Тройка с двумя минусами в тбилисском Хогвартсе

     В Тбилиси, в сентябре 1966 года со мной происходило нечто невообразимое, я как будто оказался на съемках фантастической версии фильма «Два капитана», причем сыном капитана был я, Катю звали Ириной, а ее маму- Натальей Викторовной. К ней-то меня и отправила моя новая учительница по литературе и русскому языку исправлять тройку с двумя минусами за сочинение о том, как я провел лето.

     Тем летом мне исполнилось 15 лет, я окончил восьмой класс в школе при военно-морской базе Северного флота Видяево. В моем табеле не было троек, и всего пара четверок. Своей особой заслуги в этом я не видел, ни у одного из десяти мальчишек нашего класса в годовом табеле не было троек, поскольку все они мечтали стать командирами подводных лодок, как их отцы. Нашими учителями были, в основном, выпускницы ленинградского педагогического института или университета. Волею судеб, став женами морских офицеров, они оказались на берегу Баренцева моря и всю свою энергию и интеллект щедро вливали в мозги и души учеников.  О какой тройке за сочинение могла идти речь? Да еще и с двумя минусами…

     Я перелистал тетрадку с сочинением. Красной ручкой были отмечены только две запятые. Посмотрел по сторонам.  Мои соседи получили по четверке, хотя красная ручка оставила в их тетрадях значительно больше следов.  После урока я подошел к учителю. В ответ на мой красноречивый взгляд она сказала:
- Понимаю, ты удивлен. Но подумай сам: твои одноклассники- грузины, осетины, армяне, греки.  Как правило, дома они говорят на своих родных языках. Согласись, что им гораздо трудней написать сочинение на русском, чем тебе.  Русский - твой родной язык и в нем ты должен быть безупречен. Вот тебе адрес и телефон моей коллеги Натальи Викторовны, пусть твои родители договорятся с ней. Она даст тебе несколько частных уроков.  И передай ей привет от меня.

     На следующий же день, после уроков, я пешком отправился по записанному на клочке бумаги адресу. Спустился по улицам Лермонтова и Кирова до площади Ленина, а потом по проспекту Руставели, по мосту через Куру, через Колхозную площадь, я дошел до нужного мне дома по улице Атонели.  На высокой двери теснилось несколько звонков. Вот табличка: «Калинченко - 3 звонка».  Трижды нажал на кнопку. Дверь открыла стройная девочка в школьном платье, похожая на Катю Татаринову из моего любимого фильма «Два капитана». Эта «не -Катя» провела меня в комнату, постучала в дверь, сказала:
- Мама, к тебе, - предложила мне присесть и немного подождать, а сама вернулась к пианино.
- Что вы играете такое печальное? - спросил я через несколько минут, - Ноктюрн Шопена до-диез минор», ответила девочка.
Наконец, дверь открылась и вышла красивая женщина, похожая на Марию Васильевну - вдову капитана Татаринова. Мистика продолжалась. Куда я попал?!

- Тебя Саша зовут? А меня- Наталья Викторовна. Ты тетрадку с сочинением принес?
Я протянул ей тетрадь, раскрытую на первой странице сочинения о том, как мы с отцом в полярный день ловили на удочку кумжу и форель. О том, как красиво Заполярье в это время года, когда солнце круглосуточно кружит над горизонтом. Какая прозрачная вода в озерах. И какая звонкая стоит тишина.

- Присядь, - сказала она мне и углубилась в текст. – В принципе, совсем не плохо. Обе запятые спорные, их можно рассматривать как авторский вариант пунктуации. Так ты сюда с Севера приехал? А чем твои родители занимаются?
– Папа - подводник, а мама недавно умерла. - Тут она посмотрела на обложку моей тетрадки.
- Саша, а твоего отца не Василием зовут?
– Да.
Она молча смотрела на меня во все глаза, как будто что-то вспоминая.
- Ты сын Васи Богданова… Не может быть.

- Подожди немного, сказала она и вышла из комнаты.

Когда она вернулась, я с интересом посмотрел на нее. Запах валерьянки был мне знаком.
 
- Да, ответила она на мой немой вопрос. - Мы дружили с твоим папой. Он тогда был курсантом, а я студенткой. Это было очень и очень давно. Знаешь что? Ты сможешь прийти завтра? Я подготовлю то, что тебе нужно, хорошо?

- Ира, сказала она дочке, проводи гостя.

     Я шел домой медленно, под грузом фамильной тайны. «Предвестие истины коснулось меня», - подходя к своему дому, процитировал я финальную фразу из рассказа Бабеля «Гюи де Мопассан». Я был начитанным мальчиком.

     Тем временем, череда сентябрьских чудес продолжалась. Оглядываясь в прошлый век, я понимаю, что наша школа была особенной - такой невымышленный Хогвардс: в начале XX века Александр Манташев – меценат, авантюрист и магнат (маг - если совсем коротко), мечтая создать коммерческое училище нового типа, финансировал строительство роскошного здания. В советское время на этом строении (возможно, для пущей маскировки) повесили табличку «43 средняя школа Тбилиси». В просторных и светлых классах этой Академии волшебства в свое время учились будущие чародеи Булат Окуджава и Микаэл Таривердиев, и многие годы работал литературный клуб с чудесными традициями.

     В тот год, о котором я пишу, отмечалось 800-летие со дня рождения великого грузинского поэта Шота Руставели, и в столицу Грузии приехали многие известные писатели, поэты и журналисты со всего Союза.  По этому поводу наша школа пригласила нескольких знаменитостей, и в среду 28 сентября 1966 года на открытое заседание литературного клуба 43-ей школы (читай: Академии волшебства) пришли Ираклий Андроников, Константин Симонов и Булат Окуджава вместе с друзьями-литераторами. Актовый зал был забит битком.  Оказалось, что это был день рождения не только у Шота Руставели, но и у Ираклия Андроникова! (Вот скажите, это совпадение или все-таки магия?!) Ираклий Луарсабович был в ударе.  «Ошибка Сальвини» в его исполнении врезалась в мою память на всю жизнь.

     Впрочем, его потрясающее выступление- перевоплощение было немного позже, а в начале встречи наши учителя провели деловую часть открытого заседания литературного клуба: несколько учеников нашей школы прочли свои стихи и короткие рассказы на грузинском и на русском языках. Помню, как я волновался, озвучивая свой текст перед уважаемой аудиторией, как получил рекомендацию в ЛИТО тбилисского Дворца пионеров, а мой очерк (то самое сочинение!) взяли в газету «Молодежь Грузии». Через несколько дней мне позвонили из редакции, расположенной на улице Сулхан-Саба, и пригласили забрать авторский экземпляр.  Спустя 15 минут я, запыхавшись от бега, уже держал в руках завтрашний номер газеты с очерком «Мое Заполярье». А еще через пару недель меня попросили зайти и получить девять рублей - мой первый гонорар. Многие детали выветрились из памяти, но я до сих пор помню особый типографский запах завтрашнего номера газеты со своей первой статьей. И печальную мелодию ноктюрна Шопена до-диез минор.

     О том, что этот волшебный день стал поворотным днем моей жизни, я осознал полвека спустя, уже в новом тысячелетии. А тогда меня ждали новые чудеса в уютном черноморском городке, который так любил Куприн, и куда моего отца перевели служить с Северного флота.

Другая история http://proza.ru/2015/02/11/38