Парк на двоих. Рассказ - 5

5

– «Парк заповедных троп»: «Тропа влюблённых», «Тропа разбитого сердца», «Тропа надежды» и так далее. Сентиментальный природный пси-парк, – читал Самоедкин на экране своего коммуникатора, коротая время. Сонливость, поразившая его во время разговора с инфом Ростислава Петровича, не проходила. Роман с трудом заставил себя встать с дивана, долететь на коптере до санатория Космофлота. Вызванный Петерсом дисколёт ещё не прибыл, и в ожидании его Самоедкин успел проверить себя диагностом, который констатировал общее утомление и рекомендовал отдых и прогулки на свежем воздухе. «Вот и прогуляюсь», думал Роман, пытаясь запомнить тропы парка. Официально парк был закрыт, и туристических маршрутов там не было.
Из коммуникатора донеслась хорошо знакомая ему мелодичная трель вызова от Милы. Роман сказал Нике не всю правду о своих семейных делах. Ситуация была гораздо хуже. Мила сама призналась несколько месяцев назад, что видит в нём не «её» любимого Романа, а какого-то незнакомого и очень противного ей типа, и ничего поделать с этим не может. Убедившись, что сама справиться с возникшими сложностями она не может, девушка прибегла к помощи консультанта-психолога, который констатировал, что проблемы имеются, что они – в партнёре и  связаны  с неким внешним воздействием. Срочная перемена места жительства не помогла. Тогда Роман сам предложил попробовать удалиться друг от друга и пожить раздельно. Странно, как только он забрал свои личные вещи на новое жилье, Мила резко почувствовала облегчение. Несколько дней, напрягая память, она вспоминала, что среди Ромкиных  вещей могло так влиять, но вспомнить не могла. Она снова хотела, чтобы он был рядом, но боялась повторения непонятного отталкивания.
 – Привет, ты где находишься? – сразу спросила Мила, увидев за спиной Самоедкина обстановку, никак не похожую на его рабочий кабинет. – Это твой новый дом? Ты ошалел, Ромка, ты же не сможешь жить в этом зале ожидания, иначе я назвать не могу…
– Привет, Мила, –  отозвался Роман. – Но это действительно зал ожидания, в котором я жду дисколёт. У меня командировка.
– Не ври мне, хорошо? Твой автосекретарь тебя выдал с головой. Ты взял длительный отпуск.
– Взял, – со вздохом подтвердил Роман. – Теперь надо тебя в него взять?
– Рома, ты догадлив, как никто! Конечно! Впрочем, если я тебе не нужна, то можешь не париться. Но я всегда была прежде полезным элементом…
– Я направляюсь в Церн, в «Парк заповедных троп», – сообщил Самоедкин. – Это душевное место для романтических свиданий. Ищи меня там.
Мила пристально посмотрела на него, ничего не сказала и исчезла с экрана. Почти сразу после разговора пришло сообщение автоинформатора о посадке спецрейса.
– Ты один? – удивился пилот Мартин, приветствуя старого знакомого у входной аппарели дисколёта.
– Один, – кивнул ему Роман. – Но ты можешь по доброте душевной сделать крюк на Кубу и забрать мою неизменную спутницу. Только просьба: предложи ей это сам. Она на Кубе, я только что с нею беседовал.
Выпалив это пилоту, он прошёл в салон, уселся в кресло и молчал, пока Мартин договаривался  с Милой и вносил коррективы в полётное задание. Потом, посмотрев на своего насупленного пассажира, Мартин быстро куда-то сбегал и вернулся с большим букетом белых тубероз, который молча положил на колени Роману.
– Стартовая готовность, – невозмутимо объявил пилот, занимая своё место перед экраном и консолью управления.
При полёте в атмосфере Земли антигравитаторы на больших и скоростных  судах включали редко из-за образуемых ими помех. Дисколёт СБ не был исключением: Романа вдавила в глубину кресла перегрузка. Накрыв тяжёлой рукой букет, Самоедкин терпеливо ждал окончания набора высоты.
– Терпимо? – поинтересовался из подголовника кресла голос Мартина. – Если что, скажи, помедленнее поедем.
– Нормально, – отозвался Роман. – Мы не хрупкие. А с чего ты решил притащить туберозы?
– Сам не знаю, – признался пилот. – В санатории их выращивают. Нашли некогда недостроенное и заброшенное убежище и превратили в эксклюзивную цветочную теплицу с мировым именем. Бренд создали.  Ты же сам мне однажды рассказывал, что даришь Миле туберозы, я запомнил, как ты тогда цитировал: «Пью запах тубероз, небес осенних горечь…». Извини, если что не так, просто захотелось согреть хороших людей. Я вас обоих люблю.
– Тёплый ты человек, Мартин, а мотаешься по всей вселенной, где никакого тепла нет. Космический извозчик.
– Судьба так сложилась, но я не жалею, – послышался из подголовника лёгкий вздох. – Всё, заняли эшелон, летим легко и горизонтально!
Судьба обычно вмешивается в жизнь человека незаметно, но властно. Она просто ставит его в условие выбора и осознания своих «хотелок», симпатий и антипатий. Личные взаимоотношения во все времена представляли сложность для обычных людей  и были  предметом неустанного труда для других. Если подсчитать, сколько леса извели литераторы ради воспевания чувств и перипетий любви земной в гутенберговую эпоху бумажных изданий, то станет ясно, что угроза изменения климата на планете, как наперебой говорили сатирики, вызвана избыточным теплом любящих сердец. Любовь требовала жертв, и в жертву ей приносились леса, пока не придумали синтетическую целлюлозу, видеостраницы и прочие современные средства для выражения творческого дара. Встреча с Милой Лановой была для Романа подарком судьбы, никто так чутко не понимал и не принимал его сложную натуру, как она.  Внешне она была похожа на Принцессу Марса – Милену Кисс, но эта похожесть оказалось чисто случайным следствием популярного во время её юности типажа девушки, которому многие почему-то стремились соответствовать. «Вот я никогда ни на кого не хотел быть похожим, – размышлял Роман, облегчённо потянувшись в кресле после прекращения перегрузки. – А теперь я сам на себя не похож, чудеса, правда?» Перегрузка напомнила ему некоторые ощущения, сохранённые сознанием  из пребывания в темпоральном поле. Тогда возникло ощущение мелкой сетки, наброшенной на всё тело снаружи и изнутри, сетка сначала была совсем незаметной, но постепенно упругость её волокон возрастала. В какой-то момент он вообще утратил восприятие, оно вернулось только после возвращения, всё изорванное на отдельные клочки, совершенно не связанные друг с другом. Было очень странно увидеть себя в комнате, узнать окна и дверь, но не понимать, что они существуют в одном помещении, а не сами по себе. Наша реальность основана на течении времени, именно в нём возникают у нас ассоциации, устойчивые связи, система знаний. Взять, к примеру, логико-смысловое моделирование ситуаций. Модель имеет динамику во времени. Сетка, сетка… «Нет, что-то в этой сетке есть, – мучал себя Роман, уставившись на обзорный экран с курсограммой выделенного им эшелона полёта. – Время – это сеть, мы трепыхаемся в ней, как пойманные рыбы. Борис Борев с мальчишками и Вебсиком тогда создали «круг» и плотину ва потоке времени, которая не дала унести меня и вытолкнула обратно, в реальное время. Но вытолкнула иным, уже не Романом Самоедкиным… Не сразу мы с Милой это поняли. И что теперь? Мучить друг друга памятью прошлого или создать что-то новое, ранее нам неведомое? А зачем это нам? Мне? Ей?»
Роман поправил букет на коленях. Мартин прав, Миле надо подарить цветы. Она поймёт правильно, что это не просьба вернуться в прошлое, а предложение иметь будущее. Союз двух людей не может жить их прошлым, он имеет смысл только ради будущего.
– Ты мудрый пилот, Мартин, – сказал вслух Роман. – Возможно, что твои туберозы изменят маленькую реальность. Была такая фантастика, где группа Техников и Вычислителей во времени занимались поиском минимально необходимых воздействий для изменения реальности в нужную им сторону, не читал?
– Смотрел вроде что-то на эту тему, – отозвался пилот. – Насчёт своей мудрости я не знаю, набрался, видимо, просто приходилось возить очень умных людей и беседовать с ними. «Мудрец-водила» я, если точнее… Если ты про цветы, то это естественно, вы же нужны друг другу, ребята. Вы, конечно, сами разберётесь, в чём там ваша «нужность», но со стороны она видна невооружённым взглядом. Я бы был плохим другом каждому из вас, оставшись сторонним наблюдателем.
– Спасибо, друг, – от души поблагодарил Роман. – Долго лететь ещё?
– Через полчаса пойдёшь встречать пассажирку, – ухмыльнулся про себя Мартин. – Но тебе придётся пройти в здание пассажирского терминала Гавана и привести её: я там имею право сесть только на грузовую площадку. Найдёшь дорогу?
– Найду! – заверил его Самоедкин.
Однако, на деле выбраться из грузового терминала в пассажирский оказалось не так просто. Кроме того, что они располагались на разных уровнях космопорта и наземного транспортного узла в Гаване, грузовой терминал был полностью автоматическим.
– А как мне выходить? – поинтересовался Роман, выглядывая из открывшегося грузового люка. До земли было метров шесть-семь, но прыгать не хотелось.
– Вон, уже едет погрузчик с контейнером, сядешь в него на пол и будешь изображать груз. После сортировки контейнер попадёт в накопитель, и там ты спокойно из него вылезешь, – пояснил Мартин. –  Обратно – сам  сориентируйся по ситуации.  Я тебя адресовал для Милы Лановой «до востребования», в лучших традициях лунных контрабандистов… Понимаешь, по каким-то своим соображениям, генерал Петерс не сделал наш полёт как спецрейс СБ, он проходит как частный рейс и не имеет никаких приоритетов. С одной стороны, это даёт нам свободу манёвра, не нужны лишние  согласования полётов с нашей конторой,  но с другой – мы не всё можем. Мы – частные лица, запомнил?
Роман открыл было рот, но спорить не стал. Вскоре он покинул борт дисколёта в стандартном грузовом контейнере, но на сортировке его промаркировали как «груз с букетом», требующий экспертной таможенной оценки, и доставили под очи очень юной девушки-таможенника. Выпущенный ею на свободу Самоедкин с букетом тубероз в руках представлял, несомненно, пикантное зрелище.
– Здравствуйте, – галантно поклонился и ослепительно улыбнулся  таможеннице «груз с букетом», – мы совершили посадку на грузовом терминале, нам надо взять на борт пассажира. Могу ли я сам пройти в пассажирский терминал, или вы мне чем-то поможете?
– Мы… – замялась девушка, но быстро взяла себя в руки и продолжила со строгим видом. – У вас частный рейс. Пассажира мы можем пригласить его сюда, чтобы он забрал груз и проследовал с ним на стойку регистрации. Понимаете, груз не может пойти и взять пассажира, по всем правилам пассажир забирает груз и регистрирует его получение… У вас получатель обозначен в карго-карте: Мила Ланова.
– Она самая, – кивнул Самоедкин. – Она же есть пассажир, которого я должен встретить и забрать на борт.
– Но я по инструкции должна оценить вас как ошибочно идентифицированный груз и отменить ваше прибытие в грузовой терминал с принудительным возвратом вас на борт, – заявила таможенница.
– Да, пожалуйста, – попросил Роман, призвав на помощь всю свою выдержку. – Отмените меня как ошибочный груз по инструкции, но помогите мне с пассажиром попасть обратно на борт дисколёта, который причалил к грузовому терминалу. Мила Ланова – моя жена. Понимаете, в нашем союзе – кризисная ситуация, не разбивайте любящие сердца…
Девушка захлопала глазами, но быстро нашла выход. 
– Давайте сделаем так, – предложила она. – Я не буду отпускать этот контейнер,  пока вы не сходите за пассажиром, оба зарегистрируетесь на вылет и придёте сюда, а потом я просто оформлю срочный возврат контейнера… Он достаточно большой, вы поместитесь, а срочный возврат контейнера с таможни минует сортировку и весы. Если согласны, то действуйте…
«Сам не ожидал, что он так вернётся», признался себе Мартин, принимая в грузовом отсеке красных от смеха Романа и Милу.
– Это был незабываемый трансфер, – шепнула Мила, обнимая и чмокая пилота, как старого друга. – Ты придумал прекрасный способ лечения важных чиновников Союза Континентов от некоторых профессиональных заболеваний, Мартин. Я восхищена!
– Стартовая готовность, – невозмутимо объявил пилот, занимая своё место перед обзорным экраном и консолью управления.

Продолжение http://proza.ru/2021/12/30/1119