Как должно рассматривать предупреждающие отрывки

Как мы должны рассматривать предупреждающие отрывки?
Р.Скотт Кларк

Предыстория текущей дискуссии

Некоторые в реформатском сообществе обеспокоены тем, что в доктрине освящения слишком много внимания уделяется благодати и недостаточно внимания послушанию и даже благочестивому страху. Возник вопрос о том, как следует решать этот вопрос. Каким языком мы должны пользоваться, когда говорим об императиве святости в христианской жизни? Какую роль играет закон в нашем освящении?
Не может быть никаких сомнений в том, что Слово Божье учит моральной необходимости освящения (святости) для верующих во Христа. В Евр. 12:14 говорится: “Стремитесь к миру со всеми и к святости, без которой никто не увидит Господа”. На протяжении всей своей истории христианская Церковь учила нравственной необходимости верующих стремиться к святости, соответствию Христу.
Чтобы подтолкнуть верующих к святости, средневековая церковь (600-1500 гг. н. э.) даже стала учить, что мы оправданы (приняты Богом) в той степени, в какой мы святы, и мы святы по благодати и сотрудничеству с благодатью. Этот неофициальный консенсус стал догмой на Тридентском соборе в 1547 году. Это остается догмой (официальным учением) римского сообщества и сегодня. Это также было учением анабаптистов первого поколения в 1520-х и 30-х годах, и оно стало учением некоторых из тех групп, которые находились под влиянием анабаптистов, и некоторых крыльев движений “святости” - даже несмотря на то, что они якобы были протестантами в XVIII - XIX  веках.
Однако в каждом случае, будь то в средневековой церкви, римской общине или в церквях “святости”, эта система всегда не давала желаемых результатов. У этой неудачи есть причина: освящение требует больших усилий, действительно, оно требует предельного посвящения: смерти для себя, но только по благодати, только через веру, только во Христа. При римской системе освящение стало делом. Они сделали наши дела частью инструмента (веры) и основы (праведности) оправдания (принятия Богом). Вот почему реформаторы обвинили Рим в том, что он противоречит ясному учению апостола Павла (Рим.4.6, 11.6, Гал.2.16, 3.10).
В реформированных терминах средневековая система превратила завет благодати (“семя жены должно”) в завет дел (“делай это и живи” – Лк. 10:28). Кроме того, по всем меркам средневековая система не принесла желаемых результатов. V Латеранский собор, на пороге Реформации, объявил, что Западная церковь (сессия 9, 1514) признала, что церковь была развращена продажей церковных должностей (симонией) и другими формами безнравственности. Когда до Реформации, в 1510 году, Лютер посетил Рим, моральное разложение “святого города” было настолько велико, что он испытал отвращение и, как говорят, повторил немецкую аксиому: “Если есть ад, Рим построен на нем”.
Реформация предложила библейскую альтернативу, но на Тридентском соборе римское сообщество  “пошло ва-банк” (как говорят игроки) в системе оправдания через освящение и благодать и сотрудничество с благодатью (делами). В римской системе освящение не совершается Духом. Это возможно благодаря влитию благодати, но зависит от нашего (свободного) желания и действий. В этом Рим и протестанты (первоначальные арминиане) едины. Бог, так сказать, выполнил свою часть работы, и теперь все зависит от нас.
Вот почему средневековая церковь и последовавший за ней Рим обратились к угрозам и страху как к побуждению к святости. Иисус был представлен духовенству и мирянам как зловещий, святой, грозный Судья вместо единого милостивого Спасителя и Посредника между Богом и человеком. Неудивительно, что церковь постепенно обратилась к заменяющим посредникам, к постоянно растущему (и меняющемуся) собранию мертвых, прославленных христиан (святых), которые, как теперь говорили, могли слышать молитвы и отвечать на них. Величайшей из них, конечно, была (и есть), как нам говорят, мать Господа нашего Иисуса, Пресвятая Дева Мария.
По иронии судьбы, средневековая церковь (и, косвенно, современное римское сообщество), хотя и утверждали святость Бога и необходимость нашей святости для принятия Богом, признавали, что мы, грешники, обычно не достигаем необходимой святости для принятия Богом. Чтобы решить эту проблему, некоторые богословы учили, что Бог приписывает совершенство нашим лучшим усилиям, даже если эти усилия (святость) были изначально несовершенны. В современный период II Ватиканский собор принял некую версию этой точки зрения.
Реформация отвергла использование страха и угроз чистилища в качестве стимула для христиан стать более освященными. Реформатские Церкви всем сердцем приняли учение о свободном принятии Богом на основе вменения совершенной праведности Христа. Они последовательно учили, что святость является необходимым и естественным результатом истинной веры и единения с воскресшим Христом. Они также учили, что моральный закон Божий, обобщенный в Десяти Заповедях и выраженный в Новом Завете, является объективным стандартом христианской морали. Все они согласились с тем, что антиномизм, отрицающий непреходящую значимость содержания Десяти Заповедей, является отрицанием этического учения Слова Божьего.

Использование Закона Вестминстером против английских антиномистов

Против антиномистов, которые беспокоили Церковь во время гражданской войны в Англии, реформаты исповедовали: "Моральный закон навсегда обязывает всех, как хорошо оправданных людей, так и других, повиноваться ему; и это не только в отношении содержащихя в нем предметов, но и в отношении власти Бога-Творца, Который дал его. Христос в Евангелии также никоим образом не отменяет, но значительно усиливает это обязательство".
Однако они признали, что моральный закон, независимо от того, был ли он типологически выражен при Моисее или в Новом Завете самим нашим Господом или апостолами, сам по себе не обладал силой создавать святость. Они знали это, потому что рано узнали от Мартина Лютера, что Слово Божье имеет два вида речи для грешников: закон и Евангелие, или плохие новости и хорошие. Коллега и преемник Кальвина в Женеве Теодор Беза написал: "Мы разделяем это Слово на две основные части или разновидности: одна называется "Закон", другая ‘Евангелие". Ибо все остальное можно собрать под тем или иным из этих двух заголовков…Незнание этого различия между Законом и Евангелием является одним из главных источников злоупотреблений, которые развратили и все еще развращают христианство" (Христианская вера, 1558).
Великий английский реформатский богослов Уильям Перкинс писал о проповеди: "Основной принцип в применении состоит в том, чтобы знать, является ли этот отрывок изложением закона или Евангелия. Ибо когда проповедуется Слово, закон и Евангелие действуют по-разному. Закон разоблачает болезнь греха и, как побочный эффект, стимулирует и разжигает ее. Но он не дает никакого средства от этого. Однако Евангелие не только учит нас тому, что нужно делать, к нему также присоединяется сила Святого Духа….Изложение закона указывает на необходимость совершенной врожденной праведности, вечной жизни, данной через дела закона, грехов, которые противоречат закону, и проклятия, которое им причитается... Напротив, изложение Евангелия говорит о Христе и Его благодеяниях, а также о том, что вера приносит плоды в добрых делах (Искусство пророчества, 1592, переиздание. Фонд "Знамя истины", 1996, 54-55).
Реформаты знали, что люди настолько грешны, а закон настолько свят, что закон может только направлять и осуждать. Он никогда не сможет породить святость. Только Христос, действуя Своим Духом, через истинную веру, воплощает принцип новой жизни в христианине своей благодатью и Евангелием.
Реформатские богословы и Церкви выразили это различие между законом и Евангелием в терминах двух видов заветов: завета дел (закона), который гласит: “делай это и живи”, и завета благодати (Евангелия), в котором говорится: “Семя женщины сокрушит его голову” или “Придите ко мне все, кто устал и обременен, и Я дам вам покой”.
Захария Урсин, главный автор Гейдельбергского катехизиса (1563), объяснил эти отношения следующим образом: Что отличает закон от Евангелия? Ответ: Закон содержит завет природы, заключенный Богом с людьми при сотворении, то есть это естественный знак для людей, и он требует от нас совершенного послушания Богу. Он обещает вечную жизнь тем, кто его соблюдает, и угрожает вечным наказанием тем, кто его не соблюдает. На самом деле Евангелие содержит завет благодати, то есть завет, который вообще не известен в природе. Этот завет провозглашает нам исполнение его праведности во Христе, чего требует закон, и наше восстановление через Духа Христа. Тем, кто верит в Него, оно свободно обещает вечную жизнь ради Христа (Большой катехизис, Q. 36).
Реформаты всегда основывали свое понимание святости и процесса возрастания в благочестии на завете благодати, а не на завете дел. Вот почему Гейдельбергский катехизис был организован в трех частях: Вина (закон), Благодать (Евангелие) и Благодарность (освящение). Христианская жизнь всегда вытекает из святости. Это регламентируется законом, но подкрепляется благодатью и возвещением Благой вести в проповеди Евангелия и совершении евангельских таинств, крещения и Вечери Господней.
В отличие от римского подхода к поощрению святости через страх, Гейдельбергский катехизис, Q. 52 учит:  Какое утешение в том, что Христос “придет судить живых и мертвых”? Что во всех моих скорбях и гонениях, с поднятой головой, я ищу того самого, Кто прежде предал Себя за меня на суд Божий и снял с меня всякое проклятие, чтобы прийти как Судья с небес, который бросит всех Своих и моих врагов в вечное осуждение, но возьмет меня со всеми Своими избранными к Себе в небесную радость и славу.
Для верующего, которому были выплачены все долги, которому были вменены совершенные (достойные) заслуги Христа, Страшный суд не является источником страха или ужаса, а источником утешения. Праведность свершилась. Завет дел был исполнен. Плод освящения - это естественное, необходимое следствие нашего свободного принятия Богом. Дух действует в нас. По словам Бельгийского исповедания: "Эти дела, исходящие из доброго корня веры, благи и приемлемы для Бога, поскольку все они освящены Его благодатью. Однако они не учитываются при нашем оправдании - ибо верой во Христа мы оправдываемся даже до того, как совершим добрые дела. В противном случае они не могли бы быть хорошими, так же как плод дерева не мог бы быть хорошим, если бы дерево не было хорошим изначально".
Мы “творим добрые дела”, но мы “не основываем на них наше спасение; ибо мы не можем делать никакого дела, котороя не осквернена нашей плотью и также достойна наказания". (Бельгийское признание, статья 24). Как протестанты, мы свободны от необходимости притворяться, что мы полностью освящены или когда-либо будем полностью освящены в этой жизни.
Тем не менее, факт остается фактом: в Священном Писании, в Новом Завете, есть предостерегающие отрывки, которые были обращены к церкви Нового Завета. Эти предостерегающие отрывки - Слово Божье, и мы игнорируем их на свой страх и риск.
ВИВ 19:6-7 прямо говорит о правильном использовании закона для побуждения верующих к великой святости и послушанию. Нами уже рассматривалась одна из проблем, а именно проблема использования закона без возвращения верующих под действие завета дел. Таким образом, ВИВ признает, как и мы: Хотя истинно верующие не подпадают под закон, как завет дел, чтобы быть таким образом оправданными или осужденными; все же он приносит большую пользу как им, так и другим.
Богословы признали, что действительно возможно злоупотреблять законом и таким злоупотреблением, хотя бы и с благими намерениями, подчинять верующих завету дел. Это происходит, когда мы используем закон не как Божественно установленную норму, которая в педагогическом использовании ведет неверующих грешников ко Христу Спасителю, а в нормативном использовании устанавливаем моральные границы для христианской жизни (и даже тогда, говорит Гейдельберг, вопрос / Ответ 115, “чтобы мы могли все больше и больше познавать нашу греховную природу” - так что здесь тоже есть педагогическая функция закона), но когда мы выражаем закон христианам условно: “Бог одобрит вас, если вы, лично, сделаете Х”.
Рассмотрим, например, язык Евр. 12:14 и “святость, без которой никто не увидит Господа”. Это не выражается условно: “Если ты свят, то увидишь Господа”. Существует императив: “Ищите мира и святости”. Это факт, что без святости никто не увидит Господа, но если мы выразим эту истину как условие, чтобы верующий, который соединен со Христом, сола грация, сола фиде должны встретиться, тогда сколько святости достаточно? Ну, конечно, святость Бога бесконечна, и поэтому наша святость должна быть бесконечной. Чья святость в этой жизни бесконечна? Ничья святость не выдерживает этого испытания. Последствия силлогизма трудно не заметить:
1. Бог требует совершенной святости как условия для того, чтобы видеть Его
2. Моя святость не совершенна
3. Следовательно, я Его не увижу
Следующий шаг, который мы, вероятно, сделаем, - это предложим некоторую уступку: “Ну, конечно, Бог не ожидает, что ваше освящение на самом деле будет совершенным. Он готов принять все ваши усилия".
Теперь мы полностью вернулись к средневековой доктрине соответствия заслуг, от которой нас избавила Реформация. Проблема, конечно, в том, что все свидетельства в Писании говорят нам о том, что Бог действительно ожидает совершенной святости. Никто из тех, кто читал книгу Левит, не мог бы уйти, думая, что Бога удовлетворяет нечто меньшее, чем совершенство.
Решение этой проблемы состоит в том, чтобы распознать разницу между “если...тогда” и “сделай...потому что". Средневековые и римские схемы устанавливают смертельные условия: подчиняйтесь, чтобы получить (или сохранить) благосклонность. Протестанты создали благодатные последствия. Мы, протестанты, стремимся повиноваться, по благодати Христовой, в союзе со Христом, потому что мы были искуплены и потому что нам была дана новая жизнь.
Итак, поскольку мы были искуплены, мы должны подтвердить ВИВ (19.6) и признать непреложную силу Божьего морального закона: как правило жизни, информирующее [верующих] о воле Божьей и их долге”, потому что, по Божьему намерению, “это направляет и обязывает их поступать соответственно”.
У него есть еще одна функция, которую мы наблюдали в части 1 Гейдельбергского катехизиса. Более старые авторы иногда использовали слово “элэнтик” для описания такого использования закона. Это прилагательное, которое произошло от греческого слова, использованного во 2 Тим 4:2, что означает “осуждать”. По сути, это та же самая функция, которую он играет в педагогическом применении закона, иногда описываемом как первое применение закона, поскольку Бог использует его, чтобы привести неверующих ко Христу. Это обличает нас в неверии, которое остается внутри нас, и возвращает нас ко Христу, а от Него ведет к святости, обнаруживая также греховные загрязнения своей природы, сердец и жизней; чтобы, исследуя себя таким образом, они могли прийти к дальнейшему обличению, смирению и ненависти ко греху, а также к более ясному видению своей нужды во Христе и совершенства его послушания.
Это была стандартная реформатская доктрина. Таково было учение Лютера, Кальвина, Безы и реформатских писателей между ними и Собранием.
Вестминстерское исповедание было написано во время значительных социальных потрясений - Гражданской войны в Англии. Также произошел немалый богословский переворот. Современное баптистское движение развивалось быстро, и оно бросило вызов статус-кво в отношении таинств. Существовали квиетистские движения, крайние ригористы и антиномисты (и предполагаемые антиномисты). Чтобы довести дело до конца, богословы исповедовали (и мы вместе с ними говорим): "[Моральный закон] также полезен для возрожденных, чтобы сдерживать их развращенность, поскольку он запрещает грех: и угрозы его служат для того, чтобы показать, чего заслуживают  их грехи; и какие страдания в этой жизни они могут ожидать от них, хотя и освобождены от проклятия, которым угрожает закон. Обетования, аналогичным образом, показывают им Божье одобрение послушания и то, какие благословения они могут ожидать при его исполнении: хотя и не так, как им полагается по закону, как по завету дел. Итак, то, что человек делает добро и воздерживается от зла, потому что закон поощряет одно и удерживает от другого, не является доказательством того, что он находится под законом, а не под благодатью".
Это было не более чем развитие того, что они уже сказали. Существуют педагогические и нормативные аспекты того, что мы (вслед за Филиппом Меланхтоном столетием ранее) назвали “третьим применением закона”. Страх, который человек должен испытывать, - это страх оказаться вне свободной благодати Божьей и вмененной совершенной праведности Христа. Согласно церквям, моральный закон действительно угрожает нам, но не так, как если бы мы все еще находились под проклятием. Позиция любого, кто предполагает или подразумевает, что верующие, соединенные со Христом одной благодатью, одной верой, в Его совершенной праведности, могут быть снова подвергнуты проклятию, близка к богохульству. Это подрывает завершенную работу Христа. Именно эту ошибку мы отвергаем в католицизме, который действительно возвращает верующих под проклятие закона. “Проклят всякий, кто не продолжает исполнять все, что написано в книге закона” (Гал 3:10). Кто из нас сделал все? Никто. Следовательно, если бы это было условием принятия Богом, мы все обязательно были бы прокляты. Вот почему Павел спешит напомнить нам тремя стихами позже: “Христос искупил нас от проклятия закона, став проклятием за нас, ибо написано: “Проклят всякий, кто повешен на дереве”.
Богословы объяснили, что использование угроз в жизни верующего состоит в том, чтобы напомнить ему о том, от чего он был избавлен. Угрозы закона, напоминания о проклятии побуждают нас к послушанию, напоминая нам о том, от чего мы были избавлены, и иллюстрируя нам, как сильно Бог желает благочестия, но люди не делают этого, подвергая себя опасности. Это различие в функции угроз и проклятий так же важно для их правильного использования, как и различие между законом и Евангелием.
Наконец, ВИВ19. 7 завершается защитой третьего применения закона: Ни одно из вышеупомянутых применений закона не противоречит благодати Евангелия, но сладко соблюдает ее; Дух Христа подчиняет и позволяет воле человека свободно и радостно делать то, чего требует воля Божья, открытая в законе.
Мы должны наблюдать, как тщательно богословы проводили различие между законом и Евангелием в терминах завета, проводя различие между заветами дел и благодати. Их использование закона в качестве нормы и учителя всегда отвечало интересам побуждения грешников видеть свою нужду в Спасителе и стремиться к благочестию, ища Божьей милости в лице Христа и с помощью Его Духа, который воздействует на человеческую волю, чтобы заставить ее “сладко соответствовать” установленным Богом моральным требованиям. Ключевое слово здесь - “включение”. Дух посредством “надлежащего использования обычных средств” (ВИВ 1.7) постепенно приводит нашу волю в соответствие со Своей.

Некоторые предупреждающие отрывки

В Новом Завете есть отрывки, которые можно было бы назвать “предупреждающими отрывками”. Первый отрывок, который может прийти на ум, - это строгое предупреждение в Евр.4 тем христианам-евреям и язычникам, которые испытывали искушение вернуться к иудаизму, принять обряды Моисея или даже вообще отказаться от Христа. Таким автор (проповедовал и) писал: Поэтому давайте опасаться, пока обетование еще в силе, чтобы кому-нибудь из вас не показалось, что он не выполнил его.
Если бы мы остановились на Евр. 4:1, мы могли бы истолковать эти отрывки как призыв к благочестию или послушанию как условие получения обетования, но это было бы ошибкой. Автор продолжает: Ибо, воистину, нам проповедовали Благую весть, как и им. Но слово слышания не принесло им пользы, потому что оно не было соединено верой с теми, кто его слышал". Опасность здесь заключается в неверии. Израильтяне услышали проповедуемое им Евангелие и не смогли войти в покой спасения. Та же самая опасность существует и сегодня. Послание должно быть воспринято с верой! И пастырь Павел спешит добавить в  Еф.2, что вера - это дар Божий.
 Евр. 10 содержит, возможно, один из самых сильных “предупреждающих” отрывков в Новом Завете. Ст.26-27: Ибо, если мы продолжаем сознательно грешить после получения знания истины, то больше не остается жертвы за грехи, но страшное ожидание суда и ярость огня, который поглотит противников.
Едва ли мог быть более пугающий отрывок во всем Новом Завете. Похоже, он стремится привести нас к святости, используя угрозу Страшного суда. Однако, опять же, если мы расширим контекст, картина значительно изменится. Рассмотрим отрывок чуть выше этого “предупреждающего” отрывка: "Поэтому, братья, поскольку у нас есть уверенность войти в святые места кровью Иисуса, новым и живым путем, который Он открыл для нас через завесу, то есть через Его плоть, и поскольку у нас есть великий Священник над домом Божьим, давайте приблизимся с истинным сердцем в полной уверенности в вере, с нашими сердцами, очищенными от нечистой совести, и нашими телами, омытыми чистой водой. Давайте твердо держаться исповедания нашей надежды, не колеблясь, ибо Тот, Кто обещал, верен. И давайте подумаем, как побуждать друг друга к любви и добрым делам, не пренебрегая встречами вместе, как это принято у некоторых, но поощряя друг друга, и тем более, когда вы видите приближение этого Дня".
В ст. 19-25 проповедник еврейским христианам начинает с уверенности, уверенности, определенного Евангельского обещания, что все те, кто доверился Иисусу, имеют свободный и полный доступ в небесное святое святых, где находится Иисус, благодаря завершенной работе и праведности Христа.
Поэтому именно в свете Евангелия они (и мы вместе с ними) должны вести свою христианскую жизнь. Одним из следствий веры во Христа является собирание в субботу в святом собрании для публичного богослужения. Из-за того, что некоторые испытывали искушение вернуться к Моисею, вернуться к типам и теням, они отказывались от христианского богослужения (возможно, в пользу Синагоги в еврейскую субботу?).
Именно в таком контексте проповедник предупреждает об опасности быть нераскаянным, то есть грешить без покаяния. Грех здесь - отступничество от Христа и Его Евангелия. Другими словами, мы не можем просто заполнить пробел каким-либо грехом, ни при каких обстоятельствах, а затем погрозить другим пальцем и сказать: “Прекрати делать Х, или ты потеряешь свое согласие с Богом”.
Это не то, что говорится или подразумевается в этом предупреждающем отрывке. Многое проясняется в следующих стихах. Он напоминает этим верующим Нового Завета о том, что произошло при Моисее с теми, кто отступил. Он пишет: "Как вы думаете, насколько худшего наказания заслужит тот, кто отверг Сына Божьего, осквернил кровь завета, которым он был освящен, и оскорбил Дух благодати? Ибо мы знаем Того, Кто сказал: “Отмщение Мое; Я воздам". И снова: “Господь будет судить свой народ”. Это страшная вещ ь -попасть в руки живого Бога".
Кто находится в такой опасности? Именно они, будучи посвященными в общину завета (в главе 6 он пишет о том, что они “просвещены”, возможно, метафорическая ссылка на крещение), “вкусили силы грядущего века” и теперь отошли от своего исповедания веры.
Чтобы было ясно, ни Послание к Евреям, ни остальная часть Священного Писания ничего не знают о глупой доктрине Федерального видения - союза со Христом, созданного крещением и сохраненного благодатью и сотрудничеством с благодатью. Это больше связано с католицизмом и сакраментализмом, чем со Священным Писанием, которое никогда не учит, что обрезание или крещение способны создать реальный или даже временный союз со Христом. Действительно, апостол Павел решительно отверг попытку иудаизации придать обрезанию больше силы, чем оно имело - смотрите Послания к Галатам и Колоссянам.
Федеральные визионисты совершают эту ошибку, потому что они отвергают библейское учение о том, что есть два способа быть в едином завете благодати: внутренний и внешний (Рим 2:28). Я написал по вопросу “Крещение и преимущества Христа”. Короче говоря, в сообществе видимого завета, в церкви, есть те, кто имеет только внешнее отношение к завету благодати и ко Христу. Они исповедуют веру, но им, но им не хватает новой жизни, которую дает только Дух. Мы можем с полным правом назвать их отступниками, которые исповедуют веру и отворачиваются от Христа. Они были в видимом сообществе завета. Они действительно получали знамения. Они действительно исповедовали веру, но, как говорит Иоанн, “они вышли от нас, потому что они не были от нас” (1 Иоан. 2:19). Они никогда не были соединены со Христом.
Такие отступники (как определено выше) должны быть в страхе перед святым гневом Божьим. Иисус излил пресвятую кровь завета не в чаши или на дверные косяки, а на крест, и Ангел смерти прошел над всеми теми, кто одной верой покрыт этой праведной и святой кровью. Однако все те, будь то в видимом собрании церкви или за ее пределами, кто не покрыт праведностью Христа, находятся в серьезной опасности.
Однако истинно верующие, соединенные со Христом только благодатью, только верой (sola gratia, sola fide), не подвергаются такой опасности. Христианин - это simul iustus et peccator (одновременно грешник и праведник). Как учит Павел в Рим.7-8, мы грешим, мы раскаиваемся в этом, мы смиренно исповедуем это перед Богом, мы ищем и принимаем его прощение во Христе. Как он учит в Рим. 6, мы стремимся умертвить этот грех силой Духа Христова, обитающего в нас.
Проповедник Послания к Евреям ничего не знает об истинно верующем, который может отпасть. Однако Он знает о тех, кто исповедовал веру, кто имеет лишь внешнее отношение к завету благодати (Рим 2:28), кто на самом деле не соединен со Христом верой. Это два различных класса людей, которые сосуществуют в рамках управления единым заветом благодати.
Тот, кто сделал исповедание, но на самом деле не является верующим, не может быть возвращен в завет дел, потому что он никогда его не покидал. Он все еще находится под заветом дел, обязанностью проявлять “совершенное и личное послушание” (ВИВ 7.1). Исповедание веры, которое не проистекает из новой жизни, созданной Духом, является ложным. Такой человек остается обязанным проявлять совершенную праведность, требуемую законом. Однако верующий уже выполнил это требование в силу вмененной Христом совершенной праведности.

Предостережения в Евр. 12

 Евр. 12 дает нам образец для изложения Евангелия, третьего применения закона (нормативного использования) и предупреждений. Пастырь начинает главу с призыва верующих отложить в сторону “всякое бремя и грех” (ст. 1). Чтобы побудить нас упорствовать в борьбе за святость, он напоминает нам, что мы “окружены великим облаком свидетелей”. Нам не нужно точно понимать, кто эти свидетели, чтобы понять, как это работает. Автор также указывает на Христа, который выстоял через смерть, который был воскрешен и вознесен. Он основывает нашу борьбу с грехом во Христе, “Совершителе и Создателе нашей веры” (ст.2).
Он напоминает нам, что наш Господь сопротивлялся греху до пролития крови (ст.4), будь то в Гефсиманском саду или на кресте. Контраст с нашей собственной духовной ленью очевиден. Эту битву с грехом он называет “наказанием Господним” (ст.5). Мы не должны интерпретировать такую отеческую дисциплину как признак Божьей немилости (как будто единственным признаком Его  заботы является земное процветание), а скорее как признак Божьей любви к нам во Христе (ст.5-11). Точно так же, как у нас есть земные отцы, которые дисциплинировали нас, потому что они любят нас для нашего блага (это, безусловно, было правдой в моем случае), так и еще более верно, что Отец иногда наказывает нас, чтобы заставить нас увидеть наши грехи, увидеть нашу нужду во Христе и стремиться умереть для греха и жить для Христа. Иногда Господь может даже лишить нас ощущения Своего присутствия. Во время таких наказаний мы продолжаем доверять Господу, ждать и использовать те средства, которые он назначил для нашего духовного роста: проповедь Евангелия, святые таинства и молитву.
В ст. 18-24 автор напоминает нам об удивительной святости Бога. Это напоминание призвано пробудить в нас чувство должного почтения к нашему Святому Богу, в котором мы остро нуждаемся в наши дни. Однако обратите внимание, что в Евр.12:18-21 говорится, что “мы не пришли” на мрачную, пугающую гору Ветхого Завета. Он напоминает нам, что вместо этого, в Новом Завете, верою приходим к "горе Сион и городу Бога живого, небесному Иерусалиму, и бесчисленным ангелам на праздничном собрании". Это гораздо более оптимистичная, обнадеживающая картина.
Однако Бог не стал менее свят. Как он говорит, мы пришли к "Богу, судье всех, и духам праведных, ставших совершенными, и Иисусу, Посреднику нового завета, и  крови окропления, которая говорит лучше, чем кровь Авеля”. Человек на вершине горы, так сказать, - это Тот, Кто отдал свою жизнь за нас, наш Посредник. Существует опасность, связанная с горой Нового завета. Мы, слышащие, исповедующие веру, не можем “отказать говорящему” (ст. 25). Теперь, когда мы находимся в периоде исполнения, опасность неверия еще больше возрастает - ”гораздо меньше мы спасемся, если отвергнем Того, Кто предупреждает с небес”. Следующий “голос” (ст. 26) не просто потрясет гору, но потрясет весь мир! Мы, верующие, должны быть благодарны за то, что “получили Царство, которое не может быть поколеблено” (ст. 28). Как искупленные, мы хотим “предлагать Богу приемлемое поклонение с благоговением, ибо наш Бог - всепожирающий огонь".
Если мы посмотрим на другие предупреждающие отрывки в Новом Завете, мы неоднократно обнаружим одну и ту же закономерность. Петр не предупреждает, что верующие могут отпасть, если они недостаточно освящены. Это означало бы вернуть верующих в завет дел, что невозможно. Скорее, Петр предупреждает их, например, что если у них будут проблемы с гражданскими властями, пусть это будет из-за того, что они христиане, а не нарушители гражданского закона. Он напоминает им о предстоящем возвращении Иисуса во время последнего катаклизма, как бы для того, чтобы все исправить. Поэтому мы должны быть готовы терпеливо страдать с учетом этой реальности.
Иуда предупреждает о лжеучителях и других лжехристианах, которые исповедуют веру, но на самом деле являются лицемерами. Они представляют опасность для обшины. Мы не знаем, кто является избранным, а кто нет. Мы не можем быть самонадеянными. Бог действует с помощью инструментов. Поэтому мы должны быть настороже, чтобы такие волки не проникли в общины и не причинили непоправимый ущерб. Вот почему у нас есть процесс церковной дисциплины (Мф 18).
Сам наш Господь использовал предостережения и обещания награды, но как мы должны их понимать? Рассмотрим его учение в Мтф.6.2-4: Таким образом, когда вы даете нуждающимся, не трубите перед собой в трубу, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы их хвалили другие. Истинно говорю вам, они получили свою награду. Но когда вы даете нуждающимся, не позволяйте своей левой руке знать, что делает правая рука, чтобы ваше даяние могло быть тайным. И твой Отец, который видит тайно, вознаградит вас"  Ясно, что он хочет, чтобы мы делали одно (давали нуждающимся) и не делали другого (делали это демонстративно). Однако создал ли Он структуру условного вознаграждения, в соответствии с которой, если мы дадим должное, мы получим вознаграждение (что бы это ни было), но если мы не выполним условие, мы этого не получим?
Нет, это не то, что говорит Господь. Такое прочтение является примером, упомянутым ранее в серии, создания ложных условий и навязывания их тексту. Наш Господь противопоставляет два разных отношения и намерения. Показной даритель не испытывает любви к нуждающимся. Его желание - признание. Когда он делает это демонстративно, он получает признание и, таким образом, получает свою награду такой, какая она есть. Напротив, тайный даритель делает это из благодарности за Божий дар ему во Христе. У него есть еще одна тайная награда: дар Иисуса. У него нет дара, потому что он давал, но давал втайне, потому что у него уже был дар. Здесь нет условия “если...тогда” для принятия с Богом. Это классический случай, который некоторые перевернули бы с ног на голову, чтобы превратить его в “если”.
Когда мы превращаем слова Иисуса в условия для принятия Богом, мы упускаем его смысл. В контексте он описывает противоположность между верой и неверием, между истинной верой, которая приносит плоды, и лицемерием, которое производит мертвые дела. Иисус описывает истинную веру и предписывает поведение, вытекающее из нее. Предупреждение здесь состоит в том, чтобы убедиться, что у нас есть истинная вера, что мы верим, чтобы убедиться, что мы не лицемеры. Это спасительное предупреждение.
В Новом Завете есть предостерегающие отрывки, но их нужно читать в их контексте. Они должны быть прочитаны так, как они предназначены для чтения. Изолированные и сопоставленные, они могут быть сформированы в устрашающий и чрезмерно пугающий список условий, которые необходимо выполнить для принятия Богом. Отрывки этого рода, однако, никогда не предназначались для понимания или использования таким образом. Ключом к раскрытию предупреждающих отрывков является различие между заветами дел и благодати. Это не формула для того, чтобы убрать эти отрывки. Это библейский способ читать их в контексте и плодотворно применять их для соответствия Христу.
Теперь у меня есть увещевание для проповедников: братья, нам хорошо желать святости в нашем народе. Однако, когда мы это делаем, мы должны быть осторожны, чтобы провести это основополагающее, библейское различие. Мы будем очень помогать нашим собраниям, регулярно уделяя несколько минут тому, чтобы объяснить им это и проиллюстрировать это, рассматривая отрывки из предостережения Нового Завета с учетом этого различия. Когда мы не делаем этого, мы непреднамеренно возвращаем наш народ под завет дел, который никогда не сможет произвести в них ту святость, на которую мы все искренне надеемся и молимся, чтобы увидеть.
Бог, Который искупил нас, также освящает нас Своим Духом, являя в нас любовь к Своему святому закону и приводя нас в соответствие со Христом. Благодаря силе Духа, которой мы наделены, мы должны бороться с грехом, все больше и больше признавая святость Бога и приводя наши желания в соответствие Ему. В этой жизни мы только начнем, даже если только начинаем, но давайте сделаем это начало. “Поскольку у нас есть эти обетования, возлюбленные, давайте очистимся от всякой скверны тела и духа, доведя святость до совершенства в страхе Божьем” (2 Кор.7:1).

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn