Василиса и золотые туфельки Зловещее продолжение 4

Черный заговор
Самого большого звали Карыч. Карыч сделал несколько прыжков и
взлетел на верхнюю ветку дуба, так чтобы его видели остальные
шестеро:
– Карр! Все в сборе? Грин? Близняшки Сантимы? Альбинос Вайт и
братья Блю?
– Здесь! Здесь! Кар-кар!!! Все!
– Я объявляю заседание открр–рытым, – прокаркал он. И его густой
бас хрипло прокатился над лесом. – Я здесь самый старший. Я живу
на свете дольше всех вас. Я и буду главным. Обсудим, что нового у
людей. Кар-кар! Какими они стали? Как меняются? Все ли идет по
плану? Представьте ваши отчеты!
Василиса, бабушка и Сеня замерли. А вороны закаркали со всех
сторон:
– Они никого не слушают, даже наших посаженных министров.
– Многие из них продолжают оставаться людьми и заботиться друг
о друге, хотя мы сделали все, чтобы отключить им эти телячьи
нежности.
– Не это главное, – перебивал один другого. – Их стало слишком
много!
– Они не берр-регут лес и воду! Нам не хватит воды и лесов.
– А некоторые все еще хотят учиться, как мы ни стар-рались испоррртить всю их учебную систему и отбить тягу к знаниям!
– …а рр-работают они все хуже и хуже. И, главное, не хотят делать
то, что нам выгодно. Им почему-то не интересно.
25
– Тише! Тише! Мы про людей давно все знаем. Сколько я живу,
ничего не меняется. Они – разные. Не хорошие и не плохие. Уже
много таких, как нам надо: тихих, рр-работящих и удобных, но есть
и бунтарр-ри, – махнул крылом Карыч. – Самое неприятное в том,
что этих бунтарей становится все больше и больше. Подчинить себе
их все тяжелее и тяжелее. И если мы хотим править миром, то поррра брр-раться за дело всерьез.
Свора замолкла. Карыч сделал паузу и продолжил:
– Очень хорр-рошо, что мы дали им волшебные экраны. Во– первых,
мы можем видеть каждого и знать их мысли. Во–вторых, они горрраздо меньше пользуются книжками и быстро забывают вечные
истины. Наконец, в–трр-ретьих… В–третьих, самое главное: кнопка
от экранов находится в наших руках. Слышите, братья–в наших
руках! Когда они совсем разучатся думать, тогда мы и отключим их
от волшебных экрр–ранов. Вот тогда и посмотрр-рим, кто из них
сможет хоть на что-нибудь пригодиться.
– Вайт! – позвал Карыч альбиноса. – Ты прожил свои сто пятьдесят
в самом необычном месте, в стране привидений – Лондонском
Тауэрр-ре. Скажи мне, что сейчас делают там люди? И много ли их
в тех краях сегодня? Ты записал их на экран?
– Кар-кар-кар, – раздраженно начал Вайт.
Но Карыч прикрикнул:
– Ты не среди людей, говори прр-ростым языком.
– Хорр-рошо. Записать-то я их записал. Но их там очень много.
Каждого не запишешь. Они ходят туда толпами. Каждый день
новыми толпами. Ходят и ходят. Смотрят и смотрят. На Башню, на
стены. Не торопятся, будто у них время резиновое. Организовали
там музей, словно им делать больше нечего. Сохраняют историю, а
потом рр-рассказывают ее своим детям.
Карыч махнул крылом, и Вайт смолк.

– Бабушка! А что это такое Тауэр? – шепнула в сторонке Василиса.
– Это старинный замок, в нем действительно вся история Англии, –
также шепотом ответила ей бабушка.
– Англия, это, где главный город Биг Бен?
Бабушка улыбнулась:
– Не совсем так. Когда-нибудь вместе с родителями ты увидишь его
своими глазами.
– Как же я хочу поскорее к своим родителям! – снова захныкала
Василиса. – Папочка, мамочка! Не важно, куда мы поедем. Лишь бы
вы всегда были рядом.
Бабушка погладила ее по головке, а Сеня по-домашнему лизнул в
щеку.


Тем временем Карыч продолжал:
– А вы, двойняшки Сантимы? Вас я посылал в Корр-ролевскую
библиотеку узнать, читают ли люди книги!
– Что такое библиотека, даже я знаю, конечно, там читают, – шепнул
Котенок-Василиса.
– Тс, – мяукнул Арсений.
– Кар-кар…
– Кар… – наперебой закричали маленькие, похожие друг на друга
как две капли воды Сантимы и закивали головами. – Читают…
– Читают...
– Все меньше и меньше, но все еще читают. Кто читает, в том по–
прр-режнему остается душа. Кто нет, быстро черр-рствеет, как
сухарь и переходит в наши экраны игрр-рать и развлекаться.
– Это понятно. Кто читает, тот управляет миром. Книги учат думать.
Люди тратят на них время, вместо того, чтобы работать на нас.
Понимаете: книги – зло. Пока люди дружат с книгами, нам не выбить
из них душу. А будущий мир не требует ни души, ни разума.
Достаточно каждому выполнять свои функции. Управлять миром
будем мы сами. Мы должны добиться, чтобы дети этих детей были
бездушными неучами. Эх, недарр-ром в начале человеческой
исторр-рии книги сжигали на кострр-рах.
Василиса голосом, полным ужаса, прошептала бабушке на ушко:
28
– Правда, бабушка? Сжигали на кострах?
– Правда, внученька, – печально отозвалась та, – сжигали. И не
только книги… Ой, ладно, потом, когда подрастешь.
– Нет, сейчас, – топнул ножкой Котенок. – Еще что сжигали?
– Не что, а кого, – выдавила из себя бабушка.
Василиса округлила глаза:
– А разве так можно?
– Нельзя. Дикие люди были. И эти, – она кивнула на дуб с воронами,
– и эти хотят, чтоб мы в дикарей превратились.
Карыч тем временем продолжил:
–А ты, зеленый Грин, что скажешь? Ты видел, ходят ли они в театррры? Записал?
– О да! Видел, – мгновенно отозвался вороньим хрипом чернозеленый Грин. – Рр-р…Записал. Все их чудачества в волшебном
экране. Очень много ходят в театрр-ры. Ох, и красиво же там! В
одних–очень много говорят. Да так, что зрители задумываются о
себе и о мире. В других – танцуют и поют. Музыка там такая, что
вырр-растают крр-рылья, и хочется петь.
– Значит, тебе понрр-равилось, друг мой? – съехидничал Карыч.
– Да! Очень…!
– Театрр-ры – зло! – перебил его председатель. – Это их общение
друг с другом. В них люди слишком много чувствуют, плачут и
смеются. И тоже слишком много думают. Еще больше, чем над
книгой, думают. И еще объединяются, чтобы обсудить, кто что
видел, кто что узнал, и как понял.
–Да-да, Карыч, ты прр-рав! В театрах даже плохие люди становятся
умнее и добрее. И слишком много болтают.
– Слушайте все! – Оборвал его Карыч. – Мне все ясно. – Стая
одобрительно закивала крутолобыми головами. – Вор-роны, братья
мои! Мы живем по триста лет. А люди редко доживают до ста. Что
можно успеть за такое корр-роткое время? Что они понимают о
жизни? И кто лучше нас знает, чем им надо заниматься, а чем нет?
–Да… да… да.. кар-кар, каждый должен
делать свою работу, прр-росто работу,–
понеслось со всех ветвей так злобно, что
карканье стало похоже на удары сухих
костей.
– Так вот что я скажу, – продолжал Карыч.
И бабушка, и Василиса, и Сеня тоже
притаились и с нетерпением ждали, что
скажет главный.
–Людям много дано, они способные, но
теряют время на всякую ерр-рунду. Музеи,
книги, театры…. Чушь! Так они никогда не
превратятся в рабочее стадо. Они должны
рр-работать и только рр-работать. Ррработать за кусок хлеба. Какая нам польза
от их танцев и музеев? Кроме того, они переводят наши леса на свои
книги.
Стало еще холоднее.
– А стар-рые музеи собирают на себе пыль и делают много шума из
ничего. А театры… театры – это повод для пустых разговоров.
Театры их объединяют. Надо рр-разъединить людей, напугать и
заставить сидеть по домам, выполняя свою рр–работу молча.
Василиса запахнула кофточку, прижалась к бабушке и
непонимающе спросила:
– А что он хочет?
Бабушка шепнула ей на ушко:
– Хочет, чтобы мы не ходили в театр.
– Почему?
Та усмехнулась:
– Завидует. Сам-то танцевать не умеет.

А Ворон продолжал:
– Можно считать театр-ры главным злом. Там сплелись и книги, и
история, и жизнь. Я знаю, что сегодня в самом крр-расивом театре
будет большая прр-ремьера.
Василиса ахнула:
– Ах! Это у мамы и папы!
Бабушка, забыв, что птицы их не слышат, в испуге зажала внучке
рот.
– Тихо! – прикрикнул Карыч. – Всем тихо!!! Тишина! Мы должны
сорр-рвать эту премьеру.
– Но как, как? Кар. Кар, – снова загалдели вороны и даже повскакали
с мест. – Всех в каррр-цер, всех под арр-рест. Покарр-рать…
– Тихо, я говорю. Я все придумал. Надо что-то укрр-расть из театра,
– он сделал многозначительную паузу, – что-то такое, без чего
премьера не состоится. Грррин, ты там был, все видел, – наклонил
он голову к черно–зеленому, – что это может быть? Дирр–рижерская
палочка из орр–ркестра?
– Ннеет, – поморщился Грин.
– Крр-ресла для зрр–рителей?
–Нет. Эти упрямые зрр–рители согласны смотрр–реть даже стоя.
– Так что же?
–Знаю! Знаю!!! – озарился Грин. – Это «золотые» пуанты!
– Ай! – вскрикнула в сторонке Василиса.
– Что значит золотые? – Карыч сверкнул желтым глазом.
– Они из золота?
Грин презрительно каркнул:
–Куда там...! Самые обыкновенные карр-роши.
–Ты хотел сказать «галоши»?
– Ну да. Галоши. Трр–ряпка и кожа. Но они необыкновенные!!!
– Грр–рин, ты сошел с ума? Я тебя покарр-раю. Обыкновенные,
необыкновенные…. Какие они на самом деле? Говорр-ри толком.
– В том-то и секрр-рет. Что они необыкновенные обыкновенные! В
театре ходит легенда, что тот, кто выходит в них на сцену
танцует
как Бог, и в небе зажигаются звезды! Что от их танца люди
становятся добрее и даже плачут от счастья. И эти ненорр-рмальные
зрители бесконечно рр-рады.

– Ай! Ай! Бабушка, Сеня, люди добрые…! Что же это такое! Это же
мамины пуанты, это же папина премьера! Если они украдут эти
волшебные туфельки, то спектакль не состоится! Мне мама так
говорила. – Вася расплакалась.

Бабушка приуныла. Не растерялся только плюшевый котенок:
– Мурр, мурр, не плачь моя девочка! Все хорошо. Все очень хорошо.
Ведь если мы знаем черный план воронья, значит, сможем помешать
им! – и загадочно повернув мордочку в сторону, сказал сам себе, –
вот теперь и понятно, зачем мы здесь.
Ему было жаль свою хозяйку, но еще больше жаль ее папу, маму и
всех их друзей артистов, которые долго–долго готовились к этой
премьере, и, конечно, зрителей, которые никогда не увидят эту
божественную красоту