Сибирские светлые маги - книга четвертая

ОТРЕДАКТИРОВАННАЯ ЧИСТОВАЯ КНИГА


                Сибирские Светлые Маги (Хроники Братска, 2015 – Чувства,
                Братск) – ПЕСНЬ ХИМАУРЫ И ОСЕНИ.
                КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
                (Окончание  цикла про Братск)               
                ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
                "Start to End"…

                - 1 -

     На Братской ГЭС в тот день было неспокойно. Хотя, если учесть, - один раз вспыхнул пожар в каком–то там году, теперь регион города объявлен непонятно чем, - если по существу судить. Оно и видно, – сама плотина уже служит МНОГО лет, нужно думать о будущем. Поскольку очень скоро придется ее реставрировать.
     НО КАК РЕСТАВРИРОВАТЬ?! Этот  вопрос оставался открытым и пока не получал никакого ответа.
     А все по одной причине: это сделать НЕВОЗМОЖНО.
     Сам директор ГЭС прекрасно осознавал, понимал, - очень скоро придет день, а то и ночь, - когда все в этих краях РАЗ И НАВСЕГДА закончится. Плотина разорвется пополам, обрушится, перельется вода, или вдребезги разлетится… ну кто там знает, чего будет дальше… Когда спросили один раз: «Плотина рассчитана ровно на сто лет, что предпримете, когда гром грянет внезапно? Ваши действия»?
     На такой вопрос директор и его подчиненные промолчали, при этом сжалось сердце. Действительно? Прекрасно понимал: в таком случае никто НИЧЕГО не сможет сделать. За считанные минуты ВСЕ созданное молодыми строителями  снесет, - со всеми вытекающими из затопления последствиями.
     Теперь, - после таких раздумий, - мужчина сидел в одиночестве в своем кабинете, перебирая бумаги. Герб города и фото президента страны висели за  спиной. Толку от этого сравнительно мало. На вид ничего такого не происходило. Пришел на работу, получает зарплату, кормит семью… что дальше произойдет здесь, - с его внуками, детьми, остальными потомками? В Интернете много слухов ходило: в Братске нельзя детей зачинать, - они родятся или уродливыми, или больными – все из–за выбросов. Выбросы уродуют ДНК братчан, - вплоть до седьмого колена… Но горожанам, похоже, на все это откровенно наплевать. Живем, ничего такого не происходит, все тут чисто и нормально, - а кто так говорит: город дрянь, - тот псих. Тут любой, кто говорит правду, - сумасшедший, ему тогда надо все взломать, уничтожив данные и личную переписку. Такое мнение складывалось на данный момент у горожан. Они НЕ ВЕРИЛИ в одно: правда на деле страшна, мало кто о ней знает на самом–то деле.
     Провинция, Иркутская область, соответствующий менталитет. Который просто непрошибаем, - пока рак на горе не свистнет. А рак уже полз на гору. И скоро будет свистеть по–полной. Провинциалы странный народ, - упертый, словно бараны. Время уже шло к обеду, пора уже отвлечься от своих мыслей, - что там когда будет. Да куда там! Раз задали вопрос, – значит, надо найти ответ.
     А ответа НЕ БЫЛО.
     И не будет, наверное, никогда.
     Как чистых генов в организмах горожан. Метилмеркаптан, формальдегид с сероводородом распространились, словно зараза, тучей над городом, травя живых. Ради чего все строилось? Ради Молодости и Светлого будущего. А Света так и нет, в этом непонятном полумраке. Разве что от ламп в ночи. Директор, – обычный человек. Молодежь Братска дикая, – один случай, как девочку живьем голой зарыли в снегу на Солдатской горе, стоит того, чтобы не связываться тут НИ С КЕМ. А то еще тебя также убьют, - за то, что не такой, как большинство. Или еще за какую–нибудь мелочь. Тут и не такое было. Потому как, блин, драйв прет наружу: надо на ком-либо отыграться. Жаль, - в стране нет больше смертной казни для убийц. Народ уезжал из Братска далеко, надолго. Директор сидел, ломал голову над этими странными вопросами.
     На работе тоже понемногу начинался бардак. Сначала на ГЭС стали урезать зарплату. Потом какая–то сволочь забыла сесть за пульт спуска воды, опоздав по непонятной причине на работу, - аж на сорок минут, в итоге из–за такого промедления прорвало Саяно–Шушенскую ГЭС. (На кнопке по тревоге замыкаются ВСЕ электростанции Сибири). Этого не сделали, что еще раз подтверждает фантастическую безалаберность подчиненных. Произошедшая катастрофа всколыхнула ВСЮ страну, унеся жизни сто одного человека. Перед этим на Братской ГЭС стали частенько пожары вспыхивать.
     Пока что да как, в самом бывшем Городе Юности вовсю стали разводить пьянство, расцвели махровым цветом проституция, наркомания… Из–за этих  плодов дерьма народ стал бежать прочь. Особенно мигрировала молодежь. Люди боялись за детей, за будущее. Выбросов  стало еще больше.
     Но это только начало…
     Директор сидел и молился Богу, прося ответа на свои вопросы.
     - Зачем все так… За что, Господи?! Мы же строили этот город для Счастья и Любви! Наши деды точнее… строили на морозе, практически голыми руками, и вот к чему мы пришли! К безнравственности, деградации. Еще с плотиной надо что–то делать. А то польется – то водичка…
     Вопросы без ответа, вихрем проносящиеся в голове. Эти мысли не давали человеку, обычному человеку, абсолютно никакого покоя. Он сидел и пил кофе без сахара, - чашку за чашкой, а пирожные, лежащие на тарелке, так и не полезли в рот.
     - Лучше бы я здесь НЕ РАБОТАЛ… Если случится прорыв, то на моей совести будут тысячи жизней!
     Еще одна чашка кофе опустела.
     - Скорей бы этот курьер явился, с газетами, или кто там хотел меня видеть… Какой–то молодой человек. Надоело мне очень все. А так, в основном, все прекрасно. Живем все помаленьку. Ну выбросы и выбросы, только дети от них порой мертвыми рождаются. Плохо это… Еще коммерция расцвела пышным цветом в городе Братске. Преступности поубавилось, - не то, что в девяностые.
     Не знал он также, - существовал в природе невидимый мир, и бессмертные существа в нем, - Маги, Темные и Светлые. Не знал: в брошенном Доме Пионеров обосновались сволочи, регулярно устраивающие оргии, что всем людям на это глубоко плевать. Что помимо дневной жизни есть другая, невидимая человеческому глазу.
     ИНАЯ жизнь.
     Город действительно жил своей жизнью, шел май месяц. Шел две тысячи пятнадцатый год. Как всегда, работал Горисполком, работал там и мэр. Хотя… несколько раз случался бардак, когда мэра не было. Были пожары с дымом такой густоты, через который почти невозможно ничего увидеть. Много чего случалось, только в голове стоит клином один вопрос, – когда будем жить, как люди?! И в Раю, который деды обещали?!
     НИКОГДА. Потому что так распорядилась Судьба.
     Скоро ВСЕ изменится. Надолго, даже СЛИШКОМ надолго.
     Это сейчас город цветет и пахнет… так сказать. А потом…
     - ЧТО это я себе так накручиваю?! Все хорошо! – Директор встал и тряхнул головой, как бы гоня черные мысли. Но бесполезно. Он спустился в Машинный Зал, затем прошелся вдоль турбин, и страх подкатил к горлу. Причем неистовый. А действительно, впереди громадная плотина, турбины молотят воду уже сколько лет. Стена воды, позади… КАКОЕ там давление?! КАК плотина все это выдерживает?! Неизвестно. В секрете держалась правда о строительстве ее, и некоторые люди, кои все знали, уже были в могиле. От их рассказов порой ходили мурашки по коже. Что, например, зэки и строители дрались на стройке за кусок хлеба, и, убив человека, заливали его в бетон.
     И ВСЕ молчали. ВСЕ ГОДЫ. Мало кто знал об этом, и то предпочитали молчать. Чтобы их не приняли за окончательно сумасшедших. Чтобы не преследовали. А уж что творилось с выбросами в восьмидесятых… говорить страшно. Передачу даже об этом сняли, но так и не показали по ТВ. То ли запретили, то ли что… Рухнет авторитет города, если такое обнародовать.
     А действительно, вдруг все рассыплется в прах? И погибнет кто, как на той ГЭС? Турбины гудели, протяжным ревом, рождая из воды электричество, Время рождается из Ничего…
     Постояв, посмотрев на часы, директор пошел в сторону столовой. Два часа дня. Пора. И когда он вернулся в кабинет, минут через тридцать раздался стук в дверь. Кто это может быть?
     - Входите!
     Тихо повернулась ручка двери, и в кабинет вошел молодой человек, в пиджаке и галстуке. Светловолосый, голубоглазый. За плечами у него был небольшой рюкзак. Мужчина взглянул на него. Обычный курьер, коих сейчас достаточно много. Но этот явно не такой, как остальные. Неформального типа. Длинные, золотого цвета волосы, голубые глаза, как озеро в ясный день. Волосы свивались на концах в тяжелые кольца. Вернее, от ушей начинали постепенно переходить в кольца.
     «Моделью подрабатывает, наверное»… - подумал мужчина. Также он обратил внимание: незнакомец имеет весьма экзотическую внешность. Древнего типа. Это сейчас большая редкость. Белая, мраморного цвета, с едва розовым оттенком, кожа. Прямой нос, стройная фигура, изящные, андрогинные руки. Чего ЭТОТ красавец в Братске забыл? А фиг знает…
     Стройный, красивый неформал… К тому же женат. На безымянном пальце блеснуло в свете солнца обручальное кольцо. «Вот повезло той женщине, которая за ним замужем… Красавец»…
     - Здравствуйте, вот доставочная корреспонденция. – Он резко бросил рюкзак на пол, присел и принялся в нем рыться. Достал несколько бумаг. – Они? Все правильно?
     Парень заметил, - директор с удивлением на него посматривает. На внешность. Улыбнулся.


     - А на меня все так смотрят. Вот такой я странный. Нечеловечески красивый… Каких нет больше в Братске. Девушки, естественно, любят за мной побегать, да все прахом. Я женат. При этом глубоко несчастен. Ладно, не будем о личном, хватит об этом. Не для этого я пришел. Душа вся уже изболелась. Подрабатываю курьером, поскольку денег не хватает. Но это ненадолго. Скоро все изменится. Скоро…
     Директору вдруг стало любопытно: что же случилось у паренька, и он начал его допытывать. По – хорошему, мягко. Может, помочь чем.
     - А есть ли у вас дети, молодой человек? – Любопытство взяло верх.
     Тот глубоко вздохнул, опустил голову.
     - Да, есть, а вам – то что до этого?
     - Да вид у вас, юноша, ОЧЕНЬ уж убитый. Может, я через мэра смогу помочь… И…
     Парень резко повернул голову.
     - НИЧЕМ вы не сможете помочь. Потому как я уже ВСЕ перепробовал, в том числе и через власть. Бесполезно. В результате мне придется либо лишиться основной работы, либо разводиться. И зачем я вам, абсолютно незнакомому человеку, такое говорю… - убито произнес блондин.
     - Почему?! Вы красивы, молоды, найдете еще себе… - воскликнул мужчина. Думая: все так просто. Но перед ним стоял не просто мужчина.
     - Так вот, моя корреспонденция совпадает с заказанной? – спросил посетитель.
     - Да. А вы недавно работаете в газете «Вечерний Братск»? Вроде там сколоченный коллектив. И… - Директор принялся жалеть парня. Молодой, а так уже все плохо…
     - Я так, халтурю там, я же сказал. Меня то нет там, то я на месте. Надоело все, в том числе и этот город. – Тяжело вздохнул курьер, опустив глаза. – Любил девушку, по–настоящему, да потерял по нелепой случайности. Отпустил, не подумав… И пришлось в итоге, - по глупости, - жениться на той, которая досталась. Лучше бы я всего этого не делал. Но, как всегда бывает, красивые сначала жопа и грудь, только потом узнаешь, какой характер и прочее, - помимо всего этого. Так мы, мужики, устроены. – Парень говорил с безразличным выражением лица, а в его глазах читалась СТРАШНАЯ боль. Он стоял на одном колене, распаковывая рюкзак дальше. Было видно: незнакомцу хотелось сквозь землю провалиться, и не возвращаться домой.
     - И долго вы так мучаетесь, молодой человек? Кофе хотите? На вас лица нет! – Директор принял корреспонденцию в стол, достал чашку, налил туда напиток. Паренек принял ее, встав на ноги и присев на стул. Показалось, - курьер пил еще с утра, хотя не выглядел пьяным, - пахнуло водкой.
     - А на самом деле, вы где работаете?
     - На одном месте… Оно тут, недалеко. Но предпочитаю фриланс, и то не всегда получается. Но так спокойнее. – Незнакомец высыпал себе в кружку две ложки сахара, размешал. После выпил кофе залпом. Его всего трясло, по эмоциям видно, - дела УЖАС.
     Он долго сидел, смотря в стену, в какую–то точку. Глаза остекленели. А с губ внезапно слетело незнакомое имя… Либо иностранки – финки, либо с фэнтези–игры наверное.
     - Тильсирвэ… Ах, Тильсирвэ… Как же ты могла, Тиль… От всего сердца…
     Он повторил это несколько раз, будто молитву. И заплакал, уронив голову на руки, обхватив ее. Золотые волосы волнами скатились на стол.
     - Любимая моя… Тиль, милая… ЧТО Я НАДЕЛАЛ!
     Он плакал довольно долго. Директору, у которого было много свободного времени, стало не по себе с такого.
     - Она иностранка? – спросил он.
     - Нет… - Парень поднял голову. – Это я так ее называл, милую девушку из Питера. Я люблю ее, до сих пор, и буду любить! Всегда! Я не люблю свою жену. Это МОНСТР, а не супруга! Я сто раз, а точнее, тысячу раз пожалел, что вообще на ней женился!
     - Ты, значит, любил девушку, и так просто отпустил? Как же так? – Разговор пошел в другое русло. – И о ЧЕМ вообще думал, когда выбирал?!
     - Ни о чем… Внутри меня была страшная, душевная боль. Тиль моя бы умерла здесь. У нее нашли рак, - заработала здесь, в Братске, - ей оставалось жить от силы пару месяцев. Но она выжила, благодаря мне. – Блондин кулаком вытер слезы.
     - И женился в результате на первой встречной, чтобы заглушить эту боль. Мда уж… как же вы, молодые, порой заблуждаетесь!
     - Я плакал, бился в истерике, прошли годы, но до сих пор все слишком живо. Словно это произошло вчера.
     - Почему ты не поехал в Питер, не забрал ее оттуда?! Я бы на твоем месте добился своего, при любом раскладе!
     Слеза катилась по гладкому лицу парня. Он допил оставшееся кофе, кашлянул.
     - Да, ты ее по–настоящему любишь, эту девушку… А с работой что стряслось, почему в этом замешана семья? Может, все–таки помочь? Причем тут семья?
     - Это прозвучит странно: я действительно лишусь работы, если разведусь или выгоню жену из дома. Развода она мне не даст. Да, вдобавок наше государство не расписывает в ЗАГСЕ шизофреников… Не проверяя их теперь перед свадьбой. А она СКРЫЛА, что на самом деле больная на голову. Вот и расписали. ТАКОЕ порой творит, - хочется удавиться. Я женился на психически больной женщине!!! Не зная об этом! И теперь мне очень ХРЕНОВО…
     Директор, которому надо было пообщаться, стал приходить в негодование.
     - А почему ты так поступил? Не распознал сначала, кто она на самом деле?
     - Я думал: она поменяется, что этот бред, который она несет, исчезнет. Я привез ее в Братск из глухой деревни. Поехал старой подруге помочь. Вот чем эта помощь закончилась. Она забеременела, дочь той подруги. А я отец.
     Тут глава ГЭС не выдержал, со всего маха треснул кулаком по столу.  Слова парня его разозлили.
     - Да неужели ее шиза никак не лечится?!
     - Вот я к чему и веду… Водил жену по врачам, всех обошел, сдавали анализы, - особенно кровь, - и ВСЕ говорят слово в слово: ЗДЕСЬ НЕТ ВЫХОДА. Радиационное поражение мозга, плюс наследственная шизофрения. Все ДНК клетки искривлены, я даже не знаю, что с моей дочкой  будет! Клали в дурку – так ее спустя два дня вернули и попросили больше НИКОГДА не приводить. Врожденная, наследственная шизофрения в тяжелейшей форме…
     - Да разводись ты, и все тут! Так почему на ней женился, раз уже тогда видел ее психоз?! – Мужчина уже терял терпение.
     - А потому, что она… Как Тиль моя… Только внешне такая же, как клонированная. Как близнецы от одной матери. Как две капли воды…
     - Да уж, действительно дурак! – Директор схватился руками за голову. – Взял в жены двойника той, которую любишь больше жизни! Себя мучаешь и ребенка! Если у вас, уважаемый курьер, хоть немного мозгов осталось, бери и делай! Я бы давно развелся и не мучился, не портил себе жизнь! Дети, - не оправдание для такой семьи, - что ее надо сохранять! Еще неизвестно, какой вывод дитятко сделает, – нате ему, образец!!! Он будет считать: такое нормально, шиза, - нормально… Об этом подумал?! Всю молодость угробишь на психа! Иди и найди, не раздумывая, свою возлюбленную, приводи в дом, женись на ней, а ту пошли куда подальше!
     Но курьер его будто не слышал, горе застилало разум.
     - Мне жаль дочь… - вздохнул блондин, вытерев кулаком очередные скупые слезы. – Как я все объясню своей возлюбленной?!
     - Жаль дочь?! – воскликнул собеседник. – Что она, что мать, - два сапога пара! Если врачи уже ВСЕ сказали, - шизофрению не обскачешь, - то знай, она передается по наследству! Недоговариваешь ты что–то, боишься… Гробить свою молодость, - в семье, где ты никто и глубоко несчастен?! ЗАЧЕМ?! И чего твоя жена несет? Ее можно убрать в коррекционную школу, есть такая на улице Мира. Там всяких таких ненормальных, – пруд пруди!
     Курьер поглядел на него подавленно. Видно по одному лицу, - там все гораздо страшнее, чем по словам.
     - И у таких ненормальных ДНК рассечены уже с момента зачатия, так как родители в свое время надышались выбросов. Исследования давно проводились, но люди не верят, думают: пронесет. Отравлены. Отравлены кровь, сперма, остальное… Про последнее особенно. Знаю я, все это изучал в свое время. А если семя да яйцеклетки уже заранее пропитаны алюминиевыми и метилмеркаптановыми парами, что тогда получится? А ничего. Впоследствии такие дети дальше не смогут жить без этих выхлопных труб. Организм привыкает ко всему этому, и подобно наркоману начинает требовать новых доз химии. Начинается ломка физического плана, – где это все, мне не хватает! Естественно, народ это не понимает, ему хочется обратно, и вовсе не потому, что родина. Либо люди отсюда уезжают, либо мало где приживаются. Я говорю про регионы. У большинства из них, особенно у молодых, - у коих жизненного опыта еще нет, - сломана психика. Они конфликтные, в большинстве наглые. Бывают, конечно, исключения из правил. Но редко. В итоге – везде все плохо, кроме Братска. Это меня больше всего раздражает.
     Парень продолжал плакать, копаясь иногда в рюкзаке.
     - Я ПРАВДА, НИЧЕГО НЕ МОГУ СДЕЛАТЬ! Никто не в состоянии помочь. Помню, ездил к теще в деревню, чтобы ей все растолковать, да меня не стали слушать. Сказали: «Ну ты и сволочь, Олег Аренский».
     Далее последовал психоделический разговор, в котором говорилось: не надо было рваться к той дурочке. Единственное, что Олег Аренский сказал в свое оправдание, так следующее:
     - Мне просто снесло крышу. Я сам даже не понимал, чего творил. С одной стороны, все чувствовал, прекрасно думал о последствиях… Но, увы… Я, наверное, псих. Теперь надо выбирать, – или потеряю работу, буду голодать, либо не знаю...
     - Знаешь что, совсем с ума сходить не надо! Мужик ты, или кто?! Не будь тряпкой! Дети там, или кто – я бы давно бросил эту стерву! Не говоря уже о том: мне свою семью надо кормить. Позвони, Олег, куда надо, из психушки приедут, отправят деревенскую дуру куда подальше. Сейчас все так делают – раз, и все.
     Они вышли из кабинета, пошли дальше беседовать. Пришли снова к выводу: жена Олегу изначально досталась неадекватная, - вдобавок страшные нервные срывы, по словам курьера, происходили каждые два дня.

     Девка вела себя так, словно в нее бес вселялся. Била посуду, орала оскорбления, носилась по дому, руша и снося все на своем пути, кроме разве что шкафов. Грозилась всех поубивать, рвала шторы, резала обои… Один раз Аренский нашел свою жену в ванной обнаженной, в полной темноте. Она укрывалась занавеской от чего–то, а глаза от ужаса вылезали из орбит. Лицо перекосилось от зрелища, - которое кроме нее никто не видел. Когда муж попытался приблизиться к жене, та истошно завопила нечто страшное. Как за десять лет у мужчины не поехала крыша, – неизвестно.
     Девка орала истошно: «Посмотри назад! Там Смерть, там коровы! Убери монстров и коров! Кроме моей Зорьки»!
     - НЕТ здесь никаких коров, НЕ БЫЛО! И НЕ БУДЕТ!
     Жена продолжила неистово вопить то же самое. Олегу это надоело, и он отчаянно, со всей силы, треснул кулаком по ванне, выругавшись отборным матом. Заядлый матершинник позавидовал бы. От такой жизни мат очень помогал расслабиться.
     - Когда–нибудь, б…дь, я тебя ТОЧНО УБЬЮ, тварь! Лучше бы сдохла в своей деревне, и имел бы тебя до мозгов тот Костя–вампир! Прав он был, ох как прав тогда! Если бы не ваша инопланетная радиация, от которой поехала крыша у многих, - жил бы, радовался, женился на прекрасной женщине… Так нет же, вы специально отправили злополучное письмо, и меня занесло в твою сгнившую деревню «Икс», кишащую детьми–ящерами, психопатами с куриными мозгами, даже твой братец оказался умнее! Чтоб тебя скрутило с концами, гребаная тварь! Всю жизнь мне испоганила, еще ребенок наш стал вести себя также, как ты! Так вот, Сударыня, слушай своей тупой головой: Я ЛЮБЛЮ ДРУГУЮ, БЕЗУМНО И ПЛАМЕННО, БУДУ ЛЮБИТЬ ДО САМОЙ СМЕРТИ! УМА НЕ ПРИЛОЖУ, КАКОЙ Х… ДЕРНУЛ ЗАТАЩИТЬ ТЕБЯ НА СЕНОВАЛ И СДЕЛАТЬ ДИТЯ?! НЕНАВИЖУ!
     Девка - женщина словно не слышала. Вернее, ничего не поняла из сказанного мужем, который люто ее ненавидел. Она продолжала вопить, - про то, что ей мерещилось. А мерещилось следующее: она, перемазанная в навозе, голая, находится в свинарнике, - и на нее, с ревом, прут бешеные животные, с горящими глазами. Рычали, причмокивая, вращая глазами. Слюна тяжелыми каплями капала из алых пастей, длинные страшные клыки клацали. Кругом, если прикинуть взором сумасшедшей Ирины, были помои, навоз, кости, гнилые доски. И монстры. Одна тварь прыгнула прямо на нее, и Ира снова пронзительно завизжала.
     А Олег орал… Орал: любит, - будет до конца своих дней любить другую, раскаивался в совершении чудовищной ошибки десять лет назад. Но жена не понимала ничего, не хотела вникать… Вернее, ее мозг не воспринимал эти слова. И вообще, давно НЕ СПОСОБЕН понимать что–либо. Она такой РОДИЛАСЬ, - с врожденной, тяжелейшей шизофренией.
     В детстве сумасшедшая, - красивая девочка, - жила с братом, матерью. Жили спокойно, тихо, порой Ирина подавала свою ненормальность приступами. Это все скрывалось, лишь бы не видел никто. Как назло, занесло в деревню Архимага Энрике (Он же Олег Аренский). Влюбилась десятилетняя девчушка в его внешний облик. Уехал красавец, пожив совсем немного… приняв роды у соседки. После этого Ирине белый свет не мил стал. Как Энрике ушел, началось у нее… любовная ломка на много лет. Аж на двадцать семь.
     ВСЕХ парней слала, куда подальше от  себя, до этого постоянно плакала. Вспоминая поцелуй Энрике в щечку. В щеку–то в щеку, да пропала девочка только от одной его внешности. Рыдала, твердя одно и то же:
     «Я выйду замуж только за него! Ни за кого больше! Не ходите к моему дому свататься»!
     Потом, когда она стала еще старше, начались психозы, лет в двадцать. Да такие, что страшно стало к ней подходить. Лишь с ружьем, чтобы так угомонить, напугав. Разум бедняги – полумрак… Она могла налететь на кого угодно с оскорблениями, кулаками. И КАК укротил ее Энрике – неизвестно было даже Максиму. Гормональные взрывы, голодовки, кидания на стены от сексуального голода, - со всеми вытекающими оттуда последствиями. Родители, в конце концов, стали запирать сумасшедшую девицу в коровник, где она, наконец, нашла себе «подружку», и успокоилась, - корову. Принималась с того времени животному жаловаться. На все и вся. Ей действительно казалось, - в воспаленном мозгу, в этом воображении, - будто корова по–человечески разговаривает.
     От этого родным Ирины становилось по–настоящему страшно. Порой хотели убить дочь, лишь бы все закончилось, да рука не поднималась. Картина маслом представала, когда они заходили в тот коровник: вымазанная в грязи девушка, а точнее женщина, обнимающая корову, говорящая с ней, - и та, жуя сено и поднимая, опуская голову, словно ей отвечает. Часто звучало в устах сумасшедшей одно имя: Олег.
     Неизвестно, взял бы Энрике в жены эту ненормальную, если бы рядом была его настоящая любовь – Тиль. А Тиль в то время лежала без сознания на квартире, у вампира Крейта. Который от ее обморока с летаргией ни на шутку испугался. Энрике, - едва узнав, что там стряслось, позвонив на телефон любимой, - выматерил питерского коллегу так… Уши бы завяли, после начал думать, как быть. Вместо того, чтобы вернуть ее, насоветовал Крейту отомстить Илльо, по–полной, - и от себя, и от него. И за Тиль.
     И то, - что все пошло так, как НЕ НАДО, - было видно за версту. Окончанием этого дерьма стала свадьба Энрике на сумасшедшей. А Тиль, как следствие, вышла за Светлого вампира замуж, - у которого, кстати, тоже обнаружились нелады с головой. Потом все вскрылось, - в самый неподходящий момент, как обычно бывает. Но на то время ни Энрике, ни Тиль не знали, КОГО приняли к себе в супруги.
     Хотя… в невидимом Мире Архимаг почувствовал: у его возлюбленной кто–то на стороне завелся. Ванек, Васек или кто там… Сам также нечист. Тиль после секса с Гвелдом забеременела, и даже не знала об этом, до поры до времени. Потом ИХ дитя, когда девушка лежала в коме да летаргии, убила ТЕМНАЯ СТОРОНА, а проще, – Илльо и Химаура. Ребенок погиб на раннем сроке. Ребенок, зачатый В ЛЮБВИ и ИСКРЕННЕ. А после начался Ад.
     Самый настоящий.
     Не видя иной ситуации, - вернее, выхода из нее, - Крейт предложил очнувшейся Тиль–Ире выйти за него замуж. Та, видя, - ситуация на корню изменилась, - согласилась. Хотя сама не хотела быть его женой. Она желала выйти замуж за Гвелда, тот сделать предложение успел. Когда Волшебница заявила,- ей жить осталось пару месяцев, а потом все, в гроб, - Гвелд, не видя иного выхода, чтобы спасти возлюбленную от гибели, - с ней переспал. Не думая о последствиях. А может, специально не предохраняясь? Итог, – она выздоровела, Энрике оставил в ней частичку себя… чтобы запомнила красавца–кельта.
     Она и запомнила. Этот неземной секс, - о котором он мечтал все время. Оберегая свой идеал, любя всем сердцем.
     А после… после отправки в портал Тиль, разум у Архимага помутился, на нервной почве. У него случился страшенный нервный срыв, от которого мужчина не мог оправиться, - целых десять лет. Обезумев от горя, кельт с мольбой погнался на Тропы, чтобы вернуть невесту обратно. Сначала рыдал, а малость, успокоившись, стал просить.
     Но: все в этой ситуации уже шло ПРОТИВ него. В Темный час Энрике пришел. Именно потому все пошло не так. Сумасшествие кельта в деревне «Икс» возникло не просто так. Обезумевший Гвелд решил для себя: будто та Ирина с деревни и есть его Тиль. Он бы, может, пил с горя, если бы не ЧУДОВИЩНОЕ СХОДСТВО. Но слетел с катушек, начав за ней ухаживать, а после пошли разборки со здравомыслящим Максимом, - который, в отличие от шефа, прекрасно видел этот психоз. Никакие уговоры на Архимага не действовали.
     Может быть, Макс разбил бы ему лицо, чтобы тот, наконец, «протрезвел» от наваждения. Москвич, едва увидев Иру, поперхнулся водкой, чуть не спросив: «Тиль, что ты тут делаешь, тебе же надо быть в Штабе»! Но его остановило совсем другое: одежда, старинная, которую люди вообще не носили теперь. Дореволюционная.
     И, судя по взгляду Энрике, понял, - ВСЕ. Тому снесло башню.
     Много раз коллега–Инквизитор пытался друга образумить, все было тщетно. У кельтского Архимага напрочь отрубился мозг.
     Теперь, спустя десять лет, Энрике пил каждый день, матеря себя последними словами:
     «Додумался я тогда уединиться с ней, додумался»… - Швыряя пустую бутылку из–под водки или коньяка в стену, привыкнув к стеклу под ногами. А после вынося бутылки на улицу. 
     На тот момент его квартира превратилась в помойку. Стала вплоть до потолка набита всякой рухлядью, кою жена тащила со свалок, в холодильнике гнили продукты. Которые не были как следует приготовлены. Заплесневелые огурцы и помидоры в банках, кастрюли с непонятно чем… Проще говоря, она готовила по своим понятиям, это называлось – «как свинье». Тиль же, в отличии от нее, готовила ШИКАРНО. Хозяйкой оказавшись прекрасной.
     Ирина с деревни не умела НИЧЕГО, - даже трусы стирать, - все это бремя легло на плечи мужа. Поначалу он терпел этот бедлам, а дальше принялся психовать, так как отдачи НЕ БЫЛО. Жена орала, что идеально готовит. Будто мама ее учила, по словам. Но мама готовила отлично, а эта могла только яйца варить. Все ее оправдания Энрике давно выучил, назубок.
     Ходил питаться в кафе, дабы зарплата очень позволяла.
     А потом стало еще хуже. Когда на работе начал жаловаться на жену, никто поначалу не поверил. Посмеялись ВСЕ. Когда Гвелд показал ее фотографию, все упали от смеха, потом ужаснулись. Но решили проверить, не псих ли начальник. Те, кто уполз под стол, сказали:
     «Ну, раз она Светлая, давай ее к нам! Куда Тильсирвэ–то пропала»?
     После такого заявления несчастный вылетел из кабинета, схватившись руками за голову. Слышал говор коллег с Максимом. Макс рассказывал, что на самом деле случилось в деревне, отчего такой выбор, и все покачали головами. Кто–то сказал: письмо оттуда оказалось провокацией на приезд, от той сумасшедшей. Может быть, дело было и так, да Инквизитор сказал: в той Тмутаракани Гвелда как подменили с первого дня.
     Коллеги говорили:
     «Немудрено. Это же двойник Тиль, сумасшествие с его стороны, нельзя так! Но ЗАЧЕМ, при ее поведении он ЖЕНИЛСЯ, на этой дуре»?!
     «А разве не видно, зачем»?
     «Если сказать ему, - Тиль вышла замуж, - тогда какая будет реакция на новость? Он повесится у себя в кабинете»?
     «Нет, он упрям, тут же начнет ее добиваться, народ. Для него такая потеря, - страшное ГОРЕ, вот и нашел себе игрушку, - для утешения и постели».
     Вот она, горькая, правда коллектива. Пострадав так год, Энрике взял свидетельство о браке и отправился в ЗАГС. Писать заявление на развод. Соответствующая инстанция Магов ему дала… отворот-поворот, заявив: Светлые НЕ РАЗВОДЯТСЯ. Мол, у него исключительный случай, – будто так пришел выгнать жену с ребенком из дома.
     Не говоря уже о том, что Энрике не такой, чтобы взять вот так, вышвырнуть дуру с хаты с ее мусором, и в пять минут развестись после. Гвелд шарахнул кулаком по столу, заявив:
     «Разведите меня с ней! Я ТРЕБУЮ этого, она же сумасшедшая»! - При этом его взгляд сиял таким гневом, что народ в кабинете невольно попятился. Энрике отступать не собирался. Ему ехидно ответили, лишь бы не спалил все тут:
     «А кто вообще просил жениться, кто понес тебя эту сумасшедшую в постель тащить? НИКТО не тянул везти, эту Светлую в Братск, разбирайся сам с этой фигней»! 
     «Я уволю вас ВСЕХ отсюда, мне будет ПЛЕВАТЬ на законы! Я непременно разведусь, мне чихать, кто тут сидит, - Светлый или Темный! – Энрике орал, не помня себя от гнева. Впервые за все время, проведенное в Братске, он понял, что окончательно попал в капкан. Из которого даже ему выбраться будет ой как непросто… А то и вовсе невозможно. – Ну давайте, покажите мне, что такое по–вашему развестись! Я не идиот, уволю вас, если не сделаете свою работу»... – ухмылялся Архимаг, прекрасно понимая, - дома будет еще хуже, чем когда–либо, если ничего не сделать путного.
     Начальник ЗАГСа руками развел:
     «Она Светлая. Но не Волшебница. Кстати, а где та Тильсирвэ, которую Вы ТАК любили? Это не она, совсем не она, там уровень развития и ранг не соответствует. Привели лучше бы ее в ЗАГС».
     Глаза Гвелда бешено сверкнули.
     «Теперь еще ВЫ будете рыться в моем белье, с кем я ел, пил и спал?! Да после такого я лучше проститутку оприходую, чем вас попрошу разобраться! Разговаривать, как понял, без толку».
     Начальник нес свое:
     «Ваша Светлость, поймите нас! Светлые Маги НИКОГДА не разводились, и не разводятся. У Вас исключительный, тяжелый случай! Противозаконный! МЫ НЕ ИМЕЕМ ПРАВА вас развести! Это же какой шум будет, какая репутация на нас всех… ПОЗОР»!
     Теперь уже Энрике потерял дар речи.
     «ПОЗОР?! О каком позоре идет речь?! Моя жена СУМАСШЕДШАЯ, с ней невозможно жить! Если разведусь, то отправлю сразу ее обратно оттуда, откуда она явилась. И буду жить спокойно»! – Он подошел к бойлеру с водой, налил себе холодной воды, чтобы хоть как–то успокоиться. Сил умолять больше не осталось.
     «Вы после этого НИКАК не сможете жить спокойно, Архимаг Гвелд! Если Вас разведут хоть сейчас, да еще с ребенком, то автоматически Инквизиция даст добро на ликвидацию не только Вашего рабочего места, но и ранга, да и Силы! Все, что Вы нажили за века, будет забрано! Вы опуститесь до третьего уровня, потому МЫ НЕ РАЗВЕДЕМ ВАС НИКАК, НИКОГДА! Думать надо было, кого выбирали и к нам тащили, а не спать с дуррами, при Вашем положении и с несвободным сердцем»… - ответили ему. Заткнув так сказать.
     Гвелд окончательно понял: сделал страшную ошибку на нервной почве. Понял, - хода назад не будет.
     Пошла дальше еще хуже… эта постылая жизнь. Регулярно начались психушки с женой, - опять, - смирительные рубашки, мольбы ребенка попасть к матери. Да, у дочери стали проявляться признаки сумасшествия. Врачи, уколы, капельницы… но все тщетно. Деваться было некуда. Плюс, на работе пошли слухи, - мол, с Тиль что–то там случилось. Из ряда вон выходящее.
     Но вообще, брак Энрике с дурной девицей остался только на бумаге. Он уже не считал ее супругой, орал на нее, когда та начинала нести бред. Даже люди говорили Гвелду: нельзя разводиться, терпи так, пока она не умрет, ведь там ребенок. Тот сначала пропускал брехню мимо ушей, потом стал затыкать таких советчиков. Не их дело, что там происходит, и ему плевать, что там дочь. Пытался достучаться: жить с сумасшедшими нереально. Его не слышали, не понимали, не хотели понимать. Никто даже не задумывался, КАК отразится на ребенке ТАКАЯ жизнь, и продолжали давить на живое. Как обычно бывает, дети в таких семьях вырастают с покалеченной психикой. Но тут стало бы еще хуже, если бы… но об этом позже.
     «ДА ПЛЕВАТЬ МНЕ НА ДЕТЕЙ, ЧТО НУЖНА ТАКАЯ МАТЬ, - ЭТО НЕ ПОКАЗАТЕЛЬ СОХРАНЯТЬ БРАК! ЭТО АД, АД И ЕЩЕ РАЗ АД! ЯСНО ВСЕМ!? НЕ ВЕРИТЕ, – ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ПОЖИВИТЕ НЕДЕЛЮ, - СБЕЖИТЕ, КАК МИЛЕНЬКИЕ»! – был им ответ.
     Так в глазах советчиков Гвелд стал тираном. Будто он довел жену до психоза. Очень тупая логика: не мое, - значит пусть терпит, ведь там дети… Копнуть глубже, почему отец семейства стал пить, никому в голову даже не приходило. Проще осудить, не разобравшись. Даже коллектив заявлял: замучил девушку. Хотя какая там девушка… уже взрослая женщина. Сколько бы он ни говорил о происходящем дома, – все было тщетно. Один раз, не выдержав, Энрике привел сумасшедшую супругу в офис. И что? Посочувствовали?
     Его подняли на смех.
     «ЧТО же вы сделали, Тропы?! ПОЧЕМУ»?! – думал он вечерами, глуша горе водкой. Выхода из ситуации Гвелд не видел, кроме убийства обоих. Подстроить несчастный случай, дальше трупы в багажник, - и в лес, в яму. Потом, конечно, начнут разбираться, кто так сделал, не найдут убийц. Всё. Пил и пил, проклиная свою глупость. Не обращая внимания уже ни на кого. Скучал по Тиль, представляя ее в своей постели.
     Часто думал Энрике:
     «Не забеременела ли она тогда, от меня»? Этот вопрос повис в воздухе. А вдруг? И что тогда?
     С такими мыслями Архимаг шел до столовой, потеряв веру в себя и в жизнь. Думая о возлюбленной, о воссоединении с ней. Уже навечно. Естественно, директору полностью все не стал выкладывать, - лишь сказав: плохо все очень. А директор Братской ГЭС качал головой, говоря с сожалением:
     - Из–за выбросов сумасшедших здесь достаточно много. Они сгнивают в дурках, в кандалах.
     Также поинтересовался, не из Братска ли супруга. Энрике пожал плечами.
    - Я даже не знаю, откуда ее родители. С тещей больше не общаюсь. После того, как она приехала раз, - стала меня жизни учить, обзывать извергом. Я дал ей пощечину. Хватило.
     - Бывает. – Кивнул собеседник.
     Энрике поправил галстук, вдохнув запах супа. Чтобы еще хоть немного расслабиться, забыть о проблемах дома. Представить, как он обнимает свою Тиль, а та вкусно кормит, отвечает на защиту, опору и заботу любовью и лаской. Иметь от нее детей, - несколько ребятишек, - и жить счастливо. Тысячелетиями. Гвелд прекрасно знал: его возлюбленная вышла замуж, причем против воли, – у нее выбора не было.
     Конечно, Энрике мог стать отличным любовником, только ЗАЧЕМ?! ЗАЧЕМ так пачкать свою репутацию, так опускаться вниз? Все в любой момент может поменяться. Потому как Крейт, на самом деле, был всегда очень ненадежным товарищем. С наркоманскими началами, такими же друзьями. Да, вдобавок он постоянно пил. Между ним и Гвелдом насчет пития существовала громадная разница: Гвелд с горя давил спирт, а Крейт, – потому что друзья налили: почему бы не выпить? Он брал и пил, коньяк с химической наркотой, дальше его штырило нехило. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Через день.
     Мучая всем этим супругу, доводя ее до истерик. Понятное дело, Энрике все на расстоянии чувствовал. И плакал, слыша в невидимом Мире крики возлюбленной.
     Тут в кармане зазвенел мобильник. Энрике глянул на его дисплей и поднял глаза к потолку, с мольбой – это ЖЕНА.
     - Алло… - раздраженно принял вызов, думая при этом: лучше взять ситуацию в свои руки. Раз и навсегда покончить с этим. И он бы взял, прилетел со всеми вытекающими последствиями. Убив сумасшедшую. Да НЕЛЬЗЯ! – ЧТО тебе еще надо от меня?! Б…ть, да НЕТ никаких свиней в ванной, НЕТ!!! Да чтоб ты сдохла, мразь, всю жизнь мне испоганила!!! Нет? Я еще раз повторю для тебя, сволочь, и буду повторять, пока не уяснишь, - Я НЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!! И НИКОГДА НЕ ЛЮБИЛ! Я ЛЮБЛЮ ДРУГУЮ ЖЕНЩИНУ!!!
     - Олег Аренский! Коровка Зорька хочет гулять! Пошли с ней на поляну! – раздался истеричный голос по громкой связи. Директор с опаской покосился на мужчину. Однако, не все так хорошо в датском королевстве. Ох, как несладко…
     - Знаешь что, - закрой свой рот, дрянь, и вали от меня куда подальше! Вместе с такой же дочерью! Дочь проявляет твое сумасшествие! Я вижу: ОЧЕНЬ ошибся с выбором жены, десять лет назад! КАК же я раскаиваюсь, что лег с тобой в кровать! Лучше бы не ездил в ту дремучую, дикую деревню… где и не было ничего хорошего… Все, все, заткнись, и уберись поскорее от меня куда подальше!
     Архимаг нервно отключил вызов и пошел перекусить. Обед оказался простым – пюре с котлетами, до невозможности невкусным. Аппетита от нервов не стало. Хотелось теперь не только напиться вдребезги, но и повеситься. Хотя само повешение не дало бы никаких результатов: Гвелд бессмертен.
     Они спокойно ели, разговаривая про строительство ГЭС, о последствиях стройки. Разговор получился достаточно интересным. Глаза у Гвелда к тому времени просохли, он теперь принялся думать лишь о собственной шкуре. Жену, в самом деле, сразу гнать от себя надо было. Вдобавок, несчастный решил дочь отправить, - куда подальше. Потому как действительно ее голова, как и у матери, - переставала отличать галлюцинации от яви. Виной тому – рассечение ДНК. Два сумасшедших в доме – осталось только в петлю залезть от такой жизни.
     Энрике параллельно думал: скоро ему придется либо отбивать возлюбленную у Крейта, - схватившись насмерть, - либо развоплотиться. А жить дальше хотелось. Дело в плане детей таково: дочка хватанула от матери дефектных ДНК, НЕЛЬЗЯ ей в будущем работать, замуж выйти, жить полноценной жизнью… рожать тоже не сможет. Иначе пойдет поколение неполноценных магов, или людей, – отец ребенка ого–го какой Архимаг. Да не знал даже Энрике, что Тиль после того волшебного секса с ним ЗАБЕРЕМЕНЕЛА, а ребенок умер до рождения. Сын или дочь, – уже неважно.
     А это… от сумасшедшей ребенок…
     ВСЕ…
     Это был GAME OVER жизни в Братске. Вот она, плата за чудовищную ошибку… Это КОНЕЦ.
     Энрике дожевал котлету и посмотрел в невидимый Мир. Чисто. Ничего беды пока не предвещает. Тихо в городе, люди спокойно работают как там, так и на ГЭС. ОЧЕНЬ странное  затишье…
     Хотя, если вспомнить ту чудовищную Резню в Эдеме, Темных в Братске и его пригородах не стало вовсе. Та бойня дала свои плоды: Химаура, оставшись без своих слуг, стала спасать положение, порождая более страшных магов: тех, кого простым оружием НЕ УБИТЬ. Появились гибриды химии и Тьмы. Проще говоря, - обнаркоманенные моральные уроды, смертельно опасные. Которые порой друг–друга убивали, не видя в этом ничего плохого.
     Все это говорило о следующем: Братск вступил в новую Эпоху Тьмы. Эпоху вымирания обоих сторон, и не только. Но с виду пока все было ХОРОШО.
     Все начнется ПОТОМ. Дальше будет прогрессировать.

     Из мыслей Архимага вернул голос директора.
     - Молодой человек, почему вы так настороженно смотрите в стену перед нами? Она недавно побелена и выкрашена. Надо ведь мне держать марку.
     Энрике тряхнул головой. Очнулся. Понял: здесь что–то пошло не так.
     - Э… да я не выспался. И еще хочу у вас узнать одну вещь, как у начальника. Это важно. Для всех.
     - Какую же, молодой человек? – Мужчина внимательно поглядел на курьера. Ему было интересно, с чего парнишка модельной внешности так заинтересовался его работой. Энрике спокойно глядел на человека глазами взрослого мужчины. Золотые волосы тяжелыми прядями, с кольцами на концах, сбегали по спине. «Словно сошедший со средневековой картины»… - подумал смертный. Сам смотрел на Архимага, пораженный его красотой. Глаза цвета горного озера, благородное лицо, прямой нос… а руки…
     На пальце небольшая царапина. Тикали часы последней марки. Повязан галстук темного цвета. Темная ткань матово поблескивала в свете ламп. И обычная одежда… Пиджак офисного типа. На него накинута куртка. Совсем простецкая. Но какой же красивый мужчина!!! Почему же он не пошел в модели, чтобы исправить свою жизненную ситуацию? Странно. Глаза взрослые. Не по годам взрослые.
     «Менеджер, от безнадеги подрабатывающий курьером… Вот дожили… Плохо стало у нас, однако… Да и на ГЭС тоже несладко»…

     - Я желаю спросить следующее… Когда молодые строители прибыли в тайгу, - на место будущего Нового Братска, - они сами хотя бы думали о последствиях? Дальше чего с нами будет? Лет, например, через пятьдесят, восемьдесят, или сто? Задумывались? Конечно, к тому времени никого из нас не останется в живых, а расхлебывать следующим поколениям. – Строго спросил Гвелд. А директор растерянно поглядел на него. Архимаг загнал его в угол.
     - Я, правда, не знаю… - растерялся он не на шутку, - куда пальцем ткнули, там и построили. Вот и все. Романтика, сам понимаешь, молодость, коммунизм, мечта Ильича…
     - По сути, плотина рассчитана лет на сто. Потом как будете жить? Самое страшное слово в квантовой физике, - УПС… Я со скуки перерыл гору литературы, связи у меня есть на этот счет. И мне стало страшно. Вот эти все люди, большинство с исковерканными генами, ничего не подозревающие, живут себе в Братске, живут, - и тут бац, волна смывает город, оставив одни трупы… ВЫ ОБ ЭТОМ ДУМАЕТЕ?! Подумайте об этом, пока не поздно. Мне не хотелось бы…
     - Олег Аренский, вы не первый, кто уже об этом спрашивал. Мне самому не по себе.
     - И вы также знаете: на стройке ГЭС были сумасшедшие для всех люди, которые орали, где только можно: ХВАТИТ, ОСТАНОВИТЕСЬ!!! – их снимали со стройки, отправляли в психушку… клеймя позором? Они говорили правду, потом все горожане её услышали. В виде отравления выбросами. На собственной шкуре убедились: молодость – шлак, когда можно по мановению руки какого–то левого человека наломать дров. – Заметил Энрике.
     - Да. Потом, как множество других, закончили свою жизнь в психушках, тюрьмах. Мой отец или дед делали свою работу. Не более. Вдобавок, престижно было сюда поехать, - даже в страшный мороз или в жару с невыносимым гнусом в тайге, терпеть ради страны. Да и… Город Юности, где нет стариков… Красота!
     Олег нахмурился.
     - А что потом стало, в итоге? БРАЗ, БЛПК, ЛПК, дым до небес… Рак костей, горла, мертвые дети, через несколько часов после рождения… Вы все хоть ДУМАЛИ, КАКАЯ жизнь ждет нас?! После постройки таких заводов, помимо юности?! Это я рассуждаю трезво, с расстановкой последствий. А молодость… глупость, прикрытая красивой оболочкой. Я вас лично ни в чем не виню, все случилось до вашего рождения. Вы живете в другое время. Как я сам, мы расхлебываем все последствия той роковой стройки. Никто тогда не слышал здравый смысл.
     - Через сто лет плотина в прямом смысле начнет рассыпаться. С какой части – одному Господу известно. Мы будем всех эвакуировать…
     - Но сами жители об этом не предполагают… Большинство уезжает, заколачивая дома, квартиры. Сколько производств стоит брошенных. В девяностых годах в Братске творился хаос. То вопли «Помогите!», то выстрелы из пистолета в парке. Потом все это как–то затихло. А свадеб игралось сколько, свадеб… - рассуждал Энрике. Ему хотелось узнать мнение руководства. Непросто работать курьером, - чтобы, кроме водки и отчаяния, любви к Тиль, еще что–нибудь появилось. – Вот у меня прошла своя свадьба, да толку нет… Лучше бы ее не было. А эти величественные стены плотины… не напоминают ли они вам кладбище тех несчастных, кои заживо погребены под камнями–булыжниками на перекрытии, - или тех, кто тут погиб за кусок хлеба? Ведь плотину и зэки строили… заливали бетоном заживо! Так это, извините, еще обряд, – детинец. В старых архивах, в памяти строителей таких историй пруд пруди. Здесь пролилась кровь… но Братск о них МОЛЧИТ, это ТАЙНА за семью печатями. НИКТО вам лично никогда этого не скажет.  Только величие стройки и плотины пережило десятилетия. Каждый раз, когда я слышу гул турбин в машинном зале, - то представляю, какая глубина там, за другой стороной плотины! На этом кладбище… кто верил в эту юность… И вот, настала расплата. За спиной у нас толща воды, которая готова все уничтожить в любой момент. Вы представляете, КАКОЙ объем хлынет на город, причем внезапно, - случись что здесь?! Никто не успеет пикнуть, цунами пройдет, – и как будто ничего не было, до стройки. – Архимаг сжал в кулаке кусок черного хлеба. – И потому… потому мы…
     Он осекся, почувствовав нечто. В невидимости. Но ЧТО? Непонятно.
     Взгляд его уперся в одну точку, губы дрогнули. Глаза застекленели на минуту. Куда–то на стену, у потолка…
     - Если все пойдет не так, - мы, конечно, эвакуируем ВСЕХ. Вдобавок, Олег, вы помните, как из–за сволочи на нашей ГЭС, - на вахте вроде бы, - забыли нажать во время пожара тревожную кнопку? В результате Саяно–Шушенскую ГЭС тряхнуло и разорвало так, что весь мир ахнул. Это наш позор. На Братской ГЭС напор воды сто метров. Потом посадили виновных, но не ту гадину, кто на работу опоздал.
     - Это точно… - вздохнул Гвелд. – Сорок минут бегали – искали, не нашли… Вот плотина рванула… Это вам знак. Когда нажимают тревожную кнопку, на ней замыкаются ВСЕ гидроэлектростанции Сибири. Этого сделано не было, а кнопку не нажали только мы. Сто один человек на Небесах. Жаль их, и родственников. Мы не должны больше допустить такого! Но если…
     Он не успел договорить… потому что уши заложило, поднялась пыль, раздался СТРАШНЫЙ треск… Следом грохот, крики, глаза заволокло известью и грязью…
     Туман, яркая, - слишком яркая вспышка, - и Гвелд не узнал себя в вопле, истошном вопле: «ЛОЖИСЬ»!!!
     На автоматике, он не помнил, как оказался на полу, закрыв руками голову. Люди испугались, думали: все, прорыв… Взрыв…
     Непонятно, почему раздался взрыв. В этой столовой. Директор последовал примеру Энрике. Больше человек ничего не помнил, - потерял сознание…
     НОЧЬ НАЧАЛАСЬ…
            
                - 2 -

     Энрике и директор лежали на полу, засыпанным строительной пылью, обломками, штукатуркой… Оба перепачканы полностью, - как снегом припорошены, - и поначалу оба не поверили, что уцелели. Крики дальше продолжались, в основном народ думал, будто случился теракт. Думал, - у кого–то рванула сумка под столом, но КАК быть с чудовищным треском бетонной стены?! Страшенная трещина, до потолка, - такой звук бывает, когда дом складывается, как карты.
     - В Москве им мало терактов, уже до нас дошло! – Со стоном проговорил директор, пытаясь подняться. Но тут же упал. Не смог встать. – Твари!
     Гвелд шевельнул рукой, медленно повернул голову. Его золотые волосы стали белые, от пыли и грязи. Оглянулся, приподнялся. Взрывом разбросало столы, стулья, где–то там стонали раненые. Кровь, страх… Кто–то из охраны и вышестоящих структур уже ходил с собакой, осматривая каждый угол. В надежде найти взрывчатку.
     Но взрывчатки и не было тут. Она находилась на Небесах.
     Об этом знал лишь Энрике. И ужас, ледяной, подкрадывался к нему…
     Сглотнув ком в горле, Гвелд понимал это. Но ведь, как такового, взрыва НЕ ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ. Нечто из ряда вон произошло в невидимом Мире, да и в реальном тоже. Всей силы той реальности не хватило бы, чтобы просто так взять и разрушить не то что столовую, но и толстенный бетон пятидесятилетней выдержки, тем более на ГЭС! Таких случаев не случалось НИКОГДА.
     И вот еще что…
     Глянув в потолок, Гвелд увидел там большую, рваную ДЫРУ. Заметил, - на этаже выше, по потолку пошла огромная трещина, достаточно внушительных размеров. И после она шла по стене. Гвелд под тявканье собаки принялся тормошить директора, поскольку тот снова потерял сознание. Он пошевелился, застонал от боли. Архимаг посмотрел на человека сквозь невидимость: переломов нет, только несколько тяжелых ушибов, от которых долго выздоравливать придется. В воздухе пахло кровью, Смертью…
     Харкнув в пол, Энрике понял, в чем тут дело: Химаура захотела жрать, возжелав крови. Фактически, она переродилась в нечто новое… живое, меняя все на своем пути. Теперь она напоминала медведя–шатуна по ярости, который убивает ВСЕХ на своем пути. Или женщину–истеричку, которую десять лет не затаскивали в постель. Прокашлявшись, поднявшись на кулаках, Гвелд помог спутнику встать. Тот держался за бок.
     Только сейчас начальство поняло, насколько хорошо ударная волна здесь похозяйничала. В столовой практически живого места не осталось. Санитары уже уносили на носилках потерпевших.
     «Началось… - подумал Гвелд, потирая лоб, по которому что–то сильно царапнуло, - Вот теперь ты как людей и магов–то губишь… Мало было кладбища несчастных строителей, сволочь! Не смог я тебя победить, чудовище… Черная энергия, мертвая, накрывшая куполом город, утопившая Старый Братск»…
     На глаза навернулись слезы. Взгляд остановился на страшной трещине в потолке. На мгновение показалось, будто оттуда доносился шум воды.
     - Вот и началось. Вот и начался конец всему… Ты был прав, Олег Аренский. Но мой тебе совет: верни свою любимую. Ты хороший человек. Бросай поскорее ту сумасшедшую! Не будет с ней счастья.
     Энрике взял под руку руководителя ГЭС, и они пошли прочь, пошатываясь, из разрушенного помещения. У директора после пережитого вообще пропал энтузиазм о чем–либо рассуждать.
     Кельт вспомнил богиню Ангариду, которая спасла ему жизнь.
     - Природа не терпит насилия над собой. Понимаете? Этот проект – каскад ГЭС – не нес за себя ответственность, в плане последствий. Мы все наказаны за вторжение сюда. – Светлый достал сигарету, заткнул за ухо. – Тем более, строили все на слепом энтузиазме.
     - До нас так докатилось эхо Саяно–Шушенской ГЭС… Зря мы так ее. Не говоря о другом. Здесь, у нас, разбились на скалах две девочки–подростка. Одна захотела сфотографироваться, да сорвалась, встав на самый край. Вторая кинулась ее спасать. С тех пор сюда никого не пускают, только по пропускам, чтобы трагедия не повторилась. – Ответил директор, со страхом поглядывая на плотину. Словно ждал: будет еще удар, и тогда все рассыплется в прах. Слезы покатились по его лицу. – Все когда – нибудь заканчивается, и скоро река Ангара возьмет все обратно, если пустить ситуацию на самотек.
     Гвелд смотрел вдаль. Уж он–то знал: Химаура не причинит ему никакого вреда. Но ВПЕРВЫЕ, за все годы здесь, он почувствовал, как удар Тьмы по невидимой броне достиг кожи. Как небольшой толчок. Кто знает, за кем или чем эта тварь охотилась? Потом закурил, вдыхая табачный дым в свои бессмертные легкие. Единственное, что в нем осталось смертным, – семя, дававшее жизнь. По странному обстоятельству, с момента инициации. ВСЕ тело стало бессмертным. Кроме одного…
     И это одно не давало покоя ни днем, ни ночью. Заставляя вставать крайнюю плоть. 
     Замучило страстными, эротическими снами, которые не были явью…

     Архимаг глянул в невидимый Мир, - и увидел, как над ГЭС монстр черного окраса, без формы, оскалил свою пасть с зубами, похожими на страшенные ножи. Тварь собиралась мстить, жрать, убивать, ее явно злила неуязвимость Энрике. Ряды зубов клацали, с них лишь кровь не капала. Хотя… А нет, капала, крупными каплями. Чья… неизвестно. Налитые кровью глаза, желтого цвета, смотрели с усмешкой. Носа у монстра не наблюдалось. Энрике видел пасть, глаза и все почти… Химаура показала себя, как лангольер из известного фильма. От этой ухмылки даже у Гвелда по коже пробежал мороз. Пасть похожа на воронку. И огонь, - как зарево вокруг головы.
     Как пожар в лесу… и крики… Крики тех, кто никогда не вернется с перекрытия Ангары. Голова смотрела на Гвелда с высоты Небес, улыбалась. Голодная, злая, непобедимая… Энрике резко развернулся, показал фак монстру.

     - Кто это там? – спросил директор, смотря, как к нему подходят врачи со «Скорой», чтобы забрать в больницу на обследование и лечение.
     - Да так, одна сволочь мимо прошла… Надо будет разобраться. Спасибо за совет, я последую ему. – Ответил сын Элиндры, скинув окурок сигареты куда–то вниз. Он понял: тварь решила с ним поиграть, еще раз. На сей раз схватка будет не на жизнь, а на Смерть. Сейчас живая химия показала свое настоящее лицо. Что ж, Гвелд покажет ей свою сторону кельта. Если захочет, конечно.
     Он проводил директора до машины, посмотрел, как санитары погрузили его на носилки, и одновременно думал о возлюбленной.
      - Ради тебя, любимая, я горы сверну! Не отдам мою Тиль непонятно кому, как тогда! Я совершил тогда ошибку: отпустил в Питер! Ты родила бы мне ребенка. Не может быть, чтобы наш секс не оставил последствий. А теперь, в результате, я совершил вторую, чудовищную ошибку, пью водку… плача, мечтая о том, как снова утонешь в той неге. Крейт, или кто там… ПЛЕВАТЬ, КТО! Я не отдам тебя НИКОМУ, НИКОГДА!!! Ты станешь моей, НАВСЕГДА! Да, я ходил тогда на Тропы, чтобы вернуть мою милую. Но они, видимо, в тот день были на Темной стороне. Потому все так вышло. В итоге я тебя перепутал с сумасшедшей, - из той страшной, кишащей монстрами деревни. Зря тогда не послушал Макса, - ох как зря, не послушал свою Совесть. Убил Константина, который, кстати, мог достойную пару составить той дуре! Не стоило того влюбленного вампира убивать. Надо было уехать! Сами бы без меня разобрались, дремучие маги и прочие! Что теперь… десять лет прошло. Тропы, мои Тропы, КУДА вы меня привели?!
     Слеза скатилась по лицу, по едва пробивающейся щетине… В голове, как молитва, стучала одна мысль: «Я ХОЧУ ТЕБЯ, Я ХОЧУ ТЕБЯ ВЕРНУТЬ, ЛЮБОВЬ МОЯ, ВЕРНИСЬ… ПОЖАЛУЙСТА… ЗОВУ СКВОЗЬ КИЛОМЕТРЫ, СКВОЗЬ НЕВИДИМОСТЬ… СКВОЗЬ ВЕКА»…
    
     Тем временем, на ГЭС рабочие принимались заделывать чудовищную щель. Которая могла после, со временем, уничтожить сначала плотину, а потом город. Даже Энрике – Гвелд Кельтский не знал, сколько ему осталось здесь править. Вспомнил, как недавно в Эдеме, - который теперь превратился в зону Омега с Тьмой, - убил гигантскую ящерицу, выскочившую на него прямо с коридора. А может быть, она поначалу выползла с Черной Лестницы. Размеры монстра поражали воображение: поистине с Мегаланию (древняя ящерица в кайнозое длиной в двенадцать метров), но гораздо страшнее. Скрутив Силой позвоночник чудовищу, Гвелд следом услышал нечеловеческий смех. Сначала даже не поняв, кто над ним смеялся. Послал Зов, никто на него не откликнулся.
     Светлый все с ужасом понял.
     После уничтожения Темных пошел энергосбой, и теперь он приведет к ГИБЕЛИ ВСЕХ. Химаура рассвирепела, породив новую форму Зла… от которого не будет спасения. От такого рода существ могла защитить лишь Ангарида. Но, увы! Теперь, по второму разу, Олег НЕ ИМЕЛ ПРАВА заниматься любовью с богиней. Ведь Тиль уже родилась, плюс Архимаг умудрился поставить штамп в паспорт.
     Перерубив горло мертвой твари для контроля катаной, двинув по трупу Силой, Энрике сплюнул на пол, отдышался. На улице тем временем стояла ясная погода, дул приятный ветер, сотрясая верхушки ближайшего леса, где виднелись купола храма. Сам Бог наблюдал за творившимся в Братске, и молча делал свои выводы.
     Ящерицы появились в Эдеме года четыре назад, но вылезали кого–то жрать сравнительно редко. Видимо, Тьмой напитывались. А ту тварь Аренский убил ещё в мае. В середине месяца. Еще не распустились почки на деревьях, но вовсю пели птицы у оврага. На душе стало очень горько и тяжко. Еще пара десятков лет, – и Химаура уничтожит город.
     Вытащив за хвост из Дома Пионеров труп местной Мегалании, - не обойдясь, конечно, без магии (так как монстр весил почти тонну), Гвелду еще раз захотелось бросить все и уехать из Братска НАВСЕГДА. Ему до смерти надоело держаться за последнее, но вера в то, - Тиль еще возможно вернуть обратно, - жила в любящем, истерзанном сердце, в израненной душе, которая когда–то, пару тысяч лет назад, была черной. Пнув сапогом ящерицу, которая ещё не остыла, в горле коей еще булькала кровь, Светлый глянул в Небеса и рухнул на колени.
     Он плакал, долго, навзрыд, - час, два, три… Точно так же, как в тот день, когда за Тиль закрылся последней вспышкой тот роковой портал.
     - Милая, возлюбленная моя, - всхлипывал он сквозь слезы, вытирая сопли окровавленным кулаком, - красавица… ЗА ЧТО?! Я бы все смог сделать как надо, я бы женился на тебе! Тиль, Тиль, как же ты могла, Тиль… От всего сердца… - и снова захлебнулся в рыданиях. – Почему я тут, режу этих безжалостных тварей, а не лежу рядом с тобой, в теплой постели?! Почему я вынужден спать с какой–то сумасшедшей, которая даже готовить не умеет?! Да, когда я узнал о романе с Илльо, то напал там, в лесу, с мечом наголо, вспомни… как обвинял в измене. Поверь, изменение энергии и Силы вокруг города началось еще тогда, когда этот шестнадцатилетний сопляк едва не забрал у меня твое сердце! Почему ты, любовь моя, ему поверила?! Вот я тебе, любовь моя, говорил: «Да?! Спала с другим, была с другим, и после этого ты НЕ ШЛЮХА?!» Называй меня как угодно теперь, я попал на ту же удочку, что и ты. Повелся, на внешность, не разобравшись! И теперь, теперь этот черно–белый урод бродит по городу, никто ему ничего сделать не может! Да, я задал этому Илльо хорошую трепку, от которой он вряд ли придет в себя. Осталось сделать всего лишь один шаг. Все исправить. И пойти в ЗАГС вместе, Тиль, чтобы уже больше НИКОГДА не расставаться! Один, да КАК ты мог допустить, что ОНА ВЫШЛА ЗАМУЖ ЗА НЕНАДЕЖНОГО ПАРНЯ, ЗА АБСОЛЮТНОЕ НИЧТОЖЕСТВО, КОТОРЫЙ ПОТОМ ПРЕДАСТ?!!! Крейт… Высший вампир с Темным прошлым…  у него и с головой плохо, и в постели он дрянь. Знаю я его. Мой коллега. Светлый. При своем образе жизни. Даже красивый. А зря. Красота, – не главное. Главное – что внутри. Кем ты стал теперь, спустя десять лет?! Крейт Майрен, сука! Женился на моей Судьбе!
     Он долго так плакал, проклиная себя за ту чудовищную ошибку. Пока глаза не заболели и не стали плохо видеть. А потом, еще раз взглянув на труп монстра, Энрике взобрался на крышу. С нее далеко виден красивый пейзаж из сопок.
     За сопками, - там, насколько видел глаз, - не чувствовалось веяния Химауры. Там Тропы, Свет, ей там НЕЧЕМ питаться. Она боится этих мест. Даже оборотни в тайге гораздо добрее городских. Тропы… только теперь их Сила почти не чувствовалась.
     Это было странно.

     Гвелд снял перепачканный пиджак, постелил под себя. Андеграунд Эдема каждый раз наводил на одну и ту же мысль: «Да когда вся эта чернота наконец–то закончится»?! Теперь, на все и на всех, стало абсолютно наплевать. Мертвая энергия, Мертвая Зона, в которой живы лишь Тропы, в виде старых рельс. И хотелось прийти туда к ним, лечь, и больше не просыпаться. Потому как потерять свою Единственную во второй раз, – это уже слишком. Причем история снова повторяется: девушка вышла замуж. Снова ее увели… Вышла непонятно за кого.
     Марфа предупреждала об этом.
     Как и два века назад. Но могла ли Тиль ЗАБЕРЕМЕНЕТЬ от Крейта, который в этом случае даже отцом бы не стал, а отправил женщину на аборт? Это оставалось загадкой. Может быть, кто знает… Аборта Энрике бы  не пережил. Если бы Тиль забеременела от Архимага. Потому как хотел СВОИХ детей, - а не чужих, - только от своей Волшебницы. И она желала детей, но лишь от него.
     В очередной раз, обхватив руками голову, он представлял. Как на этой крыше занимается с Волшебницей любовью, целуя и лаская ее прекрасное тело. Чувствуя аромат ее прекрасных, темных волос, пробуя на вкус ее алые, тонкие губы… Сколько он помнил, Тиль любила долгие ласки, такие же поцелуи. А он, целуясь, любил ласкать девушку по–разному. Придерживая рукой голову милой, он пил и пил нектар с ее губ, все никак не насыщаясь. Хотелось при этом никогда не выходить из нее, даря поистине неземное наслаждение, оставляя раз за разом внутри нее СЕБЯ. Не думая о последствиях.
     А дома эти сексуальные мысли уже сводили с ума, от невозможности осуществления, выливаясь в стаканы с водкой. Благо официальной жене было даже на заливания спиртом желудка абсолютно плевать. Пьет, не пьет, – плевать, ведь есть корова Зорька в ванной…
     Ее шизофрения прогрессировала с ужасающей быстротой. Каждый раз, смотря на это чудовищное сходство с Тиль, - словно этих двоих родила одна мать, - Гвелд опять отправлялся в ларек, набирал еще водки, и пил на кухне. Рассматривая на планшете дорогие сердцу фотографии. Свадебные он давно уничтожил, паспорт со штампом куда–то положил, а кольцо с пальца снять положение не позволяло.
      Иногда с Питера звонил его соперник, – Крейт, докладывая о проделанной работе. О да, Энрике десять лет назад очень жестоко отомстил Илльо за то, что тот едва не загнал Тильсирвэ в гроб. Так отомстил, - врагу не пожелаешь. Об этом потом пойдет речь.
     Зато того урода больше не принял НИКТО – ни свои, ни враги. Он теперь так и ходил по Эдему, - неприкаянный, моля свою Тьму непонятно о чем. Понося Энрике и Тиль последними словами, называя его жиголо, кобелем, а её, – шлюхой. Не говоря уже о следующем, - сам хотел затащить невинную Волшебницу в постель, сделав там все, чего душе угодно. О да, как же он этого добивался, в прямом смысле слова! Хотя на самом деле непонятно было другое: КАК Тиль оказалась невинна, ежели на пикнике с Энрике, - на реке Вихоревка, - она впервые отдалась Архимагу… ммм… орально, сделав ему хорошо впервые за двести лет, пока он ее ждал весь этот срок? Об этом, кроме Гвелда, не знал НИКТО. Да и сама Тиль не горела желанием выйти замуж за Темного, хотя тот звал… врал точнее. А проходимец Илльо сделал заказ на порчу, - проще говоря, приворот, - по одной причине: любить он толком–то не умел.
     Единственное, на что он был способен, - это лишь ходить по бабам и оприходовать их. И тут… ему попался идеальный экземпляр: некурящая, воспитанная, с хорошими манерами, добрая и умная красавица из Питера. Естественно, ему захотелось и сесть, и рыбку съесть… НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ. Получилось гораздо хуже: хоть физического контакта и не было, Энрике по одному поведению своего идеала понял, - их теперь стало ТРОЕ. Два мужчины, - один Светлый, а другой Темный, прогнивший морально насквозь. Да девушка–киллер, которая всеми силами скрывала свидания с полной дрянью.
     Один раз он проследил за разговорами Тиль по телефону с Илльо, - стоя за дверью. Слезы покатились по его лицу, так как Энрике был ошарашен. В этот же миг он почувствовал, как будто раскаленный лом вонзили в его сердце, появилось желание вырезать его и бросить, чтобы унять боль. Горечь охватила сердце кельта.
     Это была ИЗМЕНА.
     Она променяла ЕГО, на какое–то дерьмо шестнадцати лет, из Темных!!! Ну как так можно?! ПОЧЕМУ?!
     Гвелд вспоминал, как же ему хотелось выследить этого сукиного сына, да отправить на тот свет с превеликим удовольствием. Только что–то его остановило. Как–то раз в голове громом пронеслась мысль: а не приворожил ли этот гад его любимую? Только потому, чтобы увести у Светлых сильного? Но боль в его сердце глушила голос логики, и жажда мести переполняла его душу.
     Так и оказалось. Вдобавок, Тиль позволяла себе такую дерзость, чтобы Темный провожал ее до дома, прижимал в подъезде к двери. Он обнимал ее, целовал, лапал за шикарную грудь!!! Иногда Гвелд шел следом, скрывшись в невидимом Мире. Наблюдая за всем, что делала парочка. Слезы горечи катились по его лицу, когда он видел их поцелуи.
     - Сука… Ах ты сука, Темная тварь, ведь если я не выдержу сейчас, УБЬЮ ОБОИХ!!! – Шептал Гвелд, чуть ли не до хруста стиснув зубы, наполовину вытянув из ножен катану. Накручивая себе в голове пошлые образы, ЧТО они могли творить друг с другом. Как Тиль дарила тому ублюдку любовь, нежность и ласку, которые принадлежали лишь ему одному. Мужчину гложила мысль: а не дарила ли такие же ласки она ЕМУ? Представляя, как они, обнявшись, лежали в постели, видел ее влюбленные глаза. Вспоминая все прекрасные минуты на том волшебном пикнике. Во всех подробностях. Были подозрения, не дававшие спать. Не раз Гвелд видел сны, как Волшебница занимается сексом с Илльо. НЕ МОГЛИ его видеть ни Тиль, ни Илльо, - потому как Архимаг закрывался так, словно его не было. Чтобы не заметили. – Я терпел унижения на стройке ради тебя! Плакал, как ребенок, Ангарида моей, моей была!!! ВСЕ СДЕЛАЛ РАДИ ТЕБЯ, ЛЮБОВЬ МОЯ! И теперь моему взору открывается такая грязь… Целовал на том пикнике, раскрывая, как женщину! Ты рядом со мной расцвела, как цветок! Раскрылась из сжатой, запуганной, закомплексованной девочки в прекрасную, желанную супругу! Позволяя себе то, что может лишь МУЖ! Намекая этим на брак! Только все впустую оказалось… потому что ты, любовь моя Единственная, расцвела не для меня одного, и выбираешь этого подонка, который только хвастается!
     Он зашел за дом, вышел в реальный мир, шарахнул со всей силы кулаком по кирпичной стене. Потом сполз вниз и сел на корточки, продолжив плакать.
     - Я еще испробую вкус твоих губ, Тильсирвэ, ты еще будешь МОЕЙ ЖЕНОЙ! Не ЕГО, МОЕЙ! А ты, Илльо, сдохнешь, потому что я тебя убью…
     Неизвестно, что творилось в его истерзанных горем сердце и душе. Вечер сентября шел дальше, солнце светило сквозь желтые листья берез. Вроде бы хорошо все и благостно, на первый взгляд… и так погано внутри… Хотелось под землю провалиться. От разбитого сердца, непереносимого горя.
     - Он будет мертв, как и следует, ты жестоко мною изнасилована, пока сознание от  боли не потеряешь! И дальше буду творить с тобой вещи, как в юности! Будешь кричать, молить о пощаде, прощения просить… Не прощу! Узнаешь мой гнев… Не будешь моей, - не будешь ничьей! Моя катана будет на всех местах, где я тебя обнимал, целовал… Предательница! Если умрешь во время такого, не пожалею об этом! - И зарыдал. Впервые Гвелд пожалел о приезде на стройку.
     Но одновременно здравый смысл подсказывал кельту: Тиль еще слишком молода, потому пока не понимает, что молодость, – не гарантия личного счастья. Только Гвелд и молод внешне, гораздо прекраснее, НО! Молодость его была, как время, застывшее в янтаре. А Илльо из себя представляет лишь мимолетное влечение. Для Архимага он всего лишь прах на ножках, которого ветер в скором времени сдует. Вот и вся разница. У Энрике богатый жизненный опыт за плечами, судя по которому он делал выводы, причем правильные, у Илльо, – ровным счетом НИЧЕГО. Оставалось только надеяться, когда у Волшебницы проснутся мозги. Этого не будет до тех пор, пока молодежная дурь не пройдет. Архимаг в душе почувствовал себя ненужным, но голос логики говорил: она далеко не первая и не последняя. Любая человеческая жизнь полна радостей и разочарования. В голове крутился один вопрос: «КАК ТАК МОГЛО ПРОИЗОЙТИ?! ПОЧЕМУ ОНА ВЫБРАЛА ЕГО»?!
     Да потому как очень на бывшего оказался похож. Обычно у неопытных в таком случае сносит крышу. Даже то, что Илльо враг, не остановило девушку.
     Вспоминал также шеф, как Тиль холодно отказала в походе в театр, когда билеты уже купил. Тут его сомнения пропали. До сего момента Гвелд собирался их торжественно вручить, когда любимая ругалась с Валей.
     Валя – девка с работы. Она нифига ничего не делала, а бренчала за стеной на гитаре. Благо Тильсирвэ очень надоело слушать гитарные переборы, они мешали работать. Упрямая девка никого слушать не хотела. Когда получила десятиэтажный мат в свой адрес, то обиделась. Слишком юна, чтобы понимать простые вещи. Мозгов не хватало.
     Про билеты, – отказ очень резанул, обидел влюбленного кельта, и он перешел как–то раз на активные действия. Хитростью заманил ничего не подозревающую Тиль на встречу, уйдя на Тропы и позвонив оттуда.
     «Тиль, привет! Я сейчас на Тропах, у тебя долго номер занят. Надо  встретиться, для тебя это будет сюрприз, будешь очень удивлена».
     Повесил трубку, ядовито рассмеялся, ухмыляясь и прекрасно зная: девушка придет. Она пришла, состоялась встреча… на которой Гвелд вел себя соответственно. С мечом наголо, он приставил клинок к горлу изменницы. Устроил такую взбучку, что сам потом испугался. Более того, пробил ей ногу катаной, отдав приказ убить Илльо. Тут несчастная поняла, - скрываться без толку, испугавшись до полусмерти. Назвав Волшебницу шлюхой и изменщицей, Архимаг пообещал ее разжаловать, - до уборщицы. Чтобы знала, как играть чувствами.
     Только Тиль сама не понимала, чего с ней происходит. Разобрались, – состоялась Резня, после которой Гвелд сделал ее женщиной, переспав. Забрав невинность. Спас жизнь, зачав дитя…
     Не зная об этом… Все произошло случайно. Кончил, плюнув на все. На последствия.

     С такими мыслями Гвелд сидел на крыше Эдема, глотая слезы отчаяния. Возле заброшки лежал труп местной Мегалании. Люди никак не могли ее увидеть, как и Энрике, – действия происходили в невидимом мире. Теперь он вообще не походил на себя, – там творилась нескончаемая, ужасающая ахинея. Гонка Тьмы и Света, перескоки Силы, как страшные протуберанцы… Как страшный сон, от которого невозможно убежать. Смертью пахло там, и то она сменила свою сущность. Став каким–то калейдоскопом.
     Монстров в Эдеме за три года стало достаточно много. Особенно они активировались по ночам, тогда из глазниц заброшенного здания издалека были видны голодные глаза. Сияющие, светящиеся, поблескивали еще зубы в свете фонарей.
     Даже Темные, прежде устраивающие шабаши в Доме Пионеров, удирали от таких тварей, как только те появлялись. Поскольку хотелось жить.

     Химаура три года порождала свою природу, которая имела ужасное лицо. В первый раз такая мегаящерица Тьмы сожрала ВСЕХ участников шабаша. Она появилась внезапно, - из прохода Темной лестницы. Пьяные Темные, ничего не подозревая, - ясное дело, заголосили, - приветствуя своего. Один товарищ умудрился подойти к монстру слишком близко. Думая от незнания, - это Тьма прислала такой подарок, - чтобы бороться со Светлыми. Тут–то и произошло то, чего никто не ожидал: тварь прыгнула на парня, клацнули длинные зубы, а Темный тут же оказался перекушен пополам. Дикий крик огласил зал Эдема. Началась страшная бойня, но силы были не равны… НИКАКАЯ магия на ту ящерицу не действовала. Существо как сожрало мага, так после принялось жрать остальных.
     Утолив свой голод, тварь залезла куда–то спать, отдыхать. Всё, что после нее осталось в Зале, – состояло из ошметков плоти, крови на стенах, мечей, разорванной одежды, голов… запаха мяса, Смерти – и СТРАХА. Такого НИКОГДА за всю историю Братска не было, – чтобы Тьма пожирала саму себя. Но, видимо, перед гибелью кто–то успел позвонить Гломену, - шефу Темных Магов, и донести о произошедшем.
     В итоге произошло вот что…
     В пять утра Энрике разбудил телефонный звонок, с матами до небес. Но такими, - даже бы зэки обзавидовались. Гвелд, ничего не понимая, пытался выяснить, что же произошло. А из мобильника сыпался и сыпался мат.
     - Я не понял, Гломен, чего ты мне в такую рань звонишь?! До утра было не подождать?! – Архимаг тер глаза, почесывая пробивающуюся щетину. Но сразу понял: слова про терпение были сказаны очень зря. И ещё понял, - мата получит еще больше.
     И получил. Тема от шефа Темных велась к тому, что Светлые во всем виноваты.
     - Что ты вообще сделал, ….., какое ты имеешь право отправлять своих существ на резню в Эдем, к моим подчиненным, без разрешения?! – Это уже прозвучало после того, как мата стало меньше. – Это моя территория, Энрике – Гвелд, понял, сопляк вечно юный?! Да я тебя снесу на полном праве с Братска, через Инквизицию, ВСЕ там полегли!!! ВСЕ, слышишь, дрищ!!! По какому праву?! – орал в трубку шеф Темных.
     - Во–первых, не ори на меня! Во–вторых, расскажи, что вообще случилось! ЧТО ТАМ ПРОИЗОШЛО?! Я НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ! – ответил Энрике. Понимая прекрасно, - простыми словами здесь объяснять бесполезно.
     - Ты мне зубы не заговаривай, кельтский …., а утром как придешь на работу, там все и узнаешь, …! – Гломен был в крайнем бешенстве. Светлый отошел к окну, спокойно взял сигарету и чиркнул спичкой. Нечто здесь пошло не так. Раньше ни днем, ни ночью, - никогда не было таких звонков, чтобы кого–то обвиняли, не разобравшись.
     Что и следовало ожидать, утром в офис Светлых ворвался Сергей - Гломен, чуть не снеся дверь. Даже охрана его не остановила. Брызжа слюной, он схватил Гвелда за грудки, принялся требовать объяснений: почему, с чего пару сотен Темных сожрала непонятная тварь. Прокашлявшись, кельт возразил, поправляя пиджак:
     - Ты полегче давай, мне дома итак хватает проблем, поскольку жена сумасшедшая! Думаешь, если бы не неприятности на работе, я бы терпел ее?! Еще мне названиваешь в такую рань, - мол, моя тварь кого–то там порвала в клочья… Посмотри сначала на мой стол, взломай мой компьютер. ГДЕ доказательства, что именно Я послал эту срань растерзать всех твоих подчиненных?! – Взгляд его сиял гневом.
     Когда Гвелда отпустили, он оперся руками о стол, встряхнул растрепанными волосами, и показал пачки лицензий на этот день, - которые еще даже не просматривались. Все приносилось без ведома Архимага, до его прихода на работу.
     - ПОЧЕМУ ИМЕННО Я УБИЛ ИХ?! – Повторил он вопрос. Ответ не заставил себя ждать. Ответ, простой, как пять рублей.
     - ПОТОМУ ЧТО НЕКОМУ БОЛЬШЕ, СВЕТЛЫЙ МАГ! – Гломен треснул по столу кулаком, уверенный: во всем виноват кельт.
     - Может быть, тебе в морду дать, - чтобы ты понял: Светлые здесь ни при чем? – промурлыкал Энрике.
     - Нет! Это вы постоянно там ходите, режете всех, как волки овец! Ваши виноваты!
     Такому упорству Кельтский всегда удивлялся. Менталитету этих мест тоже.
     - Наши ходят туда только в том случае, когда ваши начинают творить фигню… Вспомнил бы Резню десять лет назад, в этом Эдеме! Ты еще приплети мою возлюбленную, которая Илльо вашего уделала! Теперь этот говнюк является позором! Что для вас, что для нас! Удивляюсь, как он еще не сдох! Вот к нему и иди, качай права, - может, он вызвал то, что убило Темных!
     - Может быть, Илльо еще с Тильсирвэ твоей спал, раз он теперь черно-белый, ты тоже с ней в постели кувыркался! Раз женился на ее двойнике! После Резни Тиль ваша пропала, непонятно куда, сто процентов забеременела, и ты слил ее подальше!
     - Заткнись насчет моей любимой, понял?! Или я правда в следующий раз перебью и Темных, и тебя! Ясно?! – Он показал кулак.
     Гломен медленно, но верно начал понимать: Энрике вообще не в курсе того, что там произошло. И он, в принципе, невиновен.
     - А давай, Олег Аренский, или как там тебя по–русски называют, туда поедешь! Увидишь сам, ЧТО ваши творили ночью! НЕКОМУ БОЛЬШЕ убивать в Эдеме наших!
     - Ваши там тоже наших убивали, ведь так надо: на алтарь, и до свидания! Инцесты были, насилие, другие жестокости, о которых промолчу! Сам в юности, пару тысяч лет назад, этим занимался, покруче ваших! Был бы Темным, - то убивал во время секса, так бы всех имел, - вы бы упали и не встали! А раз решил меня отвезти в Эдем на разборки, - то давай, увози, но запомни: прежде, чем все на меня сваливать, - просканируй поначалу все место бойни! После как следует подумай, кто прав, а кто виноват. Ещё вспомни, КТО или ЧТО висит над городом! – Возмущенно произнес Архимаг и стал собираться.
     Они сели в машину Темных, погнали к Дому Пионеров. Гломен не верил в невиновность Энрике.
     Но представшее зрелище потрясло даже Светлого. Он просто стоял посреди залитого кровью зала, и озирался, не в силах даже вымолвить слово. Резня показалась ему полной мелочью, - по сравнению с тем, что здесь произошло. Кровь, разорванные тела местами, еще что–то… Выглядело все так, словно тут поработала сотня шахидов. Следы ящера на полу, гигантские… Гломен стоял, ухмылялся. Гвелд побродил, пнул кисть откушенной руки и кивнул, смотря на коллегу. Наклонился, чтобы получше след рассмотреть.
      Потом сокрушенно произнес:
     - Знаешь, Гломен, это вовсе не мои ящеры на твоих напали… Я ТАКИХ еще нигде не видел. Нечто новое завелось здесь. Посмотри на следы! Одна такая тварь может не двести магов сожрать, а гораздо больше! Она затаилась. Дракон, ящер. По лапам похож на варана.
     - Откуда она тогда вообще пришла? Их раньше не было!
     Энрике покачал головой.
     - Это она, Химаура… Кушать захотела, и с цепи сорвалась. Породила новый вид Тьмы, которой ПЛЕВАТЬ на Светлых, на Темных, жрет все движущееся… Другой мысли я не вижу.
     - Зачем тогда некая тварь растерзала моих слуг? Чего ей от них понадобилось? – Все вопрошал шеф Темных.
     - Ты из какой деревни явился, или из леса вышел, бл...? Когда дети рождаются, они тоже есть хотят! Вот… оголодало. Вышла охотиться. Не больше и не меньше. Это все, что я могу сказать. Новая Тьма, новая напасть как для нас, так и для вас.
     Запах крови, мяса, - кружил голову, врезался в мозг, оставляя металлический вкус во рту. Кровавые лужи в несколько метров, пятна на стене производили сильное впечатление. Теперь охота будет длиться вечно. Все напоминало кино «И грянул гром» - все хуже и хуже, с каждым разом. Где–то у стены валялась откушенная голова. Странно следующее: тела не упокоились в мире Магов, а остались невредимыми в реальности.
     Шеф Темных обходил побоище, качая головой. А Светлый делал снимки всего, - для отчета. Трупы – много… СЛИШКОМ много. Пусть и Темные маги, пьянь да наркоманы, но ТАКОЙ смерти они явно не заслужили. Виднелась у коридора натасканная куча обглоданных тел.
     - Это конец, Энрике… - Покачал головой Сергей, стоя у той кучи. – Если эта тварь вылезет… то конец нашим Штабам.
     - Последнее, когда я ТАКОЕ видел, случалось в Средневековье. Тогда никакой химии не применялось. Сейчас Химаура породила новый вид монстров, поведение коих необъяснимо! Тьма не должна жрать саму себя! Она должна сливаться с собой, а не наоборот! Это все равно, что мои коллеги убивали бы друг–друга, ни с того, ни с сего. Этого же не произошло. Светлые резали бы Светлых… просто так. Ещё другое наложилось. Жена… двойник Тиль. У которой не все дома. Изменение в энергетике города началось еще десять лет назад. Я ходил на Тропы, молил вернуть Тиль. Вот вам! Получил головную боль. Тоже деяния Химауры! Жрет все доброе, Светлое здесь. Не удивлюсь, если Эдем рухнет. Самое страшное, - мне от деревенской дуры не избавиться… - Энрике стоял рядом, качая головой. Выхода он не видел.
     - Почему эта сволочь внезапно появилась, а не тогда?
     - Время не пришло. Представь, как вопит на родах голодный ребенок. До этого растет в утробе девять месяцев. Родилась тварь, – которая сожрала всех твоих, - почуяла Тьму, пришла питаться. Мясо увидела, и все. Начала охоту. При этом твои решили: ЭТО их союзник. Но он их уничтожил достаточно быстро. Примерно за час.
     - Прости меня, коллега… я не думал! Сгоряча решил, будто ты виноват. Мы оба в шоке. Могу помочь, – найду подонка, с которого все началось, скормлю той ящерке. Хоть доброе дело будет.
     Оба рассмеялись.
     - Он черно–белый, тварь может не принять. Подавится… - сказал Энрике, улыбнулся, после вздохнул.
     - Жаль…
     - Только тот, кто дал ему Свет, может его убить.
     - Ну вот на тебе… вот и доказательство: фактически Светлая убьет Светлого. Что здесь, что там, - нет разницы. – ответил Гломен.
     - Нет… тот утырок не чисто Светлый. – покачал головой Гвелд. Вздохнул. Сам ждал часа, когда Илльо умрет.
     Пока они так рассуждали, в углу коридора блеснули холодно желтые, крупные глаза. Шефы этого не заметили. Тварь следила за ними, проголодалась, хотела жрать дальше. Понимала инстинктивно: надо уничтожить ВСЕХ в Эдеме. Собак, людей, магов, крыс. Совсем скоро, вслед за ней, появится много таких монстров. В полумраке заброшенного здания таилась совершенно новая форма жизни. Не знающая ничего, кроме жестокости. Желающая убивать.
     То, кого увидели несчастные Темные перед гибелью, поражало воображение своими размерами и мордой. Местная Мегалания. Двенадцатиметровая. Вытянутая пасть, как у варана. Малость сплющенная, откуда торчали острые и длинные, как бритва, клыки. Ядовитые. Саблезубые, - как у доисторического тигра. Глаза желто–черные. Толстая, массивная шея, длинный мощный хвост, который бы даже машину отшвырнул ударом, - еще и сплющил. Лапищи с огромными, - больше, чем у медведя, - когтями. Бронированная шкура–чешуя, блестящая черно–коричневым отливом, по прочности стали. Когда эта дрянь ходила, то длинный хвост нервно раскачивался вправо–влево. И этот вечный голод… 
     Ее мать, которая губила все и всех вокруг, приказала одно: УНИЧТОЖИТЬ. И вот, началось. Сначала сожраны двести Темных, теперь пришла новая пища. Более вкусная. На кою надо просто прыгнуть, да перекусить пополам. Ну, или голову оттяпать. Наслаждаться мясом. Раздирая плоть зубами и когтями.
     Потому как теперь Эдем, да и Братск, превратились в место, где Темные больше не могли развоплощаться физически. Они умирали, как обычные люди. Запах крови возбуждал все больше, приводя в неистовство. Тварь глупо считала: победить ее невозможно.
     Либо плотина подавала знаки, - приходит конец?
     Она как бы выплевывала из себя негатив, полученный ранее. Еще эту подпитку вбирала в себя Химаура, устроив таким образом для всех Магов в городе кромешный Ад. Но! Простых людей сие никак не касалось. Для них жизнь текла обычным чередом. Они рождались, вырастали, заводили семьи, разводились, рожали детей, старели и умирали, работали, радовались жизни… И все. Считая город идеальным для жизни. При этом в людском мире всякой фигни творилось немало.
     Мало–помалу, общество деградировало. Особенно молодежь, а религиозных фанатиков, - кришнаитов, баптистов, пятидесятников развелось пруд–пруди. Они отлавливали у Драмтеатра, - у фонтана, - наивных, пытаясь доказать брехню. Коли впереди идут три девушки, - то значит их домой нужно позвать, после подпоить и устроить оргию.
     Так секты разных конфессий вели свою работу. Правительство с ними бороться не собиралось. Также возникла новая каста Темных. ПОСЛЕДНЕЕ детище Химауры. Народ начал роптать: мол, только идиоты уезжают из Братска, из этого Города Юности… хотя этот титул город на Ангаре утерял давно. Но народа действительно поубавилось. Как и Светлых.
     Люди и не видели магический мир. Переубеждать их в том, что над городом висит энергетический монстр, - проще говоря на их языке, - выбросы, а по - магически, – Химаура, - бесполезно. Люди, которым становилось неуютно в Братске, - заколачивали свои дома, закрывали квартиры и уезжали прочь. Где почище. Очень давно и в Интернете, и вообще врачи вопили: НЕЛЬЗЯ тут детей зачинать. Ибо вся химическая смесь меняла ДНК код, ломая его навсегда, начиная с половых клеток. Вся эта гадость теперь пойдет дальше, из поколения в поколение, вплоть до седьмого колена.
     Стало очень тяжко видеть, как приходит конец. Скоро город окажется под толщей воды. Как в свое время Старый Братск.

     Тем временем, тварь готовилась напасть на двоих, внезапно. Она не боялась ничего – ни огня, ни холода, и вылезла из своего укрытия.
     Энрике почувствовал на уровне магии, - кто–то следит за ним. Непонятной силы Тьма веяла из ямы неподалеку. От этого сгустка энергии шел металлический оттенок. Не живая, и не мертвая.   
     Вначале Архимаг услышал скрип, будто с лестницы что–то прыгнуло, потом хлопок. Дальше с испугом увидел, как Гломен достает магический амулет. Они оба повернули головы разом, как по команде, - поскольку услышали жуткое рычание, коего не слышали нигде ДОСЕЛЕ. Словно тираннозавр Рекс подал голос, увидев жертву. И в тусклом свете дня на белый свет показалась из–за угла чудовищная лапа с когтями. Следом мелькнул длинный раздвоенный язык, и показалась огромная голова с горящими глазами. Гломен прошептал, побелев, как мел:
     - ЭТО ЧТО ЕЩЕ ТАКОЕ?!
     - Ничего… Оно нас учуяло. Я не создавал эту мразь, не ссылал ее на ваших. – Холодно ответил кельт.
     - Тогда почему оно хочет нас сожрать? Подождем, когда эта сволочь выберется из берлоги окончательно. Потом ударим.
     - Темный маг, здесь ты бессилен. Оно питается как плотью, так и Тьмой. Как я вижу, если мы будем стоять-болтать, то сначала змея, или кто там, сожрет меня. Прикрой! – Гвелд пнул чьи–то останки и быстро отошел в сторону, обнажив катану. – Сейчас я тебе покажу, тварь, новое порождение Химауры!
     Гломена было не узнать: он трясся, как осиновый лист. Никогда он не видел ничего подобного. Трехметровая в высоту ящерица произвела на него неизгладимое впечатление. Что самое страшное, - теперь он понимал: Тьма теперь ВРАГ, а не союзник. И никакая Сила не даст отпора против ТАКОГО.
     Тем временем, ящерица вылезла полностью и издала громогласный рев на все здание. Повернула голову в сторону Энрике, бросилась на него. В ответ на это кельт высоко прыгнул, кинув в монстра огненный шар, перекувыркнувшись, благополучно приземлившись. Гигантская лапа опустилась с хлопком в пяти метрах от него. Зубы клацнули с таким звуком, будто чемодан захлопнулся. Язык продолжал мелькать между зубами, пробуя воздух.
     - Ну здравствуй, гнида… - Гвелд одним ударом перерубил язык Мегалании, выдержав и запах металла, и фонтан крови. Пиджак окрасился в алый цвет. Промокнув насквозь вместе с рубашкой. – Я надеюсь, ты одна тут завелась. И твоя мать меня не победит!
     Монстр не ожидал такого отпора. Резко прыгнул назад, а потом холодно поглядел на Архимага, рыча. Думая, как поудобнее будет его словить да сожрать. Сын Элиндры и Торстейна жег существо. Ящерица отходила дальше, при этом пытаясь прыгать сбоку. Гломен пытался всеми силами отвлечь чудовищную ящерицу. У него плохо получалось, так как шеф Темных стал пищей для таких порождений. Его Тьма теперь мешала сосредоточиться, понять, как быть дальше.
     Схватка продлилась долго. Коллеги с огромным трудом убили Мегаланию. Правда, Энрике получил ушиб в бок от удара хвостом. (Один раз он отлетел в сторону, прокатившись по полу). Перед этим Гломен пытался самостоятельно убить тварь, выбив из пасти несколько клыков, выколов глаз ящерице. К тому же, ему стало стыдно за себя. Ведь, по сути, приходилось уничтожать свою породу. Пусть гораздо более страшную, чем свой коллектив.
     Тем более, его испугала такая ситуация: со временем такой беспредел докатится до Высшей Инстанции. Тогда все, слетит работа в Братске…
     А Гвелд вспорол твари горло, увернулся от кровавой реки. Гигантская ящерка рухнула с рыком, который заглушился бульканьем крови. Пнув от души труп, Архимаг отряхнулся:
     - Эта ящерка будет не единственной, кого породит Химаура! Она и дальше родит этих новых существ! Дождались, бл...!
     Избавившись от трупа, отправив его в невидимый Мир, оба мага пожали друг–другу руки.
     - Энрике, я был неправ. Обвинив тебя в массовом убийстве. Хотел морду набить. Хорошо, что разобрались. Еще раз прости! В противном случае я бы накатал на тебя, куда надо.
     - Ящерки опять будут здесь возникать. Благо, люди их не видят. Пока не видят. Но если эти твари проникнут в реальный мир, то город выжрут за пару–тройку дней! Скоро пустят новую ГЭС – Богучанскую. Которая по протяженности в два километра. Поверь, там начнется то же самое. Я НИКОМУ не позавидую. В большинстве своем ее строят зэки. На месте будущего Водохранилища нашли древний город, а кладбища с могилами бетонируют. Чтобы трупы не вымыло водой. Но это ладно, нам главное с Эдемом разобраться.
     Гломен покачал головой.
     - В Эдеме теперь больше никому, кроме нас, НЕЛЬЗЯ по ночам появляться. Ящер сожрал почти весь мой Штаб. Мне некого набирать. Всё ОЧЕНЬ плохо, ведь должно соблюдаться равновесие!
     Энрике прокашлялся, понимая: дело принимает очень серьезный оборот.
     - Город обречен, так как Химаура с цепи сорвалась. И скоро придется приготовиться к последнему удару. Ты сам знаешь, К КАКОМУ. К тому же, когда народ покинет город окончательно, плотина будет предоставлена самой себе. Строители предусмотрели ВСЕ, но НЕ ТАКОЕ. Я продержусь до последнего здесь, и уйду. Сейчас здесь еще можно жить.
     Несмотря на это, ночью в Доме Пионеров раздавался рык. После гибели первой Мегалании химия породила новых монстров, и вход туда был закрыт. Только они в поисках пищи бродили уже вокруг заброшенного здания, пожирая что–то там.
     Да, люди не могли их видеть. А вот магам, которые не состояли в Штабе, очень не поздоровилось. Их растерзанные тела валялись то тут, то там: в Эдеме, в лесу у заброшенного здания, рядом. Много раз приезжала охрана на машинах, пытаясь выяснить обстоятельства. В ужасе многие разворачивались и уезжали. Совсем скоро такие смерти станут нормой. Тогда шел две тысячи двенадцатый год. А то и одиннадцатый.

     Спустя несколько лет, сидя на крыше Эдема, горько плача в 2015 году, Гвелд понимал: не стоило ему отпускать Тиль в Питер. А брать дело в свои руки и жениться. Но тогда Архимаг посчитал, - поступил правильно.
     И когда в той комнате растворился последний луч Портала, он сокрушенно закрыл лицо руками, стиснул зубы, сел на корточки, почувствовав на языке соль собственных слез. Невыносимые, неостановимые слезы горя, отчаяния… Потом он долго курил, по помещению раздался оглушительный вопль разочарования и невыносимой боли…  Дальше – рыдания навзрыд.
     Он правда решил, что Тиль погибнет, если ее оставить здесь. Но ЗАЧЕМ тогда он ей передал свою Силу, вылечив? Точнее, ЗАЧЕМ отправил, если уже дело сделано во всех смыслах? Не пробила бы Химаура её… хотя кто знает.
     Душа рвалась на части, рвалась следом за возлюбленной… Но это было невозможно – все вернуть обратно. Оставался лишь один–единственный выход, как все исправить. Пожалуй, Гвелд пожалел очень и о другом: что самолично Илльо не зарубил. Тогда, может быть, ситуация пошла б несколько в другое русло. Да  уже слишком поздно.
     - ЧТО я наделал?! ЧТО?! Я собственными руками отправил ее непонятно куда, в НИКУДА… непонятно к кому, ЗАЧЕМ?! Зачем, любимая моя… - Он рухнул в кресло, принялся себя корить, ругать. Спина  ежесекундно сотрясалась от рыданий. Скрипнув зубами, он забылся… провалился автоматически в сон. Не помня, сколько прошло часов. Стон ноющего сердца, бой которого оглушал, стучал в висках и не давал покоя. Стон разбитого сердца, разорванного на части от утери бесконечной, Единственной Любви. Скорее всего, сказался шок от того... Тиль должна была погибнуть, - через пару месяцев.
     Состояние аффекта… Вот и все.
     Желание все сделать как лучше…
     Не получилось до конца.
     Гвелду хотелось прямо сейчас найти этого Илльо, и перерезать ему горло. Он прекрасно знал, - тот выжил, Ира плохо его ранила, - пожалев, дав шанс начать новую жизнь… как в наказание. Ох, жаль по–мужски Архимаг с ним не разобрался!!! Да вот только что будет, если Илльо сдохнет?
     И как, как после такого секса можно было отпустить?!
     После этих золотых ручек, ласк, вкуса ее губ… которым нереально напиться до конца. Это живое, сошедшее со средневековых картин создание, такое нежное, слабое, беззащитное, невыносимо красивое… Да что же такое случилось в жизни девушки, раз эта Нимфа взяла в руки меч?!
     А вот так, жизнь заставила открыть свою нечеловеческую сущность. Потому как человеческий мир Иру–Тиль НЕ ПРИНЯЛ. Девушка для всех была странной, дикой, несовременной. Если бы не уход из человеческого мира и сути, то, возможно, Волшебница давно бы покоилась в гробу.
     Хотелось нырнуть следом, в этот Портал, вытащить за волосы возлюбленную, и бросить опять на постель, чтобы забыться очень надолго… А после произнести, спокойно и тихо, еще раз:
     - Выходи за меня замуж.
     И она кивнет, посмотрит, обнимет, поцелует в знак согласия. Счастливый Архимаг будет на седьмом небе. От счастья. Поделится стократно собой. Коллегам скажет: все хорошо, все получится, победят они Химауру!
     Его ласки тогда обжигали огнем, даря поистине неземное блаженство. Они давно перестали быть начальником и подчиненной, став единым целым, не стесняясь друг–друга. Тот летний пикник подтвердил взаимные чувства что Энрике, что Тиль. И не получится больше его повторить. Потому как все, закрылся портал. Может, навсегда.
     Очень долго душа металась так, рвалась на части, а перед глазами пролетало то время, когда девушка у него работала… Каждый день. Неделю почти потом Гвелд у себя в офисе нервно курил на лестнице, вытирая слезы отчаяния. Коллеги понимали: шефа в такой момент лучше не трогать, потому выкладывались по полной. А он просто молча принимал работу, никого не ругая. Никто не спрашивал, где Тиль, даже Максим молчал, предоставляя ему свои записи – дневники. Даже если от Макса несло перегаром за версту.
     - Ты любил ее, по–настоящему, потому и плачешь, не скрывая себя… Если ее любишь, если твое, она вернется… - шептал Инквизитор, стоя неподалеку. Ему также было горько, за друга. Он не стал его задевать, видел, как мужчине плохо.
     Плакал Энрике дальше на работе.
     Сидя на корточках у лестницы в офисе, он сполз по стене, стиснув зубы, и длинные волосы скатились по спине, свалявшись в клок. Рубашка вся мокрая от пота. А сердце ныло, готово уже выскочить из груди. Лопатки ломило от  боли. В голове проносились дорогие воспоминания, предсказания Марфы, данные двести лет назад. И все повисло, как тяжелая гиря. Не пуская воздух в грудь. Вой волка… в сердце.
     И… вспомнилась молитва, ударив громом в голову, таковы были ее слова, если желание хочешь загадать… Еще в день отправки в портал.
     - Священные Тропы, созданные людской алчностью и природными Силами, Вы несете Свет на Землю и Тьму в Водохранилище. Исполните желание Архимага Гвелда, в инициации названного Энрике. Я с миром пришел, услышьте мою мольбу сердечную, боль души многовековой… Встретил я Деву–Волшебницу в Братске, но Силы Тьмы ее отняли, зло людское пробило ее ауру, и она ушла на другой конец страны. Моя любовь к  Тиль сильна, сильна как Солнце, я отпустил девушку за Море, за Горы, - я не могу жить без нее! Прошу вас, Тропы, покорно, - пусть Тиль вернется живой, УМОЛЯЮ!!! Священные Тропы, прошу, верните мне воплощение Анастасии! Я ждал ее два века, и снова Зло отняло у меня Деву. Я желаю воссоединиться с возлюбленной, навеки, не с корыстной целью, а с любовной. Ноет сердце… Сегодня я отпустил Волшебницу в Петербург, я страдаю и тоскую, услышьте меня, Тропы, выстроенные заключенными Озерлага. Услышьте, рельсы, ушедшие под землю, излучающие Силу Природы. Не оставьте в беде кельта Гвелда. Я ждал Тиль, и не хочу вновь ее терять. Светлые Силы Фауны, даруйте милость Архимагу, как край, где нет Химауры, злобы и жадности… Молю в горе, прошу слезно! Верните ее… драгоценную мою, я прошу вас, верните, пусть она вернется, я не могу жить без нее!!! Я НЕ МОГУ БЕЗ ТЕБЯ, МОЙ СВЕТЛЫЙ ЛУЧИК В ТЕМНОМ ЦАРСТВЕ…
     Повторяя все сначала в голове, - рыдая от отчаяния на той лестнице, -  ломая  голову: как жить? Теперь она не умрет. Другой  вопрос, – с кем будет жить, как? Где гарантия, что у нее не появится никого? На сколько она исчезла? На месяц, год, два? А то и больше? Потому и вспомнил свойство Троп.
     В отчаянии, в слезах, Гвелд решился, - пойти туда и вымолить Волшебницу. Невольно вспомнилось, как они ходили в кафе «Калипсо». Как в парке клялись в вечной любви. Один раз шли мимо ЗАГСА, да Тиль разрыдалась от отчаяния. Энрике тогда заверил девушку: все у нее будет хорошо. Видя СЕБЯ в виде супруга. Та Архимагу НЕ ПОВЕРИЛА. Тогда он дал себе клятву, - сделает все это, но не успел. Из–за Илльо.
     Который теперь бродил по Эдему, по ночному городу. В одиночестве, неприкаянный, оплакивая погибших друзей, справедливо зарубленных. Эта малолетняя сволочь разрушила ВСЕ планы шефа Светлых. Но сейчас обманутым Гвелд себя не чувствовал. Он винил во всем случившемся лишь СЕБЯ. Плакал, всей душой мечтая повернуть время вспять. Убитый горем, ненавистью… ненавистью к городу, Илльо, Химауре.
     Но всему есть предел, - слезами горю не поможешь. Прорыдавшись в офисе, Архимаг принялся успокаиваться. Принял лекарств, начав действовать. Даже не представляя, ЧЕМ все обернется, в реальности. Раздавленному горем влюбленному мужчине стало ПЛЕВАТЬ на последствия. Он пошел на те Тропы, забравшись поглубже в лес.
     И начался процесс всего, что потом произошло. То стал первый удар Химауры, – лично на него. Не подумал Энрике, - вся сфера Силы всклокочена после Резни, монстр в небе начнет выкидывать свои номера куда угодно. Да только не учел Гвелд ВАЖНЫЙ факт, - Тьме надо питаться чем–то… А НЕЧЕМ ТЕПЕРЬ. 
     …Лес шумел также, - тихо и благодатно, - как всегда, много лет назад. Каждый листик говорил на своем, особом языке, - о Природе, своих желаниях. Так было, так будет, и так сейчас.
     Неизвестно, ЧТО говорило Водохранилище над затопленной железной дорогой. Там, далеко, - на дне, Реки Смерти несли свои соки, - воды, - воды, сокрытые пятиметровым слоем ртути. В Мире Магов само полотно железной дороги сияло ярко–красным огнем.
     Черную Силу излучали Тропы, со дна, - когда Химаура СЛИШКОМ бушевала. Тогда нельзя даже по лесу бродить, на их местах. Опасно, - потому как любое загаданное желание могло обернуться ПРОТИВ владельца. Высчитать дни, часы Тьмы невозможно. Проще говоря, – все проходило как поведение сумасшедших, у которых приступы бешенства случаются внезапно, - как бы из ниоткуда. Здесь было точно также.
     Но Энрике в тот день стало плевать: на все, на всех. Он шел, неистово твердя ту молитву... кою надо говорить про себя или вслух, - на Тропах. Он нашел те рельсы и пошел по ним, рыдая. Похоронив, так сказать, живьем свою настоящую любовь, да и не только ее…
     Но вначале… вначале сделал другое.
     Утром приехал в Эдем. Не обращая ни  на что внимания, прогулялся по нему. Собираясь с мыслями, все взвесив. Березы, довольно большие, росшие там, утешали своим видом. Березы на крыше…
     На крыше стоял Высший Архимаг, такой слабый в тот день.
     Но уже ВСЕ шло НЕ ТАК. Поздно. Она далеко. даже через Портал не достать любимую.
     Гвелд ходил, с мечом наголо, возле Эдема, думая о жизни. Подолгу сидел у мертвых окон, успокаиваясь. Тропы есть Тропы, - они всегда исполняли желания. Даже Темные иногда просили там о своем. Но такого рода просьбы редко сбывались.

     Время давно покрыло рельсы песком и землей. От них остались лишь бугры, но кое–где имелись целые железнодорожные полотна. Незанесенные почвой, абсолютно РЖАВЫЕ. Брошенные давным–давно, чудом уцелевшие. Они вызывали особый трепет, чувствовалось: от них веет Силой. Живые Тропы, слившиеся с Природой. На некоторых участках росли молодые сосны, березки, где–то сталь вовсе уходила в землю. Неизвестно, сколько километров под водой и землей протянулось все.
     На дальних рубежах оно выглядело в виде рельс, и имело свои, четко обозначенные границы.
     Рельсы на берегах Братского моря защищали Светлой Силой те рубежи, которые могли пострадать от Химауры. Но всему приходит конец. 
     Теперь ситуация поменялась. Химаура стала мощнее. В 2015 году Тропы на берегу ослабли, начав пропускать через себя подводный негатив, игнорируя Свет.
     Это началось еще в две тысячи пятом году, когда прошла та роковая Резня, только никто этого не понял. Потом желание исполнялось, но... в несколько другом виде. И не всегда приносило счастье. Наоборот, просивший потом долго раскаивался. Этот феномен обьяснялся той же Химаурой.
     Даже Энрике не знал о таком свойстве этих священных мест. Знать не мог, потому что многое здесь, - для него, - было сокрыто. Но сейчас он хотел все исправить.
     Он шептал и шептал ту сокровенную молитву, периодически поднимая голову, смотря в бездонное небо глазами, полными горьких слез. Надеясь на лучшее, кожей впитывая Силу. Плача у молодых деревьев, или стоял, думая о счастье. Ему даже в голову НЕ ПРИШЛО просто позвонить Тильсирвэ на питерский номер, спросить, как она!!! Добралась, или потерялась по дороге! Горе лишило Архимага логики, рассудка. Осталась лишь одна надежда, – Тропы. И так целый день ходил по ним, а потом лег на траву, - уснув, как убитый. Просил семью, детей, счастье… не чувствуя: теперь Сила Троп СОВСЕМ НЕ ТА, как раньше.
     И тот день выпал ЧЕРНЫМ для рельс и, следовательно, Энрике. Когда они, словно в русской рулетке, переключились на Тьму. И Тьма унесла с собой желание влюбленного. Принявшись его, - в ртути, на дне, - обрабатывать на свой лад. Уже то, - Гвелд Кельтский не позвонил девушке, - говорило: Братск вступил в конечную стадию уничтожения.
     Как и все остальное.
     Но желание ушло. На свой лад исполняться. Если бы не выбранный день, - может  быть, ничего и не случилось плохого в жизни Архимага дальше.
     Не было бы деревни "Икс", Ирины с шизофренией…
     Свернувшись калачиком, Архимаг спал. Глубоко дыша, наслаждаясь чистым воздухом. Думая, - все наладится теперь. Но это оказалось лишь иллюзией. Потому как в ауру Тиль уже вошла Тьма, сожрав ВСЮ подпитку Энрике, встав на ее место. Виной всему, – влюбленность в Илльо. Не говоря уже о другом: Светлая аура накрыла этого морального урода колпаком на  бойне. Магов Тьмы больше не стало, это также являлось началом старта в конец.
     Старт в конец заключался еще в следующем, - Волшебница и Илльо больше не зависели друг от друга. В результате последний Темный из слабых (Гломен все-таки остался как главарь), - поставил под удар ВЕСЬ город, - нарушилось равновесие. Именно из–за него Химаура начала новый виток всего "хорошего". Порождая после все новых монстров.
     Илльо запустил колесо, оно бешено завращалось. Остался единственным Темным, выжившим в тот день. Лежащим окровавленным, - в мертвом Эдеме, - думая при этом: все, попал в Преисподнюю. После того, как он потерял сознание, Волшебница довольно сильно пнула его, под дых. Награждая испепеляющим взглядом предателя, разлучителя, бабника и просто сволочь. Эта мразь валялась, побежденная, у ног влюбленных. Девушка смотрела на него, с омерзением вспоминая свой роман с ним. Как этот Илльо обнимал, целовал… Даже вспомнился перегар. Хорошо, что до постели не дошло. Тогда, в таком случае, Архимаг бы точно убил милую.
     - Ты у меня сдохнешь, тварь… КАК я вообще могла на твои колени сесть?! А после ты, как последний гад, принялся привораживать. Ненавижу тебя! Теперь, милый мой, будешь сдыхать, - под куполом Света, во Тьме… За приворот расплачусь той же монетой – заберу последнего Темного, чтобы точно ваших нигде не осталось… Лучшей награды придумать невозможно! Дотрахался, добегался, доползался!
     - Чернота хренова… Вот вся твоя Темная Любовь и кончилась! - добавил Энрике, и без колебаний провел лезвием меча по горлу врага. Заканчивая дело. Тот хрюкнул один раз и затих. Но все равно, что–то не так шло… раз выжил. – Ты меня слышала и видела. Молодец. А этот… этот… пусть сдохнет, со своей любимой Тьмой. Поверь, ему будет, - теперь, - не до своих тусовок, - если выживет! – Гвелд даже не отряхнул клинок от крови, вложив его в ножны.
     Пару раз добавив пинков, подал руку Волшебнице. Парочка удалилась. Еще один, - Инквизитор по имени Максим, - глядел на поверженного эгоиста. Улыбался.
     Макс здесь заезжий, ему СЛИШКОМ МНОГО наобещали, - за работу в Братске. Слишком депрессивный, непонятный для братчан. Стукачный для города. Он мог просто донести куда надо, - о случившемся в Эдеме, и тогда…
     Максиму постоянно что–то не нравилось. В том числе та самая бойня. Московская шишка. Кто для него все эти Маги Братска? Да грязь, раз этот товарищ ухитрился влепить Энрике Печать Смерти: за бардак в городе. И после Гвелду ничего не оставалось, как с чудовищной жестокостью расправиться с Тьмой. А дальше…
     Суп с котом. Архимаг влюблен в Тильсирвэ, напарник Макс это видел. А после – тот самый портал, - в слезах, когда Энрике наступил себе на горло.
     Теперь по городу, в невидимом Мире, бродили Темные новой породы, да монстры разных мастей. Люди ничего не видели, могли зайти в Эдем пофотографироваться: внутри, или с крыши. Не более того. Здание давно начало проседать. После этого даже в реальном мире пошли смерти, в той заброшке. За которые преступники получили по двадцать пять лет и более.
     Охота на тварей Химауры шла почти каждый день, - с тех пор, когда явилась первая Мегалания. Уже не стали они настолько пугать Светлого. Тем более, никто кроме него не мог с ними справиться. То три, то четыре трупа монстров в день приходилось вытаскивать из Эдема, вытирая слезы отчаяния, терпя дома Ад.
     Это был еще не конец.
     Сейчас, спустя столько лет, Энрике сидел на крыше, молясь непонятно кому и чему. Хотелось сходить на Тропы, как тогда, - рискнуть, все исправить. НО ЗАЧЕМ?!
     Пейзаж с крыши открывался восхитительный.
     Водохранилище, а по нему катятся волны, являющиеся частью Природы, медленно умирающей. Под водой скрывалось все, что было до затопления. Над водой возвышались сопки, покрытые лесом. Высокие, прекрасные, с оранжевыми обрывами глины, прожилками песка. Говорили, - это древние, потухшие вулканы. Может так. Неизвестно, сколько лет самой Ангаре. Теперь неважно. Природа итак искажена. А то, что Химаура стала уже пускать в город своих каннибалов, - чего раньше не наблюдалось, - обозначало ОДНО.
     Тропы умирают.
     И идти туда, просить о чем–либо, смысла нет. Как бороться за добро в этих местах. 
     Когда–то Ангара сказала Олегу Аренскому: «Я разломаю плотину».
     Вот, начинается. Взрыв на ГЭС, в две тысячи пятнадцатом году, пара пожаров в тринадцатом и восьмом, - тому доказательство.

     …Свернувшись калачиком на Тропах, в две тысячи пятом году, Энрике спал. Думая о лучшем, будто все образуется. Шумели травы и сосны, летали бабочки, мухи. Ароматы трав пьянили, вызывали разные мысли. Олег представлял, как обнимает здесь свою Волшебницу… произнося заветные слова:
     - Ты выйдешь за меня замуж?
     Но вместо Тиль на его плечо садится белая бабочка. Будто едва слышно на ухо шепчет слова утешения. Травы обнимают его, пытаясь что–то подарить, ему кажется: прошли века, тысячелетия…
     Но это, - всего лишь иллюзия. Бабочка сидит на свитере, перебирая лапками, раскрывая крылья, разворачивая и сворачивая хоботок. Она просила нектара. А Энрике просил ласки, нежности, интима… Этого тоже нет здесь. И не будет. Не помнил Архимаг, сколько он проспал в плену трав и цветов. Но те же травы и цветы росли там, жили. Их целебные свойства могли успокаивать нервы, но никак не могли вернуть то, что потеряно.
     Сидя на крыше Эдема, скинув труп твари в Мир Магов, откуда она появилась, Олег решил бороться только ДЛЯ СЕБЯ. Если желание не сбылось. Раз Тиль не вернулась, - до сих пор. Ему стало на все плевать. Он ЧУВСТВОВАЛ, что происходило с милой, только не был уверен, - прав ли.
     А ВОТ ЧТО ТВОРИЛОСЬ С ТИЛЬ, НАЧИНАЯ С ВЕСНЫ ДВЕ ТЫСЯЧИ ЧЕТВЕРТОГО ГОДА, НА САМОМ ДЕЛЕ…

                - 3 -

     … Она проснулась. С таким же настроением, как раньше, - с потерянной надеждой насчет всего. Шла весна две тысячи четвертого года. Хотя жизнь стала складываться как нельзя лучше, - нашла идеальную для себя работу, встретила свою любовь, но! Присутствовало одно «но».
     Среди всего этого, - ЗВОНКИ вечерами. Пару раз в месяц. Из Питера.
     Ещё до отправления в Братск, у Иры появился знакомый, - по имени Крейт Майрен(вот он откуда взялся, родимый). Вампир. В человеческом мире его звали Олег. Обычный, стандартный товарищ, ничем с виду не отличавшийся от тысяч других.
     Кроме одного: это Инквизитор, о чем говорилось выше. А как именно этот мудак Светлый стал кровососом? Цапнул его в подворотне один урод. Убивать людей, как знала Тиль, ему не хотелось. Точнее, девушка мало знала про этого мужчину, который был старше ее аж на десять лет, а то и больше. Вот он и стал гасить лишь вампиров, прямо как в аниме "Хеллсинг", но чисто для себя, в церковь не ходил. Считая, - Бог у каждого в душе имеется, - под именем Совесть.
     Подозрительный, не такой, как все. Разгуливающий в советском свитере, черных джинсах. Иногда на кухне покуривая «Беломор». Его ухмылка страшна своим двуличием: НИКОГДА нельзя угадать никому, чего ему понравилось, а что нет. Либо за ней готовился убивать, либо так смеялся. А в основном и убивал, – ведьм, вампирш, проституток всех мастей. Последних за следующее: те шкуры, самки без будущего, совести, которым для начала надо мозг вставить в голову. Потом дать в руки паспорт, чтобы налоги  отсчитывались по закону. 
     Но таким ночным бабочкам абсолютно ПЛЕВАТЬ на себя, законы, других, свое поведение, нормальную работу. Их устраивало обычное стояние на трассе, да только все заканчивалось смертью непонятно от чьих рук.
     А вот почему. Крейт люто НЕНАВИДЕЛ ****ей, это было хобби, - УБИВАТЬ их. Иногда он звал сук к себе домой. Под предлогом вина выпить,  приятно провести время, заплатить немало. Так и водил, убивая сразу. Потом труп – в мешок, и на свалку. И плевать ему, есть у шлюхи семья, или нет. ***** есть *****, - тварь опустившаяся. Таких даже женщинами назвать нельзя. Ноль.
     Он никому не говорил о своей страсти, поскольку это могло вызвать большие неприятности. Олега могли замести за такого рода занятие. Простая милиция например. Но такого еще не случалось, чтобы поймали. Чутье этого Инквизитора не подводило никогда. Убил – слил. Ничего лишнего, ничего личного. Такова жизнь. Вампиры, проститутки… Ни капли сожаления о содеянном. Это уже вошло в привычку, про которую можно лишь сказать: «Талант не пропьешь». Никого не любя, никого не ища, видя в женщинах лишь корыстных самок, он жил своей жизнью. Даже без секса ему жилось невыразимо хорошо. 
     Встречались среди друзей Крейта и люди. Да только те, кто любил кучковаться на поэтических тусовках, побухивая почем зря, куря наркоту, - гашиш, марихуану. Крейт–Олег постоянно там тусовался, посмеиваясь над стилем слэм, над бездарями. В Питере таких торчков–толчков обитало нереально много, и каждый хотел себя крутым показать. Неоновые лучи в подвалах, - которые выглядели как разгромленные ниши, - с бездарными, а порой пошлыми рисунками на стенах. Что–то типа Малевича или точки микроскопической формы на холсте. Нормальный человек в такую грязь не зашел бы ни в жись… но мужчину тянули такие злачные места.
     Тяга объяснялась следующим, - в юности он состоял в сообществе, покуривая всякий хлам. Постепенно, от наркотиков и прочего, - да не только от них, - начала ехать крыша. Плюс родился на белый свет уже «корявым» генетически. Жил с родителями, периодически ругаясь. Ненавидя всех, кто критиковал его окружение или был против него. Только против Магов он не имел права идти. Даже ранг Инквизитора дали только за массовое истребление вампиров. Плохих.
     Этот странный товарищ потом стал думать, - в двадцать семь лет, - как дальше жить, на белом свете. Принялся ходить в места скопления народа, где иногда появлялись хоть какие–то нелюди. Надо же было такому случиться: занесло в кафе «Грот», на Гончарной улице, питерскую девушку семнадцати лет, - по имени Ира, - а проще говоря, ее звали Тиль. Она часто появлялась там, - по выходным, чтобы после недели в училище душу отвести, - обычным общением, с дорогими ей людьми… или кем там. Не пила, не курила, ни с кем не спала, и даже с пеной у рта доказывала следующее: «Коли мне суждено выйти замуж, - то если партнер будет секса просить, - разведусь сразу»!
     И мало кто знал вообще в кафешке: про эту Леди гремит слава Великой. Которая щелкала врагов, как семечки. Тут эта девушка оказалась влюблена в Темного Мага, по имени Гил. Он учился в Военно–Медицинской Академии на Комсомола. Этот придурок промышлял воровством денег с родительского кармана, слыл в своих кругах страшным ловеласом, прикидывавшимся девственником. На самом деле, девственностью там и НЕ ПАХЛО, потому как  гаденыш спал с каждой встречной–поперечной, имел красивую внешность, был ростом под два метра.
     И Тиль влюбилась в него, - как кошка, - не думая о последствиях. Эти двое встречались почти год. Все это время Гил ей изменял, врал, наобещав все, что только можно и нельзя.
     А потом, поняв, - Ира готова решительно, серьезно создать семью, испугался за последствия такого шага, плюс у него от беготни, - от одной к другой, - треснула психика. Он объявил: если девушка ему не отдастся добровольно, в гостинице, то он ее пошлет куда подальше. Запросил с нее денег на контрацепцию, - причем не маленькую сумму, - вместо того, чтобы самому зайти в аптеку и купить. Благо стоило все дешево.
    По глупости, неопытности, да и от страха потерять парня, Тиль согласилась,  только об этом решении рассказала своим ребятам. Те в итоге искали Темного чуть ли не в каждой подворотне, не нашли: когда Волшбница ему отказала, - в записке через знакомых, - так он ее просто БРОСИЛ, не добившись своего. Ей всего–то хотелось любви, чтобы «на всю жизнь» в свои семнадцать лет. То, - что такого в жизни не бывает в ее возрасте, - Ира не знала. Абсолютно.
     Девушка на полном серьезе считала: после такого шага, как первый раз, - парень женится, и все у них будет, как в шоколаде. Что он перед свадьбой бросит всех своих девочек… Ан нет: этот Темный замутил со своей типа "давней знакомой" по имени Александра, унизив при ней Тиль. Перед своими знакомыми с учебы. А так как отношения там уже были, то после всего этого он ничего не сказал обманутой Светлой. Избегал встреч, откашивая от свиданий довольно умело и уверенно. С той Александрой Гил встречался регулярно, потом у него появилась еще какая–то Аня. В сотовом стояло в списках лишь ее имя. И словосочетание с сердечками: «Anna the love my».
     На вопрос Тиль, - "Что это за дела", он сказал: «Че? Это не Аня, а Саня, просто нормально телефон не работает». Конечно, Ира ему НЕ ПОВЕРИЛА. Она прекрасно знала: та Аня давным–давно с ним спит, и ничего с этим нельзя поделать. Даже знакомый из Темных на тусовке, - по кличке Мухомор, - вопил:
     - ЗАЧЕМ ты этого Гила так обожествляешь, он СОВСЕМ не хороший!
     Она не слышала никого. Тому парню стало жаль Волшебницу, несмотря на свою сущность.
     - Ну он же обещал мне!
     - Мало ли что он тебе там наобещал! Я парень, потому послушай, пока не поздно! Он тебя поимеет и выкинет, запомни мои слова!
     Тиль все еще любила Гила, и опять не поверила. Поверила только тогда, когда увидела возлюбленного у маршрутки с той Александрой. Они страстно целовались.
     И все… Мир рухнул с той минуты. Девушка горько заплакала, приехала домой, долго не могла успокоиться.
     Мать спросила дочь о причине. Та ответила, - ее предал парень по имени Константин. Ответ не заставил себя ждать:
     - А что ты хотела? Сказку, как в книге?! Во – первых, ему всего девятнадцать лет. Во – вторых, он НЕ ГОТОВ вообще ни к чему серьезному! Ни к браку, ни к детям, даже не работает! Радуйся! Он бы просто затащил тебя в кровать, а дальше? Забеременела бы, глупая, да и все! И убежал молодой человек после сообщения об отцовстве через девять месяцев, а то и раньше! Однозначно пошла бы на аборт. Он бы даже и после этого не женился".
     Ира, доедая ужин, допивая чай, слушала. По сути, она не понимала, на кого нарвалась. Также Иру удивило, КАК мать все угадала. Она вспомнила, -  Гил на одном из последних свиданий сказал:
     - Мой отец не даст мне жениться, - ни на тебе, ни на другой девушке. Родители поговорили, сказали: «Мы не хотим, чтобы ты женился». НЕ ДАДУТ. Вдобавок, ты знаешь, - я хочу исполнить свое тайное желание. Но… отец мне также заявил, - я женюсь обязательно. Только с той буду жить, которую он мне найдет. Да, будет с ней свадьба, будешь ревновать. Мы станем любовниками, Тиль. Меня это вполне устраивает. Да, будем встречаться тайно, на квартире. Жена не узнает ничего. Но мы ВСЕ равно будем встречаться, потому что я тебя ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ. – Он крепко сжал руку Волшебницы, и очень спокойно шагал по дороге, смотря куда–то в пустоту. Но в глазах его сияли злоба и радость, - груз скинут. Безразличие, ненависть, холод… но НЕ ЛЮБОВЬ.
     Это был как удар под вздох. Еще нож в спину. ВСЕ… ЛЮБОВНИЦА… без шансов на семью, детей, без свадьбы, без любви и ласки, вот так прятаться всю жизнь. Терпеть, плакать, быть простой подстилкой. Останется ждать, когда он побалакается в законной жене, которую не любит, - потом всеет в нее детей, дальше своим инструментом полезет в Тиль, где–то на грязных простынях, хлебнув вина для храбрости на чужих квартирах. Да, у него с женой родятся дети, - много, - они будут радоваться, ведь у них семья… И ВСЕ… Третьему не дано там существовать.
     А Тиль… что Тиль? Будет, как дура, ЖДАТЬ, - когда он разведется с женой.  ИЗ ГОДА В ГОД, ТОЛЬКО ПОТОМУ, что его СЛЕПО любит… Не понимая, - это НЕ ЕЕ половина.
     От такой новости у Иры случился нервный срыв. Она просто шла, ничего больше не слыша. Смотрела лишь на рельсы и молчала. Ей не хотелось быть любовницей и дожидаться, когда он разведется.
     А НИКОГДА. ФИК!
     Несчастная потом даже говорила с бабушкой и мамой на этот счет, а те ужаснулись.
     - Да ты что?! Соглашаться НА ТАКОЕ?! Ты хоть понимаешь, ЧТО на самом деле было предложено?!
     - А я люблю его… - прозвучал ответ.
     - ДА НЕ ЛЮБИТ ОН ТЕБЯ! И не любил! Он в постель затащить хотел, а когда ты ему отказала, то получила посыл куда подальше! Просто ПОСЛАЛ, чтобы не мешала звонками, и не искала! Адрес, который ты ему оставила, выбросил.
     - Мне хотя бы друзьями с ним остаться… - лепетала Ира на ватных ногах, белыми губами пытаясь хоть как-то разговаривать.
     - ТЫ ЧТО, СОВСЕМ ДУРА?! – вскричала мать. Лицо ее побелело от ужаса.
     - Почему именно дура?
     - Потому что НИКОГДА НОРМАЛЬНЫЕ ЛЮДИ НЕ ОСТАЮТСЯ ДРУЗЬЯМИ С БЫВШИМИ! Только идиоты так делают, Ира… Представь теперь себя на месте его жены. ПРЕДСТАВЬ! Представь, КАКОВО было бы и будет жене, -  пусть даже нелюбимой, - знать и видеть, как ее муж бегает к бывшей, да еще  спит с ней! ПОДУМАЙ! ЗАБУДЬ ЕГО! Смотри вперед, думай о хорошем. Встретишь еще своего, выйдешь замуж. Все будет. – Мать чуть было не зашлась на крик.
     - Но его жена же нелюбимая… - вытирала слезы Тиль. Она не понимала…
     - Быть любовницей ЖЕНАТОГО, - значит заработать проклятия на всю жизнь! Как ты этого не понимаешь, дочь?! Она увидит, - моя дочь что–то скрывает, найдут тебя в таком случае очень быстро, потом просто убьют! Тебе это надо, Ира?!
     Такая перспектива обескуражила Волшебницу. Действительно, могут убить. Жить хотелось дальше, только не с таким будущим. Но сердце осталось на фотографии Гила–Темного мага, бабника, которому Бог отсыпал щедро наказание за предательство, - он в течение шестнадцати лет превратился из красавца–блондина, с голубыми глазами, - в жирного, непривлекательного АЛКОГОЛИКА, - без будущего, семьи, детей, любви, НО ЖИВУЩЕГО С РОДИТЕЛЯМИ. Думающего, - ЗА ЧТО с ним жизнь так жестоко обошлась. Согласись Тиль тогда быть с ним – была бы не жизнь, а кошмар. Бог отвел ее от негатива. Ради других. Хороших. Чтобы она потом встретила свое. Но только в семнадцать лет она больше ни во что не верила. Считала, - все, жизнь закончилась, больше НИКОГО никогда не найдет, хотелось уснуть и не проснуться.
     Ранее Гил действительно был прекрасен, - лицо херувима и эльфа одновременно. Белокурый блондин, - пусть даже с короткой стрижкой, с небольшими усиками над верхней губой. С тонкими, алыми губами. Стройный, подтянутый. Его большие голубые глаза, словно два озера в горах, завораживали любую женщину. НИКТО не мог устоять перед этим Темным, он жил оргиями и прочей чернотой. Девушка сама не понимала, во что ей угораздило влюбиться: в красивую оболочку, или Темную сущность? В его поцелуи, без которых  жить не могла?
     А все–таки могла… боясь самого интима. Темный красавец просто попользовался ею, и выкинул, - как тряпку из своей жизни. А сердце забрал… чтобы в результате сделать гадость на ближайшие пятнадцать лет. Являясь по своей натуре еще вампиром, но без клыков… Очаровывал девушек, а потом пользовался их силами. Подпитывался на многочисленных оргиях. Чего там творилось, – говорить страшно. Обычно в Питере такое Тиль прекращала, - вызывался наряд, и вырезались все участники. Темные Маги называли девушку чудовищем. Некоторые – сумасшедшей малолеткой.
     Вот во время всего этого бедлама Волшебница с Крейтом и познакомилась. Который, будучи старше ее, - лет на десять, - прекрасно понимающий мужскую психологию, разом понял по фото и рассказам, в кого его новая знакомая ухитрилась влюбиться. Познакомились они в том же кафе, куда приходила для утешения, чая, кофе, пива попить, чтобы на душе легче стало. Гил уже тогда ей изменял по - полной, а Тиль у Крейта пыталась выпытать, почему ее парень так себя ведет.
     Выглядела она обычно – девушка как девушка, в синих джинсах, обычном свитере. Они поначалу стали друзьями, незнакомка получала весьма дельные советы. Считая старшего друга кладом ценной информации.
     Крейт поначалу удивлялся, где Тиль такого козла нашла. Но, едва взглянув на фото, тут же выдал:
     - Обычный ловелас. Ему плевать на чужие проблемы. Проще говоря, - трахальщик, - если интересуешься. Брось ты его наконец! Не нужно на этого урода дышать, как на лед, чтобы растаял! Он тебя не любит, не любил никогда, по сути уже кинул!
     Тиль опустила голову. Как же так? В ней затаилась обида на весь мужской род. Клялся: никогда не бросит, наобещал всего… Рассказала, - отец и мать его были категорически против, чтобы встречаться с ней. Отец вообще являлся фанатиком домостроя, причем законченным. Что не есть хорошо.
     Но обратного хода не было. Все.
     Он – Темный, если дальше так пойдет его вампиризм, то в будущем станет обычным упырем. Она – Волшебница. Причем такая, каких мало. Ничего бы у них путного не вышло.
     - Знаешь что, Ира? Если бы мне эта сволочь мужского пола попалась на глаза, я бы ему вломил… по наглой морде. У него же по е….у видно, - этот Гил  давно уже не невинный! – Крейт поднял глаза на девушку, строго поглядел на нее. Он все прекрасно понимал. Объяснять семнадцатилетней девушке расклад послеподростковых влюбленностей ему было очень легко. И видел то, чего Ира вовсе не могла не то, что видеть, но и понимать.
     - Это как так, не де… - глаза несчастной полезли на лоб.
     - Еще скажи мне, что он просил у тебя денег на противозачаточные! Чтобы  не забеременела, чтобы его не потащили в ЗАГС! – Крейт улыбнулся.
     - А ЭТО ОТКУДА ЗНАЕШЬ?!
     - А чего тут знать? Мне не знать? Я постарше, покрепче психологически, чем он. Опытнее. Поясню с мужского языка на женский: он выдает себя взглядом, одеждой… много чем. Долго растолковывать, но все равно не поймешь. – Крейт встал, пошел заказывать себе кофе.
     Потолок в «Гроте» выложен кирпичами. Под стиль замка. Интересное было место, однако… немного похожее на склеп. Там подавали за определенную плату кофе, яичницу, чай, суп, пиво, водку, сухарики с сыром. Но всего этого не хотелось. Хотелось под землю провалиться. От ощущения: ты никому больше, никогда, не будешь нужна. Этот Гил запустил своим предательством процесс, который сыграл с Тиль очень злую шутку… Тиль влюбилась, будучи не в состоянии забыть его, в ДВОЙНИКА – ИЛЛЬО, ведь тот был, как две капли воды, похож… Тоже в Темного. Тянула ее Тьма.
     Крейт годился только в друзья, в советчики, но не в партнеры, не в мужья, не в помощники по хозяйству. Ему даже интима не надо ни от кого. Он оказался совсем другим. О чем выше писалось. Дальше, по мере взросления Тиль, это вызовет ОЧЕНЬ крупные проблемы. Будет ситуация, которая выведет ВСЕ из–под контроля.
     Но это будет потом… Потом.

     Долгое время Ира думала, как ей жить дальше после предательства. Учебу  потеряла, так как родителям с ее братом приспичило ехать в Сибирь. Известно, в какой город. Зная об этом, несчастная целыми днями плакала,  ночью тоже, сидя на кухне, на полу, - не в силах что–либо изменить… Потому как знала, - в Братске ей НИЧЕГО не светит. Ни работы, ни любви, ни будущего, ни карьеры, ни семьи… НЕЛЬЗЯ там ничего такого построить, ведь менталитет тех жителей ОТРАВЛЕН выбросами. Дикие они порой бывают, если с добром подойти.
     Но мать верила, - в Братске можно заработать кучу денег, и пыталась навязать свою волю. Она не верила в уверения дочери, устраивая скандал за скандалом. Ругань шла почти каждый день, - с матами, проклятиями. Мать пообещала, - вывезет дочь насильно из Питера, и в таком случае ей никто и ничто не поможет. Чуть ли не прокляв весь город, - Питер, - лишь за одну вещь… Сбежать бы не получилось, - так как окна зарешечены.
     Прописка питерская была уничтожена, чтобы Ира не смогла никуда устроиться работать.
     Тут–то Крейт и проверился на вшивость. Он НИЧЕГО не смог сделать в такой ситуации. Продолжая общаться с Ирой, не больше. А вот о том, чтобы предотвратить отъезд «в кандалах» - даже пальцем не пошевельнул. Или не хотел, живя своей жизнью. Как и то, что от Волшебницы в тяжкую минуту отвернулись все близкие. Это нехило шарахнуло. Все, кого она считала своими друзьями, бросили ее. Кому помогала, на кого надеялась. Крейт продолжал, как старший друг, поить ее чаем, кофе, утешать словесно, ничего не обещая. А Ире больше и не надо было ничего – ни ласки, ни любви, ни жалости… Она во всем этом намертво разочаровалась. Не веря в лучшее. Гил навсегда пропал с радаров, его место занял вампир – Инквизитор. Даже не представлял сам Крейт, не знал, - ВО ЧТО со временем САМ превратится. А сейчас он тратит время на СВОЮ жизнь. Эти все развлечения запросто загонят его в гроб. Или еще куда подальше.
     А Волшебница – личность, которую такой резкий жизненный поворот загнал в страшенную депрессию. Лишившись прописки в Питере не по своей воле, квартиры в общежитии при работе будущей, девушка не видела ничего впереди.  Наконец, ей исполнилось восемнадцать.
     Она желала найти в тех тусовках Магов, - в кафе на Гончарной, - семью, настоящую любовь. Того, кто бы смог принять ее целиком, не критикуя, защищать, беречь. Да не учла одного: лет в восемнадцать, двадцать и немного больше, у парней НЕТ ни то что жизненного опыта, но и чувств настоящих. В таком гнилом возрасте молодые люди могли наобещать ВСЕ,  лишь бы не выполнять. А терять честь с кем попало очень не хотелось. Ничего ей больше не оставалось, как общаться с тем Олегом, постепенно к нему привязываясь.
     Они перезванивались, провстречались пару месяцев, - по выходным. В конце концов у мужика возникла какая–то далеко не дружеская теплота чувств. Зачем все это? Непонятно. Тем более, у него была своя жизнь. Которую он ОЧЕНЬ не хотел терять. Он сказал на прощание, - не забудет звонить, писать бумажные письма, что и делал.
     Приехав в Братск, Тиль спокойно раз в месяц брала трубку, говорила по пять минут. Думая о своем светлом будущем. Будущего с Крейтом как раз  нет. Потом Крейт начнет не по–детски деградировать: его дружки примутся давать ему наркоту, - на основе химии, - от которой излечиться невозможно. Да что–то пить на встречах. И, как следствие, наркоман бросит сначала работу, - кинув все хозяйство и обеспечение семьи на Волшебницу, - у которой от такой жизни рухнут здоровье и нервы. Рухнет доверие к окружающим. Особенно к окружению вампира, придет разочарование во всем. И даже ЗЛОБА.
     Но насчет злобы…
     Она потом, уже под конец, поймет: этот Олег, - психопат, с генетическим сбоем с рождения, начнет искать выход из ситуации. Сначала ударится в работу, приходя домой далеко за полночь. После пойдут страшенные скандалы, - на почве его безработицы, пофигизма, а потом угрозы Крейта в ответ. Что выкинет ее на улицу.
     Он только и делал пять лет подряд, - с две тысячи десятого года по пятнадцатый, - что пил, покуривал, ходил по тусовкам Андеграунда, да жаловался на жену. Вот мол какая она ужасная, плохая, злая. Нет ничего удивительного, - против несчастной, попавшей в трудную ситуацию, ополчились вскоре питерские Темные, – тупые наркоши, - такие же, как Олег. Но также, - еще раньше этого, - он оказался на крючке у Энрике, который потом не по–детски с ним разобрался… об этом позже.
     А пока это были обыкновенные звонки, которые давали надежду на спасение… но на какое, от кого? От Энрике?
     Может быть, хотя…
     Но потом, когда Тиль познакомилась с шефом братских Светлых, телефон на некоторое время замолк. Оно понятно, почему: В Питере, на стороне, сразу после отъезда Тильсирвэ, у него на лето завелась женщина из тусовочных. Немного постарше его самого. Была такой же сумасшедшей, как  Крейт. Дама рассчитывала всерьез - когда–нибудь выйдет за него замуж. И еще об одной вещи мечтала, - чтобы Олег забыл ту девочку. Тот сделал назло: сначала рассказывал Машке Ивановой (ту так звали) о Волшебнице, та морщила лоб, тихо ненавидя конкурентку. Их встречи продлились до сентября. Прекратились тогда, когда вампир вознамерился поехать в Сибирь. Женщина, не получив ожидаемого, пришла в неистовство да отшила мужика со словами:
     - Езжай к своей малолетке Ире, и живи в тайге, с медведями в сугробе!
     Мужик тут же почти послал стерву, но она все–таки успела привить ему отвратительную привычку: ВСЕ во ВСЕМ минимизировать. Начиная от прогулок, и заканчивая близкими, мировоззрением.
     И он пошел у нее, да ее знакомых на поводу. Молча. Когда Ира вернулась назад, то НЕ УЗНАЛА друга. Он поменялся, до неузнаваемости. Как подменили.
     А сейчас Тиль идет на собеседование, на дворе две тысячи четвертый год.
     Это было лишь самое начало той свистопляски, которая заварилась ОДНИМ приездом девушки в Братск. Полный пуск в неизвестность. Нет работы, друзей, радости, надежды, любви. На всей этой почве, - через два месяца, - у Ирины в прямом смысле полетели нервы. Ради успокоения она поначалу горько плакала по вечерам, - а потом, когда родители начали обвинять дочь во всех смертных грехах, принялась попивать пиво. По ночам, в туалете, чтобы никто не видел. У нее даже появилась мысль запить все свое здоровье, умереть. Родители, ясное дело, ни о чем не подозревали, так как Тиль вообще не пьянела. Организм ее был словно железный.
     И вот, в одно утро, - от нечего делать, - после завтрака девушка взяла в руки обычную газету, открыла ее. Тут же в глаза бросилось одно объявление. Словно из ниоткуда:
     «Ищу Светлую Волшебницу в Штаб, СРОЧНО! Официальное оформление, зарплата белая, 45 000, хорошее отношение гарантирую. Адрес: Горисполком, пр. Ленина 42, телефон ……. Энрике Архимаг, Светлый, звонить с девяти до шести».
     Тиль прочла это, засмеялась. КАКОЙ еще Энрике в глуши, какой  Архимаг?! ЧТО он здесь забыл?! Настроение от такого поднялось изрядно, и она поначалу подумала, - на полном серьезе, - маг с таким именем просто малолетка, сопляк, возомнивший себя Архимагом. Да еще назвавшийся таким именем. Позер, и все тут. Энрике… Иглесиас, блин!
     - Да кто ты такой, чтобы ТАК о себе говорить?! – смеялась девушка, перечитывая объявление. – Ничтожный бабник с соседнего двора, покупающий себе шлюх на ночь, а после наверняка зачисляешь их в штат. Потому тут такой бардак в городе! Уверена! Хорошо, сейчас тебе позвоню, и узнаем, чего же ты, хваленый Энрике, стоишь!
     Ухмыляясь, Тиль взяла и набрала номер. Но на том конце провода говорили исключительно вежливо. Голос оказался далеко не мальчишеский,  а вполне зрелого, молодого мужчины. Видно было, - этот Энрике многое знает, и вполне дает себе отчет о проделанной работе. Но девушке взбрело в голову навести в городе порядок, чтобы всем стало хорошо. Только вот не учла ОДНОГО: незнакомец, хоть и выглядел с виду лет на восемнадцать – двадцать, был уже давно в возрасте – он родился еще во времена кельтов. Получив непонятно как ВЕЧНУЮ молодость, бессмертие. Естественно, ЭТОГО пункта Ира НЕ ЗНАЛА, да не слышала никогда об этом Светлом.
     Смеялась, смеялась, смеялась…
     До тех пор, пока не открыла двери кабинета. И влюбилась. А вот как на ее появление отреагировал сам шеф, - уже говорилось. Он ее ЖДАЛ. Здесь, в этом городе, - лет пятьдесят, и еще сто пятьдесят. В Российской Империи, СССР, Новейшем Времени. Этих двоих потянуло друг к другу ТАК, как влечет любящих ПО – НАСТОЯЩЕМУ. Как духовно, так и физически.
     Почему все сложилось именно так?
     Потому что Тиль, - в прошлом, задолго до своего нового рождения, - была  крестьянкой. Довольно забитой, религиозной, запуганной крепостным правом. Выглядела также, как сейчас, – словно клонированная. Коса в прошлой жизни, - в два раза длиннее. Девушка та имела весьма своенравный характер и фигуру античной богини. Не красилась, в отличие от остальных девок, не пела песни во всю силу легких.
     Этим всем девушка и покорила сердце Гвелда. Который, как оказалось, сбежал из Китая, где убили на его глазах беременную жену по имени Ингрид.
     Россия ему не понравилась поначалу, потому как после буддистского Китая чувствовался чудовищный резонанс во всем: в архитектуре, менталитете, кухне, манерах, природе, религии… А православные храмы белокаменные казались просто блеклыми, по сравнению с буддистскими, где царило буйство красок. Внутри, особенно золота много… В России он никогда не был доселе.
     От русских женщин Гвелд шарахнулся, как черт от ладана.
     Орущие, в большинстве полные, размалеванные... и глупые. Одна так вообще на постоялом дворе прицепилась в бричке со слезами:
     - Дай себя мне, дай себя мне, чтобы деткам потом рассказать, какой ты красавец! Вон у меня какая грудь, да волосы светлые!
     Скандинав смерил шлюху суровым взглядом из окна приоткрытого, и, высунувшись, от души дал  пощечину.
     - Будь я немного младше, - ты бы уже была мертва! Не женюсь на блудных! Не позорь своих родителей, тварь! И куда Силы Неба глядят, порождая таких?!
     Бабы, которые все видели, - заохали, раскричались, одна из них крикнула проститутке:
     - Да ты дура! Он же женатый, венчан, куда лезешь?! У него может еще и дети есть!
     А пьяные мужики принялись стыдить Гвелда, - мол, он не хочет наслаждаться блудом, не веселит уд. Тот ответил, выйдя из брички в лисьей шубе, в шапке чернобурой, хлопнув дверью:
     - С продажными девками у меня всегда один разговор, - удар по лицу, так как они не заслуживают никакого уважения! Да и мужиков, - кои им отдаются, будучи женатыми, - не жалую!
     Те хотели такому дерзкому задать трепку, да испугались. Барином выглядел в своих одеяниях незнакомец. Спросили его, откуда он явился такой чудной. Тут–то он и назвал себя Василием. На него поглядели с подозрением, решили: сумасшедший вовсе. Дворовая проститутка в те времена зарабатывала очень много, но для Архимага такое не являлось оправданием. ****ь всегда была для него тварью, которая достойна лишь битья. Мужик пьяный из рюмочной и то внушал уважение, по сравнению с ней.
     А пока Энрике ехал по Империи, в Сибири с ним случилась громкая история: народы манты и ханси приняли его за шамана, когда тот остановился в одном племени ненадолго. Там умирали скот, население,  никто не мог ничего поделать. Архимаг заинтересовался, - потому как у кельтов такое тоже встречалось, - пошел свершать с шаманом требу. А поскольку силища у мужчины чудовищная, Боги услышали его. Мор прекратился сразу. Сам пожилой шаман, увидев, насколько легко Силы услышали чужестранца, пал на колени, моля остаться. Гвелд пожелал добра старику и всем, отказался жить в племени, поехав дальше.
     Так вот, та самая крестьянка, в которую НАМЕРТВО влюбился Энрике, явилась воплощением его идеала. На виду у всех эти двое вели себя, как брат и сестра, а когда оставались наедине, то наслаждались обществом друг–друга. В конце концов, все вбитое родителями пало, и Настя стала не такой запуганной. Гвелд предлагал уйти далеко, жить счастливо. Но не Судьба была тогда, – на его любимую положил глаз барин, злой и жадный.
     В результате, из-за внутреннего оставшегося страха, она НИЧЕГО не смогла сделать для того, чтобы избежать беды. Тиран выбрал себе в жены понравившуюся девку, и все… В итоге на все протесты родителей пригрозил: коли будут противиться, - на площади кнутом высечет. После заберет ВСЕ – хозяйство, избу, и в Сибирь… Навечно. Настю – в услужение для плотских утех, где просто могли бить, уродовать, только в защиту несчастной слова не скажет НИКТО.
     Вывод: силком забрали девушку к барину и повенчали этих двоих в местной церкви. Плюс народ, достаточно дикий, боязненный, прослышал о страшном колдуне в своих местах. Который мог в зверя оборачиваться,  летать птицей, наводя порчу и ужас. Будто бы. Но существовала одна проблема: НИКТО живьем его не смог увидеть. Точнее, видел, да не понял, КТО им является на самом деле.
     Вышло так: СРАЗУ после свадьбы, - дабы беды не случилось, - отдали Настю этому самому колдуну – на право первой ночи. До полусмерти испугалась молодая жена. Она увидела своего любимого, который спокойно вышел на поляну, и стоял. Глядя со скорбью на девушку. Взгляд у Энрике был серьезный.
     Привел девушку на поляну, - уже барыню, - какой–то отрок, и велел ждать участи, уйдя прочь. Он даже не увидел Архимага.
     Напрашивается вопрос – ОТКУДА простой народ узнал, что нужно отводить девушку на ЭТУ поляну? Видимо, слухи ходили: вороны стали в больших количествах виться над этим местом. Осеняя себя крестом, люди обходили страшное для себя стороной. А Гвелд над всем просто смеялся, ведь слухи о колдуне порождало обычное невежество. Свои магические способности он никак не проявлял, - только несколько раз при людях в драке меч с Китая показал.
     А люд, - деревенский, помещичий, запуганный тиранией, - никогда такого оружия и не видел. И началось…
     Не знали они также: рядом с поместьем, - в лесу в чаще, - находилось старое капище. В некотором роде Энрике в Российской Империи напоминал Дона Румату, - из романа Стругацких. Ситуация начала выходить из–под контроля. Потому как некоторые поступки людей выходили за грани здравого смысла. Жестокие были мысли Гвелда тогда…
     «Если бы ты не умерла, Ингрид, - то, может быть, твоя жизнь сложилась иначе. Меня до сих пор мучает совесть. Но… это даже хорошо. Я не встретился бы с Анастасией. И вновь Судьба разлучает меня с возлюбленной! Но ничего, - я вытащу тебя отсюда, и плевать мне на замужество, моя красавица»!
     Настя, сначала оставшись на полянке одна, немало страху натерпелась. Она ожидала увидеть чуть ли не волхва в возрасте. Или волха, который бы прямо здесь ее изнасиловал. Покусывая травинку, из–за елей седых к ней вышел Василий. А когда Настя кинулась к нему на шею, рыдая и крича, - ее выдали насильно замуж, - мужчина улыбался. Также доложила, будто барин ходил к ведьме Марфе, и снова смеялся милый. Показал катану, достав ее из мешка за спиной. Начав после такую речь:
     - Теперь, любовь моя, ты понимаешь, НАСКОЛЬКО ДИК ТВОЙ НАРОД?! Вы все не высовывали носа дальше своего поместья, боясь барина, пресмыкаясь перед ним! Судя всех и все по себе! Я это видел, когда проезжал много сел,  деревень… Горько мне! Не знаете вы об окружающем мире ровным счетом НИЧЕГО… НИ – ЧЕ – ГО! И после того, как здесь  обращаются с людьми, - не ставя их ни во что, - ты и твои родители, осыпанные золотом, будете сидеть… Будешь ты, - именно ты, - гнить–сидеть, бесправная девка, под гнетом этого деспота?!
     Настя отступила от него. Глаза ее стали испуганные. Вытерла слезы, заморгала.
     - Скажи мне, - ты с ним спала? – Взгляд Энрике блистал гневом.
     - Нет, он меня не трогал. Тронет после того, как маг страшный меня возьмет! – И зарыдала горько.
     Гвелд усмехнулся:
     - А ничего тебе здесь, - сейчас, - не кажется странным, девица? – Сурово спросил он. – Ответь мне, если не глупа! Если открывала хоть что-то другое в жизни, кроме Библии!
     Тут до девушки стало медленно доходить: и правда. Странно тут все, -  Василий явился на поляну, узнал о обряде первой ночи... О прелюбодеянии... КАК?! Она не могла понять.
     - КАК ты попал сюда? – Наконец выдавила из себя перепуганная барыня, заикаясь. – Ты услышал про того мага, – язычника ПОГАНОГО, пришел заступиться за меня? От кого узнал о венчании?
     Глаза Гвелда бешено сверкнули. Слова ПОГАНЫЙ он не ожидал услышать, и все понял сразу. ЧТО с ней сейчас будет, КТО она теперь, после этого выражения?! Он был до корней волос оскорблен, как весь его народ, - покойный, тоже. ТАКОГО Архимаг не стерпел. Его понесло.
     Испепеляя барыню огненным, яростным взглядом, он быстро подошел к ней, схватил за грудки да крикнул прямо в лицо:
     - КТО  тебе сказал, негодная девка, такое?! Будто язычники, кои остались со времен Крещения Руси, прячущиеся в лесах от яростных гонений, поганые?! Поганые потому, что у них, - в отличие от ваших, православных рабов Божьих, - есть воля, разум, здравый смысл?!  Поганые только за то, что не прогнулись, будто бы ходили в шкурах?! Как ты смеешь судить о вещах, - не зная о них ровным счетом ничего, - а лишь по чужим словам?! Потому, что новая вера укрепилась со времен князя Владимира? Потому, что свергли волхвов? Ха! Смеешь говорить лишь то, чего тебе там сказали! О да, говорит простой народ крепостной, - во дворах, еще где? Твои селяне даже никогда иероглифов китайских не видели, потому считают мой меч диковинкой, связанной с колдовством! ГДЕ доказательства, будто она колдовская, кого мой меч убил или обидел здесь?! Отвечай, дура!  Я никого не убивал! Только меня тут гнобят, боятся за золотой цвет волос, который теперь не сыщешь! Его не осталось на земле! Цвет древнего золота, доставшегося мне от отца убиенного! А теперь ответь на вопрос, – я ЗЛО для тебя? – Он сделал взгляд спокойнее, положил катану в ножнах на траву. Отпустив женщину.
     Девка отступила от Василия еще на шаг. Он попал ей в больное место. По сути, она его оскорбила, причем очень глубоко. Ужасная догадка осенила несчастную, которая едва не упала в обморок. Поняв, КОГО полюбила всем сердцем.
     - Я – Зло для тебя? – улыбнулся Гвелд, малость остыв.
     И опять:
     - О чем ты говоришь? – Прошептала бедняга. В горле пересохло.
     - Я И ЕСТЬ ТОТ МАГ, О КОТОРОМ  ГОВОРЯТ  ТО, ЧЕГО НА САМОМ  ДЕЛЕ НЕТ!
     Женщина вскрикнула, чуть было не бросившись прочь. Отскочила от мужчины еще дальше, как ужаленная. В груди заломило. Ей хотелось бежать куда глаза глядят, но… безумно любила. Тут ее мозг наконец–то принялся включать логику, лихорадочно работать. Включился здравый смысл, а не вера во все, чего там сказали.
     Так… он маг. Почему его так называют? Потому как носит с собой меч, которого мы никогда не видали. Меч, со странными надписями. О смысле коих знает лишь хозяин оружия.
     Маг потому, что носит гигантский коготь на груди. А у наших, - все носят крест. Но: почему носит коготь вместе с крестом из серебра? А крест не отпадает, не чернеет! Не дымится! НИКТО так не поступает, как Вася, – все крещеные. А он… будто назло. Взял, да осмелился так сделать. И в сам храм нечасто ходит. Может оттого, - батюшка несколько раз напился, а люди обидели его там? Следовательно, Бога не боится Василий. Почему? Бог же наказать может! Но Бог подарил ему Любовь. Почему? Почему Бог в его глазах добрый, милостивый? Значит, он знает более знаний, чем мы все. Значит, и не ударялся Васька головой, упав с лошади. А всем наврал, чтобы его не заподозрили. При этом ничего плохого православной вере не сделал. Даже батюшке нашему добра желал. Не орал перед крестным знамением от боли, и дым из него не шел. Что это вообще? Может быть, все не так, как думают все? И не отворачивался от православных икон. Храмы не рушил. Ведь люди считали его Юродивым.
     Несчастная хлопала глазами, не в силах поверить в осознанное. Ее одновременно трясло, в голове рисовалось Священное Писание, которое рекло: то грех, се грех… Что теперь с этим делать, как жить дальше, - непонятно. Кто чего сказал… неизвестно. Почему Василия в Церкви не ломает, как бесноватого?! Он спокойно стоит, слушает молитву, и ему хоть бы что? Загадка.
     Но вбитое с детства правило гвоздем засело: грех, грех, грех… И старое вырвалось с криком:
     - Но это ведь ГРЕХ! Грешен ты! Хоть и прекрасен, как херувим!
     После этих слов Энрике поглядел на любимую женщину, как на идиотку. Его теперь очень умиляла ее реакция. Да невежество… не знает, - мир не ограничивается одним поместьем.
     - ГРЕХ то, чего сделали родители: насильно отдали замуж, непонятно кому! Как мясо! Ради побрякушек!
     - Это же батюшка с матушкой… - начала было Настя. Но Гвелд не дал ей закончить:
     - ПЛЕВАТЬ НА НИХ! Отдали, как обычную вещь! Не задумываясь, - ты тоже живой человек. Вот! На одну веру надеетесь! Вместо того, чтобы кроме нее  своей головой начали думать! Как прекратить зверства барина, не подозревать безвинного парня, который отличается от вас всех! НЕ ДАНО ПОНЯТЬ!!! Вера это вера, а здравый рассудок, – совсем другое. Вы не могли написать царю письмо, чтобы он разобрался с этим извергом?! Царь не барин вроде…
     Анастасия раньше ТАКИМ возлюбленного не видела. Своими словами он ее просто уничтожил. Да и все ее представления о мире. Все рухнуло.
     - То, что ты мне отдалась, - на озере, ночью, - сама захотела! А не мучила ли мысль, - это будто блуд? А? Говорила мне, - на все плевать… Да, именно все равно тебе было, милая… Вот именно! Дошло? Все придумано ЛЮДЬМИ, а Бог нам даровал Любовь. Людьми любят управлять царь, барин. Еще кто–то… У нас НЕ БЛУД, а ЛЮБОВЬ! Когда двое ЛЮБЯТ друг–друга, тогда НЕТ ГРЕХА! КТО тебе вообще внушил, будто Любовь – плохо?! Царь?! Ты слишком близко к сердцу воспринимаешь все сказанное посторонними, я давно заметил! – Энрике хищно улыбался, пытаясь хоть как–то достучаться до ее разума. Надо глаза раскрыть девушке, пока она не натворила дел в хоромах барина!
     Промолчав немного, Настенька произнесла:
     - Я думала, будто маг, - это волхв старый, древний.
     - С чего взяла? Будто я не знаю… А сейчас я выполню свою работу, чтобы никто не сомневался о праве первой ночи! - Гвелд глубоко вздохнул. Горько ему очень было. Любимая оказалась простой ДУРОЙ. ДИКАРКОЙ.
     Он просто стоял и смотрел. Надеясь на лучшее. Смотря сурово. Барыня не знала даже, плакать ей или смеяться. Любить ли дальше его…
     Конечно, любить.
     Ведь ее насильно отдали замуж.
     Он повел ее к тому самому капищу, где было видение будущего, и взял ее.  Не помнил, сколько прошло времени.  Глотая слезы отчаяния, занимался с возлюбленной любовью, наплевав на все и всех. На религиозные табу, на венчание… которое бы состоялось, если бы не ситуация с барином. Теперь ясно: это ВСЕ, конец отношениям, пусть даже тайным, если Анастасия не подумает как следует в ближайшее время. Ведь венчание, – это НАВСЕГДА, развод с барином невозможен. А после Архимаг сказал ей, довольно жестко:
     - А теперь слушай, баба! Если тебе ТАК наплевать на меня, нашу с тобой любовь, будущих детей, если это ГНИЛЬ, а не счастье... если я монстр страшный, - то пожалуйста, уходи к барину! И не возвращайся! Забудь! Чти только то, что твоя религия велит. Я все вытерплю, со слезами. Считай, - это был ПОСЛЕДНИЙ РАЗ, когда я желал любимую искренне, с душой. Отдав тебе ВСЕ… Я мог бы защитить нас! Но всё против! Ты, ради спасения не знаю чего, - выбрала не меня, а тирана, который насилует сенных девок… Я больше не нужен! Уходи прочь! – Он вскинул руку, ткнул пальцем в сторону дороги.
     - Что ты сказал… НЕТ, ВАСИЛИЙ!
     - НЕ ВАСИЛИЙ ВОВСЕ! Я ГВЕЛД КЕЛЬТСКИЙ, кельт по происхождению, Архимаг! И мне ГОРАЗДО больше лет, чем ты себе представляешь… Я старше твоих прапрапра…. Прадедов. ЭТО ПРАВДА! Можешь привести меня в храм, к батюшке, так и надеясь, будто Господь поразит меня молнией на месте. Это не поможет! Молния в меня не ударит! Потому что не желаю зла, никому! А  люди думают одно…
     - НЕТ!!! Прошу тебя, не бросай меня, Гвельд! - Анастасия рухнула на колени. Она уже и рыдать даже не могла с горя.
     Посмотрев на этот базар, Энрике ухмыльнулся, слезы стояли в его глазах.
     - Но ты можешь все исправить. Если хочешь остаться в безопасности, можем сбежать. Да нет, очень упряма: родители не велят! Тебе абсолютно плевать на меня, не нужен больше, лишний здесь… По этой причине поживи – ка сама, как привыкла. Потому что, - хоть люблю тебя, - но горько видеть… сама понимаешь что. Что делить будешь ложе с моральным уродом, рожать ему детей! ОТ НЕГО, НЕ ОТ МЕНЯ… Я больше не могу такое терпеть как мужчина! Пойми мои боль, отчаяние! А я уйду отсюда, больше не вернусь! Вот тогда, может, дойдет до моей Насти, КОГО она потеряла… Зная твой характер! Недели не пройдет, как барин отправит жену на сеновал щенков кормить! Через неделю после родов… Вот увидишь. И закончишь ты, любимая, свою жизнь на псарне. Только потому, что матушка и батюшка так сказали, – мы возьмем злато, тебя барину. Всем будет все равно, управы на этого зверя НЕТ!
     Пока он все это рек, Настя стояла и горько плакала. Она не могла  поверить: ее прежние представления о Мире не имели ничего общего с реальностью. Она с ужасом думала: неужели Бог не злой, а добрый? Неужели барин не всесилен? Неужели все, чему учили, – ложь? Может.
     - Василий… это грешно… быть магом! Ты должен… - навзрыд плакала Анастасия.
     - НИЧЕГО Я НЕ ДОЛЖЕН! ЗАПОМНИ! Как ты, милая моя, смеешь ЭТО говорить мне?! Я повидал за века такое, чего ты даже не знаешь! Умная нашлась, тоже мне… Твои взгляды на мир, которые не выходили за пределы Губернии, настолько наивны, что мне просто смешно! Про Чуму в Европе слышала?
     - Получается… ты не славянин. Сколько тебе лет? А внешность - как наша. Но я все равно люблю тебя, кем бы ты ни был! Не смогу сама вырваться из лап барина. Он одну меня не выпустит… Помоги мне! – Она вытерла слезы, села в душистую траву у капища.
     Гвелд засмеялся, - горько и зло:
     - Тебя просто продали! Как вещь, довольно дешево. Я могу сделать так, что сможешь бежать. И у нас все будет прекрасно. Не оборачиваюсь я в зверье! Только есть условие, мое. В этом случае родителей больше не увидишь. Никогда! Потому что если к ним вернешься, и это увидит народ… сама понимаешь, чем чревато! Уходит девушка в семью мужа… и будут одна плоть, прилепится муж к жене.  Отлепится от родителей своих. Так ведь?
     Он понимал, знал: ситуация для Анастасии, - этой хрупкой девушки, - безвыходная. Страшная. С одной стороны, бежать можно хоть сейчас. А с другой – у Насти намертво вбитый в подсознание штырь: женщина не смеет перечить мужу. Штырь этот придется вырвать, - с мясом, болью, кровью… пока не поздно. Выкрасть ее, что ли, у мужа? Только это останется. Иначе НАВСЕГДА придется разойтись, так как барин просто НЕ ОТДАСТ никому девку. Или спалить тот терем, вынести любимую оттуда, - на руках, а если кто  рыпнется – зарубить?
     Придется пойти на это.
     Пусть так будет. Хоть она внешне идеал.
     Барыня бросилась на шею жениха, изредка бросая пугливые взгляды на огромного идола. Лес шумел сурово, а мокрая от росы трава обжигала тело и ноги. Распутье… язычник. Как так может быть. Как Василий попал сюда? Или как его там зовут, по-настоящему?
     Потом двое договорились, - через три дня встретятся на том же месте, что и сейчас, забудут обо всем, всех. Также несчастная испугалась: Гвелда увидит барин, тогда все. Начнет свою кровавую охоту.
     Но Судьба распорядилась СОВСЕМ иначе. Вместо того, чтобы сбежать, когда мальчик–слуга спал крепко, у покоев, Настя решила иначе поступить. Леденящий страх сковал ее волю, - плюс разговор, поставленный вопрос ребром…
     Она НЕ СМОГЛА сделать решительный шаг, который бы спас ее.
     Не пришла через три дня, пропала без вести. Гвелд понял, – все  закончено, воспитание пересилило. Решил ждать до последнего.
     Но стояла тишина…
     И дождался.
     В одно светлое утро в окно Василия кулаками долбил мужик. Кто он вообще – неизвестно. Когда заспанный Архимаг натянул портки и открыл дверь, то увидел человека, лицо которого перекосил ужас.
     Узнал кельт спросонья, - Настя покончила с собой, сбежав из терема, бросившись со скалы в озеро. Разбившись об воду насмерть. Шансов выжить у нее не было. Пропажу обнаружили вечером, когда сенные девки вывели Анастасию на прогулку, – она плохо себя чувствовала: тошнило сильно. Уговорила их уйти прочь, - хотела одна побыть. Пообещала вернуться, поскольку сама домой дорогу знает. Те поверили, перечить не стали.
     И не виноват был Гвелд, что погибла его возлюбленная. Умерла добровольно. Не смогла перечить мужу, переломить свои установки. Сказал бы ей потом кельт: мир не всегда будет таким. Совсем скоро исчезнут  крепостное право, старая жизнь. Крестьянка бывшая все равно бы НИЧЕГО не поняла. Не доросла еще умом, до таких понятий. Да и эпоха другая. Не подходящая для их любви…
     НЕ БЫЛО условий для семейного счастья. Потому покончила с собой, - не видела другого выхода. Она желала быть с Василием, рожать ему ребятишек, но… Объяснять ей про будущее что–либо, - как грудному ребенку растолковывать работу ядерного реактора.
     Он рыдал над безжизненным телом, целовал ее мертвые губы, руки. Голова проломлена, грудь разбита…
     Настя лежала, с широко распахнутыми глазами, в которых застыл ужас. Позвоночник сломан. Пополам. Волны вынесли свой страшный дар на берег. Слипшиеся волосы от крови в комок… которая не вся вытекла. Молил Богов и Бога Энрике, чтобы послали милость. Стоял на коленях, и орал, - от горя. Именно орал. Не клял никого, просто вопил: «Господи, НЕЕЕТ!!!! ЗА ЧТО ТЫ ЗАБРАЛ ЕЕ У МЕНЯ?! ПОЧЕМУ ОТДАЛ ЭТОМУ БАРИНУ?! ЧЕМ Я ПРОВИНИЛСЯ ПРЕД ТВОИМИ ОЧАМИ»?!
     Бог бы ему ответил:
     «Ваше время еще не пришло. Я дам вам любовь, но позже. Подожди. Я верну ее тебе, вечный юноша»…
     Но, как обычно бывает, - неизвестно, чего дальше случится в реальности. Обезумев от горя, Гвелд безостановочно рыдал. Три дня, отказываясь пить,  есть. Родители, убитые горем, тоже не могли прийти в себя. Знал кельт: к гробу его все равно не пустят. И похоронят красавицу, как самоубийцу. Заколотив крышку гвоздями. Знал также, - милая умерла не одна, – она была беременна. На раннем сроке. Вопрос, – ОТ КОГО? Что–то подсказывало Энрике: от него дитя. Это его чуть не убило.
     Сначала Ингрид, теперь Анастасия… СКОЛЬКО все будет продолжаться?!
     Так исполнились слова Марфы:
     «Ты придешь ко мне, убитый горем, будто и не Архимаг, и я помогу. Поскольку ВСЕ от Гвелда отвернутся»…

     А потом началось…
     Решил Энрике по - полной отомстить барину. За разрушенную любовь. А потом покинуть эти места. Навеки.
     И ночью горел терем тирана, не смогли его потушить. Люди спаслись, кроме одного… Кроме кровожадного злодея. Гвелд, забравшись в горящее помещение, - с мечом наголо, - ворвался в спальню врага, соперника. Со словами:
     «Это я маг! Тот самый, я любил твою жену, - мою суженую, убитую тобой, пред этим зачав дитя! Мой был ребенок, с…а, получай по заслугам за всех людей, за Настю! Она стала женщиной со мной»!
     Барин, проснувшись от его голоса, круглыми глазами смотрел то на горящие стены и пол, то на любовника… А тот, стиснув зубы в ярости, испепеляя взглядом урода, пронзил его катаной. Проведя после вниз, до пупка лезвием. Потом ладонью провел по лицу своему, размазав кровь, закрыв глаза. Как в старые времена, когда был человеком.
     Так закончил свою жизнь тиран, терроризировавший ВСЕХ. Прыгнул Энрике с окна, благополучно приземлившись. Дотла сгорели тот терем и все хозяйство изверга.
     Два дня полыхал страшный пожар. Не знал никто, кто поджигатель. Говорили потом: Божья кара за сломанную любовь влюбленных. За их рухнувшее счастье.
     Помогла Марфа Инквизитору, разложив карты, сказав Добро. Сдержала  слово. Дав надежду мужчине, спасшему ей жизнь пару веков назад. Но поначалу, после смерти Анастасии, Гвелд потерял смысл жизни. И ушел, успокоенный, из избы Ворожеи. Сказала она, - ровно через два века встретит он Настю снова. Будет им счастье. Навеки. Узнает СРАЗУ свою возлюбленную. Родится она опять, внешне КОПИЕЙ себя прошлой. Но никак не внутренне.
     Прошло почти двести лет. Она родилась Волшебницей. Бессмертной.
     Теперь боялась утонуть. Боялась высоты. Но характер ее разительно поменялся. Имя ее стало Ирина. Исчезли страх, комплексы. Креста на ней больше не висело. Не было уже крепостного права, барина, царя… Был совершенно новый мир. С  необычными механизмами.
     Идя по улицам Братска, Энрике думал: как ему быть… Потерял он свою Настю во второй раз. Но теперь у него есть шанс, - все вернуть, стать счастливым. Лишь одному Богу известно, КАК тяжко ему на душе. Проще резать ящеров в Эдеме, чем находиться дома. С сумасшедшей женой, коя была результатом экспериментов Химауры над живыми, исказившей реальность.

                - 4 -

     … Его разум отключился что от Мира Магов, что от реальности в тот роковой день. Вначале все начиналось очень даже классно. В веселом, поддатом состоянии этот Темный пришел в Эдем. Чтобы поучаствовать в оргии, наплевав на мораль, чужую боль. И было действительно радостно: от Волшебницы получилось благополучно избавиться. Она, Светлая тварь, отняла самое дорогое, – Свободу. Поставила спиной к Тьме. К счастью, некий Чувак вразумил юного Илльо, - девушка украла Веселье и настоящую жизнь.
     И вот, случилось наконец, - парочка рассталась. Теперь ВСЕ спокойно. Вернулась прежняя жизнь - с пьянками, гулянками, без моральных догм и прочего дерьма. Ублюдок веселился на полную катушку, но никак не ожидал, - на него уже стукнули в Инквизицию. По такому поводу: умудрился подставить саму легенду Тысячелетия, - Энрике - Гвелда Кельтского!
     Инквизитор Максим вообще был счастлив, – пришло его время! Время карать даже Великих. Звездный час… И вот, - когда гордость Энрике пала, Архимаг рухнул. Поверженный, под ноги москвича. Который молниями поставил кельту Печать Смерти. Она сплелась из них, сия фигня была закодирована. На то, чтобы УБИТЬ ровно через месяц величайшего Архимага и его возлюбленную.
     В срок.
     Потому что Инквизиторы решили: Энрике стаж свой не оправдал вовсе. А сидит спокойно, мурой страдает.
     Им невдомек было знать: Химаура, нажравшись Тьмы с костей погибших строителей, стала набирать мощь. А высосав Силу из всего, что утонуло, пошла на людей и Магов охотиться. Сия охота прошла вполне успешно.
     Растолковывать сие горе для Инквизиторов, - с их неведением ситуации, - получалось очень тяжко. Вырубка Тьмы в Братске шла с переменным успехом.
     Вот час Химауры пробил. Началась Резня Света, Резня Очищения. Двое, с непонятными для других отношениями на работе, или вне работы, - Энрике и его возлюбленная, - за несколько часов бойни вырезали ВСЕХ Темных города.
     Так Гвелд отомстил за Тиль, - за ее поруганную честь, - наконец посмотрев в глаза Илльо.
     Тот выглядел побитой псиной, перед Дитем Тысячелетий с золотыми волосами древнего оттенка, и голубыми, как озеро, глазами.
     Строго, с сожалением, глядя на этого дрища с завышенной самооценкой, кельт спокойно, но с усмешкой, произнес:
     - Ну что, Илльо, вот мы с тобой и увиделись. Ты думаешь, что весь из себя такой крутой, да? Что изнасилование моей возлюбленной, - это полная хрень, раз ей только девятнадцать – двадцать лет? Ну давай, покажи мне себя, если смог на девушку посильнее себя покуситься… Если такой мужественный, покажи. – Кивнув и тряхнув локонами, закончил Гвелд. Ударив по мечу Темного. Тот понял: раз на него пошел сам шеф Светлых, начинается страшное. Раз он один остался в живых. Добивать видимо вышел. Раз еще заявилось Высшее Начальство.
     По этому сигналу началась разборка жениха и не состоявшегося любовника… или кого там.
     Оно и понятно: мужской разговор, разборки за одну девушку… только один ее дерьмом поливал, а второй заступался. Вначале Илльо как–то пытался обороняться, но Энрике словно играл с ним. В конце концов порешил его… но наполовину. Пожелал, чтобы и Ира насладилась местью. Она так и сделала, - правда, пару раз Илльо почти одерживал над ней верх.
     Гвелд в критический момент просто нанес конкуренту пару решающих ударов.
     На спину Темного словно плеснули кипятком, и по коже потекли струи кипятка, - горячие, густые, струи крови. Зараженной или нет чем – непонятно. Дыхание резко сбилось, пошел кровавый кашель. Темный рухнул на грязный, залитый кровавыми лужами, пол. Также стены были забрызганы всем, чем можно. Враг уже не хотел двигаться: его парализовало.
     И Светлый Архимаг пронзил ему спину, – чтобы точно убить. А после легко чиркнул лезвием по горлу. Правило «лежачих не бьют» здесь не работало.
     - Доползался, вот и конец тебе, Илльо! Добегался, тварь! Вот и все, Темный! Чернота хренова! – Гвелд харкнул на пол, отошел на пару шагов. С довольным видом.
     Тут, как некстати, подошла Тиль, - с явным недоверием глядя на «труп».
     - Слушай, Энрике, а по–моему, он еще живой. – Сказала она. Ей было удивительно: после ран, несовместимых с жизнью, тело не пропало. Это прозвучал первый звонок Химауры. На новый виток.
     Тот, не поверив, хмыкнул:
     - Почему живой? Он умер. После таких ран не выживают.
     - У него тело не ушло к мертвым на Тропы в Водохранилище. Почему? – Допытывалась девушка.
     - Как я понял, тут Химаура стала совсем иначе трупы реализовывать. Вот он и не пропадает. Можешь с уверенностью проверить, - сдох этот козлина, или нет.
     - Да с удовольствием! – ухмыльнулась Волшебница, и со словами «Обращаю тебя к Свету», добила парня.
     Это стало ее ошибкой. Потому как двое не учли одного: Темный в тот момент остался жив, - и колпак Силы накрыл гада, как муху банкой. В результате его аура стала в прямом смысле черно–белой. Как у Тиль, ведь Ира во время свиданий умудрилась передать уроду ВСЕ хорошее, чем обладала сама. А накрытием колпака и прочим отдала ему всю свою защиту.
     Уже потом, - когда Тиль плакалась на плече у Энрике, - мол, ей осталось жить пару месяцев, рассказала об одной вещи. Энрике поначалу не поверил своим ушам, с подозрением посмотрев на любимую.
     - Что… что? Что ты сказала? – Тихо переспросил он, пытаясь понять, чего же на самом деле случилось. В его глазах читалось недоверие.
     - Вот так и сказала. – Твердо ответила она.
     - Почему ты мне раньше не сказала, - ты его не убила, а сделала  наполовину Светлым? – Снова суровый взгляд. Теперь Тиль находилась не в своей тарелке. Поняв: провернула СОВСЕМ не то, что надо. Ей стало стыдно за свой поступок.
     - Я не сделала его наполовину Светлым, так получилось, и…! – Начала оправдываться Волшебница.
     - А как так получилось? – Вопрошал Энрике, смягчив взгляд.
     - А так получилось, что когда ты его убивал… - Тиль почти кричала от нервов и страха.
     - Не кричи, потише говори.- Мягко уже произнес Гвелд, держа любимую за плечо. Он все понимал. И не собираясь скандалить.
     - …что когда ты его убивал, дорогой Энрике Архимаг, - вздохнула она, закрыв глаза, чувствуя поддержку, - видать, когда я его убивала, у него брешь пошла, и его накрыл колпак… на голову. Колпак Света.
     - Это я помню, когда уничтожали всех. Да, было такое… - Подтвердил Энрике, уже начиная переваривать в голове проблему. А проблема, - ого – го…
     - Было такое, но он теперь… - Тиль подняла глаза к небу, - черно–белый…
     Гвелд понял, улыбнувшись, покачав головой, - спорить бесполезно, в отношении Темного совершена глупость. Гигантская.
     Он улыбался. Зная, - сделано дело, но дров с него немало получилось.
     - Теперь я думаю, - с такой черно–белой энергетикой, с твоей помощью,   ударом меча, дела пойдут на лад. - Поглаживая локоны кельта, Тиль надеялась: Илльо нарвется на возлюбленного еще раз, тогда точно проблема решится. Энрике стоял, думая: чего ему еще сделать? Чтобы жизнь медом не казалась? Голову   снести или лучше кровавого орла? - Тогда у того урода наконец включится мозг, и он поймет, что…
     И тут Энрике начал хихикать… Он видел, - тут Тиль не права.
     - Мозг–то у него не включится… - Улыбался он. – Веселье заключается в другом. Теперь и Темным быть не может, - в гильдии Гломена и его свиты не  блеснет, и к Светлым, к нам… Светлым не сможет стать. Никак. – Шеф ухмылялся. Изумляясь, ЧТО сделала его милая… пытаясь добить гада. Ира очень была удивлена. Да не понимала, - скоро ее ждет та же участь. Только в обратном направлении, – Тьма накрыла.
     - Да? – улыбнулась Волшебница, радуясь такой типа победе.
     - Да. Блуждающий маг так сказать.
     - Блуждающий маг?
     - Да, не знающий ни Темную, ни Светлую сторону, новичок и в том, и в том. – Красавец выпрямился. Представляя, КАКАЯ для всех возникла проблема.
     - Теперь вопрос: если тебе Инквизиция скажет, - надо его убить, ты им скажешь: я надела на его головку колпак, добивая. Чего ты мне скажешь тогда? Да, была наивная… - Начала рассуждать девушка.
     Поулыбаясь, Светлый ответил, просто и понятно:
     - Да я тебе НИЧЕГО не скажу… - И дальше стоял, пытаясь понять суть проблемы.
     - Я ИСПОРТИЛА тебе репутацию. Да, это так, теперь придется думать, куда его девать.
     - Да вопрос не в том, ЧТО с ним делать, если Инквизиция дала разрешение на его убийство… Вопрос в том, - как теперь ЭТО делать!
     - Вот–вот…
     - Так–то он вроде как Темный. Вроде его и не жалко, - новичок, - а вроде как наш… - Рассуждал дальше Архимаг, смотря в сторону, - на холмы, заросшие травой. – Вообще–то это возможно.
     - Возможно–то возможно, теперь эта искусственная скорлупа мешает его убить. – Уточнила Ирина. – Он как бы твой, но не имеешь права… - И замотала головой, в бессилии.
     Энрике возразил:
     - Ну я якобы его могу… я могу его уничтожить.
     - Ты можешь это сделать. Что делать с той скорлупой? Надо для начала ее снять… 
     И тут Гвелд обнял коллегу, промурлыкал:
    - Милая... а вспомни, как я тебя чуть не убил. Когда узнал, что вы были вместе, а? Светлые могут убивать Светлых, но в крайнем случае. Я сделаю проще: к тебе он уже больше никак не сможет подойти, на несколько километров. Неважно, где будешь находиться рядом. По работе, или просто идти. Просто не встретитесь случайно, никак. Его будет разворачивать. Я сделаю проще… - Он завелся.
     - Что сделаешь? – Ирина обняла Олега Аренского.
     - А как уже юнец…
     - КАКОЙ же он юнец… - начала Тиль. Не понимая смысла.
     - Он потерял все свои знания Темные, - когда стал наполовину Светлым. Он, скомпенсировавшись под новичка Светлого, потерял Силу мощного мага Темного.
     - Это хорошо, это ОЧЕНЬ хорошо! – воскликнула Волшебница, чувствуя, -  разговор предвидится очень долгий.
     - Да, но теперь он НИ К ОДНОМУ пристанищу, НИГДЕ не сможет примкнуть, никуда… Ни здесь в Братске, ни в Питере…
     - Да, но такого никогда не было… - Дальше рассуждала Тильсирвэ, даже не представляя, какая участь ее ждет.
     - Нет! Уже были такие случаи. Светлые превращались в Темных, и наоборот. Их уничтожали. Некоторые до сих пор так бродят. Это уже даже не гильдия магов, а отряд магов–альбиносов.
     - Альбиносов…
     - Да, они по–своему мощны. Могут использовать как Темную, так и Светлую магию, могут разить и побеждать любых. Пусть живут. И пока он меня не трогает, я его не трону. – Объявил Гвелд.
     - Лучше бы я его убила… Он лежал, как труп! Я знала разве, что он ЖИВОЙ?
     Разговор кончился хорошо. Постелью.
     Илльо передал Ирине во время свиданий всю Тьму, которая имелась у него в наличии. Не говоря уже о другом, - о чем писалось выше, - приворот сделал. Теперь то дерьмо действовало на обоих. Шахматная аура сыграла страшную роль после в жизни: что Иры, что Илльо. Даже Максим не заметил такого подвоха.
     В Братске тот день Резни стал ЧЕРНЫМ для всех Магов. Ведь Темных ни в городе, ни в Области не осталось. И началось… Потом, спустя десять лет, рухнул и Эдем, умерли Тропы, так все окончилось в плане Света в бывшем Городе Юности. Вернее, - хорошее окончилось еще раньше.
    
     …Илльо открыл глаза, с удивлением обнаружив себя в реальном мире. Невидимый Мир выплюнул его, - как пробку бутылка, готовая взорваться. Не осталось ни крови, ни трупов… Все поглотил мрак. Из носа хлестала кровь. Он ВЫЖИЛ, после страшенных ранений. Ломило кости, страшно болела рана в спине.
     Кругом пыль, грязь, обломки кирпичей… Везде голые, ровные стены с различными надписями. На одной даже написано баллончиком: «Прощай».
     Почему, почему он ОДИН выжил, в той страшной Резне, которая длилась почти пять часов?! Как такое вообще возможно?
     Выживший Темный (а Темный теперь ли?) отряхнулся, стал испуганно озираться по сторонам. Ему все еще казалось, - из–за угла выйдут убийцы,  горло вскроют.
     Он все бродил и бродил, - по опустевшему Эдему, - потеряв от шока счет времени. В реальности прошли почти сутки с начала боя, ибо начался он поздно вечером. С ужасом осознавая: у него больше НИКОГО не осталось,  даже не представляя, КАК ему жить дальше. С кем теперь тусить? Со Светлыми? Это вряд ли, - с его дерьмовой репутацией Светлые или отправят  на тот свет, либо от себя туда, откуда мы все появились. На две дороги. Остался только человеческий мир.
     Придется там как–нибудь приспосабливаться. А он – вряд ли сможет, будучи нечеловеком.
     Эдем замер. Больше здесь никого не будет. Только обломки мечей остались, как напоминание о трагедии. Красивые, резные ручки катан. Но самым страшным оружием стал меч Энрике, – разил ВСЕХ, кто попадется ему на пути. В шоке пребывал Илльо от приемов шефа. Он чуть ли не летал в воздухе. С нереальной быстротой, за секунды разя аж пятерых сразу. Неизвестными приемами из Китая, которых НИКТО здесь не знал. Как тень, Архимаг подлетал к Темным, не щадя даже женщин… У него на груди сияла  Печать Смерти, которая постепенно гасла, разрушаясь. Взмах руки вперед – фонтан крови, тело пополам, или бряк на пол – и исчезало.
     Пахло кровищей. Волосы Гвелда, словно рубинами, покрыты капельками. Его не смущало ничего: ни групповой секс неподалеку, ни другие гадости - подбежал, сделал несколько колющих и рубящих ударов – все… Вдоль, поперек… Как угодно. И дальше работать.
     Это была самая настоящая машина убийств, Тиль от шефа не отставала. У Илльо от такого зрелища сложилось впечатление: Энрике очень много лет, он по годам не мальчик. От его красоты у Темного пропал дар речи. Он, конечно, слышал о Гвелде. Но чтобы тот был НАСТОЛЬКО прекрасен… Только это ВРАГ, беспощадный, - который зарубит за полсекунды и его, если доберется.
     Но что за чудо? Энрике–Гвелд не трогал поганца, даже если был рядом. Пытался Илльо по печати Силы прочитать, сколько же ему веков, но тщетно.
     Когда все кончилось, понял – ему достанется больше всех. Оставили на сладкое: чтобы голову оторвать. Темный, как и многие, думали, - шеф Светлых – самовлюбленный дебил, его можно уделать. Но нет… Модель! Мечта многих женщин. И недоступный для всех…
     Кроме одной.
     Пиджак Гвелда, - белый, - пропитался кровью, цвет почти пропал. Видимо, Архимаг решил показать шпане, что такое достойная жизнь. Он вызывал ужас у тех, кто ждал своей участи. Устроив чудовищную мясорубку против сотен Темных Магов, отражая Силой их удары, влюбленные получали какую–то неслыханную радость. Тиль, конечно, послабее любимого, но она также резала в капусту всех. Особенно доставалось шлюхам. Она им головы рубила так, как подсолнухи осенью в огороде. Те орали, падая на колени перед сем, моля о пощаде. Волшебница, злорадно усмехаясь, делала свою работу. Те клялись перед Смертью, - завяжут, станут нормальными. Но Ирина видела: это чистой воды ложь.
     - Ты НИКОМУ не нужна, потому никогда не станешь адекватом. Из–за своей жизни здесь, в оргиях… А я… Судия… Получай от меня то, что  полагается…
     Даже парни не могли сразить ее. Энрике иногда рядом был, наблюдая за милой, помогая. Иногда приговоренные валились сразу, Тиль не успевала понять, отчего. А потом видела, – любимый улыбается, потому как рубанул добычу со спины.
     - Я же кельт. Хорошо, что не жила в мое время… Попадись ты мне тогда, - я бы сначала изнасиловал, потом убил. Это если бы не любил. Такой я был раньше, когда являлся человеком. Эта Резня, – фигня по сравнению со всем… - улыбался Архимаг, подмигивал, шел дальше рубить. Красивое,  одновременно страшное зрелище, – бой Гвелда. Золотые волосы, голубые глаза, изящное тело в офисном дресс–коде. Перепачканном кровью. И мало кто знал вообще в мире Магов, - этот Светлый мог бы стать Темным. Вот тогда… из него вышел бы монстр.
     Спастись от него было невозможно.
     Погибли в той Резне и Валька – предатель, с ужасом глядя на своего шефа, рухнув на колени. Моля шепотом не убивать, да несколько сотрудников Светлых бывших, перешедших на сторону Зла. Увидели они во всей красе начальника, ужаснулись.
     Но поздно. Девка рухнула к ногам Энрике, как подкошенная, ее гитара была залита кровью хозяйки, слетев со струн рубинами, пропитав дерево…
     - От тебя все равно толку не было, дура тупая, зачем только взял работать… Только о себе думаешь! Да о другом, - типа слава светит. Светит… как предателя Добра ради наживы, внимания насильников–нариков! – Прошипел Гвелд, и нанес разящий удар по бывшей коллеге. Та хрюкнула, упала. Гитара за спиной брякнула, замолкнув навеки. После Архимаг сломал ее гриф о колено. Жестоко, но справедливо. – Не понимаешь женщин – может меня, мужчину, поймешь: брякание сутками достало всех! Вот и получила мою зарплату… Хоть моя любимая отдохнет! На тебя давно лежала лицензия...
     Во время этого Архимаг думал: не заняться ли ему любовью с Тиль, после такой бойни? По–настоящему, а не наслаждаться ласками в ночном парке. Он бы сделал это, - когда все стихнет, - если бы не присутствие Максима. Ну, можно сделать хуже, – связать Илльо Силой, заставить смотреть на секс с возлюбленной. Чтобы тому дурно стало и пошатнуло его самолюбие. Это, конечно, жестко очень, но справедливо. Зато у Илльо бы тот секс в памяти навсегда остался… И осмысление: он не стоит НИЧЕГО по сравнению с блондином в мастерстве. Но раздумал…
     Пять часов шла эта мясорубка. А потом, когда упало несколько последних нариков–Темных, настала тишина. Светлый стал озираться по сторонам, улыбаясь. Он искал ясно кого.
     - Эй ты, несостоявшийся любовничек, иди–ка сюда! Пора платить по счетам! Ха! – И рассмеялся. – Мужик ты, или нет?
     Илльо услышал его голос, вышел. Гвелд видел его ярость и страх.
     И все… Та боль, потеря сознания, жжение в горле огнем, дальше непонятно что, в затуманенном мозгу перед отключкой слова Волшебницы… Провал…

     А как сначала Илльо рассуждал о себе, ходя по пустому зданию, плача от бессилия?
     … «Я метался по Эдему, словно умалишенный, боясь даже дышать, чтобы не услышали, не убили. Но тут вышел ОН – Инквизитор, Максим. Безо всяких эмоций он вошел в Залу, поднял руку, и приказал моей бывшей убить меня. Деваться было некуда, Великая дала Светлую ауру. Я почувствовал, что попал под пресс. С корнями вырывалось все самое дорогое, за весь мой период. Неслыханная боль прожигала кости, мясо. Вливаясь в мозг, вены. Я рухнул на колени и орал, едва не охрипнув, пока не упал. Никто не собирался помогать. В мозгах грянул ядерный взрыв. Я уже не помню, как отключился. Организм просто не выдержал, дал команду отдохнуть…
     Когда очнулся – никого не было. Я лежал в реальном мире на полу, из носа хлестала кровь, а по телу бегал мороз. Растирая кожу, еле поднялся. И побрел прочь… Был день на дворе, но сколько времени?
     Дома три дня валялся у батареи. Не принимая ни воды, ни еды.
     В те моменты, когда перед глазами замертво падали мои близкие, мир  рухнул в ПРОПАСТЬ. Я бы сам убил Тильсирвэ, да побоялся. Слишком яростная она была. Как и Энрике, этот красавец. Поскольку эти двое рубили Темных, как капусту в блендере, не обращая никакого внимания на стоны,  просьбы о пощаде. Просто ходили по трупам, пиная их. В нашем Мире также исчезала кровь, но медленно.
     Очнувшись, я ходил, убитый горем, вспоминая счастливые дни, когда мы с друзьями вели веселый, разгульный образ жизни».
     Илльо ходил изо дня в день в Эдем. Не в силах смириться с ТАКОЙ потерей и своим горем. Наконец, психика и мозг этого типа вскипели так, что поехала крыша. Один раз этот выживший стал просто биться о стены от горя.
     - За что, за что, за что?! – Это был уже вопль ЧЕЛОВЕКА, потерявшего жажду к жизни. Горькие слезы текли по щекам выжившего, даже одиночество стало ему каким–то товарищем. Где–то из окна пробивался тусклый свет. Он своим грязным оттенком освещал старые, протекающие стены, капала вода. Все здание походило на склеп, где бродит живой труп. По сути, так оно и было, – Илльо своим видом и поведением походил на зомби. Которого не по–детски ЛОМАЛО, - от горя, непривычной атмосферы. Абсолютно непонятно, как ТЫСЯЧИ Темных Эдема НЕ СМОГЛИ дать отпор трем Светлым. Ему казалось: Высших завалить проще простого, если их мало.
     По крайней мере, для малолетки Илльо.
     Проклиная всех Светлых, называя их скотами и прочими, парень всерьез ВЕРИЛ: Эдем сможет ему помочь. Как и Тьма.
     Он бился о стены, потом купил пистолет, - от отчаяния, - чтобы застрелиться. Ведь смысл жизни навсегда исчез.
     Эдем приготовил ему два сюрприза. Первый – в оба раза пуля застряла и не отправилась прямиком в голову. Так что несчастный прекратил ходить с оружием, понадеявшись на хорошее. Решил, - зря потратил деньги. Но…
     Без Зла он жить никак не мог, но и новая Светлая сторона не давала покоя. Ни один Штаб Магов не принял товарища, от души над ним посмеявшись. А Энрике вообще пообещал, - потом лично, за осквернение Тиль, удавит. Окончательно, чтобы тот уже не встал. Илльо только бросил ему, плюнув на порог:
     - А ты чего, проверял, - невинна она или нет, раз так утверждаешь? Сам ее имел? После бойни – то? У себя дома? Такую даже я бы не трахнул!
     Что дальше было, говорить не надо. Но больше не приходил этот гад туда. На этом дело кончилось. С обосранной репутацией, - по обоим сторонам. ВСЕ… Теперь ВСЕ знают: Илльо – позор всему. Даже Гломен, у которого практически никого не осталось, вышвырнул его за дверь, напомнив напоследок, - из–за этой твари он лишился ВСЕХ Темных города и области.
     Фактически, теперь в среде Светлых наступил Рай, - никто никого не убивает, можно спокойно сидеть, в потолок плевать. Так стало.
     И лишь ясно кому в этом Раю стало тошно. Только все установилось ОЧЕНЬ ненадолго. Потому как даже в нем пробили брешь, потом. Это сделала ЖЕНЩИНА. Из рядов новых Светлых, новичок шестнадцати лет. Даже ее внешние данные соответствовали ВСЕМУ в этой девушке. Она, так сказать, открыла Ящик Пандоры. Ведь никаких мозгов в ее черепной коробке не наблюдалось. Ни до, ни после.
     А пока Илльо ходил по Эдему, безнадежно выл. Бился о стены, и наконец, не находя другого выхода, принялся молиться Тьме. Он рухнул на колени, и зарыдал, - горько, тяжело. А после, ни во что больше не веря, возопил:
     - Все, все умерли, все погибли… Эдем! Помоги мне! Я просто хочу любви! В любом виде! Пошли мне любовь… Я же тоже хочу жить, просто жить, Эдем! Эдем, я взываю к тебе! Пошли мне помощь… Эдем…
     В этом всем прозвучало столько отчаяния, боли, слез, - наверное, Небеса бы содрогнулись. В силу своего возраста парень не понимал: можно без всего этого подросткового дерьма, – тусовок, пьянок, гулянок, оргий, - ЖИТЬ и радоваться. Но нет: ему приспичило, захотелось начать все сначала, чтобы еще ничего за это не было. А вот ЭТОГО в жизни не бывает. Чтобы гулять как раньше, будто ЭТО ВСЕ нормальная женщина возьмет да простит… Нормальная особа такого НЕ ПРОСТИТ, никогда. Дура решит: а пофиг, так сойдет.
     И такая ДУРА, - а точнее, ДУРИЩА ЗАКОНЧЕННАЯ, - нашлась в Братске, влюбившись в этого урода до безумия.
     Она оказалась такой же, – шестнадцатилетней, неуправляемой, глупейшим существом из новых Светлых.
     Но: это все лишь начало. После того, как аура Илльо стала двухцветной, - все Зло, которое он совершил когда–то, кому–либо, стало возвращаться назад, откуда вышло. К своему автору. Существует Закон Бумеранга – все возвращается назад, в том же виде. И вот… все бы ничего, без последствий  вернулось да и ладно, НО! Зло–то пришло обратно, но СРИКОШЕТИЛО от Светлой стороны. Обрушившись на всех тех, кто после появился и был в окружении Илльо.
     И когда (в первый раз придя домой) тот рухнул под батарею в кухне и там валялся, - когда никого дома не было несколько дней, - он внезапно ощутил сладковатый запах. Наверное, соседи снизу или сверху готовили пирог. Вкусный, манящий аромат… Изматывающий в положительном смысле. Но потом, как оказалось, это был вовсе не пирог. А запах Смерти. Это явилась сама Смерть, незаметно. Как легкий запах женских духов… В зеркале по утрам стал отражаться какой–то Призрак. Выживший пока не обращал внимания на него.
     Кто там, что там, - да фик с ним. Есть и есть. Наверное, от нервов вконец пошли галлюцинации. Может, любовь? Нет, отголосок прошлого. Какого?
     Непонятно. В воспаленном мозгу, в воздухе, затянутым сигаретным дымом, крайне непонятно. Илльо сидел и курил, хлеща безостановочно  водку, кофе, пиво. Первое больше. Мать НИЧЕМ не могла утешить единственного сына, которой он наврал: гопники убили близких друзей. Маг бросил учебу, работать вовсе не собирался. Потому что вся жизнь  РУХНУЛА в пропасть. В обоих смыслах. Все можно было списать на переходный возраст, но нет. А запах, сладкий, становился ВСЕ СИЛЬНЕЕ. Когда Илльо поделился этим с матерью, та покрутила пальцем у виска – может, хватит пить водку литрами, и не будет мерещиться ничего.
     - КАКОЙ еще запах?! Пить меньше надо, уже непонятно чего мерещится! Это не духи, а перегаром воняет, ты нас всех достал им! Даже собака нос воротит! Сходил бы помылся! – Заорала она, Илльо даже бровью не повел. Ему было плевать. На все и на всех. Даже на себя. А потом НАЧАЛОСЬ. СТРАШНОЕ…

     Как–то раз, утром, задев в кухне отклеившиеся обои, несчастный обнаружил под ними кучу мертвых тараканов. Обрадовался, потерев лоб кулаком. Наконец–то, - сдохли сами, вывелись, а то от них спасу не было вовсе. Мать тоже обрадовалась. Много лет травили–травили, никакая отрава усатых не брала. Также обнаружилось: вывелась напасть ТОЛЬКО в их квартире, а у соседей этих гадов ползало еще больше. Но! Что самое странное, - больше насекомые в квартиру Илльо не заползали. Один раз Темный принес одного, кинул на пол, - но тот кинулся аж в сторону двери, как ошпаренный. Действительно, было радостно, - больше этой заразы не будет. Стало даже как–то хорошо на душе. А вот потом… Потом…
     Спустя два месяца в квартире, в одно прекрасное утро, Темный обнаружил еще один «сюрприз». Все комнатные цветы, - которые до сего времени цвели и пахли много лет, - были ВЫСОХШИЕ. Абсолютно высохшие! Как будто НЕЧТО высосало из них всю влагу. Потом принесли одну розу, поставили в вазу. И что же? На следующий день она стояла СУХОЙ!
     Дальше – больше… Еще через два месяца, - внезапно - умер спаниель, которого выродок очень любил. Сие стало для него очередным ударом. Чтобы абсолютно ЗДОРОВАЯ собака взяла и так сдохла, – это уже СЛИШКОМ. Ветеринар развел руками, сказал, - на ровном месте околела. 
     Илльо уже начал замечать в себе перемены, - любая девушка, с которой он знакомился где–либо, с ужасом от него шарахалась. Причем шарахались вовсе не от перегара, а от чего–то другого. Все это время парень ходил в Эдем, и выл. Именно выл. Больше ему нечего стало делать в те моменты.
     Шли месяцы, ничего не менялось. Но теперь шапочные новые знакомые  горемыки стали влипать в различные неприятности. Тараканов в квартире больше не прибавлялось. Один раз какой–то подросток, - просто соседский, попросивший у Темного покурить, - погиб под колесами машины. Такое уже заставляло задуматься над всем дальше. Почему так творится? Непонятно. А запах, - такой сладкий и приятный, - НИЧЕМ больше не выветривался. Мать его вообще не чувствовала. Да и Призрака не видела. Один раз Илльо погорел на том, что говорил с ним, - в этот момент в комнату вошла мать. Она вызвала психиатров, врачи подержали у себя парня неделю, да так ничего не нашли. Написали в справке, - белая горячка. Поскольку СТОЛЬКО пить нельзя. Итог: снова походы в Эдем.
     Дальше бумеранг нашел новую жертву: в авиакатастрофе погиб отец, который давно жил отдельно. Лишь ПОСЛЕ ЭТОГО Призрак приобрел четкие очертания. Когда Темный понял, КТО является тем Призраком, - он едва не поседел, а после восполнился ненавистью.
     Перед ним предстала Тильсирвэ. КАК оказалась в его квартире, – неизвестно. Видимо, это была Смерть, в таком образе.
     Только выгнать ее было невозможно. НИКАК. Это оказалась новоявленная аура Илльо. И она могла явиться в любой момент: в ванной, в постели во время сна, - да где угодно, - и НИКТО, кроме владельца, не мог ее  увидеть.
     Один раз в Эдеме, когда Темный крыл отборным матом бывшую возлюбленную, Призрак подал о себе знать. Сначала сзади раздался страшный, злобный смех, после - хлопанье в ладоши, радостное улюлюканье. Сущность была крайне СЧАСТЛИВА, - гад получил свое – по полной программе. Он действительно РАДОВАЛСЯ: сначала все началось с тараканов, а закончилось пока что людьми.
     С ужасом парень осознал:  ВСЕ, это конец.
     Но, увы, - НЕ ЗНАЛ, НЕ ПОНИМАЛ, ЗА ЧТО ему такое наказание. Точнее, его мозг не был способен трезво соображать. Поскольку ограниченно оказался развит в силу следующего. Родители породили парня, когда им исполнилось шестнадцать лет. Неизвестно, чего в таком возрасте может дать малолетняя мать ребенку. Вот и вышла из–под никудышного воспитания ТВАРЬ, которой с самого детства абсолютно ВСЕ позволялось.
     И вот, пришла расплата по полной программе. Илльо стал Светлым поневоле, - словно в скорлупе, - и Тьма, к которой он так привык, не могла больше пробиться к нему. Не могла подпитать бедолагу. Она по–прежнему отлетала от Света, как мяч от стены... убивая ВСЕХ, кто встречался на пути мерзавца. А как же Призрак? Он также добавлял убийства, потому как носитель его, - Тиль, - была КИЛЛЕРОМ. Призрак просто питался Силой жертвы, приканчивая то, что еще уцелело.
     Итак, поезд пошел… До самой смерти Илльо будет ТАК. Самое страшное  еще впереди.
     ПОТОМУ ЧТО ЭНРИКЕ И ДАЛЬШЕ БУДЕТ МСТИТЬ ЗА ВОЗЛЮБЛЕННУЮ.

                - 5 -

     …Девушка прекрасно знала, - в школе ее не любят за беспросветную тупость. Училась она там из рук вон плохо. Зато очень любила краситься. Что красоты ей явно не прибавляло. Волосы всегда носила распущенные,  они с детства свивались в очень мелкие колечки. Дома девица жила очень даже несладко, так как мать и отец ее постоянно били.
     В этом году Марианне исполнилось всего шестнадцать, она уже мечтала о принце на белом коне. Коих в природе не существует. Приходя домой, видела одну и ту же муть: пьяный отец, такая же мать. Они съедали почти все, чего дочь хоть как–то могла приготовить, и начиналось… Несмотря на это, магине даже в голову не приходило: пора оттуда валить.
     Но ее Судьба уже была предрешена. Это был «смертник поневоле», но об этом пойдет дальше речь.
     В тот день Марианна хотела найти хоть какую–нибудь работу. Как Тиль, она нашла объявление и явилась в Штаб Светлых, надеясь потом снять квартиру на зарплату. Да не тут–то было. Ее встретила сама Ирина, которая в тот момент еще работала в Штате. Равнодушно и холодно, - сразу поняв, - девушка приключений на жопу ищет. Девица под взглядом Волшебницы, - не злым, а мудрым, - тут же вжала голову в плечи, пробубнив:
     - Я пришла работать.
     Тильсирвэ стало мерзко, - она насквозь видела что людей, что Магов. Поняла, - если такое соплячье ради денег полезет работать, - после Резни, - то весь Штаб на смех поднимут. Поговорив с малолеткой, Волшебница убедилась: ту на серьезную работу брать НЕЛЬЗЯ.
     Как следствие, - даже на простой фигне Марианна ничего не могла сделать, за что получала выговоры, - от Энрике и его возлюбленной.
     Но деньги ей все равно были ой как нужны. Глупая, она думала, - Шеф все–таки будет платить. Также он ей очень понравился, - что рубилось на корню парой. Оба влюбленных резко пресекали ВСЕ поползновения Марианны. А один раз за то, что та малолетка типа "случайно" провела по спине Энрике рукой, получила пощечину. Влепил Энрике ей нехило, девка отлетела аж на пару метров, разбив нос. После, обиженно шмыгнув,  подумала:
     «Эта Тиль слишком ЗЛАЯ, а Энрике полный дурак, раз  повелся на нее».
     И решила доказать, что хоть чего–то стоит.
     Зарплату, ясное дело, она получила мало. Ровно столько, сколько смогла наработать. То есть НИЧЕГО. Задания позорно проваливала, за нее  отдувались другие, как некогда делала Валька. Так что после Резни, что называется, для этой малолетней дуры рак свистнул.
     Марианна как следила за своей внешностью, так и продолжила. Это была единственная вещь, которую она делала очень хорошо. Набитой дуре очень хотелось нравиться парням, выйти замуж, - по причине «все так делают». Очень глупо так рассуждать, но тупой клуше малеванной, - с ее деревенской башкой, - сию истину было не растолковать ни словами, ни ломом, ни жизненным опытом.
     Ведь только полная ИДИОТКА будет накладывать на себя тонны косметики на лицо, - ничего из себя не представляя, - жечь волосы феном, носить сверхкороткую куртку до жопы, туфли на шпильках с мини–юбкой. Голос у нее оказался еще полудетский, а глупые глаза смотрели из–под кукольных волос с нескрываемым любопытством на все и всех. Губки  накрашены как у проститутки, сложены бантиком. От природы у нее грудь большая, от которой пользы ноль оказалось на работе. Весь коллектив эту особу ненавидел: за одно лишь выпячивание своей тупости, и за вульгарность.
     Чего НИКАК не присутствовало у Тиль, которая была ПОЛНОЙ противоположностью. Часто дура по–черному завидовала ей, ведь та отхватила ТАКОГО красавца. ЕЩЕ И БОГАТОГО.
     «Ненакрашенная, бледная, злая, когда ты наконец отсюда вылетишь»? - думала она, ненавидя добрую Волшебницу. Ей было нужно много денег, чтобы текли рекой, - за один внешний вид, парней сшибать хотела так, чтобы те штабелями ложились. Естественно, ничего не получилось в результате, так как ненавидели тут шлюх все. Тех, кто одевался, как обычная ****ь. ВСЕ хотели Марианну оттаскать за волосы, - чтобы не вела себя, как дрянь. Либо обрить и выгнать, дать взбучку, чтобы начала работать, а не выпендривалась.
     Итог: девушка стала получать нешуточные штрафы, - за один внешний вид.

     А дома у нее становилось все хуже и хуже. По ночам эта очень слабая Светлая горько рыдала, так как не хотела больше терпеть такую жизнь. Устроиться даже уборщицей не желала. Типа унизительно на такой должности сидеть, грязь выгребать. Малолетка сама загнала себя в болото, не зная, как оттуда выбраться. Денег не было. И невдомек ей, - надо просто выкинуть свою лень, одеться прилично. Но увы, - до ума такой, как дочь законченных алкоголиков, простая истина не доходила. Не понимала также несчастная, - что яркая, искусственная внешность привлекает лишь дерьмо. Но никак не хороших парней, которые женятся.
     В конце концов, - уже после Резни, - устав от такой жизни, девушка отправилась в Эдем, - захотелось посмотреть на это страшное место. Где  жертвоприношения проводятся, оргии, и все на свете…
     Здание было похоже на гробницу народов Майя. Построено, что называется, со смыслом. Чтобы собирать страшную энергию Химауры и мертвецов. Кирпич местами рассыпался, пол просел в Амфитеатре. Валялись то тут, то там трупы собак, кошек, голубей, кости виднелись в обломках кирпичей. Остатки от диванов, местами прожженные. Торчали прутья арматуры в стенах, зияли дыры на лестнице.
     Арматуры впитали в себя кровь Темных. Смерть вошла в стены Эдема, напитав их в таком количестве, - если бы Эдем был человеком, то  проблевался и обосрался. Сразу.
     Девушка ходила по зданию, плача от бессилия. Ей больше не хотелось  возвращаться ни домой, ни на работу к Светлым. Никакой тяжести за не сделанную работу, Совести на душе не чувствовалось. Хотелось просто умереть, превратиться в мумию с иссохшей кожей, провалившимися глазницами. Чтобы потом нашли, как сломанную куклу, пожалели, - что такая юная девушка рано умерла. Пофиг, что здесь кладбище Темных, что невидимый Мир вот–вот примет физическую форму от количества черноты. Может быть, Марианна от оргии бы не отказалась, лишь бы в Преисподнюю провалились и Светлые, и домашние.
     Тьма слышала эти мысли. Прекрасно слышала. Потому что любое Зло тут давало свои плоды. Ведь это не Тропы. А нечто другое, нечеловеческое. То, что должно быть уничтожено Светлыми.
     Но нельзя так сразу взять и уничтожить Эдем. Это бы повело сокрушительные последствия для города. Но все равно, придет тот день, когда здание само разрушится, вот тогда…
     Теперь Эдем вновь начал свою работу, - вербовку во Тьму, которая обещала взамен все на свете. И нашлась жертва номер один.
     Марианна в тот день долго ходила по зданию, - не зная, в какой угол голову засунуть. Очень жалела, что не Темная, иначе бы не пролилось столько слез. Солнечные лучи омывали Дом Пионеров изнутри местами, пробиваясь через прямоугольные, пустые, черные глазницы окон без стекол, кои в свое время не успели вставить.
     Эти лучи играли с кудрявыми, - до пояса, - волосами девушки, превращая их в золото. Отражались в глазах. Кусали за щеки. Единственным просветом в этой яме–гадюшнике стало Солнце. Светлая стояла, слезы катились по ее щекам.
     Вот она услышала шаги. Твердые, но одновременно осторожные. Кто бы это мог быть? Непонятно. Кого еще принесло в эту Тьму, в этот черный день? Хотя… Может быть, Эдем не Зло? Кто знает… Неизвестно. Шаги приближались. Кто–то девку заметил. Сейчас будет весело. Либо начнут жестко насиловать, либо гонять по всем этажам.
     Но этого не произошло. Из–за угла вышел красивый парень, в черном. И застыл, пораженный увиденным. Ни до, ни после этот незнакомец не встречал такой красоты, залитой светом Солнца.
     Длинные волосы незнакомки развевались по ветру, сияя рыже–желтыми оттенками. Лицо, похожее на кукольное из фарфора, поражало своим видом и косметикой. Огромные глаза глядели куда–то, в одну точку. Лучи продолжали плясать на ней. Перед ним стоял самый настоящий Ангел… Ангел Разврата, потому как соответствующе выглядел.
     Илльо стоял, пораженный. Любуясь Марианной. Почувствовал, как кровь быстро приливает вниз, к тазу, дальше стучит сердцебиением в висках. Ладони от возбуждения мгновенно вспотели. Хотелось ему скинуть с себя  кожаную куртку, чтобы хоть как–то унять жар и стремительно забившееся сердце… Выродка словно громом поразило. После смертей и горя он видит ЭТО. И чувствует себя соответственно: ее ХОЧЕТ. По–животному ХОЧЕТ, -  налететь, содрать с нее всю одежду, посадить на бедра к себе, - и, стоя, предаться страсти. Но теперь… что–то парня останавливало. Все померкло перед глазами. Все те девушки, коих знал до сегодняшнего дня, стали НИЧЕМ по сравнению с НЕЙ.
     Вот так Тьма и работала, - два дебила это сила, дала одному дураку другого. Черного Ангела без мозгов, коим вполне можно управлять. На самом деле, если смотреть трезво, ровным счетом НИЧЕГО в ней не было вовсе. Кроме сисек, жопы да прочего. И тряпок. Готовить Марианна вовсе не умела. Все напоминало «пятьдесят оттенков серого», где главная героиня живет как полный шлак, занимаясь сексом просто потому, как припекло. Марианна, - такое же дерьмо. Но в итоге, - в данный момент, - одним своим видом разврата она затмила даже Тильсирвэ–параэфлитку.
     Тиль стала теперь для Илльо парашей, размазанной по стенке только потому, что не накрашенная, а натуральная, и у нее грудь меньше.
     Такими животными инстинктами мыслил козел, буквально взглядом раздевая незнакомку, имея в мыслях во всех позах. Та вовсе не обращала на него никакого внимания, а стояла, любуясь на весьма мрачный пейзаж из заброшенного здания. Ей хотелось любить, быть любимой, много денег, секса. Конечно же, - не ходить на опостылевшую работу, не видеть Волшебницу. Которая одним своим видом вызывала ненависть.
     Любовался–любовался Илльо малолетней дурой, в конце–концов выдохнул:
     - КТО ты?
     Девушка словно не услышала его, поправив растрепавшиеся волосы. А сзади себя черно-белый услышал тихие шаги. Прекрасно понимая, КТО это. Уже не стал орать, как раньше, - стало все равно. Услышал горькие слова Призрака: счастье его будет очень недолгим, какая ДУРА на самом деле Светлячок (как назвал ее урод), как она закончит свою жизнь.
     - Убирайся отсюда, Тильсирвэ! КАК же ты меня достала, вынося мозг! УБИРАЙСЯ!
     А тот уже обращался к Светлячку. Она его не видела, не слышала.
     - ДУРА ты! Не понимаешь: всем своим видом себя погубишь… Ну ничего. Скоро будут лед, лес, яма, кровь, волки, Смерть! – Тильсирвэ улыбалась хищно, ее глаза бешено сверкнули. Она радовалась тому будущему, которое ждало бывшего. – Да… - Подняв указательный палец вверх. – Так и будет, ты не сможешь выбраться из той ямы… Ты НАВСЕГДА там останешься, НИКТО не поможет. Придет стая волков, и я буду с ними. – Призрак ухмыльнулся, затем рассмеялся. Он или она был явно доволен происходящим. Ухмыльнулся, пошел дальше.
     Выживший почувствовал, - это – все, крайность… То, что Тиль  изматерила безвинную незнакомку, - тоже многое значит. Следовательно, она также с ней как–то связана. Кто знает… Теперь все настолько перепуталось! Остается ждать своего конца.
     Илльо повторил свой вопрос:
     - Кто ты? – надеясь, - это его последний шанс на любовь.
     Девушка повернула голову, лицо ее было заплаканное. Во взгляде -  надежда на лучшее. Она немного помялась на месте. Потом, поправив волосы, выдала:
     - Я мимо шла. Мне очень плохо сейчас. На работе не платят денег, а мне ведь надо где–то жить.
     Выживший сглотнул ком в горле. Он увидел также, - она Светлая. Очень пожалев, что вышел из–за стены. Сейчас начнется бардак… Но Илльо не мог не признать, - незнакомка для его восприятия женского тела КРАСИВА.
     Красива, так как являлась идеалом для такой дряни, как этот черно–белый маг. И он решил втереться в доверие к этой магине, попытать счастья. Иного выхода не было. Или пан, или пропал.
     - А как тебя зовут, где работаешь? – Парень сделал шаг вперед. – Мое имя Илльо, я не Темный, не Светлый. Также, как и ты, прекрасная незнакомка,  ищу здесь ответы на свои вопросы. Но не нахожу.
     - Мое имя Марианна, - ответила сухо девушка, присев на диван рядом, который прогнил и прогорел основательно. – Мне уже который раз ничего не выплачивают. Работаю я у Энрике, который…
     Мага словно ледяной водой окатили, едва он услышал это имя. Резко вскричал:
     - У кого?! – И рухнул на диван, присев рядом.
     - У Энрике. Который дал мне по лицу за то, что я пыталась дать ему понять: Тильсирвэ бледная моль и дрянь. Он же любит эту женщину! Слепо, не видя ее истинного лица. Ему бы такую, как я, а она – НИКТО.
     Вот теперь дело принимало вполне серьезный оборот. Илльо поглядел в глаза девушке,  молвил:
     - Не работай там больше! Это ЗВЕРИ. Что здесь недавно было… Кровь, Смерть… это ОНИ все устроили! Поубивав ВСЕХ, кто был мне дорог, сломав этим жизнь.
     После такой новости глаза Марианны стали круглыми, как блюдца.
     - ПОУБИВАЛИ?! ЗА ЧТО?!
     - А просто так. Пришли на наш шабаш, всех вырезали. Мы ничего им такого не сделали! Я единственный, кто выжил в этом Аду. Больше НИКОГО не осталось. Пойми, - ты попала в кабалу. Эти двое меня ненавидят пуще Смерти, жаждят убить. А Тильсирвэ, – она втихаря спит с Энрике, за спасибо, у него в кабинете. Под столом сосет. Поэтому ТАКУЮ зарплату  получает. Поверь, это так. Я в свое время общался с ней. Познакомились на сходке Магов, она была вздрыг пьяная… ну и рассказала под бухлом все, как есть. Держись от этой дряни и шлюхи подальше! Никто на нее не купился среди нас. Видно же, - погань!
     - Да?! Да ты даже не Темный вовсе, а Светлый. Как и я. С чего тогда Светлые стали на тебя наезжать? Я даже и не знала, что эти двое настолько жестоки…
     Ее ум был не настолько развит, - чтобы понять: слова о Энрике и Тиль – полная ложь, а Илльо Темный на самом-то деле. Из своих побуждений вешает дуре на уши лапшу, с маслом. Причем такую, где не отличишь, что там правда, а что нет. Гад пошел на этот шаг только потому, чтобы очернить своих злейших врагов. Отомстить. За все, про все. Дальше он врал, а Марианна слушала все, слепо верила. Начиная начальство ненавидеть. Теперь в ее голове сидел план: вышвырнуть обоих из Штаба. Куда подальше. Улыбалась.
     Поганец достал зажигалку и сигареты, закурил. От радости. Фактически, он СТОЛЬКО наврал, что все… Больше на работу та девушка вообще не выйдет.
     - Я буду называть тебя Светлячок, ведь в Эдеме я встретил хоть какую–то надежду на счастье. Ты мне понравилась. Давай встречаться здесь. Мне так не хватает общения…
     Так и свершилось. Девушка по имени Марианна сама подписала себе ПРИГОВОР. Не только себе, но и… Они стали встречаться, а после…

                - 6 -

     … Тот день она запомнила надолго. Энрике не колебался. Несмотря на то, что в его душе разрывалось два желания: оставить Тильсирвэ в Братске, или  отправить в Питер. Он выбрал ВТОРОЕ. Выхода больше не оставалось. Лучше так, чем никак.
     После занятия любовью девушка стала по Силе почти как Гвелд. Но ЧТО ей пришлось пережить, когда возлюбленный, - помимо близости, - вливал Силу в кости, мускулы, разбитую ауру. Залатал там все. Но…
     При этом Тиль оказалась как бы в коконе. Этот кокон охранял девушку, его мощи должно хватить, чтобы перебраться в Питер.
     А потом  Гвелд  сказал:
     «Ты мне почти что жена! Но делать нечего, хватит разговоров! Я ОТПРАВЛЯЮ ТЕБЯ  В  ПОРТАЛ»!
     Он закрыл глаза, тяжело и глубоко вздохнул. По щекам потекли горячие, неостановимые слезы. Протянул руку к стене, и между пальцами Архимага промелькнула искра. В воздухе сразу запахло озоном. Через пару секунд  искорка превратилась в молнию. Энрике так и стоял, глотая слезы, - у стены, - слезы глубокого отчаяния, любви… с закрытыми глазами, глубоко дыша. В то же время чувствовал: не все так просто у Тиль стало. Что–то в ней изменилось, после той постели. Словно Гвелд разделился надвое, и эта его часть голосит: «Я здесь, я уже сделало свое дело, услышь меня»! Такие токи держали связь с хозяином, это будет… до поры, до времени.
     Недолго.
     Унося в себе частичку возлюбленного, Ира плакала. Она также плакала, когда после открытия Портала Архимаг внушил Волшебнице: будто на город сейчас надвигается чудовищная волна, рассказывая одновременно про свое прошлое, - изгоя-строителя по имени Олег Аренский. Этот Олег ждал ее СТОЛЬКО лет. Ради этой единственной встречи, взгляда, улыбки, поцелуя…
     Когда Он обнял ее, вливая Силу и себя, - в искалеченное астрально тело, - Тиль поняла: это НАВЕКИ. Они обнимались на постели, наслаждаясь друг–другом, даря ласки и любовь. Время остановилось. Надолго.
     Длинные волосы Волшебницы рассыпались по подушке, Энрике брал в руки эти драгоценные пряди. Дышал ими, целуя, сжимая в сильных руках… перебирая порой так, словно это рассыпанный жемчуг. А его тело модели вызывало восхищение, даже со спины слегка напоминало женское. Такое мягкое, гладкое, теплое… И это золото древних волос. Кои ласкали грудь, спину, руки, живот Тиль, - тяжелые локоны глубокого золота, - прохладные, чистые, шикарные, мягкие, и… НЕДОСТУПНЫЕ ДЛЯ БОЛЬШИНСТВА. Пальцы Гвелда напоминали хирургический скальп, быстро находя эрогенные зоны, тогда деваться было просто некуда от острых ощущений.
     Золото Гвелда и темные тона волос Волшебницы слились в прекрасную цветовую гамму, как тела и губы, в долгом поцелуе. Все стало ЕДИНЫМ, как и СИЛА. Было больно, да боль топилась в неге самого сильнейшего Архимага. Такой сильный, одновременно беспомощный, когда Тиль ласкала по–особому… Слезы катились по щекам Энрике, поскольку знал он – выбора НЕТ, скоро придется открыть Портал. Он туда отправит возлюбленную, а дальше…
     Дальше Химаура ударит по нему. По самому больному…
     А сейчас он занимается с Тиль любовью, плачет.
     - Такого, как я, ты больше не найдешь, я положу ВСЮ свою жизнь к моей Королеве, убью ЛЮБОГО, кто попытается отбить мою возлюбленную! Неважно, сколько мы будем вместе! Если не излечишься, тогда подожду мою Тиль еще два века, и упаду на колени, целуя твои ноги.
     Его руки напоминали шелк: ощущение, словно тело гладит мама. Тиль целовала, ласкала эти пальцы, это шикарное тело, сводя любимого с ума. И почувствовала:  ее понесло в плане секса.
     Волшебнице было МАЛО тех ласк. Она наконец поняла: то, что происходило летом на пикнике, даже рядом не стояло с теперешним интимом.
     Он целовал прекрасную грудь, сильно посасывая ее, гладя живот, плечи, лицо, ноги, все остальное… все это обжигало огнем. Тиль прижалась к этому реликту ушедших эпох, а затем забылась.
     Энрике в плане секса был словно железный: не уставал. У Тиль в результате обострилось зрение, порозовели щеки. Она почувствовала: Сила исцеляет. Оргазм Энрике бил в нее семенем. Мужчина кончал, Волшебница чувствовала удары его крайней плоти в себе. Как то, что язык Гвелда нежно ласкает при этом  шею. Так тихо, так аккуратно… Что–то горячее ударило внутри, - словно молоко, плеснувшее на кожу, - как река, только бессмертная.
     Сладкий стон слетел с губ Архимага.
     Он не собирался останавливаться. Словно с цепи сорвался, испробовав на любимой ВСЕ, что умел. Сливались две Силы, разгоняя Тьму, рождая Жизнь. Пальцы Тиль утонули в локонах Энрике, он запрокинул голову, закрыв глаза. И очередная слеза упала на грудь Волшебнице. Он НЕ ХОТЕЛ ЕЕ ОТПУСКАТЬ.
     - Я НИКОГДА не отдам тебя, НИКОМУ! ВСЕ у нас будет замечательно. Вижу наше будущее, вижу тебя матерью наших детей… Поверь, я на одном не остановлюсь! – Он улыбнулся, провел рукой по прекрасным темным волосам. Потом просто перевернул девушку на бок и стал гладить. – Ничего не бойся. Я знаю: ты ненадолго уедешь, потом мы поженимся. Никакая Тьма нас не разлучит. Я умру без тебя, любимая…
     - А я даже не представляла, что ты НАСТОЛЬКО прекрасен, Гвелд… В тебе бушуют Силы Веков, Природы… это не кончается. Я не знаю, какова я… - Она стыдливо опустила глаза.
     - Ты прекрасна, моя Королева… Фигура шикарная! Пережившая века. – Архимаг закрыл ее рот поцелуем. Чувствуя: скоро опять оргазм хлынет в тело, с новой силой. Тиль ОЧЕНЬ не хотелось, чтобы ТАКОЙ секс заканчивался. Энрике вливал и вливал в Тиль СЕБЯ. Абсолютно не думая о последствиях. Ему хотелось держать свое сокровище в сильных руках. Никогда не выпуская.
     - Выпей меня всю, пожалуйста, прошу тебя… чтобы я не умерла!
     Энрике встал, потянулся. Принес вино из холодильника, разлил по бокалам, смотря на пламя свечей на столе, в канделябре. Устроив небольшой перерыв. После они вышли в халатах в соседнюю комнату. Забрав подсвечник.
     - Ты думаешь, - это все, милая? Вовсе нет. Жена ты мне теперь, мы пойдем в ЗАГС. Забудь прошлое, теперь все будет совершенно иначе. Паспорт у нас с собой… - Он улыбнулся, снова налил вина. Тело Энрике при свете свечей, в полумраке, стало похоже на розовый мрамор. – КАК же я мечтал всю жизнь, чтобы моя любимая не умирала! И вот, дождался… В этом городе, обреченном.
     Он посадил Волшебницу на колени, крепко обнял. Тиль прекрасно понимала по его глазам: милый от всего устал, – от работы, Братска,  негатива… что каждый день, проведенный с Волшебницей, приносил спасение.
     Комната Гвелда за несколько часов пропиталась ароматом свеч, трав лугов. Тиль поражалась, - до сих пор, - в Братске живет такой мужчина. Не представляла, - скоро ВСЕ поменяется.
     - Когда все закончится, я выйду за тебя. Больше ни за кого. Обещаю! Если забеременею, то никогда не сделаю аборт... Интересно, смогли бы мы встретиться в другом городе?
     - Я не знаю. Мне сказали, где тебя искать, я нашел. Даже этот интерьер, в стиле истории веков, - он оглядел свою комнату, - сделан для ТЕБЯ, Ира. Когда я ехал сюда на стройку, то плакал в товарном вагоне. 
     - А мне не хотелось жить на этом свете. Я думала, - жизнь закончена. Что я просто умру здесь. Я плакала, потом случайно нашла ту газету… Посмеялась. А теперь лежу с любимым в постели, упиваясь ласками,  любовью.
     Гвелд промолчал, закрыл глаза и прижал к себе невесту.
     - Вот видишь, как в жизни бывает! Когда чего–то не хочешь, - аж до боли, - а в итоге… Вот и ты не знала. Испугалась, решив: я обычный пацан–бабник. Сидел бы я в Европе, если бы не жизненные обстоятельства. – Гвелд потянулся за вином на столе, которое в бокале играло рубиновыми красками в свете свечей. Пламя горело ровно… Свечи сами собой напоминали Средневековье, от этого душа успокаивалась. Вино пахло вишней с оттенками смородины. На столе стояла расписная тарелка, с причудливыми узорами русской тематики Палех. Глядя на нее, влюбленные невольно скучали по старине. Старое, ушедшее прошлое, оставшееся после разрушения Российской Империи. Осталось от него очень немного… 
     Тарелка… Рядом лежат виноград, сыр и яблоки. Рядом стоял еще один подсвечник, - только с тремя огарками, кованый. Достаточно тяжелый. Чувствовалась какая–то мощь, – от всего этого. В ровном свете отголоска Империи золотые локоны Энрике отливали глубоким цветом. Тиль невольно представила, какими бы были внешне их дети. Мысли возникли спонтанно. Если сыновья, - то наверняка получились бы копией отца. Дочери - в мать...
     На полу валялись одежды. Все выглядело достаточно романтично: рубашка Гвелда, белье Тиль… Это будет лежать довольно долго. День, два… перед тем, как блеснет искра портала. И весь мир Энри с Тиль рухнет в пропасть. И превратится квартира Архимага в невесть что.
     Гвелд окунул палец в вино, провел им по щеке возлюбленной. Он все понимал. Ему стало очень горько. Решающий шаг в любви сделан лишь сейчас, Темный моральный урод довел ситуацию… раз Ира умирает. Надо было раньше думать. Теперь девушка спасена.
     - Только не плачь, прошу тебя… Ты прекрасна, у моей невесты  ШИКАРНОЕ тело. Мне не нужна другая, ты мне нужна ЛЮБАЯ! Больная, здоровая, никакая, - ЛЮБАЯ! Поверь!
     - Я не плачу… Мне страшно за тебя, Гвелд – Кельтский.
     - Не бойся. Я не пропаду. Потому, что есть ты. – Он сжал руку Волшебницы. – А это главное, милая…
     - Что теперь станет с городом, после той Резни?
     - Хорошо все будет. Нет больше Темных. Мы их уничтожили.
     - Не всех. Остались Гломен. Илльо. Химаура.
     Гвелд махнул рукой:
     - Химаура, - это уже так, не соперник нашему счастью. Но ты не рада…
     - У меня плохое предчувствие, Энрике… - Ира нахмурилась.

     Они пили вино, смотрели на свечи, целовались. Все не могли напиться ласками и любовью. Медленно сползли с дивана у стола на ковер, где валялись одежды, и продолжили заниматься любовью. Уже закружилась голова, хотелось поесть нормально, но…
     Счет времени окончательно потерян. Давно наступила ночь. Которой потом по качеству любви не будет очень долго.
     - Не представляешь, ЧТО я сделаю в постели после свадьбы… Ты меня с ума сводишь! Выздоровеешь, - моя Сила быстро исцелит. Может, не нужно после отправляться в Питер? Подумай…
     Он хотел переломить ситуацию. В лучшую сторону, несмотря на Химауру.
     - Ты не понимаешь, Гвелд. Я о Химауре. У меня нет от нее защиты. Это пугает. Она ведь ударит… - Тиль строго посмотрела на Архимага. В ее глазах читалась боль. Которую невозможно было скрыть. Да и надежда тоже.
     - У тебя есть я. У нас есть МЫ. – Был ответ. – Теперь, после того, что сегодня здесь случилось, мы СЕМЬЯ. – Взгляд Гвелда спокоен, в его глазах  уверенность, надежда на счастье. Архимаг НЕ ВРАЛ: он брал на себя ответственность, ЗА ВСЕ. Настроен решительно. Но и знал одновременно, -  еще не время лететь в ЗАГС. Может быть.
     А может, и нет.
     Догорят к утру свечи, будет выпито вино… Еще когда начало темнеть, Гвелд протянул руку, сказал:
     - Не бойся. Если этого не сделать, то вероятнее всего погибнешь. – Он смотрел ласково, от Архимага шло живительное тепло. Нежно обнял Волшебницу, принялся ласкать. Дальше – итак все понятно. Потому что иначе и быть не могло.

     Он сидел за столом, улыбался. Рассвет забрезжил на горизонте. Но, несмотря на счастье, все равно чувствовалась тревога.
     - Я много чего пережил, Тильсирвэ, потому не потеряю больше ничего. Поэтому мы должны решать, как в Братске будем жить. При сегодняшнем положении Химауры. Она теперь может выжидать подходящий момент. Потом просто взять, и шарахнуть так, что мало не покажется.
     Энрике посмотрел куда–то в потолок. И усталость была в этих глазах. В вечно юной голубизне очей… которая застыла в момент инициации. Ирина подошла, ласково обняла мужчину со спины, а он принялся в благодарность целовать ей пальцы.
     - Я НЕ ШУЧУ. Я так больше не могу, дорогая. Я очень устал от этого Штаба, сотрудников, Горисполкома. Мне порой хочется вместе с тобой собраться, взять рюкзаки, палатку, и уйти в лес. На неделю. Наслаждаться тишиной, чистым воздухом… Я порой хочу разнести всю мебель, да толку от этого? Что даст? Придется на помойку полквартиры выносить. После думать, – разнесена квартира, проблема остается… Вот решим проблему нашу, а потом, несмотря ни на что, уеду с тобой, из этого смога. Больше никогда сюда не вернемся… - Энрике по–прежнему глядел вверх, размеренно произнося слова. Понимал: Тильсирвэ все равно придется отправить в Питер.
     Он взял возлюбленную еще несколько раз, а после они лежали  обнявшись, прижавшись друг к другу. Мысль, - словно молния, - ожгла сознание: вдруг Ира забеременеет, а он при этом ее еще отпустит, непонятно куда! Что тогда?! Тогда придется отправиться за ней, забрать обратно.
     Вариантов больше не было. Энрике чувствовал: все равно, что–то уже пошло не так. Что? Непонятно.
     - Ты не представляешь, КАК мне сейчас тяжко… Я НЕ ХОЧУ тебя отпускать. Останови меня, если сможешь! Прошу, останови… Иначе я не знаю, что здесь будет!

     Машина спокойно ехала по ночным улицам города Братска, и звезды, - холодные, мертвые, как каменья в кольцах, как сама Плотина, - светили с черного небосклона. Не так давно прошел сильный ливень, асфальт под рыжим светом фонарей мерцал матовым блеском. Шел 2013 год.
     Настроение было не ахти весь день, поэтому Энрике–Василий–Олег–Гвелд Кельтский хотел просто гонкой расслабить нервы. Коллектив в тот день напился всем скопом, не выполнив часть заданий. Архимаг–менеджер всех выгнал, - с солидным штрафом трезветь на пару дней, а сам отправился делать неблагодарную работу.
     Кошмары во сне прекратились давно, еще лет пятьдесят назад. С того момента, как он приехал на Стройку Века в Братск. Приехал, понимая все заранее, пытаясь отговорить народ от затеи. Особенно умолял Наймушина остановиться. Естественно, люди посчитали мужчину за окончательно сумасшедшего, раз такие речи толкает. Чуть не отправили как Врага Народа в Озерлаг. Где, по слухам, сидели пленные немцы. Немцам он понравился потому, что блондин голубоглазый. А вот советские люди за длинные волосы чморили его будь здоров. Некоторые думали, - Олег Аренский из Америки явился, работает на ЦРУ. Что прикидывается русским, - мол, по ночам как–то там сливает данные за рубеж. На Олега писали, стучали, да все без толку… Девчонки на стройке млели от его шевелюры. Архимаг даже и не глядел на них, - таких юных и наивных, - заранее зная, ЧТО всех ждет потом. Наивные и юные… Людская гордыня потом падет, придется что–то предпринимать в плане обстановки города.
     Мошкара, Ангара, Природа… В Старый Братск порой заезжали артисты и певцы, развлекая народ. Гвелд не имел права НИЧЕГО менять в этом Мире, иначе он НИКОГДА не встретит свою милую. Только вот КОГДА эта милая появится? Не сказали… Даже высчитать нереально, - не то, что прощупать… Также он тогда плохо понимал слова Марфы–Изольды:
     - Не будет ни коней, ни Руси старой. А женщины станут как мужчины, как солдаты.
     Он тогда НЕ ПОНЯЛ, ЧЕГО та Темная имеет в виду. А женщины надели брюки по одной причине: так удобнее ходить. Думал иногда Энрике, НАСКОЛЬКО точно Марфа видела его будущее. Вплоть до мельчайших подробностей. Ведь не могла она, - в силу своего понимания, - ИНАЧЕ описать Будущее, а лишь «словно мачты, вонзятся бревна в реку, будет Волшебный Мост». Вот он, этот Мост, – Плотина! Иначе быть не могло! И указаны сроки, сколько ждать Гвелду все, – два века ровно, с момента гибели Насти. Следовательно,  должны быть 2003 – 2004 – е годы.
     - Как же ты будешь выглядеть, возлюбленная моя? Сможешь ли адаптироваться в этом диком, непонятном Мире, - в городе, накрытым Черным Куполом Смерти, Монстром, на которого даже я не имею управы, и никакая Сила не порушит эту бесчувственную сволочь…
     Вот, они встретились.  Прошло почти десять лет.
     Он ехал, периодически глотая слезы отчаяния и боли. Было уже практически все равно, что станет с городом, с людьми тоже. Не говоря уже о следующем: жители стали экстренно УЕЗЖАТЬ из бывшего Города Юности… Оно понятно, – смог выбросов, всевозможные болезни, разлом ДНК, рак крови, горла. Блестели покрытые серебристой пылью алюминия лиственницы, - пораженные выбросами насмерть, у коих уже гнила древесина… Мертвая энергия города, коей совсем немного осталось существовать в этих краях.
     Энрике прекрасно знал, – на гордыне невозможно построить ничего хорошего. Гвелд просто ехал в Безмолвие, слезы текли по его прекрасному лицу. Золотые волосы тяжелыми прядями ниспадали на спину. А в свете фонарей или костра они казались медными.
     Днем и ночью кельт пытался разгадать тайну Химауры. Но сколько ни мучился, проводя расчеты, – исход всегда один: ЭТО не поддавалось никакой логике. Нечто НОВОЕ, незнакомое, не живое и не мертвое, СПОСОБНОЕ МЫСЛИТЬ ПО–СВОЕМУ, жрать по–своему, жить наперекор всему. Ведь сама плотина была по сути ГРОБНИЦЕЙ. Для тех несчастных строителей, кои заживо погребены под диабазовыми глыбами на перекрытии. Естественно, никто после этого не думал: за такое жертвоприношение Судьба накажет ВСЕХ. Она наказала очень жестоко, за слепой энтузиазм. Не говоря уже о другом: сама конструкция плотины снаружи, да и внутри, - напоминала гробницу майя и ацтеков.
     Гвелд ездил часто по плотине. Почему, – будет рассказано дальше. Только ГДЕ теперь доказательства этого? Раз за стройкой стояли непонятно какие люди, лелея мечту самого Ленина о плотинах на реках, электричестве. Ленин оказался один из масонов. Кто знает, чего ему в Ложе насоветовали свои. Как те же Маркс и Энгельс.
     Вот против самой стройки, - чтобы ее остановить, - Гвелд выступить никак не мог. Он–то знал: в Ложах сильные Маги, (которые предлагали ему вступить в свои ряды), лучше не открывать рта. Так Архимаг стал, - с самого начала жизни Нового Братска, - настоящим УБИЙЦЕЙ Темных Магов, порожденных Химаурой.  Она вывела СОВСЕМ другую породу существ, кои питались от самой Тьмы… Даже мозг у них работал с так называемых команд монстра, – Химауры. Когда их убивали в стычках, - неважно, в каких количествах, то появлялись новые. Своими убийствами Энрике хотел  поуменьшить Зло. Сколько бы он ни старался, все тщетно. Раз за разом  нанимал помощников, тоже не вышло справиться. Они либо гибли один за другим, либо без вести пропадали.
     Лишь один шеф Светлых оставался невредимым в самых страшных схватках. Темные знать не знали, кто этот красавец, плюс их ряды принялись стремительно молодеть. Иногда Энрике пугала лишь одна мысль: вдруг наступит время, когда дети начнут творить Зло, и ему придется их убивать? На две тысячи третий год Темные в Братске оказались обычными подростками, лет пятнадцати–шестнадцати. Творящие дикие оргии в заброшенном Доме Пионеров. Если там появлялся Гвелд, - которого они прозвали Золотоволосой Смертью, - то там НИКОГО не оставалось в живых.
     Плакал порой Архимаг, понимая: скоро ему одному будет НЕ СПРАВИТЬСЯ. Коллектив тем временем тоже помолодел, стал довольно часто выпивать все, что горит. Погуливали, мотивируя: молодость проходит,  надо нагуляться с девчонками – мальчишками. Гвелду было тошно слушать такие речи, потому как понимал, - виной всему, – обычный гормональный всплеск, желание кого–нибудь затащить в кровать, со всеми вытекающими последствиями. А после начиналось: «Ах Ваня, где мой маня»… Эти Вани да Мани злили больше всего. Молодежь считала диким другое, - Энрике не хочет ни с кем мутить, даже с коллегами.
     Никто не знал, ЧТО творилось в сердце Гвелда. Жили там любовь Настоящая и великое Горе. Он молчал, не подавая вида. Рубил Темных, как дрова. А порой у себя дома, сидя у абажура в китайском шелковом халате (наливая себе пару – тройку стаканов пива, обхватив после голову руками), размышлял о жизни. Не веселило его больше абсолютно НИЧЕГО, была потеряна надежда на счастье. И не раз Архимагу мерещилось: в ванной шумит душ, будто Тиль или Анастасия в легком пеньюаре ходит по помещению… и можно тогда рассмотреть ее прекрасное тело поближе, поласкать, обнять, прижать к себе. Лик ее печален. Стройная фигура, длинные темные волосы до колен. Серые, большие глаза, лицо словно списано со средневековых картин, - с той же Джоконды… Каждый раз, когда Гвелд пытался приблизиться к ней, она мотала головой в знак отрицания. После этого женщина пропадала. Тогда мужчина рыдал навзрыд, уронив голову на стол. Иногда Архимагу казалось: он сходит с ума от горя. Сидя в халате, при свечах, с высокой кружкой пива, рыдая на всю квартиру. Вытирая кулаком глаза, глотая слезы отчаяния.
     Проходил час, второй, третий, четвертый… тикали часы с кукушкой на стене. Иногда птичка куковала полночь, ее так называемое пение выглядело живее всех живых в городе Братске. Писать стихи на тот момент вообще не хотелось, - Энрике наелся этого «добра» в Средневековье, когда шла Эпоха Возрождения. Его в прямом смысле «тошнило» от них. Сам он никогда их не писал – не его стезя. Рыдать от бессилия сын Элиндры мог до самого утра, уронив голову на стол. После напивался кофе и шел работать, как ни в чем ни бывало.
     Также было до появления Тиль. Он также рыдал, переживал, так как время шло. А ничего не происходило. Кофе глушил кружками. А в голове гвоздем засел вопрос: КАК и ГДЕ он найдет свою возлюбленную, свое счастье, свою потерянную Настоящую Любовь? Вроде вот она, уже родилась, где–то есть, живая… Но невидимый Мир упорно не желал открывать ее местоположение. Это огорчало. А  если она Его не узнает? Вдруг  также сидит и плачет?
     Кто знает…
     Так кельт сидел, размышляя о жизни. Ему не приходила в голову одна вещь: он уже ВИДЕЛ Анастасию в новом теле, только она была еще шестилетней девочкой. Шел в январе по центру города, встретил там коллегу Владимира Семенова с дочкой… посмотрел на нее, увидел что из своих, и все… забыл.
     Такая незначительная встреча.
     Анастасия, названная Ириной–Тильсирвэ, придет к нему работать. Вот к ТАКОМУ Энрике  жизнь не готовила.
     Оставалось совсем немного подождать. До Счастья, объятий, поцелуя, секса. Снов не было. А всего лишь наваждение, после которого кожу жгло любовное молоко. Молоко цвета жемчуга, ЖИВОЕ. Подарить его НЕКОМУ. Тиль еще не возникла на горизонте. И НИКАКАЯ ХИМАУРА НЕ ПОМЕШАЕТ  ИХ  ЛЮБВИ, А  ВПОСЛЕДСТВИИ  СВАДЬБЕ.

     …На следующий день, - после такой пьянки, - Светлый решил ВСЮ ночь посвятить уничтожению тварей Химауры на Плотине. Поехал прямиком в поселок Энергетик. Машина неслась сначала по Братску, словно гоночная, со скоростью двести пятьдесят километров в час. Невидимая для обычных патрулей, но видимая для Магов Света и Тьмы. Шел дождь, но это так себе… При такой скорости человек, - на какой шел Энрике, - давно слетел бы с трассы. Гвелд шел в крайне опасную Зону, - где находились старые Тропы, исполняющие желания. Рельсы, остатки утонувшей железной дороги. Живые Тропы. Наполовину Темные, в воде пропитанные Тьмой, Ядом, наполовину Светлые на Земле. Защита от Тьмы на берегах.
     Но скоро она прекратит свое существование. Умрут Тропы–Рельсы… исчезнут навсегда. Как и Водохранилище. В две тысячи пятнадцатом году, осенью…
     Чем дальше ехал Гвелд, тем больше суровела невидимость вокруг. Все человеческое померкло, и стал Мир более древним. Словно вернулись назад времена кельтов и викингов. Энрике прекрасно понимал: в таких диких  местах его уже засекли Темные. Он глянул в зеркало заднего вида – точно: сзади вдалеке ехал черный Порше… Черный, словно сама ночь, с весьма неприятными намерениями.
     Они ведь, Темные, прекрасно знали: Гвелд здесь Чужак, надо с ним разобраться по–своему. Нет, не убивать, а покалечить. Чтобы больше не совался. Аренский, не сбавляя скорость, ехал дальше, периодически сворачивая на разные трассы. На этих дорогах также ездил шеф Темных – Гломен-Сергей, очень неприятный тип.
     Также знал Архимаг, - он руководит шабашами Темных, сам в них участвует. Потому что один, потому что спать не с кем. Себя удовлетворять рукой надоедает: не то совсем по ощущениям. Не говоря уже о том, СКОЛЬКИХ младенцев они пустили в расход на черные дела. Убивали, топя их жир якобы для своих полетов. Много раз Светлый рубил «в капусту» эту сволоту. Но по ходу, их убийства с рубкой голов мало чему учили. Каждый раз Архимаг, перепачканный кровью по самые локти, возвращался домой и отмывался в душе прямо в одежде. Ломая голову, как быть со всем этим беспределом.
     Тем временем, Гломен собирал новые шабаши, губя народ. Энрике один раз устроил с ним нехилую драку, это не дало результатов. Тогда приходилось ездить по этой кошмарной Зоне, рискуя многим, занимаясь сплошной резней.
     Очень это надоедало. Безумно Гвелда бесили ведьмочки, которые ходили чуть ли не с обнаженной грудью, в нижнем белье. Несмотря на свое темное прошлое, кельт не испытывал к этим тварям абсолютно НИКАКОГО возбуждения. Единственное, ЧТО хотелось сделать при них, - УБИВАТЬ до бесконечности шлюх Тьмы, в этом городе. Которым иногда даже шестнадцати не исполнилось. А потом тряхнуть стариной: порубить им головы, пить кровь. Однако, это противостояло бы современным обстоятельствам, - не поймут.
     Олег Аренский именно так ждал свою Единственную, презирая проституток, которые оказывались Темными. Никогда он таких домой не приводил, даже если блудом такого рода занимались несовершеннолетние.
     Кошмары продолжали сниться дальше. В них Светлый видел себя в затопленном городе, - лежащим в постели, обнаженным, - занимающимся любовью с Анастасией. Или в воде ледяной.
     От таких фантазий слезы катились по лицу. Хотелось все бросить, уехать. Но НЕЛЬЗЯ.
     Так каждую неделю. Убийства, демоны Химауры, оборотни, все прямо как в кино «Я – Легенда». Этот весь леденящий УЖАС, от которого, как думал Аренский, скоро поедет крыша. Часто нервы не выдерживали, и Гвелд рыдал на Тропах. Просил там о хорошем, добром. После действительно допросился. Удовлетворять себя рукой очень не хотелось.
     А в другом совершенно месте горько плакала за столом восемнадцатилетняя девушка, которая пару раз чуть не сунулась в петлю.

      - Ну что, как ты? – спросил Гвелд, стоя возле двери,  ухмыляясь.
     - Да как… Необычно было, очень хорошо. - Тиль зевнула. Ей ВСЕ понравилось.
     - Сначала тебе переломали ВСЕ кости, какие можно было… - Энрике удивлялся терпению милой.
     - Ты мне кости так ломал? Что даже я не могла шевелиться?
     - Абсолютно верно. Но сейчас можешь сказать: как и я сильна. Мы с тобой на равных теперь.
     - Вау! Интересно…
     - Поверь: когда МНЕ ломали кости, было ГОРАЗДО больнее,  я ГОРАЗДО дольше отходил!
     - Но я отошла довольно быстро… - задумалась Волшебница. 
     - Это я любя, нежно их поломал.
     - Нежно ломать? Класс…
     - Меня Ангара НЕ ЩАДИЛА… - Гвелд повернулся спиной к стене, с наслаждением оперся об косяк. Вздохнул. Его тоже трясло. Но очень приятно, сладко. Кельт с наслаждением прикрыл глаза.
     - О… значит, Ангара дала Силу?
     - Да. Но скажу: НЕ ФАКТ, что я во второй раз выдержал бы ТАКОЕ.
     - Второй раз?
     - Да, второй раз.
     А после был разговор о многом. И пришел день, когда нужно открывать тот роковой Портал. Гвелд стоял, поникнув, у стены.
     - Сейчас успокойся, Тиль. Я сам приду в себя. Пойми, у меня нет выбора, мне нужно тебя отправить. Ты ЛУЧШИЙ мой работник, даже БОЛЬШЕ, чем работник! Но я ОБЯЗАН, ОБЯЗАН это сделать! - Он почти рыдал, но сдерживался. Архимага в прямом смысле загнали в угол. Откуда он не в состоянии выбраться другим способом.
     - Но я вернусь, любимый! - Тильсирвэ бросилась к нему на шею. А Гвелд повторил:
     - Понимаешь, у меня просто сейчас нету выбора, я разрываюсь на части! Я уже обдумал ВСЕ варианты, отправлять или нет в Портал. ВСЕ! Ты мне СЛИШКОМ дорога! Чтобы я тебя ТУДА отправлял! Пойми, если сейчас не отправлю, - в охапку сгребу… потому, что ты мне нравишься, я действительно ЛЮБЛЮ тебя! Ладно, Тиль, хватит разговоров. Пора. Пойми, - это надо, но я верну еще тебя назад… Обязательно! Ты сама вернешься, но не сейчас. Лучше уходи, а то погибнешь.
     - Нет, Гвелд! Нет, не надо!!! Стой! - Ирина с ужасом пыталась докричаться до жениха, но тот как будто ее не слышал. Архимага замкнуло, он боролся сам с собой. И вот, вытянув руку, растопырив пальцы на ладони и прижав ее к стенке, он выкрикнул роковые слова:
     - Я ТЕБЯ ОТПРАВЛЯЮ В ПОРТАЛ!
     И Сила услышала Светлого, воздух дрогнул. По помещению прошла нехилая вибрация. Началось. Искра мелькнула между пальцев несчастного Энрике, он закрыл глаза. Слеза скатилась по щеке.  Молнии пошли по стене, в разные стороны, и вот та принялась растворяться. Слепящий свет хлынул из открывшегося проема, великолепные краски извне, жившие своей, невидимой жизнью, поражали. Звучал гул - музыка. Это был Инквизиторский Портал, - открыть его мог лишь маг ТАКОГО ранга. Гвелд плакал, другого выхода не существовало.
     Тильсирвэ расширила глаза от изумления. ТАКОЙ красоты она еще не видела. ЭТО должно ее всосать в себя, перенести в Питер, в Штаб Светлых. Дальше она позвонит, - все хорошо. Потом, когда в Братске все утихнет, - вернется обратно. Ну, или Энрике сам придет. Вся стена распахнулась немыслимой красотой, калейдоскоп сверкал, раскрывая невообразимое. Можно стоять и любоваться, никуда не уходить.
     Архимаг опустил голову, смотря куда-то в сторону, на нем лица не наблюдалось от горя:
     - Ты мне почти что жена. Пойми, мне НАДО это сделать, НАДО! У меня в голове полный сумбур… Но без этого НИКАК НЕЛЬЗЯ! – Он прикрыл глаза и его голос звучал подавленно. – Отправляйся!
     Женщина растерянно поглядела  на него.
     - Я не могу... - И закрыла лицо руками. - НЕ МОГУ!
     Кельтский резко обернулся к ней:
     - Пойми, ты должна сейчас нырнуть ТУДА! ДОЛЖНА ПРОСТО! Сейчас Сила Ангары перенесет в Северную Столицу, и ты будешь там! – Уверенно сказал Энрике, зная: сзади него зияет Сила, ослепительный Свет лил из Портала, в глазах мужчины жили Любовь и Надежда. ВСЕ можно исправить. Закрыть его. – Здесь скоро ВСЕ погибнет, ВСЕ, абсолютно все! Пойми, я люблю тебя, следом бы нырнул, но НЕЛЬЗЯ сейчас  уходить! А ты ДОЛЖНА, должна уйти… ПОЙМИ… - В его взоре светилась бесконечная Любовь.
     Увидев, - убеждать бесполезно, сын Элиндры решился на гипноз, таким образом наступив себе на горло. И сработало. Тиль принялась вникать. Тому, чего больше не существует.
     - Сейчас Сила во мне бушует очень сильно! Ангара МОЕЙ, МОЕЙ была! Но ее не будет скоро, совсем не будет… Она мне дала Силу, я сейчас ею воспользуюсь, чтобы тебя отсюда отправить! Здесь ничего живого не останется: ни людей, ни животных, ты не должна погибнуть, пойми! Отправляйся в Портал, пожалуйста! Немедленно! Спасайся! - Он уже орал. Но если и крик не поможет... тогда в ЗАГС, и будь что будет.
     - Где мы, Гвелд? Мы в лесу! Я никогда не видела тот город, который виден неподалеку! Как же красиво... - Женщина словно видела то Прошлое. - Люди одеты не так, как сейчас. Пойдем! Погуляем по тайге!
     Получилось. Она поверила.
     - Вот он, Старый Братск! Скоро он умрет, весь. Потому что поезд первый уже отошел сюда! Его стук как сердце, я слышу, как бульдозеры едут! Деревья и прочее, все погибнет! Тут ничего, ВООБЩЕ ничего не будет существовать, никогда… Пойми это! Здесь от и до погибнет  ВСЕ!
     - Нет... Этого не может быть! Уничтожить такую красу, - немыслимо, милый! Давай останемся здесь! Все будет замечательно! И эти краски, звуки, калейдоскоп... на площади. - Тильсирвэ смотрела в Портал, не веря глазам. Хотя там такого и в помине не наблюдалось. Гипноз работал. 
     - Сюда едут просто ЭШЕЛОНЫ! Вот мы здесь стоим, в невинном лесу, и  все погибнет, все будет затоплено! Ничего не останется! ни деревьев, ни природы… Они здесь ни причем, но все они уничтожат, строители! Уходи!
     - Я хочу остаться! Я слышу шум... Поезда! - Ирина как завороженная смотрела вглубь Портала, не видя ничего более, кроме наваждения. Город Братск пятидесятых, люди, лошади, птицы в небе. Даже мошка кусает. А вот первый осенний лист упал к ногам. Красота! Нет никакой Химауры, а какой воздух!!! Чистый! Зачем уходить?
     А несчастный  говорил четко, понятно, сдерживая себя с трудом от крика:
     - Вот эшелоны уже идут! Они радуются: работа здесь будет, деньги, они не знают, чем это чревато, глупцы! Я единственный плачу из–за этого! Я единственный… - Он замялся. - Буду пытаться… отговорить их, уговорить! – Энрике запинался, нервничая, чувствуя, - еще немного, и он слетит с катушек. – Чтобы они не делали, чтобы они не губили здесь ничего… Я не теряю надежды, и не потеряю, - он улыбнулся. – Ни за что. На то я и маг, чтобы верить…
     Еще раз взглянул в лицо милой, которая плакала. Смотря в невинный лес. Которого больше не существовало.
     - Я уже еду с эшелоном, я скоро выйду, Ира… Я буду тебя искать… Я разобью палатку на берегу, буду ждать, когда ты придешь… Я не смогу без тебя, пойми! - Олег Аренский зарыдал. Не выдержав. Но было поздно.
     - Но я здесь, мой возлюбленный!!! - Женщина бросилась к нему, но неведомая сила откинула ее назад. - Посмотри, какие растения под ногами!
     - Ты еще не родилась! Но я жду, знаю, - когда-нибудь появишься здесь! Обязательно… обязательно придешь, меня найдешь! Если не получится, то нас сведут пути в жизни! Я знаю это, я в это верю! Искренне верю! Я приеду,  буду как рабочий, я буду начальству даже подчиняться, стану всех работников, начальство отговаривать от этого шага… Чуть не погибну от дыма! Но Ангарида даст мне новую жизнь, новую Силу! И благодаря ей смогу жить… Снова жить, найду тебя! Обязательно найду, поверь мне! ПОВЕРЬ!
     Ирина смотрела уже со страхом вдаль, в сторону города, и вот нечто холодное коснулось ее ног. Она опустила голову, - вода быстро прибывала и жгла кожу. Дошла до щиколоток. Вдалеке лес остался в воде, только верхушки торчали над волнами. Ей по - настоящему стало страшно.
     - Вот воды тут пожирают ВСЕ! Пойми, я должен остаться здесь, должен, а ты, - БЕГИ! Беги, пока здесь все не погибло, пока ты со всем этим не погибла, отправляйся отсюда, пожалуйста!
     - Мы погибнем, Гвелд! Я не хочу утонуть! Давай спасать Природу! Все красивое! Что же ты стоишь?!
     - Я тут останусь, но знай: буду ждать Волшебницу, буду ждать ту, которая придет опять, это ТЫ придешь! Ты придешь ко мне, сюда, я чувствую это всем сердцем своим, я верю в это… Но слышишь шум вод, они тут пожирают все… Отправляйся немедленно!
     - Не надо... Я хочу остаться здесь... - Слезы катились по щекам несчастной. Портал давил своей Силой вместе с гипнозом Энрике. Скоро его действие закончится.
     - Но сейчас нам не время встретиться, в пятьдесят четвертом… НЕ ВРЕМЯ! Я знаю: придешь ко мне на работу, я знаю, - что буду начальником, но я не знаю, - полюбишь ли меня с первого раза (!) , узнаешь ли вообще, будешь ли со своей памятью ждать… или я буду новый человек, неизвиданный, но постараюсь показать твое прошлое, по возможности! Я буду тебя еще больше ценить, больше любить, но уже не отпущу НИКОГДА!
     Ирина потеряла счет времени, она понимала, - все умирает, Время идет куда - то дальше, скоро погибнет сам Энрике. Вода продолжала прибывать. Волшебница почувствовала головокружение, во рту пересохло. Она принялась кричать свое, пытаясь разубедить милого, но нет... Тот ее будто не слышал, лишь  глядел куда-то в ясное небо. А после закрыл очи. Успокаиваясь.
     - Я еще не Архимаг… - убито сказал он, с потухшим взором, и глубоко, тяжко вздохнул, видя: дороги назад нет. Сердце разрывалось от боли.  – Поверь, но я им стану обязательно. Я буду Олегом Аренским, начальником Светлых, но позже. Ты будешь, моя милая, со мною, мы будем вместе работать, будем счастливы, НО НЕ СЕЙЧАС!
     И тут у Гвелда действительно нервы сдали…
     - Уходи, пожалуйста, еще немного осталось до гибели всего здесь! Пожалуйста, отправляйся! – В глазах заблестела надежда на счастье. Даже усмешка. Через эту БОЛЬ.
     - Я не могу... НЕ МОГУ! Мы можем все спасти здесь, не будет никакого Нового Братска, ты можешь отвести воду назад и убить многих, ради спасения всего! Я не хочу утонуть! Остановись! Город тонет!!! Энрике! Ты в корне не прав! И...
     - Не надо больше НИЧЕГО говорить, ОТПРАВЛЯЙСЯ!!! - Гвелд заорал,  схватил милую за руку, буквально втолкнув ее в Портал, подарив на прощание долгий поцелуй. Тот стал стремительно затягивать Тиль в себя, с блеском живительных лучей. Закружилась голова, Волшебница видела заплаканное лицо Энрике, который держал ее за руку. Но силы не равны, и кисти рук разжались. Портал полностью вобрал в себя женщину. Мелькнула вспышка, озарившая всю комнату. Дальше - провал. И крик, далекий:
     - Энрике!!! Энрике! Я падаю вниз! Гвелд! Я люблю тебя!
     А тот, - увидев, - Сила стала успокаиваться, и вихри воронкой унесли возлюбленную в невидимость, - закрыл лицо руками, и зарыдал, горько, тяжело, закрывая  Ход магией, щелкнув пальцами:
     - Прощай… Но знай – я тебя БУДУ любить, любить всегда, просто верь мне, пожалуйста… Пожалуйста, ВЕРЬ…
     Последние лучи озарили Архимага, ослепили ненадолго. И все утихло, пропало, - как будто и не существовало.

                - 7 -

     ДО ПОРТАЛА:
     Марианна появилась в офисе только через пару месяцев. После того, как встретила в Эдеме ушлепка Илльо. Теперь  у нее появилась цель в жизни, -  полюбили, оценили, поняли блин! Не представляла дебилка, с КЕМ связалась. А Темный был счастлив.
     Он привел ее к матери, представив своей девушкой. Та от души посмеялась, заявив: романчик  этот  ненадолго.
     Сын принялся отстаивать свою правоту, говоря, - Марианна его мечта, в конечном счете они поженятся. Сама деваха смотрела на мать возлюбленного свысока. Всерьез считая со своей колокольни: та полная ДУРА, раз не считается с мнением современной молодежи.
     Та женщина тоже хороша была: сына–ушлепка родила в юности, о чем говорилось. В результате вырос монстр–эгоист, который на всех смотрел, как на отборное дерьмо.
     Марианна в офисе стала нехило хамить начальству. Особенно это касалось Энрике. Как бы в отместку ему, - типа тот провинился. Гвелд в долгу не остался и ответил достойно: он лишил тупую малолетку зарплаты,  периодически орал на нее. Потом на нее повышала голос и Тиль, а в конце концов Марианна заявила, в свою защиту: у нее есть парень, по имени Илльо,  типа он им обоим зубы пересчитает. По первому зову.
     Тильсирвэ как услышала сию новость, так на стул упала, открыв рот.
     - Говоришь, значит, - он мне и Энрике, по твоим словам, зубы пересчитает? Ты так уверена в этом? – Она злобно улыбнулась. – Да ты хоть вообще знаешь, КТО и ЧТО он?!
     Тут девица и попалась, на горячем:
     - Вы с Энрике убили ВСЕХ безвинных Магов, в Эдеме! Ни за что, а просто так! Вы живодеры, садисты! Бедняга чудом выжил! Вы, гады, не хотите его пожалеть! Сволочи!
     Вытирая слезы кулаком от смеха, Тиль набрала Гвелда по факсу.
     - Что случилось, любовь моя? – Спросил шеф Светлых. – Ты плачешь?!
     - Тут дурочка Марианна сказки про белого бычка рассказывает. Приходи их послушать, смех! Не зря бесплатно без толку работает! Я уже не могу, загибаюсь…
     Девке такой расклад очень не понравился. Тут же решила выругаться матом, да Волшебница сказала:
     - Сначала отмой с себя всю штукатурку, потом оденься прилично, дрянь паршивая, а после подкатывай к Гвелду! Да только шансы равны нулю, потому как мы любим друг–друга! Это не дрищ, который за мной бегал, чтобы ослабить наш Штаб! Это Архимаг! Будто не вижу, как работу прогуливаешь! О чем думала, когда сюда шла? О деньгах, любви? Или заявилась с такой накрашенной мордой, и в таком виде, чтобы мальчиков слабых клеить?! Отвечай!
     Пыл у быдла поутих, она с опущенной головой стояла перед Ириной. В это время вошел Энрике, давясь от смеха.
     - Так, милая, чего она на этот раз выдала?
     - Помнишь, как Илльо убивали? – Улыбнулась девушка, подмигнув. – Так вот, он теперь ее парень, представляешь?! Утверждает: мы самовольно поубивали всех Темных, без спроса. Известно, КТО ей эту чушь в уши влил. Мертвецы не рассказывают сказки, правда? А этот сильно заболтался. Не пора ли нам прогуляться в Эдем еще раз? Докончить гребаную сладкую парочку?
     Энрике поглядел на любимую, кивнул. Повернул голову к быдлу.
     - Конечно помню! Еще один уход на Темную Сторону у нас по собственной глупости… ТЫ УВОЛЕНА!
     Подчиненная резко вскинула голову. Глаза ее распахнулись.
     - Знаешь, сколько соплячек, - подобных тебе, - я повыкидывал за все время?! Знаешь, почему? Приходили сюда, пытались меня клеить! Чтобы самооценка поднялась! Той же косметикой, мини–юбками, глазками… Так знай, дорогая: МЕНЯ ВСЕМ ЭТИМ НЕ ВОЗЬМЕШЬ! Знаешь, сколько мне на самом деле лет? У меня НЕ ВСТАЕТ НА КУКОЛ ТИПА ТЕБЯ! Итак, сколько мне лет?
     - Нет… - Прошептала девушка. Она поняла: маху дала.
     - Я рожден две тысячи лет назад, в племени кельтов! Поэтому у меня ТАКАЯ вызывающая внешность, модельного типа андрогина. Я тебе не то, что в отцы, в пра пра пра… деды гожусь! Не надо ля–ля мне тут, как школьница, будто бы возьму западу на тебя! Тупая, вульгарная дура, и нечего на меня так смотреть… Ничего, Илльо еще не такую чушь, как в прошлый раз, наплетет. Недолго, наивняк сопливый, осталось скакать. Сама потом пожалеешь. Пошла вон, шлюха,  подстилка Темного!
     - А зарплата мне будет с отпускными? – Пролепетала испуганная девка.
     - Смеешься?! Не получишь! Орально в постели поработаешь над козлом, авось он  заплатит, раз запал на такую мразь! – отрезал Энрике.
     На этом разговор закончился. Вытирая слезы, девица ушла. На улице набрала номер возлюбленного.
     - Тебе бы знать, каково мне из–за этих двоих! – Ответил Темный, кашлянув. – Энрике, как я говорил, еще тот урод и пиз…з. Мы с ним в Эдеме нехило передрались тогда. Он натуральный блондин, - этим доказывает:  умом не вышел вообще! Ты согласна?
     - Он меня уволил. – Вытирала сопли Марианна. – Напоследок все припомнил. Особенно мой внешний вид.
     - Зато он как кукла, - весь вылизанный, напыщенный. Где он там вылизан – не для твоих ушей. Отвечаю. Думающий, будто все может. Я в свое время не успел поиметь жестко его любимую, она свое когда–нибудь получит. Но есть одна проблема…
     - Какая? – Поинтересовалась тварь.
     - Сделали мне одну гадость. Теперь я со всем этим живу. И чувствую, дело не кончится. Предлагаю нам просто погулять. И забыть об этих двоих.   

     - Энрике, спасибо тебе огромное, что избавил меня от этой дуры. Она своей ленью мозги вынесла, приходилось после нее ВСЕ переделывать. Выгнал бы эту Марианну сразу, и дело с концом. – Тиль в кухне пила чай с лимоном, понемногу приходя в себя. – Все, больше не брать подобных на работу, достало!
     Шеф сжал ее руки в своих ладонях:
     - Любимая моя, она сюда не пришла, - она приперлась! Целенаправленно, чтобы срубить своей штукатуркой да одним местом как можно больше денег. Но ошиблась адресом: здесь не бордель со щенками, у которых встает на подобных. Таким лучше на панель, – и то бы больше заработала! – Он улыбнулся. – Неудивительно, что ее эта свинья очаровала. Для него вид шлюхи малолетней, - самое то. Лапки перед ним раздвинет, и все. А он за один секс готов чего угодно наобещать. И не сделать.
     - Нехило ты эту соплячку отделал… А то прогуливала, зазналась,  завралась! Где, интересно, дура нашла денег на тряпки, если ее родители пьют в «дрова» и валяются в «доску»?
     - Вот и я удивился. Скорей всего, не такая невинная, как кажется на первый взгляд. По углам, по щелям совокупляется с парнями, да молчит. За деньги. Сама по себе пустая, как пробка. Корчит из себя непонятно что, как может. Когда женщине показать нечего, – одевается да красится как ****ь,  вываливает сиськи, снимается обнаженной перед первым встречным. Стиль ню называется. Некоторые считают: этот говностиль, – высший пилотаж в фотографии. Можно также гениталии снимать со всех сторон, - это, выходит, тоже высший пилотаж! Для тупых. На самом деле сниматься в ню, не зная человека, – дядю с фотоаппаратом, кто он вообще, – себя НЕ УВАЖАТЬ. Ни она уважающая себя женщина НЕ РАЗДЕНЕТСЯ перед незнакомцем. Знаешь, мне много раз предлагали обнажаться для журналов. Подходили на улице, предлагали. Я наотрез отказывался. А быдло женского пола бы не отказалось.
     - Знаешь, возлюбленный мой, эта парочка снималась бы в этом дерьмостиле сколько влезет. Она же думает, - неотразима перед любым, блин! Будто все врата Мира открыты перед ней. Бревна в собственном глазу не видит. – Произнесла спокойно Тиль. В глазах ее стояла печаль. – Теперь еще с этой грязью разбираться… Прости, что я урода не добила… Еще здоровье у меня пошаливает, схожу к врачу на днях. Мало ли. Не отдыхаем     почти. Спасибо, что ты есть у меня. Любимый мой Архимаг… Что бы я без тебя делала!
     Гвелд ласково обнял Волшебницу,  поцеловал в затылок.
     - Выдам я на этих обоих лицензию. Может что выйдет. Если серьезных сбоев не будет. Попляшут у меня. А в другом случае, - их ни мы, ни Гломен не сможем принять.
     Потом от Иры пришли результаты. Неутешительные. Она была больна, – ей осталось жить от силы пару месяцев. А причина– Илльо, утечка Силы из–за него. Энрике вылечил беднягу – сексом. И отправил девушку в Портал.
     Чтобы она не погибла.
     Илльо шел по освещенной, залитой Солнцем улице, а рядом с ним  Марианна. Он, как обычно, весь в черном. Новообращенная Темная - в ярких одеждах. Не знала она: ее Судьба уже предрешена. Будущее рисовалось в ярких красках. Иногда, - во время таких прогулок, - появлялся Призрак Тильсирвэ, которого мог видеть лишь ушлепок. Не раз Марианна в эти моменты слышала, как ее возлюбленный с кем–то ругался. Но с кем, – не видела. Причем матерился парень не слабо.
     Когда они гуляли, жизнь приобретала новый смысл. Илльо также, как и раньше, начал пить, ночами пропадать, хамить матери. Дура на все закрывала глаза, -  ведь слепо влюблена в  подонка.
     Но Темные стали с того времени несколько другими. Более дикими,  страшными. Сначала появлялись поодиночке, буквально на ровном месте стали друг–друга грызть, убивать. Урод пытался к ним примкнуть, да еле ноги унес: едва не сожрали, - именно едва не СОЖРАЛИ, - в Эдеме! Вначале не мог понять причины, - что же стало с его собратьями, - но после дошло: всему виной Резня. Чтобы убить шефа Темных, - который до семнадцати лет жил человеком, - не могло быть и речи. Но так или иначе, равновесие Добра и Зла нарушилось. Самому Злу над Братском это ОЧЕНЬ не понравилось.
     Теперь они могли появляться при помощи самих людей, - сначала тех, кто сильно бухал. Тьма поначалу захватила алкашей, и задобрить такое существо в том же Эдеме можно лишь спиртом. Причем все коснулось не только подростков, взрослых… но и стариков, детей порой.
     О да, Илльо изменял Марианне, молча в тряпочку. В Доме Пионеров слышались непонятные шорохи. Сколько Темные ни искали причину, - ничего не находили. Это было лишь начало кошмара, в далеком две тысячи пятом году.
     Двое гуляли по городу, радовались жизни. Кругом цвела природа, рассыпаны в парках, - как бисер на полу, - одуванчики. Зелено–золотое море счастья, весны, свежести.
     Родители как относились к избраннице своего ребенка, так и продолжали, - настороженно. Несмотря на то, что наглая особа заставила косметикой все. Получила в итоге пару замечаний. Тут–то мать начала говорить про Тильсирвэ: Ира идеал, в отличие от новой. Без косметики, мини–юбок.
     Психозы насчет этих разговоров продолжались. Сын орал на мать, чтобы та прекратила двух девушек сравнивать. Но та любила давить на живое. Мол, зря бросил… Илльо после стал чаще прикладываться к бутылке, не до жуткого пьянства. Марианна по–прежнему ничего не замечала. А Призрак появлялся чаще и чаще. Иногда вместо любимой в спальню заходила Тиль. В халате, и смеялась, смеялась, смеялась. Ублюдок крыл девушку отборным матом, да толку… Один раз пара Темных прилегла позаниматься сексом, и тут явился Призрак. Сел на краю постели, ухмылялся. Иногда откровенно издеваясь. Высмеивая как саму девку, так и парня. А уж какую жесть приходилось выслушивать в моменты оргазма! По ночам резко включалась громкая музыка, и все валили на Темного. Мол, он с ума сходит, - от своего образа жизни.
     И, кстати: во время занятия сексом Илльо смотрел больше всего на Тильсирвэ, которая стояла у стены, хищно ухмылялась. Одета также, –джинсы, синяя джинсовая куртка, сумка на плече, катана за спиной. Распущенные волосы… Какой–то садомазохизм открылся у выжившего. Со стороны Темный выглядел сумасшедшим: вел себя в трезвом виде так, как умалишенный в восемьдесят - девяносто лет.
     Тиль стояла у стены, улыбалась, а глаза у нее холодные. Взгляд настолько тяжел, - под ним каменная плита бы треснула. Илльо в те минуты занимался сексом, и началось…
     - Она же уродлива! Не зря с работы выгнали! Ей бы в лес сосны валить! Я удивлюсь, если забеременеет. Но помни, что ждет впоследствии… Будь я мужиком, - я бы такой даже в рот не дала.
     Темный рассвирепел от таких слов.
     - Пошла ты наконец от меня!!! Да подальше!!! СКОЛЬКО ночей мне испоганила!
     Светлячок резко отпрянула от парня к стене. Нервы сдали.
    - С КЕМ ТЫ ПОСТОЯННО РАЗГОВАРИВАЕШЬ?! – Вскричала она истошно, со слезами. – ЧТО не так каждый раз?! Мне это ОЧЕНЬ не нравится!
     Тильсирвэ засмеялась, запрокинув голову. Сейчас ей было хорошо, даже очень. Нет большей радости, - списать все на дурочку, не видящую Призрака. Очень красиво. Получается мятая ситуация для Илльо, дикая для малолетки. Чистый вуайеризм. От такого расклада и бессилия что–либо сделать Темный находился в постоянном напряжении. После Ира легла рядом и издевательски улыбалась, подперев голову рукой. Иногда залезала под одеяло, - тогда вообще непонятно, КТО минет сделал. Особенно когда еще  трудилась Марианна.
     На самом деле, Тиль ничего не делала, а накрывалась и хихикала. Издевалась по полной, как хотела, - эта Смерть во плоти.
     Люди вокруг продолжали умирать.
     У Марианны на этой почве начались нервные срывы. Один раз она, несмотря на тщетные оправдания Илльо, - тот пострадал на Резне, теперь за ним призраки бродят, и им плевать на все и всех, - заявила:
     - Можешь, наконец, этих призраков убрать, хотя я их все равно не вижу?! Или их вообще нет?! Значит, - либо врешь, либо я чего–то не понимаю.
     Тяжело вздохнув, Темный ответил:
     -  Когда была та Резня, - моя бывшая, о которой я говорил, - сделала то, от чего я избавиться сам не в силах! Ее надо убить. А где она, что делает, - я без понятия.
     - Вот оно как… - Расчесывая волосы пластмассовым гребнем, Марианна пыталась понять, - чего же на самом деле там произошло. Но обидно, - в интимной жизни происходил разлад. – Посмотреть бы на  призраков.
     Немудрено, что в момент разговора Призрак находился рядом. Посмеивался. А дело шло дальше, – у Светлячка после этого повествования, - через несколько месяцев, - умерли родители–алкаши. Квартира долгое время пустовала, и ее решили продать.
     Несмотря на горе, мать Илльо настаивала, чтобы взбаломошная девица покинула жилплощадь, перестав сначала истерить. Та на просьбу плюнула. Также игноря то, что Илььо ходил на место костровых сходок и рыдал, сидя на пне. Ночью слышал там жуткое рычание в невидимом Мире. Даже, как помнил, успел увидеть гигантскую удлиненную морду с раскрытой пастью, и острыми, как бритва, зубами. Существо рвануло в его сторону, клацануло почти у лица.
     Но, - тут же отскочило от парня, словно ужаленное! Начав со страхом отступать. Видимо, почувствовало Смерть.
     Илльо метнул в тварь сгусток Тьмы, и увидел: к нему вышла гигантская ящерица. С бронированной кожей, высотой в пять метров. Длина -   двенадцать – двадцать метров.
     Сколько юноша себя помнил, - НИКОГДА в Братске не видел ничего подобного. ТАКИХ гигантов раньше в дебрях невидимости не водилось. Монстр бродил возле бывшего Костра, искал жрать, нюхая воздух и почву. А чтобы жрать, надо кого–нибудь убить. Гигантский ВАРАН, коричнево–черно–зеленого цвета. Он вполне мог из Эдема выползти, благо строение недалеко.
     Перед ним предстала МЕГАЛАНИЯ, вымершая десятки тысяч лет назад. Но ОТКУДА она взялась?!
     В таком климате?!
     Парень с мольбой задрал голову к небу, и ему впервые стало страшно. Он решил, - Химаура породила эту дрянь.
     На дворе стояла осень. Мокрые дома–хрущевки в пять этажей были освещены рыжими фонарями, совсем рядом пустовал садик. Возможно, там засели эти гниды. Посмотрел, – ничего не обнаружил. Существо село на задницу, - как собака. Повернуло голову в сторону урода, смотря со страхом, и понимало: этот маг несъедобен, к тому же опасен. Он двухцветный. А значит, подавиться насмерть можно в два счета.
     Призрака рядом не было.
     «Наверное, она Энрике ищет, чтобы с ним сексом заняться», - мелькнула мысль в голове. Одновременно Илльо подумал: скоро, если такие твари размножатся, настанет настоящий Апокалипсис. Раз по Миру Магов  разгуливают ТАКИЕ монстры. На глаза Энрике попадаться ОЧЕНЬ не хотелось. Даже доносить о том, что пошли такие звери.
     Илльо вышел в реальный Мир, глубоко задумался. Жить дальше надо, раз не осталось адекватных Темных. Энрике готовил нехилый сюрприз для ушлепка. Со своей стороны. Об этом потом.
     Дождь поливал улицы города Братска. Деревья почти голые. Стоял октябрь, природа увядала в соответствии с климатом. Черная куртка  промокла. Брюки тоже. Алкоголя не хотелось. Даже покурить нереально:  сигареты в кармане вымокли до нитки. Если там и остался табак, то только для жевания. Но такой вариант  вообще не устраивал.
     Оставалось мокнуть, думать о жизни. Хорошо, что хоть любимая женщина есть. И то неясно, на сколько по времени. Если, конечно, бывшая ее не прикончит так быстро, как ожидается. Ублюдок бродил по улице, видя мокрых кошек и котов, не обращая с отчаяния никакого внимания на дождь.
     Ему было невыносимо горько. От факта: назад ничего нельзя вернуть. Как жизнь дальше повернется, - неизвестно. Особенно при череде Смертей, сие не закончится никогда.
     Придется сначала доучиваться, затем работать, а не тусить. Иначе никак. Либо сидеть, ждать. Жизнь  поменяется, но не в ЕГО пользу.
     Илльо сидел в парадной, обхватив руками голову. Если еще маги к нему полезут за помощью, - он конечно поможет, только ему такое ЗАЧЕМ сдалось?! Невольно Темный, день за днем, стал слушать Rammstein, и его состояние было таким же, как эта группа исполнила песню «Облака». Врубал на полную громкость группу, забывался.
     Особенно при такой погоде, когда деревья сбросили листву. Когда красота города заключается в следующем: окна домов, где теплится жизнь, остались напоминанием о живом. Там, в каждой квартире, своя Судьба. Где–то счастливая, где–то нет. Оранжевый свет города… Бывшего города Юности… Где периодически ездят «Скорые», увозя либо на тот свет пациентов, либо Бог оставляет человека жить на этой планете.
     Крутой Тетки и Паталогоанатома, – бывшей Илльо, и той, которая его безответно любила, уже не было в живых, - они умерли страшной Смертью во время Резни. До этого он считал этих Темных идеалом. Теперь все, халява кончилась. Но и Марианну–Светлячка ждал в итоге ЖУТКИЙ конец. В программу Призрака было  ЭТО вписано.
     Гад плакал от бессилия, домой возвращался в четыре утра, - грязный, голодный, валился спать или в одежде или раздевшись до трусов. Либо набирал в ванну воды, думал о жизни. А жизнь оказалась ой какая нехорошая: сорвала розовые очки с глаз! Теперь хоть стой, хоть падай. Жить–то он по–человечески НЕ УМЕЕТ! А придется! Его этому НЕ НАУЧИЛИ.
     Вот он и болтался, как дерьмо в проруби, а интрижка с Тильсирвэ получилась не в его пользу. А  во вред.
     Единственный плюс, – Тьма дала Любовь. Хоть на этом спасибо. Да есть один нюанс, – Тьма НИКОГДА НЕ ДАЕТ НАСТОЯЩЕЙ ЛЮБВИ. Она дает иллюзию любви, и не больше.
     Призрак тем временем лютовал все больше. Теперь он жрал ВСЕХ и все, и смеялся, смеялся, смеялся… Тем временем, - еще весной, - прошел слух: у Гвелда случилось неслыханное горе, и теперь по Братску бродит подобный выродку, - парень по имени Александр. Не успел Темный об этом узнать, как ему на трубку принялся трезвонить сам Инквизитор Всея Сибири – Максим. Тот самый, который приказал весной его убить. Так что он еще винил его в своей сломанной жизни.

                - 8 -

       ДНЕВНИК МАКСИМА ИЗ РАННИХ ХРОНИК: «ХАМЕЛЕОН», Братск, 2004 – 2005 годы. Первый вариант встречи Илльо с Максимом,  текст ведется от лица Инквизитора.      

    «Двадцатое мая. Коренным образом меняется ситуация: шеф мне приказал кое с кем встретиться… Встречу назначили в Доме Пионеров, то есть в Эдеме в овраге.
        Вы когда – нибудь слышали о Эдеме?
Что такое Эдем?
Это место в Библии называется раем, где дозволяется делать все, что захочешь. Но случилась неприятность – некие Адам и Ева подверглись искушению и съели яблоко с Древа Познания. Последствия этого ясны – Бог разгневался и уничтожил Рай, а самих виновников трагедии выгнал. И понеслось…
Это пока библейский вариант. А жизнь вот какова.
В Братске Эдемом называют заброшенный Дворец Пионеров из кирпича и бетона, где всегда гуляет ветер, а вокруг этого строения лес… Летом здесь красиво, ведь он находится в овраге, возле последней остановки троллейбуса номер четыре. Напротив находится Мемориал Славы, где иногда зажигают Вечный Огонь. Рядышком самолет и танк, а если пройти мимо испуститься вниз, то там, у кромки берега, - Братское море.
Я туда почти никогда не выбирался, но слышал, что Эдем является местом сборищ Темных. Издалека видно, - стены Дома Пионеров исписаны такими словами: «Всеволод Огородин», «Виктор Цой жив!», рядом нарисовано несколько гитар, гексаграмм и пентаграмм, пара граффити… Иногда на крыше заброшенного строения появляются фигуры в балахонах и банданах, они часами носятся по лестницам туда – сюда и орут во все горло: «А я панк, мне все по…»
В это время спускаться в овраг и подходить к заброшенному зданию очень не советую: порвут в клочки. Они же как дикие звери, все воспринимают довольно агрессивно. Потому что это на самом деле и не панки вовсе, а Маги, - дикие, считающие себя панками. Так что Эдем в некотором роде и есть Рай…
Рай для Лжепанков и Темных, где они собираются почти каждую неделю. Но год назад их постигла вендетта: среди этого сброда отыскалась такая личность, которая любила извечное веселье, но одновременно страдала от одиночества. Это на самом деле Светлый маг третьего уровня, семнадцатилетний парень с темным прошлым, год назад я его судил за преступление и нарушение Устава по отношению к Волшебнице, и именно с ним мне предстояло встретиться, только интересно, напугается или нет? В Эдеме в прошлом году, в конце зимы, громыхнуло побоище,- когда все Темные были перебиты ослепительно красивой девушкой по имени Тильсирвэ.
Редко парнишка, из–за которого тогда весь сыр–бор и разгорелся, появляется в Штабе: раз в полгода. Сейчас шеф его как–то вытащил на белый свет. Не пойму одного: ЗАЧЕМ? Шеф позвонил мне на сотовый, скинув мне на камеру портрет, и я сразу узнал малолетнего Мага.
На крыше Эдема стоял русоволосый юноша и махал рукой, на которой  сияло кольцо с черепом. И в тот момент, когда он опустил руку, мелодия громыхнула и стихла.
Силен…
Очень силен в свои семнадцать лет!
Да и как же не быть сильным, если ты выпил живительную Силу Волшебницы…
- Я ждал тебя, Максим. Поднимайся на крышу».

     Это было на простом тексте, у Максима в дневнике… А вот что творилось НА САМОМ ДЕЛЕ, когда те двое созвонились и увиделись… Ничего не отбрасывая, сейчас об этом пойдет рассказ.

     И было так… Стояла в Мире Магов осень… отражаясь на реальности нелюдей… после Резни. Хотя почти лето царило на улице.


     Запиликал мобильник на столе, номер незнакомый. Илльо, недавно вернувшийся с прогулки, с раздражением принял вызов. Стоял день, светило ярко солнце. Раскусив сигарету пополам и выматерившись, Темный принял вызов.

     - Ну что вам всем еще от меня надо, с…и гребаные?! Оставьте меня и мою девушку в покое! А…

     И тут же осекся, когда услышал голос Максима в ответ.
 
     - Значит так, сука гнилая с нулем без палочки, я не просто так тебе звоню! То, что ты чудом не сдох после той Резни, это наш промах. Но сейчас нам нужно по–хорошему поговорить.

     Молодой  мужчина  хлебнул пива и, поморщившись, спросил:

     - Тебе чего надо от меня, Максим? Решил в офисе Энрике мне морду разбить? Он вообще запретил мне приходить! Еще слухи ходят: у ваших там что–то случилось. В том числе и у шефа.
 
     Максим прокашлялся.

     - Не твое дело, что у Энрике произошло! Ты свою лепту в это уже внес! А мой ранг мне позволяет общаться даже с такими, как ты! С такими тварями, кои поставили под удар ВЕСЬ город! Жаль, что  выжил, тварь…

     Илльо закусил губу.

     - Вы свалили ВСЮ вину на меня! Будто я виноват в той Резне! Пришли, всех поубивали, потом жизнь сломали! Да чтоб вас… Найду вашу Инквизицию, - накатаю туда ТАКУЮ жалобу, - вас тут НЕ БУДЕТ! Хорошо хоть женщина появилась.

     Максим расхохотался.

     - И все? При этом мне ПРЕКРАСНО известно, какая баба там завелась! Вид как у шлюхи с панели. Конечно, для такого, как Илльо, с его дерьмовой жизнёй, шлюха, - самый вариант. Даже я бы не стал трахать! Но тебе плевать, КОГО там трахать. Уж я–то перед Резней все твое досье перелопатил, вдоль и поперек. Начиная с рождения. Стакан вина, – девки твои. Да только Тильсирвэ наша не стала под тебя ложиться, а вдарила по полной. Знаю, ЧЕГО она сделала. Поделом! Ручкой бы усиленно работал, да горя б не знал, шестнадцатилетний сопляк,  дичь недобитая…

     Темный охренел с таких речей.

     - Даже если б ты ее захотел, я был бы против! Я про Марианну. А ваша Тильсирвэ, - шкура, которая наверняка… у Энрике, чтобы тот ей приплачивал. В этом я АБСОЛЮТНО уверен.

     - Значит так, щенок недобитый, закрыл свою пасть, и послушал Инквизицию, которой на твои похождения и ранг плевать! – Максима это вывело из себя. – Кто там шлюшенция, кто нет, - я лучше знаю! Твоя дура заявилась сюда, чтобы мужиков клеить! Да не получилось, ее уволили. Правильно сделали. Но ничего, скоро ее не будет. Лучше бы наша Тиль тебя убила, честно. Хорошая девушка, - не то, что некоторые. Она сама тянет на ранг Инквизитора, - да видимо, не Судьба здесь править. Хотя, это уже не твое дело, Илльо. – Максим сглотнул слюну.

     Тот в гневе смел со стола все, - кроме ноутбука, глотнул пива с растолченными таблетками наркотика «Мазь». Который на Костре жрали много.

     - ЧЕГО ты от меня хочешь?! – Взвыл он не по–детски. Начав всерьез терять терпение.

     - Чего я хочу? С тебя пиво, с меня – дело. Хоть поможешь. По Братску разгуливает некий Александр, лет пятнадцати. Если его не прибить, не усыпить, - городу придет окончательная хана. Готов со мной встретиться в Эдеме на крыше, без свидетелей, чтобы все обсудить? – Сурово спросил Макс.

     - Хорошо, давай. А то даже бухнуть не с кем. Ты отдал приказ убить меня. Теперь выпьем, но непонятно, за что. А Гломену позвонить теперь слабо? – Начал язвить урод.
 
     - Гломен сидит в том же дерьме, что и Энрике. Мы сами не можем сделать ничего, а у тебя есть Интернет.

     Тут Илльо согнулся пополам от смеха.

     - Вам ВСЕГО ЛИШЬ нужен Интернет?! Хорошая идея, нечего сказать! А провести его в квартиру, или куда там, - слабо? И ты, значит, мне звонишь, чтобы я что–то там нашел.

     - Сегодня выходи, и приходи в Эдем. Я лично уже одет. Поговорим. Идти мне недалеко. Через Портал. Я  все сказал. А иначе…

     Выродок  понял, – дело пахнет нехорошим. И поможет только пиво.

     Максим и Илльо встретились через час с половиной. Обсудили детали. Инквизитор увидел, - тому здорово досталось от Волшебницы. Аура Света накрыла его колпаком, из–за этого к подонку приклеилась сущность от бывшей, - под названием Призрак.

     Тиль, - призрачная, - тепло улыбнулась Инквизитору, помахала ему рукой. Выглядела как настоящая, живая.

     «Ну вот, получили мы рассадник Смерти… Не зря я тут всех встряхнул через Европу. Эта юная девушка лютует, - отражая все Зло, которое козлина  причинил кому–то».

     Также у Призрака была связь с автором всех проблем.

     «Жаль, -  этого Гвелд не видит, он был бы доволен».
 
     Сила Иры блокировала Тьму бывшего, также это превратилось в  бумеранг за все про все.

     «Перебор вышел, однако, со Смертью, - но хороший. Добивай так их всех, милая моя, лучше будет! Умничка! Только где же настоящая Ирина, которую Гвелд отпустил в Питер, а потом с горя едва рассудка не лишился?! Что с ней стало? Я не знаю… Неужели они любили друг–друга?! Он ТАК рыдал в тот роковой день отправки… скала могла бы улыбнуться, чтобы утешить несчастного кельтского парня. Он и сейчас такой, - курит постоянно «Беломор», заливает тоску алкоголем. Чует мое сердце, свихнется в итоге  кельт»!

     Так и думал Максим, смотря на потертый рюкзак Илльо, где булькало пиво «Охота».

     «Вот нажрется же, сволочь, а потом начнет мне лапшу на уши вешать. Тогда и прижму его к стенке. Поставил, паскуда, под удар весь город, приворожив нашу Тиль! Ну ничего, скоро получишь по хребту»…

     После разговора Максим отправился к парню домой. Темный спокойно достал пиво, с гулким стуком поставил его на стол. Выбрал Темное,  в качестве закуски купил черный хлеб,  воблу.

     - Знаешь, мальчик, - я поначалу решил, что даже закуски не принесешь. Где там твоя пассия размалеванная?  Пущай  картошки сварит!

     Молодой мужчина поднял голову, начав сверлить гостя презрительным взглядом. Тот ухмыльнулся, предвкушая нехилую наживу. Поскольку в силе оставался приговор: Илльо прикончить. А пассия та, – дура - дурой! Фифа, место которой в кабинете у психолога. Но ее дома нет.

     - Хотя бы свари картошки, хозяин! Не я же должен все делать! Я понимаю: в твоем доме, - на столе, - конкретный СРАЧ, раз нифига не прибираешься… Самому разве так жить не противно? Насри, написай под себя, - или на пол, - и обои поменяй. Они итак все исписаны.

     Тут Илльо не сдержался.

     - Картошка будет, но ее чистить надо! Откуда я знал, что мне такая шишка к вечеру позвонит, придет в квартиру?! Где скоро люди начнут помирать, - от вашей Тильсирвэ, - и начнет что–то втирать в  мозг?!

     Максим резко взял бутылку пива, открыл. Из нее вырвалась пена, в нос ударил терпкий запах сусла и хмеля.

     «Нет... водка лучше, чем вонючее пойло, я лучшее пил. Реально, лучше бы беленькой взял, - пару литров»! – Подумал Инквизитор, брезгливо поглядывая на последнего Темного. Достал «Беломор», закусил сигарету между зубов, чиркнул зажигалкой. Вдохнул табачный дым, почувствовав  облегчение.

     - Сварить картофель, - в кожуре, - ты бы и не догадался! – До Илльо донеслось соблазнительное бульканье. Дальше он услышал шипение. Потом Макс разломил пополам воблу, выпотрошил, следом  нарезал хлеба.

     - Я люблю готовить, но это должна женщина делать. Мы с тобой мужики.

     - Это не ответ! Давай там на кухню, вари картошку! Я пришел к тебе, а не ты ко мне! И мне срать с башни на ваш гнилой менталитет, от которого многие стонут! – Инквизитор пустил ряд колечек к потолку, глотнул пива. – Я вообще–то сейчас с работы. Охота пожрать!

     - А я, Максим, придерживаюсь мнения такого: мужик должен в потолок плевать, а женщина на него вкалывать. Ладно, сейчас закину картошку в кастрюлю, вроде бы там она лежит, в корзине. По мне так пиво.

     Макс сплюнул на пол. Ему было тошно сидеть в этом свинарнике. Он бы голыми руками удавил эту мразь, но та на данном этапе оказалась весьма полезной. Придется ее немного потерпеть.

     Урод нашел картофель, забросил его в кастрюлю и принялся готовить, с явным раздражением. Москвич тем временем прошел в его комнату, долго изучал всякие записи на стенах. Кроме мата да пошлятины, на обоях нет ничего больше. Хотя нет: какая–то сволочь скотчем приклеила свои волосы ясно с какого места, подписав: «Волос с лобка Реми». Изучая всю эту дрянь, Максим нисколько не жалел, что стукнул на Братск, начальство, на Илльо с Тиль. Работа прошла блестяще: виноватые изрубили всю эту шушеру.
 
     На стенах подонок также восхвалял шлюх, порнографию, блуд, наркоту и алкоголь, ругая  здоровый образ жизни.

     И вдруг, - краем глаза, - Максим увидел: он здесь не один. Рядом стояла Тиль. Улыбаясь очень тепло, по–доброму. У Инквизитора даже на душе от той улыбки потеплело. На девушке обычная длинная куртка, футболка черная, синие джинсы, кроссовки. Катана за спиной. Призрак прекрасно знал: гость  не причинит ему зла,  потому был настроен дружелюбно.

     Сначала тот оробел было, - откуда она взялась, - но быстро понял: это  результат обращения Илльо к Свету.

     - Дорогая, как же ты могла так… уйти от Энрике к этому… пусть даже  ненадолго… Своей работой вызывала у меня симпатию. – Он с теплотой,  сожалением посмотрел на девушку. Да, Тиль теперь была красива, слишком красива… Во всей своей натуральности. ОЧЕНЬ похорошела! – Таких, как ты, очень мало осталось. Я не знаю, куда делась физическая Тиль. Не подскажешь?

     Девушка опять тепло посмотрела на Инквизитора и подошла еще ближе.

     - Я всего лишь ее часть. То, что она оставила в качестве Возмездия для такого гада, как Илльо. Да, я также Тиль, увидеть меня ты смог благодаря Высшему Рангу. Оригинал сейчас находится в Питере, ее состояние КРАЙНЕ тяжелое. Она не выходит на связь, поскольку не может даже трубку взять. Дальше я не стану сообщать, но если желаешь… - Призрак коснулся руки Максима. Тот вздрогнул.

     - Тебя кто–нибудь еще видит, кроме меня и этого? А клуша, которая живет у него, видит?

     Ирина откинула на грудь длинные, тяжелые волосы.

     - Если он надумает на этой... которая не умеет ничего по дому, - расписаться в ЗАГСе, то ей придется меня лицезреть. НИЧЕГО она с этим не сделает. Другая на ее месте бы, - с таким сюрпризом, как я, - вышвырнула парня из своей жизни. Ну сам посуди: занимаются они сексом, а я сижу рядом, или лежу смеясь, вынося ему мозг, тот еще орет! Нет ничего ХУЖЕ такого наказания: вечно перед глазами бывшая, которую он люто ненавидит. А прилепилась я от Тиль ровно потому, как Илльо был еще ранен. Мы просто поменялись Силой.

     Макс побледнел. Спросил:

     - То есть, теперь за Тиль бродит Призрак? Там такая же ситуация?

     - Нет. Он, этот, - пробил своим приворотом ауру оригинала, - причем настолько, что женщина стала Темной Ведьмой теперь. Она лежит без сознания, Сила Тьмы сожрала в ней ВСЕ. Энрике такое не надо говорить, -  сам все узнает, рано или поздно. И еще: она носит дитя.

     Гость рухнул на стул. Челюсть пробила пол.

     - ДИТЯ?! От кого?! Выродка?! – Он почувствовал, как кровь застучала в висках. ТАКОГО поворота он не ожидал.

     - Да, она беременна. Не от Темного, а от Энрике. Он об этом вообще ни сном, ни духом. Если бы не ее перемещение к козлу, - ребенок бы родился. Но Илльо его, - своим приворотом, - запросто прикончил. Да есть один нюанс: семя–то от Гвелда! ВЕСЬ негатив в себя вобрало дитя, пожертвовав  собой, - чтобы спасти мать от Смерти. У ребенка–то нет такого ранга, Силы, - как у его отца. На очень раннем сроке… умер. Скоро  выкидыш.

     Максим был ошарашен не по–детски. Хотя прекрасно понимал: НЕ ЕГО ДЕЛО выяснять, чего там случилось.

     - Тиль… - упавшим голосом начал он, - а дальше–то ЧТО?

     Девушка улыбнулась. Печальна на сей раз улыбка. Она стала ходить по комнате.

     - Знаешь, Инквизитор, я тебя и пальцем не трону, не убью. Ты не сделал Зла мне, и ранг Светлый. Если бы не я, - Тиль бы давно умерла. Поскольку Тьма Илльо смертельна. Если бы также не Гвелд, - Волшебница бы через пару месяцев была бы мертва. Но он сделал одну вещь. Женщина в итоге жива. Поскольку другого выхода не существует. Ирина еще ничего не знает, - что стала Темной. Она станет СОВСЕМ другая. Очнется от спазмов, кровотечения, которые вызовет выкидыш. Нехило кровь хлынет! Все просто, – боль выведет из комы. Обнаружит беременность, да поздно. А я, - если исчезну из жизни козла, - то Энрике от горя умом тронется. Если уже не тронулся.

     - Что произошло, Тильсирвэ?! Скажи мне! – Максим с вытаращенными глазами рассматривал Призрака, - который выглядел, как живой. Она, - такая красивая, юная, - ходила, улыбалась. Перед ним предстал ХИЩНИК,  ВОЗМЕЗДИЕ одновременно. Становилось понятно, почему вокруг выродка ВСЕ начали умирать, с ужасающей быстротой. Ведь она ПИТАЛАСЬ так. Светлый купол отражал всю Тьму, кою Илльо сделал для многих. Далее все смешивалось в страшный клубок.

     Тиль улыбнулась. И ее взгляд был с насмешкой, счастьем.

     - Что произошло… ты еще спрашиваешь? Ты сам отдал приказ убить ВСЕХ Темных, - от имени всей Инквизиции. Не более. Результат, как  видишь, - оказался несколько НЕ ТАКИМ, - НЕ ТЕМ, чего ожидалось всеми вами. Тебе не кажется разве: НАРУШИЛСЯ баланс Света и Тьмы? Сначала да, все будет очень даже ничего! Никаких оргий теперь, шабашей, убийств… полный набор Счастья для Светлых. Но все это - до поры до времени. А потом... начнется нехилая свистопляска. И результат вас всех ТАК ошарашит, - ты отсюда побежишь, смазав лыжи! Станет абсолютно ПЛЕВАТЬ на оклад:  жизнь гораздо дороже.

      Она была довольна, говоря правду. Максим невольно соглашался. Действительно, перестарались.

     - Скажи мне, Максим, - когда в Китае решили перебить всех воробьев, - чем кончилось?

     - Их перебили…

     - А потом? Вспомни…

     - Тот народ, - по своей глупости, невежеству, - решил: воробушки урожай расклевывают. И нету птичек.

     - Я тебя спросила: ЧТО потом было?

     Гость развел руками:

     - Гусеницы все сожрали. Подчистую. Кишмя кишели на полях, и обрекли  на голодную смерть миллионы людей.

     Ира развернулась, поглядев на Инквизитора в упор. Тот от взгляда похолодел.

     - Ты понимаешь, ЧТО на самом деле произошло в итоге? А? Есть еще одна вещь, почище Темных...

     - Какая, милая?

     - Вы все забыли про Химауру.

     - Да причем тут Химаура?! – Макса конкретно прорвало. – Мы разве все должны  кормить  ее Тьмой?!

     Тильсирвэ села на диван,  ухмыльнулась.

     - Сам хоть ПОНЯЛ, ЧТО сказал? Вы лишили ее пищи! И теперь эта сволочь начнет от голода звереть все больше и больше! Поверь, ей мало Водохранилища, - и всего гниющего, - будет. Я не в курсе, какую дичь она сделает в результате, но достанется и Темным. Начнет жрать ОСТАВШЕЕСЯ. Дабы восполнить этот гребаный баланс. Это не я, это хуже даже… Да, я голодна, Максим, но не беременна. Мне даже секс не нужен. Может быть, у меня никогда детей не будет. После такого энергоудара Тьмой. Если Химаура начнет порождать совершенно НОВЫЕ формы жизни, я вам клянусь, - БЕРЕГИТЕСЬ! Если раньше этот шлак с Неба вызывал рак костей и шизофрению, - у смертных, - то что потом БУДЕТ? Тут даже Энрике, думаю, не справится… Я отойду ненадолго, - ОЧЕНЬ голодна. Надо сожрать свою порцию. И ты знаешь, какую.

     - Пойдешь искать Светлячка, - ту дуру Марианну, - у которой еще  шизофрения прогрессирует?

     Тут Призрак расхохотался. Страшным смехом.

     - Нет, я ее оставлю на потом. Поскольку ТАКОЙ дуры, как она, я еще нигде не видела. Я Илльо уже сказала: эту дрянь ожидает Смерть, - да он, слепой от вставшего там у него, не поверил. Ой она себе жизнь устроила… Я фигею, елы–палы… Жаль, - у меня детей не будет дальше, а у этой ТП будет… но ненадолго. Вот что бл... за город?! Всякое дерьмо типа наркоманов и алкашни размножаются будь–здоров, - а такие, как мы с тобой, - хрен с маслом! Максим, ты бы хотел завести семью здесь? В этом прокуренном метилмеркаптаном, формальдегидом и сероводородом городе? Где непонятно что происходит?

     Инквизитор ответил так:

     - Нет конечно! Чтоб я здесь, при таком раскладе, женился или детей сделал?! Никогда! Вся жизнь полетит под откос! Я живу себе, выпиваю периодически, иногда бабу хочу. Но прекрасно понимаю: стоит мне только сорваться с цепи, - с воздержания, - наломаю нехилых дров, за которые придется расплачиваться. Оно мне надо?! Нет. Бабы здесь гнилые. Сначала деньги трясут, потом презервативы прокалывают, дальше начинают пускать  шантаж в ход. Я б таких рвал голыми руками, честно. Хоть ты из Братска сама, - уехавшая в свое время учиться, - ты НОРМАЛЬНАЯ! Ты бы мне подошла. Со своими жесткостью, прямым характером, верностью. Несмотря на то, что убийца.

     Призрак улыбнулся. Тепло проскочило через него.

     - Я знаю, Максим, - ты и убитого убьешь, в ярости. В отчаянии ты сейчас. Хочется просто жить, и все. Но не дают. Не дадут. Внутри клокочет гнев:  этот урод по имени Илльо нашел себе шалаву, - которая, по сути, ничего не умеет. Ну как всегда, - сукам все, нормальным ничего. Знай, - в этой квартире живет мясо, которому мало жить осталось. Я дальше буду убивать, много, потому что надо мне питаться. Поддерживать жизнь физического тела. Я убью Марианну, потом. Мне очень хочется, чтобы все дальше было очень интересно. Заберу самое дорогое у Илльо, - что станет дороже жены. Спасибо на добром слове, Макс. Что оценил меня... Здесь живет даже не женщина, а шкура, стерва. Мы должны с этим разобраться. Если пожелаешь, то имеешь полное право убить ее. Как существо, которое выбрало Тьму. Оно, согласно Уставу, позорно сдохнет. – Призрак ходил около, улыбался. Вдруг снова взял Инквизитора за руку. Тот вздрогнул от неожиданности.

     - Ты как живая! – поразился он. – Теплая!

     Опять эта улыбка. Ох, насколько же она мила, приятна! Грела измученную Душу, которой все настолько осточертело, что охота взять да уничтожить ВСЕ, - в этих отравленных районах. Ведь разлом ДНК в будущих поколениях будет дальше продолжаться, - от мутации первого. И НИКТО, НИЧТО не изменит этот порядок вещей, потому как Природа уже искривлена. Простым тупым молодежным энтузиазмом.

     Тут его спросили:

     - Тебя КТО сюда отправил? Мне давно интересно. Здесь же Ад кромешный… - Сама за руку мужика держит. – И тут – бац – Инквизитор! В такую Тмутаракань…

     - Был звонок. Сначала я наших ребят просто послал, но когда предложили два миллиона за эту командировку… на пару–тройку лет…

     Глаза Тиль стали, как блюдца.

     - Тебе заплатили ДВА миллиона?! Только чтобы здесь сидел, мучился, и каждый день записывал в свой дневник все, что здесь происходит… Нехило тут разборки намечались! Потом ты эти дневники слил ксерокопией в Инквизицию.  Вот и получилось… Ты хорошо работаешь, хвалю!

     - Вот именно. Тут лишь пить осталось. Хотя, я по рангу выше вас всех. Могу в любого пальцем ткнуть, - и нет этого Мага, - Темного, Светлого. – Он улыбнулся, прихлебнул пива из стакана. Ему стало абсолютно плевать, что думает Илльо по поводу разговора с Призраком. Даже приятно: в этом городе есть хоть какая–то справедливость.

     Призрак ухмыльнулся, сел на стул.

     - Ты что, действительно думаешь: здесь кроме ТЕБЯ нет никого? А как же Энрике? Он же тоже оттуда. Из Инквизиции.

     - А с какого тогда фига он не может САМ здесь все исправить, раз он такой?

     - А давай ты сам возьми, сравняй движением руки Плотину с землей, - точнее, сотри ее в порошок. Тогда в этом случае все наладится. Только ТОГДА эта Химаура СДОХНЕТ. НАВСЕГДА. Пока у нас замкнутый круг пробит. И искривлен. Советую через пару–тройку лет отсюда УЕХАТЬ, и больше не возвращаться. – Тиль смотрела на Максима глазами, - ледяными,  взрослыми для своих восемнадцати лет, ОЧЕНЬ голодная до жертвы. – Скоро сюда явится еще один товарищ, из Инквизиции. Тогда в этой квартирке будет ОЧЕНЬ весело. Даже слишком весело. Скажу одно: ты Энрике ПЛОХО знаешь. Он устроит здесь за меня ТАКОЕ, - мало никому не покажется. Вот увидишь. Эти двое, - Илльо и Светлячок, - оба закончат очень печально. Вот к чему приводит любопытство в плане секса в шестнадцать лет. – Она засмеялась. Поправила катану за спиной. – Слушай, коллега, принеси мне свежего мяса… сил уже нет!

     - КАКОГО еще мяса?! – Макса передернуло, до корней волос.

     - Живого мяса… Тараканов и прочего я уже наелась. Хотя… знаю где поохотиться. – Она подошла к окну, стала хищно смотреть на улицу. – Кроме тебя и Илльо, меня больше никто не увидит. Даже Энрике. При всем его желании. Оппа, вот идет парнишка–нарик, который пытался этому траву продать. Смотри, что с ним сейчас будет.

     Через дорогу переходил обдолбанный наркоман. Дорога без машин на улице Кирова, светило Солнце. Люди, как обычно, радовались.

     И вдруг, - на пустом месте, - из–за угла вылетел пьяный лихач, сбил его. Не останавливаясь, поехал дальше. Максима снова передернуло. Тиль хищно улыбнулась.

     - Вот теперь мне хорошо… Любая смерть таких уродов, связанных с Илльо, меня кормит. Любого, кто с ним связан. Ну все, мне пора. Если нужна, - позови, поговорим. Не бойся. Как и говорила, не трону. Так и живу: Смерть – пища. ВСЕ, связанные с лосярой с палкой, - умрут, рано или поздно. Человек, Маг, кошка, собака, таракан, комары, клопы, вши, – да плевать! Лишь бы живое бегало. Захочу, – сниму с неба самолет, ежели там окажется хоть одна личность, которая  Илльо знает. Вот. – Лицо Призрака порозовело.

     - А почему в том же самолете нельзя убить одного человека, или кого там? Зачем обрушать целую машину, с высоты двенадцати километров?! Прилетит труп в аэропорт, все! Люди другие не виноваты.

     - Тебе проверка была… Молодец, правильно все сказал.

     - Если еда закончится? Если  он не будет ни с кем общаться?

     - Это невозможно. – Спокойно ответил Призрак. – Он такой товарищ:  НАВЯЖЕТСЯ на общение. И пока не сдохнет, я буду убивать. Выпивая жизнь.

     - Ты права. Искривление Невидимки и Реальности уже началось. Тьмы по сути после той Резни не осталось. Должен же быть какой–то баланс.

     Призрак кивнул.

     - Сейчас ты сделала доброе дело, - убила нарика. У которого в свое время печень отказала бы от тяжелой химии, алкоголя.

     Тиль улыбнулась.

     - Спасибо за комплимент! Приятно слышать…

     Она счастливыми глазами смотрела на теплый труп. Тоненькими струйками к ее рукам текли нити жизни того ублюдка, который сдох так нелепо. То, чего отлетело от него, - в плане Силы, - уходило к Тиль. Наконец, сияние струек погасло. 

     - Насколько это хватает тебе? – Поинтересовался Инквизитор. Она стояла рядом, как живая, теплая… желанная. Которая характером ТАК похожа на него самого.

     - Кстати, той Марианне… почему бы не вырубить ей репродуктивную функцию? Чтобы быдло не размножалось? Ты все–таки женщина, понимаешь.

     Тиль–Призрак рассмеялась, - горько и зло в ответ.

     - А чего ты смеешься? Это же вполне живые люди!

     - Люди? Какие еще люди?! Твоя сперма – тоже?! Да их миллионы! Это  клетки организма, которые сливаются при зачатии в организме женщины! Если бы мне дали миллион человек, которые общались с Илльо, - тогда в результате моего пожирания Энрике мог бы мое физическое тело на расстоянии иметь, зачинать детей! Я не шучу! Вот представь, тебя лишили глаза. Только экспертиза установит, - это твой глаз. Но это не полностью тело. Яйцеклетка – биоматериал, но не человек. Точно также, как головастик – это не лягушка, не яйцеклетка, не сперматозоид. А зачаток живого существа. Как и твое семя. Скучно, - гасить миллионы яйцеклеток, которые  бесполезны.

     Максим развел руками:

     - Мое дело предложить. Не могу без омерзения глядеть на этих двоих.

     - А мне, думаешь, приятно уродов каждый день лицезреть? Нет. Гораздо лучше убивать живых, дорогой друг. А ты ничего как мужчина, - симпатичный, адекватный, нормальный. Которому  здесь ВСЕ порядком надоело. – Она подошла сзади, положила ладонь Инквизитору на плечо. – У тебя все получится, поверь. Энрике знает о моем существовании, только увидеть не может.

     - А если увидит,  возьмет тебя? К примеру?

     - Ничего мне не будет. Не смогу забеременеть. Я часть Тильсирвэ, а не физическое тело. Оригинал ничего не почувствует.

     Гость почувствовал ком в горле. Также ему стало безумно любопытно, что же стало с настоящей Тиль. Но если в коме... то дело плохо.

     Он огляделся, - Призрака нигде больше не было. В проеме двери стоял Илльо, - с недовольным видом. Он оперся руками о дверные косяки. Ему очень мерзко, - Максим тянет резину, занимаясь фигней. Бандана со лба  сползла набок. На джинсах красовалось свежее пятно, - не то пиво пролил, либо так еду готовил. Ну что тут говорить, - слишком надолго задержался Макс, в соседней комнате. Илльо от этого зол. Понял, С КЕМ разговаривал Инквизитор. В глазах Темного читалась слепая ярость.

     - С КЕМ ты тут разговариваешь? – С подозрением, презрением спросил он, слегка наклонив голову набок. – С ней?

     - С ней? С Призраком? – Спросил с усмешкой Максим. – Салага, мой ранг позволяет видеть то, чего не видят другие. Ты заслужил своим поведением весь этот шлак, все эти смерти вокруг… Заткнись на этот счет, и не гавкай, малолетка  пивная.

     Темного вконец перекосило от бешенства.

     - Я НЕ ЗАСЛУЖИЛ ТАКОЙ ЖИЗНИ! ВСЕ вокруг умирают! С ужасающей быстротой! Неужели не понимаешь?! Если бы у тебя такая жизнь была, как бы заговорил?!

     Теперь вскипел Инквизитор, подошел вплотную.

     - Темная моя дорогая мразь! Во–первых, хлебало свое закрой! Во–вторых, ты подставил ВСЕХ, – что Темных, что Светлых! Если бы не твоя е@$#$%^&^*&я сущность, не случилось бы  Резни!

     Ярость поганца  немного поутихла.

     - Получается, - я ОДИН остался на весь Братск и его пригороды?! – Он побелел, как потолок.

     - Ты и Гломен. Всё. Остальные вырезаны подчистую. Чего тут такого?

     - А ничего! Все из–за вас, Светлых, которые вечно лезут не в свое дело. Если бы не вы, я бы дальше жил так, как раньше! Так нет же, – ты потащился в свой е!@#$%^&*й Штаб, накатал на Братск, на меня и не только жалобу, в свою Инквизицию! На всех! В первую очередь на крайнего – на меня, как на главного, провинившегося типа… Какого фига эту Светлую там не прирезали?! А все досталось мне?! Как крайнему! – Илльо брякнулся на табуретку, обхватив руками голову. – Вы что, не понимаете, ЧТО наделали?! Пожалели кельта–модельку, которому две тысячи с гаком лет! Да?! У которого могил собственных детей и баб, как грязи?!

     Макс не выдержал, подошел и отвесил последнему Темному молодого поколения сочный удар по лицу. Кулаком.

     - Не твое вообще дело, дрищ, ЧТО у него было, с кем, чем закончилось! У тебя, в отличие от Архимага Энрике, нет НИЧЕГО, - ни благородства, ни денег, ни работы, ни детей, ни карьеры! А одни понты и дерьмо кучами! Ты  заслужил именно такую жизнь, какая идет в данный момент! Не скули!

     - А что у него было? – Вызывающе глянул на Инквизитора Темный, - Трахал ее во время работы на столе, под столом, на полу, приплачивая! Сто процентов именно так! Не говори мне как мужику, будто этого не было!

     Максиму от этого существа психологически стало дурно. Он понял: оно НИЧЕГО не поняло в жизни, и до сих пор надеется, - все сложится именно так, как оно хочет. Тут ему бесполезно что–либо растолковывать. Вот он от бессилия и рыпается тут, как последняя сволочь. Выплевывая кровь, обиженный на весь белый  свет.

     - Давай прекратим этот балаган и базар, будем пиво пить. Я там картошку сварил, огурцы нашел. Пошли обсуждать. Чего вам понадобилось от меня всем?! Итак жизни нет, ты еще морду разбил.

     Москвич вышел из комнаты, - и, полуобернувшись, заявил:

     - Если ты дерьмо, - то его в унитаз, или в яму, - землей засыпают. Я поступлю по второму варианту! Унитаза мало будет, – всплывешь, будешь вонять дальше, вот. Авось польза какая будет – цветы вырастут на твоем удобрении.


   
                - 9 -


     Максим и Илльо сидели в кухне, вдыхая запахи табака, картошки, пива и  чего–то неизвестного. Было мерзко, душевно противно от всего. Действительно, быдло хочет помочь. Первая бутылка ушла достаточно быстро. Взялись за вторую. На самом деле, очень хотелось уйти, предварительно убив этого морального урода,  законченного.

     - Ты ко мне пришел, лицо разбил, - и еще считаешь, будто я помочь  должен! Выполнил твое поручение, - сварил пожрать… Думаю, обрадовался бы, если б все приготовила Светлячок…
     Мужик от последнего пивом поперхнулся.
     - Ты при мне забудь вообще, что она вообще существует! Для меня это ШЛЮХА и ШКУРА, которая заслужила вполне, чтобы ей изменяли! Сие ты и делаешь. Да, со мной говорил Призрак, - его право! Тильсирвэ во многом права. В отличие от тебя, дрищ и гондон штопаный! Как там появился в мамке - гондон порвался? Нехрен экономить!
     - А для меня шкура… - Но Максим смерил Темного страшным взглядом.
     - Она умна, КРАСИВА,  НАТУРАЛЬНАЯ! Это сейчас огромная редкость!
     - Она бледна, как Смерть, суровая, - вместо того, чтобы быть проще! И  должна…
     - Ссыкло недобитое, кто кому должен, - будешь в гробу объяснять! Мне нравятся такие, как эта Волшебница! Тебе по вкусу шкуры, которым похрен на измены! На пустом месте. Заслужил уе… ще, которое сейчас дует пиво,  красится для того, чтобы нравиться мужикам. – Максим прихлебнул спиртного и прикусил его картошкой, от которой отдавало кислинкой. Сразу стало ясно: зеленоватая. Ладно.
     Теперь Илльо присосался к бутылке, выслушивая горькую правду. В его юной башке не отложилось: надо ценить вовсе не за косметику, не за формы. Да и не отложится простая истина. Поскольку это его потолок развития, - на   сей счет. Собеседник в разы постарше. Соображал, чего к чему. Темный мог литрами хлестать дешевое пиво, считая  это нормальным.
     - Не факт, что твоя баба верна. Только не надо ля–ля про остальное. Ты уже натворил делов тут. Скоро, наверное, ПАРК ЮРСКОГО ПЕРИОДА здесь начнется. Из–за тебя.
     Срань тем временем допила целую бутылку пива, сходила в туалет и после спросила:
     - Значит так, зачем  сюда пришел? Моя помощь значит понадобилась…
     - У тебя есть нормальный Интернет. Хорошо знаешь про базы, архивные.
     После этих слов Темный укатился под стол, со смеху.
     - Так ты хочешь, чтобы я ВЗЛОМАЛ ваши базы, с какими–то там данными?! ЗАЧЕЕЕЕЕМ это вам? Разве со своим рангом сам этого сделать не можешь?!
     - Не могу. Я в этом не разбираюсь. Поэтому Энрике попросил меня это сделать, - через тебя. Уж ты–то, со своей Тьмой, в любую щель пролезешь… Знаю я все по архиву. Помогай.
     Илльо расхохотался, от души. Опять. Ему вправду стало весело: из–за фигни к нему в квартиру пожаловал Инквизитор. Пришел, лицо разбил, а потом...
     Пиво выпито, картофель и рыба съедены, грязные тарелки в сторону отложены. Их никто не собирался мыть. Зато много за столом ругались двое. Кто–то позвонил в дверь. Марианна зашла в кухню, когда урод открыл любимой дверь.
     Но, увидев в кухне Инквизитора, она ни на шутку испугалась. Взгляд ее стал бегающим, а потом вовсе стеклянным. Макс, догрызая последнее, поставил пустую кружку на стол, и процедил сквозь зубы:
     - Пошла вон, шлюшка.
     - Я не шлюха! Вы сами меня выгнали! – Начала возникать девица легкого поведения.
     Инквизитор суровее обычного взглянул на нее. Сплюнул на пол, который был засран настолько, - кислота бы не разъела.
     - Еще одно слово в мой адрес, - или в адрес коллег, с которыми работала, - и ты у меня тут на месте сдохнешь! Твой Илльо спасти не сможет. Я имею право убивать тех, кто нарушает правила, предает всех и вся. Даже готовить не умеешь, б#$%^ь! Зато умеешь р… о свое тупое накрасить, чтобы клеить самцов! Ты, знаешь ли, меня вообще не возбуждаешь своим видом, а вызываешь лишь отвращение. Полы в доме не моешь, не готовишь. Раз кругом ТАКОЙ дикий срач!
     - Максим… - Начал было Темный, но тот не дал ему закончить:
     - Нашел ****ину, по себе, - так научи ее вести себя, как следует! Вырядилась вся, как на панель! Как ты вообще с ней спишь?! Я бы от одного вида стал импотентом.
     Илльо ответил своей возлюбленной:
     - Иди в комнату и не выходи оттуда, пока мы не закончим разговор. Понятно?
     - Да все она уяснила, не хочет ведь получить упокоение… - Раздался еще один голос. Максим улыбнулся, так как это говорил Призрак. Который положил ему руку на плечо. Мужчина невольно принялся любоваться Тиль. И улыбался. Хозяина перекосила гримаса ярости. Инквизитор видел,  насколько Темный ненавидит бывшую. И поневоле сам все больше проникался симпатией к ней. Жалел он только, - ее сердце отдано Энрике. Вспоминал, как она на него взъелась, - за вопрос, почему не обращает внимания на Архимага. А теперь вот вам, - близок локоть, да не укусишь. Стоит сзади, и улыбается.
     - Когда же ты от меня отцепишься, с – а… - процедил Илльо сквозь зубы. Его вся эта ситуация бесила так, - что, дай ему волю, он бы полмира разнес.  Все ради того, чтобы этот Призрак сгинул раз и навсегда. Но это  невозможно. – Ты ее видишь, слышишь… Ты что, на ее стороне?! – Багровел от ярости Темный.
     - Представляешь, да! Потому что я, в отличие от таких, как Илььо, взрослый мужик! Прекрасно вижу и понимаю, в какое дерьмо ты вогнал эту несчастную женщину! В результате тоже в отборном говне, - при этом ни грамма не рубишь: САМ во всем виноват! Обвиняя в своих бедах всех нас, ее, - да кого угодно, только НЕ СЕБЯ! Из–за тебя нарушился Баланс, и по Братску шастает ТАКОЕ, что вымерло миллионы лет назад! И ты стопудово видел это, молился невесть чему, кому, – лишь бы НЕ СОЖРАЛИ! А я  должен, как главарь, парашу малолеток шестнадцати–восемнадцати лет расхлебывать… Ненавижу вашу сопливую тупость! Поубивал бы всех по-новой. Имею право… А шлюху бы удавил голыми руками!
     - И в чем же я виноват, Максим?! Да, я такой по жизни: не могу без тусовок, без всего этого движения! Это мой стиль! – Взвыл рассадник Смерти.
     - Твой стиль – говностиль, испортивший судьбу многих. Для тебя все нормальные люди, маги, - кардинально отличающиеся мировоззрением, поведением, - дерьмо без мозга! Я прав? Прав! Вижу по рылу! А для меня дерьмо, – ты, твои друзья. И даже Гломен так себя не вел, - если убивал и прочее, - то тех, кого надо. Уж его–то архив я читал! Что с тобой, соплячьем, разговаривать, если элементарные вещи не понимаешь?! Илльо только могила исправит, ошибку природы! Вот так бывает, когда роды происходят в шестнадцать лет… Вырастает ноль, с палкой посередине! КУДА в свое время мать  глядела,  на кого?!
     Последнее Илльо явно не понравилось. Он попробовал оправдать свое поведение.
     - Вообще–то она вышла замуж за моего отца, бабушка ее уговаривала аборт не делать! Вот я и родился такой вот… - прошипел Темный, доставая из холодильника бутылку водки. Походу, нервы у него окончательно сдали. Он не в силах был слушать горькую правду о себе, о никчемном своем существовании.
     - Дело не в замужестве! А в том, ЧЕМ у нее была забита голова, когда тебя делали, в кровати или где там… Походу, ничего кроме влюбленности, раз они развелись спустя три года! – Отрезал Макс. – А, ты на водку с пивом переходишь… Ну давай… - Он видел, как в будущем этот моральный урод сопьется. Как лишится ВСЕГО и ВСЕХ. А потом… А потом суп с котом, и сбоку бантик.
     В итоге Илльо напился, взял гитару, принялся орать блатные, матерные песни. Призрак тем временем говорил Максиму:  гость все правильно делает, такие малолетки, - как этот, - должны страдать. Инквизитор думал о Энрике. О своих дневниках.  Архимаг должен знать правду. Набрал его номер.

     - Алло, Гвелд? – Уверенно начал он.
     - Да, слушаю тебя. – Ответил кельт. Максу показалось, - голос у него малость поддатый. Он пьет в данный момент, с горя. И ощущения такие, - крепкую водку, прикуривая ее сигаретой. – Что там у тебя? Уговорил этого козла недобитого помочь?
     - Больше. Я ему морду разбил: за тебя и Тиль. Сказал, - на тот свет отправлю его Марианну, если та не по делу будет открывать свой… рот. Она ведь на самом деле шалава и ****ь, коих на Падунской трассе полно… - Максим опять щедро приложил Илльо по щщам, - с размаха, и до Энрике донесся отборный мат в свой адрес, и не только в свой. – Этот чудик в данный момент бухает не по–детски, сейшена за аск в Артеке устраивает, с людьми. Те, как правило, мрут потом. Давай его уроем, а? НИЧЕГО он не сделает, эта малолетняя гадина. Один его вид меня выбешивает. Сижу сейчас, хочу его по голове бутылкой огреть. Есть еще одна новость. Притуши сигарету, друг…
     - Ну чего там? Ты, блин, меня КАЖДЫЙ день видишь! Думаешь, каково мне стоило Тиль отправить в Питер?! А она не звонит теперь даже! Я набираю – ответ ноль! Ну, в общем, ты меня понял. Надо поговорить, друг…
     - Сервер он взломает, найдет досье про Хамелеона. Диск жесткий на Тиль, тебя, Илльо у меня есть. Да, там не все про нее указано, и про этого. Чего там… Не найдет пьяница ничего, о нем можно забыть. Выдаст желаемое за действительное. Хотя мне сказал, чтобы я приходил через неделю, раз не хочет помереть, как собака. Он отличный хакер. – Сухо ответил Инквизитор. – Если разберется с этим Александром, откуда пацан вообще взялся после Резни. В такой короткий срок. Только чего нам даст это досье, блин?!
     Энрике прокашлялся. Было видно: скурил пару пачек сигарет за раз, не меньше. Потому не чувствовал вкуса ни водки, ни табака. На автомате… Убитый горем Энрике–Гвелд глушил горе алкоголем, и не мог его утопить. Иногда сутками не спал, и в его голове рисовались картины измен. Иногда Аренский питался одними чипсами или сухарями. Потому что хотелось. Но! Ему даже в голову не приходило рвануть за возлюбленной СЛЕДОМ!!! Сорвался нервами, не осталось сил. Осталось лишь одно ГОРЕ. И на работе он либо давил пиво, либо курил, но вида не подавал, КАК ему тяжело. Улыбался как всегда, рассказывал обрывки из своего прошлого. А чтобы не доставали сильно, присочинял.
     Но все равно было видно коллегам: у Гвелда случилось ГОРЕ. Так как свой роман Энрике и Тиль скрывали ОЧЕНЬ тщательно.
     Максим глядел на друга, начальника, прекрасно понимая, - еще немного, и Гвелд наломает нехилых дров в несколько полениц, а то и в кубометрах. Которые потом хрен разгребет самостоятельно. Химаура будет попросту счастлива. Хотя Инквизитор уже думал: она что–то там породила, в качестве компенсации. А если этот Александр, – компенсация Химауры за все про все? И осень в невидимом Мире, и в реальности, когда все разом пожухло, – Искажение в мае месяце?
     Пьяного в драбадан Темного Макс оставил в кухне, - орущего Макса Покровского, - песню из трех букв. Внушил ему, чтобы за неделю работу сделал. А сам, прихватив кусок ржаного хлеба, ушел.
     На улице уже стемнело, прекрасный закат заливал небо. Шелестел ветерок в ветвях тополей и рябины. Советские дома пустыми глазницами смотрели на мужчину, который все пытался понять: что же на самом деле творится в этом городе.
     И не мог. Серые цвета Братска напоминали: нет здесь никакого будущего. Не зря отсюда народ ноги уносит. Из–за отравления организма выбросами, отсутствия работы, деградации большинства жителей. Также до москвича стали слухи доходить, - на ГЭС то пожары происходят, то еще что–нибудь плохое.
     - Алло, Энрике? Ты не против, если приду к тебе? Илльо все, в хлам… Выпьем, поговорим. Сегодня предлагаю просто по душам поговорить. Как два мужика. Я что, не вижу, как мучаешься? – Понимающе сказал работник.
     - Кхм… Спасибо конечно, но ты очень многого не знаешь. Чего предлагаешь? Прогуляться по улице да побухать? Я от горя скоро точно умом двинусь… - ответил Гвелд.
     - Вот потому пошли, поговорим. Есть у меня для тебя интересная новость. Но понравится ли она… Я не в курсе. ОЧЕНЬ удивишься. Только выслушай, пожалуйста, спокойно. Разом весь хмель вылетит. Я тут ТАКОЕ видел… врагу не пожелаешь. Это даже под водкой не приглючится! За всю свою практику ВПЕРВЫЕ вижу. Честно…
     Энрике тяжело вздохнул. Видно было, - ему стало все параллельно. И жрать напитки смертных тоже достало.
     - Ладно, подходи к моему дому, я выйду. Только, блин, я пару дней не брился. Еще немного, и весь зарасту, словно викинг. Видел я их в свое время. Славные были ребята.
     - Ну и ладно, посмотрю на тебя как на викинга с тех лет. Все равно в Братске нет больше ничего интересного. Что бы ни делали красивого – ВСЕ переломают. Алкашни и наркоманов море. Как бы Химаура за них не взялась. Темных–то больше нет… Вот она и ищет, что бы сделать.
     - Ну как тебе сказать… Два Темных тут, – этот малолетний псих Илльо да Гломен. У Гломена хотя бы такт есть. Он с пригорода Питера, со времен блокады. Был пацаном, которому есть стало нечего, да прибрали его немцы к рукам. Стали толкать, как слугу, в рядах Анненербе. Вот так стал он Темным. И, кстати, он ни разу не выдавал разрешение на уничтожение Светлых. Это его народ творит жесть в городе. Илльо, например. Ничего, эта малолетка тупая когда–нибудь подохнет. Любовничек  херов…
     Максим шел по городу, любовался закатом. Вода в Водохранилище искрилась в розовых, оранжевых оттенках. Он достал фотоаппарат, принялся делать снимки. Довольно красиво получилось. Настроение немного приподнялось. Воздух посвежел, и с Водохранилища подул прохладный ветерок.
     На улице, возле книжного магазина «Меридиан», - напротив него вернее, - Макс увидел скульптуру ящера длиной в двенадцать метров. Неизвестно, кто решил ее в столь краткое время поставить, но она одним видом вызывала восхищение. Доисторический, вымерший монстр выглядел, как живой. Его бронированная чешуя переливалась иссиня–зелеными оттенками с примесью черного, каждая чешуйка была тщательно проработана талантливым мастером. Мощный хвост с небольшими полосами загнут в дугу, лежит на земле. Чудовищные лапищи со страшенными когтями поражали воображение. Одним ударом такой лапки можно было слона или льва убить. Или подкинуть машину в воздух метров на двадцать, или вообще превратить ее в лепешку, как банку из–под пива. Весило сие творение, наверное, несколько тонн.
     Инквизитор невольно залюбовался скульптурой, оперся рукой о переднюю лапу и сделал селфи. Плюс несколько снимков. Гигантская ящерица Мегалания вызывала неописуемый восторг.
     - Мое уважение мэру Братска и скульптору! Теперь ее точно не утащат и не сломают, как все предыдущее. Эх ты, ящерка… Красавица! Станешь украшением Братска. А ты же как живая… Да если бы была живая, то весь город  выжрала! Как же все подобрано…
     Скульптура выглядела шикарно. Глаза ее смотрели со звериной яростью. Инквизитор обошел вокруг ящера. Причмокнул языком. Хорошие кадры, однако, на фоне монстра получились! Надо будет показать шефу, ему понравится такое. На фоне вечернего заката монстр неотразим. Уходить от такой красоты очень не хотелось. Но надо. Полюбовавшись на все про все, Максим от души хлопнул Мегаланию по морде возле ноздрей, и заявил:
     - Хорошо, что у нас в Братске такого нет. Вот видишь, какой здесь бардак… Народ бухает, курит наркоту, трахается с кем попало и прочее… Вот так живем, из года в год. Ну все, мне пора… Я пошел. А ты, блин, красивая! Фотки оставлю на память.
     Инквизитор отошел, развернулся и пошел прочь.
     Монстр повернул голову в его сторону… Повернулся всем телом, моргнул и понял: этот Инквизитор несъедобен: их жрать нереально, невкусные, пора в свое логово возвращаться. В лес, а потом там искать себе пищу из животных, сил набираться… Что Мегалания и сделала за спиной мужчины, - пошла куда – то в сторону «Меридиана», дальше свернула во дворы, - в сторону дороги из бетона, в лес. И скрылась там, затаившись в норе. А Макс был уже близко от Энрике, - когда она ушла прочь, - потому ничего такого не увидел.
     Рядом с москвичом послышались шаги, кто–то подошел к нему. Призрак Тиль, с мечом в руке. Который она на четверть вынула из ножен. Повернула голову к мужику, строго на него взглянула. Снова Макс поразился ее красоте.
     - Еще раз здравствуй, Максим. – Произнесла красавица, все с тем же взглядом.
     - Здравствуй, что случилось?
     Тильсирвэ покачала головой:
     - Ты потом все поймешь… Завтра все узнаешь. Энрике убит горем в данный момент. Он меня до поры до времени увидеть не сможет. И мое физическое тело даже не в состоянии почувствовать, насколько и как он страдает. Ты сегодня ЧУДОМ выжил. Благодаря мне: я шла рядом с тобой, невидимая. Если бы не это, - ты был бы уже мертв. Ну, или покалечен очень серьезно. Я про твои фотографии заката. Фактически, я же рассадник гибели… Ни один Маг меня убить не сможет. Ни один монстр даже вреда не причинит…
     - Слушай, а какие монстры здесь могут быть?! Никого нет!
     - Ну подумай, какие.
     - Почему монстры разных типов не могут тебя убить? Боятся?
     - Монстры невидимого Мира чувствуют мою Силу, и прекрасно понимают: я их УБЬЮ также, как тех, кто с Илльо общается. Я не физическое тело, а Сущность. Они сразу уходят подальше. Сколько бы их ни находилось рядом. Хоть стая.
     Максим удивился.
     - То есть, можешь одна уделать несколько сотен, а то и тысяч монстров? А если не наш Мир будет их порождать, а Химаура?
     - Сначала она порождала Темных, теперь будет создавать свои сущности, которых просто так не убьешь. С ними не справятся обычные Маги. Энрике с такой мутью да. Но до поры, до времени… Потом ОНИ начнут охотиться, на всех. Их станет СЛИШКОМ много. Спустя несколько лет… Сейчас пока тихо, но уже идет процесс: Химаура голодная… выждала. Город эвакуируют, дома опустеют. Здесь возникнет так называемый второй Чернобыль, та же Припять… Нет, ничего не взорвется, - разве что Хлорный Завод потом, если плотина разрушится. Если она не разрушена будет, то вода польется через нее. Но это для нас, пока что. А сейчас, в обычном Мире людей, - монстров нет. До поры до времени нет. Когда они влезут из невидимости в реальный мир, - после того, как Искажение примет свои страшные формы, - людей уже здесь не будет вообще. Если сие случится раньше, - произойдет страшное.
     Мужику стало страшно, – доработает он до этого? Большой вопрос.
     - Не выжрут они весь город, не переживай. – Улыбнулась Тильсирвэ. Поправив катану в черных ножнах, закинув их за спину.
     - И ты можешь катаной этих тварей убивать? – спросил он, все поражаясь способностям женщины.
     - Мое физическое тело такую волну монстров не вынесет, - сил не хватит, его снесут. А вот Сущность, - то есть я, - смогу. Хоть тысячи, хоть миллионы, - просто я стану сильнее. А если бы мы с ней вдвоем вышли, - то раны у физического тела, - в этом случае, - на глазах затянутся. Но! Вот если убьют физическое тело... то и я умру. Вот так. Могу только, как щитом, прикрыть его.
     - Это почти как в «Матрице»… - задумчиво сказал москвич, все сказанное его озадачило.
     - Ну да… Но меня, как обычного человека, убить НЕЛЬЗЯ, никак. Я же Призрак. Сущность. Купол Света, питающийся Смертью… в другом обличье.
     - Я скажу о тебе Гвелду. Он должен знать правду.
     - Хорошо. Тебе пора идти к нему. Он мучается от горя, что Тиль в Портал отправил. Кстати, почти пришел. А я пойду.

                - 10 -
 
     Работник набрал номер шефа. После звонка Архимаг вышел на улицу. Растрепанный, замученный, и малость небритый. Спокойный, прекрасный… Убитый горем. В советском свитере, старой джинсовой куртке времен девяностых, в таких же вылинявших джинсах. В руке виднелась тысячная купюра. Лицо залито безостановочными слезами. Максим пожал другу руку и обнял его. Похлопал по спине, сказал:
     - Я не могу изо дня в день видеть, как ты страдаешь. Не бухай, хватит уже. Все будет именно так, как  хочешь! А сейчас сложный период.
     Гвелд кивнул, хлопнул ладонью лучшего друга по спине в ответ. Закусил «Беломор» в зубах. И тут же выплюнул, серьезно посмотрев на Инквизитора. Поправил старый, кожаный ремень на брюках. После вытер ладонью слегка посиневшие губы:
     - Я до сих пор не могу себя простить за свой поступок, Макс… Я отпустил Ее в Питер, и теперь на этой почве пью, как алкаш, курю как паровоз, и плачу. Постоянно. Когда начинают болеть глаза, просто умываюсь ледяной водой. Как свой коттедж не разгромил, и квартиру тоже, - ума не приложу! Тебе тридцать семь лет, ты на две тысячи с гаком лет меня моложе, а я  слаб…
     Максим потоптался на месте, кхыкнул.
     - Как мужик мужика, я тебя понимаю. Пошли до магазина.
     - Пошли. Шеф или не шеф, хочу всем поделиться: нет больше сил в себе  горе держать.
     - Понимаю. Есть у меня новости, причем серьезные. Думаю, после них  пить бросишь.
     Гвелд удивленно приподнял брови. Новость его явно заинтересовала.
     - С каких начнешь? Если есть несколько хороших, и несколько дерьмовых, то давай с последних. – Сказал кельт спокойно и тихо.
     Они стояли, дышали свежим воздухом. Быстро стемнело, в невидимом Мире осень на дворе, - а в реальности лето, - и оранжевый фонарь освещал двух друзей. Под ногами хрустело битое стекло. Свежо, одновременно страшновато. Друзья шли за пивом, чипсами. Чтобы поговорить.
     - Ну, как там, получилось у этого гаденыша информацию по Хамелеону получить? Или он дебила со страху включил, и ничего делать не собирается? Я же его убью, когда восстановится количество Темных!
     - Я ему сказал: урою по полной, если начнет рыпаться, а не работать. Слушай… а почему тебе САМОМУ не разобраться с этой малолетней тварью?
     - Я с ней уже на Резне разобрался, пускай страдает дальше. Приготовил ему сюрприз, о котором он и не подозревает. Ох его помотает… - Хищно ухмыльнулся Архимаг.
     Макс решил не курить больше. Надоело.
     Ларек недалеко был закрыт, а вот продуктовый магазин работал. Круглосуточный. Показалось, - Энрике половину денег теперь прокуривает и пропивает. Они шли, говорили. Стекло под ногами было так искрошено, что казалось песком, а Братск, - пляжем Апокалипсиса. С несколькими заводами, несущими Смерть. Смерть итак висит в Небесах. Оранжевые фонари светили мертвым светом. В невидимости надолго закончилось лето. После Резни. Настала осень. Со всеми вытекающими последствиями. И само лето в реальном мире казалось осенью: от боли и горя.
     - Сколько тетрадей–досье уже накопилось? – Поинтересовался шеф, - Как мне известно, несколько ты уже, - в электронном виде, - слил в Инквизицию, иначе бы Резни не случилось.
     - Зато теперь нет беспредела в Братске. Двенадцать тетрадей по девяносто шесть листов. Там каждый день проживания описан подробно. Каждое действие.
     - Я надеюсь, проституток не водил в квартиру, которую я для служебного пользования выделил? – Улыбнулся Архимаг, смотря вдаль. Ему было тошно. Настолько тошно, - хотелось сквозь землю провалиться. Макс быстро его понял.
     - И не собираюсь к себе этих грязных шмар водить. Я бы этих ошибок природы топором рубил в лесу, честно… Здесь этих продажных гнид очень много. Как порядочный мужик, лучше потерплю. Только животное будет пользоваться услугами ****ей, нормальный человек ищет свою вторую половину.
     - Похвально! А я в свое время их убивал. Естественно, с разрешения. Темных, на их гребаных шабашах. Не жалел, несмотря на стояние на коленях и слезы, – мечом махнул и нет их. После сваливал трупы в кучу, маслом поливал и жег. За такую работенку очень неплохо платили. Что в Средневековье, что в Новое Время, в Новейшее. Дальше буду этих недосуществ и прочих уничтожать. Мне жаль их родителей: вырастили таких мразей. А еще говорят дурачки ,– древнейшая профессия, не трогайте… Ужас это и грязь!
     Окончательно стемнело. Начали загораться окна в домах. Как–то потеплело на душе. Хотя атмосфера города давила на голову прессом.
     Энрике и Максим зашли в круглосуточный продуктовый магазин, Гвелд достал деньги, отправился выбирать спиртное. Его спутник смотрел на все, и горько ему было, - такой благородный кельт бухает. Архимаг выбрал коньяк, литровый. Взял сигарет блок. На бессмертное тело табак и спиртное не действовали так, как на человека. Он мог пить цистернами, - и не спиться, курить как паровоз, - и легкие при этом были чистые. Тело оставалось  молодым, свежим. Все вместо стандартного успокоительного.
     - Гвелд! Может, хватит уже пить? Все можно исправить! Ладно я, но ты… Ты нам нужен! Нельзя же так висеть в алкоголе! На тебе весь наш Штаб! – Нервы Макса не выдержали.
     Архимаг, стоящий у стенда с водкой и коньяком, полуобернулся.
     - Знаешь, ты не совсем меня понял. Вот когда сам потеряешь ту, - что была дороже всего на свете, - еще не так взвоешь! Ты вообще знаешь, что такое Настоящая Любовь?!
     Ну вот, докатились… Дело принимало серьезный оборот. Вот оно как… Значит, прав Призрак.
     - Я куплю этот коньяк, потому как не могу почувствовать Ее сейчас! Я весь в огне, в боли!
     - Так, тогда купи хотя бы закуску к спиртному, друг. А то так умом можно тронуться на нервной почве. Тарань, селедку, воблу. Я без закуски не пью. Уважь хотя бы мой выбор, Энрике.
     - Ладно. – Энрике сгреб бутылку, пошел в хлебный отдел. Достал оттуда две пиццы, расплатился. Во время этого молоденькая продавщица решила с ним познакомиться, стала глаза ломать. Гвелд смерил ее ледяным взглядом и прошипел:
     - Знаешь что, молоденькая дрянь? Замужем, муж сразу имеет шесть баб, ты мужиков трахаешь за денежку. И, как знаю, хотела меня включить в этот дерьмосписок! Никогда у тебя ни мужа верного, ни детей не будет, сдохнешь в багажнике через год, шлюха. Пробивай мне чек и не пялься, а проваливай отсюда с завтрашнего дня. У меня, знаешь ли, есть постоянная женщина,  изменять я ей не буду, шкура  малолетняя! Еще больная ты. Спидозная.
     Девку нехило покачнуло с такого – он все просмотрел, как есть. Тут же задрожала и произнесла, заикаясь:
     - Я… не… Я не… это нормально сейчас…
     - Да что с тобой говорить, шлюха тупая гнилая, коих надо пачками на рельсы валить, чтоб мозг просыпался!? Мне далеко не восемнадцать, не двадцать лет, - как думаешь, - даже не тридцать! Зарабатываешь одним местом, - а тут так, чтобы как все выглядеть, - на учебу трудишься, какая ты мать и жена?! Тебя подобрал такой же тип! Оба друг–друга стоите! Сдохнешь, туда и дорога! Завтра уволишься, если еще раз здесь или во дворе увижу, – убью.
     Шлюшка перекрестилась, бросила вслед:
     - Колдун! Откуда… где…
     - Да иди на… Сдачу хоть не забудь выдать! И сколько вас таких расплодилось от метилмеркаптанового смога, вас бы в лес!
     Гвелд сгреб остаток денег, и вышел с другом из магазина.
     - Нехило ты ее сделал… Она что, реально о тебя глаза ломала? – удивился работник.
     - Завтра эта шаболда не выйдет на работу, и ее уволят. Девки тупые, – лезут куда попало почем зря, выбирают кого попало, спят за денежку, а потом думают: парень гад.
     - Полностью поддерживаю, Гвелд. Я тут одну штуку видел, возле твоего дома почти. Думаю, тебе  понравится.
     Кельт оживился. Глаза заблестели.
     - Что–то нашел? В этом городе без Темных?
     - Я когда шел к тебе, увидел возле «Меридиана» статую ящера, который очень давно вымер. Очень красивая, выглядит словно живая. Длина двенадцать метров. Сфотографировал. Думаю, власти города  постарались.
     - Были сначала солнечные часы на Кирова, теперь ЭТО. Посмотреть бы. Завтра схожу. – Загадочно произнес Энрике.
     - Там Мегалания, самая громадная из всех ящериц, какие существовали в природе. Там ТАКАЯ чешуя бронированная, так выкрашена… Нечто!
     Архимаг поправил ремень на брюках, кашлянул. Вдохнул чистый воздух. Мужской компании ему явно не хватало. При таком тяжелом срыве.
     - Не представляешь, КАК мне Ее не хватает рядом! Ее тепла, улыбки, ее поцелуев…
     Инквизитор поглядел на друга с изумлением. Все понял сам.
     - Так ты что… мутил с ней все это время? И вы оба скрывали?!
     Сын Торстейна и Элиндры кивнул. Поправил куртку, закрыл глаза. Слеза скатилась по лицу.
     - Двести лет назад я попал в эту страну из Китая. Осел в одной Губернии, где лютовал сумасшедший барин. Увидел в семье, которая приютила меня, Ее… Влюбился насмерть. Она тоже. Делал для того семейства все. До этого в соседней избе жил один. Спас девушку на озере. Та едва не утонула, поплыла на середину, дальше сил не хватило. Откачал ее, потеряв голову от одних  волос, глаз. Это тело, фигура… Принес недотрогу родителям на руках, в чем мать родила, накрыв платьем, а те в благодарность приняли. Девушка всего боялась, верила ВСЕМУ, чего бабы, народ скажут. А я не боялся никого и ничего, - прожив СТОЛЬКО веков, оказался образован, и видел ДИКОСТЬ этих мест. Один раз Настя с цепи сорвалась, передо мной разделась в бане зимой. При этом считая, - вот блуд. А я хотел ее, безумно… Меня все считали колдуном, от своего невежества, - я ходил с катаной, которую ты видишь изо дня в день, и с когтем на шее. После девушку насильно выдали замуж за барина. Я ее взял, так как существовало право первой ночи в той Губернии. Хотя любимая к тому времени итак чести со мной лишилась. Но вот когда я после спросил: хочет ли крепостная нормального будущего, - та облила меня отборной грязью. Рассвирепев, сказал: решай сама, как тебе жить. И Настя, не выдержав пресса воспитания, - да моей заумности, правды о себе, - покончила с собой. Мне предсказали: она еще вернется ко мне, в другом теле. Только спустя двести лет, без невежества в голове. Указали даже место, где это произойдет. И вот, я в Братске. Настя переродилась,  пришла ко мне на работу. Это Тиль. Вмиг ее узнал. Она забыла все прошлое, лишь сны о нем беспокоили. Я снова потерял свою Настоящую Любовь. – Гвелд закрыл лицо руками. Зарыдал. Причем неистово. – И она не отзывается, - при своем ранге, - на мой Зов! Как в воду канула!
     Энрике рухнул на скамейку, уронил голову. Он больше не мог в себе все  держать. Он, Архимаг, величайший чародей Древности в Европе и за ее пределами, рыдал как ребенок. Вот что делает Настоящая Любовь с самыми сильными.

     - Знаешь, я устал пить, я НЕ МОГУ без Нее! Моя жизнь потеряла всякий смысл, я опустел, весь сахар Души выпит! Остался один алкоголь. Я никогда не стану пьяницей. Опьянею снова, если вернется моя красавица… Это тело… эти руки, губы… Я бы целовал ее ВСЮ вечно… Она ТАК красива… И ТАК сурова…
     Максим присел рядом,  хлопнул шефа по спине.
     - А ПОЧЕМУ ты не сделаешь над собой усилие, не соберешься в этот Питер, не разыщешь свою милую?! Можешь так годами рыдать, но дело без твоего ЛИЧНОГО участия дело с места не сдвинется! Понял?!
     - Я любил ее до беспамятства, и сейчас ЛЮБЛЮ! Любил даже тогда, когда связалась с этим подонком Илльо! Потому я Тиль и не убил тогда. Мы вот сейчас сидим во дворе, пьем коньяк, и я плачусь в жилетку коллеге… Знаешь, вот так меня и сломал этот гребаный Портал. Думаешь, я не хотел его захлопнуть одним махом, сгрести девушку в охапку, и в постель?! На весь день… Но не хотел, чтобы на моей совести была ее Смерть. Она была при Смерти, умирала от ударов Химауры. Не нашлось другого способа Тиль спасти… а потом отправить. Два месяца бы прожила, да  скончалась.
     Инквизитор прихлебнул коньяка из горла. Ему стало не по себе. Энрике  в дичайшей депрессии, ему необходимо выговориться. Иначе свихнется.
     - Ты сделал ее женщиной… Правильно поступил. Но КАК же вы шифровались… С виду как начальник и лучший работник.
     Кельт ударил себя кулаком по колену.
     - Я давно хотел с ней это сделать. Но не мог же накинуться,  изнасиловать! Мы любили друг–друга. Я не знаю, где искать Тиль… - Гвелд продолжал пить. Взгляд его помрачнел. – Место Волшебницы как было в штате, так и осталось. Знаешь, мне пришлось пойти на Тропы, молить о помощи. Надеюсь, мои просьбы услышаны. На следующий день после отправки в Питер… где Маги давно прогнили морально. Я разве не слышал, ЧТО там творят в кафешках современные «художники»? Догола обнажаются, крутят своими причиндалами вокруг, и орут: это искусство! Я бы их просто РВАЛ, особенно баб! Дожили, уже порно в общественных местах считается искусством… НЕНАВИЖУ! Вот это уже Темные современного типа. Вылезет  сумасшедшая мразь, и кичится… Дать бы этим больным на голову кирпичом по черепу и закрыть лечить! Это неразвитые особи, которые больше ничего знать не хотят, кроме грязи. Не говоря уже о факте: на аниме–косплеях в Питере была одна прибитая на голову малолетка, которая воткнула себе в жопу или влагалище лисий хвост, и явилась на праздник обнаженной. Народ ее избил всей толпой и выгнал. Богиню видишь ли изобразила дурочка. Так Тиль рассказывала мне. Я в шоке был. Так с этими «художниками» - эксбиционистами надо. Чтобы ум включался. Вот куда я отправил мою Тильсирвэ – в культурный Петербург…
     Глаза Архимага сияли гневом, злобой. Инквизитор прекрасно знал, ЧЕГО он боится на самом деле. Боится, - там женщина найдет себе другого.
     - НЕУЖЕЛИ ты забил себе в голову, - будто она, со своим характером, НАЙДЕТ там замену нашему кельту?! Тем более, - в таком дерьме, в которое превращается культура?! Давай я тебе помогу, а?
     Энрике выпрямился.
     - А чем ты мне поможешь? 
     - Помогу. У нас с тобой ранг одинаковый – мы Инквизиторы. Это я вот к чему говорю. Хочешь новость?
     - Давай. – Сухо бросил Гвелд, ни во что не веря.
     - Ты не знаешь этого, но я пробил одну информацию по домашнему телефону Тильсирвэ.
     - И?    
     - На ее номер два года звонил один товарищ из Питера. Она ему говорила, - очень хочет вернуться. Звонил преимущественно каждый месяц почти. Он старше Волшебницы лет на десять. Вот потому, по ходу, она тебе и не отвечает больше, – уехала к нему, да и все. Успокойся. 
     Глаза Энрике налились кровью после такой информации. Сначала Илльо, теперь что за…
     - Что еще за дрищ е@#$%й еще ей звонил?! Что за хрен е@@%^UЙ опять появился на моей дороге?! Их что, на самом деле, ДВОЕ было? Или я не понял? – Гвелд пригубил коньяка, чтобы хоть как–то успокоиться. Его не по–детски трясло, в голове складывались картины известно чего. – Еще мне не хватало, чтобы моя Единственная на меня там жаловалась! Дай мне его адрес, я разберусь! Подкорректирую ему все то, до чего доберусь.
     Максим прекрасно понимал Энрике. Любимая нашла там мужика, вот на звонки и не отвечает. Чтобы перед новым оправдаться. Гвелд принялся поливать соперника матом, - причем таким, что даже у москвича уши в трубочку свернулись. Потом произнес:
     - Требую имя и адрес этой гниды. Раз я не чувствую Тиль, пусть этот хоть укажет путь. С – а, угнал мою женщину, - невесту, - на другой конец страны, и заткнулся!
     - Хорошо. Тогда знакомо такое имя, как Крейт Майрен? Светлый вампир, убийца шлюх? 
     Гвелд сразу притих.
     - А она–то ОТКУДА его знает? – Поразился он. – Хорошая у нас с тобой ночка откровений намечается… Столько интересного узнаю! Я даже малость успокоился… от такого. – Жилка на лбу потрясывалась. – Да, я знаю его. Это Инквизитор с ТААААКОЙ  дерьмовой репутацией, - я не знаю, чего с ним сделать. Пару–тройку раз мы встречались на трибуналах–конклавах, очень свободолюбивый тип. Наркоша, шизофреник, еще ооочень много у него бзиков… Никто, как мне известно, с ним не удержался. Очень НЕ ЗАВИДУЮ  никому, кто с ним свяжется. Этого гада в Инквизиции именно ТЕРПЯТ, пока нах…утор не посылают, - пошлешь, не пошлешь, - не понимает, все одно и то же. Держат именно из-за мочилова ****ей. Сравнительно молодой тип. Вот епрст… еще с ним разбираться! Ну ничего, я сделаю так, что и Илльо, и этот Крейт получат люлей. За счет друг–друга! – Энрике хищно засмеялся.
     Засмеялся точно также, как и в том лесу, когда зачаровывал волков на барина лет двести назад. Коллеге стало очень не по себе. Ему показалось: все, сейчас кельт пойдет убивать.
    Смеялся, смеялся, смеялся… Исполняясь ненависти. Прекрасно понимая ситуацию.
     - Кельтяра, да ты что, убивать его отправишься? Инквизитора? Тебя же за это могут опа–опа… Скорей всего, Тильсирвэ знала до тебя этого пришибленного товарища, потому доверилась. Вот и весь сказ. Все было просчитано  еще до знакомства с тобой, получается.
     Архимаг вытер кулаком усы, ухмыльнулся.
     - Я не собираюсь его убивать. Сначала с ним как мужик с мужиком поговорю. Потом предложу план, – замучить Илльо до предела, чтобы он получил ту боль, какую получил я. Грамм в грамм. А после, когда у последнего Темного крыша упорхнет за бугор, этот Крейт отправится за ним. Потому как, - недолго ему осталось, на чужом горе плясать – на моем то есть. Вызвонил Ее, и теперь я, значит, крайний и лишний… Тиль его СОВСЕМ не знает! Он вымотает ей ВСЕ нервы, доведет красавицу мою до такого состояния, что та сбежит. Сама.
     Собеседнику эта идея очень понравилась.
     - А вот ЭТО очень даже хорошо! Илльо угандошить. Я с этим ублюдком посидел, хватило! Плюс влетело его шлюхе. Заявилась в таком виде, как на оргию, ну я ей жестко по мозгам и вдарил. По этим тупым, куриным мозгам… Она даже дома там поесть не готовит! А ходит, мужиков клеит. Илльо пришлось заставлять силком картошку варить! Еще я дважды разбил ему морду: за хамство в адрес Тильсирвэ и тебя. Так он еще разобиделся, - я мол неправ!
     Гвелд откинул золотые волосы на спину, улыбнулся.
     - А за мордобой двойную премию выпишу! Правильно сделал. Хвалю! Надо было меня позвать, как зрителя. Жаль, я этого не видел…
     - Ему хоть бей по зубам и харе, хоть нет, - он все равно как пил безостановочно, так и пьет. Ничего его не ерепенит, кроме депрессии: старая жизнь навеки кончилась, - измен, пива, прочего. Сетует, - мы такие гады! Мы, блин, лишили его самой лучшей на свете жизни! Все и всех вокруг ненавидит. Его пассии вообще плевать, что он ей в открытую изменяет. Парочка малолетних идиотов! Я не знаю, как я там досидел. Наверное, убил бы нафиг, если бы не одно обстоятельство. Держись за скамью.
     Гвелд повернулся к Максу вполуоборота.
     - ЧЕГО там еще случилось, в этой булгаковской нехорошей квартире? А ну говори, мне нужен полный отчет.
     Инквизитор встал, потянулся. Походу, сейчас разговор будет тяжкий.
     - С Крейтом разберешься, я знаю. Но вот с Тиль–то чего станешь делать? – Решил он так начать.
     Архимаг аж коньяком поперхнулся.
     - Макс, ты там не перепил? Известно, что буду делать! ЖЕНЮСЬ! Причем сразу! И срал я на этого дрища Крейта, сто раз срал: она МОЯ! Или что–то там не так? Только причем здесь Тиль? Она Волшебница! Мы почти с ней равны по Силе, лишь разный возраст.
     - Для начала я сказал Илльо, - пива и пожрать купи, он набрал только спиртного. Эта безалаберность меня взбесила, пришлось его заставлять готовить, на  загаженной кухне. Тут расколбас и пошел…
     Энрике изумленно глядел на друга. А тот продолжал…
     - Захожу я, значит, в комнату козла, и чувствую спустя минут десять: не один я.
     - Кто там еще был? – Тихо спросил кельт, - Говори, я все выслушаю! – По его взгляду видно, - очень взволновался.
     - Да не чтобы кто… я даже не знаю, как такое назвать, дружище… Тиль. 
     Несчастный не выдержал:
     - ТИЛЬ!? ТЫ ВИДЕЛ ЕЕ?! Говори  дальше!
     - Да, я видел ее. Она стояла рядом, - на таком расстоянии, как мы сидим. Такая прекрасная... в таком виде, в каком пришла работать. За спиной – катана в длинных, черных ножнах. В вымирающей квартире…  улыбалась. Ты бы ее видел! Слегка вьющиеся волосы, - чистые, блестящие, распущенные, шелковые на ощупь, мягкие. Даже коснулась моей руки!
     Гвелд молча закрутил бутылку коньяка, швырнул ее в сторону. С ТАКОЙ новости. Тара звякнула об асфальт, но не разбилась. Покатилась в сторону помойки. Кельта накрыл шок.
     - КАК?! КАК она ТАМ вообще оказалась?! 
     - Это ВСЯ твоя Сила, - которая имелась у Ирины до Илльо, Резни. ВСЕ хорошее, чего было, - прилепилось к этому уроду, теперь бродит в виде Призрака.
     Энрике аж подпрыгнул.
     - Ничего себе Призрак! Живой! Как хотя бы Ее увидеть?
     - Теперь она СЛИШКОМ красива. Вывела Илльо из себя, так как НЕ ДАЕТ ему жить прежней жизнью. Проще говоря, - накладная Светлая Аура, на этом Темном х...е. Знаешь, ему же теперь прилетел в лоб Бумеранг... так. Ведь этот Призрак убивает ВСЕХ, с кем гаденыш общается! Кто бы это ни был. Вот почему вокруг него ВСЕ умирают. Даже комары. Началось все с них, потом тараканы, собака, покрупнее жертвы…
     Кельт сидел ни жив, ни мертв. Губы его тряслись.
     - Приехали… Светлая Сущность уничтожает всех подряд…
     - ВСЕХ. Людей, магов, насекомых, животных, растения… как Алмаз Рока, который убил тысячу человек. Когда человек, смотря на камень, прикидывал про себя, - по какой цене его можно продать, - включалась программа самоуничтожения. Человек погибал трагически. Лишь ОДИН человек не пострадал от него – потому что просто подарил Институту. Гарри Уинстон его звали. Здесь так же. Она мне явилась, я жив. Сама сказала: не тронет меня, а наоборот, - поможет. Сегодня шел к тебе, и Тиль по пути меня остановила. Произнесла странную фразу, - если бы не ее присутствие сейчас, то я был бы уже мертв. Кем–то там разорван нахрен.
     Гвелд с изумлением вслушивался в слова. И выпалил:
     - ТАК ПОЧЕМУ же она КО МНЕ не придет?! Я люблю ее!
     - Ну ты сам подумай: как она к тебе явится, ведь это теперь Сущность? Это не физическое тело. Я пообещал: помогу, слово сдержал. Ты никак не сможешь увидеть Призрака, так как прицеплен он именно к Илльо. И, похоже, он САМ выбирает, - кому являться. Она ЖРЕТ, сжирает сущности погибших, - высасывает из них ЖИЗНЬ, до капли. Я сам видел, как все проворачивает, жутко.
     - Где же физическое тело?! Хоть спросил?! – Не унимался влюбленный. Все, допросился: нервы окончательно полетели.
     - Да, Энрике, я спросил ее. Если сейчас убить Илльо, то Тиль умрет. Причем СРАЗУ.
     - С чего она умрет? Я малость не понял. Ладно, пошли домой. Поговорим об этом нормально. – Кельта–Архимага такими новостями словно в ледяную прорубь окунули.
     Домой друзья вошли ошарашенные. Хмель из головы вылетел напрочь, как пробка из бутылки шампанского. Гвелд лишь нервно курил, достав из холодильника остатки сладкого. Видимо, от депрессии потянуло. Сон вышибло. Не хотелось даже телевизор смотреть, - не то, что Сеть включать. Новость шарахнула его настолько, - в голове собралась жуткая каша. Самое горькое, - Тиль САМА не придет. Куда исчезла Тиль живая, – большой вопрос.
     Они сидели, говорили о жизни, ели торт. Потом в ход пошел еще один торт. Наконец, - в два часа ночи, - Энрике вновь вопрошал:
     - Ты растолкуй мне НОРМАЛЬНО, - с какого фига Тиль УМРЕТ, если Илльо убить? Ну убью я его, - хоть завтра, - останется один Гломен. Чего тут не так? Хоть сейчас пойду, и убью. Вместе с его шкурой Марианной.
     Максим отправил в рот последний  кусок:
     - Понимаешь, тут такое дело, о котором я уже говорил: сущность Волшебницы перешла в виде Призрака на хрена лысого. А поскольку Тиль живая, Призрак ЖИВОЙ. Иначе его бы не существовало. Он свое физическое тело КОРМИТ смертями, забирая с них ВСЕ. Потому оригинал жив, где–то бродит. Именно чужая Смерть поддерживает жизнь Волшебнице. Если Призрак не будет всякую шваль мочить, - Тиль умрет от голода. Другого выхода нет. Возмездие для Илльо, - ну ты понял, за что ему так досталось от наших. Вот так все печально вышло из простой Резни зимой, Гвелд…
     Тот нервно проглотил чай:
     - Ясно, она теперь ХИЩНИК, который отдает ПИЩУ оригиналу. Другой вопрос, что сейчас с моей женщиной. Мне надо знать!
     - Призрак выглядит СЛИШКОМ хорошо. Питается чужой энергией. На моих глазах нарика СОЖРАЛА. Убила и СОЖРАЛА. Его сбили буквально на пустом месте! Тиль ткнула пальцем в него, – и нету. Вылетела машина сразу, после ее слов, - хочу есть, дай мяса, - подошла к окну, все! Я ТАКОГО еще НИГДЕ не видел! Вся цветет и пахнет!
     Энрике  задумался.
     - Хм… ведь раньше такой фигни не наблюдалось. Призрак не ходил, не убивал так… - Рассуждал он.
     - Стоп! Сначала, как я говорил, у Илльо стали комары, мухи, тараканы дохнуть. Потом люди да Маги. Следовательно, с Тильсирвэ что–то из ряда вон случилось, раз копия все больше и больше жертв собирает. Вот что еще мне на ум пришло… - Ответил мрачно подчиненный, сурово посмотрев в окно. – Ты хотя бы маршрут проложил, когда отправлял милую в Петербург, или так, на нервах  отправил?
     - Я проложил маршрут, открыв мощнейший Портал, вкачав в Волшебницу СТОЛЬКО Силы, что представить страшно! Она ДОЛЖНА была долететь до места назначения, и пропала без вести. Что–то там пошло не так!
     - Портал мог застрять где–нибудь. Выплюнуть Иру невесть где, а дальше след теряется, добирайся как знаешь… такой вариант рассмотрел? И вообще, ее родители, которые живут здесь, знали о ее отбытии?
     Ситуация понемногу накалялась. Идти опять за спиртным расхотелось давно.
     - Она им сказала: сама доберется до вокзала, сядет в поезд. Поверили ей, выпустили со скандалом, насмотревшись «Ментов» по телеку. Умеют же некоторые хрень правдоподобно снимать! Раз так провинциалы старшего поколения ведутся. Мы договорились встретиться, я сделал дела, и отправил. Стиснув зубы… внушив ей: город вот–вот утонет. Она в него шагнула… и с концами. Сгинула, я в тот день звонка ждал. Тишина до сих пор.
     Гвелд и Макс вышли на балкон подышать воздухом. Перед глазами плыл свой Мир, вокруг сентябрь. Обоим погано на душе, тяжко. Гвелд–Кельтский продолжал нервно курить, периодически сплевывая слюну в консервную банку. Вот уж теперь–то придется повозиться, чтобы все исправить! Зря, ОХ ЗРЯ ОТПРАВИЛ!
     - Кстати, коллега… Я хочу съездить в одну деревню Магов, под Тулуном, не был там двадцать семь лет. Оттуда, как я вижу, скоро все начнут массово сваливать. Там живут Темные и Светлые, они не воюют, а на мировой. Есть там также люди. Надо будет навестить. – Сказал шеф, пустив пару колечек дыма в ночное небо.
     Небо опрокинулось черной тканью, Космосом, который вмещал в себя миллионы галактик немыслимой красоты. Тех галактик, до которого человечество НИКОГДА не доберется. Млечный Путь рукавом расплывался куда–то далеко, - словно бисер, рассыпанный на черную, бархатную бумагу. Казалось, - там, в неведомых Мирах, нет Зла, Корысти, Зависти, Злости,  даже Смерти. Там все СОВСЕМ ДРУГОЕ. Может быть, где–то процветает Средневековье, или динозавры бродят по планете. Туда НЕВОЗМОЖНО добраться. Никаких сил не хватит. Такой вот Интерстеллар. Где два человеческих часа равны семи годам на Земле. Где все течет СОВСЕМ по–другому. Красота Других Миров…
     - Вот представляешь, Гвелд, - есть где–то далеко от нас, в Галактиках, Мир. Там такие же маги, как мы, - но там злоба отсутствует. В биллионах километрах от Солнечной Системы. Стоят, также курят.
     - А может, там динозавры. Или бактерии. Хотя у нас есть динозавры -  те же птицы, черепахи, змеи, крокодилы… те, кем они стали в результате эволюции. А мы и не знаем про другие миры… Не зря меня ВСЕГДА тянуло к звездам. В мою молодость, – человеческую, – звездное небо создали Один и Титаны, Ничто, Удумла, Огонь, - разлетавшийся искрами. Удумла, -  гигантская корова. А потом случилась война. После нее возникли Боги. Они и сейчас в Асгарде здравствуют. В них Европа не верит больше, а зря… Люди, приняв христианство, - которое в Средние Века озверело в прямом смысле, - прогнали их от себя. Вероломно, жестоко прогнали. ПРИРОДУ прогнали. Теперь Один, Локи, Тор, Фрейя, Фригг, эльфы, гномы, тролли и прочие помогают только тем, кто их почитает. Например я. Я же не отказался от Родных Богов в свое время, когда кондольеры–викинги принимали христианство, - чтобы, мол, объединить королевства Дании, Норвегии и еще нескольких. Я не повелся на такое. Поскольку видел, ЧТО дальше будет. До Крещения Европа насчитывала восемьсот миллионов человек, после – три миллиона. На Руси вырезали девять миллионов из двенадцати. Если верить современным данным.
     - Ты разве в то время не был на Руси?
     - Нет конечно! Не имелось надобности. Слышал, как там уничтожали волхвов. Я не откажусь от родных Богов никогда! В Средневековье мне приходилось нехило шифроваться. Особенно в чумных городах. Когда люди почти НИЧЕГО не знали в медицине. Сама Чума, - как мы с тобой знаем, - возникла от отсутствия гигиены. А мне было ПЛЕВАТЬ, что мытье тела считалось ГРЕХОМ. Спокойно мылся, ходил ЧИСТЫМ. Из–за этого люди  шарахались, как от прокаженного. Сами мерли, как мухи. Вот до каких пределов может дойти НЕВЕЖЕСТВО. Когда самых лучших умов Европы сжигали на кострах, говоря: они еретики. Я был ДОСТАТОЧНО образован для своего времени. И сейчас в католицизме есть запрещенная литература, состоящая из списка ЛУЧШИХ авторов современности, прошлых веков. Они же, католики, запрещают РАЗУМ. Тем временем, в своих стенах, сами спокойно растлевают девочек и мальчиков, втираясь в доверие. Прикрываясь святостью и Богом. Ох, навидался грязи во Флоренции! Когда волею Судьбы пришлось работать у Кардинала, на глазах творилась всякая грязь, о которой тошно вспоминать… Горько, что не мог НИЧЕГО сделать. Даже когда на кострах жгли невинных людей. Одну женщину я спас –  но Темную. Теперь мы друзья навек.
   Он замолчал. Ночь шла дальше. За Водохранилищем мерцал огнями поселок Порожский. Вперемешку с взошедшей огромной Луной. Стало так непонятно, чего дальше случится.  Кому–то сладко живется в этом Мире. Кто–то от этой же сладости горько плачет. Далеко дымили трубы заводов.
     - А если тот подросток, - на которого копаешь досье, - порождение Химауры? Александр тот, черно–белый?
     - Все может быть. Первый двухцветный, - Илльо, искусственно созданный. Второй – этот чудик. Который носится со своей двойственностью, как курица с яйцом. Кстати, я в своих дневниках напишу размыто, чтобы подозрений не возникало. Ничего?
     - Потом все допишешь, выправишь. Ничего страшного, у нас итак проблем навалом. Это всего лишь дело. – Ответил кельт. – А так  хорошо, что   сказал мне про Тиль. Если Призрак лютует, - значит, дело серьезное. Честно говоря, я от твоего рассказа в шоке.
     - Да я тоже в афиге от такого. Кстати, показать фотографии той скульптуры? Которую я сегодня видел?
     - Пошли, посмотрим. Хочу оценить. – Улыбнулся шеф.

     Максим пошел в комнату, достал свой хороший фотоаппарат и извлек оттуда карту памяти. Включил компьютер, показав все. Гвелд, увидев фотографии, присвистнул.
     - Опа–па! Какой шедевр! Действительно, нехило постарались… И правда, еще недавно ничего не было. Шикарная ящерица! Мегалания это, вымершее существо. Додумались, наконец, в этом городе достойное поставить. Удивительно. Надо мне сходить, заценить.
     Фотографии получились очень хорошие. Энрике невольно залюбовался ими. И одновременно, - не было совершенно никаких новостей в Сети, чтобы какой–либо памятник возле улицы Рябикова ставили.
     - Вот где ты заснял селфи с собой, сверху вниз, - просто шикарно! Лапищи у существа нечто! Да и морда тоже…
     Макс заулыбался.
     - Спасибо, друг. Я по морде статуэтку даже хлопнул. Как настоящая! Надо нам с тобой там селфи сделать. Ты  драконов валил давно, вот он. Пусть даже  ненастоящий.
     - Знаешь, мне тоже эта тварь понравилась! – Улыбнулся в усы хозяин. – Утром пойдем, поглядим. Тоже пофотографирую. Озадачил ты меня новостями, однако… Но КАК же я хочу увидеть Призрака! В общем, ты меня понял…
     Максим улыбнулся горестно:
     - Увы, не сможешь ее увидеть. Не знаю, почему, но это так. Мне Тильсирвэ показалась. Видимо. Просто хотела сказать нечто важное. Никак иначе. Но может быть, появится перед тобой.
     Гвелд опустил голову:
     - ОЧЕНЬ ЖАЛЬ… Мне больше интересно, ЧТО происходит с оригиналом сейчас.
     - Ничего хорошего не происходит, раз вестей нет. Если хочешь, могу сделать так, чтобы этот Крейт тебя набрал. Вы как мужики поговорите, хоть выяснится что–нибудь.
     - Слушай, Максим, я все понимаю, но все равно ДОБЬЮСЬ своего! Я любой ценой узнаю, где Тиль, чего с ней случилось. Я ЛЮБЛЮ ЕЕ!
     - Если знаешь, где Крейт, то почему САМ туда не отправишься? Скажи ему: ты начальник, переживаешь. Или считаешь, - что, обладая модельной внешностью, все и всё прибегут, будут у ног ложиться? Странно думаешь. Допился совсем, да?! Если НАСТОЛЬКО любишь, - ДОКАЖИ на деле! Можешь даже убить кого–нибудь, хоть Илльо, Светлячка, Крейта!
     - Крейт обречен… - ухмыльнулся Гвелд, – у него врожденная шизофрения. Я убью его потом, не сейчас… Сделаю так, - все сойдет за несчастный случай. Я же Архимаг. Он заслужил Смерть, как Илльо. Оба сдохнут. – Снова расхохотался Энрике. Видно захотел вернуть милую ЛЮБОЙ ценой. Даже убийством.
     - Если убьешь Илльо, то потеряешь навеки возлюбленную. Замочи лучше Крейта.
     Кельт улыбнулся.
     - Ты слышал как–то раз, ЧТО он болтал про Тиль на Конклаве. И вот, доболтался. Теперь жизнью заплатит. Дорого, за слова.
     - Он говорил, - Тиль типа любит его. Это я слышал. Когда пошли разборки перед той страшной Резней. ЭТИМ он подписал себе смертный приговор. Я в долгу не останусь. А сегодня, днем, - я бы хотел взглянуть на скульптуру.
     Макс кивнул.
     - Она находится возле «Меридиана». Быстро найдешь.
     - Я схожу. Заценю. Уж больно мне все понравилось. Неужели Братск действительно за ум взялся? Сегодня можешь у меня ночевать. Если есть желание. А я все обдумаю. Все очень внезапно. Надо решить.
     - ЧЕГО здесь решать?! Давай в Питер, Крейту по морде, а Тиль, - в ЗАГС! Странный ты… Ладно, твое дело. – Максим закрыл несколько вкладок на компьютере. – Скоро заварится нереальная каша, еще с подгаром.
     На следующий день, - выпроводив коллегу домой, выписав выходной, - Светлый взял фотоаппарат и отправился туда, где стояла скульптура. Настроение малость поднялось, но этого мало. Хотелось пробиться к возлюбленной, вытащить ее за шкварник из промозглого Питера. Но вот где она? В Питере, но точное местоположение неизвестно. Гвелд, вдохнув в легкие побольше воздуха, набрал в надежде заветный номер. В ответ – «Телефон абонента временно недоступен. Перезвоните позже».
     - Я упрямый, я все равно узнаю, ЧТО там произошло, - в этом Портале, в Питере! Если ты, Крейт, ее там в постели трахаешь, - и отобрал телефон, чтобы я не добрался, ничего не узнал, не доставал звонками, - тебе не жить! Самолично отшлифую, подредактирую! Живым от меня не уйдешь… ты будешь УМОЛЯТЬ, чтобы УБИЛ! ОНА МОЯ!
     Он набрал номер еще несколько раз. Тщетно. Хотелось швырнуть трубку о стену, или на асфальт с размаху. Несмотря на поистине ШИКАРНУЮ погода. ХОТЕЛОСЬ увидеть рядом свою возлюбленную. Только это  невозможно. Несмотря на всю магию, весь стаж. Начиная с момента инициации.
     Оказалось, - есть и такие вещи, которые поменять нельзя. Ветер тихо обдувал стройную, шикарную фигуру Архимага, а в глазах застыла скорбь. Скупая мужская слеза скатилась по щеке. Он чувствовал всем нутром, - ЧТО–ТО там случилось, из ряда вон выходящее.
     Тьма клокотала в невидимом Мире - на горизонте. Черная, страшная, с оскаленной пастью. Химаура в последнее время стала ЕЩЕ страшнее. Ощетинившаяся сущность все еще пыталась добраться до Гвелда. И тот образ, который явился в будущем Энрике во время взрыва на ГЭС (а это случится ГОРАЗДО позже), был… ну слов не подобрать. Он означать будет  простую вещь: СКОРО Братску придет конец.
     Но КОНЕЦ уже начался. Пока в невидимке.
     Удар готовился по самому Архимагу. По самому больному.
     И КАК он это вынесет, - ну, все скоро случится. Кельт этого даже НЕ ЗАМЕТИТ. Сложится поистине БЕШЕНАЯ ситуация. Которая подкосит его репутацию как Архимага, Светлого, начальника ВСЕХ Светлых Магов города. Виноват Энрике будет САМ.
     Сие, - уже СОВСЕМ другая история. О которой уже ранее рассказано.
     Энрике достал платок, промокнул глаза. Попеременно он фотографировал все. На его голове черная бандана, на плечах – куртка из девяностых. Зачем нужна машина, если можно дышать воздухом? Небо над головой поражало своей глубокой синевой, голубизной, - оно словно опрокидывалось за горизонт. Горько от одной только мысли, - здесь все отравлено. Додумались в свое время.
     Перекрыли реку… Шаманы из мира людей вопили: Природа в этих местах ПЛАЧЕТ, от невыносимой боли! Некоторые им не верили. Говорили те вестники Природы: скоро наступит время, когда Ангара шарахнет… и станет слишком поздно.
     Кельт смотрел в сторону Монастырки. Где, по слухам, жил монах. Слухи    слухами, в девяностых в "ОДШИ №3" дети иллюстрировали стихи на эту тему. Те оказались достаточно смешными, большинство их иллюстрировать отказалось. Детям было скучно, в девяносто седьмом году.
     Поселок Порожский уже весь в зеленой пене рождающегося лета. Но радости от этого факта нет. Кому–то теперешнее лето в радость, а для кого–то обернулось страшным ГОРЕМ. Лучше пусть оно сгинет. Появилась бы любимая. Но нет рядом ее, ничего с этим поделать нельзя. Кельт шептал себе слова утешения, нервы у него полетели так, - мама не горюй. Больше ничего не осталось.
     Шел дальше, убитый горем.
     Хотел хотя бы полюбоваться на скульптуру.
     Но ее на месте… НЕ БЫЛО.

     Архимаг, увидев такое, сначала вытаращил глаза, потом почесал в затылке, принявшись соображать, почему. Это ОЧЕНЬ озадачило. Может, творение увезли? Но такой ящерице, как на фото, незаметно исчезнуть очень сложно. Покопавшись в памяти, Энрике вспомнил, сколько фотографий принес Максим. Штук двадцать, не меньше. Только потом почувствовал, - повеяло непонятным, Темным… тем, чего еще НЕ ВСТРЕЧАЛОСЬ.
     Подошел, посмотрел через НЕВИДИМОСТЬ. Увидел еле заметный СЛЕД, гигантский. Громадной ящерицы, которая ушла, затаилась. Куда ее понесло? Очень большой вопрос. Может быть, затаилась в лесу. Насколько ее там, голодной, хватит, - одной Судьбе известно. Ведь она выжрет там ВСЮ пищевую цепь. Ей это будет мало. Монстра надо убить. Тут от ее нападения не спасет НИЧЕГО. Ни молитва, ни простое оружие. Потому что это порождение Химауры. Она сама – живая химия, созданная Злом и человеком. Бесконтрольная, обезумевшая, слетевшая с тормозов… и  ГОЛОДНАЯ.
     Гвелд понял: произошло нечто СТРАШНОЕ. Дальше будет еще хуже. ТАКОГО он точно не ожидал.
     - Ну что ж, Химаура, похвально! Теперь именно так решила брешь забить, раз Темных не осталось в городе, пригородах. Ничего, не таких брали… Хоть на фотографии, увидел красоту Сил Тьмы. Другой вопрос, сколько таких тварей  еще породишь. Дальше посмотрим, чья возьмет. – Кельт прикрыл глаза,  усмехнулся.  Набрал номер Максима. Тот быстро принял вызов.
     - Алло?
     - У нас появились проблемы. Причем крупные. Надо их решать. Иначе  тебе и моему коллективу конец придет. – Мрачно ответил Энрике.
     - Где? – Спросил Инквизитор.
     - Там, где ты вчера был, когда ко мне шел.
     - А, ясно, Гвелд… Про ту скульптуру… Ну как она? Красивая, правда? Лично мне ОЧЕНЬ понравилась.
     - Мне она очень не понравилась. Поскольку ее там НЕТ.
     Глаза у москвича вылезли на лоб.
     - ТО ЕСТЬ "ее нет"?! В смысле? КУДА ее дели за десять часов?!
     - А так. Не скульптура вовсе, а ТВАРЬ! ОЧЕНЬ опасная. Живая. – Холодно ответил Архимаг.
     Максим побелел, как полотно.
     - Это… блин… я сфотографировался рядом с ЭТИМ?! ОНО МЕНЯ НЕ СОЖРАЛО!!! Я  Мегаланию по морде хлопнул! Дальше пошел…
     - Вот именно! Ты хлопнул по морде порождение сам знаешь чего. И не заметил. Теперь нифига не известно, КАК пойдет жизнь в Братске! Гнида  ушла. Надо ее найти. За те фото лично выпишу премию. – Сухо сказал Энрике.
     - Ну спасибо! Мне даже курить расхотелось после твоих новостей. Но все равно, подумай. Хочешь быть с Тиль, - борись за нее! Теперь ясно, от чего меня спас Призрак.
     - Другой вопрос, - ГДЕ она… Знать бы.
     - Знаешь, скажу так: лежит без сознания у того Крейта. Мне Призрак поведал. Видать, отобрал у нее телефон. – Произнес Макс мрачно. Ему конкретно надоело  юношеское соплежуйство.
     - Так… здрасьте, приехали! Сначала одно, а теперь я узнаю такое! - ОЧЕНЬ недовольно произнес Архимаг. – Почему она лежит без сознания?! У Призрака спросил?
     - Призрак мне САМ сказал, повторюсь! Проспись! Сам в шоке. Бьет он ее там, что ли? Выходит, спасли меня от ЯЩЕРА. Ящер ее испугался.
     Кельт нахмурился.
     - Значит, Призрак так сказал… Буду разбираться. Остальное – на работе.


     … Тварь, поглядев на девушку с катаной, на мужчину, который дал Твари по морде, поняла: не будет еды вообще. Ловить здесь нечего. В других местах, может, найдется дичь. И Мегалания, глядя с ненавистью на все живое, отправилась в ближайший лес. Там, пользуясь своими способностями, вышла в реальный мир, начав его осваивать. С легкостью громадная ящерица перелезала через буреломы, распугивая одним своим видом всех животных да птиц. Она просто ОЧЕНЬ хотела жрать. А жратвы НЕТ.
     Ящерка легла на холодную почву, затаилась. Вдыхая воздух, пробуя его языком. Ядовитая слюна капала с оскаленной пасти. Холодно, грустно. Тварь свернулась в клубок, заснув. Мда, плохо началась жизнь на этом свете. Но мать–Химаура подсказывала в развитом мозгу: надо искать пищу в глубине леса. Со стороны, - в некотором роде, - варанище похоже на дракона, но не совсем. Все драконы, - по сравнению с ней, - в стороне стояли, нервно покуривая. Они этому существу даже в подметки не годились. Оно  ГОРАЗДО опаснее, чем крылатые… Такие существа ДАВНО пропали из Мира. Говорили люди: вымерли. Все может быть. И вообще, дракон –  ОЧЕНЬ скучно, неинтересно, ТОСКА смертная. Кругом все эти рыцари, король Артур, - перетертый – перечитанный – переоханный со всех сторон,  во всех местах… Которого, кстати, не существовало в помине. Всю эту легенду написали в Средневековье монахи–католики, раздув до невиданных масштабов. Вот она и прижилась. Ее до сих пор мусолят, мусолят, мусолят…
     Существо хотело ЖРАТЬ, убивая, - чувствуя вкус соленой крови в горле,  на тонком языке. Хотелось разрывать куски свежего мяса, слышать хруст костей, треск жил и кишок, этот запах кислоты и остального…
     В лесу довольно прохладно, шумели вокруг многолетние сосны. Некоторые скрипели. Гигантский хищник слушал пение птиц, которые пока  его совершенно не боялись. Птицы, - даже сибирские орлы, - совершенно не нужны Мегалании.
     Нужна дичь покрупнее. Ночью ничего не посчастливилось добыть: не тот край. Но ведь, по логике, должна быть еда. И она нашлась, но подальше.

     … Медведь, - недавно выбравшийся из берлоги, - искал себе, как  чудовищная ящерица, пищу. Голодный, он потянул трехметровое тело в судороге, - как мышцы затекли после спячки. Пора их размять. И зверь принялся сдирать кору с деревьев, поедать ее. Затем полез в густые кусты, чтобы там найти что–нибудь. Нашел мышей и червей, благополучно их сожрав. Но этого добра ОЧЕНЬ мало. Может, отправиться к людям? Нельзя: люди такие же хищники, как мишка, только интересно убивали. В руках у них палка щелкала, и – все, конец. Поэтому нужно тут поохотиться.
     На этот раз день будет плохим, а не хорошим. Потому что зашел на медвежью территорию другой зверь. С ним теперь надо драться. Насмерть.  Пока хищник тщетно пытался найти в кустах чего–либо, на полянку в то прекрасное утро вышла чудовищная ящерица. ОНА встала на дыбы, - взревев так, что мертвый бы поднялся и пошел с такого рыка. Яростно била хвостом по земле, рыла лапами землю, готовясь к прыжку. Запах кожи медвежатины, шерсти, выделений возбудил Мегаланию, трехметровое млекопитающее ОЧЕНЬ может быть вкусным. Интересна также местность.
     Свалив тридцатиметровую сосну, вздыбленная ящерка, - если можно так назвать, - пошла в нападение. У зверя от такого рева заложило уши, и, вне себя от ужаса, медведь пустился наутек. Хотя, поначалу, он тоже встал на дыбы. Но, сообразив, - дело плохо и шансов на спасение нет, - рванул в бурелом. Толка от этого стало мало: чудовищная ящерка легко перепрыгивала через поваленные стволы, - словно девочка через скакалку. Пару сосен снесла на бегу только так. Для этого существа в лесу не было опасности. В данный момент тварь стала полноправным хозяином лесов.
     Будучи вне себя от ужаса, медведь несся вперед. Он быстро бежал, пытаясь спастись от нового хищника. Ящерица включила сноровку и принялась выматывать жертву до последнего. Она пряталась, ждала, когда та успокоится. Потом  опять нагоняла, взрывая когтями почву.
     Наконец, несчастный косолапый не выдержал, и из последних сил стал карабкаться на высокую сосну. Чудовищная рептилия остановилась рядом, - и, взревев снова, наклонив голову набок, - принялась наблюдать. Издеваясь. Оно, это нечто, - шипело, клацало зубами, оперевшись на передние лапы, а задние расслабив. Косолапый карабкался дальше, надеясь: все, погоня закончена, эта тварь наконец–то свалит, куда подальше.
     Но нет, он НЕДООЦЕНИЛ интеллект противника. Он будет ждать, до последнего. Пока медведь не сорвется вниз, и тогда…
     Прошло три часа. Медведь, дрожа от страха, забрался почти на самый верх сосны, и сидел там, - на высоком суку. Сил оставалось мало, он ловил пастью воздух. Ящерица сначала наблюдала, потом стала ходить вокруг да около, клацая зубами. После этого наглая тварь снова встала на дыбы,  принявшись раскачивать дерево.
     Медведь еще сильнее вцепился когтями в кору, пытаясь удержаться. Но лапы Мегалании были ГОРАЗДО крупнее, чем его. Силы оказались не равны. Абсолютно. Наконец, обессиленное животное неловко шевельнулось на суку, и его лапа соскользнула, со спасительной коры. Еще пару раскачиваний   осталось сделать, чтобы жертва полетела вниз. Хищник из последних сил, потеряв все инстинкты, кроме одного – «Беги», цеплялся за сосну, оставляя в ней глубокие борозды. Но и ящерица не собиралась так просто сдаваться. Она еще пару раз качнула дерево. Несчастное животное, потеряв опору, полетело вниз, на полсекунды ранее распахнулась на сто восемьдесят градусов громадная, чудовищная пасть. Уже в следующие две секунды медведь исчез в этой пещере, открывающей более сотни зубов. Она захлопнулась, хрустнули кости, струи внутренностей, крови и прочего хлынули в пищевод. Мегалания благодатно закрыла глаза, легла отдохнуть. Шестьсот килограммов мяса за раз не каждый день может попасться, не каждый день так можно поживиться. Этого хватит на неделю, желудок все переварит. Размеры тела позволяют нормально пожить. Теперь.
     Так поохотилось первое детище Химауры. Физическое. Оно было в ДВА раза больше тех Мегаланий, которые вымерли больше сорока тысяч лет назад. Справиться с этой громадиной могли лишь АРХИМАГ и Призрак. Но боялась тварь только последнего.  Илльо не так сильно можно  страшиться.
     В последующий сезон из леса исчезли почти все крупные млекопитающие. Их СЬЕЛИ. Остальные, ведомые инстинктом, предпочли перебраться в другие места. Где не водилось монстров. Это пока    ЕДИНСТВЕННАЯ особь в своем роде. Скоро их станет еще больше. Тварь,  выжрав ВСЮ экосистему млекопитающих в одном регионе-секторе, перебралась в другой, где стала нападать на коров и свиней, преимущественно в ночное время. Не отдаляясь далеко от сектора Братск – 8.
     Ночь Братска НАЧАЛАСЬ…

     Максим в то утро потерял покой очень надолго. Он поверить не мог, что ШЛЕПНУЛ по морде саму Смерть. Даже канистра водки не помогла. Вот будет чего своим рассказать! Еще сказал ему Энрике, - таких монстров одолеет лишь Архимаг.
     Доисторическую рептилию Призрак отпугнул. Но ведь он мог выпить из нее всю жизненную силу! Потому тварь мужика не тронула. Рядом была Тиль,  невидимая.  Ошарашено, - раз за разом, - Макс смотрел на фото, где кривлялся перед ящером, восхищался красотой рептилии. Теперь эта сволочь бродит неизвестно где. Наверняка, в лес ушла охотиться. Выжрет экосистему.
     - Гвелд, я НЕ ЗНАЛ! Клянусь! Я подошел и рядом сфотографировался.
     - Тебе ОЧЕНЬ повезло! Она тебя ВООБЩЕ не тронула! Похоже, Братск вступил в фазу мертвых и новых монстров. Надо будет мне в Эдем сходить, проверить происходящее. Возможно, существо вылезло оттуда. Другого источника этой твари я не вижу. – Холодно ответил начальник. Он нервно налил воды из графина, выпив залпом. – В Средневековье я рубил только драконов. Мне знакома их природа. Эта тварь из той же оперы, но без крыльев. Надо выйти покурить… Начинается котовасия, причем нехилая. Та ящерица, - как мы знаем, - вымерла, Мегалания то бишь, похожая на комадского варана. Лишь окрас несколько другой. Теперь она воскресла.
     Макс рухнул на стул, нервно сжал в руке носовой платок.
     - Получается, меня спасла Сущность, сказав: «Ты чудом избежал Смерти». Вот значит как… Красиво, однако…
     Гвелд опустил голову: ему упоминание Призрака, - ножом по сердцу. Заныли чувства.
     - Прости, но она мне сказала: может убить такую тварь. Они ее боятся, – Тиль же хищник, питается известно чем.
     - Но Тиль не убила это существо! Почему? Могла же высосать чудовище! – Воскликнул несчастный, влюбленный кельт.
     - С каждой чьей–то Смертью он становится все сильнее. Это уже наезд на Сущность. – Пробормотал Инквизитор. Ситуация становилась все запутаннее.
     - В том–то и дело: это наезд не только на Сущность. Тварь ушла в лес,  жрет там все и всех. Она голодная! Эта ящерица запросто может вырыть себе яму, затаиться до лучших времен. Кстати, Мегалании двигаются очень тихо.
     - Отлично, значит скоро под Братском не останется хищников. Кстати, а что будешь делать с той деревней, о которой вспоминал вчера? Нам нельзя туда отправляться, раз появились ящеры!
     Гвелд снова опустил голову. Он разрывался на части: ехать, или не ехать. Что–то тянуло его под Тулун. Он сам не понимал, ПОЧЕМУ так происходит. Сам удивлялся: работы много, а НАДО. Вздохнув, выдал:
     - Я в отпуск всех отпущу. В том числе тебя. Мы будем делать свои дела. – Сухо ответил он.
     - Что это вообще за деревня? – Спросил москвич. – Ты  обмолвился о ней.
     - Там у меня друзья живут. Прислали письмо оттуда, потертое, старое… как будто со времен Второй мировой, треугольное. Пока его не вскрывал.
     Максим почувствовал тревогу. Не нравилась ему эта идея – поехать неизвестно куда, и к кому? Он еще в детстве насмотрелся, ЧЕМ все кончается. Но разубедить Архимага было невозможно. Он уперся в эту идею,  рогом, - надо ехать! Плевать на все!
     - Не нравится мне все это! Честно! Эта поездка. Подумай, стоит ли туда тащиться, в такую даль! У нас из–за ящерицы проблем сейчас навалится! Сначала она сожрет волков, медведей, лосей, потом возьмется за нас, а потом…
     - А потом в реальность… и ку- ку!
     - Нафиг эту деревню! Вдобавок ты тех людей, - или кого, - кучу лет не видел. Не факт, что они вообще тебя помнят!
     - Но кто–то все равно отправил письмо именно на ЭТОТ адрес! И…
     Начался спор.

     - Ты очень наивен, Гвелд Кельтский! Не понимаешь, что ли, - людям или Магам может быть на тебя, - СПУСТЯ СТОЛЬКО ЛЕТ, - абсолютно параллельно! Кто–то из любопытства решил позабавиться. Ну да, видели такого там Олега Аренского, давайте пошалим, отправим письмо. И все. Это ДЕРЕВНЯ, а менталитет там говно. Вот так. Запомни мои слова. ЧЕГО ТУТ НЕЯСНОГО?! Непонятно куда ехать, спустя почти тридцать лет… Тем более, известен деревенский менталитет – не выбьешь ведь… Слишком  паришься по поводу поездки. Молока выпить, песни поорать, – конечно, хорошо, ну самогончика от хозяев хлебнуть… и что дальше? Дальше сидеть там… и тупеть… Деградировать… Не сочти все, пожалуйста, за оскорбление. ГЛУПО рваться в дремучее село, по полной фигне. Я бы на твоем месте плюнул, извинился: по городу, б…ь, МЕГАЛАНИЯ ходит!!! Мне ОЧЕНЬ  все не нравится, Гвелд! Гвелд!!!
     Энрике стоял, опершись руками о стол. Голова его была опущена, золото волос скрывало лицо. Он замер. Словно статуя. Не слышал друга – потому как УЖЕ принял решение – ПОЕХАТЬ. Непонятная Сила тащила его туда… которой он не мог противиться. И все...

                КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

                30. 05. 17  -  26. 10. 2018
                СПб. - Курортный район,
                Сестрорецк.



                ( Сибирские Светлые Маги – Хроники Братска,
                2015 – Чувства, Братск).
                Песнь Химауры и Осени
                (Окончание)
                ЧАСТЬ ВТОРАЯ
                "ГОЛОДНАЯ ПЕСНЬ ТВАРИ"

                - 1 -

     … Она шла по опустевшему городу. Где больше не будут загораться фонари, где люди теперь не живут, куда они не вернутся. Где остались только невидимый Мир, Маги, монстры, кошки, собаки, и крысы. Город   эвакуирован. Все. Деревья в золотой листве, особенно березы. Они напоминали остаток всего того хорошего, что происходило за время его существования.
     Дыры черных окон в столь раннее утро – в четыре с половиной, - казались глазницами пустых черепов. Склепом стал Братск. Таким и останется… Навсегда. Где–то возле помойки пискнула здоровенная крыса. Тиль сурово взглянула на нее. Животное остановилось рядом, встало на задние лапки. Взгляд Ирины был настолько страшен, что тварь попятилась назад. Да и Тиль стала теперь совершенно не похожа на себя. Белоснежная седина молодой женщины двадцати восьми лет сияла во мраке заброшенного города. Дико ее видеть на фоне вечной юности. Серые, умные, суровые глаза больше не блестели добротой и радостью, - в них отражались человеческая усталость, старость даже, появилось что–то ЗВЕРИНОЕ, дикое, несвойственное для Волшебницы… бывшей.
     Ранг "Волшебница" ДАВНО УГАС – лет десять назад. С той поры, как несчастная очнулась после энергетической комы.
     И действительно, - зверье, причем любое, встречающееся на пути, - отшатывалось от Ирины. Словно это Чума, а не женщина. Где–то помимо всего виднелись в переулке окна, - расколоченные, откуда свисали грязные тряпки.
     Не было больше в городе выбросов, - рабочие покинули свои места. Заводы опустели, в их цехах начали скапливаться слоями пыль, грязь, и не только это.
     Самое страшное впереди. И все эти заводы покажутся сущей ФИГНЕЙ, - по сравнению с остальным, что тут НАЧНЕТСЯ. В городе остались одни Маги. Из Светлых, – Энрике да Инквизиторы, экстренно вызванные для работы в одичавшем секторе.
     Женщина подошла к помойке, уставилась на испуганную крысу. Та уже не пятилась, а замерла в диком ужасе. Словно кролик перед удавом. Тильсирвэ спокойно сгребла ее в руку и стала с нескрываемым интересом рассматривать.
     - Ну что, Братск, - дождался со своим слепым, юношеским энтузиазмом этого Апокалипсиса? – Ухмыльнулась она. – Город крыс, монстров, крысоград, - город, где травили и травят людей да Магов всяким дерьмом… Может тут бичи остались, - и то в подвалах, если их не сожрали. Надо будет поглядеть, как пойдет дальше неделя. Надоело мне ОЧЕНЬ многое в жизни. Косяки надо исправлять. Понимаешь, тварь ты грязная? Чего так пищишь в моей хватке, а? Седины моей испугалась, да? Ну зря…
     Что–то зашуршало за спиной. Тиль резко повернула голову на звук. К помойке кто–то подошел. То ли собака огромная, - типа овчарки или дога, - то ли… Ведь люди в панике бросали ВСЕ, заколачивая дома, квартиры. Поскольку по телевидению мэр заявил: город надо срочно эвакуировать. Типа в лесу нечто страшное завелось, радиации стало много. Либо другой вариант озвучил тот же мэр: в ГЭС пробоина, в любой момент все может рвануть.
     Все произошло настолько внезапно, что всем померещилось: сейчас ГЭС рассыплется, как карточный домик, - прорвет ее, - и чудовищные волны за пять минут ВСЕ смоют. Людям, которые в большинстве своем ничего не сделали плохого, хотелось спасти жизнь. Но не только это явилось причиной: ФСБ обнаружило недалеко от города рассадник Мегаланий. Как всегда, - случайно. Стал скот пропадать без вести. И вот, выяснилось... Их оказалось  слишком много: тысячи, десятки тысяч!
     Громадные ящеры жили в поле, рыли норы, размножались там, - выйдя из невидимости в реальный Мир. Потому медлить было нельзя. Понятное дело, - если бы сообщили о таком "Парке Юрского Периода", некоторые бы из окон выбрасывались. Потому сказали то, что надо. Мэр Братска, - видя все это, - просто понимал: настал конец всему. На ГЭС случались пожары,  аварии другого толка, - всякое может на плотине произойти. Итог всего – за три дня город ОПУСТЕЛ. В поселке Чекановский оставались свои сталкеры.
     Под этим местом ящеров обитало слишком много. Иногда их видели в поле, - тысячами. Стада искали еду. В такое время смельчаки  старались вообще из домов не выходить. Хлорный завод оставался работать.
     Братск с той поры объявили Зоной. Которую лучше обходить стороной. Пребывание там стало опасным для жизни. Город облетался на вертолете, но скоро и такое прекратилось.
     Первоначально, когда люди жили в спокойствии, ни о чем не думая, - все понеслось с массовых увольнений, следом грянула эпидемия среди населения, - рака горла, костей. Дальше – хуже… В свое время, до эвакуации,  понаехали южане, - но и они убрались восвояси, заколотив дома. Половину их Химаура обратила в Темных. Которые потом погибли, в пастях громадных ящериц. Которые, - как уже говорилось, - расплодились в гигантских количествах. Кои разгуливали по Братску в любое время суток (сначала они начали выбираться в реальный мир ночью, одна–две попались на камеры), выискивая, чего сожрать. Находили, жрали из помоек, на людей бросались, - на окраине. Не трогали из Магов они лишь одного, – Илльо: он был несъедобен, при этом смертельно опасен.

     Тильсирвэ шла по обезлюдевшему городу, который теперь стал похож на Чернобыль, - и даже хуже, - и усмехалась. Вот первая помойка, где кто–то рылся, незаметно (почти) подкравшись. Существо, судя по всему, - не собака, не кошка даже. А нечто пострашнее. Оно искало мясо.
     - Ну вот.  Докатились. Дожили! Десять лет прошло, смешно! Закрывая все на свете, - в том числе Природу, - вы хоть думали, ЧТО ожидает вас после? – Она покосилась на крысу в руке, и придушила ее своей мертвой хваткой. Животное дернулось, затихло. – Занесла меня нелегкая в этот город Братск… Вот что с ним стало, в результате деятельности Химауры и остального. Похоже, всех эвакуировали. Ну и хорошо. Надо теперь осмотреться здесь получше, найти Энрике, который меня отправил в Питер. Лучше бы он со мной отправился, удавил бы этого урода - Крейта Майрена! Который мне не то, что не давал, - ВСЕ нервы вытрепал! Наркоман законченный, пидор, пьяница, минималист, изменник и в придачу псих-типчик. ВСЮ жизнь испортил, сволочь! Одни слезы и десять лет боли! Чтоб его… Каждый день, и почти каждую ночь, куда–то сваливает! Еще удивляется, ЧЕГО я такой стала! Непонятно мне до сих пор: почему Портал закрылся тогда внезапно. Хотя, если подумать… Может, моя теория  верна.
     Она откинула седые волосы с лица, - длинные, тяжелые. Белые и брови с ресницами. В помойку полетел труп крысы. Тут же тот, кто там рылся, показался. Тиль не увидела сначала существо. Да: не собака, не кошка. Сначала из мусора вылетел гигантский хвост в чешуе, а после  на белый свет вылезла гигантская лапища. Женщину не по–детски передернуло. Она доселе никогда не видела ТАКИХ монстров. Ужаснулась, прекрасно поняв: это порождение Химауры,  убежать от такой громадины НЕ ПОЛУЧИТСЯ.
     Поднялась голова монстра, он оскалил длинные зубы. Мегалания, увидев жертву, высунула язык, принявшись им ощупывать потенциальную жертву, обнюхивая. Та же, почти остекленев, стала медленно вынимать катану из ножен. И вдруг услышала голос у себя в голове:
     - Если не будешь дергаться, эта тварь просто пройдет мимо. Стой и не двигайся!
     Ирина поначалу не поняла, что это за голос, откуда он. Потом увидела: монстр ознакамливается с объектом, – с ней. Слюна ящера упала на куртку. Эта Мегалания могла тут обитать, - в горе мусора, или на пустыре… Кто знает? Удивило: он СЛИШКОМ тихо подобрался к куче. Вполне возможно,  там догнивали человеческие трупы. Мясным душком человечины там уже пахло хорошо. По ходу, ящерица его жрала в данный момент. В это прекрасное апокалипсическое утро.
     Закончив знакомство, монстр повернул голову, резко во что–то вцепился в мусоре. Вытащил человеческий труп. Сожранный наполовину, по пояс. Голова и руки отсутствовали.
     Женщину вырвало. Щедро. Она всякое видела на своих заданиях, но НЕ ТАКОЕ. Ноги в джинсах, часть ребер… После этого ящерка подбросила мясо лапой, и оно исчезло в страшной пасти. Потом тварь стала скрести лапой по асфальту. Готовясь прыгнуть  известно на кого, охотясь  дальше.
     И вдруг, - в тот самый момент, - оно дико взревело, рухнув наземь трупом. Будто в него выстрелил снайпер.
     Призрак Тиль убрал меч за спину, принявшись забирать из тела Мегалании всю Силу Химауры. Посмотрел на оригинал себя. Улыбнулся.
     - Она бы сожрала тебя. Прямо сейчас. Теперь буду следом ходить. Меня лично эти ящерки не трогают. Так и живу: питаюсь этими ящерами, Темными, которых эти гады жрут и будут уничтожать дальше. Они живые,  голодные, а кушать хочется всегда. Ты не сможешь меня увидеть, зато видят прекрасно порождения Химауры. И боятся. – Призрак тепло улыбнулся.
     По сравнению с тем здоровьем на вид, коим он пышел, оригинал выглядел, как выжатый лимон. И немудрено – Тильсирвэ стала Ведьмой. Темной.
     - Нехило мое тело физическое Тьма Илльо выжала. Как тряпку. Все соки, здоровье… Одни Тьма и Боль в нем! Если бы не эти Смерти, - ты бы умерло. Мне бы тоже конец пришел. Что ж, будем тебя беречь. Это не Питер, а Братск. На часах всего лишь пять утра! Знаешь, здесь СЛИШКОМ опасно. И, кстати, седина мне не нравится. Кожа, несмотря на юность, утратила прежнюю свежесть. Сбежал с щек румянец, белки глаз стали серыми, даже желтоватыми, надо же ТАК влипнуть! Я – твоя жизнь, питание. Потому охочусь. Другого выхода не существует. Когда–нибудь мы увидимся по–настоящему. В день смерти Илльо: убьешь его. Только тогда станешь  Светлой. Даже лучше, чем была. А я… стану с той поры твоей Частью… внутри. А может, часть уйдет в невидимый Мир. Распадусь в виде атомов, верну былые молодость, красоту, Сила вернется… в виде меня частично. Остальное застынет навеки, в мире Магов… А пока  живи давай.
     Молодая Ведьма с радостью смотрела на труп чудовищной ящерицы. Подошла ближе, пнула со всего маху лапищу.
     - Знаешь что?! Нехило тут без меня жизнь пошла! Не зря я сюда наконец вырвалась, от мужа–деспота. С какого хрена я вообще вышла за него замуж?! Это ж надо было так промахнуться и сглупить! И самое жуткое, - Энрике за  десять лет даже ни разу НЕ ПОЗВОНИЛ! Ну… один раз дозвонился, и все. После сгинул. Особенно когда Портал в Челябинске меня выплюнул, во дворах! Все же в порядке шло… после начались приключения, - на голову да  жопу. Обморок на перроне, кома на несколько месяцев.
     Присела на корточки, достала охотничий нож, принявшись усердно срезать палец Мегалании. На добрую память.
     - Что ж, спасибо тебе, город Братск. Докатились мы до Парка Юрского Периода. Если бы людей не эвакуировали, твари бы угощались каждый день человечинкой. Знали бы сие строители, когда проектировали объекты! Здесь, блин, такой менталитет, - хоть в лоб, хоть по лбу, - БЕСПОЛЕЗНО объяснять. Видать, выбросы ХОРОШО по голове дают местным, искривляя сознание! Пожила в этой клоаке пятнадцать лет, знаю… Надо будет зайти домой, посмотреть, ЧТО там теперь творится.
     Отрезав черный коготь, Тильсирвэ забросила его в черную торбу.
     - Ну вот. У Энрике есть свой, личный коготь на цепочке - на шее, теперь и у меня будет. Замечательно.
     Очень также удивило Темную Тиль другое: труп монстра не ушел в невидимость, а остался лежать. Отрубила она тот коготь душевно, почти как топором. Хотя опасность в этом имеется: твари могли почуять кровь,  двинуться следом. Погонятся. Что тогда?
     - Я уже давно не я… - Сказала она, откинув вновь на спину белые, как снег, волосы. – Раз не боюсь, - то значит, так и надо. Ох я помню! Как ВСЮ  поэтическую срань в Питере, - в две тысячи седьмом году, - поставила на уши… Ух как они все там злились, когда репутация рухнула! Наркоманы, ****и, шалавы, шизофреники, психопаты и прочая шушера… НЕНАВИЖУ ВАС ВСЕХ!!! Плюс вы назвали меня больной на голову, идиоткой, - только за то, что я не разделяла ваши шизоидные взгляды! Потому и не разделила, -  вы кусок бездарного говна, живущие паразитированием на других! Нихрена не работали, а страдали непонятно чем! Всех этих ящериц надо наслать на вас… и побольше. Рождаются же такие уроды, которые женскую п…у восхваляют, - как тот Мякишев, - убожество и сволота, у которого вечно чешется палка! Не зря я его тогда, в баре, окатила матом! Большего он и остальные не заслужили. Катитесь в Преисподнюю! Вернее, уже выкатились туда. Очень надеюсь, - вас там оттрахали  во все дыры,  и не в дыры!
     Призрак стоял рядом, кивая головой. Он всегда начеку, Братск теперь – Зона, где вовсю царствовала Химаура. Человеческие законы тут не распространялись ни на что. Настало время Голода и Тьмы.
     И отступать было некуда. Либо умереть тут, либо бороться за выживание. Раз пришлось вернуться в этот город, - не от хорошей жизни… поскольку в Питере жизня опротивела до смерти, - то теперь все, война. Поначалу надо перекусить. Крейт Майрен жрал лишь сухарики, на нормальную пищу и не глядел даже, которая  заботливо готовилась. 
     Перекусить, если что–нибудь осталось в разрушенных магазинах. Один как раз недалеко. Нужно идти туда на разведку.
     В магазин «Юбилейный»,  на улице Мира…
     Здание с черными глазницами окон совсем не походило на то, чем оно было раньше. Часть окон вынесено, часть выбито, часть с дырами от камней. Абсолютно непонятно, где народ спасался, а где били стекла ради забавы. Кроме подростков–Темных такое больше никто сделать не мог. В некоторых окнах сидели одичавшие кошки и коты, злобно скалясь. Даже они стали смертельно опасны. Пожирали они в основном тех же самых крыс, которых развелось фантастически много. Кошек кушали Мегалании. Получилась своя пищевая цепь. Волков, медведей, лис, лосей, зайцев возле города в радиусе ста километров практически не осталось – ТАМ они ВЫМЕРЛИ полностью по одной причине: сожраны чудовищными хищниками. Которые еще лихо дрались за территорию. Они, адаптировавшись к жизни в опустевшем городе и его районах, принялись усиленно размножаться. А молодых ящериц надо было кормить. Порождения Химауры даже к сибирским морозам  оказались приспособлены! Подкожный слой жира спасал от холодов. В сорок с лишним градусов они бродили по городу, - уже как почти год, - пожирая все, чего найдут. Сейчас шла осень две тысячи пятнадцатого года.
     Оставаться в домах стало опасно. Ночь начиналась для оставшихся Темных с того, что нужно вообще не включать свет. Даже свечу нельзя зажигать! На несколько замков запирать двери... Если дверь оказывалась железная, то были шансы выжить. И все шло вполне хорошо. Но начинался самый настоящий, леденящий ужас, - когда за окнами раздавался скрежет когтей по асфальту, в подьезде по ступеням. Иногда Мегаланий приходило слишком много. Они оцепляли дворы только так, выжидая, когда кто выберется. Охотились ящеры стаями или поодиночке. Либо взрослые особи учили молодняк охоте. И у тех, и у других все получалось очень неплохо. Иногда мелочь залезала в квартиры через вентиляцию. Что было дальше, – говорить не надо. Мелочи развелось много. Ясно, какая потом ждала участь  жителей квартиры, – скелеты оставались. Сотня ящерок сжирала человечину  за час.
     Деревянную дверь чудовищные ящерицы уничтожали достаточно быстро. Гигантские когти срывали замок и остальное без труда. Иногда в ход шли  зубы. Если, - как выше говорилось, - внутри кто находился, то результат – Смерть. Тварь сначала убивала, потом вытаскивала труп на лестницу. Или пожирала жертву прямо в квартире. Спастись от Мегалании было невозможно. А вот железную дверь открыть не получалось, как деревянную. На ней оставались либо вмятины от огромной головы, либо царапины от когтей. Звери, конечно, бесились не по–детски, уходили искать другую добычу, - крыс, кошек, собак, или разгребали склады за городом, там же откладывая яйца. Зарывая их в мусор. Иногда случался каннибализм среди тварей. Ящерица, - как динозавр в свое время (не каждый, конечно, вид), - строила гнездо, высиживая потомство. И потом о нем трогательно заботилась, принося ему пищу, иногда живую.
     Тем временем Химаура становилась все злее и злее. Породив совершенно новый вид Зла, она не могла больше существовать так, как раньше. Еще больше разумную химию бесил Энрике–Архимаг. Которого достать, в общем–то, получилось, а убить – никак. Он бессмертен. Химаура ударила его по самому больному, искривив пространство, желание… Теперь, когда Ад настал, когда город превратился в невесть что, живая химия столкнулась с серьезной проблемой: у Энрике уже, оказывается, был ОПЫТ, причем гигантский. Опыт по уничтожению подобных тварей, заполонивших город. Таким он и в Средневековье во время Чумы занимался.
     Гвелд расправлялся с Мегаланиями очень умело и быстро. Разя их оружием, которое заряжено Магией Уничтожения. Катаной своей. Кельт за время своей долгой, - очень долгой жизни, - убивал драконов, змей, ящериц, и ничего ему не было, даже царапины.
     Вот ЭТОГО живая химия никак не могла знать. Мозгов у нее вовсе не водилось. Чтобы понять: Архимаг–кельт ей НЕ ПО ЗУБАМ. Но она сломила мужчину абсолютным отчаянием. По–женски. Другого способа его накрыть медным тазом не существовало.
     Таким образом, Мегалании ходили и к Светлому охотиться, но тот быстро просек неладное, с той поры благополучно их приканчивая. Куда он девал их трупы – другой вопрос. Еще сын Торстейна думал одно: ЧТО делать с выдернутыми, раскаленными нервами… которые сумасшедшая деревенская жена выдрала? Теперь они торчат во все стороны, как медь из разодранного провода.
     Сумасшествие достигло последней стадии: она больше не воспринимала нормальную реальность. Для нее реальность жила в воображении: в воспаленном мозгу, пораженным болезнью, радиацией. Ни таблетки, ни побои, ни связывания по рукам и ногам не действовали. Ирина видела свиней, коров в квартире, навоз и прочий бред. Также превратила коттедж и квартиру в помойку, понатаскав туда ВСЕ. Стоило мужу что–нибудь выбросить, как начиналась истерика с мордобоем. Дичь набрасывалась с кулаками, отбирая свою рухлядь.
     Дочь такая же оказалась, - у нее оказалась тяжелейшая форма шизофрении да аутизма. КАК врачи разрешили рожать ее матери – непонятно. К своему ужасу, как уже говорилось, он понял: в деревне Икс от горя крышу сорвало.
     Вот ТАК мщение Химауры свершилось. Но Илльо…
     Насчет Илльо он все знал… Знал: этот последний Темный расплачивается за свое дерьмо сполна. Что у него НИЧЕГО и НИКОГО не осталось. Этот выродок за десять лет ухитрился даже жениться. ОН ПОТЕРЯЛ ВСЕХ. Родителей, жену, ребенка. ВСЕ УМЕРЛИ.
     Ясно, КТО такое сделал, – Призрак. Это уже отдельная история будет здесь. Он надеялся слепо: жену и ребенка Сущность не тронет. Но даже  представить не мог, - ИХ Сущность приготовила на сладкое. И получилось это сладкое…
     Как умерла его жена, по имени Светлячок – отдельная песня. Погибла, конечно, в самый неподходящий момент, - когда жизнь вроде бы наладилась. Родился ребенок. Да жену нелегкая понесла в горы, - с грудничком, ее словно ВЕЛ кто–то на верную Смерть. По собственной дурости поперлась. Оттуда она никогда больше не вернется.
     После такой трагедии Илльо проклял Призрака, все и всех, принявшись спиваться. Теперь даже изменять покойной супруге не хотелось. Когда Марианна–Светлячок жила, - да на здоровье! По пять баб в неделю, на отдельных квартирах, которые потом умирали страшно. Призрак работал дальше. А тут все, кончилась халява… Горе отрезвило лоха. Избранница Темного многого не понимала в жизни, от природы тупая, - как полено.
     Труп не нашли. Прочесали волонтеры весь лес. Нашли кого–то там, да не ее. Выдали за правду, похоронив бомжа в закрытом гробу. Сказав: "Она там, но страшно изувечена", чтобы утешить вдовца. Который был раздавлен горем. Фактически, тупица сама себя убила, связавшись с ублюдком. Да, поначалу Илльо ходил на могилу "Марианны", потом просто плюнул на это и стал алкашом. Дальше началось то, по сравнению с чем Призрак–киллер показался сущей фигней. Но об этом позже.

     … В один прекрасный день Гвелд, устав от бренности жизни, - приставив ствол к голове, - позвонил в Инквизицию в Штаб на скайп, и заявил: если его не избавят от сумасшедшей и от дочери, то он пустит пулю в лоб, плевав на свое бессмертие и ранг.
     - Вот что я вам скажу, дорогие мои… Не знаю, что потом будет с этим городом и прочим. Уберите от меня этих двоих! Или меня сейчас, или послезавтра НЕ БУДЕТ. ЭТО ПРИКАЗ!
     - Ты совсем сдурел, кельт!? - Начал было начальник, но Гвелд осыпал его первосортным матом. Таким, какому бы матерые зэки позавидовали. После такого через пару часов подкатила психушка с зарешеченными окнами, и санитары–Маги, связав смирительными рубашками бешеную девку и ее дочь (вопли которой слышались по всему подъезду и двору), увезли обоих. Существо, растерявшее остатки разума, орало так, словно резали свинью. Наконец настали покой и тишина. Забрали ОЧЕНЬ надолго. Лет на десять, не меньше.
     Долгожданные тишина и одиночество окрылили кельта. Он успокоился. Принялся выносить на помойку ВСЕ, чего сумасшедшая понатащила. На этот подвиг у него ушло дня два. Некоторые комнаты оказались забиты под самый потолок. Думал все это время Энрике, как там Тиль. Хотя до этого он знал, ЧТО с ней произошло. Владимир-Вейдер сказал, - шеф Светлых Питера. Не выдержав ситуации с Ириной.
     Половину фотографий жены он уничтожил, половину оставил для косвенных улик.
     - Любимая моя… Мы все равно будем вместе! А с этими двумя я разберусь! Пускай останусь без кресла, но перед шизофрениками унижаться не буду! Лев перед собаками не пляшет, волк в цирке не выступает… Хватит с меня, надо жить, как следует! Побухал, потерпел дерьма, - все! Осталось найти тебя, моя незабвенная, и в постель, детей делать… Какая бы ты ни была… Хватит себя на отборное говно тратить!
     Обессиленный, как физически, так морально, Гвелд Кельтский рухнул в кресло и выпил успокоительного, неразбавленного, залпом. Захотелось снова выпить… но уже не спиртного, а томатного сока, яблочного. Живительная влага потекла в желудок.
     - КАК же замечательно жить без ора в доме, кулаков… Лишь любимой не хватает, и близости с ней.
     Допив сок, Энрике СОДРАЛ (не снял, а именно СОДРАЛ) обручальное кольцо с пальца, спустил его в унитаз. Потом подумал, - чего сделать с печатью в паспорте, не стал ее уничтожать. Как свидетельство о браке: рановато. Теперь он добьется того, чтобы Тиль развелась со своим сумасшедшим. Но не знал другого. Поскольку правда была для него закрыта: Тиль носила под сердцем ЕГО ребенка.
     Кошмар на некоторое время закончился. Теперь, после ствола у головы, Инквизиция вроде бы поняла всю серьезность происходящего, перестанет закрывать глаза на все. Она сделала то, чего люди не смогли сделать. Люди выпускали жену из психушки, в тот же день двойник Тильсирвэ начинал не по–детски куролесить. Никакая магия при этом на дурищу не действовала: голова отказывалась ее принимать.
     Архимаг попал в ТАКОЙ капкан, откуда сам не смог выбраться. Теперь, наконец, пришло драгоценное спокойствие. Одновременно придется подумать, КУДА ехать из обреченного города. Непонятно. Ничего, машина есть. Уедет. Или Портал. Придется ВСЕ бросать, что нажил за столько лет. Привык к квартире, коттеджу. Их не станет: либо ящеры разнесут, либо все утонет. В таком случае погибнут и Мегалании. Волна пойдет на остальные ГЭС, чудовищное цунами смоет прибрежные деревни и городки. И бежать будет некуда. Да пара взрывов громыхнет в Братске, когда оно город накроет, - и все, местность будет ОТРАВЛЕНА хлором.
     Гвелд теперь был рад, простор для фантазий мясорубки есть.
     - Додумался же я с ней в том сарае тогда уединиться… додумался… - Злобно бормотал он, казня себя за содеянное. – Это же НАДО так ошибиться! Зря, ох зря я Максима не слушал, материл его! Надо было сразу свалить из той деревни "Икс", выкинуть в мусорное ведро то злополучное письмо! Какой же я дурак! Даже не извинился перед коллегой… как голову отключило! КАК мог так?!
     Долго Энрике так казнил себя от отчаяния. Он также вспомнил, как  работая курьером, попросил помощи у директора на ГЭС, и в тот день Химаура первый раз ударила ТАК по плотине… Как сооружение не рассыпалось, – большой вопрос.
     Теперь там нет никого. Махина живет своей жизнью, неуправляемая. Природа постепенно брала свое, совсем скоро здесь начнется Апокалипсис. Главное, не прозевать его.
     Люди покинули город год назад. За это время неслыханно повезло: вода не полилась через... А теперь… город заселен монстрами, оставшимися Темными. Которых пожирают. Не останется почти никого из Магов здесь.
     Кельт включил свет: ГЭС продолжала работать без рабочих. Сама давала электричество. И заиграла в компьютере волшебная музыка «Энигмы»,  «Грегориана». Архимаг лежал на диване, закрыв глаза, слезы градом покатились по его прекрасному лицу. Играло «Lost in Nothingness». Это был самый настоящий Start to End. Путешествие в один конец, в одну точку. А потом – все, тебя нет уже вовсе. Скоро, как говорилось, города не станет, нажитое пойдет прахом. Скроется на дне за час, а то и меньше.
     Вот как бывает, когда слепо ударяешься в энтузиазм, совершенно не думая о последствиях. Так будет происходить всегда. Не говоря уже о новой ГЭС – Богучанской. Остались отчаяние, пустота. 
     - Действительно, ОЧЕНЬ ЗРЯ я поехал в эту деревню… Сломал себе все: карьеру, репутацию, жизнь… По крайней мере, отомстил за мою Тиль: и Илльо, и Крейту. Гаденыш питерский бы сам сдох: этот извращенец, мечтающий стать собакой. Все нервы моей милой изодрал, - упорством, тупостью. Лично бы при встрече убил, да нельзя. Не поймут. Чтобы разобрать все по полочкам, я натравил его на Илльо. Потом натравлю Мегаланий на него. Все просто. Нечего мою женщину мучить и обижать. Темный давно уже алкоголик, наивно думает: Крейт Призрак. Но Призрак принял вполне себе осязаемый вид! – Тут Энрике хищно, довольно расхохотался. Ему от таких размышлений очень стало весело. Конечно, провернув такое простое дельце. Следовательно, Илльо загубил двоих – Тильсирвэ и Светлого Вампира. Только один из пострадавших останется в живых. Потрепанный, измененный донельзя внутренне, внешне.
     Реально, с коллегой Энрике встречаться очень не хотелось. Не потому, будто струсил, - был бы тут реальный, нехилый мордобой за женщину. Другой вопрос: за кого бы дрался этот даун, - за свои интересы, либо за жену, на которую плевать? За первое. Тиль он давно бросил, с говном смешал. На нее давно наплевать: он жил одним днем, тусил со своими друзьями–наркоманами. Как не работал, так и не собирался. Паразитировал на тех, кто велся на его козни, очень неплохо получалось обманывать доверчивый народ. Воровал деньги, имел шлюх, наркоманил, как обычно… Надирался  вздрыг, и в таком виде приходил домой, выматывая Ирине все нервы. Также наплевать ему и на будущее. Сама Тильсирвэ его дерьмовую натуру поначалу не поняла. Молодость... жизненного опыта достаточного у нее не нашлось. Еще выбора не оставалось. НИКАКОГО. При том, КАКОЙ она вернулась в Питер, каким образом.
     Гвелд плакал, переживая за любимую. Он от бессилия рыдал, не мог успокоиться. Никаких нервов не осталось. На спиртное больше не тянуло.
     За окном мелькнула гигантская тень. Мегалания… Архимаг поглядел на нее спокойно. Знал: порождения Химауры не достанут его через магическую броню.
     - Вы своего добились. Продолжайте выжирать Темных в городе Братске. Обидно: нельзя сожрать этого ушлепка Илльо, из-за которого весь сыр–бор  разгорелся. Если его убьют, - умрет моя Настоящая Любовь. Останусь я один. На несколько веков, а может и навсегда.
     Тень морды малость шевельнулась за занавеской, гигантский глаз моргнул. Да, эти ящеры могли прекрасно взбираться на здания. Когти им это позволяли.
     - Красивые вы, это правда. Живые. В некотором роде даже санитары этого города. Но теперь все тут исказилось так, что вы пожираете самих себя. Вы  – порождения Химауры, как те Темные. Здесь уже нет Гломена, - он свалил куда подальше. Вместе с остатками своего народа. Я здесь, один остался. Как капитан, который последним покидает корабль. Здесь теперь даже Светлых нет. Вот тебе и сюжет, прямо как в фильме  «Я – легенда». Вы очень похожи на киношных монстров. Те жрали все движущееся. Вы тоже. Каждый раз человек там закрывал окна ставнями, и кровь его холодела от ужаса, когда твари пытались проникнуть в дом. Они бесчинствовали в основном по ночам. Так и я. Днем в городе вроде бы спокойно, а вот как начинает темнеть, - вылезают. Рычат, шипят, жрут от голода друг–друга. Музыку я могу слушать лишь в наушниках. Даже я с таким количеством Мегаланий не справлюсь. Пойду свечи зажгу, они успокаивают…
     Как всегда, город покрывался осенью и изморозью. Сначала медленно,  потом все быстрее и быстрее. Туман, - теплый, после ледяной, - накрывал город. Серая мгла вступала в свои права. Не видно даже Луны. Все похоже на фильм ужасов. Поломанные, разрушенные, ржавые машины с изодранными шинами, иногда сваленные в кучу непонятно кем, походили на скелеты с битвы. Братск стал напоминать Припять. Такой же пустой. Темнота накрыла все так, - можно орать от леденящего ужаса, мертвой тишины… до скрежета когтей по асфальту, потом ты перестаешь существовать.
     Асфальт блестел от мелких капелек, трава покрылась инеем. Не светились больше фонари, - хотя ГЭС работала. Скоро… Скоро все генераторы на ней попросту сдохнут, отключится электричество навеки. НЕКОМУ больше на улицах свет включать. Братск стал Городом Тьмы, здания возвышались на фоне неба, как обычные коробки.
     Теперь не нужно больше работать, - работы НЕТ, штата тоже. Он свалил вместе с эвакуацией – ну, половина. А там кто? Правильно, - малолетки. Их как раз Энрике недолюбливал. Пользы ноль, им лишь бы нажраться. Противно все за них доделывать. Остальных выжрали гигантские Мегалании. Защиты от ТАКИХ монстров штат на заданиях не имел.
     Гвелд не хотел за всех все выполнять. Большинство малолеток просто обожают все свои проблемы, пороки да дела на других сваливать. При этом свято считая: весь окружающий мир и нормальные люди, - полное говно, а они хорошие. Пришлось с ними жестко разговаривать, - либо матом стоэтажным, либо игнором зарплаты. Потому как достучаться до этих дубов по–хорошему невозможно. Только жестко, только мат, только насилие - побои.
     Нет, Энрике – Гвелд вовсе не отправлял на Смерть подчиненных. Они сами ходили на ящериц по собственному желанию. Хотели показать себя героями номер один. А те их жрали, живьем. Тепленьких и глупых, одного за другим. ТАК закончил штат Светлых Братска свое существование. Также не нужны деньги теперь, - неважно какие, – электронные или бумажные. Банкоматы не работали. Бесполезные бумажки  лежали в столе.
     Оставшиеся в живых Темные днем шныряли по брошенным магазинам в поисках съедобного. Пока было возможно, на своих или брошенных машинах загружались продуктами. Тушенка, макароны и прочее, особенно пиво… Куда же без него! Оно закончилось у всех в первую очередь. Потому что другой жизни, - кроме как тупо бухать, - эти козлы не знали. Другие еще держались.
     Иногда чудовищные ящерки размером с корову устраивали свои жилища прямо в их квартирах. Делали там свои гнезда на полу, высиживая яйца даже зимой. Монстры обладали недюжинным интеллектом. Если становилось холодно, - перерывали всю квартиру лапищами, разнося мебель, иногда даже заворачивались в одеяла, тряпки. Разгромив ВСЕ, - даже туалет и ванную.
     А Гвелд видел, как Химаура добивает город. Верно и красиво, породив ИХ. Как–то раз твари окружили кольцом его коттедж, но налетели на невидимую стену. Отошли, голодные и злые. Теперь они бродили рядом, но вломиться не могли. Поскольку магия Архимага непосильна им. Мегалании порыкивали за окном, потом уходили искать дальше себе жертву.
     Энрике рухнул на диван, продолжив плакать, от бессилия. И не уехать, и ничего не сделать. Тиль далеко. Психушка своих пациентов – дочь с женой, - потом переправит в другие места. Навечно.
     Самое главное, - его не скинули с начальства. Кельт выбрал свою тактику. Страх сковал его члены: вернув Тильсирвэ, ему придется рассказать ПРАВДУ, - обо всем и вся. Что женат, есть дочь, о своем поступке. Повис в воздухе вопрос – КАК она все это воспримет. Зная ее жесткий характер, влюбленный по–настоящему Архимаг знал: Ирина даст пощечину, пошлет его НАВСЕГДА. Хлопнув дверью. Посчитав все за предательство, измену.
     А по сути, он ее так и предал, - когда разум помутился. Фактически еще   изменил, потом женился. Но знал Гвелд точно: Тиль НЕ НУЖЕН мужик с детьми. Ведь это не ее дети, а непонятно от кого. Больные дети. Дети, вырастая, будут вечно в жизни на первом месте, а вовсе не жена. Такое, естественно, НИКОМУ не понравится. Тут еще сумасшедшая дочь. Нет! То, что эти двое разрушат его жизнь до основания, если их вернуть, - ФАКТ. Тильсирвэ в этом случае Светлый НАВСЕГДА потеряет. Больше не появится она в его жизни. Другой мужчина сделает ее счастливой. У Гвелда останется ПУСТОТА. Сравнимая со Смертью. Вместо возлюбленной - кромешный Ад. Зато, блин, не развелся, есть ребенок! Ребенок! Какой примитив и глупость! Убогость! Нет СЧАСТЬЯ и ЛЮБВИ при этом. Темным стать легче легкого  от такой жизни. Начав ради удовольствия постепенно убивать, чтобы успокоиться. Нужно что–то делать со всем ЭТИМ. Заварил такую жуткую кашу, - будь добр, расхлебывай. Не мальчик.
     Придется чем–то, или кем–то пожертвовать. Придется свести этих двоих вместе, - лоб в лоб. Как последний гад поступить, но выбора нет. Тогда точно они сцепятся, - как две кошки. Одна нормальная, замученная горем, вторая сумасшедшая. Настолько буйная, - ее совсем не жалко убить. Если учесть, - родители Ирины - с деревни "Икс" - от нее отказались. И все родные. Для них ее теперь не существовало. Видать, ТАК достала, - что им проще было поверить в тот бред, который дочь несла перед отъездом: люблю Олега Аренского. Лучше бы не убивали Гэллемара. Тот сам бы дрянь убил, и не моргнул. Был бы прав. Бил бы да бил, - пока не сдохнет. А Гвелд делал чужую работу: избивал в кровь гниду десять лет подряд, - иначе с ней невозможно справиться. В нормальной ситуации он на женщину бы руки не поднял. Разве что на шлюху. Таких  убивал.
     - Знаешь, если бы еще день проторчала, если б я не пустил себе пулю в лоб, - при тебе, с…а, - то бы ЛИЧНО скормил Мегаланиям! Туда тебе и дорога, в их пасть! Но пожалел, отправив в психушку. Надеюсь, не вернешься больше. Все такие наглые стали, жалостливые к жене были, - прям не могу, - а как ствол к голове приставил, так сразу поняли, на ком женился! Лучше я буду жить в окружении монстров, они хотя бы не орут. Какая–то дура с деревни меня морально всего выжала… Я так в постели ни с кем не выматывался, как с твоими психозами! Я просто в шоке с вашей жалости… Провинция, русский менталитет как… - Он выматерился.
     Нервный срыв был такой силы, - него в первый раз после Инициации за все века ЗАБОЛЕЛО СЕРДЦЕ! Жена довампирилась, – выжала все, до капли. Сейчас Гвелд  рыдал от бессилия, смотря в окно. Абсолютно плевать, что на улице Апокалипсис. Иногда хотелось уснуть, больше никогда не просыпаться. Или отсыпаться, - ровно тысячу лет. Боялся: Тиль бросит его, после страшной правды.
     Но и ящериц также никак не убрать. Как Химауру. Она теперь тут и дальше будет устраивать парад динозавров. Если ГЭС до этого времени не обрушится. Крепко держится на костях, сволочь… Ящеры станут ЕЩЕ крупнее, если они уже обрели Разум. Он вышел во двор, сел на скамейку. Усталый, одинокий, хотелось ВСЕ уничтожить. Настала Осень. И Химаура поет свою Песнь. Песнь Химауры и Осени… Двор пуст. Вымер. Макс уехал. 
     Иногда Гвелду хотелось снять магическую защиту, чтобы чудовищные ящерицы прикончили его самого, и разгромили дом. Чисто от депрессии. По крайней мере, коллеги сказали, - теперь он может спокойно отдыхать. Очень захотелось выпить. Пошел в ближайший магазин, невзирая на монстров.
     В магазине окна давным–давно выбиты. Света нет. Часть продуктов еще осталось. В основном чипсы, сухарики, маринованные овощи, все такое в этом роде. К счастью, водка нашлась. И то часть ее валялась в виде разбитых бутылок – ящеры тут хорошо порылись, либо оставшиеся Маги. Просто расхватали спиртное, - по инстинкту, - даже не понимая: такой поход к делу СМЕРТЕЛЬНО опасен. Они сначала банально перепились, конец их  известен. Сожраны заживо. Их жилье разгромлено в пух и в прах. Обезлюдевший магазин представлял ценность теперь лишь для Энрике, который приходил сюда тогда, когда заканчивались продукты. Все  нетронутое активно шло в пищу. Вот и в этот день, - ходя по осколкам битых бутылок, по стеклянной пыли, - Архимаг вспоминал былое. Он сам себя винил в случившемся тут. НЕ НАДО было ВСЕХ Темных вырезать! Наказали бы двоих – и будет! Инквизиция переборщила. Ругал за другое, - не уследил за возлюбленной. Как так прозевал, – непонятно. Теперь СЛИШКОМ поздно.
     За окном начинал пробиваться рассвет, когда Энрике вернулся к себе - с рюкзаком провизии. Стояла невыносимая тишина. От нее начинало звенеть в ушах. Экстраверт бы ДАВНО в таких обстоятельствах с ума сошел. Но не Гвелд. Он по натуре интроверт. Помнил кельт, как эвакуировали город. Есть здесь теперь только одно, – остатки трупов. Любых. Людей, Магов... Слезы, горе города, который навсегда остался застывшим в Советской Эпохе.
     На хлебозаводе никого. Можно там добыть муки, соли и сахара, немного соды… да масла, приправ. Питаться этим. Остался даже засохший хлеб, оставленный в спешке, булки, калачи. Отличное место, чтобы продержаться довольно долго в городе Тьмы. Скоро это все вообще не понадобится. Потому что… а уже говорилось. Кошмары во снах Олега Аренского рисовали отнюдь не позитив…
     В какой–то день кончились сухари в магазине и чипсы, Гвелд съездил на хлебозавод. Взял несколько мешков муки, сухофруктов, - в том числе кураги, изюма, чернослива… яблок. Даже засохшие пирожные пошли в ход. Дома устроил себе отличный пир. Пусть ящеры, пусть нет многого теперь, что было до, зато есть спокойная жизнь.
     - Тиль, Тиль… Где же ты теперь, милая моя? Как могла уйти так, любимая… От всего сердца, от моей заботы… - Шептал Архимаг, сидя на диване и убиваясь вновь от горя. КАК же ему хотелось обнять свою Тильсирвэ, поласкать, подставить свое сильное, мужское плечо…  Непосильно: не отзывалась женщина ВООБЩЕ. Энрике с мыслями любви  закрыл глаза,  уснул.
     Сколько спал так, - не помнил. Но когда проснулся, - увидел: что–то в комнате начало происходить, непонятное. Уже неважно что, уже наплевать… Он вышел в кухню, покурил, потом тихо приоткрыл дверь, и обмер…

                - 2 -

     … Тихо, очень тихо Тильсирвэ шла по улице Мира. Туда, где она когда–то жила. Где выросла. Родители, понятное дело, эвакуированы.
     Улица теперь совсем не походила на ту, какой была раньше. Выбитые окна в каждом доме, из которых висели тряпки, шторы, на верхних этажах виднелись пятна крови на стенах, потолке, - если кругозор зрения  охватывал. Либо это краска, которой народ кидался в панике. Видно было, -  население покидало город молниеносно. Словно рванул второй Чернобыль, ни свет, ни заря. По лицу Тиль катились слезы. Несмотря на всю ту боль, какую причинил ей когда–то город, ТАКОГО она не ожидала увидеть. Также ей стало невыносимо жаль свою убитую раннюю молодость. Потраченную непонятно на кого и на что. Убитую не на тех людей, Магов, еще на мнооого чего. Не на ту любовь, не на тот секс, который желался со свадьбой, - с любимым по имени Гвелд Кельтский… Озлобленность, усталость от абсолютно всего, всех. От мужа в первую очередь. Который убил всю веру в хорошее. Олег Михайлов его имя.
     Вот Тиль наконец в городе Братске. Точнее, - в том месте, что от него осталось. Трупы крыс в подъездах, стекло от окон, трупы Магов, людей во дворах, иногда обглоданные скелеты крыс, кошек, собак, мумии… Ошметки плоти. От такого страшного зрелища кровь стыла в жилах. И листья желтые на тротуарах, - тихо так на все падающие, скрывающие под собой весь этот УЖАС. На останки всего, всех. Город Юности превратился в Город Смерти и Мрака. Город, находящийся на последнем издыхании в смертельных судорогах. 
     Качели в парке на улице Мира, - возле коррекционной школы, - были давно сломаны. Возле Автостанции творилось то же самое. Некоторые автобусы так и не поехали в другие места. Они лежали опрокинутыми. На железе оставалась вмятина от громадных лап. Качели вышеперечисленные выглядели так, будто громадная рука их вырвала и скрутила. Оставив помимо изуродованной конструкции лишь два столбика. Конечно, до такого Апокалипсиса молодежь могла все, что угодно в этом городе сломать, многие результаты в девяностые видели. Теперь словно кто–то неведомый брал и доканчивал последнее, – машины, парки, трупы, лестницы… Все, что встречалось на пути. Часть деревьев выворочено. Березы, тополя, кусты лежали в таком виде, будто их переломили, как спичку. Точнее, перекусили. Или снесли. А еще где–то зияли дыры в асфальте, такое свидетельствовало о гигантских следах рептилий. Может, уже рапторов. Кто его знает…
     Ночью здесь громадные ящерицы дрались за территорию, самку, сваливая деревья и выворачивая их с корнем. А в парадных домов уже появились бесчисленные кладки яиц. Так ящеры осваивали свое пространство. Молодые особи разного возраста уже бегали по дороге, порой забираясь на стволы. Даже новорожденные ящерки оказались ОЧЕНЬ опасны. Но таких громадных, как самая первая Мегалания, больше не водилось. Которую грохнул Энрике в Эдеме. С большим трудом, рискуя жизнью.
     Этого как раз и следовало ожидать, – скоро из яиц полезет живность. Вот он, Мир без людей, кишащий монстрами невидимости. Просто она вышла в реальность, вкинув все лишнее. Убивать бесчисленных тварей НЕКОМУ, - кроме Призрака и Энрике.
     Тильсирвэ подошла к подъезду одноклассницы, увидела на лестнице шкуру. Пока это лишь детеныш. Существо недавно полиняло. Ведьма  присела на корточки, взяла ее в руки. Как змеиная, обычная белая кожа. Только ее размер с ротвейлера, а то и больше. Не говоря уже о другом:  неизвестно, какая жизнь теперь царила на верхних этажах дома номер тринадцать. Пахло сыростью, кровью, плесенью, пылью… Валялись пустые бутылки из–под пива, под ногами хрустнуло что–то маленькое. Череп кошки, давно высохший. Когда–то здесь их водилось очень много. Бабки даже травили животных. Мыши по стенам бегали, их приходилось сбивать тряпкой да топить в ведре.
     Темной стало очень горько. Женщину распирало любопытство, куда  именно исчезли ее родители. Она просто жила, Мать с бабушкой и братом  писали письма: у них все в порядке. Не так давно дед от пьянства умер, причем смерть его стала страшной. От дочери и внучки бабушка скрыла  творящееся в квартире. Когда случилась такая трагедия, мать перебралась с сыном жить в другое место. Получила жилье, вздохнула с облегчением. А перед смертью дед принялся из жены выжимать последние соки. Женщина по совковым принципам ухаживала за ним, невыносимо мучаясь. Даже врачи, берущие анализы (лежачий в маразме пива требовал), брезговали. Потому что это, - полутруп, с букетом заболеваний. В молодости этот человек на спор, - ради смеха, - прострелил себе обе лодыжки, не считая такое плохим. Было в порядке у него с головой на тот момент, или нет, - большой вопрос. А потом перепилил за дружбу себе ногу… тоже типа случайно. Пришлось пришивать отскочившее сухожилие к пальцу. Дальше он стал пить как неизвестно кто, превратив в Ад жизнь домочадцев, коллег и друзей. Нормальная женщина давно бы ушла от законченного алкаша, - человека, летящего в пропасть.
     Но только не бабушка Ирины. Ее приучила мать: раз вышла замуж, - то заткнись и терпи, - лишив ее воли. Вышла бабка ради КВАРТИРЫ и по дружбе с одноклассником. Мол - давай просто попробуем пожениться. Ответ один: давай. Они пошли, расписались, каждый стал жить в своем доме. ОЧЕНЬ глупо и мерзко так поступать, но воспитание ломом не выбьешь, к сожалению… Итог такого брака – сорок лет боли, слез, драки каждый день. Она буквально таскала мужика на спине, отказывая себе ВО ВСЕМ. Прозвали его так – "пивной бочонок". Да и нечего на самом деле ловить с мужика, - в Братске пили ВСЕ. Человек, бывший начальник какого–то там кооператива, превратился в деградировавший субстрат, который срал да ссал  где попало, все ломал, - не понимая, что творит, зачем, почему.
     Остальное от внучки, как позже выяснилось, тщательно скрывалось. Но девушка оказалась далеко не дура, чтобы понять такое. Выясняла все самостоятельно, по–тихому. Либо родители боялись, - что, узнав правду, дочь их пошлет раз и навсегда, либо непонятно чего сделает, - помимо посыла. Вот НЕ ХОТЕЛА Ирина–Тиль жить в этом Аду вообще! Не желала  слушать бабушку, - мол, надо терпеть всех и вся да молчать, - и ударилась в работу. А потом  оказалась в Питере. Там, где прошлой жизни не стало. Ее осудили все домочадцы за тот побег. А она всего лишь хотела спасти себе жизнь. Но все вышло совсем иначе. Не так, как хотелось бы.
     Кожа твари оказалась на ощупь мягкая, напоминая своим видом: на жизненном пути может подстерегать все, что угодно, прикрываясь добротой. При этом приманка может выглядеть весьма привлекательно. Ничего, может шкурку получится сохранить на память. Но что–то дикое веяло, - от простой кожицы. Детище Химауры… она уже КРУГОМ, наполняет город… собой.
     И вдруг, - на третьем этаже, - заскреблось живое, лязгнули когти по каменным ступеням… потом какая–то тварь вихрем понеслась вниз. Но, не успев добежать до Ирины, упала мертвой. Женщина испугалась, как в первый раз, снова очень удивившись. Чего думать, - в торбе лапа Мегалании,  кровь капала крупными каплями на бетон. Это и привлекло монстра. Ирина даже отпрыгнуть не успела, а уже кто-то сдох. Темная поднялась выше,  увидела чудовищную ящерку, лежащую на брюхе. Она отличалась от взрослой пестрым окрасом. Поняв, - дело пахнет нехорошим, - Тильсирвэ  побежала вниз. Стало ясно: на чердаке, в подвале кишмя кишат порождения Химауры. Пять минут – и сожрут живую плоть вместе с костями.
     Что–то невидимое, - мягкое, как эфир, - успокоило ее сознание. Стало все равно. Подъезд одноклассницы стал заброшкой. На первом этаже, - если смотреть с улицы (на окно той особы), решетка от воров была неимоверно скрючена, отогнута, - как крышка на консервной банке, как лист стали. Ящеры в квартиру неистово ломились, кажись. Окно наполовину выбито. Тильсирвэ знала, - одноклассница, не блещущая интеллектом, вышла замуж за парня, с которым по пьяни в компании подралась. Родила потом от него. Выставляла ребенка куда только можно. Что категорически нельзя делать. Но ведь заиграло самолюбие: надо выпендриться, вякнуть про свое достижение. Что обычно и делает большинство, когда показать больше нечего. Или дети, или сиськи с подобным. Смотреть на такое в Интернете ТОШНО. Быдлу это невозможно растолковать, оно плохо развито, чтобы критически мыслить и адекватно смотреть на вещи.
     Ира не знала: в подъезде был Призрак её самой. Он спокойно стоял возле почтовых ящиков, молча смотря в разбитое окно, - в парк. Не чувствуя абсолютно никакого холода. Ветер ласкал его лицо, брякал пустые ящики–дверки, - на них давно уже нет замков. Раскачивались они со скрипом туда–обратно. У ног Сущности лежал труп молодой Мегалании. Той самой, которая с третьего этажа сиганула. А на щеках появился свежий румянец. Шелковые на ощупь, слегка вьющиеся темно–русые волосы ниже пояса, шикарные, блестящие, - свели бы с ума любого мужчину. Дубль–Тиль тяжело вздохнул и видел, как его физическое тело село на корточки с мыслями о своем, рассматривая ящерку. Видеть "клона" Темная никак не могла. Так и были рядом двое, - Призрак и Оригинал. Не замеченные более никем. Солнце светило в оконный проем парадной, играя оттенками на катане, лице, волосах… Улыбка цвела на устах. Знал "дубль": в подвале, на чердаке двадцать–тридцать ящеров разного возраста, много молодняка. Валялась скорлупа по всему подъезду. Тварь прекрасно расплодилась.
     - Нехилый получился завтрак! Однако… Пока я здесь, вы не тронете мое физическое тело. Несколько тварей сдохло, а остальные забились там, у себя, - дрожат-боятся. Теперь тут буду за своим физическим телом следить. Королева Братского Юрского Периода. Не очень на вкус мясо. Сладковатые ящеры… двадцать трупов за раз. А в подвале брать почти нечего, кроме мелочи, - там сплошные кладки. Яйца мне не выпить. Непригодны они. Нужна живая плоть. Так что, Ирина, можешь прогуляться по дому. А что с  одноклассницей… да съели ее при налете на город. Раз – и нету! Перекусили пополам. И квартира была разгромлена. Оттуда расползлись по всему дому. Нет, твоих родителей никто не сожрал. Они уехали первыми после сигнала о эвакуации.
     Призрак, напитанный Смертями, стал немыслимо, невыносимо прекрасен. Стройная и нежная фигура, - словно статуя Афродиты, - завораживала Энрике всегда: что в одежде, что без. Когда Гвелд раздел свою Тиль, то  потерял дар речи. Донельзя возбужденный, он даже дышать на девушку боялся. Обращаясь в постели с ней так, будто она из хрусталя. Ласкал, обцеловывал, дарил себя всего. Оригинал за десять лет не утратил своей красоты, просто у него нехило подорвано здоровье из–за нервов.
     - Эх, сколько же мне еще убивать надо, чтобы ты выжила, да и я тоже… Настанет тот день, когда придется слиться с физическим телом. Оно  постарело лет на десять: Тьма сжигает его постепенно. Тьма Илльо заполнила разум. Еще ты потеряла свое сокровище… даже не заметив. Хотя о чем это я, во мне даже инстинктов нет. Очень хорошо, что Максим свалил из этого прокуренного выбросами города, а то бы он точно начал безвинных  убивать. Настает утро, зачем мой оригинал лапу монстра засунул в торбу? Неужели на добрую память?
     Полюбовавшись на трупы Мегаланий, Призрак побрел дальше, за Оригиналом. Тильсирвэ вновь почувствовала непонятное тепло. Можно сказать, себя ощутила прошлую, - когда не гадала на вокзале, не говорила вещи, от которых волосы дыбом вставали. Юношескую наивность чувствовала молодая женщина, из которой давным–давно выросла. Теперь Ирине было смешно смотреть на восемнадцатилетних, которые из кожи вон рвались всем без разбора помогать. Когда их слали, они с пеной у рта доказывали: правы. Естественно, после такой помощи все шло наперекосяк. Такие наивные, - даже убогие люди, - не понимали: не стоит кидаться в омут с головой. Не понимали, насколько неправы. Потому как оценочной шкалы возле себя и не видели, поэтому им невозможно ничего объяснить. Как слепые котята, такие индивиды совались в свою розетку, получая удар током. Конечно, у них потом жизнь катилась под откос. При этом они винили во всех своих бедах кого угодно, но только НЕ СЕБЯ. Ни свое отсталое в некотором роде мировоззрение, ни видение мира, которое не совпадало с реальностью. Конечно, такие индивиды не слушали НИКОГО, при любом упоминании их ошибок устраивали нехилую бучу, - с проклятиями. Правду такие не слышали. Это обычное поведение дебилов с недоразвитостью. Которым мозг жизнь ломом вправляет, пачками раскатывает катком по асфальту. До некоторых суть так и не доходит. Очень ЖЕСТКО раскатывает. После такого человек на корню меняется, если ум есть. Или не меняется, если все… Последнее, конечно, самое плохое. Такие потом заканчивают жизнь самоубийством, в бутылке алкоголя себя дотапливают, гниют в психушках.
     Последних Ирина спускала с лестницы. Жестко, не щадя, невзирая на половую принадлежность. Те, понятное дело, называли потом женщину монстром: типа бессердечная. Темная смеялась над такими слухами. Надо же, малолеточку обидели! Малолеточек, которые лезли в ее жизнь без спроса со своим уставом, пытаясь жить учить! Мол, надо жалеть кошечек, собачек, птичек, спасать их, - а люди дерьмо, во всех смыслах. Зоошиза лезла со всех сторон, выбешивая. Это Тиль ОЧЕНЬ злило. Соплячье малолетнее, не нюхнувшее настоящей жизни, нюхало совсем другое, - наркотики, клей,  ширялось в вену. Вот это был типичный Питер, – тусовки с наркоманией, химией, дымком марихуаны, таблетками плюшек… Такая жизнь была в почете у питерских Темных, да не только их… Которые просто могли на публике обнажаться, - ради собственного самоутверждения. "Художники" типа.
     Теперь они ВСЕ мертвы… Кроме одного товарища, - ее официального мужа. Этот вообще обсирал жену на людях и за спиной, и в лицо только так. Присвоив ВСЕ ее деяния СЕБЕ. Выставив Тильсирвэ сумасшедшей перед своими дружками. Очень, очень долго ходили слухи: Ирина несколько раз в год лежит в психушке. Донес на него некий Илья, - левый товарищ, старый знакомый. Тильсирвэ, узнав о себе СТОЛЬКО нового, - ясное дело, рассвирепела. Запросто сняв обручальное кольцо с руки, несчастная спустила его в унитаз. Порвав надвое свидетельство о браке, бедняга поняла – пора убивать. Она с лихвой принялась это делать, защищая свое доброе имя. Да  все организовано СЛИШКОМ поздно, – репутация подмочена. Несчастная поначалу лишилась большинства своих друзей, коих знала лет по четырнадцать… поверив в ту ложь, они показали свое настоящее лицо. И осталась Ирина ни с чем.
     Кончилась давно привычная жизнь. Все старички–Маги, - дружившие с ней, - завели семьи (нормальные, у которых голова на плечах имелась), пропав с радаров. Правильно сделали – нечего тусовкам в семью вторгаться, разрушая ее до основания. Дальше пошла не жизнь, а кошмар. Которая  довела бывшую Волшебницу до точки: возвращения в Братск. Город, который Ирина ненавидела всей душой. Ей порой хотелось, чтобы эта коптильня сквозь землю провалилась вместе с населением. Которое давным–давно обречено. Она с самого детства люто ненавидела это место. За все зло, за издевательства в школе… Любила Петербург. Но потом невзлюбила и Северную Столицу, даже неформалов, молодежь. В общем, - ВСЕХ, кто ее осуждал. В Питере после возвращения возненавидела тех, кто был бездарным поэтом,  сторонников современного искусства.
     С человеческой точки зрения, получился самый настоящий человеконенавистник, который бы разорвал любого, кто пытался назло толкать свое мнение, отличное от мнения женщины. Но! Если смотреть с другой стороны, - Тиль, начиная с детства, нажралась ТАКОГО дерьма, какое  взрослым даже и не снилось. Поставь бы другого на ее место, тот давно бы удавился. Почти НИЧЕГО хорошего в жизни Ирины не происходило, - одна лишь БОЛЬ. Эта БОЛЬ со временем вылилась в убийства Темных, причем с особыми изуверствами. Особенно доставалось тем, кто оказался похож по поведению на издевавшихся в детстве.
     Человеконенавистником Ирину называли и собственные родители. Даже НЕ РАЗОБРАВШИСЬ поначалу, ПОЧЕМУ та презирает тех и тех. Зато те, кто узнавал несчастную поближе, - с кем она дружила не разлей вода, знали: человек она (а на деле магиня) очень добрый, благородный, всегда готовый помочь в трудной ситуации. Суровая киллер, - разочаровавшаяся в людях, Магах, жизни, любви, Судьбе… которая порой ОЧЕНЬ хотела свести счеты с жизнью. Иногда невыносимо жить в этом Аду, - точнее, в двух Адах. Плюс ее добивали издевательства Крейта, который НИКОГДА ее не любил,  женился против воли, стиснув зубы. Все десять лет осознания, - она для этого куска дерьма ненавидимый объект, - вымотали не по–детски, ударив по психике. Порой она пыталась напиться, чтобы заглушить свою БОЛЬ. Помогало мало. Но потом терпение закончилось. И, после дикой пьянки, - в одиночку при свечах, - Ведьма в слезах, с похмелья, ругая жизнь, проклиная свое рождение, просто послала все и всех. Отправила вещи на указанный адрес, и шагнула в Портал, - в Братск. Сил терпеть весь этот кавардак у нее больше не осталось. Как и бороться с законченным наркоманом. По-прежнему молчание Энрике выбешивало. За все десять лет он ДАЖЕ НЕ ПОИНТЕРЕСОВАЛСЯ, как она вообще живет… Даже не соизволил навестить, благо в Питере мест полно остановиться. Такая безалаберность Архимага породила убеждение, - он не любил ее вовсе, а побаловался, потешив свое самолюбие. Используя свою нечеловеческую красоту, возраст, опыт…
     Действительно. Если бы любил, то давно нашел бы, вытащив из всего этого дерьма. Разобидевшись на кельта, даже возненавидев его за наплевательство, Тильсирвэ решила при встрече этому красавцу ВСЕ в лицо высказать. Надавать пощечин и забыть раз и навсегда. До всего этого стали ходить слухи: в Братске творятся поистине чудовищные вещи. Там завелись чуть ли не динозавры, и принялись выжирать город. Кто это Ирине поведал потом, история умалчивает, но новость Ведьму неслыханно обрадовала. Как вспоминали те, кто знал бывшую Светлую, - она запрокинула голову, и смеялась долго. Некоторые решили: от горя и убийств у Ирки крыша поехала. Например, так решил ее питерский шеф. Все при нем случилось.
     - Наконец–то я дождалась этого! ЭТОТ проклятый город получил СВОЕ! Поделом им там!  Пусть хоть всех выжрут! Все равно во всем Энрике виноват! Я любила его, а этот УБЛЮДОК поимел меня и в Портал отправил! Ну что, кто смелый даст Крейту по яйцам и встанет на его место?! Есть такие? Вперед!
     Тиль холодным, затравленным взглядом, в слезах оглядывала знакомых в кабинете Белозерова. Некоторые вправду считали ее сумасшедшей. Но никто даже не подумал, ни грамма не посчитал, ЧТО творилось в ее истерзанной душе. НАСКОЛЬКО ей было тяжело - в обоих мирах, - КАК порой хотелось  вскрыть вены вдоль. После той новости, в тот же день, - Тиль пыталась. Да после по рядам Темных ходили слухи про жестокости непостижимые, творит кошмар девушка со снежной сединой в волосах. Ходит и убивает их ради удовольствия. Кому голову отрубит, кого в кашу Силой, кого вообще пополам. И похуже…
     Бывшая Волшебница действовала по разрешениям на убийства. А началось все с того, что нанялась к своему бывшему питерскому начальнику. который пожалел Темную, сказав ей следующее:
     - Дружище! Мне на самом деле ВСЕ РАВНО, кем ты стала в этой сибирской Дыре. Убивай Темных. Они же не будут тебя гнать… Нам это только на руку.
     Стоявшая у стола Ира, - заплаканная, измученная, с мешками и синяками под глазами, - тяжело вздохнула. Опустила голову, и слеза упала на стол.
     - Легко тебе, да и вам всем так говорить… Ты любишь и любим, у тебя жена, дети. А я ВСЕ это ПОТЕРЯЛА, теперь желаю или убивать просто так, или сдохнуть самой. Либо лишиться памяти, чтобы забыть все ужасы. Все, кого я любила, кому доверяла, ПРЕДАЛИ. В том числе последняя моя любовь. У меня ОДНО желание: узнать ДАТУ своей СМЕРТИ. ОЧЕНЬ бы обрадовалась. Вот поверь, жить в неизвестности за… и далее по тексту. – Женщина закрыла лицо руками, горячие слезы потекли по худому лицу. Она отвернулась к стене, горько зарыдав. Настолько горько, что начальству пришлось сначала неистово трясти коллегу за плечо, потом дать валерьянки, чтобы та успокоилась.
     - По–моему, ты ОЧЕНЬ преувеличиваешь… - Покачал он головой. – Придет и твое время. Вот увидишь!
     - Мое время придет, когда крышка гроба захлопнется! Что, я этого разве не вижу, не ощущаю?! Посмотри, ВО ЧТО я превратилась! Страшная, некрасивая, несчастная женщина, которая ждет, когда ей всадят в сердце нож, чтобы этот кошмар жизни закончился! Давай, убей меня… Я только рада буду этому! Вперед!
     Она села на стул, обхватив руками голову. Владимир Белозеров принес полотенце: Ира находилась в таком состоянии, - расколотила бы себе череп, с радостью, лишь бы умереть. 
     Потом, немного успокоившись, продолжила:
     - Вот ты сейчас меня держишь тут, а отпусти лучше убивать этих мразей… малолеток или монстров, Темных или кого там… дай мне топить в их крови свое ГОРЕ. Только это мне и осталось. Такое, знаешь ли, приносит мне удовольствие!
     Светлому от таких речей стало не по себе. Он постыдился своему обручальному кольцу на пальце. Действительно: у него все зашибись, но тут напоказ выставленное счастье… и того хуже: мечта другого! Невыполнимая! Мечты коллеги.
     - Их кровь очень часто пахнет алкоголем… Меня ничего не смущает, когда поднимаю меч. Прекрасно знаю: меня боятся Темные до полусмерти, я для них - чуть ли не ассасин Средневековья. Да будет так, - убивала, убиваю,  буду убивать. ВСЕГДА. Буду их кровь поварешками хлебать, если надо. Многое могу, а в любовь и честность больше НЕ ВЕРЮ. Такое умерло для меня давно. Дерьмо оно, абсолютное ДЕРЬМИЩЕ! Нет на свете никакой любви! Есть обычный трах на раз, и красивые слова…
     Вовка прокашлялся в кулак – не ожидал услышать.
     - То есть считаешь: я т… свою будущую жену без любви? А потом в ЗАГС? Ну даешь, Ирина… Нельзя так! Твоя любовь есть, и ждет… только ты уперлась в одно – в Боль. Не видишь ничего, кроме нее! Детей разве не хочешь? Захочешь. Как я. Я женился на любимой женщине, которую знал лет десять… - Тиль тут же смерила его ТАКИМ тяжеленным взглядом, что  понял: ляпнул лишнего. Начнется бойня где–нибудь с Темными.
     Смех… Страшный ее смех… Отсмеявшись, Темная произнесла, глядя на коллегу в упор:
     - Хоть понял, ЧТО сказал?! КАКИЕ дети?! От кого мне их рожать?! От первых встречных–поперечных? Я что, совсем без мозгов, чтобы так делать? Ты, Владимир Белозеров, меня за дуру законченную держишь? Я вообще–то уже похоронила своего ребенка! Шесть лет назад, когда с комы очнулась!
     Тот вытаращил глаза на нее. Горло пересохло с такого заявления.
     - Прости меня, пожалуйста! Я правда не знал, не хотел! От кого был этот ребенок?
     - Вспомни, куда меня мать отвезла из Питера… - Горько ухмыльнулась Тиль, встала. Слезы текли по лицу раздавленной горем матери. – Отвезли в эту дыру. В Братск, чтобы угробить… в эту гребаную дыру… Ненавижу…
     - Ты же вроде у Энрике работала… Он сильнейший Архимаг среди всех Древних!!! И от него такая вот вернулась… Замученная!
     Женщина усмехнулась, - тяжело, улыбка появилась на устах, горькая.
     - Да, я у него работала. Любила его, надеялась на лучшее. А он сделал вид, будто взаимность есть, сам пользовался, - поимел перед отправлением в Портал, и выкинул! Ни разу не позвонил за все шесть лет! Я повелась, как полная дура малолетняя! Легла под него, потому что умирала. Теперь от этого Энрике ни слуху, ни духу! Сгинул, как обычно кобели и делают! Хоть бы на ящик написал пару слов… После такого! Потом Портал захлопнулся в самый неподходящий момент, выплюнув меня невесть где. Пришлось своим ходом добираться до Питера, со всеми вытекающими… Когда этот паскуда Крейт меня на вокзале встретил, я рухнула на перроне в обморок, - как оказалось, в КОМУ. Я не знаю, чего творилось после потери сознания дальше, но с кем–то он по моему телефону поругался нехило. Спустя несколько месяцев очнулась. Такой, какая сейчас. Седой. Беременной невесть на каком месяце. Когда дикие спазмы в матке вернули в сознание, вызвали температуру выше сорока градусов! Ты когда–нибудь терял много крови? Знакомо состояние? Знакома ли ГОРЕЧЬ от всего этого тебе, Инквизитор? У которого семья и дети? И любовь?
     Владимир с такого повествования сидел ни жив, ни мертв. Ситуация достигла своего эпогея: вышла из–под контроля. Ясно: каким–то образом Волшебницу накрыла Тьма, которую НИЧЕМ не убрать. Он глубоко задумался: нехорошо, ОЧЕНЬ нехорошо Гвелд поступил, бросив девушку в самый неподходящий момент, отправив в Портал, а после на последствия плюнул. Забыв про презервативы. Белозеров захотел накостылять Архимагу по полной, чтобы неповадно было.
     - Тиль… Я не знал, что он ТАК пользуется своей внешностью! Лишь  хорошее о нем слышал. А вот такая СУКА оказалась, иначе не скажешь! Сделал ребенка, который погиб в утробе, - проще говоря, случился выкидыш, - а ему хоть бы что! И на женщину, и на все остальное! Давай–ка я ему сейчас позвоню, спрошу за все… Номер есть, Скайп тоже. Мало ему Огненной Печати, б...ть! Придется еще одну вкатать, лично сделаю.
     Принес кто–то чая. Темная глотнула его, покачала головой:
     - Настоящий мужчина САМ находит того, кого любит, при этом не кидает как тряпку. Здесь я горько ошиблась. Увы и ах, мне с этим жить. Надеюсь,  паскуда Илльо сдох. А Архимаг себя показал. В плохом ключе. Поступил. Как последний гад. Сволочь.
     - Может, он женился? Или пьет? Мы все слышали из начальства: у него неслыханное ГОРЕ случилось. Все возможно в этой жизни, Ира. Смирись, если подтвердится.
     - Если он женат уже, то дважды сволочь. Если бы он меня любил, то давно б удавил этого Крейта и его СВОРУ. А то, что в Братске бродят динозавры, - так поделом, нечего было на костях город строить!
     - В том–то и дело, - пока их люди не видят ВООБЩЕ. Это началось в невидимости. Скоро, как показывают наши расчеты и формулы, ящеры вырвутся в реальность, и тогда… 
     - Да там Химаура просто возвращает старые долги… Город все равно обречен. Придет день, когда его эвакуируют. И останутся там одни наши. Ку–ку… Привет, Америка, как говорят. Если я туда сунусь, то для того, чтобы с собой покончить.
     После таких слов Светлый решил: Тиль надо поспать в комнате отдыха, чтобы нервы не полетели окончательно. Уложив ее на диван за стеной, он открыл скайп, нашел Энрике и набрал его. Поскольку начинает разыгрываться нехилая драма. ЧТО на самом деле между ней и Гвелдом произошло? Почему величайший и благородный Архимаг ее слил?
     Тильсирвэ быстро уснула, крепко, - у нее не выдержали нервы. Этот отдых пойдет ей на пользу. Затем шеф взял смартфон, сфотографировал несчастную. Особенно наснимал шевелюру – чтобы Энрике ахнул. К счастью, Архимаг оказался дома. Он сидел у ноутбука, что–то там подсчитывал. Звук скайпа вернул в реальность. Увидев, КТО его ищет, Аренский решил: начался снова гон на Братск. Налил стакан водки, глотнул и принял вызов. Чтобы успокоить измотанные нервы: жена сегодня опять устроила Ад.

                - 3 -

     - Слушаю тебя, Пресветлый Петербурга. Чего меня вызвал в такое время? – Гвелд потянулся, подумав: опять проблемы. Он очень хотел спать. – Что произошло? Опять облава?
     Его голос стал усталым и убитым. Мужчину за шесть лет ТАК все достало, - хотелось сквозь землю провалиться, лишь бы никого и ничего не видеть. Белозеров, увидев, - связь пошла нормально, для начала кашлянул в кулак.
     - Понимаешь, дорогой коллега, я хочу с тобой не по поводу Братска поговорить, а как мужик с мужиком. Ответь на один вопрос…
     Энрике вначале впал в ступор. Чего за шутки такие, в пять утра? Он не понял, в чем здесь замешан. Медленно попытался вникнуть в суть вопроса.
     - Что опять не так?! Давно тебя, Инквизитор, не слышно. Хорошо, я готов. Давай. – Сухо ответил он.
     И питерец начал чистить ему мозг.
     - Когда в две тысячи пятом году у тебя Тильсирвэ работала, с ней все было в порядке?
     Энрике допил стакан водки, понял: понеслось. Итак дома, помимо этого, проблем хватает по самое горло.
     - Если об этом, то она пришла ко мне работать совершенно нормальная! Я, по–вашему, что не так сделал?
     Шеф решил бить по- живому, и, прикурив, спросил:
     - Ты вообще свою совесть имеешь временами? Ты побаловался с нашей Тиль в своей дыре, поимел ее и выкинул! Как обычную девку! После такого даже не удосужился позвонить ей и узнать, как дела! Хорошо, однако,  питерскую гостью обслужил, раз она шесть месяцев без сознания в коме лежала… Илльо там ладно, поднял на уши нас и весь Братск, но он тоже виноват!
     Услышав такие подробности о себе, Гвелд включил видеосвязь. Его начало трясти от гнева. И, повысив голос, ответил:
     - Так, я не понял… А ты–то чего, женатик, ко мне с претензиями лезешь?! Разбирайся в СВОЕЙ семье со своими тараканами, договорились?! Сколько Инквизиция еще ко мне в белье залезет, - отмерять, сколько у меня сантиметров?! Двадцать пять, коли завидуешь! Разбираться в постели у меня дома начнешь, - с кем сплю в какой позе?! Как лучше подойти и вставить…!  Работабельно ли! Докатились… Кого делить со мной собрался?! Что, лицом не вышел, или мои родители не красавцы были? Мои дела с Тиль – это мои ЛИЧНЫЕ дела, а не твои и не ваши, господа Инквизиторы. Ясно б…?!
     Светлый понял по тону: попал в яблочко. Была связь у Энрике. Дело пахнет нехорошим. Слишком уж  грубо на коллегу наехал. Нехорошо вышло.
     - Ладно, Гвелд, расскажу все по–порядку. Тиль ждала твоей помощи, звонка, поддержки все это время… Теперь она замужем за Крейтом, и материт тебя, - модель кельтской породы, - на все лады. За то, что между вами было! Плачет навзрыд, хочет от отчаяния руки на себя наложить! Понимаешь вообще... у нее теперь ВСЯ жизнь из–за тебя СЛОМАНА! Чем думал, кельтяра, когда СПАЛ с ней?!
     От такого наезда Энрике остолбенел. Подпер подбородок кулаком, затем уронил голову на стол. И горько заплакал. Точнее, зарыдал. Замуж, значит, вышла, за этого ублюдка! Не зря значит, ох не зря он натравил его на Илльо, рассчитав правильно свой план: сначала отомстить козлу, потом раз и навсегда ликвидировать муженька–наркошу. Понятно одно: просто так убрать ТАКОГО ранга Мага, к тому же Светлого, - не получится. Либо  столкнуть этих двоих в смертельной драке, чтобы оба порвали друг–друга насмерть. Хотя… Уже по Братску в невидимом Мире ходят Мегалании. Можно тоже, как вариант, заманить их в квартиру к уроду, когда там будет Крейт. Тогда они его запросто разорвут. И правильно сделают.
     Мужские досада, обида, злоба распирали душу и сердце, которое ныло от непосильной боли. Все, замужняя… При каких обстоятельствах его милая вышла замуж, - Энрике не знал вообще. Почему? После всего, что было?! И… И он сам хорош, – женился непонятно на ком, действительно плюнув на свою возлюбленную. Сделал деревенской дуре ребенка с диагнозом «дебильность». Материт, значит. На все лады… Действительно, ПОЧЕМУ  сразу в Питер не рванул?! Была бы счастливая жизнь. Но нет… Сам виноват, - сдали нервы от горя. Вот, получил, – баш на баш. Теперь кем Ира СТАЛА – остается только догадываться. Сейчас предстояло ЭТО узнать.
     Прорыдавшись, он воззвал:
     - Белозеров, растолкуй мне, ЧТО с ней!
     Тот рассмеялся, потирая переносицу. Ситуация одновременно принимала  смешной поворот. Вдобавок Владимир-Вейдер прекрасно знал: Гвелд женат. На ком, - тоже было известно. Втайне он смеялся над Архимагом, - над его ГЛУПОСТЬЮ. Или над горем, отчаянием…
     - А я сейчас отправлю ее фото. Дальше сам решай, ЧТО с ней сделал, женолюб наш! Положил, вставил. Дальше плюнул и забыл. – Два щелчка кнопкой мыши, - фото улетели Гвелду в Скайп.
     То, что предстало его взору, - вышибло сон, наверное, на неделю. Повергнув в шок. Волосы от такого зрелища  встали дыбом, зашевелившись. ПОЛНОСТЬЮ СЕДАЯ красавица лежала на диване и спала. От былого румянца на ее щеках следа не осталось. Алые губы горели огнем на ее сером,  исхудавшем лике. Казалось, еще секунда, и из–под них покажутся клыки, бросится на жертву… Выглядела так, словно рак подхватила, но еще не настала четвертая стадия. Ирина спала. Белые волосы рассыпались по подушке, а с уголков глаз скатывались крупные слезы. Когтей на руках не наблюдалось. Слишком исхудавшая...
     - ЧТО С НЕЙ ПРОИЗОШЛО?! – Наконец, ВСКРИЧАЛ Энрике, со всего маху треснув кулаком по столу. – Я же…
     - А вот это ты сам знаешь… Нечего было ее до такого состояния доводить! Сначала нехило прилетело за Братск, теперь за Волшебницу прилетит. Красавец…
     - Тогда расскажи мне, Вейдер, какого фига по Братску бродят Мегалании?! После вашего приказа мы сделали ВСЕ, как просили! КТО мне вкатывал Огненную Печать? ВЫ! В результате началось… Я знаю ответ: Химаура в результате стала порождать совершенно НОВЫЕ формы!
     Питерец выкинул хабарик в ведро, предварительно затушив его в пепельнице.
     - ВСЕ там сдохли, как мне известно. Кроме Илльо. Выжила эта безмозглая тварь, как назло. – Произнес он, нахмурившись. Ситуация ему крайне не понравилась. – Теперь ЛИЧНО можешь над ним издеваться так, как посчитаешь нужным. Можешь убить. Сейчас получишь еще порцию весьма интересных фотографий. Где все очень печально, даже трагично. - Он быстро нашел папку с файлами, где находился архив убийств Тиль, - с расчлененкой и прочим, - а ужасы творила бедолага нехилые… Скинул. Типа полюбуйся на любимую, женатик.
     - Лучше бы Илльо все–таки сдох… - Прошипел он. – Знаешь, ТАКОГО у нас еще не случалось, - чтобы ВОЛШЕБНИЦА стала ВЕДЬМОЙ, и творила непостижимую жесть. Фильм «ПИЛА» помнишь? Вспоминай, там почти все также. В отличие от киношников, все она творит своими руками. С одной стороны, это плюс. С другой, – как бы у нее окончательно с горя крыша не поехала, не стала бы эта красавица НАС расчленять на рабочем месте. Кто ее знает, ЧТО в голову может залезть… Любимая твоя женщина вот как  мучается, любуйся! Кресло под тобой закачалось, - впервые за столько лет, -  факт. Женился на таком у@%$&*^ще, - подумать страшно! При этом даже палец о палец не ударил, чтобы рвануть к нам, в Питер! Сидел у себя дома и в офисе, страдал, - нервный срыв, видишь ли. Глупее решения – бухать, а не делать дело, – невозможно придумать! Тьфу! За Настоящую Любовь надо БОРОТЬСЯ, а не искать на нервной почве двойников да  нюни распускать!
     Тем временем Архимаг добрался до фотографий. Чувствуя: от одного их вида волосы на голове шевелятся. Он был ошарашен. С открытым ртом  рассматривал чудовищные снимки различных побоищ, представлял про себя, КАКОЙ гнев Тиль переполнял в те моменты. Но одно усвоил и понял: она убивает ОТ ОТЧАЯНИЯ и БОЛИ. Внутренней боли, которая выжгла изнутри ВСЕ. Также есть ненависть к самой жизни, - особенно к парочкам, которые извизжались на каждом углу от депрессии да остального. На этом психокрючке и шли смерти. Притом Ирина убивала иногда просто так, ради удовольствия. Особенно не жалела проституток, вспарывая им живот известно с какого места, - с такого, каким они зарабатывают. А потом… потом потрошила, расчленяла. Для нее эти женщины - гниль, не заслуживающие жизни вообще. Понятно, - это ведьмы. Которые давали всем  направо и налево. Потом их головы красовались на арматуре, торчащей в заброшках. Там, куда отправляли убивать. Нынешняя Тиль далеко оставила позади себя Тиль прошлую. Ее жестокость переходила все рамки. 
     - Все, любовь моя, мы по жестокости к врагам сравнялись… Я ТАКЖЕ крушил ведьм, ****ей в разные века. Но не ожидал от тебя ТАКОГО! Я бы стал точно таким же по жестокости, если бы выбрал Мрак. Чтобы женщина ТАК крушила врагов…
     На фотографиях присутствовали (иногда) разорванные магией тела, оторванные конечности, - без пальцев, скрученные кишки на чем–то, иногда привязанные к арматуре… В общем, такие кошмары можно увидеть лишь в зоне боевых действий. Некоторые трупы вообще нереально распознать по половому признаку. Обнаженные, в кучу сваленные трупы, политые бензином, горящие… Одна фотография - в борделе, там над кучей трупов, - на стене, - крупными буквами написано: «САМОЕ ЛУЧШЕЕ ФОТО НЮ – ТОЛЬКО В МОРГЕ И В РАСЧЛЕНЕНКЕ ШКУР». Обычным почерком. Как на заборе, черной краской. Но словно выжжено.
     - Полностью согласен, Тиль… ЧТО с тобой стало… ЧТО он с тобой сделал, этот сраный ублюдок Илльо?! Масла в огонь Крейт добавляет. Как бы моя квартира не превратилась в побоище и склад трупов только по одной причине: женился на твоем АБСОЛЮТНОМ двойнике. Если увидишь мою жену, то станет страшно. Знаю, - все очень ПОДЛО с моей стороны. Что я в глазах других поимел и выкинул, это не так! Не существовало у меня выбора… когда мозгов не осталось в голове. Нехилый ты мясник, милая моя! Надеюсь, в оргиях не участвуешь. Руби дальше этих шкур, они это заслуживают. - Он уронил голову на стол и снова зарыдал, стиснув зубы. Ему хотелось прямо сейчас рвануть через Портал к своей милой. Сгрести в охапку несчастную женщину, вытащить оттуда, вылечить ее душу, ауру, психику, и сделать счастливой. Утащить в постель, НАЗЛО жене, с которой НЕ СПАЛ давно.
     Сначала, в самом начале этих кошмаров, та болтала после свадьбы:  хочет МНОГО детей. Но Гвелд хотел самостоятельно разряжаться - в результате воздержания месяцами, известно как… но не делал этого. Потому как стыдно перед возлюбленной, пользы ноль от удовлетворения себя. Так бессмертное семя спало, ждало своего часа.
     Не знал вовсе Энрике–Гвелд Кельтский, - когда-нибудь породит ТАКОГО монстра: копию СЕБЯ внешне, которая станет асассином, и ввергнет в ужас весь магический Мир. Слава этого Темного, - по имени Торстейн, - разлетится  быстро. Столько Зла он наделает, что ничего не останется, как УБИТЬ этого чудовищного Мага.
     Властелина ТЬМЫ. Родит его Тильсирвэ, рискуя собственной жизнью. Будет у него брат-близнец, - добрый, по имени Ингилэйв. Станет творить ДОБРО, помогать всем, - себе во вред конечно. Да, он при этом наивен даже, - несмотря на свой возраст, - но все равно, станет пытаться перетянуть брата на свою сторону. Вот они, две стороны медали, - Темная и Светлая. Случится все в будущем, когда сыновья вырастут, - лет через двадцать-тридцать с лишним, а пока можно жить спокойно. Наверное, этот будущий Темный – Торстейн, - смог бы усмирить Мегаланий, собирать их в стада, вести за собой… что хуже. Этих динозавров. Или остановить. Нет, – монстров уже, наверное, не будет. Если выживут, тогда ВСЕ дела по убийствам ящеров пойдут прахом. Неизвестно… Некому узнать, раскинуть карты ТАРО. Хотя… Может быть, еще раз Марфа–Изольда появится в жизни Энрике.
     - Это Питер, детка… Россия… Она режет в основном эксбиционистов, маньяков, шлюх, нариков да прочих Темных. Там такого дерьма хватает с лихвой. КАК же плохо, что не могу подать на развод! Мне его не дадут. Не могу открыть Портал, чтобы ВЫРВАТЬ тебя оттуда! Когда-нибудь родишь мне прекрасных детей, и больше твои руки не будут обагрены кровью…
     Владимир понял: Гвелда понесло. Простыми словами ему НЕ ОБЪЯСНИТЬ одно, - выход из ситуации лежит на поверхности.
     - Слушай… ты в состоянии открыть Портал и поглядеть на свою милую, пока она спит? Время еще есть. – Предложил Белозеров, улыбнувшись.
     Несчастный оживился.
     - Конечно… - еле слышно прошептал он, – хоть одним глазком, на минуточку, хочу оказаться рядом с моей любимой… Я соскучился по этим золотым ручкам, губкам. По этой красоте, любви… Мне одеться надо. Погоди. Приведу себя в порядок.
     - Илльо должен получить СВОЕ. – Произнес Вейдер, нахмурившись. – И убить его, увы, нельзя. Как я вижу.
     Энрике высморкался, пошел в кухню выпить водички. Вид Тиль его окончательно добил, что называется. Потом  заявил:
     - Он уже от нашей Тиль получил: прицепился к нему ее Призрак, ЖРЕТ тут ВСЕХ, кто к этой сволоте приблизится! Чем вся эта котовасия закончится, - пока не знаю. Но убийства продолжаются до сих пор. Наш герой вообще не представляет, КАК от него отделаться. А НИКАК. Разве что сама Тиль алкаша убьет. Тогда снова станет Светлой. То, чего ты мне выслал… ни в какие ворота не лезет. Сначала эти мрази полегли от ее руки, - потом, наверное, вы…
     Инквизитор кивнул.
     - Может быть, насовсем приедешь, - усмиришь свою голубку, которая превратилась в птеродактиля Ропена? Увидев тебя, она немного подобреет. Еще и в постель ляжет с радостью. Хотя на самом деле, если поглядеть, Ира  не делает ничего плохого. Просто чистит загаженные места. Темные знают ее как свою, да только эта особа, втираясь в доверие, раздает нехилого леща. Именно ТАК. Сам прекрасно знаешь, на КОГО И ЧТО обижена. Тебя самого нехило Химаура попутала. Раньше Тильсирвэ у Гломена нехило замаскировалась, - то, что там происходило, - ЦВЕТОЧКИ!!! Теперь все ОЧЕНЬ ПЛОХО для Темных, и хорошо для Светлых. Эдем номер два. Бойня продолжается. Если бы наша Ира была человеком, то умерла бы давно от нервного истощения. До того, как заснула за стенкой, просила лично меня ее зарезать. В прямом смысле слова! Чего мы сидим и в ус не дуем?
     Гвелд похолодел. Ему стало страшно.
     - Хоть я родился самцом человеческим, и в девятнадцать лет стал Магом, я не могу в данный момент даже себе помочь! Спасибо за этот звонок. Если начну действовать жестко, то слечу с братского кресла. Понимаешь? Из–за той! Грохните ее нахрен, и я хоть завтра жениться готов!
     Вейдер–Владимир расхохотался. Ситуация смялась до уровня подросткового максимализма.
     - Ты что, реально СОБРАЛСЯ жениться на Тиль?! Поставить штамп в паспорте, заплатить пошлину, - дело пяти минут, марш Мендельсона в ЗАГСе послушать вместе с гимном России, - поболе будет… Вынести жену на руках в свадебном платье – тоже дело нехитрое, если физически силен. Вот мы с моей когда поженились, было весело! Теперь Тиль ненавидит ВСЕ свадьбы, - все, связанное с ними! Она желает в этом роде такое - чтобы ее в свадебном платье в гроб положили и так похоронили! В петлю залезть в нем и повиснуть! ВОТ ЧЕГО ты добился, Архимаг–красавчик! Свадьбы и первой брачной ночи он захотел… может, еще богинь увидеть хочешь, как в девятнадцать лет? Гурий вызвать? На полу гексаграмму начертить с рунами? А как в постели покувыркаться, - наобещав в три короба, делов наделать и отправить, - так сразу!
     У Энрике пересохло горло. Какого… еще он сделал?! Он смахнул волосы со лба, переспросил:
     - ТАК… Я НЕ ПОНЯЛ… ЧТО с ней?!
     - НИЧЕГО! Уже НИЧЕГО… потому как Тиль пролежала в коме хрен пойми сколько! Крейт может говорить всякое. Чего произошло – одни Высшие Силы знают. Про вашу близость она мне сама сказала.
    - Да понимаешь ли ты, - знаток постельных делов, - что моя любимая УМЕРЛА бы спустя два месяца, если бы я НЕ ПЕРЕСПАЛ с ней?! Будь это не моя невеста, - не прикасался бы! Сказал бы: помирай, твое время все! Но здесь сам ЖЕЛАЛ ее! Не выжидал, когда подвернется вариант, а СПАС! ПО ВЗАИМНОМУ СОГЛАСИЮ! – Вскричал вконец потерявший терпение Энрике, - не зная, какие уже привести доводы в свои оправдания.
     Разговор начал накаляться.
     - Я все понимаю, кельтский коллега–Инквизитор, но разве современная цивилизация не научила вас предохраняться?! Когда отправляешься с женщиной в постель? Что от таких связей появляются дети? Мне очень горько, Гвелд, что ты состряпал своим бессмертным инструментом хрен знает кого х…р знает кому! Такое дерьмо под себя положить, – сумасшедшую… Я бы со стыда перед любимой удавился! Ума только и хватило говна на лопате домой притащить, - с глуши, жениться на нем, сделать ему б… умственно неполноценную дочь, и притом на Тиль болт положил, сам по–тихому мечтаешь ей эммм… ну понял. Шесть лет пускаешь слюни от ее роскошного тела, которое видел обнаженным. Фотки сделал в тот секс на память? Сладко, очень сладко, правда? А теперь подумай, как из всего  выбираться…
     Кельт не выдержал:
     - Знаешь что! Вот только не надо мне рассказывать, как, зачем, и в каких позах ласкать девушку! Тиль я научил ВСЕМУ в постели! Больше она ТАКОГО никогда и НИ С КЕМ не испытает! И вообще, не твое это дело, - стоять со свечкой!
     Коллега, заулыбавшись, помотал головой, махнул рукой, захихикал. Малость покраснев. Конечно, он догадался, ЧТО Энрике больше всего понравилось в той сладкой постели. Где секс и поцелуи слаще меда, нежнее шелка, где пальцы Гвелда легче бабочкиного крыла, гладящие роскошное тело, когда ласки затуманивали разум обоих. Бог секса, вот оно… когда Тиль желала, чтобы он НИКОГДА не выходил из нее. А он и не вышел, испытав серию оргазмов, словно женщина, сдерживаясь не полностью. Мастер…
     Дальше Тиль забеременела от него, после ясно… Смерть плода любви.  Вдобавок, она оказалась психологически НЕ ГОТОВА к материнству. Похоронив ребенка за счет государства, Ирина продолжала дальше жить. Убивая. Что произошло на деле, дошло потом. Часто несчастная плакала ночами в подушку. О погибшем сыне или дочери.
     - Я ЛЮБЛЮ ЕЕ! Буду любить всегда, - и разведусь, даже если ВЕСЬ МИР БУДЕТ ПРОТИВ ЭТОГО! Я ЖЕНЮСЬ на Тильсирвэ хоть в Преисподней, и сделаю ее счастливой! Клянусь Одином! А на жену мне… нахрен она мне всралась уже шесть лет!

     Белозеров слушал, смеялся. Легко говорить, просиживая зад за пять тысяч километров. Слишком легко! Но Гвелд упрям. Разведись сначала при таких обстоятельствах, а после на колени падай, юнец, а проехаться по ушам каждый может.
     - Надоела мне эта тема… Гвелд Кельтский, мы все прекрасно знаем, что тут происходит. Ты виноват, НЕ ВЫЙДЕТ ни при каких обстоятельствах расторгнуть брак. Ты НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА разводиться. Ясно? Светлые НИКОГДА не расходятся. Проще лбами столкнуть тех двоих, и смотреть, как они поубивают друг–друга. Легче не станет. Да? Вот я выслал блок тех фотографий, самостоятельно делай выводы. Договорились? Тему закроем про развод. А наша драгоценная Тиль проснется и пойдет домой, либо пока у нас останется… пока не получит список, куда надо наведаться. Да, дорогой, сейчас две тысячи одиннадцатый год на дворе, пора заканчивать ту лабуду. Смирись.
     - Она БЕРЕМЕННА от меня была или КАК?! Я не понял точно… Говори! – Не унимался Энрике.
     - А что тут рассказывать, Энришечка? Скорей всего Крейт имеет проституток, а не Тиль. Твое счастье, если так. Еще, к счастью, он против ВСЕГО имеющегося  в нормальных семьях. В том числе детей.
     Архимаг вздохнул с облегчением. Значит, пронесло. С одной стороны, жаль. С другой стороны, куда бы она пошла, - беременная, или с новорожденным? Зная вампира за годы работы, Энрике понимал: если кто от него забеременеет, то окажется сразу на улице, - вместе с вещами, без денег. Видимо, дожал он ее. Дошло до убийств. Горько все, страшно. Делать все равно что–то надо, а не говорить впустую по Скайпу. Коллега справедливо, по–мужски, наехал. Чтобы мозги вправить: ТАК делать нельзя. Захотел бы – нашел.
     - Я во всем виноват! Я! Если бы досмотрел, доглядел…
     - Про нарика-вампира давно известно: он делает все НАЗЛО. Лишить его ранга Инквизитора я НЕ ИМЕЮ ПРАВА, чтобы его обнулить. Нужно  вывести из рабочего строя. А тяжко: хорошо мудак свою работу делает… Некоторые, знаешь, поражаются такой тяге к убийствам. Это же вампир, только Светлый.
     - А как он тогда в Инквизиторы выбрался? Я не помню, чтобы в досье указывалось.
     - Через своих. Тут и говорить нечего. Так что? Ждать тебя, или нет? – спросил начальник Питера, немного поутихнув.
     - Конечно, ждать. Не буди ее, умоляю я тебя…
   
     Белоснежная рука медленно приоткрыла дверь. Энрике–Гвелд, выйдя из Портала, боялся даже дышать. Его всего трясло, на тонком, слегка осунувшемся лице застыли одновременно страсть, отчаяние, скорбь, любовь, решимость. Холодный взгляд кельта напомнил ментол. Чистые, ниспадающие на плечи волосы тщательно расчесаны. Благородный Архимаг стоял в дверном проеме, сжав руки в кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Будто собрался в ресторан на свидание с предложением руки и сердца. А на указательный палец правой руки он надел инквизиторский перстень с печатью. Лучше это, чем обручальное кольцо! За спиной висела катана. Одет Энрике во все черное. Ботинки черного цвета начищены до блеска, выглажены со стрелками брюки. Даже золотая, крупная цепочка на шее появилась. Рубашка тоже черная, расстегнутая у горловины на две пуговицы, подчеркивающая сексуальность. Кожаный пиджак плотно обхватывал тело.
     - КАК же я ждал этого момента, любимая моя… Драгоценная невеста моя… Прости меня, дурака паршивого, что так поступил, - женился на другой. Но сейчас я здесь, буду стоять, ронять слезы от отчаяния. Только бы ты проснулась, и я крепко обниму! Шесть лет боли, страданий… В браке,  Братске. Я здесь ненадолго совсем, скоро придется вернуться к себе в квартиру, которую ненавижу…
     Он появился в таком виде и с такой скорбью, словно хоронить ее собрался. С отчаянием в образе, душе. В глазах застыла та же боль. Владимир стоял сзади, глядя с укором на влюбленный реликт ушедших веков.
     - Крепко, ох крепко она тебе в душу запала! Два с лишним века ее любишь… И хоть бы что! Катану для защиты взял? Здесь это не нужно. Если Ирина проснется, то вцепится с ненавистью тебе в лицо. Не стой в дверях, Инквизитор. Пройди, не убудет. Вживую посмотришь на свою любимую  Ведьму.
     Гвелд стоял и плакал, ему было стыдно за свой поступок. Но отступать уже некуда. Хотелось появиться перед Тиль в трауре именно поэтому.
     - Надеюсь, она не знает о женитьбе. – Вздохнул кельт, почесав кулаком нос. Инквизитор снова усмехнулся:
     - По паспорту женат. По закону. Она, наверное, будет любовницей теперь… Колечко–то снял, как вижу, чтобы никто не узнал правды… - захихикал коллега, – хотя на самом деле тебе нечего скрывать. Дочь с женой  скоро проснутся, не увидят главу семьи на месте. Решат: на работе.
     - Женат… Живу уже лет шесть как на пороховой бочке! Ну вот КАК, КАК она может оставлять настолько чудовищные преступления после себя?!
     - Поставь себя на ее место. Хотя и так уже убиваешь ящеров. В нашем Мире. Не надоело? Вот ей надоело шкур резать да кобелей. Нормальную жизнь женщина хочет. Иди, набей морду сопернику…
     Энрике, бесшумно, чтобы не разбудить свое сокровище, почти на цыпочках, зашел в кабинет. Присел рядом на диван у ног Тильсирвэ.  Понимая: Белозеров чертовски прав. Он сжимал и разжимал кулаки, смотря на спящую Тиль. Порой стискивая зубы от бессильной злобы.
     - Я виноват перед тобой! Если бы ты меня простила… Нужно было СРАЗУ забирать тебя отсюда. Куда подальше, и дальше счастливая жизнь… Хорошо я быдло выматерил по телефону. Сразу надо о случившемся сообщать, а не ждать до последнего. – Он прикоснулся, - очень нежно, - к седым волосам. – Знаю, не проснешься сейчас… Не могу, не могу, к сожалению, забрать мою милую… Но прикоснуться к этому сокровищу, к своей голубке, желаю. Что же такое… почему… - Слеза, скупая мужская слеза скатилась по щеке, опять. Он сидел, наблюдая, как милая спит. – Поверь, мы будем вместе, когда решатся наши проблемы. Темная, Светлая… ЛЮБАЯ МНЕ НУЖНА! Даже с такими убийствами!
     Золотоволосый наклонился и поцеловал ее в лоб, ласково поглаживая по щеке. Не знал он: Светлый  дал женщине снотворное.
     - Я люблю тебя… И никогда не брошу, не разлюблю. Жаль, - только на час–два могу придти, милая… Теперь все, начинается развязка. Только не плачь. Помнишь, я подарил цепочку с кулоном? Чтобы сейчас напомнить о себе, подарю еще одну такую же. – Энрике достал из кармана украшение и положил рядышком. – Вовка, пусть она не злится. Все у нас было по обоюдному согласию. Я ее не использовал, не насиловал. Не говори ей ничего. Пусть помнит, поймет.
     Инквизитор  усмехался.
     - Я не скажу ей ничего. Разведешься, - узнает. Посиди немного с Тиль, полюбуйся ею. Не зря предложил попроведать несчастную.
     Гвелд напоминал Ромео, который явился в склеп к Джульетте. Он сидел, гладил свою драгоценную Иру, и говорил, говорил, говорил… Да, та спала,  не видя снов. Даже когда любимый взял за руку. Гладя пальцы, кисть, целуя лоб, щеки, слезы слизывая… делая их своей частью.
     - Я осушу твои слезки навсегда. Никогда больше не заплачешь, будучи моей женой. До конца времен буду носить на руках. Вот удивятся родители такому зятю! Не все потеряно. Пусть я лишусь кресла, но буду честным. КАК же я соскучился, Любовь моя! – Шептал Архимаг, перебирая пальцами седые волосы. – С проблемами разберусь, и все у нас будет замечательно.
     Энрике любовался возлюбленной долго. Качая головой, понимая: довели. Иначе бы она ТАК не убивала тех, на кого послали, кого она ТАК ненавидит.
     - Умилительно на вас обоих смотреть однако… Хоть сейчас в ЗАГС веди. Но сейчас Ирину отсюда не забрать. Ты тоже нас пойми.
     После основатель Инквизиции поцеловал любимую в губы, в лоб, и встал. Потом еще раз сел, сфотографировал себя и Темную, перебрался за стол рядом. Ничего не слыша… Близок  локоть,  да не укусишь.
     На дворе стояла ночь. В форточку дул свежий ветерок. И кельт потерял счет времени. Он не помнил, сколько так просидел. Потом, когда на горизонте забрезжили первые лучи солнца, вышел на улицу и купил букет цветов. Окинул взором серый, промозглый, и одновременно такой печальный  Питер. Где варились тысячи, миллионы Судеб. И каждая жизнь по – своему индивидуальна. Неподалеку Нева катила свои холодные волны на камни и гранит. Напоминая в холодном тумане утра: человек не властен ни над чем. Сколько бы ни было попыток обуздать Стихию, все это заканчивалось плохо.
     Место, где стоял Энрике, вдыхая холодный утренний воздух, хранило свою тайну. В советское время по незнанию рабочие разрушили капище возле Балтийского вокзала на Обводном канале, когда прокладывали теплотрассу. Место то оказалось проклятым. Сама история капища  донельзя мрачная. В тысяча триста пятом или третьем году примерно, - христианские миссионеры разрушили карельское капище, на котором приносились жертвы. Разгромили  место с особой жестокостью. За одно: народ карельский жил совсем иначе. Убив колдуна, который вышел защитить дорогое, нерадивые люди подписали себе неутешительный приговор: проклятие на всю Швецию.
     Проще говоря, вандалы разрушили то, что им не понравилось. Запустили, как говорилось выше, смертоносный процесс Жатвы: покойный перед гибелью проклял врагов, призвал на все их головы Тьму. А может, возмездие за Зло. Скорее всего, второе. Ведь думали миссионеры, - их защитит Христос… Да не вышло. Начались неприятности  у короля  и  всех.
     Дальше–больше, даже смешно: среди погромщиков нашелся знаток Магии. Черной. То ли он умело скрывался, то ли другое, но ОТКУДА он взялся среди ополоумевших, диких религиозных фанатиков, - БОЛЬШОЙ вопрос. Запросил плату за услуги, чтобы проклятие запечатать навечно. Король отсыпал монету. Состоялся страшный шабаш, где на месте капища принесли в жертву пять карелок–девушек. Их кровью окропили каменные плиты с рунами, а трупы кинули в яму, вместе с тем колдуном. Просто и ясно – убили, кровь слили, и выкинули. Когда и распятие обагрили кровью, или чем там, то заложили могилу плитами. Тут же раздался страшный хохот в лесу. Поднялся сильный ветер, - даже ураган, опрокинув огромную ель. Так гласит легенда.
     Могилу не трогали семьсот лет. Карелы с той поры все эти годы обходили место стороной, боясь получить на свою голову что–нибудь плохое. Но час пробил: капище найдено, плиты распилены на бордюры в каменоломне, а истлевшие кости вывезены в мешках на свалку. Хотя могли бы похоронить где–нибудь. С той поры начался в Питере мор, - каждое десятилетие, - но потом все самоубийства на Обводном канале засекретили. Вот так Стихия отомстила за тот разгром. По–своему: также убивала.
     И Гвелд, гуляя по набережной Обводного канала, словно видел, как на берегу в тумане сатанист из миссионеров самолично перерезает жертвам горло кинжалом, задирает голову несчастным, и кровь течет на те руны… Что такое магия Рун – Архимаг знал в совершенстве. И видел он в невидимости, как алые и черные капли напитывают тот гранит, сияя мрачным блеском в отсвете костра. Спустя много лет, некто другой будет делать то же самое. Даже пострашнее. Холодный ветер трепал золотые волосы. Вода, несущая Смерть, тихая: словно почувствовала Силу Веков.
     - Я древнее тебя, убитый колдун. Ты убит за то, что пытался защитить свое. Родись в наше время, - никто бы даже слова в светском государстве не сказал. Жили бы в своем экопоселении. Никто не придет разрушать что–либо, - общество закрывает религиозных фанатиков в психушках. Покойся с миром, безвинно убитый собрат…
     Добрые слова наверняка отозвались в пространстве. Не тронула бы та Сила Гвелда вообще. Ведь он пришел с добром.
     - Черный пес Петербург… Иногда мокрый от дождей, прячущийся в коробке от брызг. Которого хочется пожалеть. А иногда радующийся солнышку, как щенок, и счастлив от вида проходящих мимо людей. Не всем ты руки будешь лизать, не у всех мясо брать. Кого–то покусаешь нехило, а кого–то лизнешь в нос и щеки. Город мистиков и магов… Не каждый здесь осядет. Нравишься ты мне своей северной, холодной, даже норвежской красотой. Но беспорядки на Обводном будут постоянно. Здесь северный воздух, как во времена викингов… Места Силы, благодать Природы и капища. Все осталось здесь, навечно. Никакая человеческая цивилизация сие  не вытравит.
     Золотые волосы Гвелда горели огнем на фоне рассвета. Где–то звезда тускло блестела на небосклоне. Напоминая: в этом мире не все потеряно. Крыши Питера хранили множество тайн. Сколько пар перецеловалось на них – одно Небо знает. Сколько творческого народа забиралось, чтобы рисовать пейзажи и выставляться? Сколько лун взошло на их фоне? Неизвестно. А некоторая молодежь  устраивала там пикники. И так будет, пока существует сам город. Небольшие, тихие улочки, где очень тихо, - есть они в районе «Владимирской». Настолько там тихо, что боязно шепотом разговаривать. Там, в тишине, стоят советские машины, - настоящие ретро–экспонаты. Город, где колодцы в асфальте навевают на арт–искусство. Эта круглогодичная серость… от которой некуда спрятаться… разве что в Малой Вишере. Несмотря на то, что Питер построен на болоте, несмотря на туберкулез. Все равно очарование сражает, как серп колоски. А Белые Ночи, - вообще отдельный разговор.
     Архимаг любовался небосклоном, городом. Сам он появлялся тут достаточно редко. Потому как особо не нужно. Есть Портал. Нужно теперь ловить момент. Но, похоже, момента больше не повторится. Налюбовавшись набережной, Энрике зашел в цветочный магазин за букетом. Выбрал самый хороший – розы с лилиями и другими цветами. Все там есть, кроме желтого оттенка. Некоторые лилии уже раскрыты. Потрясающе красивые, ароматные, большие, чистые. А розы бархатные, темно–рубинового цвета. Почему же такое сочетание с лилиями? Так захотелось. Душа болела. А их вид вызвал улыбку.
     - Для кого покупаете? – Спросила молодая продавщица, простая на вид,  явно любопытная. – Или вам подобрать другой букет? – Она стала строить глазки кельту. На что тот ответил суровым взглядом, - как обычно.
     - Нет, не нужно. Я выберу этот, для своей невесты. Сегодня у нее слишком тяжкий день намечается. Мне не до смеха, не до строения глазок тут! Вот разберусь с проблемами, - женюсь.
     Продавщица издевательски улыбнулась, решив: Энрике лет двадцать от силы.
     - Сейчас брак, - это ошибка. Не все бывают в них счастливы. Не всегда жена не надоедает.
     Глаза Гвелда страшно сверкнули.
     - Сопля малолетняя, знай свое место! Ты сюда пришла работать, а не глазки строить… Ясно тебе? Так что давай, ротик закрой, я расплачусь за букет. А то напишу куда надо, и полетишь отсюда в свою деревню. На твое мнение мне срать хотелось! Я однолюб, люблю свою девушку! С самого детства. Ты на это не способна, любишь деньги, секс. Так что грош твоя цена как женщины! Больше ни на что не годишься. Я пришел цветы купить, а не   болтать! Все понятно? Меня услышали? Вижу, слишком поговорить любишь. И к слову, мне тридцать пять, а не двадцать. И, пожалуйста, открытку красивую мне. С пожеланием счастья и удачи.
     Энрике вернулся в комнату, где тихо спала Тиль. Поцеловал ее еще раз, поставил прекрасный букет в вазу, и открыл Портал со словами:
     - Я ни в чем не виноват, Вовка. То бишь в ее Темной стороне. Не говори, кто подарил цветы, если хочешь конечно. Пусть моя Настоящая Любовь порадуется хотя бы раз за эти шесть лет.
     Когда Тильсирвэ проснулась, в офисе уже шел день. На часах, висящих на стене, пробило двенадцать. Все тело болело, а сон и порадовал, - приснившийся перед пробуждением, - и расстроил одновременно. Приснился Энрике, который вернул ей красоту, радость. Как они поженились.
     Но самым удивительным стало следующее: по комнате разносился сладкий аромат цветов. На столе - хрустальная ваза. А в ней прекрасный букет. Бутоны лилий еще закрыты, только две распустились полностью. Один начал раскрываться. Сантиметровый кончик лепестка уже отогнулся от остальных, начинал жить своей жизнью, оживая. Незаметно и так красиво, растение торопилось жить. Наполняя радостью истерзанную душу бывшей Волшебницы. Огромные лепестки напоминали своей изящностью статуэтку. Чистотой – невесту. А тычинки уже раскрывшихся цветов будто тянулись к той, кому был букет подарен: «Обниму тебя, утешу своим ароматом, только улыбнись»! Крупные, оранжевые тычинки, покрытые пыльцой, рвались порадовать владелицу. На лепестках застыли прозрачные капли. Рядом огромные, - размером с кулак, - махровые розы. Это был символ неугасимой любви, верности. Хотя… какая там верность, если кое-кто уже давно женился? Но в душе  мечтал о Тиль. Остолбенев, перевернувшись на бок, Тильсирвэ любовалась букетом. Рядом с ним - открытка. На диване лежала цепочка… Женщине стало неловко, - кому в голову пришло ей цветы подарить? Никогда в Питере такого не случалось с ней. Муж никогда не дарил  подарков, даже шоколадку не принес. А тут и цепочка, и букетик…
     - Зачем я за этого ублюдка замуж вышла, любя Гвелда… Зачем?! А тут  непонятно от кого букетище, такой красивый… За что? Что я такого сделала? Наверное, кто–то отблагодарил за бесчисленные убийства. Коллеги прониклись. Что ж, мне больше ничего не осталось. Только почему лилии и розы вместе? Хотя это очень необычное сочетание! Кто же, кто же подарил? Хотя я – убийца, мне давным–давно уже все равно.
     А махровые розы словно говорили про себя: «Не надо так. Не все плохо в этом мире. Поверь. Все наладится… Мы ведь смогли попасть в букет, значит, есть в мире прекрасное». Аромат лилий наполнял помещение и дальше.  Конечно, несчастная очень рада такому подарку. Но вида не подала. Подошла к букету, взяла открытку в руки. В ней - запись ооочень знакомым почерком:
     «Я знаю: ты будешь удивлена, но все будет когда–нибудь так, как хотим мы с тобой. Я никогда не причиню боли своей любимой женщине. Люблю тебя, незабвенная… Случилось то, чего я не предполагал. Счастья тебе, пусть Боги хранят красавицу до нашей следующей встречи».
     Ирина подняла голову, насторожилась. До нее дошло, КТО передал букетик, цепочку, открытку. Горько улыбнулась. Цепочка оказалась копией той, какую  подарил Энрике – Гвелд Кельтский.
     - Все равно я люблю тебя, Олег Аренский… - В глазах Ведьмы застыли горечь, холод, обида и отчаяние. – Энрике… Выходит, ты был здесь. Видел, в кого я превратилась! Весело, ну что ж… лучше бы разбудил, честно. Но все–   таки, благодарю: помнишь свою Волшебницу. Видимо, не разочаровала в интиме тогда. Обидно, - РАНЬШЕ не смог меня навестить здесь, в трудную минуту. Когда было тяжелее некуда!
     Она надела цепочку на шею. Вспомнилось, когда Энрике возил по Братску, показывая рабочие места. Цепочка… под названием Ностальгия. Прошло почти девять лет с той поры. 
     - Эти лилии и розы… Как раз обожаемые… Что же хотел этим всем сказать? Где теперь моя любовь? Помимо ноющего сердца… Домой вообще  идти не хочется. Не место там такому букету.
     После этого случая Тиль месяц жила в офисе.

     - Да. Он приходил. Просил не говорить, кто букет передал, но не хотелось  озадачивать… - Развел руками начальник. – Захотелось ему сделать  приятное. Также Гвелд знает о замужестве. Он разбит как морально, так физически. Ему ОЧЕНЬ плохо без тебя. – Светлый как ни в чем ни бывало разбирал папку с бумагами на столе, немного нервничая, хмурясь. День выдался на редкость плохой: Темные устроили в Эрмитаже оргию напоказ, шокировав всех. И будут еще устраивать, на бис. Придется не по–детски с ними разобраться. Возможно, Эрмитаж придется отмывать.
     - Если он пришел, то почему не забрал меня? Ведь мог! – Удивлялась Ведьма.
     Белозеров понимал: Тиль загоняет его в угол. Правду он все равно не скажет, ни при каких обстоятельствах. Эта новость Ирину наповал убьет. В тот же день оргия была подавлена, а участники уничтожены. Порноперфоманс с треском провалился. Там очень приятно стало тащить за волосы извивающуюся шлюху, - тщетно пытающуюся вырваться, истошно вопящую, пнуть ее под дых, а после рубить мечом, по шее. Ее голова улетела в мусорный бак, как все остальное. С кобелями произошло то же самое. Темную не смущала такая расчлененка, - она ее успокаивала. Пачками вырезать шлак обожала. Зайдя в самый гнилой момент: минет делали дуры на публике, а сие очень нехорошо, - при людях, - грязно, аморально. Но те Темные считали это наивысшим проявлением искусства. В тот вечер  пришлось ВСЕРЪЕЗ ударить по их самолюбию, поднимая и опуская меч. Показывая, КТО эти ублюдки, вдруг решившие: им ВСЕ позволительно. Не говоря о другом: там отсутствовало воспитание. Напрочь. Их родили такие же крысы, как они сами. Минет надо делать дома, с любимым человеком. А НЕ В МУЗЕЕ. Но это же Питер, андеграунд, современное искусство… Питер с травой гашиша и марихуаны, с тяжелой наркотой в клубах, сексом у стены там… Такие там умирали, с воплями:
     «Пожалуйста, не убивайте! Не надо, это же искусство! Вы ничего не понимаете»!
     «Нет. Это ВЫ не понимаете: трахаться на людях нельзя. Это аморально, грязно, омерзительно»! – Сказала Тильсирвэ, заломив голову жертве, и сделала свою работу. Хоть лежачих и не бьют, - тут это правило не работало. Кровь пролилась рекой: спастись от бывшей Волшебницы невозможно, от  Декстера в юбке. Мечтающей о счастье. Но его нет. Вряд ли оно найдется в Питере. Но букет с цепочкой согрели истерзанную душу. Ее помнят. Ждут. Почему ОЧЕНЬ боятся появиться воочию? Странно.

                - 4 -

     По–прежнему подъезд бывшего родного дома на улице Мира не вызывал доверия. Он превратился в логово монстров. Призрак по–прежнему ходил за Ведьмой по пятам, уничтожая тварей, напитывая свое физическое тело жизнью. Пройдясь по квартирам, Ирина поняла: былого советского духа здесь почти не осталось. Часть жилых помещений с проломленными стенами, а то и потолком. Или в полу зияла дырища. Все теперь напоминало Эдем. Грязная, забытая заброшка… Их много здесь.
     На лестницах много осколков кирпичей. Стены же зияли бороздами от когтей монстров. Логово ОЧЕНЬ хорошо оказалось обжито. В одном подъезде обнаружились множественные кладки яиц, невольно вспомнился «Чужой». Некоторые квартиры превратились в рассадники ящеров. Там все в кладках. Яички прикрыты тряпками. Даже порой матрацем! Сейчас радовало следующее: при появлении жертвы они не раскрывались лепестками, как в том кино. Никто не набросится, чтобы отложить внутрь личинку. Может лишь выпрыгнуть разгневанная самка, вот тогда тебе конец. Самка семи–двенадцати метров длиной. Яйца присутствовали даже в ванной. Порой там уже барахтались ящерки - размером с маленькую игуану, которую можно посадить на руку. Неслабое зрелище… Кишащая ванна со светящимися глазами в темноте. Квартиры друзей детства были разгромлены до основания. Окна  выбиты. КУДА делись уют, радость?
     Наверное, они просто ушли вместе с детством и советской эпохой. Теперь такого никогда не будет. Как самого Города Юности, - скоро его не станет. Свое детство Тиль отлично помнила. Мальчишки со двора постоянно звали   гулять. И все вместе во дворе играли в войну. Кто–то был немцем, а кто–то русским. Играли также в казаков–разбойников, в воров, в кысь–брысь–мяу. Зимой дети катались с небольшой горки, которая строилась из сваленного в одну кучу снега. Шум, возня, радость царило в те далекие годы девяностых. Когда дети приходили домой, - заляпанные снегом с ног до головы, - когда за шиворот летели снежки (это очень неприятно)... Когда вечером, делая уроки, с наслаждением смотришь в соседние окна, и в это время на улице хлопьями, в свете оранжевых фонарей, падает снег. Самая добрая пора девяносто пятого, - девяносто седьмого годов. Когда ты бежишь, смеясь, и снежинки падают на ресницы, щеки, когда заливистый детский смех веселит даже Природу. Еще секунда, - и произойдет чудо. Особенно, когда об этом пишут в сказках. Типа новогодних сказок: нужно доставить подарки Снегурочке, через лес пойти. Там проваливаешься в яму, пленишься кем–нибудь из чародеев. Все заканчивается благополучно. Но не всегда Добро, – это Добро. Не всегда Зло, – это Зло.
     Когда ты на коньках в шесть лет пытаешься спуститься со второго этажа,  при этом боишься улететь головой вниз, когда стук стали о бетон вызывает страх: металл затупится… Вот в первый раз в жизни встаешь на них,  разъезжаются ноги. Падаешь, плача от обиды, бессилия, - ничего не получилось. Мечтаешь стать конькобежцем в семь или шесть лет, по телевизору с замиранием сердца смотришь на гимнастов да гимнасток. Думая при этом: «Вот когда мне будет восемнадцать, тогда буду также танцевать на спортивной арене»! Действительно, костюмы спортсменов очень красивы. Как мужские, так и женские, - блестящие. Как правило, после просмотра таких состязаний начинает переполнять жгучее желание купить себе такую же ткань, сшить наряд, выйти на улицу кататься. И мысленно представляешь, как с тобой в паре катается красивый мальчик. Как в передачах. 
     Обо всем этом Тиль мечтала в детстве. Но: мальчишек она на дух не переносила за жестокость по отношению к себе. В школе над будущей Волшебницей нехило издевались. Порой девочка-девушка не верила: иногда  из уличных хулиганов вырастают нормальные люди. Девочка не понимала, куда с возрастом девается вся детская жестокость. Куда девается, - дети взрослеют, начиная многое понимать в жизни. Перестают бить девчонок, начиная посматривать на них под другим углом. Влюбляются: в кровь ударяют гормоны. И все меняется. Первый признак – ломка голоса.
     Гимнасткой Тиль не стала: в три года сломала ногу. С той поры сильно хромала. Поначалу расстроилась, но стала выкидывать из головы детские  желания. Также ей многие говорили: на монашку похожа, и мужа, - православного монаха, -  поискал бы кто. Девушка очень обижалась на такое сравнение: неужели большего, чем такая участь, не заслуживает?
     Просто Ирина резко отличалась от всех – никогда не носила мини – юбок,  платьев с разрезом, топиков, - такое чуждо ее натуре. Пошлость, грязь, лицемерие, расчет за этими нарядами скрывались. Косметику не переносила на дух, никогда не красилась. Потому некоторые от ее старинного вида крутили пальцем у виска. Заявляя: с таким отношением к себе и жизни девушка никогда мужа не найдет. Тиль порой думала: «Он наверное умер, поэтому у меня даже парня нет». Да и парни девушку, - такую странную,  нелюдимую, - стороной обходили. Она казалась им дикой, убогой. Да вдобавок понятно, чего мальчикам требовалось - в четырнадцать–пятнадцать лет. Быть брошенкой не хотелось. В будущем Светлую бросали, - всем в сексе отказывала. Нечего собой разбрасываться.
     Этот дом, город, стены помнили очень многое. Даже молодость ее родителей застали, - бабушки, деда и матери, да девяностые в бардаке. И прокуренные подъезды были, и бычки в дверных замках, горелые спички на потолке, маты на стенах… За маты, читаемые в детстве, нехило прилетало. Так шла жизнь в Братске. С одной стороны, у Иры все было, а с другой, - не было ничего. Ни нормального общения в школе, ни спокойных уроков дома, - двойки постоянные. Единственной отдушиной стала дача, где летом отдыхалось от души. Грибы в августе, ягоды в июне–июле, Ийский залив с домиками на горизонте. Сопки вдалеке. Целый день Ира купалась в теплой воде, ловила бабочек, наблюдая за жизнью вокруг себя. А жизнь–то шла разная. У детей соседских отцы, а у девочки, – нет. Это обстоятельство ОЧЕНЬ ударяло по самооценке. Хотелось увидеть папу, - чтобы стало так же, как  у остальных. Не получалось. Отец пропал невесть куда до рождения. Зачав, испугавшись. Женатый на другой. Зачав, когда жена уехала в отпуск или командировку, когда две дочери у бабушки резвились на Дне Рождения, а квартира пустовала...
     Пожилой дед, который часто выпивал назло, никак не мог заменить папу. Отца заменил друг матери - по имени Владимир, - краевед, отличный мужик, который еще со студенческой поры любил мать будущей Волшебницы. Он постоянно ходил в походы, на рыбалку, носил очки. И, как следствие, обожал девочку. Ирина также обожала этого человека. Когда он появлялся на пороге, девчушка визжала от радости. Как же она мечтала, чтобы Владимир и ее мать поженились… Этого не произошло. Та совсем не любила своего коллегу, даже в чем–то ненавидела. Всячески старалась избегать потом с ним встреч. Он оказался чудовищно ревнив. Очень хорошо, поскольку краевед охранял свою возлюбленную от других мужиков. Случись что не по нему, сразу в ход шло все, - нож, табуретка, угрозы, звонки конкурентам, которых мужчина находил все равно, разбивая им в девяностые морду. В такие дни разъяренного друга лучше не беспокоить. Он резал людей, – мужиков, - и мог убить. Один раз семилетней девочке приснился вещий сон: стоит то ли посреди дороги, то ли посреди поля гроб. Вокруг него множество машин,  люди плачут. У гроба мать рыдает. В нем, обитом алой тканью, лежит Владимир - без ног по колено. Сон сбылся почти через двадцать лет.
     Дачу продали, когда Ире исполнилось двадцать четыре. На этом этапе закончилась радость прошлого. Больше Тильсирвэ никогда в тех местах не появлялась: по сердцу ножом. Невыносимо больно возвращаться в те места, где тебе было хорошо. Дачу у бабушки купила какая–то женщина, принялась там наводить свои порядки. Это вызывало еще большую горечь. КАЖДУЮ ночь Тиль снились эти места, особенно любимейшая дача на Коврижке, - но то там зима, то лето, то осень. Или все тонет, Ира в это время гуляет на берегу, чай на той кухне, на веранде пьет, то хозяева новые - с собаками бегают, ягоды собирают. Жаль, - это сны. Если бы выкупили тот участок с баней и домиком обратно, стало бы полегче на душе.
     Теперь лес вокруг излюбленного места заполонили чудовища. Часто они бродили по берегу, ища чего–нибудь съедобного. Но кроме старых коряг, мертвой рыбы, - ничего не осталось. На сопках, в городе, ближайших поселках обитали монстры  всех размеров и расцветок.
     И в том же разгромленном доме, - на улице Мира, - Тиль медленно, озираясь, поднималась на последний этаж. Спустя столько лет. Болезненное чувство резануло сердце. Очень жаль дом, квартиру. Все там сохраняло ее маленькой девочкой в памяти. Пыль на ступенях - со следами лап… а когда–то лестницы намывались хорошо. Голубые стены с цветочками уже  изуродованы. Дом доживал последние дни, месяцы, - в лучшем случае,  годы. Слезы брызнули из глаз. Вот она, та самая железная дверь. Каким–то чудом ее не тронул никто: как закрыли, так и осталась. Потеплело на душе. Все равно страшно. Тильсирвэ перед возвращением в Братск взяла с собой ключи. Повернула замок. Со скрипом, эхом, он поддался.
     - Я дома… - Сказала, как выдохнула. – Посмотрим, что там  осталось.
     Ирина переступила порог. Квартира осталась нетронутой. Выглядела она так, будто ее только–только под обживание сдали. Даже обои те же. В том виде, как после ремонта несколько лет назад. Не было ни шкафов больше, ни вешалок, даже люстру сняли. Оперативно люди действовали. Наверное, родня помогла переехать. Запыленный, красный телефон сиротливо остался на стене в коридоре. На него больше никогда не позвонят. Окна никто не выбил! Целым остался даже балкон!
     Тильсирвэ не верила своим глазам. Целая квартира, единственная в доме! ЦЕ – ЛА – Я!!! Только толстый слой пыли на подоконниках в трех комнатах и кухне. Где когда–то радовали глаз цветы. Там стояли фиалки, разных видов. В кухне на столе даже осталась клетчатая скатерть, - та самая, за которой делались уроки, малость потрепанная по краям, выцветшая. И стул–табуретка. ВСЕ. Не стало больше ни подвесных шкафчиков, ни холодильника, осталась лишь раковина. Везде голые, ровные стены… Ни одной царапины, кроме пары дырок от картин в центральной комнате. На потолке сиротливо остался провод, торчащий с растопыренными внутренностями, как кисточка. В квартиру влетела большая черная муха,  начав облетать помещение. Стало тут же так тепло на душе и сердце, - будто  вовсе и не было Темного настоящего, со всеми вытекающими. Будто сейчас вот–вот начнут заносить в квартиру новую мебель из канадского клена,  затикают старинные часы на стене… И помещение тут же оживет, заиграет новыми красками, наполняясь жизнью.
     В туалете темно, нет там больше ничего, кроме унитаза и ванной. Провод также вырван, а на потолке зияет дыра. Даже мусорное ведро забрали. Очень, очень пунктуально семья съехала… Квартира, где прожили пятьдесят с чем-то лет… Квартира, видевшая многое здесь. Но в комнате, где Тиль жила, остались скинутый на пол матрац да шуба… Видимо, либо просто забыли в спешке, либо выкинули. Это ОЧЕНЬ хорошо. Потому что уставшей женщине хотелось отоспаться. Она достала свой сотовый, посмотрела время. Десять утра на часах, холод пронизывал бедолагу до костей. Несмотря на солнечную погоду. Так осень же. Теперь пора вздремнуть и расслабиться.
     Тильсирвэ положила катану на пол, сняла торбу, трофей переложила в ванну, постелив старые газеты. Не хотелось портить линолеум. Зевота накрывала, все меньше и меньше хотелось что–либо делать. Как следует выспаться надо. Нервные срывы и плотный график довели несчастную до истощения. Дальше, – будь что будет, все желания умерли. Сейчас хотелось  спокойствия.
     Ведьма села на матрац, обхватила руками колени. Взгляд ее ходил по потолку. Она, конечно, могла бы здесь поселиться, изредка выбираясь за провизией, но это станут самые настоящие игры со Смертью. Дом кишит ящерами. Очень опасный район: рядом парк и лес. ЧТО оттуда может выскочить–выпрыгнуть, – одному Одину известно. Такого бы ОЧЕНЬ не хотелось. Жрать мясо порождений Химауры, разводя периодически костры, пока не надо.
     - Значит… Темных здесь почти нет… Их выжрали. Почти. Интересно, сдох ли Илльо? Наверное, да. Он Смерть заслужил, лживая паскуда. Скинул на меня свою Тьму. Надо будет узнать, чего будет дальше с такими прогнозами. Или выжил, слиняв куда подальше со своим Светлячком, с этой безмозглой дурищей? Я ее вышвырнула тогда из офиса с позором. Один убыток от этой особы. Ладно уж, хрен с ними со всеми. Такие гады только жизнь портят. Пошли они все на… Пора отдыхать.
     Призрак, - невидимый - стоял напротив, у стены, поигрывал катаной и тепло улыбался. Ни одна ящерица не сможет проникнуть сюда никогда, потому что здесь жила Волшебница. Современная, - киллер, которую боялся весь Питер.
     - Дом, родной дом… Конечно, Тильсирвэ, ты выросла здесь. Очень больно осознавать, - скоро его не станет. Все скроется под водами искусственного Моря. Природа теперь захватывает все, что у нее нагло отобрали. Детские сады, рынок, автостанция, школы, дома, машины… все навеки замерло. Это совершенно НОВЫЙ мир Постапокалипсиса. Кладбище надежд Советской Эпохи, похороны Великой Стройки двадцатого столетия. Падение того, чего добивалась молодежь, приехавшая сюда со всего Союза. Отсюда напрашивается вывод: не зная брода, не лезь в воду. Но в молодости же все хочется попробовать своими ручками, - обжечься, кайф словить. Словили  много трупов – два кладбища, не только они. ГЭС, построенная на костях,  еще стратегический военный объект… Со всеми вытекающими последствиями так  жил город. Что здесь еще сказать? Да ничего. Что хотели, то получили. Выстроили свой «Парк Юрского Периода». – Улыбнулся Призрак, потирая катану тряпочкой. – А так отдыхай, мой оригинал, - еще жить дальше, детей рожать, радоваться… Мне–то радоваться нечему, все мои эмоции – рефлекс. Я всего лишь Сущность, часть тебя, Ирина. Охраняю. Это не трудно, в Аду. – С теплой улыбкой на устах Призрак наблюдал, как Темная удобно устраивается на матраце, сворачивается в клубочек и укрывается теплой шубой. Такая хрупкая, потухшая, но все равно красивая женщина, достойная любви, счастья. Ответ на вопрос любви и прочего лежит на поверхности. Нужно взять себя за шиворот, пойти к Энрике. Насчет Гвелда у Тиль витали свои мысли: он ее запросто предал, бросив, а букет прислал в качестве отмазы или извинения, как последний трус. Красивый букет, это правда. Появиться перед глазами и извиниться слабо? Видимо, да.
     Только Призрак знал, что творилось на самом деле дома и в истерзанной душе Гвелда. Тихо бранясь, Тильсирвэ уснула. Призрак улыбался дальше, смотря на свое физическое тело. А внизу, - у парадной, - бродили монстры, в надежде поохотиться, поживиться новой жертвой. Один ящер громадных размеров все–таки полез по лестнице вверх, порыкивая и шипя, пробуя воздух раздвоенным языком. Но едва он добрался до четвертого этажа,  поставил лапу на ступеньку, как дубль–Тиль резко развернулась, выскочила в подъезд. Прыгнула с перил прямо к потолку, и нанесла монстру смертельный удар, вонзив катану ему в шею, - между позвонков, - отрубив голову, как колбасу на хлеб с маслом. Прыжок - как выпрямившаяся пружина.
     - На стену пойдет… - ухмыльнулась Сущность, видя, как ручьи крови потекли по лестнице. Белые кости торчали из шеи, словно у стейка для барбекью. Она видела вещи и почище, обезглавленных людей и Магов. Снова от трупа Мегалании потянулись нити–молнии, последние силовые токи… Напитавшись, довольно ухмыльнулась.
     - С такими темпами и едой в городе, - кишащим ящерами, - скоро начну полнеть… Ничего, без меня тут все мхом порастет и одичает. Надо будет к Илльо наведаться, - посмотреть, как сволота поживает на одной водке. Ведь у него больше НИКОГО не осталось. Жена умерла ТАКОЙ смертью, -  врагу не пожелаешь. Как жаль, - я не могу его убить, всего лишь одним ударом! Умру тогда… Пока пусть живет, это уже законченный алкаш.  Помню, как к нему наведалась… и чем все кончилось в тот раз. Для него. А ты спи, мое тело. Скоро будет развязка.
     Труп монстра остался на лестнице. Дожираемый собратьями–детенышами. Время шло дальше.

     …Тильсирвэ резко встрепенулась. На улице уже стемнело, по квартире разливался странный, приятный жемчужный свет. Будто зажгли абажур или тусклую лампу. Атмосфера преобразилась. Казалось, Судьба решила что–то подсказать несчастной.
     Нет, это был не невидимый Мир. Реальность, светящаяся по–особому. Туманная дымка накрыла все. Женщина ни на шутку испугалась: что случилось? Город уже уничтожен, а она погибла? Непонятно. Сожрали ее ящеры? Кто знает… может быть. Ирина встала, осмотрелась. Стало теперь действительно страшно. Она пошла - на цыпочках - проверить комнаты, кухню, туалет. И почувствовала, - не одна здесь.
     Нигде никого не было. А свет лился и лился, непонятно откуда. И вот, в большой комнате, - на стороне которой располагался балкон, обнаружился… точнее, обнаружилась... Ее копия. Изрядно похорошевшая,  посвежевшая. С шикарными, волнистыми темно–русыми волосами, волнами сбегающими по спине. Та, вторая, - одета в легкую, джинсовую куртку, синие джинсы, на ногах потертые кеды. Черная неформальная рубашка выпущена из брюк. А вот взгляд двойника СЛИШКОМ суров. В руке он держал идентичную катану.
     Тиль, - как говорят, - жмыхнуло не по–детски. Она испугалась: вскрикнула, резко отпрыгнула. Призрак ходил вокруг да около, смотря на себя самого.
     - Еще этого мне не хватало… - у Темной от страха взмокла спина. Ситуация приобретала действительно серьезный оборот. – Кто ты такая? Моя Смерть?
     Сущность улыбнулась, встав возле комнаты покойного деда,  полуобернулась к оригиналу.
     - Просто я решил, или решила, - называй как хочешь, - явиться воочию.
     - Зачем?! Кто ты?! Если хочешь, можешь убить меня! Ты же Смерть, правда?
     Сущность усмехнулась.
     - Здравствуй, здравствуй… Вот мы наконец–то встретились. Я, и мое физическое тело. Я не твоя Смерть, скорее наоборот… - Спокойный тон совершенно обезоружил Ирину. Женщина стояла, пытаясь судорожно сообразить: что же здесь происходит.
     - Нет, нет… - Тиль ткнула пальцем в Призрака, - лучше мне скажи, жива ли я вообще! Мне не по себе стало: здесь я, там тоже. Когда–то  носила почти такие же волосы, как твои. И румянец такой же. А сейчас я… Это не то! А оставшееся в результате, куда мы пришли в итоге. Хорошо, - хоть квартиру моего детства эти гребаные динозавры не тронули!
     - Успокойся… - продолжал Призрак спокойно, видя страх оригинала, - Я, -  твоя жизнь. Если бы не мое присутствие тут, - в этом Братске, - мое тело бы эти динозавры в два счета разорвали. Им все равно, кого пожирать. Вспомни ту Резню, когда добивала Илльо. Всех вырезали… кроме этого подонка. Который ничего не заслуживает. Энрике–Гвелд нанес ему удар, причем смертельный. Но случилась полная фигня, при этом козел каким–то образом остался жив. Гвелд убивал его, - на правах жениха, как любовника. Но не добил. Только обращение этой крысы к Свету, - желание ему помочь, чтобы он понял, - нечего в говне на пузе ползать, а надо жить как личность, -  устроило твари Ад на Земле. ЗРЯ ты его, ох зря пожалела! Из лучших побуждений даже дерьмо НИКОГДА лучше не запахнет, розой например! Оно останется дерьмом, будет так же вонять, пока не смоешь или не закопаешь. Поверь. В результате появилась Я – Твой Призрак, Возмездие. ВСЯ Светлая часть, данная при инициации, ушла к этому Илльо, накрыв его колпаком. И осталась лишь его Тьма, которая приклеилась к моему физическому телу. Теперь убийствами поддерживаю жизнь своего тела, - то бишь спасаю от Смерти, защищая, оберегая каждую секунду. Убивая ВСЕХ, кто к козлищу подойдет. Ящеров тоже я убиваю, питаясь их жизненной Силой. Потому таков мой цветущий вид. Эти волосы, блеск глаз… Думаешь, почему еще жива, при своем положении? При своей Тьме, которая бы убила так, сразу? В коме то бишь… Работа такая, – убивать. А теперь… - Призрак задумчиво поглядел на потолок, - все заканчивается. Я часть тебя, купол Смерти, Возмездия пожизненно. Да не пришло еще время убить хозяина, – то бишь моего носителя. Как только Илльо будет убит, - мне больше не за что станет цепляться, миссия завершится. – Дубль задумчиво стряхнул пыль с куртки. – Однако, здесь очень пыльно… оно и видно: заброшка есть заброшка. Ящеры дальше станут дохнуть: следом иду, слежу за порядком здесь. Ведь если умрешь ты, - умру  я. Сразу.
     Тильсирвэ поняла: творится нечто несусветное. Она изумленно смотрела на свою копию, видела: цветет внешне. Одновременно стало полегче. Можно сколько угодно теперь гулять по изуродованному Братску: есть охрана.
     Труп Мегалании на лестнице уже обглодали ящеры до костей. Остался только скелет с кровавыми, висящими кусочками пленок. Ну… кроме головы. Ее уже успели утащить - наверное, в подвал дожирать. Молодняк сожрал мясо, отправился по квартирам. Сытый, спокойный выводок. Такое тут происходило давно: каннибализм среди одного вида. Не видя другой пищи, выжрав почти всех оставшихся Темных и прочих в городе, ящерицы стали набрасываться друг на друга. Вот НАСТОЛЬКО изменилась до неузнаваемости реальность в результате Резни, - трупы больше не исчезали. Они оставались в реальном мире, понемногу сгнивали или съедались кошками, собаками, если те успевали пожить.
     - Ты, получается, была в момент Резни… - Задумчиво сказала Тиль.
     - А что я там увидела, или еще увижу на тот самый момент? Мне всего лишь нужно мясо. – Сурово, но спокойно ответил Призрак.
     - Странно все… Очень.
     - Точно также, - как то, кем ты впоследствии СТАЛА… Ведьмой, которая убивает не хуже маньяков, даже почище их. Ведь ненавидишь шлюшек, ведьм–****ей–алкашек, ню и остальное? Держишь в страхе весь Питер и Ленобласть десять лет. Питер не для таких, как мы… - Дубль–Тиль улыбнулась, протирая тряпочкой катану. - Мы одно целое… Я - Светлая часть, от которой отлетает Тьма Илльо. Эх, видела бы Ирина себя… Довели мой оригинал до белого каления. Больше в Питер не поедешь.
     Ведьма улыбнулась. Ей стало смешно, одновременно очень неловко с собой разговаривать.
     - Сдался мне этот гадюшник! Мне надоела гребаная мясорубка! Я хочу жить нормально, как все! Иметь семью, радоваться жизни! Этого нет уже лет десять. Наверное, уже никогда не будет! Да кому я рассказываю… себе, по сути говоря.
     Призрак прекрасно понимал: обратная дорога есть.
     - Да уж... считаешь, будто Энрике девушку тупо поимел. Получил свое, кончил, выкинул. Зря так о нем думаешь, правда о случившемся с ним пока недоступна. Тебе. ОЧЕНЬ многого не знаешь. Он же пошел на Тропы после Портала вымаливать свою Тиль! Но все пошло СОВСЕМ не так, как хотел Архимаг. Меня ОН увидеть не сможет, ни при каких обстоятельствах. До того дня, когда умрет Илльо. Макс видел. В квартире его. И кстати… выродок женился несколько лет назад. При этом направо и налево изменяя своему Светлячку. Она дура дурой, потому согласилась с ним быть, но придурок ВСЕ потерял. Благодаря мне… Хотя… один человек не по моей вине умер. Темный его довел… - Призрак довольно засмеялся. - Эта Светлячок нашла свой конец за городом, - в яме. Проще говоря, поехала покататься на лыжах. Ее тела так и не нашли. Вместо нее в закрытом гробу захоронили бомжа. Умирающую от потери криви и переломов в той яме заживо разорвала волчья стая, даже костей не осталось. Лишь кровь на снегу. Не только ее. Я была рядом: она своим полуугасшим взором меня видела. Круче Возмездия таким, -  как Илльо, -  не придумаешь.
     Тильсирвэ аж шею вытянула, вытаращив глаза. Ожидала всего, но не ЭТОГО. ТАКАЯ страшная смерть сопле.
     - Слушай… Кто с ней был–то? – Любопытство взяло верх.
     Призрак сначала принес табуретку с кухни, сев на нее, закинув ногу на ногу.
     - Грудной ребенок от Илльо. Знаешь, если я берусь за дело, то заканчиваю. Потащила мальчика с собой, - в мороз под тридцать, без еды, по дурости… ПОКАТАТЬСЯ!!! Засунула в кенгуруху, которую мамы носят, - ЗИМОЙ, и вот на тебе… Встала на лыжи, покатилась… На что–то наткнулась палками, в сосну влетела, полетев с горы КУБАРЕМ. Угадай, кто первый умер? За такое САЖАЮТ! Выживи она, - села бы сразу.
     У Тиль все внутри похолодело. Думала, - Марианна окажется умнее. Но она деградировала до уровня гусеницы. Лишь ТП повезет с собой грудничка в лес, на лыжи!
     - Тебе бы, мой оригинал, ОЧЕНЬ не понравилось наличие детей у такой твари, как бывший. Не боись, больше он никому детей не сделал, хоть и старался на стороне. Идиот! Такая крыса бы не воспитала ребенка человеком, личностью. Также, как его мать. Оба быдло - Марианна и этот. Вполне возможно, - тебе бы пришлось в свое время прикончить всех троих. Надо будет убить лишь ОДНОГО. Род выпердыша вымер ПОЛНОСТЬЮ.
     - Даже…
     - Даже. НИКОГО в живых не осталось. ВСЕ. Остался наш виновник. С твоей руки понесся этот базар!
     - Я просто села к нему на колени погреться! Дальше меня как переклинило. – Начала оправдываться женщина. Ее грызла Совесть. Ведь если бы не эта оплошность, то НЕ БЫЛО бы эвакуации Братска, Призрака, бардака у Энрике, у нее. Все бы жили, радовались. Действительно, зачем же так… При своем–то ранге. А щелкнуло в голове, автоматически. Потом начались сплошные проблемы: скрытый от любимого роман с другим, - от Энрике, - мужчины, каких еще поискать надо! Хотя Илльо творил бы свою муть. Сдохнет  в результате, рано или поздно.
     - Да, я виновата. Села. Погреться, не более! А дальше…
     - А дальше сама знаешь. Энрике нехило прилетел на той фигне. С Печатью Смерти–то… 
     - Я вижу, - ты мой донор. Дальше как нам быть? Сможешь, к примеру, взять сейчас меня за руку? Раз катану держишь? – Спросила Ира, глядя с явным подозрением на двойника. Который ПЫШЕЛ здоровьем за счет жизней других. 
     - Нет. Я ни при каких обстоятельствах не могу до оригинала дотрагиваться. Иначе мы сольемся, тогда тебя разорвут монстры. Здесь,  сразу. До других, - пожалуйста, остальное, - моя забота: питать, защищать. Не более. При таком ударе Тьмы, - если бы не я, - мой оригинал бы еще в коме умер! К счастью, все пошло по-другому. Выжил. Сначала начался аромат пряностей в доме козляры, после передохли тараканы, комары,    покрупнее пошли жертвы. Все ради жизни.
     - Хорошо, что как Смерть не явилась. А после…
     - А после своими руками закончишь то, что начала. Я сольюсь тогда с физическим телом. Сейчас мной управляет еще и невидимость. Жди конца этого города.
     - Но ведь она, – стихия таких…
     - Что я там увижу? – Резко спросила Сущность, отойдя в сторону комнаты покойного деда, полуобернувшись. – Там НИЧЕГО не изменилось. Сама же видела. Сначала там обитали Мегалании, порожденные врагом, после они вышли в реальный мир. Сожрав всех, кого нашли. Не переживай, Энрике жив. Также этих гнид рубит, выходя и за провизией на заводы, - хлебозавод, пивзавод. Не думай, - здесь много чего осталось. Отсюда даже птицы  улетели. КАКИЕ собирались стаи! Наверное, в несколько миллионов особей.
     Ирина села на стул, обдумывая все и вся. В квартире она, конечно, жить сможет… до зимы. До первых холодов. Теперь НИКТО не включит отопление. Женщина без зимнего гардероба тут не выживет, или впадет в спячку без еды и воды. Весной проснется, когда трава из земли полезет в мае. Дальше два варианта: начать питаться мясом Мегаланий, пить талую воду без вреда для себя, или сваливать, если Энрике не примет к себе. Как он сейчас  живет? Неизвестно никому. Почему? Может, случилась беда?
     Прошло десять лет, и НЕТ НИЧЕГО за все время от него, - кроме одного букета, цепочки. Муж все, бросил несчастную, с концами, еще пару-тройку лет назад. Прекрасно, уж лучше здесь быть, - в сибирском Аду. Выбор сделан. Не сон ли то, что в квартире в данный момент происходит?
     - Знаешь, я вполне могу здесь жить.
     - Жить? Да ты что, совсем «уже»? Если мороз ударит, - долго не протянешь. Впадешь, лапушка–голубушка, в спячку, - или в повторную кому, -  я буду тут блуждать, тело охранять. Пойми одно: несмотря на детство, надо ВООБЩЕ ОСТАВИТЬ бредовую идею зимовать. Думаешь, я не вижу, как Химаура в небесах все дичает и дичает?! А потом будет суп с котом - ТАК по всему ШАРАХНЕТ, - мало не покажется! Если долбанет по ГЭС… я тебе НЕ ПОЗАВИДУЮ! Ахнуть не успеешь, - все СМОЕТ в пять минут! Не будет ни города, ни этой квартиры, - НИ - ЧЕ - ГО… Стихия пойдет волной именно по улице Мира сначала! Тогда умрем оба. Помрет и Илльо.
     Ирина поняла: дело0 действительно запахло нехорошим. Была бы весна, - тогда да, здесь можно прожить до октября. Не будет ли болеть голова от  КАТАСТРОФИЧЕСКОЙ нехватки витаминов, и обмороки от блокады? Нет, спасибо.
     - Хорошо, я схожу к Энрике. Может, все тогда на свое место встанет. – С  маху сказала Тильсирвэ.
     На этот счет Призрак тяжело вздохнул.
     - Давай, иди… Потом не удивляйся тому, ЧТО впоследствии откроется.  Захочешь ли потом его ЗНАТЬ? Да, Энрике тебя любит, по–настоящему. Но то дерьмо, - в которое он влез, - может лишить Архимага ранга. Гвелд по натуре упрям. Весь коллектив отговаривал кельта не делать то и то. Тот плюнул, сделал. Дальше все сама узнаешь, тебе это может ОЧЕНЬ не понравиться. Учти. – Призрак с этими словами вложил катану в ножны за спиной. Снова серьезно посмотрел на Тиль. – я НЕ ШУЧУ. Там все СОВСЕМ не так, как думает мой оригинал.
     Эти двое смотрели друг на друга. Защитник и потенциальная жертва Мегаланий.
     - Повторюсь: можешь под МОЕЙ защитой здесь жить. Но… дальше не мое дело. Помни об этом. Скоро проснутся ящеры, эту квартиру они не тронут. Жить в постоянном страхе, - слабо? Гвелду тоже ОЧЕНЬ надоела такая жизнь. Решай! Труп ящера на лестнице уже сожрали, тут цветет нехилый каннибализм. Дальше будет ХУЖЕ. Сначала Мегалании, потом тираннозавры… Далее - более разумные организмы. ОНО ТЕБЕ НАДО?

     …Когда Тильсирвэ проснулась, уже стемнело за окнами. Резко приподнявшись, женщина пыталась понять, ЧТО на самом деле произошло: сон или явь. Неизвестно, сколько прошло времени с того момента, когда  заснула. Может, день. Может, два. Откинув шубу, Ирина испуганно стала озираться. Пахнуло холодом. Кругом НИКОГО нет больше. Ни Сущности, ни Энрике, которого она ТАК любила. ГДЕ он теперь живет?
     - Эй! Где ты, Сущность?
     Ей ответило ЭХО. НИКОГО больше из живых в квартире действительно нет. Разве что большая, черная муха на потолке. Она сидела, тоскливо смотрела на голые стены. Даже пожрать или отложить яйца, - которые перезимуют, или в трупах превратятся в личинок, - нет возможности. В заброшке что сжиралось, что все размножалось, - один фиг: вылупились ящерки, нету их: съели. Придется улетать отсюда куда подальше, и до весны заснуть. Иного выхода выжить тут не оставалось. Наверняка к лету этот бардак утихнет. Если лето настанет в таких краях. Летом кто–то хвостатый  размножался. А мы мимо пролетали и увидели. В самом подвале достаточно тепло. Но все равно: это НЕ ВАРИАНТ.
     Эхо отвечало на вопросы, кто и что явился. Призрак, - невидимый, -  наблюдал за своим оригиналом.
     - Ну что ж, физическое тело мое, вот мы и увиделись во сне хотя бы. Теперь все, как миленькая пойдешь к своему возлюбленному. Дальше –  свадьба, дети, но не сейчас. Выглядишь ОЧЕНЬ плохо. Ты слаба, очень слаба, да и мне немного осталось. Ничего такого страшного, вы оба нехило лажанулись. Теперь расхлебываете. Проспись, успокой свои изорванные нервы,  действуй. Мы договорились.
     Ирина лежала на матраце и смотрела в потолок, подсвечивая себя и окружающую действительность телефоном и фонариком. В конце концов, закинув гаджет в невидимый мир на подзарядку, Ведьма решила: теперь терять особо нечего. Раны продезинфицировать можно простой столовой водкой, которая еще осталась в разграбленных магазинах. А бухать в одиночестве очень не хотелось. Бухают слабаки.
     - Надо что–то сделать, иначе  мои планы осуществят  другие. А вдруг…
     «А не надо твое «вдруг», - бери и делай»… - Прозвучал в голове голос.
     - За Илльо бродит Призрак–Хищник. Превосходно! Пусть. Пофиг на эту сволочь. Хватит с меня слез. Надо набраться сил, соскребать себя с матраца и сваливать к Энрике. Не могу я так больше! Воды нет, еды нет, электричества даже, - несмотря на наличие плотины, - тоже нет. Следовательно, не включат  отопления. Да пошло оно все знаете куда… откуда мы все появились! Сами напоролись горожане на такой финал. А я хочу жить, а не существовать! Сил открыть Портал с лихвой хватит. Дальше моделька–прихлебатель получит СВОЕ по полной. ХВАТИТ врать уже про любовь! После всего, что случилось… пускай вместо Энрике будут ящеры, чем бесконечное ВРАНЬЕ.
     Но женщина все–таки хотела вернуться обратно, в свою старую квартиру. Еще до побега. Дело повернулось иначе. Вернулась, все оказалось СОВСЕМ не так. Отдохнувший организм, - даже с затекшими мышцами, - вполне приходил в себя. Сев на табуретку, Тильсирвэ горько заплакала. 
     - Да как же так… Почему?! Я же могла жить и радоваться! А ты, любовь моя, Энрике–Гвелд, Кельтский, Архимаг с большой буквы, меня просто забыл… Я помню. Помню наш пикник на Вихоревке, ЧТО там случилось... И вот вам, - дошло до секса, - и слил ты меня, не вспомнив. Разве что букетик подарил, цепочку с открыткой. Обещал, - детей не будет, будто в свое семя Силой обработал. Нет, нифига не обработал, а поле засеял. Погибло то дитя!   Встретимся, - ВСЕ расскажу! Посмотрим, что на это скажешь, сволочь… Красивая сволочь, у которой ВСЕ прекрасно. Зачем, зачем же я повелась на тебя?! ДУРА!
     « Нет, ты не дурочка вовсе, а ОЧЕНЬ многого не знаешь»… - Пронеслась мысль в голове. Это пугало Ирину больше всего. Был ли вообще Призрак, который во сне явился? Неизвестно. Но раз монстры стали в ее присутствии дохнуть, - значит, он действительно охраняет. Стены не сулили ничего хорошего, как и жизнь здесь. Скоро парк снова наполнится чудовищами, которые начнут охотиться, греться на солнышке, размножаться…
     Снов больше не пришло. Кроме черного тоннеля, в конце которого стоял Гвелд, протягивая любимой руку помощи. Его золотые волосы трепал сильный ветер, а сам Архимаг одет в светло–серый костюм. Глаза сияли любовью, магнетической страстью, добротой… и БОЛЬЮ. Непереносимой Болью потери, которая ощущалась вокруг. И ему СТЫДНО. За что? Большой вопрос.
     - Вернись ко мне… - Услышала Тиль его шепот, - сухой, страстный, приятный, уставший. Усталость ЧЕЛОВЕКА. После, когда Тиль не могла уже добежать до возлюбленного, - он с укором поглядел на нее, поджал губы в горькой ухмылке, и ушел в Свет… Растворился в лучах. НО!
     - Ты не хочешь меня больше знать… НАВЕРНЯКА не желаешь… Потому  что я пил с горя, потеряв свою Волшебницу. Которая вышла замуж за другого. Променяв меня на полное ничтожество. Эх... - Он с разочарованием посмотрел на любимую. По его щеке скатилась слеза. – Не тошно ли тебе с ним спать, обнимать этого паршивца?! Как так можно было поступить?! После всего…
     И его нет в лучах Света. Вошел в них. Настала кромешная Тьма. А Ирина проснулась от собственного, отчаянного крика. Точнее, вопля.

                - 5 -

     …День удался хуже некуда. Марианна опять понаставила в ванной   косметики и прочей лабуды. Илльо места для бритвенного станка не осталось. Все ОЧЕНЬ дерьмово, - но поставить на место отъявленное быдло женского рода стало невозможно: с каждым годом Светлячок все больше тупела, заваливая квартиру парашей. Вышеописанной косметикой, стрингами, мини–юбками. Готовила поесть всем из–под палки, в основном обожала гулять. Уйдет из дома в шесть утра, - в наряде ****ском, под ночь притащится, - а дома шаром покати. Холодильник пустой, а хата зарастала и дальше в грязи.
     Мать Темного, потеряв из–за парочки здоровье, уже устала орать на это безмозглое существо, и поставила обоих перед фактом: или дура на этой неделе выметается отсюда раз и навсегда, или ломает психологически свою дурь, начиная становиться хозяйкой. Сына, понятное дело, такая реакция  ОЧЕНЬ раздражала. Они часто ругались, доходило чуть ли не до драк.
     Призрак уходить от него и не собирался, все также наблюдал за безбашенной парочкой. Илльо продолжал его видеть, звереть и психовать. И один раз, вечером...
 
     - Если когда–нибудь угандошишь моих детей, гнида, - УБЪЮ!!! – Орал урод, выкидывая пустую пачку "Мальборо" в ведро. Темному до смерти надоело лицезреть бывшую, даже бухание в дрова из–за нее стало  невыносимым. Призрак слушал ор, счастливо расплываясь в улыбке, сияющим взглядом глядя на прощелыгу. Смеялся, смеялся, смеялся…
     - Ну чего, тварь пьяная и подзаборная, надоела я тебе? Ха! Вижу. Скажи спасибо за свойство: меня не видят, я не ем, не пью, не плачу за коммуналку, и не сплю с тобой! А почему? Я уже сказала. Хотя, если пожелаю, могу и объявиться, - как тогда Максиму. Вы оба тогда ОЧЕНЬ нехило побухали, с мордобоем. Шикарно били друг–другу морду. Нормальной женщине спать с  ебарем подзалупным ТОШНО! Пролетело три года. Как видишь, жизнь - твоя - ВООБЩЕ к лучшему не меняется. Она медленно и верно скатывается в НИЧТО. Дальше будет полный швах, милый мой. – Призрак запрокинул голову назад, расхохотался. – Еще мне одежду стирать не надо. Тоже польза вашему дому. Нету больше вшей, клопов, мух, тараканов, цветов. Чего не радуешься, чего не жить, а? Посмотри, Илльо, КАКАЯ колоссальная польза от меня! Соседей клопы постельные и комары достали, - спасу нет, - а здесь  тишь и благодать! Не нравится? Извини, я иначе не умею! – И снова этот довольный, страшный смех. Красота ее, натуральная, которую Темный считает за убогость - бесит. Он мнит красавицей свою девушку, - или уже женщину, - фиг его знает. Дуру с макияжем и выщипанными бровями.
     Она уже стала непонятно кем, - наверное, ЖИВОТНЫМ, - которое привыкло пить, есть, ссать, срать, сексом заниматься, и далее по списку. Призраку конец этой Марианны  уже известен.
     Илльо, как всегда, понесло…
     Она сидела напротив него, - на кровати, которая повидала многое и многих…
     - Когда же ты от меня отстанешь?! – Прошипел Темный, сжимая в руке тысячу рублей. Сегодня он собирался суши и кальян на дом заказать. Но как всегда, Призрак все испортит.
     - Вот когда мой оригинал тебя самолично убьет, - тогда отстану. Жениться–то не собираешься на своей тупой ванильке? – Улыбнулась Тиль–Призрак. – Помню, ты и мне такое предлагал. Точнее, моему физическому телу. Лишь бы обосрать теперь то, что прошло. Другому бы лучше научился чему–нибудь, чем баб щелкать, как семечки, - пока мамы и известно кого нет.
     Дрищ засмеялся, - горько и зло:
     - Вот мне еще групповухи с тобой не хватало! Я понимаю: моя девушка не видит того, что вижу я почти каждый день, но все равно, - видишь меня голым! Мне–то плевать, - итак голышом в барах танцую стриптиз, но… как же охота сейчас ТЕБЯ УБИТЬ!
     Призрак ткнул пальцем в свою жертву:
     - Убить? Меня? Да неужели… МЕНЯ УБИТЬ НЕЛЬЗЯ! Хоть режь,  кипятком окатывай, - НЕ УБЬЕШЬ! Хочешь убедиться? Так попробуй!
     Действительно, - нож прошел сквозь Призрака, как через воздух. Ни крови не последовало, ни крика… только издевательская улыбка. Такое ублюдка  еще больше разбередило. Отшвырнув кухонный нож в угол, он принялся махать кулаками. Они также не возымели результата.
     - ДА ЧТО ЖЕ ТЫ ТАКОЕ?! – Бабник закрыл лицо руками, повыл, потом поднял голову.
     - Твое НАКАЗАНИЕ. Нехрен Тиль привораживать для того, чтобы ослабить ВЕСЬ Светлый штат! Сделал запрос к сильнейшему магу региона,  теперь в лоб прилетел очень хороший бумеранг. Естественно, он тебе не понравился. А что? Получил, что заслужил. Твоя прабабка неделю назад скончалась, только не надо ее Смерть на меня валить! Я ее не трогала, это  обычная старость. Там мне и есть–то нечего! Все равно что перебродившее вино, превратившееся в уксус, хлестать. Сама померла. Может быть, я явлюсь во сне к милому Светлячку и открою правду о тебе…
     - Ты спятила… Ты чудовище… - Прошипел выродок, теряющий терпение окончательно. – Спасибо, что мою прабабку не удавила!
     - Знаешь… Она в молодости занималась Черной Магией. Ведьма Темная. Нафига мне кого–то сейчас трогать? А бабушка, - ее дочь, - Светлая. Но скоро… Это неизбежно. Я бы убила ту Темную, - рано или поздно, - но она сама меня опередила. Ладно. Проехали. – Сказал спокойно Призрак, вертя в руках коробок спичек.
     Илльо расценил это как глумление над смертью близких.
     - Да как ты смеешь глумиться?! 
     - Ох ты, ох ты! Какие мы нежные, как заговорили! Что, сволочь, совесть проснулась? Впервые за ВСЮ жизнь?! Как изменять своей, - так она в пятки упала, там замуровалась. Куда еще она у тебя упала… Я не глумлюсь, а говорю ПРАВДУ. Все эти смерти ты САМ создал и вызвал. Убеги хоть в Антарктиду, - они бы все равно продолжились, будут продолжаться. Ясно, ублюдок? Тебя вроде до росписи зачали, да?
     Маг прекрасно видел: двойник бывшей над ним издевается, но сейчас пошел конкретный перебор. Дно пробито на всех уровнях. Деваться от этого НЕКУДА.
     - Пошла ты… в лес, комаров давить, за всю жизнь не передавить! Убьешь близких, - я не знаю, я МИР ПЕРЕВЕРНУ, но вышвырну свое это прошлое, - тебя, - из своей жизни! Заживу наконец нормально, с женой и детьми! – Темный, - эта пьянь и неудачник, - уже волком выл, глотая слезы и сопли. – Мне живым на кладбище лучше будет!
     - Оно все равно будет пополняться: годами, веками, тысячелетиями… до тех пор, пока жива Ирина. Никакой ни развороченный твой Рай, ни перевернутый Мир НЕ ПОМОЖЕТ. Даже целая ВСЕЛЕННАЯ бессильна что–либо поменять. Будешь лететь и лететь в пропасть. ВСЕ, кого  полюбишь, кому скажешь "привет", кому дашь сигарету и прочее, будут УМИРАТЬ, с ужасающей быстротой! ВСЕГДА! НИЧЕГО не сможешь сделать, и на этом все. Ясно? Еще повторить?
     Было ясно – скоро станет черед Светлячка. Начнется по–настоящему тихий ужас. Теперь даже кошку не завести, - или сдохнет, или в дом не зайдет.
     - Да какой жене такой нужен? Нормальная далеко и дальше пошлет! Столько она от вас натерпелась! Хватит для себя жить! Как я уже говорила,  один жить будешь. Да что там жить, - СУЩЕСТВОВАТЬ! Веками,  тысячелетиями! Запомни!
     Темный молча плюнул на пол. Такая ситуация ему порядком надоела. Хотелось жить так, как раньше, наплевав на мораль и все ее составляющие. Девушка есть? Да хрен с ней, - заведу еще две, это же так классно – пользоваться! Никто ни о чем не узнает. На чувства тоже абсолютно плевать, ведь настоящей любви–то нет, - есть секс.
     - Пойду позвоню, суши закажу и потусуюсь, - здесь причем, со своей. Мы покурим с Марианной кальян. На тебя, Призрак, при этом наплевать абсолютно. Что хочу, то и делаю. – Взял в руки телефон, вышел, набрал номер.
     - Алло? Здравствуйте, мне пожалуйста сделайте заказ: суши килограмм с половиной, а лучше два, и кальян. С доставкой через пару часов. По адресу…  Да, в цену укладываюсь. Скидка же, акция! Постарайтесь без опозданий, и чтобы курьер была девушка.
     Призрак сначала нахмурился.
     - Я тоже проголодалась. Пойду на охоту, уже нашла себе мясо. Пожалей родную мать, наконец! Столько она натерпелась от вас обоих!
     - Давай, убирайся… А то меня удар хватит. А я повеселюсь. – Хмыкнул он, почесав пробивающиеся усы. – Жизнь, - говно, это навсегда. Вот в чем дело, сечешь?
     - Удар тебя ТОЧНО хватит, Илльо. Ты его заслужил, дальше хватанет: я  НИКУДА не денусь. Можешь сваливать куда угодно, мне все равно. – Призрак развернулся, и ушел из комнаты, довольный. Уж он–то знал, ЧТО случится сегодня. Он никого не убьет. Так и надо. На сей раз.

     В тот день мать ублюдка проснулась достаточно рано. Женщина  записалась к кардиологу несколько дней назад. Давно еще: из–за закидонов парочки у нее стало очень плохо с сердцем. С запозданием понимала, -  СЛИШКОМ в свое время разбаловала сынка, который в итоге вырос самой настоящей Сволочью. Чего хотела, родив его в шестнадцать лет? Сама была ребенком, думала, - ПРОНЕСЕТ.
     НЕ ПРОНЕСЛО.    
     - Вам нужно поменьше нервничать… - в тот же день ей сказала кардиолог, качая головой, смотря на результаты, - иначе придется вас направить в больницу. Может быть, даже оперировать. После этого всего надо срочно сменить обстановку! Не раз вы наблюдаетесь здесь.
     Женщина опустила голову. По ее щеке скатилась слеза.
     - Понимаете, я мать единственного сына. Это просто какой–то кошмар с ним! Ему шестнадцать, привел без моего ведома домой шалаву с Дома Пионеров. Которая дома НИЧЕГО не делает, квартиру завалила парфюмом и косметикой, с утра до ночи гуляет, где попало… Оба не работают. Выгнать обоих нельзя, а то сын еще больше озвереет.
     Кардиолог вздохнула.
     - Лучший для вас вариант, - жить отдельно от них. Иначе все закончится сердечным приступом и Смертью. Они сейчас такие, - молодые, - могут  убить, со света сжить. Мы - другое поколение. Могу прописать через терапевта мощные стимуляторы. Муж разве не может дать сыну хорошо в дыню, чтобы тот понял, чего натворил?
     - У меня давно мужа нет. Живу с сыном, меня выживают из собственной квартиры! Идти к матери не могу: она уже старенькая. Сын правда, садист…
     - Если будете так нервничать, Светлана, - точно случится сердечный приступ. Вот результаты УЗИ сердца. Видите? – Настаивала врач. Что она могла сделать? Посочувствовать. И по всем показаниям, сердце могло не выдержать очередного скандала. Нужно СРОЧНО ложиться в больницу подлечиться. Дней на двадцать. Другой вопрос – а квартира? Либо пропьют, либо засрут. Косметической парашей дура заставит все, слушать никого не будет. Сын, – типичный САМЕЦ без мозга, - у него ВСТАЛО, мозг отключился. И поскакал… НИЧЕГО с ним не сделаешь до тех пор, пока он САМ не поймет, кого подцепил. Этот НИКОГДА, НИЧЕГО не поймет. В  мозг хорошего не вложили, страшно избаловав.
     Вот что бывает, когда рвутся в самый неподходящий момент презервативы. Женился отец Илльо на его матери вовсе не по любви. Уломали: раз беременная в шестнадцать, значит в ЗАГС. Естественно, при таком раскладе жизнь у молодых не заладилась. Мужик понял: его хотят привязать к себе ребенком, использовали как банкомат и носителя спермы. Чувствуя свою ущербность, несчастный, - как при таких случаях бывает, - РАЗВЕЛСЯ с женой спустя три года. Больше мать Илльо ни за кого не вышла замуж, разочаровавшись в мужчинах. НИКТО бы не принял в тех краях женщину с ребенком. Все его закидоны за тринадцать лет подорвали ее здоровье. Когда тот привел в дом Тильсирвэ, - Светлана впервые была очень счастлива этому. Попалась наконец нормальная девушка!
     Они порой говорили в кухне на разные темы, женщина даже заявила: ее внук будет с таким–то отчеством. ЗАЧЕМ?! Куда торопилась?
     Вот он, наивняк мозгов: объяснять девушке, - которую едва знала, - от кого рожать и почему… Мозг типичного подростка, - лезть не в свое дело и в чужую, дремучую по ее меркам жизнь. Так поступают в основном те, кто плохо разбирается в окружающем мире. Они обычно руководствуются так:  все про всех знают, - прожили на этом свете достаточно. А остальные… грязь, дерьмо безмозглое. Ага, еще осталось Афганистан и бои в нулевом году вспомнить, когда там наших мужиков пачками вырезали. Будто они не герои.
     Женщина приняла успокоительное, стала готовиться к худшему. Сын от своего отступаться не будет, - не выгонит пустоголовую девицу. Спорить с ним бесполезно, а то и вообще нельзя. Никакие уговоры на него никогда не действовали.
     - Умереть бы скорее, а дальше пусть живут без меня, как хотят. – Заплакав, Светлана сидела в коридоре возле кабинета, принявшись корить себя дальше. Окружающие люди пытались утешить несчастную, но не выходило.
     Призрак, который следил за ней, не выдержал: пожалел несчастную. Даже он проникся ее болью. И решил явиться вживую, чтобы все его видели в этом случае. Зашел за угол, стал видимым. Женщина продолжала рыдать, когда он  положил ей руку на плечо.
     Та затихла. Напряглась от страха, неожиданности. А потом, с ужасом, медленно–медленно повернулась.
     Сущность стояла, спокойно и ласково глядя на мать бывшего. Сочувствуя. А та лишилась дара речи.
     - Ирина?! Ты–то здесь откуда? Вы же расстались! – Наконец, выдала она из себя.
     - Да, мы навсегда расстались. Но я шла мимо, увидела вас, решила помочь. Просто поговорить, понять. Не надоело вам еще терпеть это малолетнее хамло? То, что вы у кардиолога были, - уже о многом говорит. Он, этот сынок, и не такое может. Будь это мой сын, я бы задала ему нехилую трепку, а потом за шиворот, и вон из дома, а то и хуже. Этот нелюдь того заслуживает… то есть сын ваш.
     Несчастная вытерла слезы с глаз. Пожала руку Призраку. Рука оказалась теплой.
     - Ира, я очень расстроилась после заявления сына, - будто ты наивная и тупая, - по его словам. Сказал: лишила его всех радостей жизни. Я так не думаю. Ты, Ирина, такая замечательная! Как же жаль… лучшая девушка!
     Светлана встала и обняла женщину, словно дочь. Призрак растрогался. Он правда, пришел только помочь, а не убивать вовсе.
     - Очень горько, - из такого мальчика выросла законченная сволота. Может, очень даже хорошо, - он меня дерьмом отборным поливает в своих кругах. Сам и не представляет, во что влез. А Марианна… ну… мальчик в девочку влюбился, напился и разбился. И так будет, если этот малолетний идиот не одумается. Пойдемте отсюда, я вас провожу до дома, все будет хорошо.
     Женщина не ожидала такой встречи. Конечно, настоящей правды она не знала. Но встрепенулась надежда: вдруг сын одумается, бросит Марианну? Сын, о черном прошлом которого знать не знала.
     Стены коридора были неприглядного цвета, как и сама жизнь. Унылая, убогая, безрадостная. Жизнь, от которой хотелось сунуться в петлю.
     Но, как известно, все заранее уже предрешено. Это стал решающий день в жизни Светланы. Они шли, разговаривали о жизни, любви, добре, и заулыбалась несчастная. Настроение приподнялось. Даже предложила Призраку сходить в кафе и выпить чая. Но получила ответ:
     - Мне неудобно так…
     До дома осталось несколько минут ходьбы. Призрак вежливо попрощался,  зашел за ближайший дом. Став снова невидимым.
     - Вот и все, вот ты меня и увидела. Сделаю милость: оставлю в живых. Тебе итак осталось из–за нервов да сердца всего ничего. Я только успокоил, не больше. Убью другого человека сегодня… - Сущность поправила катану за спиной. Ухмыльнулась.
     Придя домой, мать Илльо включила дома телевизор, с сопливым сериалом. Так прошел день. А вечером… дело было вечером, делать было нечего. Снова сын с ума сходит за стеной, разговаривая на повышенных тонах с тем, чего нет. Больничный взят, на работу не надо, что плохо. Там спокойнее.
     Прошло два часа, внезапно раздался звонок в дверь. Пришел заказ Илльо. Светлана с недовольством пошла открывать. Темный тоже вылез из своей комнаты. Потеряв дар речи от леденящего ужаса: на пороге стоял Призрак в соответствующей форме. Он хотел заорать: «ЗАКРОЙ ДВЕРИ», но слова застыли в глотке. Он глаза вытаращил с такого. Не в состоянии ничего сделать.
     А вот мать невероятно обрадовалась:
     - Девочка моя, как же приятно и прекрасно! Оказывается, в суши–баре нашем работаешь? Форма тебе так идет, Ира!
     Дубль-Тиль вновь заулыбался. Ублюдок так и стоял столбом, поняв одно: курьер МЕРТВ. Лежит неподалеку. Гад пришел в себя, закрыл лицо руками и поперся обратно к себе. Рухнул на стул, зарыдал. Поняв: случилось страшное.
     - Здравствуйте еще раз! Ну вот, я же вам говорила, - этот говнюк всех задолбает! Даже платить не хочет, в комнате спрятался! Эй, забирай заказ, хоть ты и бывший! – Она прошла в квартиру, постучала в дверь. Платить пришлось женщине. Сущность поставила заказ у двери. – Ушел, чтобы меня не видеть вообще. Он сделал заказ суши и кальяна, мне выпало его доставить. Такое крайне противно. Надеюсь, моя нога больше не переступит порог этого дома. Вышвырнули бы вы, Светлана, этого нахлебника из дома вон, вместе с его пассией.
     При этом Призрак рад: девчонку–курьера убить и переодеться в ее форму получилось довольно быстро. Он выследил время, потом подошел, окликнул. Приняв видимый облик. Та обернулась на голос, тут же упав замертво. Сердце остановилось. Нити Силы потекли к Сущности.
     - Как жаль... Если бы проигнорировала, то осталась бы в живых. Это за дурь. Восемнадцать лет... ах, этот чудесный возраст, - возраст идиотов, которые хотят все сразу. Теперь я отнесу заказ куда следует. Илльо, - тварь недобитая, - пожалел бы родную мать. Считай: сам убил этого курьера. И свою родительницу…
     Труп лежал недалеко недолго. Призрака больше никто не видел. Главное, - заказ не рассыпался. Через двадцать минут к мертвой подъехала «Скорая», погрузила на носилки и увезла в морг.

     - Мать ее УВИДЕЛА!!! Она приняла видимый облик… Господи… - Рыдал подонок  в комнате, - зная, - сейчас произойдет СТРАШНОЕ. Сущность поставила у двери заказ, постучала в комнату:
     - Оплачено!
     Мать Илльо улыбнулась, попрощалась с гостьей, прошла на кухню.  Налила теплого чая с лимоном, села за стол на стул со спинкой. Отпила немного и подняла глаза к окну, любуясь красками заката, который разливался по небу.
     И затихла… ВСЕ.  Оставшись сидеть недвижимо. Закончился последний день в ее жизни. СЕРДЦЕ ОТ НЕРВОВ НЕ ВЫДЕРЖАЛО. СКАНДАЛ С ИЛЛЬО ЕЕ УБИЛ. ПОСЛЕДНИЙ. Призрак  не виноват в ее смерти. Он  появился снова через минуту. Посмотрев на мертвую, сказал:
     - Я не Ирина, а лишь ее часть. Твой сын погряз во Тьме, получив от меня   за разрушение чужой жизни по полной программе. Покойся с миром, добрая женщина. Я тут ни в чем не причастен. Я Сущность, которая бьет Илльо по башке. Ты умерла. Сын родной убил. Проще говоря, своими закидонами загнал в могилу собственную мать. За тебя умер тот курьер.
     Подошел, поправил волосы на лбу трупа, прекрасно видя душу Светланы, которая мило улыбалась ему.
     - Лети, добрая душа. Теперь Бог примет с улыбкой в свое царство.
     «Ты ни при чем, Ира. Мое время пришло, я ушла»… - Вздох ветра в кухне.
     - Конечно. Уничтожаю тех, кто действительно виноват. А теперь прощай… эти двое свое непременно получат.
          Илльо просидел в комнате час. В самой квартире стало подозрительно тихо. Такое настораживало. Проревелся, аккуратно приоткрыл дверь. Стало страшно. Руки тряслись, как у законченного алкоголика. Согнувшись в три погибели,  прокрался в коридор. Никого нет. Дверь закрыта. Телевизор не работает. Только часы на стене тикают. Матери в комнате не было.
     - Она ушла, мама? – Вопросил Темный. Но ответом ему стала тишина. – Мама… Ты где? Ты ушла? А поесть нам осталось?
     Тишина.
     Озираясь, урод наконец направился в кухню. Обнаружив там кого искал.
     - Мама… - Сын осторожно подошел к родителю, протянув руку. – Она тебя обидела? Скажи, я разберусь.
     Ответа не последовало вообще. Даже не шелохнулась. Чашка чая давно остыла, в ней сиротливо плавал лимон.
     - Мама… ты что, плачешь, да? – Голос Илльо задрожал не по–детски. Ему стало еще страшнее. Снова тишина.
     - Мама… ну мама… что с тобой? – Он толкнул ей плечо. Труп покачнулся, но не упал. Тогда козел поглядел сбоку на Светлану: уже приоткрылся рот. Глаза еще не потеряли блеск, все также смотря в окно.
     - Ты что… Ты… - Несчастный почувствовал: у него волосы встают дыбом. Он все понял, - мать  мертва. Уже час с половиной как. - Мама… мама… - и дальше из глаз Темного хлынули слезы.
     Он, бешеный, с криками: «Убью эту суку, убью, сволочь»! – рванул обратно в комнату. До него и не дошло, - Призрак ни при чем. Принявшись все крушить в комнате, Илльо обливался слезами. А дальше принялся изрыгать проклятия в адрес ВСЕГО. Обессиленный, рухнул на кровать,  заорав от бессилия:
     - Как же я тебя НЕНАВИЖУ, мерзкая тварина!!! Чтоб твой оригинал толпа чурок отымела, а она чтоб при этом не подавилась! Еще и мать умерла! Где ты, гребаный Призрак?! Давай, вылезай, я Тьмой эту гниду-то покоцаю!
     Прооравшись, полюбовавшись на погром, Темный прошипел:   
     - Ты дерьмо! Мне после ТАКОГО не нужен этот заказ! Поминальный обед, блять… возьми дерьмо, засуши и с пивком сожри… Подавись! Куда мне теперь труп девать?! Сначала комары, потом собака, следом ЛЮБОЙ, кто даже позвонил, отец, а теперь МАТЬ!!!
     Тут Призрак заговорил, с укором глядя на врага:
     - Извини, ГДЕ доказательства? Я виноват? Она умерла из–за тебя! Ты ее довел до сердечного приступа, а не я, - своей ****ской Марианной,  нежеланием уступать! Давай, бери свои суши с кальяном, обожрись! За нее курьер умер вообще–то… А ужин будет вкусный! Сам заплатил, только мне деньги нифига не нужны! – Дубль–Тиль кинула в сторону Илльо что–то свернутое. – Забирай рублики.
     - Убийца… Да чтоб тебя… - Шипел тот.
     - Давай, вызывай «Скорую», ментов. Здесь быстро разберутся, что к чему. Это твоя Смерть: вскрытие покажет. Живи дальше со своим Светлячком,  больше НИКТО из живых ничего не скажет! Убил своими бабьими тупыми истериками родную мать, - хотел, чтобы было так, как ты привык. Отодвинул под плинтус интересы родителя, разрешил своей ТП распоряжаться ВСЕМ!!! Даже тем, что ей НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ… Ну ты и тварь! Радуйся, мать мертва, свобода привет! Давай, вали праздновать…
     Илльо уже было все равно, от такого. Он винил во всем Призрака, считая себя правым.
     - И вот еще… забери свои рубли, и подавись! Сегодня утром я лично виделась с твоей матерью в больнице. И ей было очень плохо! Родителей готов угробить за свои удовольствия! Сволочь!!!
     Илльо сидел и скрипел зубами от бессильной злобы, обхватив руками голову. Это был уже перебор. Умерла мать. Больше, кроме Светлячка и остатка родных, НИКОГО не осталось. И придется надеяться только на возлюбленную, если, конечно, она не окажется такой же дурой, как и предыдущие. Призрак смотрел на жертву с укором.
     - Да, курьер сдох. Точнее, сдохла. Туда ей и дорога. Наивная дура, каких миллионы. Думает, что, таская суши, добивается хоть чего – то в жизни… А так не бывает вообще – то. Личность от такой работы рано или поздно деградирует. Потому что, кроме интернет – зависимости и курьерства, в башке больше нифига не отложилось. Эх, девка – девка, ты не хочешь, и не хочешь признавать то, что ты неуч, способная только таскать эту коробку и пакеты! А кто – то церемониться не будет, создаст робота, который эту курицу без работы в старости оставит. Все сгнило… - Горестно, но с улыбкой добавил Призрак, вытянув ноги. – Вся мораль, все, что мне было дорого – обесценилось. Мать твоя сегодня утром пошла к кардиологу, и ей было сказано следующее: если сынок безбашенный не уймется, будет труп. Умница блин! Одним трупом больше или меньше, уже не имеет значения. И все. Бедная женщина, как же ей от жизни досталось, блин! И сын ****абол. И невестка дрянь. Ни мужа, ни покоя. Хорошая жиза… - Призрак сидел на табуретке, и болтал одной ногой. – И как всегда, обвинили меня. Хотя я сам наверное одной ногой в невидимом Мире. Убьют тебя – умру и я. И Тильсирвэ.
     - Я надеюсь, что Энрике этот получил свое! Раз горе страшное у него там случилось. Осталось тебе подохнуть. А суши я спущу в мусоропровод. – Распоясался Темный, не в силах уже себя сдерживать.
     - Лучше отдай оставшимся родственникам. Пусть порадуются. В их молодости суши и кальяна отродясь не было. Вот и все. А таких курьеров пруд пруди. Ничего из себя не представляют.
     И смешно, и грустно было Сущности. Потому как ума Илльо так и не набирался. А только с каждым годом тупел и тупел. Кто будет Светлану хоронить, и за чей казенный счет?
     Прибывшие на вызов медики лишь констатировали смерть. Погрузили труп в мешок и на носилки. Сын остался один в квартире, в слезах и в соплях. Ему вовсе не нужна была ни та тысяча, которая ненавистна стала, как и бывшая девушка, так и все обстоятельства смерти матери. Причина смерти в документах: остановка сердца в результате нервного срыва. Илльо было предъявлено обвинение по статье «Преднамеренное убийство». Таким образом, он получил условный срок на скамье подсудимых.
     Никаким боком Илльо не смог доказать, что он невиновен. И Призрак был полностью прав. Светлячок, пришедшая с гулянок в тот вечер, была малость ошарашена. Увидев прибывших медиков и ментов, она спросила: «А что здесь случилось»? В ответ ее повели на кухню, где лежал труп потенциальной свекрови.
     Она будто спала… если не считать, что заострился нос и немного приоткрылся рот. Даже до этой дурры дошло, что Илльо натворил. Экспертиза показала: нервное истощение и остановка сердца. Поняв наконец, что и она причастна к этой Смерти своими выходками, девица, конечно, не захотела садиться за соучастие в этом преступлении. Тело было кремировано за счет государства. Илльо всего – то пару раз сходил на могилу матери, да и все. Он посчитал так: раз Светлана постоянно ему выносила мозг, то и не надо к ней ходить регулярно – все равно там одна урна с прахом. Потом скоропостижно умерли последние представители его рода. Призрак просто старался.
     ВСЕ…
     Квартиру бабушки Илльо стал просто сдавать, чтоб на что – то жить: работать этот прощелыга не хотел вообще. Но и план сдачи помещения провалился: в один прекрасный день жильцы всего – лишь банально нажрались, смешав коньяк с пивом, то бишь «бурого медведя»: ну, и как в таких случаях бывает, перерезали друг – друга. Призрак честно выполнял свою работу. С улыбочкой вспоминая тот злополучный заказ суши.
     В Братске таких случаев с поножовщиной на почве пьянок было пруд пруди – то муж жену грохнет, то подростки химию по венам гоняют, и привет. Один вообще обалдел товарищ: взял две капельницы, наполнил пивом и водкой, захотев, чтобы спирт сразу дал в голову, а не постепенно. Сел на стул, вогнал иглы в вены, и умер через пять минут. Почки и сердце не выдержали. Парню было шестнадцать лет, и он оказался единственным сыном у родителей. Другой такой же дебил решил по – крупному отметить День Рождения: набрал тосола в стакан или бензина, фиг разберет, - и смешал с пивом. Покайфовать, чтобы растаманская мышь явилась, и рассказала о смысле жизни.
     Потому как на Ютубе растаманских сказок насмотрелся, как растаманы курили дурь, увидели вроде бы пятно на шкафу, или в шкафу – зеленого цвета, и решили: надо вызвать мышь зеленую под два метра. Она в натуре явилась, и что – то там сказала. И вот, этот лох от природы решил тоже попытать счастья. Счастье вдруг в тишине Смертью в двери стукнуло…
     И тут почему – то вспоминается КиШ со своей весьма веселой и суперской темой. Кто слушал – тот знает. Панки – Хой, Горшок живой! Из Братского андеграунда можно было бы забабахать ТАКОЙ музыкальный ТРЭШ, что опа – на!
     Так жизнь и шла. Темные стали появляться в Братске, Мегалании тоже… НО!!! Эти Темные нового поколения были СОВСЕМ не те, что раньше. Абсолютно ДИКИЕ, неуправляемые, на все и всех плюющие… В большинстве своем это были даже эмо и псевдонефоры, но складывалось такое впечатление, что эти невесть какие существа порвут ЛЮБОГО, кто попытается им возразить. Старое поколение Темных, которое было вырезано влюбленной парочкой киллеров, было по сравнению с ними интеллигенцией. Да и даже Илльо боялся порой пересекаться с такими бешеными. А вот его пассия – нет… Она прекрасно с ними ладила. Ходила в тот же Эдем на сходки, да вдобавок Илльо все не мог взять в толк, почему Призрак Светлячка не убивает вообще. Наверное, просто готовилось нечто СТРАШНОЕ. Темный Илльо называл теперь Эдем «местом, где волки срать боятся». Вот так.
     А Мегалании, жившие и там, и тут, - в двух Мирах, - начинали свои рейды частенько на Дом Пионеров, то бишь на Эдем.  В особенности по ночам. Ни один новый Темный не мог им противостоять. Естественно, домой те несчастные, юные бедолаги, - больше не возвращались. Примерно к этому же времени в Братске непонятно куда начали пропадать люди. Особенно молодежь. Известно, КУДА. В ЭДЕМ. Химаура, озверев от дисбаланса Сил, принялась обрушивать Тьму на тех, кто здесь остался. Особенно постаралась создать свои новые Темные формы – этих чудовищных ящериц. Таким образом, монстры регулярно, раз в два месяца, потчевали друг – друга человечиной. Войдя во вкус. Люди пока что, в тех нулевых, и не видели то, о чем писалось ранее. Но, несмотря на это, горожане активно размножались, и заключали между собой браки.
     КТО и КОГО там находил, и ПОЧЕМУ порой ЗАКОНЧЕННЫЕ СУМАСШЕДШИЕ расписывались в ЗАГСе на улице Мира, возле театра и гостиницы «Тайга», - БОЛЬШОЙ вопрос, поскольку психов женить ПО ЗАКОНУ ЗАПРЕЩЕНО. Но, несмотря на закон, его умело обходили. В результате таких союзов появлялись на свет психически больные люди, дауны, аутисты и прочие… Братск всегда был таким городом, когда всем на все было глубоко ПО… ну или фиолетово. Дети в пять – семь лет пили водку за столом вместе с родителями, и алкашня ни разу не считала это аморальным. И еще со времен девяностых детки с шести – семи лет лазали в колодцы - с пакетами налитого клея, - и дышали там этой химией. В те годы, в девяностых, - нарики и алки штамповали новое поколение, - как на конвейере, и после эти деточки деградировали в ноль, став Темным быдлом. А после они все были истреблены.
     Невеселая жизнь шла дальше. В этом городе также рожали чуть ли не в двенадцать от хрен пойми кого. Также и ЭТО поколение новорожденных внесло свой вклад в погибающий город. А Химаура радовалась, а рабочие поставляли ей составляющее, вырабатывая на БратскЛесе, БРАЗе, ЛПК, БЛПК. И умнела дальше.
     Так что в радиусе ста – двухсот километров от Братска и Энергетика да Тулуна получилось довольно интересное пространство: своя, восстановленная эра раннего Кайнозоя. В виде монстров одного вида. Как и говорилось выше, скоро они сомкнули город в блокаду, но пока что это касалось Невидимого Мира.
     И тогда Тропы, защищающие город и Светлую Силу, в первый раз почувствовали ИСТОЩЕНИЕ. Поскольку Химаура стала напитывать их Тьмой, истощая Свет. И можно сказать, защита Света рассыпалась в один миг, как стекло машины от удара, на осколки. В крошку, если так точнее… Да только Тьма просто ударила в такую точку, где легче всего разбить защиту.
     Эффект был подобен разорвавшейся бомбе. Энергетический щит пошел тоненькими трещинками, как лед под колесами ВАЗА, и просто разлетелся. И застонали рельсы, выплеснув последнее, что оставалось Светлого.   
     И улетело это Светлое в глубокое и ясное небо. Навсегда. Энергостон сотряс Тропы. Теперь они излучали только Тьму. И не исполняли любое желание в этом Городе Мертвых. Заплакали они на дне Водохранилища, ртутными и раскаленными слезами, окрасив рельсы в огненный цвет извергающейся лавы. Закишело все Смертью сущею на дне и на поверхности. Причем так, что трава на месте старых рельс выгорела, превратившись в две черные дорожки.
     ВСЕ…
     Такая была гибель последнего хорошего в Братске. Гвелд в тот "прекрасный" день проснулся от энергетического всплеска. Будто шарик воздушный лопнул под ухом. Вот такое сравнение. Он понял – КОНЧИЛОСЬ, настал предел. Протерев глаза, Энрике быстро встал, надел трусы, джинсы, футболку. Схватил в кухне со стола бутерброд, бутылку минералки, и вышел с рюкзаком на улицу.
     Небо в то утро звенело непонятно, невидимо фонило, - будто провода или радиация. Но это оказалось совсем не то, что предполагалось. Что–то невидимое, неземное: словно космические волны в сотнях тысяч парсек, как давление радиации на нейроны мозга, леденящий ужас неведомого. Когда  детский крик кажется воплем монстров, или кричащими кошками за окном в результате вконец сорванных нервов… Когда ты от оголенного невроза уже не можешь понять, где на самом деле сон, где явь.
     В таком же состоянии находился Гвелд в то страшное утро. Он понял: начался конец. Значит, невидимый Мир ворвется окончательно в физический. Тропы умрут окончательно: в тот момент, когда оставшаяся, озверевшая Тьма перестанет их питать вообще. Тогда начнется самый настоящий Апокалипсис в этих местах. Последней волной станет уничтожение самого города, – разнос Химаурой Плотины, - благодаря фундаменту, при помощи которого она появилась на свет белый.
     Архимаг вышел, и у него земля поплыла под ногами. Потому что еще ни разу он такого не видел, - в невидимом Мире. Небо плыло, словно раскаленная лава, волнами перекатываясь с камня на камни. Оно окрасилось в оранжево–красный цвет, похожее на атмосферу Юпитера. Те же клубы, сияющие. Воздух дрожал, словно раскаленный. Им уже нереально дышать: обжигает ноздри. Гвелд прищурил глаза, почувствовав запах раскаленного железа. Красная лава плыла над головой. Земля фонила так, - звон стоял в ушах. Зарево Смерти окрасило город в пепельно–кровавый цвет. После оно раскалилось чуть ли не добела, взревев своими децибелами, и спустя некоторое время стало пурпурно – кровавым.
     Нет, это явилась вовсе не Химаура во всем своем величии. А Смерть Троп. Все напоминало кадры из фильма «Константин», когда Джон проникает в другую реальность с монстрами. Земля загудела. Поначалу Энрике решил: началось землетрясение, сейчас постройки уйдут под землю. Даже предположил, - проснулись Ангарские вулканы. Вот–вот с неба посыплется пепел, скрывая город на много тысяч лет. Но... этого не произошло. Так Тьма встала на место Света. Навсегда.
     Город не провалился непонятно куда. Страх сковал чело Энрике. Его волосы трепал ветер, они золотом горели на фоне неба. Будто Солнце стало Красным Гигантом, заслонило собой все, - и бурлило, как молоко в кастрюле. До какого времени все продлится? Стихии взбесились. Опять нарушен баланс Добра и Зла. На этот раз побеждало Зло. Потом виртуозно шарахнет по нему Добро, в этих краях безжалостно изуродованное и растоптанное. Настало время расплаты. Кельт шел по улице Мира. Зарыдал, подойдя к ЗАГСу. К сердцу, - которое выглядело как дерево, увешанное замками с именами новобрачных. Он рухнул на скамейку рядом с этим барахлом и сорвался… Закрыв лицо руками, просидел час, два, три… Вспоминая, как точно так же плакала Тиль, видя постылый ЗАГС. Энрике в тот день клялся и божился: женится. Клялся про себя, - втайне желая девушку, страдая от этого. А потом, - сначала в ресторане, потом в парке, дальше на пикнике, - оторвался по-полной. Страх отсутствовал, - даже если бы Ирина забеременела, то разобрался с этим, – в ЗАГС. Не потому, чтобы у ребенка имелся папа, - а по любви. Если бы Тиль детей не захотела, - он и не давил бы, а принял выбор милой.
     Теперь нет ни ЗАГСа возле гостиницы «Тайга», ни свадьбы нормальной, ни счастья и радости. А вместо них одно ГОРЕ, слезы бесконечные. Ревность, сжигающая душу. Не дающая покоя ни днем, ни ночью.
     Подбивая кулаком сердечки с именами, Гвелд казнил себя за содеянное. Небо глядело на него кипящим, алым заревом. Прорыдавшись как следует, он пошел в здание, - через разбитое окно, по осколкам, ничуть не боясь  пораниться. Оглядел помещение, тяжело вздохнул. Мда… Ничего не осталось хорошего здесь. Прошелся. Представил, как бы стоял с Тиль в день свадьбы, держал за руку, чувствуя легкую дрожь в груди. Как, смотря в  большие глаза, надевал бы обручальное кольцо. Как после целовал бы эти сладкие губы. Пьяный от вечного счастья обладания своей Единственной.
     Ведь теперь нет и в помине ни той Губернии, - где два века назад жил жестокий барин, - нет дикого, необузданного народа, которому ничего не обьяснить. Который замолился до крайней степени, и неспособен соображать. Двести лет назад люд жил другими установками, религией, -  потому не принимал НИКОГО и НИЧЕГО нового, незнакомого для себя. Он настолько боялся другой жизни, что это аж доходило до истерии. Такое  надоедало: видеть фанатиков, церкви, попов со святой водой, безграмотный люд... Или тех, кого получилось уложить в том трактире, когда мужики жестоко над Энрике пошутили, – мол, трахай русалку… С быдла того времени нечего оказалось взять. Пришлось устрашением заткнуть. Получилось. Но сия любовь к девушке кончилась катастрофой, – она родила от Энрике мертвых детей, и покончила с собой, - уже беременная третьим.  Он ушел, - очень надолго, - после смерти любимой в разбой, творя разное и гадкое, не жалея никого и ничего. Снова страна скатилась в религию, как в те времена. Противно на душе от такого факта. Как был народ дремуч, таким и остался. Вот она, великая русская душа. Тьфу!
     Нет того тела, коя умерла, - и имени, коим именовалась в прошлом Тиль,   нет одичалости в характере, фанатизма. Все исчезло с тем временем: сгнило в земле, сгорело в Революции. Навсегда. Сейчас есть другая реальность, в которой можно спокойно жить, радоваться. Только НЕ В ЭТОМ городе. Полумрак зала ЗАГСа хранил пыль, осколки, следы когтей, осенние листья, холод, следы лап на полу – кошек, собак, птиц, ящериц. Хорошо одно: тут анаконда не завелась, а то... Они ведь умеют забираться на дерево, оттуда сделать бросок. Предварительно карауля жертву, потом схватить добычу, сжимать ее кольцами, - ломая кости, заглатывая. Лучше пусть Мегалании живут в Братске, окажись вместо них анаконды – город не вышло бы эвакуировать. Даже хуже.
     Глыба аметиста давно приковала к себе взгляд Архимага. Довольно большие кристаллы ему понравились. Красивые, с узорами… Долгие годы эта красота служила интерьером заведения для бракосочетаний. Рядом красовался на столике и хрусталь, с теми же кристаллами. На нем скопился толстый слой пыли. При этом возникали довольно интересные мысли: если аметист защищает человека, - к примеру, от пьянства, - то какого фига тогда влюбленные парочки после свадеб не бросают беспробудно пить?! Разводы в Братске происходили из–за пьянства, измен. Наверное, хозяева этого покинутого всеми дворца надеялись: драгоценный камень остановит этот бедлам, все наладится. Увы, - гены пальцем не раздавишь. Как не вытравишь из них выбросы заводов. Красивые глыбы давно тут стоят – еще со времен девяностых.
     Даже маленькая Тиль на них заглядывалась. Так же, как на свадебные платья рядом висящие… Мечтая о таком же, плача, видя невест на улицах,  чувствуя: в этом городе ей не светит ТАКОЕ счастье. В общем, так и случилось. Еще в детстве, когда маленькая шестилетняя девочка пыталась потрогать фату или платье, мать произнесла: «Вот когда вырастешь, - будет у тебя жених. Придешь сюда, в белом платье, вы поцелуетесь, на руке появится золотое колечко»… Дочка принялась тыкать пальцем в фату и просить ее купить. Мать покупает то, что девочка просит, дома фата Ириной примеряется, - что категорически нельзя делать!!! И из нее шьется юбка.
     Прошли годы, после десяти разочарований в отношениях, наконец–то появляется на горизонте Гвелд… Выбранный Богами для Ирины. И все, - примета о примерке фаты и невозможности замужества после такого скатилась в ноль. Перед мощью Судьбы и Архимага.
     «Энрике кивнул и снова начал:
     «Вы здесь одна, или с кем–то живете? То, что Вы к нам пришли работать, очень хорошо. Замужем»? - Последний вопрос Энрике спросил  прямо в лоб. К его удивлению, Волшебница четко ответила:
     «Здесь живут мои родители. И брат. - Далее девушка немного рассказала о себе, добавив: - Я пришла сюда работать, а не мутить с кем- нибудь. И вообще- то у меня была в Питере любовь к Темному магу, он меня кинул, как последняя мразь… Так что я настроена далеко не игриво, предупреждаю сразу. Здесь, в этом городе, мне НИКТО не нужен».
     На предложении «Мне никто не нужен» Энрике внезапно поднял голову, слегка тряхнул головой, и, прищурив один глаз, искоса глянул на будущую напарницу так, словно она зашла сюда, в офис, - обнаженная, - при этом в его глазах мелькнул огонь искушения. Мужчина подозрительно покосился, мысленно взглядом раздевая девушку, затем в его мимике мелькнуло нечто такое, будто он знал Тиль слишком давно. Словно перед красавцем стояла жена.
     «Ты слишком темнишь, милая, - я тебе понравился, но умело это скрываешь… Мечтаешь обрести защиту, любовь, - при этом отшвыриваешь любую мысль о личной жизни вообще… Совсем не веришь в чувства, - они все выгорели не на тех парней, ты разочарована, обижена, обозлена… И считаешь, - на всей этой почве, - в этой дыре не существует Света. Ладно уж, попробую потом переубедить… Поработаешь, а там поглядим… Ты умна, красива и добра. Знаешь, мы непременно подружимся. Я гляжу на тебя и понимаю: мы были когда- то давно знакомы… Да… девушка со средневековым ликом. И ты мне уже нравишься. Но не стану приставать, я не сволочь»…
     Под ветром и алым, страшным небом, качались уцелевшие, ржавые замки–сердечки. Вот он: мир сталкеров, диггеров, других жителей Постапокалипсиса и его последствий. Сколько дней пробудет небо в цвете лавы и крови, - неизвестно. Сколько еще продлится состояние, - непонятно какое, - от ТАКОЙ мощи энергоудара. Троп - как Светлых - больше не существует. Остался Мир мечтаний, и кошмаров, которые сбываются. Нон – стоп начался, старт в хрен пойми куда.
     Небо словно смеялось.
     Гвелд вспомнил, как он пришел сюда с двойником Тиль. Как ему стало стыдно в тот день перед своей возлюбленной. Как мечтал сбежать с той свадьбы, сорвать злополучное кольцо с пальца. Но не получилось. Слишком оказалась сильна та боль. По всему помещению шныряли мелкие ящерицы. Известно, чье потомство. Энрике уже было все равно. Он вышел из разгромленного изнутри здания, и сел на ближайший поваленный монстрами столб. Ящерица тут же осторожно подбежала к нему, принюхалась, - совсем маленькая (с игуану размером небольшую), - пощупала язычком куртку, а потом и свитер, взобравшись на колени. Нет, она вовсе не собиралась нападать. Просто здесь, на территории, появился ЧУЖАК. Его нужно изучить: не опасен ли. Архимаг стер кулаком слезу с глаз, спокойно посмотрел на рептилию. Улыбнулся. Достал сигареты, закурил. Хотя  маленькая Мегалания рассматривала его, как потенциальную добычу. Но от Энрике шла силища, кою монстрам не одолеть, и рептилия испуганно, с шипением, - попятилась, роняя с зубов ядовитую слюну.
     - Вы все думаете, будто я дурак, да? Я убивал вас сотнями! От этих тоже избавлюсь, если надо будет, мегалашки. Лучше уж так: город без людей с монстрами доисторическими, чем Братск сопьется да сколется. Но их со временем станет ОЧЕНЬ многовато. И одному Энрике с ними не справиться. – Он скинул с колен монстра, решительно шагнув к нему. Тварь отпрыгнула на метр, пытаясь убежать. Тут же вокруг сына Торстейна появилось еще двадцать детенышей. – Что ж, блин… неисправимы! - Вздохнул Архимаг, ударив по стае магией. Не напрасно. Пошел дальше.
     За его спиной остались черные, обугленные скелеты тварей. Некоторые спеклись так, словно по ним прошлись напалмом. Катана дома. Архимаг давно ходил так, налегке почти. Громадные порождения Химауры, да которые помельче, - боялись его, как огня.
     … Ветер прошелестел по пожухлой и сухой траве, которая больше не подавала признаков жизни. Не стало бабочек на Тропах: они или улетели, или отжили свой земной срок. Либо попрятались тут же, - в коре деревьев, заползли под камни, дожидаясь следующего года. Нет больше благодати здесь, хотя все так же шумели деревья – сосны, березы, ели… Исчезло ЖИВОЕ тепло, осталась лишь Пустота. Не более. Сухая, мертвая, повисшая в воздухе под открытым небом.
     Рельсы–Тропы кое–где были видны. Но то, что с ними стало, повергло Архимага в шок. Они выглядели так, словно их только что вытащили из горна. Сияющие ярко–оранжевым огнем, пульсирующие внутри, - умирали в агонии. Такими же стали и в воде Водохранилища. Цвета раскаленного железа.
     При этом от них вовсе не шел жар. До рельс можно даже дотронуться. Током не ударит, не рассыплется. Кроме Энрике, в таких местах больше никого нет. Один он ходил в эти заповедные дали, когда хотелось просто орать от горя.
     - Вот и рухнула защита… - тяжело вздохнул Олег Аренский, опустив голову. Он бросил рюкзак на потрескавшуюся землю, где недавно бегали туда–сюда муравьи, - черные и крупные, сновали по своим дорогам, строя огромные муравейники. Кажется, еще немного, – и монстр с неба за них возьмется. Тогда все, хана окончательная придет. Но такого бардака с насекомыми не происходит. Они еще сохраняют свой первозданный вид.
     Гвелд обхватил голову руками, сел на рюкзак и горько заплакал. Из всего Светлого, доброго в Братске, – он ОДИН остался. Лишь ЕГО не могла пробить Химаура, чтобы раз и навсегда уничтожить. А получилось сделать одно в отношении Энрике – расшатать его нервы до предела. До такого, что он едва с ума не сошел. Даже религиозные фанатики ТАК не доводили, как проклятый город. Иногда хотелось, чтобы Братск поскорее был уничтожен. Как сейчас, в это трагическое утро. Когда небо раскалено над головой.
     - Да пускай тут все утонет к хренам! – Вскричал Архимаг, продолжая рыдать. Рядышком с ним сияли раскаленные рельсы. Что еще сказать об этом… он наблюдал за этой страшной агонией. Ждал, когда следом прилетит волна страшного цунами, которая снесет все. Но... волн с Водохранилища так и не появилось. Видимо, не время.
     Поднялся сильный ветер. Он пронизывал насквозь, - до костей, - пригибая сухую, старую, пожухлую траву к земле. Впечатление пейзаж производил сильный. Если бы не та роковая бойня, – жили бы все своими жизнями, не тужили. Вовсе неважно, кто чего творит, - Добро, Зло. Просто живет. Не более того. Не нужно в некоторых вещах перегибать палку. И все будет в порядке. Правда, остался Илльо. Черно–белый, как непонятно кто. Спит под бывшим поселком Чекановский и Александр–Хамелеон. Обреченный на гибель, если Плотину прорвет. Заснут также Тропы. Навеки. Став простым, ржавым железом, - которого по стране навалом. А может, останутся…
     Закурив после того, как стих ветер, Гвелд прикоснулся рукой к рельсам. Жара не было вовсе. А была агония Света. Потом, к вечеру, они побелели,  все… Небо не очищалось от красноты вовсе.
     - Вот это и называется Ад на Земле… - прошептал несчастный, сплюнув на землю. – Лучше бы этот трэшак закончился в моей жизни… Гори все адским пламенем! Любовь, возрожденная в Аду, где она вообще?! Украдена непонятно кем, с ней спит непонятно кто. Ну почему, почему, почему, блин, в моей голове всплывают сцены секса, - ее с ним?! Почему он, а не я?! Да, моя жена в изоляторе, под строжайшим надзором. Толку ноль. Я по–прежнему ОДИН. Прощелыга Илльо жив до сих пор. Он даже женился в этом прокуренном Химаурой городе, - не то, что я…
     Здесь Энрике соврал сам себе: он также женат, – пока официально. Нет, чтобы аннулировали этот постылый брак, - поскорее, дав спокойно жить! У этой семьи нет никакого будущего. Лишь одни мучения. Энрике бы разошелся, убив и дочь, и супругу. Да рука не поднялась, а зря. Ну выгнали бы с начальства, а дальше? А ничего, жизнь на этом не заканчивается. Но нет, собственная гордость не позволила! Ради кресла и двух психопатов. Что Архимаг и делал – рвал себе нервы.
     Прокурившись, кельт принял таблетку снотворного, - и, улегшись на плед, вырубился. Проще неделю просталкерить здесь, чем в диком городе.
     Гвелду снилась собственная инициация, только она происходила неясно где. Он словно во сне, - в новом виде, - принял новую жизнь, счастливую. Где нет ни Химауры, ни ящеров, ни Илльо, - а есть спокойная семья с Тиль. Вот у них несколько прекрасных детей с золотыми и темно–русыми волосами. Сыновья. Дочерей нет. Не вписываются девочки в эту семью. Не нужно женского пола. Там все очень нестандартно, – слишком счастливо живут. Мальчишки – копия отца, - лишь у некоторых волосы темные, - но также вьются в локоны, как у Энрике. Солидно выглядели парни с темной шевелюрой. Семеро сыновей. Жена  беременна восьмым. Она подошла к Гвелду и прижалась к нему, заплакав. Жалобно, с надрывом.
     Напрасно Энрике целовал ее руки, напрасно обнимал и гладил, - женщина горько рыдала. Не говоря, почему. Дети также окружили пару. И небо тут же стало темнеть… Это типичный нервный срыв. Гвелд лежал под огненным небом и спал. Волосы его растрепались по листве, траве. Среди такого хаоса с рельсами было гораздо лучше, чем в квартире.
     Настала ночь, - на удивление теплая. Можно спать, не боясь замерзнуть. Жить во сне, в своем Мире, который существует в пределах физической досягаемости. Спать так веками, наслаждаясь блаженством. Состояние депрессии порой выдает такие видения во сне, когда все в жизни просто "идеально". Организм, отдавая последние силы в результате нервных срывов, отключается напрочь. На следующий день можно либо не понимать, что происходило вчера, либо улыбаться. Или продолжать далее лезть на стены от страха перед будущим. Можно наглотаться таблеток, чтобы все раз и навсегда закончилось. Такое в случае с Гвелдом невозможно. Никакие таблетки не отправят его к праотцам, - к Одину. Пока сам себя, - за волосы, - не вытащит из дерьма, - ничего не поменяется. Нужно будет завязывать с алкоголем: он не решит проблемы выпивающего. Спасение утопающих в этом случае, - дело самих утопающих.
     Раздался гром в небе, и настала так называемая белая ночь - с отсветом оранжевого. На следующее утро, - в районе Троп, - сосны окрасились полностью в рыжий цвет. Здесь хлорофилл в иглах высосан Химаурой. Под сильным ветром это великолепие раскачивалось рыжей шевелюрой. Как после лесного пожара, даже хуже, - как от химического удара пестицидами, или еще какой отравой. В некоторых местах трава полностью выгорела, превратившись в черные пучки пожарища, или  пепел.
     Выглядел пейзаж страшновато. А может, и правда огонь прошелся по этим местам. Энрике спокойно спал, потом раскинул палатку зеленого цвета, и ему было благодатно - в этом пропитанном ужасами месте. Где больше даже насекомые не поселятся.
     Вот молния ударила один раз в землю, вот еще раз и раз, - и вдоль леса, далеко в полях, - пополз огонек. К счастью, он не смог разгореться в пожарище, остановившись на своей границе. Дождя нет. Последний раз он лил неделю назад. Монстры от непогоды заползли в свои норы, пока не вылезали. Нет теперь ни дождей, ни пищи им.
     Не стало ничего, что бы помогло также успокоиться окончательно.
     Лишь огненная полоса, оголенные рельсы, небо… Энрике так и не желал идти домой. Хоть до холодов. Потому как желаний вовсе не осталось. Ни загаданных, ни интимных, ни детских, - НИКАКИХ. Осталось лишь полумертвое Водохранилище, рельсы и Безмолвие…
     Штабов Светлых и Темных, как говорилось выше, уже не существовало. Остался один Гвелд. Один в поле воин. Он дышал осенним воздухом, глубоко вдыхая его, - чувствуя, как пахнет почва. Вот она, ранняя осень две тысячи пятнадцатого года.
     - Тропы, куда вы меня привели… В никуда. Искривили пространство, дав сумасшедшую жену, - вместо того, чтобы вернуть мою драгоценную… И я сделал неправильный выбор. А теперь здесь даже бабочки–крапивницы не летают. Вот так, блин. Надо будет достать из невидимого Мира тушенку, воду, еще что–нибудь. А то так с ума сойти можно. Хорошо, что секса не хочется, - после той долбаной свадьбы отшибло напрочь. Да пошел он на… этот интим. Проще нажраться, чем спать с той, которую люто ненавидишь и обманываешь. Только оттого, что любишь свою Волшебницу. Эту тему можно мусолить бесконечно. За десять лет так и не утихла эта дикая, всепожирающая боль в сердце. Как ее оттуда вырвать, - не представляю! Я не собираюсь повторно себя инициировать, чтобы проваливаться во Тьму.
     Тропы в темноте сияли раскаленным железом. Теперь они мигали и переливались то белым, то рыжим. А по небу (которое стало черным), усыпанному звездами, летали метеоры. То красным мигнет, белым, то друг напротив друга пролетают… Энрике лежал под черным небосклоном, слезы катились по лицу. Неостановимые, соленые… Хотелось действительно здесь поселиться. Мокрые от влаги ночной, волосы рассыпались по земле. Звезды сияли холодными точками, созвездиями, мигали, попадались крупные даже.
 
                27. 7. 18 - АВГУСТ 2020 ГОДА.

                ПРОДОЛЖЕНИЕ
                СЛЕДУЕТ...