ДЕД

  Спокойный, строгий, добрый, немного жёсткий, этот человек научил меня многому: логике (насколько она может быть у творческой девочки), сдержанности (несмотря на девичью эмоциональность), дерзким планам (этого хоть отбавляй), стараться не бояться, даже если всё равно есть страх. Единственно, чему не смог научить – играть в шахматы (как-то пытался это сделать брат, но, увы, не судьба). Но тогда, в далёком детстве, это был  просто дед, дедушка, Павел Петрович Ранцев.
  Маленькой я его немного побаивалась: всегда суровый, немногословный, уравновешенный, но очень добрый, с юмором, мягкий с моей младшей сестрой Машей, которая из него практически верёвки вила, потому что он её очень любил. Но с другими мог и отрезать (никогда не слышала от него нецензурных слов!) жёстко.
  Дед для меня – бывший фронтовик, прошедший всю Великую Отечественную войну. Война накладывает большой отпечаток на характер человека. И когда спрашивали о войне, он редко отвечал подробностями, больше отделывался общими фразами.
  Став старше (было мне лет 13-14), однажды я как-то пристала к нему, чтобы он хоть что-то рассказал, так как мы получили задание написать сочинение «Ветеран живёт рядом». Он и поведал, что его призвали не сразу, в июне, а позднее, в августе 1941 года, а формировалась их 387 стрелковая дивизия в Акмолинске. Ему 38 лет, и семья уже немаленькая. О боях отзывался скупо, безэмоционально. А меня интересовало всё. Вплоть до того, правда ли, что во время сражений они кричали «ура!» - как в фильмах показывали. Дедушка горько ухмыльнулся и отметил: некогда  нам было кричать.
- А страшно было убивать? – не унималась я.
- Конечно. Потом привыкаешь… - помню, меня тогда очень поразило, что «потом привыкаешь». 
Единственно, о чём он рассказал чуть подробней, как брали высоту за высотой при штурме Перекопа в Крыму, впоследствии его дивизию назвали «Перекопской»  - в честь этого труднейшего события, целой операции, длившейся несколько дней. К сожалению, не всё, что он описывал, я помню. Но сочинение я написала и сдала. Даже черновика не осталось.
  А значительно позже мы семьей случайно узнали, что дед часть войны находился в составе СМЕРШа. Это вообще жутко – организация,  которую, по слухам, придумал сам Сталин. Организация контрразведки - от сокращенного «смерть шпионам».
  Уж не знаю, в каком отделе СМЕРШа числился мой дед, старший чертёжник, но в некоторых наградных документах я читала «за оперативную работу». Можно только догадываться, какую именно работу проводил он во время разных операций при освобождении от немецких захватчиков Севастополя, Сталинграда и других мест нашей Родины.
Дед дошел до Берлина и вернулся домой, в Кустанай, только осенью 1945 года. А ведь он за всю войну ни разу не был ранен – это вообще удивительно! Всё, что ему поручали, выполнял добросовестно. В связи с этим могу предположить, что все задания выполнял скрупулезно. Он  очень ответственный был человек. И, так как победа досталась тяжело всему нашему народу, он очень трепетно относился к своему самому главному празднику – 9 мая, Дню Победы.
Я всегда с затаённой гордостью наблюдала, как к этому дню дед начищал свой парадный костюм и надевал награды. Это – его честь. Он был настоящим патриотом: служил своей Родине, государству, семье. Маленькой я считала его героем, для меня он являлся великаном, который поборол страшного врага и вернулся с победой. На демонстрациях по разным важным датам к нему всегда уважительно обращались – он и фронтовик, и начальник. И я очень радовалась, что у меня ТАКОЙ дед, Ранцев Павел Петрович.
Уже стёрлись из памяти детские новогодние ёлки у него на работе, милые подарки. Но хочется вспомнить другое, своё, детское.
Недавно со своей старой подругой вспоминала, как дедушка выходил во двор, когда мы, дети, гуляли. Как он садился за столик возле тополя и за нами присматривал. И мне казалось, что мы даже играли тише,  когда он за нами наблюдал. К нему многие не просто подходили поздороваться, с ним почтительно общались, его мнение было очень важно. Он - старший по дому, член городского совета: мог решить любую проблему на раз. Это потому, что дед всегда был хозяйственником и, главное, неравнодушным и честным человеком. Видимо, заслуженный авторитет пришел к нему, когда он стал руководителем.
А вот еще картинка. Я в пятом классе пытаюсь делать математику (у меня с этим предметом всегда возникали сложности). Не могу решить какую-то задачу уже сорок минут. Вздыхаю, иду к деду, находящемуся в своей комнате.
- Дедушка-а-а!
Он отрывает взгляд от какой-то книги (он всегда много читал) и внимательно из-под очков смотрит:
- Что, Ирочка?
  - Помоги, пожалуйста, с задачкой… - мой вздох: - Не поддаётся…
- Ну давай посмотрим, что там за «задачка».
Берёт учебник, внимательно изучает тему, затем саму задачу, по глазам вижу, что он её уже решил.
- Покажи, что у тебя получилось.
Я протягиваю листочки с моими попытками. Он сразу понимает, в чём дело. И у нас начинается разбор, что с моим ответом не так. Затем у меня вырывается победный возглас: «Ура! Я решила!» Дед хитро улыбается: «Молодец!» И никогда впоследствии не выполнял работу за меня, а подводил логически к правильному решению, за что я ему бесконечно благодарна. А вот через два года, когда я как-то раз обратилась за помощью по той же математике, он прочитал, как обычно, тему и задумался. Сообщил, что, увы, помочь мне не сможет: слишком сложно. Вот после этого я стала обращаться в случае затруднений к своей двоюродной сестре Оле, которая, как и дед, тоже выводила меня к правильному решению исподволь. 
  Дед даже мою маму воспитывал, исходя из своих жизненных принципов: «Нина, поступай всегда по совести, помни: на тебя смотрят дети!» или «начальству в рот не заглядывай!» И моя мама все заветы своего свекра выполняла.
Ещё дедушка умел почти всё: сам гладил, мог еду простую приготовить, когда отсутствовали родители (это редко бывало), даже шил, мастерил обувь (видимо, всему этому жизнь научила).
А когда вышел на пенсию, то сторожил в лесу картофель. От Управления землеустройства Кустанайской области, в котором после демобилизации он работал, а позже стал начальником, работникам выделили участки под картофель в лесу, - вот там он и трудился сезонно. Дед же очень активный, не мог сидеть дома без дела, вот и согласился поработать сторожем, находясь уже на пенсии. А мы, соответственно, активно сажали, возделывали наш будущий урожай. Помню, в далёком детстве (мне было четыре года!), когда мы с папой приехали уже выкапывать корнеплоды, я так старалась помочь, что, уставшая, еще обращала внимание, на что похожа та или иная картошка: то на медведя, то на зайчика, то еще на кого-либо и время от времени кричала об этом папе, который собирал её в мешки.
Когда я стала взрослее (около шести лет), как-то уговорила папу оставить меня у деда на выходные ночевать в лесу, в сторожке-вагончике. Папа поддался моим уговорам. Дедушка его заверил, что со мной всё будет в порядке. Могу только догадываться, что устроила мама отцу, когда узнала, где её дочь! На следующий день они приехали утром за мной, а я довольная и счастливая. Еще бы, так интересно было: вечер в лесу, прогулка, рассказы деда о лесе, костёр, печёная картоха с маслом – вкуснотища! Очень  страшилась, что выйдет медведь и напугает меня. Мы летом, когда ездили в сторожку, всегда проезжали табличку «Осторожно – медведи!» Вот поэтому я и боялась. Даже волки водились когда-то в наших лесах! Жуть! Но от деда веяло уверенной силой - он не смеялся над моим страхом, и мне было спокойно. Я не рассказала родителям, что почти не спала от необычных эмоций; от каждого движения веток деревьев, полёта ночных птиц, уханья сов. Но дед рядом спокойно спал, а главное – у него находилось ружьё. Этот факт вызывал у меня уважение. В конце концов, я заснула под утро и такой счастливой не была никогда.
А вот еще кадры. По утрам, когда я маленькой собиралась в садик, чаще всего меня отводил либо папа, либо дедушка. Мама иногда забирала меня из этого оплота детской радости. Дед всегда вставал со всеми утром. Приводил себя в порядок. Мне нравилось замечать, как бреется папа, потом дед – он всегда пользовался опасной бритвой. А если случайно порежется, то у него наготове был специальный мелок, которым он «запечатывал» рану. Я как-то взяла его бритву, чтобы поэкспериментировать, и, естественно, случайно порезалась. Нашла этот мелок, лежащий в особом месте, понюхала его (специфический запах) и помазала свою ранку. На моих изумленных глазах кровь стала останавливаться. Промыла волшебное средство (как оно правильно называется, не знаю) и положила на место. Дед не любил, чтобы трогали его вещи. Он редко ругался. Мне не хотелось его огорчать. Ведь я любила его.
Я нисколько не идеализирую своего деда. Я просто внучка, которая никогда не видела в любимом деде недостатков. Для меня он остался сильным, умным, справедливым. Ему выпала счастливая судьба: мало того что выжил в самой страшной войне двадцатого столетия, у него еще была настоящая любовь - его жена Мария (именно в честь неё названа моя младшая сестра), во истину святая женщина – именно так о ней все говорят. Воспитал четверых сыновей (изначально их было шестеро).
Когда дедушка ушёл из жизни, мне его очень не хватало – я долго не могла привыкнуть к тому, что его уже нет.
Передо мной находился образец настоящего воина и настоящего мужчины, который никогда не разбрасывался пустыми обещаниями и слыл человеком дела. Я рада, что была окружена настоящими мужчинами: дедом, отцом, его братьями, и все они – эталоны мужественности. И до сих пор мой любимый настоящий мужчина – мой отец, достойный сын своего отца, моего деда.
Сейчас я в своей сумке ношу складной ножичек, который был с дедом постоянно. Им он очень тонко точил карандаши. Лезвие этого ножичка никогда не тупится – всегда острое. Как он у меня оказался, уже не помню. Но точно знаю, что этот ножик прошёл с дедом войну. Я им пользуюсь редко, чищу его, мою, вытираю, берегу, и для меня он – память. Память о любимом деде.