Из детства с любовью...

     С самого раннего детства, лет с 4-х, я помню окружение моих родителей. Друзья и сослуживцы часто собирались у нас на праздники. Звучала гитара, пели песни, и как во все времена, много говорили о политике. Любили и анекдоты, и разные байки. Я всегда крутилась подле взрослых, от которых исходило какое-то приятное дружелюбие.

     В будние дни родителей мы видели только по вечерам. Мама работала в школе на полторы ставки в две смены. И у папы был ненормированный рабочий день.  Поэтому у нас была няня (из соседней деревни), которая не только смотрела за детьми, но была и домработницей. Звали ее Маша. Она жила у нас, столовалась, и еще мама платила ей какие-то деньги на мелкие расходы.

      Маша была девица тридцати лет от роду.  Иногда она навещала своих подруг и, с разрешения родителей, брала нас с собой.  Подруги у нее все  были деревенские, что нам с сестрой чрезвычайно нравилось. Они лузгали семечки на пол, заливисто хохотали и пели частушки. Где мы еще могли увидеть такое?
    
      Родителям всегда было некогда. То командировки, то партийные собрания, то лекции… И вот эта полуграмотная Маша научила меня читать в пять лет, чем страшно удивила маму.

      Скоро няня стала поговаривать, что мы уже самостоятельные, поэтому она хочет вернуться к себе домой. Родители не возражали. Расставались  со слезами – за несколько лет мы так привыкли друг к другу... Она уехала в свою деревню, но всю жизнь интересовалась нашей судьбой, ведь выйти замуж  и своих деток нарожать ей не посчастливилось.

     Мы с сестрой подросли, и родители были спокойны за нас. Они  не допытывались, где мы были и чем занимались. Доверяли.

     Как я любила  походы со своей подругой Томой! Частенько мы катались по склонам окрестных бугров (они до сих пор высоки и опасны не только для маленьких). У-у-у-у! Восторг! Кто быстрей доберется до земли! И все это в шесть – семь лет!

     Там, где заканчивался поселок, была Цыганова роща. Название такое местные жители дали ей не случайно. Каждое лето туда приезжали бродячие цыгане, расставляли  шатры в роще, жгли костры, варили что-то в котлах и громко кричали. Нам, детям, было и страшно  и, в то же время, очень интересно. Но мы твердо усвоили, что подходить к ним близко нельзя, а, тем паче, разговаривать.

     Весной, когда еще не было в той роще цыган, мы с Томой ходили туда собирать ландыши. Это такое удовольствие! Воздух чистый, ароматный, ландыши красивые, крупные… И не было тогда никаких маньяков!

     У Томы был старшая сестра Валя, которая училась с моей Верой в одном классе. Представляете, как это удобно было родителям - младшие всегда находились  под присмотром старших.

     Нам с Томой это тоже нравилось. Вере и Вале приходилось нас брать с собой на речку или в гости к своим подругам , слушать разговоры их умные (как нам тогда казалось), есть вишневое варенье. Почему-то тогда  считалось самым вкусным именно вишневое варенье.

     И было лето, были жужжащие пчелки, красавицы-бабочки, мохнатые шмели, кудрявые облака, похожие то на животных, то на людей, то на причудливые замки. А какие росли в палисадниках цветы! Красота - неописуемая! И безо всяких Альпийских горок. Кто у нас тогда знал о них? А потом, вечером, (летние вечера длинные), мы играли в смешные игру: «Колечко, колечко, выйди на крылечко!». И как было приятно, и казалось значительным, что колечко положил тебе в сложенные ладошки мальчик, который нравился.

     В первый раз я почувствовала себя взрослой в шесть лет. Мама вела со мной какую-то разъяснительно - педагогическую беседу, а у меня в голове крутилось: «Почему они все думают, что я маленькая глупая девочка? Вот когда у меня будет шестилетняя дочка, я к ней буду относиться по-другому».  И, честное слово мамы двоих детей, я помнила и помню эти свои детские (и недетские) мысли того возраста. Когда мне надо было серьезно побеседовать с детьми, я вспоминала себя, маленькую девочку, которая все понимала.

      Помню неурожайный год при Хрущеве. Все жители нашего поселка были прикреплены к разным хлебным магазинам по улицам. Очереди были неимоверные! И мы, дети, стояли в этих очередях наравне со взрослыми - не создавать же отдельную очередь из детей.

      Иногда мама посылала нас сестрой в магазин, называемый жителями «Керосинка», где  был земляной пол (в целях безопасности, наверное)и очень сильно пахло керосином. Но нам, детям, выросшим на свежем воздухе, как ни странно, этот запах нравился. По очереди с сестрой несли мы домой емкость, в которой булькала горючая жидкость на все случаи жизни – готовили на керосинках, потом на керогазах; когда отключали свет, спасала керосиновая лампа. А еще керосином лечили ангину и оттирали забрызганные краской стекла окон после ремонта.

      Летом мы каждый день проводили на речке. Плавать я научилась в семь лет самостоятельно, как и все деревенские дети. До сих пор помню луговую тропинку, переходящую в грунтовую дорогу, обсаженную огромными ветлами так часто, что в их тени в любую жару было прохладно. Как мы любили омут, заросший кувшинками, песчаный пляж, небольшую плотину с водопадом, ивы, склонившие свои ветви к самой воде. С одной стороны этой насыпной дороги была река, с другой – несколько омутов. Купались мы только в первом. Остальные - зарослИ сплошным ковром из лилий и кувшинок. Эти омуты были сказочно красивы,  как на картинах русских художников...

     Хозяйства, как было положено в сельской местности, у нас никогда не было. Даже дворняжка, которая жила во дворе, потом куда-то сгинула. Несколько раз я просила родителей завести котенка, но мама была против всякой живности, приносящей на лапках огромное количество микробов в дом. Наверное, она и не подозревала, что, восполняя любовь к животным, мы кормили,  гладили и  обнимали грязных уличных кошек и собак.

     Поэтому, когда у меня появились свои дети, в моей семье были и животные, и рыбки, и птицы. Сначала был снегирь, большой, красивый. Мы его хорошенько откормили, а весной выпустили на волю. Потом были хомячки, попугайчики и умная белая крыса. И, конечно-же, кошки.

          
     Но это уже другая история. Из взрослой жизни. Здесь же я рассказала о своем детстве, которое время от времени всплывает в памяти яркими картинками.