Тайна рубина. Глава 14. Хорошие песни

      Парень был в ужасе. Смотря то в сторону зверя, то на грозного детектива, он думал только об одном: бежать. Осознание того, что он в тупике, пугало, но туз в рукаве все же был. Осторожно вытянув руки по швам, незнакомец сглотнул и быстро вытащил что-то из кармана джинсов. Маленькая колбочка была наполнена прозрачной жидкостью. Казалось бы, ничего необычного, но Воронов не раз видел подобные вещи. В лаборатории алхимика. Пока парень не успел поднести ко рту зелье, мужчина поднял с земли камень и бросил в сторону незнакомца. Тот скалился, шипел от боли и потирал руку, с разочарованием смотря на разбитое стекло и маленькую лужицу возле осколков. Совсем скоро, когда незнакомец снова повернул голову в сторону человека, тот уже стоял рядом.

     – Значит, конец, – улыбнулся парнишка грустно.

     – Рано хоронишься, – ответил на это мужчина. – Детектив Евгений Воронов, – удостоверение не заставило себя долго ждать. – Ответишь на пару вопросов, потом вместе подумаем, что с тобой делать.

     – И так понятно, что, – вздох был обреченным. – Чем я могу помочь приезжему детективу?

     – Ты всех здешних знаешь в лицо? – Воронов вскинул бровь.

     – Почти, – ответил парень уклончиво.

     – Может, это и хорошо, – задумался Евгений. – Как тебя зовут?

     – Игорь. Игорь Исаев.

     – Подозрительный ты малый, Игорь, – детектив прищурился, высматривая что-то в глазах парня. – Воруешь?

     – Как Вы… Находчивости Вам не занимать, – хмыкнул Игорь. – Да, было дело, но сейчас я этим уже не занимаюсь, могу поклясться.

     – Скажи мне, где ты взял зелье невидимости, – Евгений затянулся в ожидании ответа. – Не украл ведь?

     – Купил, как и многие делают в этом городе. Узнал, где можно его «заказать».

     – И как долго ты балуешься использованием алхимии, что уже руки стали пропадать?

     – Месяца два, может, три. Сами понимаете: когда есть возможность обойти систему, ты ее обходишь. Когда я впервые воспользовался зельем, я понял всю прелесть быть невидимым. Возможностей стало больше, да и нужно было помочь семье.

     – Помощь семье тебя подвела к этому всему или что-то еще? – Воронов затушил окурок.

     – Я… Не могу сказать, – парень сжался и снова стал выглядывать возможность выбраться из ловушки.

     – Понятно, – мужчина улыбнулся. – Я задам наводящий вопрос, может, так мы быстрее управимся. Ты что-то знаешь о краже драгоценного камня из банковской ячейки? Как раз чуть больше двух месяцев назад он неизвестным образом исчез, будто призрак прошелся.

     – Боже, – Игорь закрыл лицо рукой, не в силах иным способом скрыться от прожигающего взгляда. – Повезло же Вам на меня нарваться именно сегодня. Знаю я про этот камешек, будь он неладен.

     – Ты ведь наверняка его не для себя украл. Кому тогда ты его отдал?

     – Не могу сказать, – парень выглядел очень напряженным. – Я бы и хотел помочь, но, боюсь, не получится. Меня попросили, так скажем, достать его, но кто – понятия не имею. Это был такой же нездешний, как Вы.

     – Нездешний, значит, – Воронов переглянулся с Псом. – И почему же именно тебя он решил «попросить»?

     – Честно говоря, я до сих пор не понимаю, – вспоминал Тихий. – Это был обыкновенный день, конец июля, как сейчас помню. Я выходил с друзьями из общежития, оно рядом с педагогическим колледжем расположено. Мы туда учиться пошли от безысходности – в нашей дыре особо не поучишься нигде, а денег ехать в крупный город нет, да и экзамены простецкие. В общем, когда мы вышли, на лавке на территории сидел странный человек. Сразу видно, что не бедствует – часы дорогие на руке у него были. Рубашка, брюки, лаковые туфли, даже жилетка и галстук – все черное носил, еще и перчатки, на лице медицинская маска. В жару странный выбор, но это его дело. Когда мы проходили мимо него, он подозвал меня по имени. Конечно, я испугался – все-таки неизвестно, чего от такой персоны ждать, но подошел, отправив своих дальше, чтобы не слышали. Он так… намекнул, что так надо. Этот мужчина не представился, но вел себя, будто он мой хороший знакомый и хочет помочь. Не безвозмездно, само собой. Он рассказал, как ему жаль, что у меня тяжело болеет сестра, что мать из последних сил работает для того, чтобы раздобыть денег на лечение. О ситуации в моей семье не знал никто, даже друзья. Мне… Было слишком тяжело об этом говорить – сестра умирала, а я ничего не мог сделать. В общем, этот странный человек предложил мне сделку: он позаботится о здоровье сестры и благополучии моей семьи в ближайшие пару лет, а я для него украду рубин из банковской ячейки. Я бы и рад был согласиться, но я не мог верить незнакомцу. Он мне взглядом и парой жестов дал понять, что лучше мне все же не сопротивляться. Именно он дал мне зелье, сказал, куда и во сколько идти и даже подробно разъяснил, как вскрыть ячейку. Не знаю, почему он сам этого не сделал, но, видимо, марать руки – не его. На следующий день я достал этот рубин и вручил ему на том же месте возле общежития. Он действительно дал мне очень много денег, так что теперь все в порядке у моих бедных родственников.

     – Конечно же, где теперь этот нездешний товарищ, ты не знаешь.

     – Нет, – покачал парень головой.

     – Что ж, еще пара вопросов, потом о твоей судьбе поговорим. Этот незнакомец говорил тебе о том, зачем ему рубин?

     – Мне было интересно узнать, но за молчание он дал мне лишние купюры, – вздохнул Исаев.

     – Ясно, – недовольно произнес Евгений. – Игорь, ты убивал кого-то, пользуясь невидимостью?

     – Нет, – малец вздрогнул. – Нет, никогда. Я бы не смог, да и зачем? Или это связано с тем неместным? Если так, то меня он более ни о чем не просил, мы виделись лишь дважды, после я о нем не слышал. Кого-то убили из-за того, что я украл?..

     – Не бери в голову, – Воронов у самых ног парня поднял кусочек стекла, в котором еще был остаток жидкости. – Дело не в краже, а в самом камне, так что не кори себя. Ладно, с этим разобрались, теперь что касается тебя…

     – Прошу, не сдавайте меня полиции, – он с мольбой смотрел то на детектива, то на зверя. – Да, я пользовался даром алхимии, еще и не в самых благих целях, но я все возвращаю. Те деньги, что Вы подобрали в магазине, предназначались продавцу – я немало вынес из витрин, пока пил зелье – привычка оставалась какое-то время даже после «подачки» нездешнего. Я так часто делаю в самых разных местах, по-другому вернуть долг не могу. А этот рубин… Уверен, Вы его найдете.

     – Не воруй и зелье не пей, – произнес Воронов, подходя к зверю и собираясь уходить, – а не то исчезнешь совсем, уже никто полиции не сдаст. Если вспомнишь что-то еще, в гостинице «Лотос» попроси вызвать меня, поговорим. И оставь-ка этому товарищу, – он похлопал Пса по плечу, – свой номер телефона. Мало ли, что случится, а мне нужно будет срочно тебя найти.

     Мальчишка быстро назвал последовательность цифр и сбежал – находиться в подобной компании было по-своему жутко. Зверь посмотрел на Воронова. По его задумчивому выражению лица было ясно: что-то решает, строит новые планы или, возможно, уже построил, нужно только воплотить. Мужчина вздохнул, отдал Псу стеклышко с зельем, при этом забрал рамку для фотографии и направился в свою сторону. Даже не спрашивая, Александр все понял – сейчас его знакомый пойдет к общежитию, пока он сам должен будет отнести жидкость Мироновой. Но вот что конкретно хотел этим добиться детектив, зверь не понимал. Впрочем, без промедления он побрел в аптеку, осторожно прикрыв костлявой ладонью запрещенную вещицу.

     В помещении впервые никто не пожирал глазами, не пытался задеть колким словом, не рвался в драку. Габриэлла обслуживала посетительницу, которых до этого Пес никогда не видел. Женщина средних лет, одетая легко и не сказать, что дорого, все выпытывала, подойдет ли средство, что советовала провизор, для лечения ее проблемы. Спустя несколько минут посетительница все же покинула стены аптеки с целым пакетом лекарств, а счастливая девушка аккуратно раскладывала купюры в кассовый аппарат.

     – Что же тебя, зверек, сюда привело? – спросила она, не отрываясь от своего занятия. – Выглядишь вполне себе ничего, не разваливаешься. Зашел чего прикупить или клиентов попугать?

     – Где твои помощники? – не мог не спросить Александр. Ее изречения он пропускал мимо обозначенных в черепе ушей.

     – На работе, – ответила Миронова коротко. – Много всего надо разнести, из-за поездки за город график сбился. А на мой вопросы ты ответишь? Или вторым детективом заделался и теперь только задаешь эти самые вопросы? – она ухмыльнулась.

     – Евгений кое-что поручил тебе передать, – он осмотрелся на всякий случай и показал на кусок стекла. – Это было у паренька, у которого сквозь ладони прошли монеты.

     Габриэлла стала серьезнее и посмотрела сначала на Пса, потом на то, что было у него в руке. Быстро подойдя к входной двери, она заперла ее изнутри и повела зверя за собой в лабораторию. Расслабившись, она села на край стола и осмотрела отобранный кусочек треснувшей колбы с остатком зелья.

     – И что от меня требуется? – она насмешливо посмотрела на Александра, но тот лишь пожал плечами. – Ничего необычного в зелье не вижу. Разве что запах странный.

     – Странный? Он приятный вроде, сладковатый…

     – Его не должно быть, – прищурилась девушка. – Проведем эксперимент, так уж и быть.

     Она подскочила и вытащила из-под стола коробку. Послышался звук бьющегося стекла – внутри были пробирки с зельем невидимости. Вытащив одну, девушка поставила ее на штатив, рядом же на деревянную поверхность положила осколок с подозрительной жидкостью. Алхимик заплела волосы в пучок, натянула на руки перчатки и надела очки со множеством увеличительных стекол – начало работы положено. Аккуратно перелив содержимое кусочка стекла в пустую пробирку, она поставила ее напротив той, в которой точно было нормальное по качеству зелье. В специальном стекле прозрачное их содержимое ничем не отличалось на вид, однако «сладковатый запах», как заметил зверь, напрягал. Миронова взяла небольшими щипцами из чаши два небольших металлических шарика и бросила их в каждую из пробирок. Эффект один – пропали из зоны видимости. Хмыкнув, Габриэлла взяла колбу с другой жидкостью, фиолетовой, густой, и добавила несколько ее капель в первую пробирку. Неизвестная Псу реакция заставила зелье испариться, а шарик вновь показаться. Очередь подошла ко второй пробирке. Александр сильнее сжал челюсти, а провизор нахмурилась: жидкость лишь изменила цвет и стала более тягучей, но шарик так и оставался невидимым.

     – Что это значит? – обратился зверь к человеку.

     – Что кто-то либо портит мой товар, – произнесла она злобно, – либо пытается подделать его. Есть еще вариант: кто-то попросту хочет заставить использовавшего это зелье быстренько исчезнуть. Мне нужно время, чтобы с составом разобраться. Говоришь, у того, у кого вы обнаружили зелье, руки уже насквозь предметы пропускают?

     – Евгений бросил ему монеты, тот их не поймал и бросился убегать, – ответил Пес. – Что ждет паренька?

     – Боюсь, ничего хорошего, – вздохнула Миронова, все еще рассматривая светло-фиолетовую жижу. – Ему нельзя становиться невидимым, иначе вовсе исчезнет.

     – Если его привести сюда, ты бы могла…

     – Исключено, – отрезала алхимик. – Вся ответственность лежит на нем самом. Пусть теперь выкручивается, как хочет. Я лишь могу дать рекомендации, но лечить никого я не намерена. Да и вряд ли смогу – не до конца понимаю, с чем и кем имею дело. Где он это взял?

     – Сказал, что купил на одной из точек, где это делают другие горожане.

     – Мне нужен адрес и имя, которым подписывался ваш товарищ. Вполне возможно, в городе есть кто-то, кто отбирает моих клиентов, – она с силой сжала пробирку.

     – Пожалуй, я могу обеспечить нужную информацию, – задумался Александр. – Постараюсь вернуться раньше твоего брата и кота.

     Пока Пес выходил из аптеки с четкой целью – вызвонить Исаева и разведать то, что было нужно Мироновой.

     Воронов уже топтался на крыльце общежития у педагогического колледжа. Благо, учебных заведений в городе было немного, потому любой мимо проходящий подросток или молодой человек мог подсказать направление. Войдя в здание, детектив поморщился: облезлые стены, запах сырости и скрипящие полы напоминали о том, как он сам когда-то жил в подобном месте и, что называется, учился. Мужчина немедля подошел к вахтеру. Старик лет семидесяти выглядел вполне дружелюбно, уплетал себе спокойно печенье, стряхивая с седых усов крошки. Завидя незнакомца, он принял самый серьезный свой вид и, как и положено, отрапортовал:

     – Посторонним вход воспрещен. Кто Вы такой?

     – Детектив Евгений Воронов, – от вида удостоверения вахтер напрягся. – Некий Игорь Исаев здесь проживает?

     – Кто ж знает, – прищурился старик. – Разных Игорей и Исаевых полно, поточнее бы, так сказать, чтобы понимать, о ком речь, – мужчина в точности описал внешность парня, вплоть до роста и примерного веса. – А, Тихий что ли?

     – Тихий?

     – Зовут его так все. Ворье, – вахтер недовольно дернул усом. – Все тащит и тащит, а доказать никто не может, вот и прозвище придумали. Хотя, кажется, уже давно не видели, чтобы чужое брал, но кто ж знает. Может, приловчился быть вовсе незаметным? А что надобно от него? Попался таки?

     – Меня не он интересует, а тот, кто его встречал. Пару месяцев назад неместный мужчина во всем черном подзывал его к себе. Я ищу этого странного гражданина. Не знаю, заходил ли он сюда, но…

     – Знаете, а ведь действительно ошивался здесь такой, – вспомнил старик. – Да, он еще ни в какую маску снимать не хотел. Глаза у него еще были жуткие – ярко-голубые. Линзы, видать, носил. Он, как и Вы, про Тихого-то спрашивал, но я ему ничего не ответил – не положено. Он даже не представился, негодяй!

     – Записи с камер посмотреть за тот день надо бы, – улыбнулся Воронов.

     Вахтер пропустил детектива и пригласил в каморку, где находилось нужное оборудование. Пояснив все охраннику, старик оставил его с Евгением одного – важным делом, которым сам он был занят, больше никто не мог руководить. Усмехнувшись вслед забавному человеку, мужчина на пару с работником стал смотреть записи. Двадцать первое июля – день, когда прибыл неизвестный с осколком панацеи, день, когда обыкновенному студенту колледжа было поручено его украсть. Черный человек, как было проще его называть, засветился на камере на самой вахте в полдень, а Исаев вышел из общежития всего полутора часами позже. Сделав отметки в блокноте, Воронов попросил сделать себе копию записи, а также отсканировать и распечатать кадр, на котором лучше всего было видно черного человека. Нужно было позвонить в полицейский участок – уведомить об уликах, но детектив этого, конечно же, не собирался делать.

     Закуривая на улице и смотря на фотографию незнакомца, Евгений понял, что имел в виду вахтер, когда говорил о жутких глазах постороннего – они буквально горели синим пламенем, отчего так или иначе становилось не по себе.

     Тем временем зверь, стоя в телефонной будке, уже набрал воришку и узнал все, что требовалось. Чутье подсказывало, что прежде, чем идти к алхимику, стоит самому взглянуть на место, где невидимка забрал «заказ». Пустынный переулок не внушал доверия, но сомнений в том, что точка удачна для торговли запрещенным, не оставлял. Перекрещенные странным образом дома путали, номера зданий будто прилепили, как пришлось, потому найти нужный угол было довольно непросто. Послышалось копошение, и Пес понял: «Туда». Осторожно выглянув из-за стены, он увидел двух зверят – с черепами зайца с двумя торчащими зубами и какой-то птицы со сломанным клювом. Малышам было лет по шесть, судя по мелким тельцам и высоким голосам. Они что-то никак не могли поделить – то и дело тянули на себя темный маленький пакет.

     Выдохнув, Александр вышел из укрытия – никого, кроме детей, в переулке не было. Зверята встрепенулись и резко обернулись в сторону большого зверя. Они так и держали пакет в ручках, не решаясь дернуться.

     – Чем занимаетесь, ребята? – по-доброму спросил Пес. – Может, помочь?

     – Она забрала папин пакет! – вскрикнул вдруг заяц, решительно потянув предмет интереса на себя.

     – Это мамин пакет! – сопротивлялась птица.

     – Спокойно, – зверь забрал у них предмет спора и поднял над их головами так, что они не могли его достать. – Они разве не по именам расфасованы?

     – Алхимик не подписывается с недавнего времени, – объяснил зубастый, сложив руки на груди. – Мы и сами можем разобраться.

     – Я вижу, – хмыкнул Пес. – Надеюсь, ваши родители не будут против, если я заберу этот «заказ» и верну немного позже. Идите, пока тут еще кто не нагрянул.

     Как бы ни пытался храбриться заяц, птица взяла его за рукав и потянула прочь – сталкиваться с огромной овчаркой было слишком опасно. Александр не хотел смотреть внутрь растянутого плотного полиэтилена, потому решил, что лучшим решением будет предоставить это дело алхимику.

***

     Первым делом было необходимо вернуть комнате неотъемлемую часть. Где бы он ни был, она всегда была в поле зрения, помогала так двигаться дальше. Только зайдя в номер, Воронов вздохнул – дверь в его спальню была по-прежнему открыта, а копошение означало только одно. Как мужчина и предполагал: подопечная сидела на полу и рассматривала его вещи.

     – Интересно? – спросил он, заставив девчонку чуть ли не подпрыгнуть на месте.

     – Да это… Это не я, – попыталась откреститься она, но от понимания нелепости сказанного сама улыбнулась. – Пес запретил выходить из номера, больше «рекомендаций» я не слышала. Тут фотографии. Ты в военной форме с другими людьми, и еще...

     Она без умолку описывала то, что он прекрасно знал. Поставив на комод новую рамку с фотографией внутри, детектив присел рядом с Женей. Она замолчала – думала, что сейчас все быстро уберут, а ее по головке не погладят да наказание придумают. Из целой пачки воспоминаний на бумаге Евгений с каким-то трепетом взял фотографию. На ней подопечная видела еще юного знакомого, рядом с которым стояла миниатюрная женщина с улыбкой на лице и слезами на глазах, а позади них двоих был безумно похожий на Воронова мужчина, который положил парню руку на плечо.

     – Твои родители? – догадалась Женя.

     – Да, – ответил детектив. – Я только вернулся домой после срочной службы. Они еще не знали, что я подписал контракт. На следующий же день уехал.

     – Твоя мама выглядит такой счастливой, – заметила девчонка. – Она, наверное, сильно грустила, пока тебя не было. Она знала же, что случилось, да?

     – Ей казалось, что из-за этого я готов любым способом себя закопать, – усмехнулся Воронов. – Мол, служба – такой же способ, как петля или лезвие ножа и бритвы.

     – Почему ты решил вообще снова пойти в армию? Как я слышала от некоторых санитаров, они не хотят туда попасть ни при каком условии.

     – Пока… – он осекся. – В общем, я тоже не хотел служить, но мне показалось, что это единственный способ справиться с тем, что навалилось.

     – Так ты бежал от проблем? – она вскинула бровь.

     – Определенно, – мужчина кивнул и взял другую фотографию. – Благодаря ее отцу я смог попасть в армию не во время призыва, отслужить почти на полгода больше других, а потом и к миротворцам попасть. Ему грозило громкое увольнение с позором, суд, а мне – издевательства со стороны боевых товарищей и смерть на поле боя. Но все обошлось.

     – Но не без эксцессов? – Евгений уловил в голосе подопечной острое желание узнать все в подробностях, услышать историю.

     – Слова-то откуда такие? – он потрепал ее по голове.

     – У меня богатый лексикон, между прочим, – Женя задрала подбородок кверху. – В лечебнице много умных людей, если ты не знал, а мы постоянно рядом с ними. Так, что было в вашей военной жизни?

     – Поскольку я был слишком молод и не мог водить автомобиль, – Женя издевательски хихикнула, – были сложности с тем, чтобы вообще попасть в ряды миротворцев. Мне повезло с теми, кто был вокруг. Никто не говорил о том, что я ребенок еще, что мне надо дома сидеть за учебниками и к сессии готовиться, пока они, настоящие мужики, будут геройствовать. Во многих фильмах не увидишь того, что мы преодолели, – он тяжело вздохнул. – Мы немало операций прошли, немало людей вроде как спасли, но ощущения даже, что ты какой-то там герой, не было. Мы были чужаками на враждебной земле, спасали порой тех, кто и не нуждался в помощи. Испуганные взгляды, мольбы… Впрочем, не с этого стоит начинать. Самыми близкими для меня стали Старый, Соловей и Галка, – он показал на трех людей на фотографии – взрослого коренастого мужчину и двух довольно молодых парней. У одного во взгляде так и читалась лисья хитрость, второй же был похож на ангела: светлые волосы, голубые глаза и мягкая добрая улыбка. – Старый был самым старшим среди всех нас, за всех отвечал, со всеми пытался наладить контакт, а с Соловьем и Галкой мы из-за птичьих фамилий сошлись.

     – Получается, ты был…

     – Вороном, – улыбнулся детектив грустно. – Про все я не могу тебе рассказать, да и тебе не будет интересно услышать. Эксцессы… Были на каждом шагу, но то, что творилось на последней операции… Наша задача состояла в том, чтобы обеспечить безопасную эвакуацию жителей из мелкого городишки, в котором из-за грохота гранат и мин падали мостики, стены и крыши зданий. Когда мы только попали на нужную территорию, я почувствовал, что дело не такое простое, каким его описали. Не у меня одного были сомнения насчет миссии, но высказывать не положено, да и легче бы не стало. Мы шли по назначенному маршруту, проверяли все дома, какие были целы, на предмет нахождения хоть кого-то живого. Женщины, дети, старики – все грязные, забитые, напуганные. Мы им доверия не внушали, оно и понятно: хватает тебя за шкирку неизвестный человек в форме, тащит за собой с автоматом наперевес. Тоже не ощущал бы себя спасенным, скорее захваченным, но осознание позднее пришло. В одном из обрушенных зданий сидела девушка, тряслась и все рыдала о чем-то. Она не хотела вылезать из своего небезопасного жилища, так что пришлось мне ее силой выгонять, а она, только на улице оказалась, полоснула меня ножом. Крови и криков от Старого-то было… Таких, готовых отстаивать свой дом, было не так уж мало, потому операция затянулась, нас подгонять стали. Возвращаясь к автомобилям, я увидел, как под развалинами сидит кто-то – только маленькая черная тень качалась и что-то приговаривала. Я вышел из колонны, чтобы забрать оставленного умирать человека. Галка меня отговаривал шепотом, но нельзя же было так бросить живое, в конце концов, существо. Там мальчишка был с щенком в руках. Я запомнил его большие черные глаза и то, как легко он принял мою помощь… Только я вытащил его и взял на руки, послышались крики со стороны: граната. Я быстро забрался в те же развалины, закрывая мальчика. Изрядно мне тогда спину поцарапало, но я бы сказал, что рука, из которой недавно вытащили нож, болела сильнее. Началась суматоха – бойцы стреляли, куда придется, противник не показывался. До сих пор не понимаю, насколько нужно быть жестокими, чтобы убивать своих сограждан, жен, отцов и матерей, детей, лишь бы вытравить нас. Хотя… Ладно, рассуждать о политике государств я не берусь, все равно уже ничего не вернуть. Кто-то выдернул меня за воротник, и я увидел Соловья и Старого, который все кричал на меня и толкал в сторону нашего пункта, где собирали и нас, и тех, кого мы вытащили. Семь человек – стольких мы потеряли во взбалмошном бою, если его вообще можно так назвать. Мы уезжали, крепко сжимая в руках оружие, пока старики на своем что-то говорили. Молились, скорее всего.

     – Жестоко, – произнесла девчонка, сжав джинсовую ткань комбинезона.

     – Если бы только на этом закончилось... Скоро пришлось всем покинуть транспорт – впереди один из грузовиков подорвался на мине, нельзя было проехать, рисковать тоже ни к чему, так что решено было идти через поле с высокой травой. Еще трое сгорели вместе со всеми, кого везли. Старый с каждой минутой все сильнее хмурился – ожидал нападения. Осматриваясь, он вдруг замер и жестом показал – на землю. Мы быстро легли, за собой склоняя мирных жителей. Мимо проезжал чужой автомобиль. Он бы так и проехал мимо, если бы та самая девушка с ножом вдруг не вскочила и не стала кричать и руками размахивать. Глупо было ожидать того, что ее станут слушать. Не прошло и десятка секунд, как тормоза мерзко заскрипели, а она рухнула замертво. Стали слышаться приближающиеся шаги – нас искали. Я прижимал к земле найденного мальчишку и надеялся, что не найдут, что кровь не прольется… Ошибся, и дело было далеко не в находчивости вражеских солдат. Страх… Брат смерти. Один из наших так испугался тихой разведки, что решил аккуратно привстать и начать стрелять. Осечка. Черт знает, что именно случилось, но этот звук… От только возросшей паники боец поднялся и бросился бежать, был быстро убит, но, главное, он убедил солдат в том, что мы где-то в траве. Они стали стрелять под ноги без разбора. Было похоже на сцену, когда бросают камни в сторону стаи голубей – все мигом разлетелись в стороны. Теперь-то мы вынуждены были стрелять в ответ. Эта перестрелка была короткой, но показалась вечностью. Постоянно приходилось смотреть во все стороны, кто-то подходил сзади, я об этом слышал. Но все стихло. Мне повезло больше остальных – пуля насквозь прошла через бедро, не задев кость или связки. Перевязать труда не составляло теперь: повисла жуткая тишины, прерываемая лишь стонами от боли. Выживших было около десятка – я, Старый, Соловей, еще пара наших да несколько этих спасенных бедолаг, пребывающих в диком ужасе. Мальчишка продолжал жаться ко мне, сдерживаемый им щенок скулил так, что в ушах звенело. Соловей быстро всех построил, прокричал что-то невнятно, а потом подозвал меня. Старый был серьезно ранен. Кровь пузырилась в районе правого легкого. Мы еле как закрыли рану с двух сторон, подняли его на ноги и тут-то я заметил, что у Соловья кровь заливает глаз, а одна из рук вовсе похожа на пропитанную алой жидкостью тряпку. Мы вернулись в один из автомобилей, нужно было как угодно добираться до пункта, а там в госпиталь. Решено было сразу ехать там, где проезжал вражеский грузовик, но выбор пути был не самым трудным.

     – И что же было труднее? – Женя смотрела на фотографию и мысленно вычеркивала всех, кто погиб в той операции.

     – Выбрать того, кто поведет, – Воронов напрягся. – Старый был в критическом состоянии, только и мог что-то жизнеутверждающее болтать и песни распевать, Соловей пытался оттереть кровь с лица, которая все натекала и натекала. А я… Они знали, что я не сидел в водительском кресле, не держал руль в руках. Они просто верили, что я справлюсь. С указаниями товарищей я смог завести этот проклятый грузовик, объехать тот, что подорвался на мине, и выехал на безопасную дорогу. Пункт был километрах в пятнадцати, минут двадцати должно было хватить, чтобы доехать. Мой маленький пассажир рядом все радовался, утешал своего виляющего хвостом друга… Через три минуты и сорок семь секунд я наехал на мину. Я считал секунды, чтобы точно знать, сколько мне требовалось времени, чтобы доехать. Помню только стеклянные глаза мальчишки и хрипы Соловья. Кажется, я полз к нему, но, и метра не преодолев, потерял сознание. Уже будучи в госпитале, я узнал, что выжил один, что сильно обжег левую руку, что этот ожог, возможно, спас мне жизнь, не дав распространиться инфекции, занесенной лезвием ножа, – Евгений снял перчатку, под которой Женя увидела бинты, что детектив стал медленно снимать. – Они погибли из-за того, что я не заметил ту мину. Из-за того, что посмел расслабиться. Скоро меня отправили домой, списав на то, что я стал чуть ли не инвалидом из-за обожженной руки и простреленной ноги. Скорее все боялись, что я сойду с ума – медсестры рассказывали, что я кричал по ночам.

     – В лечебнице есть те, кто проходит реабилитацию, – сказала подопечная робко. – Они на самом деле орут так, будто их режут. Сыщик…

     Она хотела хоть как-то показать, что ей жаль, что он может ей рассказать все, что вздумается. Но слова испарились, как только она увидела его руку. Сплошной страшный шрам, который он всегда закрывал. Мужчина протянул девчонке ладонь, и та осторожно взяла ее в свои, проводила пальцами так аккуратно, боясь сделать хуже. Внезапно Женя придвинулась ближе и обняла Воронова. Он удивился, усмехнулся и погладил ее по голове. Даже когда детектив перевязывал режущую глаз рану, девчонка не отрывалась от него – ей казалось, что так и ему, и ей становится чуть легче.

     – Что-то Пса давно нет, – произнес мужчина, натягивая перчатку. – Надо бы проверить, где он потерялся, а это же на улицу надо…

     – Я узнаю! – вскрикнула подопечная и рванула в коридор.

     Усмехнувшись, Воронов сложил фотографии на место и, бросив взгляд в сторону рамки на комоде, вышел из комнаты.

     «Ворон, – звучали в голове голоса, – ты только живи, малец, а там все приложится. Тебе нелегкая судьба досталась, но смело бросай ей вызов. Справишься. А ты песни хорошие знаешь? Нет? Ну слушай тогда…»