Парк на двоих. Рассказ - 3

3

Ион Петерс прокрутил на экране несколько страниц присланного аналитического досье, встал из-за стола и подошёл к окну. За окном шёл сильный дождь. Все светофильтры автоматика убрала, а прозрачность шестислойного остекления  была такой, что каждая текущая капля и дорожка от неё казались висящими в воздухе сами по себе. Ион всмотрелся в дрожание проступающих в пелене ливня контуров соседних зданий, размытые очертания башни дальней связи, крыши коттеджей подступившего к «высоткам» административного квартала пригорода, обглоданные осенними ветрами верхушки деревьев. В ясную погоду из окна на горизонте было видно море, сейчас оно скрылось в сизой туманности.
Что-то мешало принять решение. Ион оторвался от картины за окном и поднял взгляд на стереопортрет генерал-коммандера, висящий над столом. Ростислав Петрович на нем был снят в тот момент, когда, сняв с носа свои знаменитые старомодные очки, начинал что-то рассказывать или объяснять. Иону живо вспомнились поздние вечера в офисе, когда арка в кабинет шефа была открыта всем желающим с ним поговорить. Это у него называлось «открытый приём». Ростислава Петровича знали и ценили многие, и не только сотрудники Службы безопасности Земли. Сколько раз в давние «стажёрские» времена они с Зетом сидели в небольшом кабинетике шефа на этих «приёмах» бок о бок с мастистыми академиками и директорами исследовательских институтов! С тем же Смитом из Института Времени, например. Говорили и спорили до хрипоты. Ростислав Петрович всегда считал, что безопасностью Земли должны заниматься все службы, а не какая-то одна. Период катаклизмов многое изменил во взглядах землян на собственную планету. «Царь природы» оказался бессилен перед стихией, бежал от неё в Подземелье, прятался на орбитальных городах… Время родило своих героев. С каким уважением Ростислав Петрович говорил о геофизике Тваале, который предотвратил разлом Африканского материка, рассказывал о Подземных народах, среди которых по воле судьбы прожил много лет. «Подземники» так и не вышли на поверхность, у них по сути своя, параллельная цивилизация на Земле. Про «параллельные миры» тоже спорили. Стоп…
Мысль показалась Иону интересной. Что, если эксперимент в Церне был направлен на поиск прохода в параллельный мир? Темпоральные уравнения Патрика Мбаа, как доказали математики, были справедливы для одного, «текущего» мира, в котором развивается сфера времени. Ростислав Петрович любил шутить, что «из множества частных случаев может сложиться  светлое будущее, но вовсе необязательно». Пусть Патрик предложил решение для частного случая, но оно полезно. Квантовая телепортация – это телепортирование не энергии, не физического объекта, а состояния, информации о нём в виде кубитов. Там уже говорят о квантовых объектах, для которых справедлива теорема о неклонировании: надо уничтожить одно, чтобы появилось другое. Физическое клонирование на основе тех же биотехнологий – это банальное дублирование. Дублирование связано с носителем, он либо идентичный, либо совместимый, как, например, биомасса... То, что наблюдал Мигель в Гуане, не похоже ни на квантовую телепортацию, ни на клонирование. Так что же это? Ледышки, которые в Гуане выловил туристический катер, могли быть просто отражением. Вот, если сейчас выйти, даже не выйти, а просто встать в проёме арки кабинета, то увидишь себя в зеркале на противоположной стене холла.  Если бы оно было в воде и могло замораживать, то получилась ледышка. Интересно, затонувший город может отражать?
Тихо тренькнул сигнал времени. Автосекретарь напоминал, что через полчаса надо выходить, если Ион хочет успеть на рейсовый стратосферник и попасть без пересадок в Санаторий Космофлота. Собранная дорожная сумка стояла у входа. Директор департамента мог вызвать дисколёт и  долететь за два часа, но Ион не стал этого делать, заказал место на обычном рейсе. Там дольше, но в компании людей, а не одного пилота Мартина в противоперегрузочном коконе. Петерс понял, что ему не хватает толпы. Вспомнилась притча о слепом, который шёл в толпе и просил его не обходить, касаться, даже толкать, чтобы он чувствовал, что кругом люди.
Час был достаточно ранним, офис пустовал. Петерс спустился вниз, где его ждал кар. Ливень прекратился, но небо было затянуто наглухо. Машина быстро доставила Иона к транспортному узлу. В нём для пассажиров было три уровня: наземного, воздушного и космического транспорта, а само здание напоминало трилистник на мощном и толстом центральном «стебле». Войдя в просторное фойе, Петерс задержался около информационного стенда с текущими рейсами, а потом поднялся по траволатору на свой уровень. Из обзорных окон было видно, что шаттл-капсула стратосферника уже стояла у выдвижного пассажирского перехода терминала местной транспортной сети. Краем глаза Ион заметил какого-то пожилого мужчину, копавшегося  с багажом у стойки прибытия, несколько занятых людьми кресел в зоне робокафе. Отметившись на стойке отбытия, он понтересовался у автоинформатора, много ли собралось попутчиков. Узнав, что летит только он один, Петерс почему-то огорчился, хотя перелёт на борт стратосферника в капсуле никогда не был долгим. Но делать нечего, один, так один, Ион подхватил на плечо свою сумку и направился к синему контуру движущейся дорожки перехода.   
– Ион Янович? – вдруг окликнул его мужской голос.
Ион остановился. Голос он не узнал, приближавшегося к нему, хромого на одну ногу старика поначалу не признал тоже, а потом вспомнил и бросился навстречу.
– Пан Тадеуш! Дядюшка Тад! Вы ли это?
– Я, малыш, я самый, надо же, узнал, а столько лет прошло! – растроганно ответил тот.  – Увидел тебя случайно на табло отбытия, еле успел подбежать. У тебя чуток времени есть?
– У меня уже идёт посадка на капсулу стратосферника, пан Тадеуш, всего пара минут есть. Вы сами уже на Земле или ещё летаете на окраинах Внеземелья? Если на Земле, то я очень рад, мы с Зетом вас найдём по Адресной службе, обязательно навестим!
Тадеуш Ковальски был некогда другом семьи Петерсов. Для братьев в детстве это был всегда весёлый «дядюшка Тад», при котором разрешались любые шалости, а строгие родители становились к ним снисходительны. После трагической гибели отца близнецов художника Яна Петерса так получилось, что Тадеуш совсем пропал из виду, вдруг закончив срочные курсы пилотов и записавшись на самые отдалённые линии Внеземелья. За все годы он появился только один раз, когда открыли в Загорном галерею картин художника Петерса, остановился инкогнито в старой гостинице, очаровав своим присутствием робота Поли,  и несколько дней подробнейшим образом знакомился с экспозицией. Под конец своего пребывания в Загорном Ковальски нанёс визит матери близнецов и вдове художника Наташе Петерс и  сильно удивил её своими мерами таинственности. Братьев тогда дома не оказалось, Наташа принимала гостя одна. Уже много позже близнецы выяснили, что в гостинице Тадеуш почему-то расположился на смотровой площадке, затащив на неё надувной матрас и спальный мешок,  питался какими-то своими концентратами, и при этом ни разу не воспользовался ни душем, ни туалетом, что сильно озадачивало. Мать близнецов, обладавшая прекрасной памятью, на сей очень путанно пересказала сыновьям их беседу, из которой стало ясно только одно: визитёра особо интересовали полотна Петерса с видами на Трёхречье.
– Мне хватит две минуты, Ион, – успокоил Петерса Ковальски. – Я хочу снова посетить Загорный, увидеть картины моего дорогого друга Яна и горы.
– Я как раз лечу в Загорный, – сказал Ион, внимательно посмотрев на собеседника. – Но вы уже не успеете оформиться, капсула стратосферной системы  ждать  не может. Прилетайте следующим рейсом, через сутки, мы встретим вас в санатории Космофлота, я или Зет.
– Само Провидение дало мне встречу с тобой, малыш, – ответил ему Ковальски и достал из кармана маленькую коробочку. ¬– Вот, возьми. В горах мы с твоим отцом некогда нашли кристаллы, которые замедляли время. Несколько штук с тех пор были со мною всю мою долгую жизнь. Их надо вернуть на место, вашим горам. Я прилечу, обязательно прилечу, но не завтра. Это моя последняя посадка, малыш, медицина Внеземелья расписалась в бессилии, отправили на Землю. А камушки ты верни за меня, как можно скорее, обещаешь? Записка внутри есть, где мы с Яном их нашли…
С этими словами он достал из нагрудного кармана и протянул на ладони плоскую коробочку янтарного цвета со своей монограммой. Ион бережно взял её и, крепко обняв и поцеловав старика,  еле успел вбежать в капсулу под прерывистые гудки сигнала прекращения посадки. Багажная сетка сразу накрепко принайтовала к стенке салона брошенную в неё дорожную сумку, а кресло упруго  обхватило плюхнувшегося в него Иона.
Старт, полёт и стыковка со стратосферником напомнили о себе только небольшой болтанкой и толчками. Неожиданная встреча с Ковальски  смешала планы на работу во время полёта в стратосфере: Иону не терпелось выяснить, откуда прибыл старик и почему он сказал о «последней посадке», чем он болен, что не справилась медицина? Очутившись в светлом салоне стратосферника, Ион сразу попросил робота-стюарда посадить его в отсек без соседей, что и было выполнено. Купейный отсек – два диванчика и столик посередине, за столиком на стене окно-экран, что закажешь, то и покажет. У Иона на сей счёт были свои пристрастия. С детства они с братом берегли ролик, записанный ими самими во время поездки с родителями по старой железной дороге в родных местах. Перекинув запись с личного кристалла на оконный плеер, Петерс с удовольствием увидел за окном поплывшие назад строения родного посёлка: поезд тронулся, колёса застучали на стыках, за кадром зазвучали родительские голоса. Сколько им тогда с Зетом было? Лет шесть-семь, наверно… Сейчас вагон нырнёт в тоннель, чтобы выехать из него близ Соловья… Петерс стряхнул воспоминания и набрал запрос на своём коммуникаторе.
Ковальски прибыл на Землю с «Орбитального -3», из карантинного центра, до этого, оказывается, долго был в госпитале на Луне, на которую был доставлен на попутным грузовым рейсом из пояса астероидов.  Так, а чем болен? От количества поставленных и опровергнутых диагнозов в личной медистории  старика  у Иона зарябило в глазах. Он отправил записи на анализатор, но тот тоже «забуксовал», выдав резюме, что «пациент практически здоров и неизлечимо болен». Зет бы над этим посмеялся, подумал Ион.  Но нашлось и кое-что серьёзное: Ковальски не прошёл несколько недельных тестов подряд и был отстранён от пилотирования. Подобрать ему другую занятость тоже не смогли. Но на недееспособного он не был похож совершенно, вспомнил старика Ион. Изменился очень, узнать можно было с большим трудом, Иону  словно что-то внутри подсказало, кто это… Петерс вытащил коробочку Ковальски и открыл её. Кристаллы-пирамидки он узнал сразу. Они лежали в выдавленных по форме лунках, вершинами к центру. На крышке коробочки с внутренней стороны очень мелко была выгравирована карта. Красная точка на ней, без всякого сомнения, обозначало место, куда старый Тадеуш просил вернуть кристаллы.
Час полёта пролетел незаметно. Ролик давно проигрался уже до того места, когда пейзаж за окном под мерный перестук колёс подсовывал приметы приближения города: кирпичные путевые домики, частые пересечения с дорогами… Ион остановил запись и удалил её из плеера. Через десять минут на экране зажглось предупреждение о переходе пассажиров в капсулу для спуска.
На спуске у Петерса оказались попутчики. В санаторий Космофлота возвращались две молодые семьи с детьми, главы семейств – сотрудники санаторного персонала – были Иону знакомы. Дети, возбуждённые полётом и видом Земли из стратосферы, шумели, но родители сразу их успокоили, видимо, рассказав на ухо, какой важный дядя пришёл в салон. А «дядя», поздоровавшись со всеми, молча прошёл вперёд и сел в первом пустом ряду из трёх кресел  перед тумбой автопилота и обзорным экраном.
На земле ждал присланный братом коптер. Сев в машину, Ион отменил высвеченный на экране консоли пилота кратчайший маршрут. Затем  вывел карту района и нарисовал на ней свой путь, после связался с братом.
– Зет, я полетаю тут по горам, посмотреть кое-что надо, – сообщил Ион брату. – Скоро не ждите.
– Не ждать? – удивился тот. – А что случилось?
Ион кратко рассказал о встрече со старым Ковальски и переданным им кристаллах.
– Интересно… Совершенно неожиданно, хотя, как знать... Ты летишь на Трёхречье? – прямо спросил Зет.
– Угу, хочу медленно пролететь над ним, ущельем и подумать. Возможно, сяду там, если увижу людей в лагере.
– Лагерь есть, людей в нём нет, – отозвался голос Зета. – Полевой сезон у археологов  почти закрыт, Михалина вместе с нами сама собирается лететь в ущелье на время опыта. Роман уже прибыл. Кстати, Ион, ты уверен, что Самоедкина стоило вызывать? С ним не всё ладно…
– А с ним что?
– Не могу сказать, но кажется, что ему наш доктор Ивин нужнее, чем всё остальное. Я поэтому и надеялся, что ты быстро прилетишь и поговоришь с Романом сам. Сам он хочет во всём принимать участие, но…
– Понял, – коротко ответил Ион и вернул на экран коптера кратчайший маршрут. – Через четверть часа буду.

Продолжение http://proza.ru/2021/12/29/1049