Вмешательство

 Мы хотели выбрать место до наступления темноты и поэтому гребли из всех сил, по очереди подменяя друг друга. Наше положение осложнялось тем, что  Андрей смутно помнил эти места, так как был здесь всего один раз, а пять  лет, это все таки большой срок. Лодка, которую мы взяли на прокат, походила  скорее на металлическое корыто, покрашенное в веселый оранжевый цвет и это  корыто, или лодка, была мало предназначена для передвижения по воде. Тем не  менее мы все-таки двигались вперед и берега медленно проплывали по  сторонам.

 Течение совсем не чувствовалось и, похоже, было невозможно  определить, плыли ли мы по течению или против него. По берегам стояли  деревни, растянувшись линией домов вдоль воды и в окнах уже начали зажигать  свет.  Впереди, скрытые деревьями, за поворотом реки возникли купола старой,  судя по всему, заброшенной церкви. Золото с куполов было давно ободрано, и  они мрачно возвышались над кронами деревьев, почерневшие , но все еще  величественные.

 Мы медленно продвигались к этой церкви, следуя плавным  изгибам и поворотам реки. Иногда посредине воды встречались заросли  кувшинок, и тогда приходилось пробираться через них, путаясь и застревая  веслами в гибких и длинных стеблях, поднимающихся с самого дна. Тростники,  растущие вдоль берегов сплошной бесконечной стеной, тянулись не переставая, и пристать к берегу оказывалось для нас невозможным, так что мы были  вынужденны плыть по реке все дальше и дальше, постепенно приближаясь к  заброшенной церкви.

 Лодка была так забита нашими вещами, что в ней с трудом  находилось место для нас троих, и приходилось сидеть, поджав ноги, и боясь  пошевелиться. Дима угрюмо греб, и ему было не до разговоров, а мы же с Андреем просто молчали, поглядывая по сторонам. Река сделала еще один  поворот, и нам, наконец, открылась церковь, некогда белая и очень красивая,  а теперь серая, облупившаяся, без колоколов и с выпавшими во многих местах  кирпичами. Крестов на куполах тоже не было, и они печально уходили в высь,  чернея на фоне темнеющего неба. Мы поплыли дальше, мимо этой одинокой,  оставленной всеми церкви, и вскоре она осталась позади, остаток той давней  эпохи, когда люди в этой стране еще верили в Бога.

 Мы  продвигались все дальше и дальше, пока вдруг не поравнялись с широкой поляной, поросшей  невысокой травой. Поляна подходила к воде вплотную, а камышей, которые так  долго не давали нам пристать к берегу, почему-то не было. Правда, это единственное место, годное для высадки на берег уже оказалось занятым: на земле и на двух одиноких сухих деревьях, которые стояли посреди поляны, молча и неподвижно сидело несметное количество ворон. Ни одна из них не кружила  в воздухе. Их было, может, сотни три, а может и все пять. Мы в неуверенности остановились на середине реки, не зная, что делать дальше:  плыть или же попытаться пристать к берегу, несмотря на ворон.

 - Ну, так, что, может здесь остановимся? - устало спросил Дима, бросив весла и откинувшись назад. - По крайней мере, мы можем пристать к берегу, а ворон попробуем распугать как-нибудь. А ?
 
 - Ты знаешь, - задумчиво ответил Андрей, разглядывая птиц, усеявших берег, - не нравится мне это место и вороны эти не нравятся. Что-то не так здесь. Если устал, давай лучше я погребу. А ты, Макс, что думаешь по поводу ворон? - спросил он меня. Мне тоже не нравились вороны, но и плыть ночью неизвестно  сколько тоже не хотелось, так что я промолчал. 

 Они осторожно поменялись  местами, перебираясь через рюкзаки, сваленные по всей длине лодки, и мы двинулись дальше, оставляя воронам их мрачную поляну.  Прошло еще около  получаса и было уже совсем темно, когда мы поравнялись с маленьким  полуостровом, выступавшим из береговой линии. Камыши оставляли широкие  проходы, предоставляя нам, наконец, долгожданную возможность пристать к берегу. Определить, хорошее ли это место или нет, в темноте было  невозможно, но по крайней мере мы могли пристать здесь к берегу и разбить  наши палатки.

 Втроем мы быстро перетаскали наши вещи, втащили лодку на берег и уже в кромешной тьме поставили вслепую палатки. От проявленной  активности расхотелось спать, и Андрей принялся разводить костер, который  вскоре разгорелся и запылал, разгоняя темноту и освещая нас пляшущим желтым  светом. Вода в котелке быстро закипела.

 Димка, порывшись в недрах своего  рюкзака, извлек оттуда белый фарфоровый чайник и принялся заваривать чай, по какому-то только ему одному известному рецепту. Потом мы  достали десяток свечей, расставили их вокруг нас и уселись, поджав ноги, на землю в ряд, подобно странствующим буддийским монахам. Костер постепенно  угас и мы пили горячий, крепкий чай, окруженные кольцом ярко горящих свечей. Все звуки в лесу прекратились, ветра не было и на зеркальной  поверхности воды отражались звезды, точками блестевшие в ночном небе. Когда  свечи постепенно догорели, мы посидели еще немного в темноте, а потом не спеша разбрелись по своим палаткам. 

 Следующим утром я проснулся первым, когда лучи яркого солнца уже пробивались через плотную ткань палатки и окрашивали все внутри сочным оранжевым цветом. Снаружи была отличная  погода, в воздухе стоял запах сосен и река поблескивала в просветах между  кустами. Пока я умывался, спустившись к реке, из палатки вылез Димка,  щурясь и мигая на солнце, а потом и Андрей высунул голову наружу и  поприветствовал нас с первым днем отдыха. 

 Наш полуостров представлял собой  широкую поляну, выступающую мысом из ровной береговой линии. На ней росли  преимущественно сосны и кусты дикой малины по краям с почти зрелыми  в общем-то  ягодами. Место казалось достаточно безлюдным, правда, дальше, в глубине  проходила разбитая проселочная дорога, а потом, сразу за дорогой, подходя к  ней вплотную, теснился старый еловый лес, густой и темный, с огромными древними елями. Даже в тот яркий, солнечный день в этом лесу стоял ровный  мглистый полумрак, и еще это был, как потом выяснилось, очень чистый лес. Кроме елей, никаких  других деревьев или кустов в нем не было, травы тоже не было, а только  толстый слой слежавшейся хвои. Могучие старые ели обступали со всех сторон, а так как ветки у них начинались только высоко над головой и почему-то у  всех на одном уровне, то создавалось впечатление, что ты находишься в  каком-то гигантском зале, с колоннами из еловых стволов вокруг тебя, чистым  ковром из хвои под ногами и низким потолком из веток над головой.   Насколько далеко простирался лес и что было дальше за ним никто не знал, а  о попытке пройти сквозь него нечего было даже и думать: в нем, наверное, можно было  очень легко потеряться и блуждать потом целую неделю. 

 Место для стоянки  понравилось всем, единственным неудобством оказалась дорога, проходившая метрах в пятидесяти от нас по  границе с лесом. С дороги были видны наши палатки, а раз есть дорога, то по  ней обязательно будет кто-нибудь ездить, а раз кто-нибудь будет ездить, то  может возникнуть ненужный нам интерес к нашим палаткам. В конце концов мы и  выбрались из города для того, чтобы побыть одним на природе, и лишнее  общество было совсем ни к чему.  Правда, так как мы находились на  полуострове, то с трех других сторон лагерь был окружен водой, что в свою  очередь являлось преимуществом, которое уравновешивало наличие дороги  поблизости. 

 Впереди у нас были целых две недели отдыха и безделья, продуктов было вдоволь, и оставалось только надеяться, что погода будет  оставаться такой же хорошей, как и в первый день.

 После завтрака  Димка первым делом повесил свой гамак между двумя соснами и объявил, что  собирается проводить в нем большую часть своего времени, и вообще бы желал  состариться в этом гамаке, между этими двумя соснами. Там он и лежал большую часть дня, разглядывая небо над головой и думая о чем-то своем. Мы  же с Андреем, вооружившись ножами и войдя по колени в воду, принялись  расчищать от камышей подход к воде, чтобы у нас был нормальный спуск.

 Весь день стояла спокойная, мягкая погода. К вечеру Андрей вырыл на  берегу специальную земляную печку, представляющую собой яму в форме креста с  несколькими перегородками, на которой было очень удобно готовить еду. Печка  требовала мало топлива, по сравнению с костром, и было еще удобна тем, что  будучи вырытой в земле, огонь в ней был совершенно невидим, даже если  стоять в десяти шагах от нее.

 Пока Андрей рыл свою печку, а Димка  раздумывал у себя в гамаке, я нашел на дороге моток ржавой стальной  проволоки и натянул ее на колышках на уровне колен. Колышки были скрыты в  высокой траве, и, если человек не знал о существовании проволоки и  неожиданно налетал на нее, то проволока впивалась в ноги, и это  оказывалось очень болезненным ощущением. Еще я прикрепил к проволоке пустые  консервные банки с мелкими камешками и монетками внутри. При малейшем  прикосновении все это создавало такой грохот, что если бы ночью кто-либо  попытался подойти незамеченным, то это ему бы вряд ли удалось.

 Я слышал, что такие банки с камешками внутри  часто использовали американцы во Вьетнаме, как самую примитивную сигнализацию в джунглях, а Андрей  сказал, что немцы использовали такие вещи еще в Первую мировую войну. Эта предосторожность не была лишней, так как места здесь были глухие, а  местные жители, особенно молодежь, не всегда бывает дружелюбно настроена по  отношению к городским.  Принятые меры безопасности были совсем не лишние.
    
 Незаметно наступил вечер нашего первого дня отдыха. После ужина Димка не  стал забираться к себе в гамак, а решил угостить нас разогретой водкой,  какую умел готовить только он один. Для этого он отогнал нас от печки,  достал бутылку водки, обложился пакетиками со специями, которые он специально привез с собой для этой цели и принялся за дело.  Мы с Андреем  издали видели, как он разогревал водку, добавлял в нее кипящую воду с  сахаром, а потом по очереди бросал какие-то специи.

 Впрочем, Димка умел  варить не только водку, но и любое вино, коньяк и портвейн. Для каждого  вида алкоголя у него имелись свои особенные рецепты. Закончив священнодействовать, он позволил нам подойти и стал разливать все по  кружкам.  Мы сидели втроем, поджав ноги, на берегу реки вокруг вырытой  Андреем земляной печки и не спеша наслаждались разогретой водкой.

Наступили  мягкие летние сумерки. Изредка, мимо нас проплывали на лодках местные  жители, спешащие куда-то по своим делам. Та картина, которая представлялась  им, заставляла их замедлять движение, проплывая мимо нас, а потом еще  подолгу оглядываться назад с нескрываемым любопытством. Действительно, им  наверное было странно видеть три одиноких силуэта, сидящих на берегу и  огонь, вырывающийся откуда-то из под земли. 

 Дни на природе текли для нас  спокойно и неторопливо, подобно ленивому течению нашей реки. Димка отдыхал в своем гамаке, а иногда доставал из рюкзака флейту и играл на ней  трогательные грустные мелодии. Андрей развлекался рыбной ловлей или гулял  целый день по лесу. Еще он подолгу тренировался в кидании ножей. Он привез  с собой шесть метательных ножей и ухитрялся втыкать  все шесть довольно  близко друг к другу в ствол одинокого сухого дерева, стоящего поодаль. Я же  читал книги, привезенные с собой, собирал в лесу ягоды и валялся на берегу на солнце целыми днями. Мы,  втроем, составляли очень удачную компанию. Каждый из нас был достаточно  независим и умел сам себя развлекать, не мешая при этом другим. Поэтому мы не надоедали друг другу и отлично ладили между собой.

 По ночам к нашим  палаткам приходили ежики. Они были очень любопытные и подолгу ходили вокруг палаток, шурша по траве своими маленькими лапками.  Однажды ночью я  проснулся от сильного шороха где-то рядом.  Приподнявшись на локте, я  выглянул в окно палатки, выяснить что за шум, и увидел крупного ежа,  деловито шуршащего под тентом моей палатки. Когда я заорал на него: " Пошел  вон, дурак! " , он стремительно вылетел из под тента, врезался с гулким  звуком в лежащую рядом лодку и убежал прочь.

 - Эй, что случилось? - немедленно откликнулся Димка из
своей палатки.

 - Да все нормально, это какой-то еж залез ко мне под тент. Я его уже прогнал оттуда. - пришлось объяснить мне.

 - Покажите мне этого ежа, я хочу дать ему пинка.-  произнес проснувшийся Андрей. Постепенно мы успокоились и опять улеглись спать. 

 Дни проходили один за  другим, неспешной чередой сменяя друг друга. Так прошла первая неделя  нашего отдыха, началась вторая. Единственной вещью, которая нас постоянно раздражала, были тракторы, проносящиеся с ревом по дороге помногу раз в  день. На этих дизельных тракторах разъезжали местные ребята, жившие в  окрестных деревнях и работающие там же скорее всего механиками, шоферами  или простыми рабочими.  Развлечений у них, кроме телевизора, в этой глуши  не было и они гоняли на своих тракторах взад и вперед по этой разбитой лесной дороге. 

 Как-то вечером, когда мы сидели, как обычно, втроем у нашей  земляной печки и пили чай, к нам подошел мужик тоже как и мы, отдыхавший с  компанией с женами и детьми неподалеку.  Он рассказал нам, что они приехали  сюда отдыхать на машинах три недели назад, а сейчас, когда им  пора уже  уезжать, они не могут отсюда выбраться. Дождь, который прошел вчера, размыл  дорогу в нескольких местах и там она стала совершенно непроходимой. Они  пробовали уехать сегодня, но застряли в грязи и вернулись назад.
 
 Завтра, сказал мужик, дорога, может быть, подсохнет и они  попытаются снова.  Еще он сказал, что они пробовали договориться с ребятами на тракторах, чтобы те вытащили  их, если они застрянут в грязи. А ребята запросили по сто рублей с каждой  вытащенной машины, и сейчас специально разбивают дорогу своими тракторами, чтобы по ней нельзя было проехать без их помощи.
 
 Сто рублей - это половина  моей зарплаты, объяснил мужик, а у нас четыре машины и все обязательно  застрянут. Он сказал, что они сначала попробуют проехать без помощи  тракторов и попросил нас помочь, когда надо будет выталкивать машины из  грязи.  Лишние три человека могут очень пригодиться. Ну, если самим выбраться не удастся, то придется этим гадам платить. Мужика было жалко, и мы, конечно же, пообещали ему завтра помочь. 

 Утром этот мужик зашел за  нами и мы вчетвером пошли к тому месту, где была размыта дорога. Его  машины уже подъехали и все ждали только нас. Ребята с тремя тракторами тоже  были здесь, наблюдая, как мы будем выбираться без их помощи по такой  дороге. Они неплохо потрудились вчера колесами своих тракторов и этот участок дороги теперь представлял собой месиво из жидкой, хлюпающей грязи  глубиной местами сантиметров по тридцать.
 
 Нам пришлось половину дня рубить  ветки, делать настил и выталкивать машины из этой жидкой каши, работая  почти по колена в грязи. Парни с тракторов все не уезжали, надеясь, что мы  все-таки не сможем выбраться без них. Их было человек шесть, всем лет по  двадцать - двадцать пять. Они молча сидели все время в кабинах, мрачно  посматривая, как мы работаем и курили, надеясь, что машины все же не смогут  выбраться.

 Но машины выбрались. По уши в грязи мы все-таки вытолкали их  одну за другой по настеленным веткам на более твердую дорогу.  Тракторы  сразу же взревели, выпустив густые столбы дыма, и укатили прочь, оставив после себя стойкий неприятный запах дизельного топлива. Когда мы, выслушав  бесчисленное количество благодарностей, уходили по разбитой дороге обратно к  своему лагерю, то машины еще долго не двигались с места, а все стояли и  гудели нам вслед, прощаясь с нами. 

 На следующий день ребята с тракторов  стали вдруг проявлять к нам повышенное внимание. Сначала один подъехал на  своем заляпанном грязью тракторе прямо к палаткам и попросил закурить. Из  нас никто не курил, ему пришлось уехать ни с чем.

 - Простые люди, - прокомментировал это Андрей. - ездят на своих тракторах там, где проще пройти пешком.

 Потом, уже в середине дня, к нам на поляну въехал другой трактор и  остановился, заглушив двигатель, в метрах двадцати от палаток. Из кабины  вылезло двое парней и принялись не спеша копаться в моторе.

 - Эй, ребята, другого места для ремонта не нашли? -   окликнул их Димка. Они ничего не ответили, так что пришлось подойти и объяснить, что нам их пребывание здесь не нравиться. Поскольку нас было трое и мы были постарше их, то им ничего не оставалось, как завести трактор и уехать, оставив после себя пятна машинного масла на земле и две полосы примятой колесами травы.
       
 - Не очень-то я верю, что у них действительно что-то случилось, - сказал Андрей, после того, как трактор
уехал, - Я думаю, они просто присматривались к нашему лагерю. Придется быть поосторожней.

 Мы с Димкой согласились. Андрей был самым старшим из нас, ему было двадцать  девять, и, кроме того, он был очень спокойным и разумным человеком.

 Посреди ночи нас вдруг разбудили далекие голоса, приближающиеся к лагерю.  Когда я быстро вылез из палатки, Андрей и Димка были уже на ногах, и  стояли, вглядываясь в темноту. Вскоре голоса стихли, а потом показалась  небольшая группа людей, идущая по направлению к нашему лагерю. Подойдя ближе и увидев что их уже ждут, идущие остановились шагах в тридцати от  палаток, а потом от группы отделилась одна фигура и быcтро двинулась к нам.

 - Стоять! - крикнул Андрей, но человек не послушался и продолжал идти к нам. Он налетел со всего размаху на натянутою проволоку, когда до палаток оставалось еще шагов десять, и сразу же упал, покатившись по земле. Банки загремели, и Димка уже был около него, когда тот только пытался подняться. Грубо схватив упавшего за шиворот и рывком подняв на ноги, Димка подвел его к нам, продолжая держать его за воротник.

 - Ты чего, глухой, да? - спросил его Андрей. - Тебе же казали стоять на месте. И, вообще, дружок, что это вы здесь ночью забыли? - Парень что-то невнятно пробормотал в ответ.

 - Не слышу, говори громче, - перебил его Андрей. Тот стал неуверенно говорить про то, что они заблудились, потеряли дорогу и только хотели узнать, как отсюда выбраться.

 - Вон прямо дорога, - сказал ему Андрей и показал рукой в ту сторону, откуда они пришли, - смотрите, не заблудитесь. И чтоб больше я вас здесь не видел.

 Димка подтолкнул его в спину и парень торопливо побрел к своим, но опять  налетел на проволоку и покатился по земле под грохот пустых банок. Потом он  поднялся и захромал к компании молчаливо ожидающих приятелей. Когда они  уходили, то кто-то из них уже вдалеке обернулся и крикнул нам из темноты:

 - Мы еще встретимся!

 Их голоса постепенно стали удаляться, а потом и вовсе затихли в ночи. То, что они сегодня больше не придут, было нам очевидно, и мы разошлись  спать по своим палаткам, хотя выспаться после таких событий никому так и не  удалось. 

 Утром после завтрака мы долго сидели и обсуждали, что же нам  придется делать в сложившейся ситуации. Было ясно, что в покое нас теперь  вряд ли оставят. Уходить и искать новое место под перед самым отъездом не  хотелось, а просто сидеть и ждать, что же будет дальше было бы просто  бессмысленно.

 - Вы знаете, - сказал нам Димка, - Я считаю, что если есть какой-то конфликт, то его надо либо активно сглаживать, либо обострять до предела. Сгладить его с этими ребятами, по-видимому, не удастся, так что придется обострять. И, вообще, меня эти трактора уже достали.

 - Ну, что ж, - согласился Андрей, - если захотим, то мы даже втроем можем устроить здесь всем в округе веселую жизнь. И тракторов этих бояться не стоит - бутылки с бензином на любой трактор хватит, заодно и посмотрим, как они горят. Можно здесь такое устроить... Все вообще очень просто делается. Здесь, в этом лесу, растет, например, Сахалинский молочай, очень ядовитое растение, которое случайно завезли с Сахалина еще в прошлом веке, а оно теперь распространилось по нашим лесам. Я его здесь недалеко видел. Побросай его стебли в колодцы - вся деревня без воды останется. Вон, - и он махнул рукой в сторону дороги, - стоят столбы электропередачи. Привяжи для тяжести камни с двух концов к проволоке и забрось ее на те провода, чтобы их замкнуло - весь район без света останется. А вон те провода - он опять махнул рукой в сторону дороги,-телефонная связь. Спилил один столб - и нет никакой связи. Мир, в котором мы живем, на самом  деле очень уязвимый мир, только вот те парни этого не понимают. Если мы начнем все это  грамотно делать, то  когда какая-нибудь власть сюда доберется, мы уже будем гнать бичами колонну пленных по дороге.

 - Ну, пленные нам пока не нужны, - сказал Димка, - а пара бутылок с бензином, на всякий случай, нам не помешает.

 - Не просто с бензином. - добавил я, - Кроме бензина, туда нужно налить еще и солярки. Она дольше гореть будет, горящая, стекать в мотор, пока он не взорвется.

 На том мы и порешили. Димка с Андреем отправились в деревню достать там бензин и через час вернулись с полным ведром. Теперь встал вопрос о солярке.

 - Можно попробовать купить солярку у этих же ребят. Тракторы у них ведь дизельные. Будет довольно забавно сжечь их трактор их же соляркой, а? Может мы с тобой сходим к ним, Макс? - предложил мне Димка. Я согласился и, захватив ведро, мы с ним пошли искать трактора.

 Погода в тот день стояла мягкая, дорога просохла от того дождя и идти по  ней мимо громадных лесных елей было приятно.  Густой лес поднимался теперь  по обеим сторонам дороги и казалось, что идешь по бесконечно длинному коридору со стенами из  темно-зеленых елей.

 Минут через двадцать мы услышали шум приближающегося  трактора, вскоре он и сам вынырнул из-за поворота и стал приближаться к  нам. Я замахал руками и он, подъехав ближе, остановился и заглушил двигатель. Из кабины высунулся парень, который тогда подъезжал к лагерю  закурить. По его хмурому лицу было понятно, что он узнал нас, но виду  старался не подавать.

 - Послушай, - сказал я ему, - нам нужна солярка. Может,  продашь пол ведра, а? Он внимательно посмотрел на нас, видимо, стараясь определить, насколько сильно нам нужна солярка, а потом, немного подумав, сказал:

 - Пятьдесят рублей.

 - Ты чего, это, серьезно? - я чуть не упал. Эта солярка стоила в двести раз дешевле. Я конечно готов был заплатить больше, ради такого дела, но не настолько же!

 - Не хочешь - не бери. - сказал парень, и принялся, не глядя на нас, заводить мотор.

 - Ну, хорошо, - нехотя согласился Димка, - мы возьмем ее. Наливай.

 Он слил нам половину ведра солярки, и получив с нас пятьдесят рублей, завел опять двигатель.

 - Вот гад, - проговорил Димка, глядя вслед отъезжающему трактору, - Ну, ничего, мы еще тебе припомним.

 Когда мы вернулись к палаткам, Андрей, сидя на земле, уже возился с  пустой бутылкой, прикрепляя к ней спички головками друг к другу с помощью изоленты.  Еще одна, уже готовая, но пока пустая, лежала  у его ног.  Когда он закончил, мы наполнили бутылки смесью бензина и солярки и наглухо заткнули пробками. Вокруг каждой из них шла широкая,  двойная, лента из спичек, выложенных головками одна к другой.

 - Ну вот, мы и вооружились. - констатировал я, когда все было готово. - Добро пожаловать, трактора, на коктейль Молотова.

Димка аккуратно положил бутылки в полиэтиленовый пакет и поставил его у  входа своей палатки.

 Остаток дня прошел как обычно. Андрей отправился  ловить рыбу, я читал, а Димка размышлял, лежа в своем гамаке.  Вечером  Андрей еще раз проверил наши бутылки, после чего мы разошлись по палаткам спать.  Я долго не мог заснуть, все лежал и ворочался  с боку на бок, потом успокоился и постепенно даже стало казаться, что ничего так и не произойдет.  В середине ночи я проснулся от звуков чьих-то  шагов вокруг палаток. Шаги были тихие, почти не слышные и я долго лежал, прислушиваясь, а потом вдруг услышал резкий Димкин голос:
 
 - Эй, кто это там ходит?

 - Это я, - ответил ему снаружи Андрей. - Извини, что разбудил.
 
 - Ты чего не спишь?

 - На дороге. -  спокойно ответил Андрей, - Там чье-то присутствие.

 Димка заворочался, зашуршал у себя в палатке, а потом я услышал, как он  вылез наружу. Было очень темно и тихо. Спать неожиданно расхотелось и я тоже стал одеваться , нащупывая вокруг себя одежду, сложенную на полу.

 Когда я наконец вылез из палатки, Димка уже стоял рядом с Андреем полностью одетый. Полная луна одиноко висела в небе, проливая вниз на землю потоки холодного серебряного света. Я подошел к ним и мы молча стояли у палаток, прислушиваясь к ночным звукам.  Так прошло, может быть, минут двадцать, потом вдалеке прорезался какой-то слабый шум, который постепенно перерос в отдаленный рокот моторов. Он становился все отчетливей и отчетливей и вот мы уже ясно могли слышать шум тракторных моторов, постепенно приближающийся к нам.

 - Ну, вот и началось, - устало проговорил Андрей, - а то  я уж начал думать, что они так и не приедут.
 
 В это время луну заволокло тучами, и стало совсем темно.  Рокот двигателей продолжал нарастать и вскоре из-за дальнего поворота вынырнул тонкий луч фар, прорезав темноту ночи. За ним показался еще один, потом еще один. Тракторы с ревом двигались по дороге по направлению к лагерю. Вот первый из них уже свернул вправо с дороги и пополз к нам, скользнув лучами фар по  палаткам и на мгновение осветив нас троих.  Остальные машины свернули вслед за первой.

 - Ну, ладно, - тихо сказал нам Андрей, - я пошел.- И нагнулся за пакетом с бутылками.

 Димка хотел было что-то сказать ему, но передумал и промолчал. Тракторы были уже в сорока метрах, двигаясь друг за другом и освещая теперь поляну тремя парами фар. Андрей неторопливо шел им на встречу по коридору яркого света, держа в левой руке свой белый  полиэтиленовый пакет. Его невысокая фигура черным силуэтом выделялась из потоков света, бьющих ему в лицо, и та будничная неторопливость, с которой он шел им навстречу, наполняла эту картину каким-то жутким сюрреализмом.

 Две задние машины должно быть почувствовали что-то неладное и, взревев двигателями, стали потихоньку пятиться назад, отползая обратно к дороге, но первая продолжала упрямо двигаться вперед.

 Нам сзади было отчетливо видно, как Андрей, нагнувшись, положил свой пакет на землю и вынул оттуда первую бутылку.  Коробок спичек, должно быть, был уже у него в руке наготове, и проведя им по ленте из спичек, обернутой вокруг бутылки, он в одно движение метнул горящую бутылку в лобовое стекло
трактора. 

 То, что произошло дальше, я до этого видел только в кино. Огненный шар внезапно вырос прямо перед кабиной, обволакивая ее ярким клубящимся пламенем. Все вокруг вдруг осветилось ослепительным оранжевым светом, и из кромешной тьмы вперед выступили земля, деревья, кусты и два других трактора на заднем фоне, торопливо разворачивающихся обратно к дороге.  Фары горящей машины погасли и она резко остановилась, вся ее кабина была объята ревущим пламенем.

 
 фигура Андрея, до этого стоящая неподвижно, опять нагнулась к пакету и в руке у нее оказалась вторая  бутылка. Еще один короткий взмах руки, и вторая бутылка полетела в охваченный огнем трактор. Она разбилась уже на моторе и было видно, как
жидкий огонь стекает внутрь двигателя все ниже, проникая в самое сердце машины.

 Поляна осветилась еще ярче, а Андрей, резко повернувшись назад, побежал обратно к палаткам. За эти десять секунд он успел отбежать на безопасное расстояние и, сделав нам отчаянный знак рукой, бросился на землю. Димка сообразил первый. Резко сбив меня с ног, он упал на траву вслед за мной как раз вовремя - взорвался двигатель горящей машины.

                * * *
               
 Черный обгоревший остов того трактора так и остался стоять посреди нашей поляны, его никто тогда не стал убирать. Пятно выжженной земли вокруг тракторного скелета за несколько лет вновь поросло травой, а проволока на моих колышках еще больше проржавела и обвисла.

 Тем парням, что были в ту ночь в подожженном тракторе, удалось спастись. Они тогда успели во время выпрыгнуть из кабины и даже почти не получили ожогов. Как ни странно, но все кончилось относительно хорошо.

 Все осталось в прошлом, которое сохранилось лишь в моей памяти. Я не чувствую себя неправым и меня не беспокоит по этому поводу то, что называется совестью. Кто знает, что бы произошло, если бы у нас не было этих бутылок? Или что было бы с нами, если они вдруг решили покататься на тракторах по нашим палаткам? Такие вопросы можно задавать до бесконечности. Я редко вспоминаю то лето. Правда, все эти события иногда сами приходят ко мне в моих снах, и я снова вижу ту поляну и тот трактор, оранжевым факелом горящий в ночи...