Глава XVI. Спонсор

В 1920 году, во время учебы Аалто написал отцу «Я купил большой стол, по-настоящему огромный стол, который заполняет всю комнату. Это вселяет в меня уверенное чувство собственной значимости, когда я сижу за этим чертежным столом. … 
… Что такое белый стол? Нейтральная поверхность в соединении с человеком, настолько нейтральная, что может воспринять все что угодно в зависимости от человеческого воображения и мастерства. Белый стол настолько белый, насколько он может им быть, на нем нет никаких рецептов, ни что не заставляет человека делать то или другое.  Другими словами, это очень странные и уникальные взаимоотношения.
Творческий человек с восприимчивым инструментом, который привлекает его и вдохновляет на то, что должно получиться. Существует только совсем небольшое количество ситуаций в мире, где желание, умение и возможность реализовать воображаемые мысли сочетаются таким образом.
Белый стол моего детства был большим столом. И он все время увеличивался. Я сделал на нём работу моей жизни».
Сейчас, как никогда был счастлив. Работал над библиотекой.
Хотелось воплотить в этом проекте всё, чему уже успел научиться в профессии. Но, главное к чему стремился – функционализм и минимализм, как планировочных решений, так и самих фасадов. Много спорил с людьми на тему увеличения световых проёмов окон, но, всегда получал отказ в применении новых идей, если дело касалось частных особняков. Тут же, когда речь шла об общественном пространстве, риск многих смелых решений брал на себя.
Хорошо чувствовал дерево. Сам придумывал мебель, для своих проектов, разрабатывая и интерьеры к ним. Отказавшись от помпезности дубовых панелей, применял современные материалы, такие, как фанера и деревянные рейки. Поскольку для конкурса, немалое значение имела ещё и стоимость строительно-монтажных работ, не искал сложных путей, применяя то, что немыслимо было тогда для людей, видящих свой дом, прежде всего, как дворец, с прочными дверями и маленькими окнами.
Каучуковые покрытия на полу, стеклопакеты вместо стёкол. Удешевляя рисковал. Знал, в случае промаха, не отделается только позором.
Но, Финляндия развивалась стремительно. И её архитектурно-строительная база не справлялась с новыми, поставленными бизнесом задачами. Это внушало уверенности в применении новых, смелых, нестандартных решений.
Когда стало известно, победил его проект, принял это как должное, тем самым создав о себе ложное мнение среди многих соратников, считавших, слишком горд и высокомерен. На самом деле просто имел другое видение, давно уже находясь в будущем.
Родившись в конце девятнадцатого века, считал; должен опередить время, как бы отрекаясь от того, что всё же застал прошлое.

Дела Якова Карловича на тот момент были замечательны. Жизнь на проценты от хранящихся в банках валютных счетов, среди которых был и тот, на котором хранились доставшиеся в приданное деньги, позволяла не только ни в чём себе не отказывать, но и подумывать о приобретении в городе собственного дома. Но, главное, был уверен в судьбе своей дочери и уже повзрослевшей внучки.
В городе был объявлен сбор денег. Торбьорг Константиновна узнала об этом первой, придя к мужу в кабинет. Уже пару лет, как бросил курить. И, теперь пил кофе, вместо послеобеденной сигары. Правда и сам кофе также не часто позволял себе.
- Милый мой Яков, - начала прямо с порога.
- Что случилось моя дорогая? – слегка привстал с дивана.
- Ах, не вставай. Сядь сейчас же. Я присяду к тебе рядом.
Плюхнулся в насиженное место. Диван, с того краю, что был ближе к столу, давно уже принял форму его туловища. Частенько сидел так, читая газету, или отпивая кофе, ещё с тех времён, когда стряхивал пепел в массивную пепельницу, имея под боком краешек стола. Кроме рабочего, не было в комнате никакого больше, даже журнального, во всю входившего в моду. Стулья не любил. Тем, что стоял подле стола не пользовался, перед сном перекидывая через его спинку домашний халат.
- Я внимательно слушаю тебя, моя дорогая, - отпил глоточек.
- Ты не можешь отказать мне.
- Весь во внимании.
- Ах Яшенька. Этот молоденький архитектор. Он сводит меня с ума.
- Тебя? Ну, впрочем, пока с тобой рядом я, никто не сможет завладеть твоим сердцем, - хитро улыбнулся, поцеловав супруге руку.
- Он строит в нашем городе библиотеку.
- Это в парке, рядом с новым кафедральным собором?
- Да-да. Это там.
- Неплохое место. Два храма рядом. Божий и земной.
- Так вот, как ты знаешь, деньги на строительство дала вдова Выборгского мецената Юхо Лаллукка, Мария Лаллук. Но, сейчас, когда уже сделан фундамент, стало определённо ясно -  этих денег мало.
- Дорогая, ты же знаешь, все суммы, которыми мы располагаем. Согласовав с тобой конкретный банк, я положил практически всё твоё приданное в него, в чём и отчитался перед тобой. Мы живём на проценты от этого и двух других счетов. Что, достаточно велики, и уже отложена нами часть на покупку дома. Ещё немного, и мы сможем её осуществить. Впрочем, если тебе будет угодно…
- Будет. Будет милый мой. Мы можем потерпеть пару лет и без дома. Главное помочь этому молодому отцу. У него потрясающая жена, так же, как и он архитектор. Знаешь, мне рассказывали; он пошутил, однажды, что вынужден был жениться на ней, только из-за экономии, ведь платить зарплату жене мыслимое ли дело!
- Ах дорогая моя Торби очень хорошо знаю тебя. Все эти годы, что мы прожили вместе, ты не капельки не изменилась. Люблю тебя, как и в первый день. Мне кажется; сумел тогда вернуться к тебе из революционной России, только потому, что друг без друга не сможем. Я твой спаситель, а ты моя богиня, - поставив чашечку с кофе на стол, взял с него маленькую записную книжечку, с отточенным карандашиком.
- Тридцать тысяч, - закрыла рукой глаза.
- Надеюсь не долларов? - принялся что-то подсчитывать у себя в записной книжке, мелко рисуя цифры.
- Мы же в Финляндии.
- Только двадцать пять. Не больше. Иначе нам не дотянуть до зимы.
- Ну, я тебя умоляю, дорогой.
- Я же не волшебник.
Не уходила. Просто молча сидела по центру дивана.
Знал; так просто не уйдёт. Была тем человеком, что никогда не отступится от своих целей.
- Продай акции, - тихо, словно боялась нарушить тишину произнесла наконец.
- Это самоубийство. У VP Group большие перспективы.
- Ну, хорошо. Хорошо. Тогда хотя бы часть.
- А, почему бы тебе не сделать частичное пожертвование? Неужели не найдётся больше никого в городе, кто бы смог довнести недостающую сумму.
- Ну, конечно же есть. Просто обычно запоминают не тех, кто дал большую сумму, а прежде всего того, кто достал недостающие.
- Тогда подожди пару недель. И сумма пополнится пожертвованиями. Знаю этих архитекторов, им всегда не хватает. Ещё много раз строительство будет дорожать.
- Не будет. И это подорожание произошло только из-за того, что часть цокольного этажа пришлось выдалбливать в скале.
Был непреклонен. Впрочем, двадцать пять тысяч у неё были практически в кармане.
Благотворительный фонд Выборгской библиотеки существовал в виде счёта в одном из банков города. Но тумбы с пожертвованиями стояли в разных общественных местах города. Одна из которых в новом кафедральном соборе. С настоятелем коего у Алвара были одно время проблемы, связанные с его несогласием с выбранным под бедующую библиотеку местом.
Не хотел Лютеранский пастор согласовывать ему генплан, являясь ответственным лицом в существующем, находящемся рядом с будущим строением здании. Как ни пытался Алвар убеждать священника, ни в какую не хотел уступать ему. Уж и бывал у городского главы с просьбой повлиять на строптивого святого отца но, тот лишь умыл руки, сказав:
- Нет у меня никакой управы на него. Вот, если бы вы смогли решить эту проблему полюбовно.
Расценил эти слова, как признание собственной беспомощности, и, больше не показывался в городской ратуше, и раньше-то особо не любя захаживать в подобные учреждения.
- Что мне делать? – сдался в руки жене, вернувшись в очередной раз из Лютеранского собора.
Айно, всегда работала аккуратно, обладая исключительным мастерством и терпением. Оправдала его надежды, при взятии на работу, став при этом не только хорошей женой, но и матерью.
У неё, в отличие от своего уж чересчур неземного в собственных идеях человека, было развито чувство реальности, основанное на хорошем знании конструктивных особенностей новых, используемых во всём мире материалов. Таких, как бетон и металлоконструкции. Понимала; подчиняются одним и тем же законам физики, что и остальные.
Каждый раз, когда слишком далеко воспарял над реальностью, возвращала на землю. Поэтому мог себе позволить слишком смелые решения, которые, знал, всегда найдётся кому привести к реальности исполнения. Они дополняли друг друга, не только в творчестве, но и дома. Рассудительная в житейских вопросах, всегда оказывалась в итоге права, чем заслужила уважение не только супруга, но и его окружения, считавшего первое время её уж слишком угрюмой и сдержанной.
- Ты про пастора? – сразу же догадалась она.
- Да, - присел рядом с ней к чертёжному столу, в их квартире, вернувшись в Турку, где жили теперь.
- А ты попробуй сказать ему о том, что дети, пришедшие в детское отделение твоей библиотеки, узнают там о Боге, и после придут в храм.
- Нет, Он не поверит, - в глубине души обрадовавшись предложению жены, отказывался видеть победу.
- В Бога же он верит?
- Думаю да.
- Ну, вот и славно.

Редко выходил на улицу, всё время работал. И не из-за того, что боялся остаться без дела. Нет, слишком много было идей в его голове. Пытался разрабатывать мебель, для своих проектов, так, как делал и интерьеры к ним. Поэтому надеялся зарабатывать ещё и на её продаже, убивая тем самым сразу двух зайцев; проектируя и рекламируя заполнение внутреннего пространства своих объектов одновременно.
Вышел прогуляться по набережной Ауры, в сторону кафедрального собора. Думал о Айненых словах. Начинал ощущать в них силу, которая для него заключалась прежде всего в логике. Как архитектор не мог без неё.
Зашёл в собор. Судя по документам, построенный в самом конце тринадцатого века. Освящен же в 1300 году.
Не многолюдность, вот что прежде всего привлекало его в жизни. Теперь хорошо понимал значимость этого фактора, определяющего способность творить. Сама архитектура, которой придерживался, говорила, внутри неё человек способен ощущать себя в одиночестве, вне мира, точнее в своём собственном, изолированном от внешних факторов, несмотря на большие окна, и открытые веранды.
Тишина, вот, что поразило его, как только вошёл внутрь. Макеты парусников, висящие под сводами храма. Портовый город, это была его история, отобразившаяся в Божием доме. Номерки псалмов, нарисованные мелом виднелись на чёрных досках, висящих на двух, расположенных ближе всего к центру храма колоннах, поддерживающих аркбутаны свода.
Присел на деревянную скамью. Взял сборник гимнов, открыл один из тех, что были написаны на схожей с школьной доске.
Начал читать; «Да восстанет Бог, и расточатся враги Его, и да бегут от лица Его ненавидящие Его. Как рассеивается дым, Ты рассей их; как тает воск от огня, так нечестивые да погибнут от лица Божия. А праведники да возвеселятся, да возрадуются пред Богом и восторжествуют в радости.»
Вспоминал детство.
Белый, словно покрытый снегом лось, вышел из леса, и посмотрел на него своими с поволокой глазами. Сложно было догадаться ребёнку, что таится за этим взглядом. Но, знал, не нападают на людей лоси, если их не трогать. Просто сделал шаг вперёд. Лось остановился, продолжая внимательно разглядывать его.
- Ты дашь мне пройти? – догадываясь, тот понимает не столько его речь, сколько мысли в голове.
Лось опустил голову.
Медленно пошёл своим путём мимо. Тёплым, выпущенным из ноздрей воздухом обдало его спину. Но не испугался. Наоборот было приятно от этого ощущения, словно кто-то тёплый провёл рукой по спине.

Через неделю, после того, как посетил стройку библиотеки, зашёл в новый Лютеранский кафедральный собор, присел на скамью в ожидании настоятеля. Задремал, сидя на скамье в тишине храма. Очнулся от чьих-то шагов. Скоро начиналась служба. Очень устал за последние годы. Хоть и был молод, хорошо знал, что такое усталость, много работал.
Встал. Пошёл к выходу. Дверь была открыта, кто-то входил. Луч вечернего солнца скользнул по гранитному полу собора, коснувшись его ног. Теперь шёл по нему.
- Отче выслушайте меня.
- Говорите сын мой.
- Дети, после того, как придут в библиотеку, узнав там о Боге, войдут в храм, - коротко сказал фразу, что долго формулировал, репетируя по дороге из Турку.
- Коли так, пусть идут прежде в библиотеку, - хитро улыбнулся священник благословив его.