Пламя. Повесть-размышление. Глава 27

ВОТ И ПОМОЩЬ ПОДОСПЕЛА

10 апреля 1967 года прокурор Слуцкого района Филипп Иванович Севрук позвонил прокурору Минской области Николаю Дмитриевичу Зубарю и удручённо сообщил:
– Прошлой ночью, с субботы на воскресенье, у нас в городе произошло убийство. Помогите, Николай Дмитриевич, в расследовании, пришлите опытного следователя. Работники у нас добросовестные, но опыта в таких делах маловато.
– Хорошо, Филипп Иванович, постараюсь помочь. Есть у нас достойный человек – способный и добросовестный. Сегодня пришлём.
Зубарь немедленно вызвал к себе старшего следователя областной прокуратуры Лапшина.
– Алексей Витальевич! Вам нужно срочно выехать в Слуцк и принять для расследования дело, связанное с убийством человека. По предварительной информации, расследование предстоит не простое, но ты – парень смекалистый, настырный. Справишься! Если что – звони, поможем!
Рукопожатием завершился короткий разговор начальника с подчинённым. Лапшин был лёгок на подъём и без проволочек двинулся в путь.
Старенький автобус ЗИЛ, с красными боками и жёлтой крышей, при смехотворной цене билета в один рубль пятьдесят восемь копеек, как всегда, медленно двигался по узкой дороге по маршруту Минск – Слуцк, делал множество остановок и в стокилометровом пути находился около трёх часов. Пока автобус пришёл к месту назначения, время забежало далеко за вторую половину дня.
В Слуцком ОВД и прокуратуре Лапшина ждали, но ничего обстоятельного, вразумительного по делу объяснить не могли, допустив на начальном этапе расследования ряд оплошностей, впоследствии затруднивших расследование.
Ко времени приезда представителя областной прокуратуры труп переместили в морг, но при этом никто из местных сыщиков должным образом не позаботился о том, чтобы составить обстоятельный протокол осмотра места происшествия и сохранить возможные улики. Хорошо, что успели зафиксировать на фотографиях в разных ракурсах жертву преступления. В итоге по прошествии суток следователю Лапшину на месте преступления не удалось найти существенных зацепок. Решив, что характер травм на жертве подскажет дальнейшие шаги в расследовании, он отправился в морг.
Лапшина встретил маленький, подвижный, симпатичный человек – Михаил Моисеевич Зунин, судмедэксперт.
– Здравствуйте, Алексей Витальевич! – приветливо поздоровался Зунин со следователем и, поправив очки, внимательно уставился выразительными карими глазами на Лапшина в ожидании, что тот скажет.
– Ну, что здесь слышно нового, Михаил Моисеевич? – с нотой сдержанной официальности спросил Лапшин.
– А что тут можно услышать от моих подопечных? Они же молчат. При жизни выговорились, а здесь – ни звука! Скучное у меня общество, неразговорчивое. Спрашивайте конкретно, что вас интересует, но для начала осмотрите труп. Вася, подвези каталку с Борзовым!
Санитар доставил каталку.
– А вот фотографии с места обнаружения трупа, – сказал Зунин и протянул серию снимков.
Лапшин внимательно разглядывал фотографии, делая небольшие паузы в просмотре. Он прерывисто дышал: было не по себе от таких картинок.
Фотографии зафиксировали труп в разных ракурсах в неестественной позе – окровавленный, покрытый ссадинами и ранами. Санитар снял простыню с каталки и добавил информации…
– Господи! Да за что же тебя так истязали? Что ты натворил, чтобы принять такую мученическую смерть? – с нескрываемой болью произнёс Лапшин.
Не впервые он видел трупы, но привыкнуть к этой тяжёлой вынужденной процедуре осмотра до состояния равнодушия не мог…
Зунин прокомментировал характер нанесённых травм, ответил на вопросы и как-то простецки сказал:
– Вы извините меня, но если вопросов нет, я вынужден отвлечься на переговоры с женой. Два раза звонила, а я занят. Если не перезвоню – получу выговор! Она беспокоится, пообедал ли я. Можно подумать, что у меня кроме обеда нет других забот. Ещё спросит: «Хорошо ли помыл руки?». У меня даже мама про руки не спрашивает!
С деланным возмущением пояснив необходимость разговора с женой, он взял трубку и сказал в привычном для него тоне:
– Ну и что ты хотела, что?
– Миша, ты кушал? – слышался вкрадчивый женский голос, и далее пошёл диалог супругов по накатанной схеме:
– Да, кушал, ещё как!
– Борщ ел?
– Ел, ел.
– А сметану не забыл положить?
– Сметану положить не забыл. Да, две ложки, как ты приказала.
– А котлеты с кашей ел или так похватал?
– С кашей похватал, а то с чем же ещё…
– Форшмак мазал?
– Мазал!
– Компот пил?
Тут Зунин перехватил разговорную инициативу и добродушно, со свойственной ему иронией, начал:
– Послушай, дорогая, докладываю! Руки мыл! Всё ел, пил, мазал, перчил, солил, сыпал, в носу ковырял, зубы чистил. Приду – составим протокол моих действий, а сейчас мне некогда. Я кладу трубку! Чтоб ты здоровенькая была…
– Миша, Миша! Не спеши класть в трубку. Я ещё не всё сказала… Запомни: так с женой не разговаривают! Правильно мне мама говорила: «Миша, как все мужчины, только с виду добрый и внимательный, когда ему что-нибудь нужно от жены, а так…».
– Всё дорогая, всё! Что говорила твоя мама, я помню наизусть, как Божью заповедь… Все еврейские мамы одинаковые. Они мудры до умопомрачения и назойливы, как мухи. И твоя мамочка – такая же… Завершаем разговор. Меня клиенты ждут.
– Ой, ой! Клиенты… Твоим клиентам спешить некуда!
– У меня представитель из областной прокуратуры!
– Ой, Миша, извини. Я не знала, что ты имеешь хлопоты с представителем. Пусть бы ты мне сразу сказал, а то морочишь голову пустяками…
Трубка запикала гудками прерванного разговора, и Зунин направился к коллеге.
– Я поговорил! – сказал Зунин и вытер платком вспотевшую лысину.
– Личность погибшего установлена? – спросил Лапшин.
– Да. Это каменщик из РСУ, Александр Борзов.
Дверь открылась, и в помещение вошёл капитан милиции.
– Это участковый, который вам подробнее расскажет про Борзова, а я займусь неотложными делами. Если буду нужен, обращайтесь, – сказал Зунин и уселся за письменный стол.