Курс молодого бойца

(из цикла мои солдатские рассказы)

В пересыльном пункте мы, летевшие в одном самолете, попрощались друг с другом, особенно тепло – со своими земляками, так как нас поделили в разные команды и отправили в разные места. Нашу новую команду везли также в крытых тентом больших армейских грузовиках. Ехали около двух часов и привезли на какой-то учебный полигон под Хабаровском. Нас выгрузили на плацу, проверили по спискам, распределили по ротам, взводам и отделениям. Представили наших офицеров и сержантов. Часть новобранцев направили в казармы, часть – на повторный медицинский осмотр, а нашу команду повели в большущую армейскую баню, где, наверное, одновременно могли мыться несколько сот военнослужащих. После того как мы от души помылись, там же нам выдали теплое и холодное нижнее белье, новенькие синие шерстяные галифе и защитного цвета солдатские кители послевоенного образца, солдатские шинели, ремни, сапоги и портянки. Сержант нам показал, как правильно наматывать на ноги портянки, носить ремень и чистить сапоги.

Из бани нас, новобранцев, в новой форме, хотя и устаревшего образца, без погон и знаков различий, отправили строем в огромную столовую, где одновременно могли принимать пищу несколько тысяч военнослужащих. Такую громадную столовую мы в жизни никогда не видели. До сих пор помню свой первый солдатский обед: свежий и невероятно вкусный белый хлеб, душистый и очень наваристый гороховый суп, а на второе – перловая каша.

После обеда наконец мы дошли до нашей казармы, где старшина нам выдал подворотнички, петлицы, погоны, зубную пасту, зубную щетку, стандартный армейский набор ниток и иголок, а также эмблему рода войск, которую в солдатской среде называли «капустой» из-за того, что она по форме походила на нее.

Нас посадили у окон на табуретки и показали, как пришивать погоны, петлицы, шевроны и подворотнички. До ужина мы от непривычки больно укололи все свои пальцы иголками, кое-как зашивали погоны, петлички на кители и шинели, учились правильно наматывать портянки, обращаться к старшему по званию, строиться, представляться и другим премудростям солдатской службы.

Вечером для нас был организован первый солдатский ужин, затем наши командиры отделений до отбоя провели с нами ознакомительные занятия. Вскоре раздалась команда: «Рота, на вечернюю поверку строиться!»

В присутствии всех офицеров роты старшина провел первую вечернюю поверку и дал команду «отбой». Мы, намаявшись за целый день, были бесконечно счастливы этому и моментально уснули крепким сном. В первое время из-за того, что организм еще не привык к новому распорядку, казалось, что только закрыл глаза после команды «отбой», а уже подают команду «подъем». Но через неделю все встало на свои места, восьмичасового сна хватало для полноценного отдыха.

Со следующего дня начались наши первые занятия на плацу, который для нас на период прохождения курса молодого бойца стал основным местом нашей службы. На плацу мы учились ходить строем: в одиночку и в составе своего подразделения. Там же нас учили разбирать и собирать автомат Калашникова, пользоваться им и выполнять различные строевые приемы с оружием.

Обычно первый взвод занимался строевой подготовкой, второй изучал уставы, а третий находился на спортплощадке. Взвода менялись местами занятий через каждые полтора часа по кругу. И так целый день. Меня зачислили в первый взвод, которым командовал капитан Зверев. Он совсем не соответствовал своей грозной фамилии, хотя и был человеком строгим. Каждый взвод имел своего командира, одного заместителя командира взвода и трех командиров отделений.

Занятия наши шли целыми днями, а иногда бывали и ночные тревоги. Две недели быстро пролетели, и наступил день принятия нами военной присяги. Эта церемония в Советской армии проводилась очень торжественно, приглашали местных ветеранов, школьников. Для любого новобранца это важный рубеж, потому что после принятия присяги он становится солдатом, полноценным защитником своего Отечества. Он должен жить только по воинским уставам, не по гражданским, а по военным законам. Теперь только воинский устав защищает его права и действия, которые на гражданке, возможно, попали бы под статью Уголовного кодекса.

Мы приняли нашу военную присягу здесь же, на нашем плацу, который стал для нас родным местом. Нас одели в парадную форму, выстроили на плацу, проведя много раз репетиции, выступили командир дивизии, начальник политотдела, ветераны армии и труда.

Не знаю, почему, но от имени новобранцев командир нашей роты поручил выступить мне, единственному киргизу в нашем батальоне. Конечно, мне заранее поручили подготовиться к выступлению, утвердили текст, но все равно я очень волновался, так как боялся, что начну заикаться и провалю все мероприятие.

Мне дали слово. Не помню, как вышел из строя, как выступал, как мне хлопали и как вернулся на свое место. Я целиком был поглощен этой программой, как будто меня специально под это загипнотизировали. И только в строю почувствовал внутреннее блаженное состояние.

После того как все расписались в красивом журнале о принятой присяге, мы торжественным строем прошлись мимо командования, а также почетных гостей и направились в свои казармы для сдачи оружия.

Традиционно в этот день для всех накрывается праздничный обед, на столе – пряники, конфеты и яблоки. После обеда нас с вещами построили на плацу, еще раз поздравили с завершением курса молодого бойца и стали распределять по воинским частям: кого – в пехоту, кого – в танкисты, кого – в связисты. В армии так же, как и в мирной жизни, существует много специальностей. Нас разбили на команды и передали офицерам, которые приехали из различных воинских частей. Нашу новую команду погрузили в несколько КамАЗов и опять повезли куда-то. Через полтора часа мы въехали на территорию аккуратного военного городка, который располагался почти в центральной части города Хабаровска.

Из нас постепенно лепили солдат, мы внутренне перерождались, менялись наши ценностные представления о жизни и воинской службе. По сути, мы на тот момент находились в шоковом, изнутри поломанном состоянии, в постоянном ожидании чего-то страшного. Мы все: и сильные, и слабые, и «хулиганы», и «воспитанные» – оказались в одинаковых условиях, под властью групповой реакции. Мы – один призыв. И это ощущение будет нас постоянно преследовать в течение всей нашей жизни.

Власть призыва держится не на физической силе и принуждении, а проявляется как вживленная в сознание традиция коллективного поведения группы солдат, которые вместе проходят все этапы воинской службы.

Мы, когда проходили «курс молодого бойца», были погружены в жизнь по уставу, не более того. Нас не подвергали насилию и издевательствам. Нам казалось, что эта сказка будет продолжаться все два или три года.