артбазы. Начал подробно расспрашивать об Али. Состоялась весьма знаменательная беседа:
   - А если этот сомалиец работает на американское ЦРУ (Центральное разведывательное управление)?! - резко, напористо вопрошает бывалый контрразведчик.
   - Теоретически не исключается, - спокойно, благостно реагирую на провокационный вопрос.
   -  Не только теоретически, но и практически, - грозно бросает офицер особого отдела.
   -  Навряд ли, - скромно делаю дерзкую ремарку.
   -  Это почему же?
   -  Да что-то не похож Али на цэрэушника.
   -  А вдруг?!.
   - … - беру многозначительную паузу...
   -  Он интересовался чем-нибудь секретным?
   -  Нет.
   -  Странности, может, какие замечали?
   -  Ни разу.
   -  Как только заметите что-либо подозрительное - сразу же сюда, к нам. Докладывайте лично мне… Немедленно… Вы поняли?
   -  Конечно.
   -  О нашем разговоре - никому!
   -  Разумеется…
   -  Свободны…
          С не в меру ревностным особистом я так больше и не виделся. Даже забыл о его существовании. И такое - вполне независимое, смелое поведение - никак не могло понравиться местным комитетчикам. Они явно хотели уличить и поймать какого-нибудь вражеского шпиона.
          Военные грезили об успешном завершении учебного процесса и благополучном возвращении всех сомалийцев на Родину, в далёкую Африку. Безо всяких неприятных эксцессов - на радость Москве. Поэтому попросили меня внимательно присматривать за нашим Али. Говоря яснее, послужить Отечеству в качестве телохранителя импозантного африканца.
          Милиция жаждала выявить и накрыть ловких фарцовщиков. Таких, надо сказать, было немало. И все эти прожжённые типы проявляли к эффектному сомалийцу повышенный интерес, ибо он стал, пожалуй, самой популярной личностью в Даугавпилсе и его окрестностях.
          Каждое ведомство - с оглядкой на Москву - вело свою собственную “игру”. Курсант Алексей Козырев (оперативный псевдоним “Лёлик-Болик”) лихо ввинтился в самый эпицентр захватывающего действа…
          Как я и предполагал, моя главная задача - охрана элитного офицера сомалийских коммандос - не имела ничего общего с моим беззаботным пребыванием на артбазе в течение служебного дня. Самые крутые события разворачивались в центре Даугавпилса, в свободное от службы время. Куртуазные, для многих неотразимые, юные дамы лёгкого поведения, как мотыльки на огонёк, непрерывно слетались к чернокожему мачо. Сие создавало определённые - нередко довольно острые - проблемы. Ибо на почве жгучей ревности у женолюбивого Али появилось немало серьёзных недоброжелателей. С некоторыми из них он имел неосторожность легкомысленно вступать в словесную перепалку. Но постепенно осознал, что последствия таких лексических баталий могут быть весьма плачевными для него. Мало того - катастрофическими!..
         С тех пор - до его позднего возвращения в свой гостиничный номер - мы не расставались. Я был всегда рядом. И само моё присутствие победно разрешало все, вроде бы, неразрешимые вопросы…
          Советские, сомалийские, американские спецслужбы. Особисты, контрразведчики, нелегалы, “спящие” агенты, работающие под прикрытием, резиденты. Тайные контакты, пароли, явки, конспиративные квартиры, оперативные псевдонимы, секретные встречи, наружка (наружное наблюдение). Филигранный уход от наружки - киношное срубание “хвостов”. Бриллиантовые россыпи уникальных спецопераций… Увлекательная мешанина этих понятий создавала в уме чарующую мозаику. Подогревала и без того разгорячённое воображение. Погружала в лагуны красочных фантазий. Рисовала виртуальный мир, местами близкий к реальности. Стимулировала радужные грёзы о блоковской Незнакомке…


                Я пытался уплыть по лагунам эпох
                От себя, в лучезарную глубь красоты.
                Я лелеял, как грёзу, лазурный сполох
                В обаятельном взоре, на пике мечты…

                Мне казалось: один твой сияющий взгляд
                Вознесёт меня выше чернеющих туч,
                На вершины Памира, в надмирный отряд
                Ослепительно-белых, сверкающих круч…

                Проплывая сквозь джунгли душистой сирени,
                Выходил на дуэль со строптивой судьбой,
                Становился поэтом, ловцом озарений,
                Наполняя весь космос одной лишь тобой…

                Роковая ошибка - парить неизменно
                В виртуальных мирах золотого дворца.
                Надо было внутри - в недрах личной вселенной -
                Обретать средоточие Жизни - Творца!..

          Я искренне, с пелёнок, верил в Бога. Ни на йоту не сомневался в Его бытии. Знал, что Богочеловек Иисус Христос умер на Кресте и воскрес “нас ради и нашего ради спасения” (православной символ веры). Но, к великому прискорбию, почти ничего не ведал ни о Заповедях Божиих, ни о Святом Евангелии. Бездумно жил языческой жизнью. Безотчётно плыл по стихиям мира сего. Витал в облаках. Дрейфовал по штормящему морю пылкой, болезненной мечтательности. Упивался объёмными, циклопическими миражами. Принимал желаемое за действительное. Видя себя почти суперагентом, пребывал в полнейшем самообольщении. Во внутреннем плане, сам того не понимая, был жалок, сир, наг, убог. Более того - духовно мёртв. И всё же - каков парадокс! - находился под явным благодатным Покровом…
          Лишь спустя пару лет, уже будучи офицером разведуправления в штабе ТуркВО (Туркестанский военный округ), в далёком Ташкенте, под обжигающим солнцем Средней Азии, впервые начал испытывать реальную Богооставленность. Заметил, разглядел внутри некую мутную пустоту, душную несвободу, мертвящую безблагодатность. Стал всё явственнее ощущать скрытую, таинственно нависающую Угрозу. Постепенно дозрел до мрачной, давящей Безысходности. И, в конце концов, по Милости Божией, пришёл в состояние евангельского блудного сына: твёрдо решил немедленно возвращаться к небесному Отцу, в Церковь Христову. Однако это - совсем иная история…
          В конце мая, через райком (районный комитет) комсомола (ВЛКСМ - Всесоюзный ленинский коммунистический союз молодёжи), нас с Али пригласили в центральную среднюю школу на торжественную встречу с выпускниками.
          Я, безусловно, органически не переносил бредовый, богоборческий марксизм-ленинизм, как и самого лысого маньяка, лютого врага императорской России и Святого Православия, - кровавого ВИЛа (Ленина) - однако   вынужден был - дабы не вылететь из “Конторы” - всячески скрывать   своё истинное отношение ко всей этой маразматической ахинее и её носителям.
         Мы вошли в большой актовый зал. Поднялись на украшенную цветами сцену. Неожиданно очутились в президиуме. Воссели за длинный стол с красной скатертью.
         Рядом со мной смущённо устроилась красивая, грациозная дева с пышной волной шелковистых волос - главная пионервожатая школы - Антонина…
         Нудная официальная часть -  ко всеобщему облегчению - быстро закончилась. Почётных гостей окружило восторженное сонмище весёлых школьников самых разных возрастов. Засыпало, завалило вопросами. Взяло в благой полон.
        С превеликим трудом, сквозь людскую гущу, протиснулась поближе ко мне и новая длинноволосая знакомая, по своим внешним данным явно претендующая на титул “Госпожа Нежность” …
         Через полчаса оживлённая, бурлящая толпа поредела. Робкая скромница подобралась вплотную. Попросила отойти с ней в сторонку, уделить минут пять…
    -  Алексей, можно спросить? - кротко начинает цветущая Антонина, сражая наповал идеальной фигурой.
   -   О чём угодно…
    -  Вы учитесь в закрытой Академии, на факультете шпионов?
    - Как тебе сказать, - под серьёзным тоном прячу улыбку. - Факультет именуется немного иначе.
    -  Вас там, наверно, учат всему.
    -  Да уж… Без дела не сидим… Скучать некогда…
    -  Вам приходилось водить…авианосец?
    -  Пока нет, - заливаюсь безудержно-заразительным смехом, - не всё сразу. Хотя в будущем, может, и придётся.
    -  Какой вы счастливец - как будто с иной планеты!
    -  Давай на “ты” … Мы же, считай, ровесники.
    -  Не смогу: вы такой важный…
    -  Чепуха! - милое создание нравится всё больше и больше. - “Неужели это она - та самая - единственная, ненаглядная, несравненная?!” - озаряет ум пульсирующая мысль.
    -  Будете, как Штирлиц.
    -  Нет уж… Останусь вечно молодым…
    -  Как же вам повезло!..
    -  Не без этого.
    -  Как хотелось бы с вами дружить, встречаться!..
    -  Ура!.. Я - только за… Давай сегодня вечером, ровно в 20.00…
    - И рада бы, но… - потупив очи долу, мисс Даугавпилс умолкает, вдребезги разбивая после короткой трагической паузы мой хрустально- идиллический замок. - У меня есть парень. Он сейчас в Армии. Жду его…
    -  Ну, вот… И опять полнейший облом! - мысленно, со щемящей грустью, делаю печальный вывод. А вслух изрекаю бодро, энергично, жизнерадостно. -
Ждёшь своего парня… Хранишь ему верность… Это здорово… Дорогого стоит... Станешь мудрой, благоверной, чудесной женой - в лучших традициях прошлого!..
     - Расскажите, на прощание, о каком-нибудь приключении из вашей жизни.
     - Поведаю о моей личной, безпрецедентной спецоперации. Назовём её “Побег с возвращением!”
     - Само название уже завораживает, - вздыхает моя нежданная поклонница…
     -  На нашем курсе я был рекордсменом по отсидке “на губе” - печальной памяти МГГ (Московская гарнизонная гауптвахта) в пресловутых “Алёшинских казармах”. Однажды  летом,  под конвоем,  нас  привезли  в  качестве грузчиков на промзону при заводе возле нашего Института. В обеденный перерыв арестанты устроились в тени ветвистого дерева, у главного корпуса. И вот тут моё сердце захлестнула странная, необъяснимая ностальгия. Рядом – буквально в двух шагах – родной ВИИЯ. Но попасть туда уже не могу, ибо нахожусь под арестом. И бравый солдат, бдительно охраняющий рабочую силу с заряженным карабином, наглядно подтверждает сей непреложный факт…
         Представь: у конвойного наготове - боевое оружие. В случае побега он запросто откроет огонь на поражение!
     -  Представляю, - сочувственно произносит Тоня.
     -  За пять 5-7 минут удалось разговориться с конвойным и расположить его к себе. Добродушный простец из сельской глубинки зачарованно слушал  захватывающие рассказы об интереснейшей жизни ВИИЯковцев. Красочное описание заморских стран и тропической экзотики заворожило собеседника. Боевые действия и романтические приключения старшекурсников произвели на бойца неизгладимое впечатление. И он, на свой страх и риск, согласился исполнить мою настойчивую просьбу. Отпустил меня на полчаса “в набег за булочками”.
     -  Невероятно!.. Прямо, как в кино…
         Конечно, мы оба сильно рисковали. Если бы начальство узнало об этом, оно могло, при желании, запросто отправить нас под трибунал. А дальше – годик, другой в жутком дисбате (дисциплинарный батальон), на военной зоне… И всё-таки молодость взяла свое. Очевидно, по складу характера и я, и конвойный были склонны к опасным авантюрам и очень любили острые ощущения…
         Незаметно, под благовидным предлогом, покидаю обширную площадь с заводскими складами. Удалившись от группы, тщательно готовлюсь к штурму пограничной стены. Концентрация воли, удачный выход силой, грамотный прыжок, мягкое приземление – и я на территории Института…
          Осторожно иду по привычному маршруту, стараясь никому не попадаться на глаза. Благополучно проскальзываю мимо любимого ЛУРа (лаборатория устной речи), где подолгу оттачиваю правильное произношение, нужную интонацию и речевые навыки. С непередаваемым волнением, словно двигаясь по лезвию бритвы, поворачиваю направо. В дерзновенном броске, будто под пулями, пересекаю проезжую часть. Через главный вход стремительно проникаю в заветное здание. На одном дыхании поднимаюсь на третий этаж. С трепетом заглядываю в курсантский буфет и… Сразу ныряю в оживлённый многоголосый говор и весёлое коловращение беззаботных лиц. Лавируя между занятыми столиками, приближаюсь к длинной очереди. Встаю крайним…
          На мне – обычная ХБ (летняя хлопчатобумажная форма), такая же, как у всех. Отличается лишь некоторой помятостью и отсутствием широкого солдатского ремня с металлической пряжкой (на гауптвахте отбирают не только ремни, но и шнурки от ботинок, чтобы арестант не повесился). Аккуратно держу руки на приталенной гимнастерке таким образом, чтобы никто ничего не заметил…
           Вокруг – множество знакомых с Западного и Восточного факультетов. Все они, также как и я, давно учатся в ВИИЯ. Однако сейчас мы живем с ними в совершенно разных мирах. Обитаем в различных, абсолютно несовместимых измерениях. Каждый из этих парней – на свободе. А я – в тюрьме. Хотя и вырвался на какое-то время из душной камеры. Очутился вдали от конвоя. Нелегально пробрался в Институт. И в данный момент – чисто внешне – почти не отличаюсь от обычных курсантов. Удивительное, ни с чем не сравнимое состояние, не имеющее аналогов в моей жизни…
           Вежливо здороваюсь с юной, симпатичной буфетчицей. Беру пять сдобных, аппетитных булочек. Бережно складываю их в бумажный пакетик и тотчас исхищаюсь из “уютного гнёздышка”. Тем же путем, никем не замеченный, возвращаюсь к двухметровой бетонной стене. К великому счастью, поблизости  нет часового… Крепкими пальцами самбиста цепляюсь за холодный выступ. Могучим рывком подтягиваюсь. Забрасываю правую ногу на шершавый срез. Секунда – и я вновь на заводе. Точно уложился в отведённый срок. Победно завершил экстремальный рейд. Мятежная душа переполнена адреналином, философскими мыслями и самыми противоречивыми чувствами.
    - Такое не придумаешь! -  в ясных, выразительных глазах Тони струится детский восторг. - Вы - настоящий Джеймс Бонд, агент 007!..
    - … - молча принимаю пышный комплемент от начитанной пионервожатой.
    -  А ещё, если не ошибаюсь…
    -  Говори, не стесняйся.
    -  Вы пишете стихи.
    -  Бывает.
    -  Будьте добры, прочтите хотя бы одно стихотворение…
    -  С удовольствием:

                Над редутами кряжей струится Несметность
                Бриллиантовых звёзд - этих странников ночи.
                Караван ностальгии бредёт незаметно
                И корнету нетленную Встречу пророчит…

                Подо мной распластались угрюмые скалы,
                Воспевая утёсов крутой бастион.
                Эта лунная Ночь красоты небывалой
                Отверзает аскету нетленный Эон…

                Отрывая от сердца земные вериги,
                Поднимаюсь к Творцу, в неземную Страну,
                На пиры Бытия… Несказанные Миги
                Из нетленного Мира встречают Весну…

                Так прощайте, края нескончаемой тризны!..
                Покидаю “хоромы” тлетворных сует.
                Воспаряю в Чертоги нетленной Отчизны.
                И встречает поэта предвечный ПОЭТ…

    -  Мне понравилось, - грациозная сеньорита слегка зарделась. - У вас всё как у настоящих поэтов… Ритмично, красиво, возвышенно…
    -  Стараемся.
    -  Вы, Алёша, не только романтик, но и…
    -  Продолжай.
    -  Идеалист… Пишите о серьёзных вещах… Верите в Бога…
    -  Вера - основа основ. Она горами движет.
    -  Не стану спорить… Текст, в общем понятен… Вот только…
    -  Спрашивай.
    -  Что такое Эон?
    - Особое измерение нездешней, сверхчувственной Жизни, где время остановилось, замерло. Его там попросту нет. В Эонах живут Ангелы Божии. Слышал об этом от знакомого семинариста. Точней, будущего богослова из МДА (Московская духовная академия).
    -  Общаетесь с такими интересными людьми…
    -  Что верно, то верно.
    -   Желаю вам счастья, здоровья, любви и…всех, всех благ.
    -   Сердечно благодарю одну из самых милых и красивых девушек города за душевную щедрость… Удачи… С Богом!..
          Так завершилась наша первая и последняя встреча…
         Мой романтический имидж таинственного рыцаря плаща и кинжала поддерживала, развивала, отшлифовывала иноязычная речь за нашим столиком, на традиционном ужине в гостиничном ресторане.
          Али, будучи мусульманином, не пил и не курил. Однако талантливо делал вид, что, как и все, понемногу попивает и покуривает.
          Вальяжно восседая напротив бокала с шампанским, он царственным жестом поднимает хрустальный сосуд. Неспешно подносит к губам. Имитирует крохотный глоток подлинного знатока изысканных напитков. Медленно ставит по-прежнему такой же полный бокал на белую скатерть.  Томным движением извлекает раритетную зажигалку. Подносит к сигарете “Кэмел”. Как бы делает глубокую затяжку. А на самом деле, ничего нет глотая, держит втянутый дым во рту секунд семь или восемь. Потом картинно выпускает его ровными тонкими струйками вверх и вниз. Под углом, примерно, в 45 градусов. Ни в коем случае не в виде безобразного облака. И, конечно же, не в лицо собеседнику.
          Заметив идущую к нам, давно знакомую официантку, сомалиец игриво переходит с русского на родной африканский. С видом опытного заговорщика выдаёт пару гортанных сентенций. Отвечаю ему идеально отточенной фразой на суахили. Причём, с правильной интонацией. А дальше мы свободно общаемся на американском варианте английского. Иногда - на армейском сленге.
          Вероятно, обворожительная блондинка, обслуживавшая нас, ненавязчиво работала на Комитет. Поэтому внимательно, сосредоточенно вслушивалась в наши беседы. Но, по всей видимости, ничего не понимала.  Тем не менее, она щедро делилась всем увиденным и услышанным не только с комитетчиками, но и со своими подругами. Остальное довершала людская молва. Всё местное общество считало Али и Алекса несомненными суперменами. 
          Иногда, задумчиво поглядывая в сторону ресторанных музыкантов, на медленно танцующие пары, мой подопечный ностальгически вспоминал о своей стране:
    - В буше (густые заросли кустарника на обширном пространстве) у диких бушменов, одна жизнь. У городской элиты - совсем иная. В родном Могадишо (столица Сомали), на светских раутах, в роскошной обстановке, я знакомился, танцевал, тесно общался с самыми яркими молодыми особами редкой, неповторимой красоты. Причём, многие были блестяще образованы. Таких больше нет нигде…
    - Скажи честно, у вас есть настоящие красавицы? - с простецким видом подзадориваю коллегу нарочито наивным вопросом.
    -  Ну, ты даёшь! - собеседник искренне изумляется моей наивности. - У нас - самые красивые женщины в Африке. Впрочем, как и в соседней Кении, Эфиопии. Это - один и тот же этнос…  Мы, сомалийцы, - не какие-нибудь там губастые, страшные негры из Конго, Гвинеи, Анголы, Уганды или Чада. У нас совершенно другие черты лица: тонкие, благородные, изысканные…
    - Надо бы во всём этом тщательно разобраться на основе богатого фактического материала.
    -  Завтра, на артбазе, в нашем кабинете покажу снимки сомалийских красавиц - сам увидишь…
    -  Идёт.
    - Хочешь, познакомлю с одной красоткой? - Али переходит в решительную атаку. - Наикрутейшая, выдающаяся девушка…. Умница, знаток языков, полиглот… Попрошу её - напишет тебе письмо, вышлет фото… Будете переписываться…
    -  Звучит романтично… Можно попробовать…
    - Договорились, - лихо бросает бравый коммандос и полушутя -полусерьёзно делает далеко идущий вывод. -  Настоящих суперагентов -  мы с тобой принадлежим именно к ним (так решила вся городская молодёжь!) - должны сопровождать, трепетно эскортировать самые неотразимые поклонницы на свете - на уровне: мисс Вселенная или мисс Мира…
    -  Отличная идея, - беру финальный аккорд…
          Однажды, буквально на несколько часов, очевидно, с инспекцией из Риги прибыл куратор всех сомалийцев. Высокий африканец атлетического сложения. Майор с волевым, строгим лицом. Возможно, военный атташе. Али был его заместителем по сомалийцам.
          Меня сразу же представили строгому майору. Мы обменялись двумя-тремя фразами. Я держался корректно и вместе с тем непринуждённо, свободно. Вероятно, куратору это понравилось.
           Старлей с майором уединились и долго о чём-то беседовали. Мне пришлось ожидать их в холле отеля. Наконец, они появились. Оба - довольные, радостные, ликующие. Инспектор степенно ко мне приблизился. Вежливо, одобрительно улыбнулся. Состоялся короткий диалог на английском:
    -  Вы, как вижу, с Али сработались. 
    -  Вполне.
    -  Нашли общий язык.
    -  Ещё бы.   
    -  В этом залог успеха… В любом деле… Особенно, в нашем…
    - Полностью с вами согласен… Скажу больше. Общение с элитным, эрудированным, перспективным офицером расширяет мой кругозор. Побуждает к активной работе над собой. Влечёт к новым творческим горизонтам.
    -  Браво! - ставит победную точку властный начальник и…неожиданно добавляет с добродушной иронией. - В высоких сферах хорошо известно о вашем с Али фуроре в Даугавпилсе…
          Кинжальный визит таинственного майора не остался незамеченным. По городу прошла новая волна слухов. Изъясняясь метафорически, “акции” мифических эмиссаров, и без того высокие, опять двинулись в гору. Поднялись ещё выше. Прямо-таки взлетели!..          
          Теперь, через 46 лет, мне абсолютно ясно: нас сверхнадёжно ограждал от всех бед и напастей не мой образ суперагента, не личная отвага, не “рука Москвы”, а, прежде всего, некая таинственная харизма Свыше - благодатный щит Господа, Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. И это при всём, при том, что, имея с младенческой поры неколебимую Веру, регулярно причащаясь до пятилетнего возраста Святых Христовых Тайн, я ко времени моей командировки в Латвию, уже около 18-ти лет находился вне Святой Православной Церкви, будучи, сам того не понимая, в ужасающем греховном
Штопоре!..
           Лишь на Пасху 1975-го, благодаря знакомому десятикласснику, мне каким-то чудом удалось зайти на несколько минут в православный храм Даугавпилса и кое-как помолиться…
           Взволнованную душу будущего “нелегала” залила, затопила некая смутная Радость. На какие-то Миги в его мятежном сердце появилось трогательное, умилительное, захватывающее чувство Родного Дома. Но сам он не имел ни малейшего понятия о том, что же собственно происходит вокруг. Даже не знал такого словосочетания “Божественная Литургия” …
           Вспоминается яркий эпизод, едва не ставший трагическим. Как то раз, летним вечером, мы отправились на танцы в Дом Культуры. Тесной толпой ввалились в здание. Стали подниматься по лестнице. В моей правой руке слегла дымилась ровно тлеющая сигарета. Собирался её выбросить, но решил сделать ещё две-три затяжки. Сзади на меня, не по своей воле, кто-то плотно навалился. Я подался вперёд и нечаянно насквозь прожёг сигаретой рубашку какого-то идущего передо мной широкоплечего, крутого парня. Он резко, молниеносно повернулся, и…
          Будь на моём месте кто-то другой - ответный удар ножом был бы ему обезпечен. Подобные случаи уже бывали. А здесь…
    - Прости, брат, - смиренно, однако без тени подобострастия или низкопоклонства, с кротким достоинством промолвил Алекс, отдёргивая руку. - Виноват. Не хотел. Кто-то толкнул.
          Испепеляющий взгляд пострадавшего сказал больше и ярче всяких слов. Ярые очи метали молнии. В глазах сверкала разящая Безпощадность…
          Внезапно его предельно жёсткое, жестокое лицо изменилось. Приняло обычное, беззлобное, мирное выражение. Парень сокрушённо ощупал пальцами левой руки обожжённое правое плечо. Задумчиво покачал головой. Не говоря ни слова, как ни в чём не бывало, развернулся и двинулся дальше…
          Всё произошло на одном дыхании. В течение двух-трёх секунд. Инцидент был полностью исчерпан. Смертоносная гроза миновала, так и нет грянув…
           Безусловно, меня оградила Высшая Сила, Благодатная Защита…
           Али неоднократно и точно предсказывал:
   -  Года через два обязательно придётся воевать.
   -  С кем?
   -  С ближайшими соседями: Кенией или Эфиопией.
   -  Разве нельзя избежать этой войны путём дипломатических переговоров?
   - Наше правительство имеет твёрдую, конкретную установку. Будем отвоёвывать кое-какие территории. Когда-то они принадлежали нам.
   -  Печальная перспектива.
   -  Сам знаю… Поздно горевать. Уже ничего не поделаешь…
   -  Ты говоришь о войне так легко, беззаботно, будто вся эта Жуть тебя не коснётся.
   -  Чему бывать - того не миновать! - философски изрекает никогда не унывающий офицер…
          Наступил роковой 1977-ой. И, действительно, в Восточной Африке разразилась жуткая бойня. Сомалийцы первыми напали на Эфиопию. Сначала они дерзко наступали. Спустя некоторое время положение радикально изменилось. Эфиопы перешли в решительное контрнаступление и в итоге наголову разбили гордых, упорных, самонадеянных сомалийцев. Христиане победили мусульман. И с тех пор Сомали - несчастная, обезумевшая страна - постоянно пребывает в кровавом, губительном хаосе.
          По-моему, на любой войне самое страшное - это звук…
          Как-то раз мы с сомалийцами выехали на полигон для стрельбы холостыми снарядами из мощной зенитной пушки калибром 100мм. Возле орудия поставили большой толстый металлический лист для защиты от ударной звуковой волны. Инструктор приказал надёжно заткнуть пальцами ушные раковины, широко открыть рот. Иначе долбанёт по ушам, будто кувалдой. Барабанные перепонки могут не выдержать, лопнуть.
          И всё-таки первый холостой выстрел произвёл ошеломляющий эффект. Особенно - на меня. Было такое ощущение, что всё нутро насквозь пронзила упругая струя плотного горячего воздуха. Кажется, если б мы не выполнили спасительные указания инструктора, нам бы пришёл конец от сильнейшей контузии.
          После этого опыта, собираясь стрелять из своего любимого оружия - РПГ- 7 (ручной противотанковый гранатомёт), я предварительно вставляю в уши ватные тампоны и, открывая огонь, чувствую себя уверенно, спокойно, комфортно…
          Жарким летом, на излёте полуденного зноя, когда для Али наступала долгожданная сиеста - крепкий, здоровый сон, приблизительно, с пяти до семи вечера - я тоже отдыхал в удобном, мягком кресле, в одной из комнат гостиничного номера. Упоительно погружался в прошлое. Предавался лирическим воспоминаниям…
          Незабвенная мама страстно хотела, чтобы её любимый сын стал суворовцем, курсантом, офицером и сделал блестящую военную карьеру,   убежав таким образом от серой, монотонной, унылой, советской действительности,  где  царит  “вульгарнейшая толпа…и  самая   законченнейшая пошлость”, - как  метко  и  ярко  выразился  кадет  Владимирского  Киевского  кадетского  корпуса, ветеран Белой Гвардии и галлиполиец, известный московский проповедник и богослов, протоиерей  Всеволод Шпиллер (1902-1984)…
           Строгий папа, имевший влиятельные связи в высших военных кругах, занимал такую же позицию и безоговорочно поддерживал маму…
  - Ты имеешь безценный шанс осуществить свое заветное желание:  поступить сначала в суворовское училище, потом – в ВИИЯ. Там тебя уже никто не обидит. Будешь заниматься спортом и своим любимым дзюдо. Приобретёшь крепость, закалку, выносливость, мужество. Получишь  прекрасное высшее  образование. В совершенстве овладеешь английским. 
Станешь разведчиком, как знаменитый Рихард Зорге. Увидишь далёкие
страны. Войдёшь в армейскую элиту! – с пылким пафосом внушала она и всегда заканчивала риторическим вопросом. – Разве это доступно обычному выпускнику средней школы?.. Конечно, нет!.. Он может об  этом только думать, мечтать. И не больше…
    - А как быть с моим поступлением на биолого-почвенный факультет МГУ?
– робко возражал я. – Ведь мне удалось собрать богатый гербарий, редкую коллекцию подмосковных жуков и бабочек.
   -  Детский лепет. Пора взрослеть. Тебе уже 15.
   - И всё-таки моё призвание - исследовать жаркие тропики. Чтобы досконально изучить флору и фауну африканских джунглей и дикой, южноамериканской сельвы в районе Амазонки, потребуется…
  - Жалкий, бедный человек! – снисходительно обрывала опытная стенографистка-переводчица из ГСВГ (Группа советских войск в Германии) и талантливая учительница, обожавшая офицерский корпус. – Кем восхищаются окружающие?.. Невзрачным, смешным ботаником или статным гвардейским поручиком?.. Кто попадёт в поле зрения,  покорит сердце какой-нибудь черноокой испанской красавицы или очаровательной мексиканки: чахлый, сутулый очкарик, изучающий  кузнечиков, выкапывающий из чернозёма мерзких червей, или же стройный, подтянутый лейтенант Генштаба в шикарной парадной форме,  с  боевыми  наградами  и отменной выправкой?!..
       Для пятнадцатилетнего мальчика, грезившего о своей Джульетте, такие веские доводы были неотразимы.
  -  Неужели ты не хочешь стать Суворовым или православным генералом Франко?
  -  Ясное дело, хочу.  Но подожди… О Суворове знает каждый. А кто такой Франко?
  -  Вырастешь - узнаешь!..
         Рассудительная Лариса Павловна – любящая мать и тонкий психолог – во многом оказалась права. Впрочем, реальная действительность оказалась совсем не такой, как представлялось в лучезарной Юности…
          Открывается дверь, и в нашу веселую аудиторию,  залитую  солнечным
Светом, набитую галдящими курсантами, стремительно входит подтянутый,   молодцеватый старший лейтенант с кафедры синхронного перевода – богатая,  разносторонняя  личность, настоящий знаток своего дела. Мы его ценим и  любим за неизменный оптимизм, благородную сдержанность и искреннее дружелюбие по отношению к младшим. Он на днях вернулся из Лондона. Хочет поделиться свежими впечатлениями.
           Разумеется, для простых младших офицеров ВИИЯ Великобритания  абсолютно закрыта. Им так же нереально попасть туда, как на Венеру или Марс. И, скорее всего, наш преподаватель выполнял там серьёзное задание ГРУ.
   -  Здравствуйте, товарищи курсанты!
   - Здравия желаем, товарищ старший лейтенант! – бодро отвечаем на радушное приветствие.
   -  Давно не виделись… Должно быть, соскучились…
   -  Скучать некогда. Впереди – госы (государственные экзамены).
   -  Тоже верно… И всё-таки перед началом занятий сообщу вам кое-что немаловажное.
   - ?.. – наше многозначительное молчание показывает, что мы крайне заинтригованы и готовы слушать со всем вниманием.
   -  В Англии мне, наконец, удалось приобрести карманную Библию с полным текстом… Вижу немалое удивление в ваших пытливых глазах.  Спешу пояснить безспорный факт: Библия – Священное Писание Ветхого и Нового Завета – основа христианской цивилизации, краеугольный камень мировой культуры. Такова объективная данность. И поэтому вы  должны прочитать и даже изучить эту великую Книгу. Для высококлассного переводчика и, тем более, разведчика это – жизненная Необходимость… Судя по вашей реакции, вы, действительно, умные ребята. Отлично поняли, что я хотел сказать. И в этом – главное…
          Спокойное,   доверительное   Назидание,   простое  и  безупречное по  внешней форме – никакой особист не  смог бы ни к чему придраться! –  с  глубочайшим внутренним миссионерским подтекстом, надолго врезалось в память. И не только мою…
          Где я?..   
          Как дивно плыть по Амазонке минувшего, над неуловимыми Мигами настоящего, сквозь туманные фьорды грядущего!..
          Уплываю из столь притягательных лабиринтов памяти. Возвращаюсь из виртуальности в реальность. Снова бросаю якорь в гавани Даугавпилса. Кажется, Али опять готов вляпаться в мутную историю с очередной “креолкой. Надо его тактично, деликатно предостеречь. Охладить африканский пыл. Остановить… 
           Кроме того, пора, наконец, вникнуть в особенности международного положения. Ибо, несмотря на пресловутую “разрядку напряжённости” и вроде бы очевидное, видимое сближение извечных конкурентов - США и СССР (совместный космический проект “Союз-Аполлон”), - будущей конфронтации не избежать. На планете вовсю полыхают десятки локальных войн и конфликтов  различной  интенсивности. В них участвуют, прямо или косвенно,   могущественные спецслужбы двух ядерных сверхдержав. Не остаются в стороне и их союзники. Тонкие вибрации таких баталий -  битвы разведок! -касаются и нас…
           А ведь как иногда хочется всецело погрузиться в блаженную Безмятежность, нерушимую Умиротворённость, неколебимый, царственный Покой!..
           Увы!..
           В падшем, многострастном, вздыбленном, агонизирующем мире нет и не может быть истинного, целительного, благодатного Покоя, если ты далёк от Бога и молитвенно-литургической жизни во Святой Православной Церкви. Это было ясно даже такому закоренелому грешнику, как автор сих строк.
            В середине 70-ых, даже в благостном, патриархальном Даугавпилсе, чуткий слух бытийного разведчика уже явственно улавливал, чётко предощущал решающую, грядущую, эсхатологическую сечу Добра и зла, Правды и лжи, Света и тьмы, Жизни и смерти…

                Сам себе напевая: “Люблю и любим!”,   
                Он лелеял желание стать офицером.
                Но сгустились свинцовые тучи над ним.
                И рванула крутая резня с Люцифером…

                Девятнадцатый век, превращаясь в двадцатый,
                Буксовал, прекословил, бросался вперёд;
                Отбиваясь от Смуты, готовил гранаты
                И в агонии бился, как рыба об лёд…

                Накатил двадцать первый. Сползая с орбиты,
                Растворяюсь в Безмерности звёздной Армады.
                Покоряю пространства под ритм “Рио-Риты”.
                А навстречу струится фламенко Гранады…

                Прикасаюсь к букетам мерцающих Лилий,
                Отдалённых от нас мириадами зим.
                Грандиозные думы меня осенили,
                Погружая в ядро неземных парадигм…

                Просияли лучи непрестанной Молитвы.
                Облетает галактики добрая Весть.
                Приближается час завершающей Битвы.
                Победить со Христом - это Высшая Честь!

                Россия. Средняя полоса. Хутор П.

                28 июля 2021 года.

                Алексей Яковлев-Козырев