Его борьба 1

«…сon el fin de formar una actitud negativa hacia
la ideolog;a del nazismo y el extremism..»
               
                Уго Кодекс

1.
           Смотрим на наш буржуазный глобус. На нем два полюса – радужного цвета либеральный, второй – коричневый фашистский.  Экватор пуст, пока никто не нашел «золотой середины». 
 
           Вторая мировая война, победа над фашизмом – такой исторический трюизм, клише. Вот, победа над фашистской Германией несомненна, лично знаю очевидцев. Было такое. И неважно, кто тут сыграл решающую роль.

           Ах, вам важно? Тогда – чехословацкие диверсанты. Они ликвидировали обергруппенфюрера Ренхарда Гейдриха, тем самым внесли решающий вклад в победу над Германией. Поди, докажи, что не так. А может лично товарищ Сталин, произнеся заключительное слово к отчету на съезде ВКП(б), предопределил результат Второй мировой. Маршал Василевский в Сталинграде? Леопольд Треппер из «Красной капеллы»? Семен Михайлович Буденный? Ему хватило мудрости житейской ни во что не вмешиваться. Да не было одного решающего фактора. Бабка за дедку, жучка за внучку. Победили сообща. Не умоляем здесь, конечно, и роль СССР – была когда-то страна такая.
           С Германией – понятно. А что  с фашизмом?

           Википедия формулирует фашизм, как  обобщённое название   крайне правых политических движений и идеологий, проповедующих  форму правления диктаторского типа.
           Видный марксист Георгий Димитров дал следующее определение: фашизм — это открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала…  Фашизм — это власть самого финансового капитала. Фашизм во внешней политике — это шовинизм в самой грубейшей форме, культивирующий зоологическую ненависть к другим народам».
           Бенито Муссолини, первый фашистский лидер формулировал фашизм, как в первую очередь антилиберализм: «Фашизм против классического либерализма... Либерализм отрицал государство в интересах отдельного индивида; фашизм утверждает государство, как истинную реальность индивида. Для фашиста все в государстве и ничто человеческое или духовное не существует и тем более не имеет ценности вне государства.
По отношению к либеральным доктринам фашизм находится в безусловной оппозиции, как в области политики, так и экономики».

           Писатель и ученый Умберто Эко (а ему можно верить, он застал итальянский фашизм) выделил 14 признаков «Вечного фашизма:
1. Традиционализм.
2.  Неприятие модернизма
3.  Иррационализм, действие ради действия.
4.  Неприятие критики, несогласие — есть предательство.
5.  Боязнь инородного, часто выражаемая в расизме.
6.  Индивидуальная и социальная фрустрация.
7.  Национализм, одержимость идеей международного заговора.
8.  Необъективная оценка противника.
9.  Отрицание пацифизма.
10. Элитаризм, презрение к слабому.
11. Культ героев, культ предков.
12. Культ мужественности, преследование нетрадиционных сексуальных привычек.
13. Популизм, подчинение прав личности большинству.
14. «Новояз», определенный официальный язык.
           Таким образом, можно сказать, что практически во всех государствах мира существует тот или иной набор признаков фашизма. Можно вводить специальную шкалу и высчитывать коэффициент фашизма, например: Швейцария — 4,5; США — 36,5; Иран — 70; и т. д.

           То есть окончательной победы не произошло. Фашизм  возрождается под различными псевдонимами - «неокорпоративизм» или «национальный централизм», «патриархальный романтизм» сюда же.

           Можно срезать ветви, но корень зла еще жив; пустив свои щупальца глубоко в землю, он напитается влагой и вновь высунет колючие ростки с ядовитыми шипами. Что с этим делать? Садовник на участке спиливает лишнее дерево, выкорчевывает пень, а глубокие цепкие корни заливает отравой.

           Что является корнем национал-социализма? Есть такой текст  «Библия фашизма» - преисполненная тошнотворного пафоса книжка Адольфа нашего Шикльгрубера  «Моя борьба» записана, как считается Р. Гессом под диктовку Гитлера, в крепости Ландсберг в 1924 году.
 
           Я получил досуг, говорит будущий фюрер,  позволивший мне после многих лет беспрерывной работы засесть за писание книги, которую многие мои друзья уже давно приглашали меня написать и которая мне самому кажется полезной для нашего движения. При этом я получил возможность изложить также историю своего собственного развития.  Я знаю, что симпатии людей легче завоевать устным, чем печатным словом. Всякое великое движение на земле обязано своим ростом великим ораторам, а не великим писателям. Тем не менее, для того чтобы наше учение нашло себе законченное изложение, принципиальная сущность его должна быть зафиксирована письменно.

            Книгу автор посвятил тем кретинам, которые погибли во время «пивного путча». Понятно, для сторонников национал-социализма эти люди -  мученики, героически павшие за правое дело. Но здраво рассуждая, разница между героем и кретином весьма и весьма эфемерна.

            Начинается "Его борьба" с воспоминаний о детстве, проведенном в городке  Браунау, расположенном на границе Германии и Австрии. И нет бы рассказать, как жил-поживал похожий на тушканчика маленький Адольф, в короткий штанишках, с клейким пробором волос, играющий в детские игры, получающий от сверстников дружеские поджопники. Ничего подобного! С первых строчек пошла геополитика: Немецкая Австрия во что бы то ни стало должна вернуться в лоно великой германской метрополии и при том вовсе не по соображениям хозяйственным. Нет, нет. Даже если бы это объединение с точки зрения хозяйственной было безразличным, более того, даже вредным, тем не менее, объединение необходимо. Одна кровь - одно государство! До тех пор пока немецкий народ не объединил всех своих сынов в рамках одного государства, он не имеет морального права стремиться к колониальным расширениям.

            Ох уж эти собиратели земель! Вот бы выявлять на ранних стадиях стремление к экспансии и драть шпицрутенами!  Что это: одна кровь — одно государство, а экономически — безразлично? А что кровные родственники должны проживать в одном доме, только потому, что родственники? Да кому это надо?! С другой стороны, если есть экономический интерес, например ведение крестьянского хозяйства, то совместные усилия разных поколений семьи являются логичными и оправданными.
           Таким образом, упомянутый маленький городок кажется мне символом великой задачи, - пишет автор. У него, куда ни плюнь, везде символы, предзнаменования, пророчества. И все для великой задачи.

            Потом в тексте  вспоминает своего папашу, видимо знатного упыря, потому как, тот, оставив службу чиновника, приобрел себе целое поместье в окрестностях австрийского городка Ламбаха.
 
            В этом поместье в голове юного Адольфа, по его словам, начинают зарождаться идеалы.

           Перечитывая много раз книги из отцовской библиотеки,  более всего останавливал свое внимание на книгах военного содержания, в особенности на одном народном издании истории франко-прусской войны 1870-1871 г.  Прошло немного времени, и эпоха этих героических лет стала для меня самой любимой. Отныне я больше всего мечтал о предметах, связанных с войной и с жизнью солдата. Но и в другом отношении это получило для меня особенно большое значение. В первый раз во мне проснулась пока еще неясная мысль о том, какая же разница между теми немцами, которые участвовали в этих битвах, и теми, которые остались в стороне от этих битв. Почему это, спрашивал я себя, Австрия не принимала участия в этих битвах, почему отец мой и все остальные стояли в стороне от них? Разве мы тоже не немцы, как и все остальные, разве все мы не принадлежим к одной нации?

            «Один народ, один народ, один народ!» - грозное урчание мартовских котов перед дракой за самку — демонстрация угрозы в целях случки. Те, кто твердолобо долбит ритм ««Один народ, один народ!», объяснили бы нам разницу между колумбийцами и венесуэльцами и чем они отличаются от эквадорцев. Про канадцев и австралийцев и говорить нечего, что тоже одна нация? Известнейший социолог Бенедикт Андерсон доказательно заявлял: нация является воображенным политическим сообществом.   Воображенным оно является постольку, поскольку члены любой нации никогда не будут знать большинства своих собратьев по нации, в то время как в сознании каждого из них существует образ их общности. Все сообщества, в том числе и объединенные контактом лицом к лицу являются воображаемыми. Нация воображается ограниченной, потому что имеет конечные границы, за пределами которых находятся другие нации. Нация воображается как сообщество, поскольку независимо от неравенства, нация понимается как горизонтальное товарищество. Такая особенность объясняет, почему члены нации готовы жертвовать жизнью ради защиты собственного сообщества.

            То есть, не существует наций, как объективной реальности. Все это – только в башке. В промокшей башке под бронебойным дождем. Если найдется определенной численности группа людей, осознающая себя отдельным народом — ничего с этим не сделать, новая суверенная нация. Новая нация, как правило, выделяется из уже существующей, хотя может образовываться и путем слияния. Так или иначе, но предлагать членам некоего сообщества считать себя едиными с представителями другого — по меньшей мере, глупо и к тому же оскорбительно. Скажите фанатам Реала, что они болеют за Барсу, только пока этого не осознают. Рискованно. А с народами так — гораздо рискованней.   
 
            Автор вспоминает: возник вопрос об отдаче меня в школу. Учитывая все мои наклонности и в особенности мой темперамент, отец пришел к выводу, что отдать меня в гимназию, где преобладают гуманитарные науки, было бы неправильно. Ему казалось, что лучше определить меня в реальное училище.

            Там случился конфликт отцов и детей. Адольф хотел стать художником, папа Алоиз был против. Ничего особенного, все через это проходили. Но чувак делает неожиданный вывод:  когда я теперь после многих лет оглядываюсь назад на эту пору, то совершенно ясно передо мной обрисовываются два очень важных обстоятельства: Первое: я стал националистом. Второе: я научился изучать и понимать историю. Старая Австрия была «государством национальностей». Лишь очень немногие германцы имели сколько-нибудь ясное представление о той напряженной борьбе, которая шла в Австрии вокруг немецкого языка, вокруг немецкой школы и немецкой культуры. Как всюду и везде во всякой борьбе, так и в борьбе за родной язык внутри старой Австрии было три слоя: борцы, равнодушные и изменники. Уже на школьной скамье замечалась эта дифференциация. В борьбе за родной язык самым характерным вообще является то, что страсти захлестывают, пожалуй, сильнее всего именно школьную скамью, где как раз подрастает новое поколение.

            Право получать образование на родном языке — очень тонкая и до щекотки щепетильная проблема. В Ирландии едва ли четверть населения хоть в какой-то мере владеет ирландским языком — не приняли своевременных мер, теперь болтают по-английски. В Украине приняли меры, но как-то уж очень топорно. А в Швейцарии четыре государственных языка и ничего, никто не умер.

            И снова пишет о себе любимом: Я развивался в этом направлении так быстро, что уже в 15-летнем возрасте у меня было ясное представление о том различии, которое существует между династическим «патриотизмом» и народным «национализмом».

           А в чем именно различие автор умолчал. Врет скорей всего насчет «ясного представления».

          Сохранившиеся в Вене символы прежнего могущества германской империи служат чудесным залогом вечного единства. Крик австрийцев, клич о присоединении к Германии - все это было только результатом глубокого чувства, издавна заложенного в сердцах австрийских немцев.

            Вот, если ты такой немец-немец, патриот, нужно бы было ознакомиться с национальной литературой, и в ней обнаружить Генриха Гейне, который сказал: глупец тот, кто пытается прикрыть собственное ничтожество заслугами предков.

           Память о прошлом все время будет напоминать будущее, как бы ни старались покрыть мраком забвения эту проблему. Учиться истории означает уметь искать и находить факторы и силы, обусловившие те или другие события, которые мы потом должны были признать историческими событиями. Преподавание мировой истории в средней школе еще и сейчас находится на очень низкой ступени.

            Да-да, нужно бороться с фальсификацией истории. Нельзя покрыть мраком забвения! Не дадим переписать историю! Если в собственной истории нам не нравятся постыдные моменты — это или ложь, или там действовали факторы и силы. Для патриотического воспитания в средней школе нам нужна образцовая, приглаженная история.

           Необъятны были те тяготы, которые возлагались на плечи немцев.  С истинно габсбургским лицемерием всюду создавали впечатление, будто Австрия все еще остается немецким государством. И это лицемерие только увеличивало нашу ненависть к династии, вызывая в нас прямое возмущение и презрение. Только в самой германской империи те, кто считал себя единственно «призванным», ничего этого не замечали. Как будто пораженные слепотой, они все время поддерживали союз с трупом, а признаки разложения трупа объявили «зарей новой жизни». Я уже тогда сделал все надлежащие выводы из того, что я понял: горячая любовь к моей австро-немецкой родине и глубокая ненависть к австрийскому государству!

            Люблю страну, но ненавижу государство! А те, кто повторяет эту расхожую фразу, от Евтушенко до группы Lumen, знают о первоисточнике? Хотя не стоит отказывать Адольфу  в некотором здравомыслии, в определенной человечности. Тому подтверждением следующая жалостливая картинка.

           Мать умерла после долгой тяжелой болезни, которая с самого начала не оставляла места надеждам на выздоровление. Тем не менее, этот удар поразил меня ужасно. Отца я почитал, мать же любил. Тяжелая действительность и нужда заставили меня теперь быстро принять решение. Небольшие средства, которые остались после отца, были быстро израсходованы во время болезни матери.
 
           С корзинкой вещей в руках, с непоколебимой волей в душе я уехал в Вену. То, что 50 лет назад удалось моему отцу, я надеялся отвоевать у судьбы и для себя; я также хотел стать «чем-нибудь», но конечно ни в коем случае не чиновником.
           Да, жизнь разрушает детские мечты. Адольф в итоге стал чиновником. Да, высокопоставленным, но чиновником. Запредельный облом. Так ему и надо.