Новые годы и двадцать минут

          Один мой добрый друг родился 8 марта, а я – в двадцать минут первого,  новогодней ночью. Так что мне  не повезло меньше. Да, в преддверии праздника очереди в магазинах, пробки на улицах, лихорадка всюду. Да, никогда не знаешь, сколько   родных и друзей  проснутся часов  в пять  пополудни, чтобы поехать  снова  выпить и выкушать   за меня  вечером первого дня Нового года.  Но упомянутый  добрый мой друг, умница и полиглот,  вообще обречён  на положение с мудрёным названием «сбоку припеку». Но это так, к слову.
          И вот, фигурально выражаясь, тащусь я с незаметной  скоростью после лекций с Садовой  в направлении Люстдорфа.  А   Новый Год приближается куда быстрее, чем Люстдорф.  Так мне кажется. И развлекаюсь на новогоднюю тему. Один мой  Внутренний голос, похожий тембром на голос  кого-то из  миллионеров, ведущих ток-шоу, строго спрашивает меня, а много ли я помню своих встреч с Новыми годами? Второй  молчит, ждёт, пока я включу мозги.   
          Ну, в детстве,- думаю,-   ждал     подарков.  Книжки с дарственными надписями помню.  «Милый малыш, вырастай на просторе, быстро промчатся года. Смелым орлёнком на ясные зори ты улетишь из гнезда. »   Это тётя Зина    слова  из колыбельной на форзац  толстовского «Детство. Отрочество. Юность» переписала. Дальше  сперва пелось: « Даст тебе силу, дорогу укажет Сталин своею рукой».  А потом незаметно стали петь: что силу и дорогу  укажет– это  уже «партия  твёрдой  рукой». А только что,  проверяя себя, обнаружил третий вариант – родина мудрой рукой! Так что, видите,  тот период помню.  Но детство быстро закончилось. Потом, среди ничем не примечательных утренников, вечеринок и отчетных собраний, вспомнил  вдруг на углу  Успенской и Ришельевской,   как за день до праздника  боевые, и только,  подруги нашей мужской студенческой компании  вдруг признались, что хотят развлечься на стороне. Потому что с нами они так старыми девами   останутся.  Но после праздника обязательно вернутся  к нам готовиться к сессии. И велели вести себя хорошо.  Но мы, как мушкетеры,  тут же поклялись друг другу найти себе подругу на новогоднюю ночь. То есть, встречу. Что вы думаете, таки нашли. И   ночь была загадочной, потому что мы, естественно, ничего не знали о дамах. Начиная с того, что знакомились   накануне, в аварийном порядке, времени не было. Слёту, на улицах,  и  в зимней одежде. В основном, в хвостах многочисленных  предпраздничных очередей.  А в то время  девушки носили тёплые платки, из которых выглядывал махонький аппетитный кусочек  личика, и хитрущие одесские глазки. Теперь представьте себе. Мы первый раз сами накрыли стол на восемь персон в холостяцкой квартире будущего  знаменитого  писателя   Н.А.  Гардба, и тут  стали прибывать барышни.  Обнаружилось, что мы на нервной почве не помним, кто чья.    И стали ждать, что они разберутся сами.  Но барышень мы подобрали себе   хитрых  и проницательных.
           Не  берусь рассказывать дальнейшее.        Может, поэтому мы  пили столько, как никогда до тех пор.  И пытались потом   хвастаться перед    нашими  боевыми  подругами, которым, видимо, похвастаться было нечем.  Иначе зачем  они затыкали уши?    А девушек того застолья мы больше не встречали.
          Возле вокзала пробка ненадолго  рассосалась, а на Водопроводной   снова окрепла. И  я вспомнил 31 декабря 1965 года  в аэропорту  пересадки   к  Новой  жизни  в Алма-Ату. Новый Год явился  в гулком , совершенно пустом Шереметьевском здании, откуда   по расписанию  ожидался вылет в столицу Казахской советской социалистической республики.  Мамочка с любовью и слезами упаковала мне новогоднее угощение на одну персону, папа  в карман сунул  чекушку. Это такая маленькая бутылочка водки «Московская».  Громкоговорители включили бой курантов, я из горлышка хлебнул содержимое, закусил котлеткой. Будущее  было  всего на расстоянии полуночи, и просто обязано было стать светлым!
          Когда громадная минутная  стрелка шереметьевских  часов  коснулась четверки,  я выпил    чекушку до дна, так как  наступила минута моего рождения.
          В реальности мы доползли до Чумки, и стали намертво. А в воспоминаниях – прошёл ровно  год. Ракетные войска.  Посёлок  Эмба. Аспирант, рядовой и  учитель  в вечерней школе это всё я.  Там, к моему удовольствию, учительница ушла в декрет, и другого варианта у командования не было.  Инженер- строитель Илья , художник  Володя и я встречать очередной год   присоединились к солдатской интеллигенции -музыкальному взводу .  Тщательно позаботились  об алиби .  Это  совсем не мелочь  в армейских условиях. Чтобы не попасть на губу зловещего коменданта Кудлая, нужно было найти помещение  без окон, без  дверей, чтобы ни лучика, ни звука  не пробивалось. Тромбонист нашёл  гениальное решение – сцена  в офицерском клубе.
           Скрытый  плотным занавесом стол, за которым восседало обычно высшее командование  посреди сцены, был огромным  и таким богатым, что мы почувствовали себя исключительно счастливыми.    На этот раз не суровые лица высшего командования Эмбы облагораживали эту казенщину. Ведь тоскующие по сыновьям  семьи прислали почти каждому   щедрые посылки в фанерных ящичках. И мы встретили  сначала казахский Новый год, через четыре часа – государственный Новый год по привычному тогда московскому времени.  А  через двадцать минут  пили за единственного в компании учителя. И ещё, и ещё… 
           Около десяти я проснулся  на сцене  офицерского клуба  от  странного рокота  из-за занавеса. Точнее, той его стороны, которая выходила в зал. Заглянул в щёлку   и обомлел. Полный зал солдат!     «Операция «Ы» и другие приключения моего тёзки…а мы, идиоты, не знали!
          Вы  знаете, как выглядит утром  ещё  неубранная комната после славного пиршества?  Так  на сцене  было в сто раз хуже.  Стол с остатками пищи, окурков  и грязной посуды. Пустые бутылки под ним.  Тут и там стулья  с нашей форменной одеждой. И мои собутыльники-патриции, возлежащие  на полу  в солдатском застиранном  белье,  закутанные  в    шинельные  тоги.  И в любую секунду занавес откроется.
          Размышлять было некогда. Растолкал спящих, объявил тревогу.  В считанные минуты… да нет, в секунды,  все было приведено в порядок.   Отходы,  пустые бутылки  – в  футляры от  музыкальных инструментов.  Несъеденное  – назад, в посылочные ящики. Куда их дели  – не помню, хоть убейте.  Страшно было до дрожи. А вдруг посадят!
          И не надеялся, но всё обошлось. День рождения начался   с приключений Шурика. Разве не логично?
          А потом, как-то незаметно проскакивали эти Новые годы, спотыкаясь на юбилеях.   Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь! – пела мне  на  юбилее юная директор технологического лицея. Точное определение. Особенно когда пробки уже практически нет, и ты жмёшь на газ, и можно побыстрее мимо места  слева , где сидят, а справа – где лежат.  Та не обращайте внимание. И это тоже не я придумал. До дому уже минут двадцать

 А между юбилеями разве упомнишь подробности?
- Алло? Большое спасибо! И вас! Спасибо большое! Взаимно. Конечно же, с женой! И детками. Где?  Дома. У кого-нибудь из нас! Да нет, по скайпу.