Глава 23. Энуйб Бесславный мститель

На следующий день староста Суанрока собрал всех жителей в общественном холле. На повестке дня стоит вопрос, касающийся деятельности адептов в деревне по поимке вредителя, который уже давно насылает проклятья и загадочную порчу на животных, нанося Суанроку, да и целой фракции существенный вред. В холл пришли все жители Суанрока, включая и саму госпожу Дэстэт. Пришли и работавшие в Суанроке адепты – Нехбет, Синай и Акира, - которые, кстати говоря, уже успели помириться; всё же одну работу делают, и не сами по себе, а по приказу великого магистра.
По мере того, как в холле собирался народ, понемногу усиливался шум, стоявший от того, что прибывшие переговаривались промеж собою; и чем больше собиралось народу, тем больше гудел холл от их разговоров. Примечательно, что Синай и Эттшек не пересеклись здесь, а с товарищами Синай ни о чём таком не говорил, кроме как о предстоящем собрании.
Очень скоро в холле собрались все, кто живёт и работает в Суанроке, и те, кто остановился здесь временно. А затем появились и сам староста, и старейшины, расположившиеся по левую руку от него. Староста, взойдя на пьедестал, зазвонил в колокольчик – верный знак того, что пора начинать.
- Уважаемые жители деревни и сограждане, - забасил староста. – Как уже всем вам известно, не так давно нашу деревню, прекрасный, цветущий Суанрок, постигла беда сродни концу света. Неизвестный наслал на наших животных порчу, из-за которой те сошли с ума и нападали на фермеров. За всё время, когда эта напасть бушевала в нашей деревне, от неё нас выручал старец Мэчьи, прославленный магистр, однако его усилий оказалось недостаточно - его вмешательство лишь ослабило порчу. Но, хвала богам, Канна не оставила нас в беде и прислала нам в помощь нескольких адептов. Очень даже неплохие для своего уровня специалисты, я вам скажу. Благодаря им, животные перестали нападать на людей, и теперь жизнь в деревне наладилась. И за всё время, что эти славные ребята пребывают в нашей деревне, не произошло ни одного несчастного случая. Правда, не решена одна проблема: таинственный некто, который насылает на наш скот порчу, так и не был пойман. Вопрос, почему?
Холл тотчас же зашумел; собравшийся здесь народ вознегодовал – переговариваются промеж собою, спрашивают друг у друга, что да где, чего да как.
Синай встал, утихомирил толпу, говорит:
- А потому и не пойман, что на деле это, оказалось, не так просто, как кажется. Да, тот таинственный тип насылает порчу, губит уклад жизни Суанрока, этого я не отрицаю. Однако есть сложность, которая не даёт нам отыскать самого вредителя. Даже если мы прочешем саму деревню и её окрестности, а также расставим капканы получше, мы не сможем найти ни единой улики, которая вывела бы нас на его след.
- То есть, - встрял старый усатый садовник, - вы хотите сказать, что вам не хватает улик на поимку вредителя?
- Именно. Никто бы на его месте не оставил следов и улик, дабы не быть ни найденным, ни пойманным. Сложность поимки вредителя усложняет один фактор: он не дурак.
- Тогда, - встала толстая доярка, - как вы объясните, что вредителю удалось проникнуть в деревню, но потом ему удалось скрыться? Насколько мне известно, вредитель успел коснуться одной из ваших ловушек в курятнике, руку себе обжог, или ещё что, не знаю.
- Далеко не все ловушки так одинаково хороши. Я уверен, что вредитель что-то знал о подобного рода защите, и, возможно, он искал способы обойти её.
- Но постойте, тот же сбежавший вредина оставил следы. Ожог, сломанную дверь, след сапога – это всё он, сами же всё видели…
- Это мало, что меняет. Если вредитель оставил следы, это ещё не значит, что он пойман. Всё не так просто, как кажется…
Холл зашумел ещё сильнее, чем прежде. Услышав очередной ответ Синая, Нехбет с Акирой мрачно подумали: «О, океан, какой же бред он несёт». Правда, Нехбет приглянулся к Синаю – это могло значить одно: он заподозрил что-то нечистое.
- Тише, сограждане, тише! – кричал староста, гремя в колокольчик. Толпа унималась, но с трудом: никто же не ожидал услышать от юных адептов похожего ответа, а уж тем паче – не увидеть вредителя непойманным; из-за этого староста долго не мог унять собравшийся в холле народ.
Нехбет, не дожидаясь усмирения толпы, Нехбет повернулся к Синаю, говорит:
- У меня есть вопросы к товарищам.
И собравшийся народ тут же утихомирился.
- Г-говори, - чуть заикнувшись от неожиданности хода, сказал староста.
- Скажи-ка мне, Синай, а ты точно был уверен в силе своих ловушек, когда ставил их? – спросил Синая Нехбет.
- Абсолютно, - ответил ему Синай.
- Так же, как я тебя понял, ты абсолютно уверен, что вредитель сюда не сунется, что не только снизит вероятность очередной порчи и облегчит нам работу по его поимке?
- Ну, конечно. А что, есть возражения?
Нехбет оглядел весь холл вдоль и поперёк, говорит:
- Я на днях нашёл прореху в твоей защите (Синай нахмурился), и у меня для тебя плохая новость, Синай: вредитель через неё прошёл. И сейчас он здесь, среди нас.
Собравшийся в холле народ не на шутку встрепенулся. Смотрят друг на друга, перешёптываются, сами себя боятся. Лишь одна Акира сидит, на Нехбета глядит испуганными очами, что происходит, не понимает.
- Какого лешего?! – вскричал Синай. – Где он?!
Нехбет показал пальцем на госпожу Дэстэт:
- Вот он!
- Я??? – пролепетала Эттшек, выпучив глаза. Весь холл уставился на неё.
Жители Суанрока вознегодовали: сколько они терпели эти нападки, пока им адептов не прислали, ничего подобного не слышали. А тут на-тко чего им сказали. Пока юные адепты не были присланы сюда, никому даже в голову не приходило, что богатейшая женщина деревни – и есть тот самый вредитель, которого сама великий магистр поручила найти и изловить.
Что же до Синая, так он, не дожидаясь ни указания старосты деревни, ни какого-либо ещё слова, переместился к госпоже Дэстэт; одной рукой он схватил её за шею и частично – за плечо, а другой вынул кинжал и приставил его к горлу. Самым удивительным здесь оказалось то, с какой скоростью Синай сделал всё это; он переместился и захватил аристократку настолько быстро, что никто из собравшихся в холле селян не смог уследить за ним.
- Попался! – заявил Синай, приставив лезвие к коже.
- Как раз наоборот, Синай, попался здесь ты, - вставил Нехбет, и бросил в Синая нож. Тот, разумеется, уклонился, отбросив в сторону ополоумевшую Эттшек. Нож вонзился в стену, народ не понимает, что делается.
- Кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит?! – спросил староста.
- Эй, в чём проблема, Нехбет?! – спросил Синай.
Нехбет ответил:
- Никакой проблемы. То, что я обвинил госпожу Дэстэт в порче, было всего лишь уловкой. На неё попались все, даже ты. Это значит, что ты – ненастоящий Синай, ты и есть тот самый вредитель!
Весь холл ахнул – никто из жителей и подумать не мог, что искомый юными адептами вредитель окажется на расстоянии вытянутой руки, причём переоденется под одного из них же.
- С чего это вдруг? Что за?..
- А вот с чего, - промолвил Нехбет. После объяснил: - Когда ты вновь появился в деревне, я сразу же почувствовал, что здесь что-то нечисто. Как я уже говорил, моё обвинение госпожи Дэстэт в наведении порчи на животных было уловкой. И на неё, заметь, попались все, даже ты. Настоящий Синай никогда бы не поверил этим словам, не убедившись в их достоверности, что и было доказано на днях. Но это не всё: ты поверил в это легко, а Синай не настолько наивен и глуп, чтобы верить всем и вся – заставить его поверить в ложь или правду непростая задача. У канцлера – и то не всегда удаётся. Это раз (Нехбет отогнул один палец).
После Нехбет перевёл дух и продолжил:
- Второе: когда я сказал ложное обвинение в адрес госпожи Дэстэт, ты кинулся на неё, не удостоверившись, правда ли это. Тем более, ты приставил кинжал к её горлу. Синай бы так никогда не сделал не только по вышеуказанной причине. Есть и более веское основание. С госпожой Дэстэт, насколько мне известно, у Синая довольно-таки быстро сложились едва ли не приятельские отношения. Поэтому госпожа Дэстэт будет далеко не первой в списке подозреваемых. Последней – это факт, но не первой. И обращается с ней Синай деликатнее – уж что, а он знает толк в этикете, хоть и не аристократ. Третье: услышав мои ложные обвинения, ты переместился к госпоже Дэстэт в одно мгновение, настоящий Синай не использует этот приём – у него свои фокусы, и не хуже. Ну и наконец, четвёртое, самое очевидное, – Нехбет зажал четвертый палец. - Когда ты схватил госпожу Дэстэт, ты приставил к её горлу кинжал. Заметь… и мы тоже все это видим: даже сейчас ты держишь кинжал в левой руке, а настоящий Синай – правша.
Весь холл замер на месте, дыхание затаил. Все посмотрели на Синая. И точно: Синай и в самом деле держал оружие в левой руке. Целую минуту в холле царила мёртвая тишина.
Наконец, фальшивый Синай, широко, не без ухмылки, улыбнулся. Какой же ужас испытали жители деревни, в особенности – госпожа Дэстэт, когда увидели в его пасти не характерные для человека зубы: острые и тонкие, будто гвозди. Всем сразу стало понятно, что перед ними не человек, а совсем иная сущность.
- Догадался!? – произнёс злорадно фальшивый Синай, поняв, что он раскрыт.
Он выкинул кинжал, на деле оказавшийся фарфоровой подделкой, а затем взмахнул рукой. На месте самозванца возникла чёрная, будто сажа или грач, вспышка. Уже через миг вспышка исчезла, и перед толпою вырос сам вредитель. По виду это был мужчина, громадный, как бык, косая сажень в плечах. Голова его лысая, гладкая, как яйцо, вся в иссиня-чёрных татуировках в виде молний; глаза жёлтые, а из пасти торчали острые колья зубов – от этого лицо вредителя носило угрожающий отпечаток. Всё тело, кроме головы, появившегося внезапно вредителя покрывали чёрные с серебристой кромкой доспехи, стальные, толстые, не тоньше дубовой доски, которой положено в домах пол стелить. А за спиной висит огромная чёрная коса на кривой рукояти.
Весь холл ахнул, увидя перед собою лицо и облик вредителя, так долго и крепко насолившего деревне. И лишь одна Эттшек пригляделась к нему.
- Энуйб?! – тихо произнесла она,  с ужасом оглядев пришельца с ног до головы.
Акира подумала мрачновато: «Это он? Вредитель, которого мы ловим? Я его представляла совсем другим. О, боги! О, океан, до чего же он страшный! И маскироваться ещё умеет. Синай, почему тебя нет, когда ты так нужен?»
Не только одну её изумило увидеть вредителя в столь неожиданном месте, а уж тем более – лицезреть его облик. Все в деревне, кроме, разумеется, Акиры, знали, что у госпожи Эттшек некогда был кузен Энуйб, любитель лошадей. Однако после смерти дяди наследство семьи Дэстэт, по мнению самого Энуйба, было распределено несправедливо, то он учинил разбой, который закончился для него полным крахом. Его после этого засудили, и отправили куда-то в горы, и с той поры Энуйб больше не появлялся. Никто не ожидал, что Энуйб рано или поздно вновь вернётся в деревню, причём в новом облике. И с недобрыми намерениями.
- Не может быть! – воскликнул староста деревни. – Это же Энуйб Дэстэт! Его не видели уже много времени!..
Не договорил староста своих слов.
Не став ждать, когда староста закончит, Энуйб, на страх и удивление всем, пустил по нему луч таинственной чёрной энергии. И от старосты деревни не осталось ровным счётом ничего, даже пыли. Весь холл в ужасе, что делать и как реагировать, не знают, а Энуйб всколыхнулся:
- Хе-хе-хе-хе, неплохо для разминки. Особенно после полугода заключения. Мне это нравится. Теперь я с вами поквитаюсь.
Услышавши последнее произнесённое Энуйбом слово, народ в панике разбежался. Кроме Акиры и Нехбета. А также Эттшек, которая спряталась за стойкой, за которой положено заседать старейшинам. Спрятавшись за стойкой, молодая аристократка понемногу высунулась наблюдать, как будут действовать юные адепты против такого монстра, как изменившийся непонятным для неё образом Энуйб. А бежать Эттшек было некуда: в панике люди, выбегая из общественного холла, едва не затоптали молодую женщину, но так сильно её растолкали, что ей пришлось переждать спонтанно возникшую беготню между рядами сидений. Когда же все выбежали, то двери и на замок закрыли, и ещё тяжёлыми поленьями забросали, перекрыв ей тем самым путь к отступлению.
Стоило Энуйбу сделать пару шагов в сторону стойки, за которой спряталась Эттшек, Нехбет перегородил ему дорогу.
- Где Синай? – спросил он. – Что ты с ним сделал?
И тут и он, и Акира почувствовали, как какая-то неведомая сила их от земли оторвала. А вскоре они повисли в воздухе, будто подвесил их кто.
- А, этот черноволосый выскочка, - прорычал Энуйб, - что вечно суёт свой любопытный пятак не в своё дело! Низкорослый замухрышка, постоянно ставящий мне палки в колёса, постоянно шарящий повсюду своими тупыми иллюминаторами! Везде залезет, никогда покоя не даст! Да, это он ошпарил мне руку своими ловушками, попутал мне все планы.
- Где Синай? – повторил Нехбет. В его голосе отчётливо угадывалась ярость.
- Ты мне уже надоел! – прорычал Энуйб. И тотчас же юных адептов та же неведомая сила отбросила: Нехбета - направо, Акиру – налево. Ловко избавившись от юнцов, Энуйб зашагал в сторону стойки старейшин с запрятавшейся за нею Эттшек.
Энуйб, если верить наблюдениям селян и самой госпожи Дэстэт, сильно переменился внешне. Да и в повадках - не меньше: ввиду своего роста и толщины доспехов он был очень тяжёл; тяжёл настолько, что, какой бы узкий не сделал он шаг, всем вокруг казалось, будто земля содрогается от него, будто гора ожила, проснулась от векового сна и вышла на неспешную прогулку. Шагает в сторону госпожи Дэстэт, стены и окна трясутся от его шагов, стулья и скамьи скачут, как на пружинках. Энуйб идёт в сторону спрятавшейся госпожи Дэстэт, а та сжалась, будто свернувшийся в шарик ёжик, боится, чуть не плачет, подпрыгивает от тяжёлых шагов кузена. «Синай, - думает, - что он с тобой сделал? Зачем боги допустили твоей погибели, когда ты так нужен?! Энуйб, а с тобой что произошло? Ведь не был же ты таким».
Не успел Энуйб дойти до стойки, Нехбет, оправившись после не совсем удачного приземления, устремился в сторону непрошенного гостя, закидывая того стульями, что подбирал по пути. Летевшие в Энуйба стулья ломались о его доспехи, только щепки летят. Стоило Энуйбу остановиться да повернуться назад, глянуть, какой-такой нахал посмел в него кидаться мебелью, Нехбет успел вскарабкаться по выступающим элементам брони. Не успел он только найти брешь в защите Энуйба и нанести по ней решающий, как ему казалось, удар: изменившийся таинственным образом разбойник схватил Нехбета громадной рукою за грудь, и к своему лицу резко поднёс наглеца.
- Хитёр, глупец! – глумился Энуйб, вертя возле себя Нехбетом; со стороны это выглядело, будто бы мальчишка беспощадно мучает пойманную им птицу. – Ты пытаешься задеть за слабое место? Сразу скажу: у меня их нет. Я неуязвим для тебя. И для стражи, и для «Чёрной манипулы». Я превосхожу самого канцлера, и вообще лидеров всех четырёх фракций. Сильнее меня только боги.
Сказав это, он швырнул Нехбета куда-то в сторону.
Акира наблюдает из-за укрытия эту сцену, самой жутко стало. Пока Акира смотрела, как Нехбет не побоялся напасть на озлобленного здоровяка, но был пойман и отброшен, ею овладела нерешительность. Смотрит на Энуйба, и боится, нападать не решается. «Нехбет, - думает, - почему же я не могу похвастаться такой же смелостью, как ты? Или Синай?»
От безысходности Акира посмотрела на окно. И пришла в ужас: в зеленоватом оконном стекле, на её удивление, отразилась Альес; она смотрит на Акиру строгими очами, да кулаком ей угрожает. Поняв, что это значит, Акира понемногу начала собирать волю в кулак. Ещё отвернулась, чтобы не видеть более лица великого магистра. «Хорошо, хорошо, - внушала Акира сама себе. – Ладно, Акира, ты справишься. Здесь нет ничего сложного, ты ни в чём своим парням не уступаешь. Ты не хуже их. Ни капельки».
Внушив себе, что она справится, Акира вынырнула из укрытия, и уже через миг на Энуйба полетел из её рук огненный шар. Небольшой, не больше стакана, в котором на Трибальте положено подавать шнапс. Шар взорвался, но на доспехах Энуйба не осталось ни царапины.
- Ах, ты маленькая дрянь! – развернулся раздосадованный Энуйб.
Он махнул рукой – ряд сидений в холле взмыл вверх, подобно волне в цунами, и в сторону Акиры рванул. Акира с криками «Ой» увернулась, так что летевшие в неё сидения не задели девушку. Увернувшись от волны сидений, Акира ещё раз высунулась из укрытия (правда, уже в другом месте), и повторила свой фокус с огненным шаром. У неё вышло то же самое. Разозлившись ещё сильнее от приёмов Акиры, Энуйб отбросил её в сторону той же неведомой силой, что до этого оторвала от земли юнцов. Подхваченная такой неведомой силой Акира отлетела в стену, будто кто её рукой бросил, как подушку; она врезалась в стену одним боком, а затем упала на пол уже на другой бок. Акира стала похожа на тюфяк, который впопыхах швырнули в сторону, забыв свернуть.
- Я же сказал, меня вашими приёмчиками не взять, - молвил Энуйб, чуть успокоившись.
Неожиданно в холле одно из окон разбилось. Из него показались три светящихся белых шара. Два из них полетели к Энуйбу и врезались в его латы, а третий – в стену. Раздался такой взрыв, что в холле полопались все окна; сидения, что попали в зону взрыва, разлетелись в разные стороны, едва не навредив юным адептам, а стойка старейшин чуть пошатнулась, но, на радость притаившейся госпожи Дэстэт, не упала. Зато в стене рядом с ней появилась брешь; теперь смело можно сказать, что госпоже Дэстэт путь к отступлению предоставлен, пусть даже внезапно и там, где она меньше всего ожидала его найти.
Немного погодя, после тех взрывов в холле появился Синай.
- Шиша с два ты её получишь! – воскликнул он, едва показавшись перед всеми, кто был внутри здания.
Акира, увидев Синая:
- Синай, где ты был, пока мы с этим громилой возились?!
- Не время для любезностей. Уводите всех, кто здесь остался, с Проклятым я разберусь сам!
Энуйб меж тем пришёл в себя после появившихся внезапно световых шаров, что разорвались о его доспехи, оглядел прибывшего Синая с ног до головы, озлобился, что глаза у него загорелись.
- Ах, ты уже здесь, выскочка! – гневно промычал он, и татуировки его тут же стали толще и чернее; со стороны это выглядело так, будто голова разбойника раскололась на куски, но какая-то таинственная энергия чудом удерживает каждый из них на месте.
Синай вынул катану, и, ни секунды не раздумывая, рванул на Энуйба. Завязалась рукопашная, в ходе которой здоровяк, несмотря на кажущуюся нерасторопность ввиду своего размера, ловко отбивал удары клинка бронированными руками. Синай же безуспешно пытался вонзить клинок в самую незащищённую часть Энуйба – в шею; одно точное попадание, и с ним будет покончено. Но нет: во время одной из таких попыток Энуйб, поймав момент, схватил Синая рукою и швырнул в сторону. Синай приземлился на ноги, правда, по вызванной столь мощным броском инерции, прокатился по каменному полу до самой стены, в которую же упёрся. А в стену упёршись, шмыгнул носом: он почувствовал, как от трения о камень сильно стёрлись подошвы его сапог. «С ним опасно шутить, - думал Синай, не сводя глаз с Энуйба. – Я до этого пустил в него два заряда света, но не смог сдвинуть с места хотя бы на шаг – он такой тяжёлый. Если затянуть бойню, от этого здания не останется ровным счётом ничего, кроме руин».
Вдруг Энуйб рванул с места, ринулся в сторону Синая; бежит, земля трясётся – вернее, общественный холл и всё, что в нём находится. Проклятый мчался, сметая и ломая в щепки всё, что только попадало ему под ноги, начиная с сидений и заканчивая самим полом. Но Синай не растерялся. Подождав, когда Энуйб подбежит достаточно близко, он резко отскочил в сторону. Энуйб протаранил стену насквозь, бесследно растворившись в непроглядном облаке пыли. Синай же, воспользовавшись ситуацией, бросил в облако ещё один заряд света, и тот разорвался. Сразу после взрыва заряда Синай нырнул в облако пыли.
- Какой же он огромный и страшный! – чуть ли не в слезах молвила Эттшек. По тому, как она слегка подрагивала ногами, смело можно судить, что из-за страха перед самим кузеном и его силами она вот-вот готова сначала сойти с ума, а затем – и вовсе истерить от ужаса. Шутка ли через какое-то время вдруг увидеть перед собою до неузнаваемости изменившегося родственника, да ещё обладающего необузданными силами и с недобрыми намерениями? И характер ещё прескверный сделался.
- Не время истерить, госпожа Дэстэт, - возражала подоспевшая Акира, как только они с Нехбетом нашли молодую аристократку под стойкой старейшин.
- Надо уходить отсюда, пока ваш кузен вас не нашёл, - вторил Акире Нехбет, беря Эттшек под руки.
Не успели они вынести её из здания, перед юными адептами тут же вырос Энуйб. Едва появившись перед госпожой Дэстэт и сопровождавшими её адептами, он тут же раскидал их, будто котят, а саму кузину, смятённую внутри и напуганную до смерти, схватил в огромные руки. Эттшек, разумеется, подняла истеричный крик; дёргается из стороны, в сторону, будто рыба, рыпается, пытается безуспешно выбраться, на помощь зовёт.
- Ну, всё, детонька, ты попалась! – говаривал Энуйб, глядя в глаза напуганной кузине. Куда больший ужас Эттшек испытала, когда увидела одним глазом сверкавший на свету оскал; каждый зуб её кузена напоминал гвоздь, а собранные вместе они готовы вот-вот все разом вонзиться в тело молодой аристократки. – Наконец-то, я до тебя добрался, - молвит Энуйб, потряхивая пленённой кузиной, как котом, которого за кражу мяса взяли за шкирку и трясут. – Теперь всё. Ну, дорогая моя, готовься…
Не успел он договорить, как вдруг о броню Энуйба стукнулось что-то твёрдое. Он оглянулся – а это в него Нехбет два ножа пустил. Тот подумал ещё и магию применить против двинутого громилы, однако, ничего у него не вышло: Энуйб, предвидя этот и другие возможные шаги оппонента, взмахнул рукой. В одно мгновение Нехбета окутали выползшие из земли корни. Мало того опутали, ещё слегка сдавили, как будто душить его собираются. Нехбет упал, лишённый хоть малейшей возможности двигаться и сражаться. Не миновало это и затаившуюся за повозкой Акиру – её постигла та же участь, что и Нехбета.
- Вы мне не соперники! – пробасил Энуйб, что стены общественного холла и земля возле него затряслись. – Не пытайтесь меня остановить, вам никто не поможет, даже тот хвалёный…
Его бас тут же перебило внезапное появление Синая. Появившись, непонятно, откуда, он приземлился обеими ногами на один из наплечников Энуйба, надеялся вонзить катану в шею, однако Энуйб оказался ловчее и быстрее: почувствовав, что Синай на него наступил, он схватил молодого адепта за ногу и швырнул его в ближайший курятник.
Нет, в этот раз Синай не врезался в стену курятника (а она из дубовых брёвен – на века сколочена), и он не проломил её насквозь да не оказался бы внутри, где ему было бы сложнее усмирять обезумевшего громилу. Напротив, пока летел, Синай ловко перевернулся так, чтобы опереться ногами в стену, а затем рвануть к врагу и нанести ему рану. А и тут его Энуйб опередил. Не успел Синай опереться ногами о стену курятника, Энуйб в одно мгновение оказался рядом с ним, схватил свободной громадной ручищей молодого адепта, и давай его прямо на глазах товарищей да госпожи Дэстэт обивать то о стены, то о землю. Лишившись возможности защищаться, Синай до того обмяк, что выронил катану из рук. Акира и Нехбет, глядя на то, как и с какой силой Синая бьёт озверевший после раздела наследства Энуйб, испытали шок, пронизавший их до самого мозга, настолько, что их парализовало, словно привидение они увидели. У Акиры даже слёзы из глаз выступили.
Куда хуже обстояли дела с госпожой Дэстэт. Увидев, как её кузен покалечил Синая, некогда мгновенно вошедшего в её доверие, она подняла такую истерику, что наблюдавшим из-за угла селянам казалось, она вот-вот вспыхнет, будто лучина. Эттшек, пытаясь хоть как-нибудь утихомирить кузена, она била его ногами по кирасе, сквозь слёзы орала ему прямо под ухо, чтобы прекратил – жалостливо и не очень. Но всё без толку – её попытки разжалобить Энуйба, похоже, лишь раззадоривали здоровяка, и тот калечил Синая сильнее. Наконец, Энуйбу надоели крики Эттшек, и он заткнул ей рот, просто вставив в него свой бронированный палец.
- Замолкни ты уже!!! – рявкнул он кузине.
Заткнув рот Эттшек, Энуйб ещё немного поотбивал полуживого Синая, а затем, не глядючи, швырнул его в сторону реки, да с такой силой, что ни один человек не выживет, будучи так брошенным кем-то крупным наподобие Энуйба. Какое же отчаяние овладело сердцами и селян, и юных адептов, и даже самой Эттшек, когда они увидели, как молодой, но смелый адепт, пролетел сперва низко над землёю, а затем жёстко приземлился на бок и, нисколько не сбавляя скорости, покатился по ней волчком. Кое-кто из селян даже представил себя на месте Синая; будто не с ним такое произошло, а с кем-то из них.
- Даже не пытайтесь помочь ему, - молвил Энуйб, показав угрожающе перстом на селян. – Кто из вас хоть шаг сделает в его сторону, размажу по земле до лужи.
- Ах, ты урод! – вырвалось из уст Нехбета.
Обиделся Энуйб. Махнул рукой, и корни обвили уже рот Нехбета. И голову к земле плотнее прижали. Энуйб же, лишив Нехбета возможности говорить и сопротивляться, развернулся и побрёл куда-то с Эттшек в одной руке.

* * * * * *

Синай неожиданно пробудился, словно он увидел кошмар, кульминация которого и побудила его на пробуждение. Только увидел он вокруг себя не Суанрок, а бескрайний лазурный океан, над которым нависает небо, всё изрезанное облаками, каждое из которых было похоже на перо или пух. Хотя Синай лежал на воде, она, несмотря на свою настоящую природу, была тверда, как земля или перина, а потому молодой адепт не тонул в ней.
- А где это я? – спросил сам себя Синай, встав и оглядевшись вокруг. Он оказался один в каком-то неведанном мире; не понимал, как здесь оказался, и не знает, как выйти из него. Как ни озирался по сторонам, а ничего, кроме воды и неба, не увидел.
И вдруг перед ним полупрозрачными призраками предстали в профиль образы всех, кто его видел, как то: Нехбет, Акира, Альес, профессор Оттиус, директор Жан, Росс… перечислять долго. Но каждого из Синай неслышно шептал по имени, невзирая, что не понимал, к чему всё это.
Продолжалось бы так и дальше, если бы из воды не появилась громадная, как скала, костяная рука.
- Разрази меня гром! Ты ещё откуда?! – вскрикнул Синай при виде руки.
Поразмяв немного костяные пальцы, рука замахнулась на Синая. Хотела прихлопнуть его, как муху, но Синай ловко увернулся от неё. Желая ответить напавшему на него агрессору, Синай решился пустить в руку световую бомбу, дабы её взорвать. Ничего у него не вышло – световая бомба не возникла у молодого адепта в руке. И тут Синай понял, что дела его совсем худы: он непонятным образом лишился сил, а значит, и сопротивляться обитающим в этом мире чудищам ему придётся очень трудно. А тех, как он решил, здесь пруд пруди, не выудишь.
И точно. Не успел Синай оправиться от того, что лишился своих сил, рядом с ним выросла ещё одна костяная рука. Синай увернулся и от неё. А тут ещё одна появилась. А потом ещё, ещё, ещё. Очень скоро вокруг Синая вырос целый лес из костяных рук, и все они жаждут раздавить его. Синаю не помог даже его Глаз демона – не желает загораться, и всё тут. Осознав всю безнадёжность своего положения, Синай постарался выбежать из такого леса.
Не успел он выбраться, как столкнулся с иного сорта опасностью. В небесах непроглядными тучами висели очернённые чумой косы. Дождавшись нужного момента, косы кубарем устремились с небес на Синая.
- Этого только мне не хватало! – паниковал Синай. Он отскочил в сторону прежде, чем летевшие косы оказались в двух-четырёх метрах от него. Однако, это мало чем помогло ему; летевшие в Синая косы, разумеется, утонули в воде, но через несколько мгновений они вынырнули с другой стороны, стали преследовать спасавшегося адепта. Он в сторону, и косы за ним. Он в воду, и они туда же.
Вскоре поняв, что отступать бесполезно, да и некуда, Синай вынул катану из ножен и давай отбиваться от летящих кос. Будучи лишённым своих сил в этом странном мире, Синай не смог и поцарапать их; а пропитавшая косы чума до того оказалась сильной и едкой, что в конечном счёте катана разломалась на куски. Синаем в мгновение ока овладело отчаяние, он не знал, что делать. Правда косы перестали нападать на него; вместо этого они вдруг повисли над Синаем и вокруг него, чему молодой адепт сильно изумился.
Но не тут-то было. Стоило ему только замереть на месте, из воды вылезли проеденные болезнями когтистые руки. Едва появившись, они схватили ничего не подозревающего Синая и потащили его на дно. Да даже если бы Синай вовремя бы их заметил, ему бы всё равно бы не удалось от них уйти. Он тонет в воде, в панике пытается сопротивляться, но без толку – уходит на дно, будто кто к нему камень примотал. Уйдя по грудь в воду, Синай начал в ней барахтаться. А самое обидное, что он в этом странном мире (как понял, пробудившись) лишился своих сил и возможностей, в связи с чем ему нечем ответить, нечего противопоставить. «Проклятье! – промелькнуло в его мыслях. – Меня убивают! Не думал, что скажу это, но… мне нужна помощь. И срочно».
Вдруг он сквозь брызги почувствовал, что кто-то ухватил его за ворот мантии, а затем резко потянул вверх. А без труда подняв бедолагу, и на ноги поставил, будто на землю.
Оказавшись на ногах, Синай увидел своего спасителя. Им оказалась какая-то таинственная женская фигура (если, разумеется, судить по телосложению) в грязно-коричневой, подранной снизу, рясе с золотым поясом. Синай был удивлён такой неожиданной встрече. И ещё больше, когда увидел, как его таинственная спасительница заставила появившиеся руки и косы исчезнуть – один лёгкий, плавный жест руки, и они рассыпались в тёмную труху, которая скоро растворилась в воздухе, словно пар или дым.
Успокоился Синай, говорит:
- Спасибо, конечно, но… а ты кто? Я тебя раньше не видел.
Спасительница молчала. Синай напрягся – ведь никогда не знаешь, что делается в мозгах у твоего собеседника. Откуда знать, чего он замыслил? И кто он? И как очутился здесь?
Шло время, Синай ждал, что предпримет или ответит его Спасительница. Однако такое продолжительное молчание и бездействие его не то, что напрягало, даже пугало его.
Наконец, Спасительница подошла к Синаю поближе. Остановившись возле него, она засунула руку в капюшон, скрывавший её голову, после вынула её уже сжатую в кулак, который затем протянула в сторону молодого адепта.
- Это ты мне? – спросил робко Синай, глядя то на кулак Спасительницы, то на неё саму. Спасительница кивнула головой.
Поколебавшись так некоторое время, Синай всё же решился протянуть руку к Спасительнице. Наполовину протянул, а Спасительница, дождавшись нужного момента, ухватила его руку, положила ему в ладонь что-то мясистое, сжала ладонь адепта в кулак и оттянула от себя. Синай посмотрел на такой «подарочек» … и ахнул – в его ладони оказался с силой вырванный человеческий глаз с кусочком зрительного нерва. Отданный Спасительницей глаз был весь в крови – верный признак того, что его вырвали с живого человека. У Синая по спине холод пробежался, оба колена чуть тряслись, в горле пересохло – он не знал, как и реагировать на такое «подношение». Так был потрясён, что не заметил, как Спасительница подошла к нему. Синай от того, что Спасительница подошла к нему очень близко, а уж тем паче – коснулась его, замер, окоченел на месте.
- У тебя есть особые силы, - шепчет ему Спасительница. – Они внутри тебя самого.
Её шёпот показался Синаю зловещим. Но куда более зловещим стало иного сорту зрелище. Спасительница раскрыла капюшон – из него выглянуло женское лицо без глаз. Они вырваны, глазницы были пусты, они показались Синаю двумя бездонным ямами, ведущими во мрак и пустоту. Куда больший ужас внушали ему капли крови, что сочились из глазниц. Синаем тут же овладело отчаяние, а сам он замер на месте, будто замороженный. Он был готов закричать от ужаса, но не мог.
- Загляни в себя, - говорит Спасительница, мило улыбаясь, чем только сильнее сковала молодого адепта. – Найди в себе эти силы, и увидишь, что будет…

Но, хвала небесам да океану, это было лишь видением.
Правда, пока Синай, будучи лишённым сознания, лежал и видел сие видение, но не почувствовал, как Глаз демона у него на лбу медленно утопал в коже, пока совсем не исчез. Спустя мгновение после его исчезновения на том же самом месте вдруг раскрылся третий глаз, точь-в-точь такой же, как и у Синая. Разве что взор от него исходил остекленевший, устремлённый вперёд.

* * * * * *

Энуйб, легко разделавшись с адептами и запугав жителей Суанрока, пришёл в поместье госпожи Дэстэт с ней самой под мышкой. Молодая аристократка была страшно напугана; чем ближе Энуйб подносил её к поместью, тем больше её страх перерастал в ужас, панику и отчаяние. Желая хоть как-то остановить кузена, как-нибудь разжалобить его, Эттшек выкидывала слова, жалобные и грубые, поглаживала кузена по руке, била его – но всё без толку. Здоровяк так раздражался, что ему ничего не оставалось делать, как по временам трясти несчастную кузину, дабы угомонилась и не пыталась кого-нибудь позвать; ещё ногами кверху подвешивал, чтобы неповадно ей было. А при ходьбе Энуйб, держа под мышкой кузину, раскачивал её, как обычно мать покачивает дитя, чтобы успокоить его или дать тому уснуть. Эттшек даже звала на помощь, но на её мольбы никто не отзывался.
Не успел Энуйб дойти до поместья госпожи Дэстэт, сломал ворота, по пути выворотил с корнем несколько деревьев, растоптал кусты… А взойдя на порог дома, он запросто проломил насквозь окованные железом дубовые входные двери, словно это выложенные в ряд лучины.
- На-ко, вон, полюбуйся в последний раз на свои владения, - говаривал Энуйб, когда проносил несчастную кузину через коридоры и анфилады дома, без сожалений и угрызения совести разнося в хлам и труху всё, что только подворачивалось ему под руку, да и вообще всё, что только вставало на его пути. Да, собственно, ему было всё равно, как поступать, где ходить – он преследовал лишь одну цель: как следует попугать кузину прежде, чем разделаться с нею самым омерзительным способом. Эттшек меж тем не знала, чего ей больше бояться – того, что Энуйб вот-вот погубит и её, и весь Суанрок, или того, что кузен будет мучить её, и при том не устанет. Ведь одним лишь небесам ведомо: с кем Энуйб связался, пока был в заключении. Что делается в его очернённых тем злосчастным днём мозгах? Какую цель он на самом деле преследует, если это не месть? что с ним такое проделали, чтобы внешность его изменилась до неузнаваемости (равно, как и его характер, который испортился ещё при разделе наследства)?..
Наконец, громила Энуйб принёс истерящую от ужаса Эттшек в салон, её саму бросил на диван, что тот перевернулся, и молодая аристократка оказалась уже на полу. До смерти напуганная Эттшек не без робости подняла на кузена заплаканные очи; сама она неаккуратно, плашмя, лежала на полу, потрёпанная, будто брошенная кем-то ветошь. Боится, как бы хуже не обернулось; что задумал её кузен-разбойник, она не знала, однако понимала, что всякое задуманное им злодеяние не пойдёт ни в какое сравнение с самым страшным кошмаром, который может присниться аристократке вроде неё.
- Теперь всё, принцесса, сказка закончилась, - молвит Энуйб, не спуская глаз с кузины. – Настало моё время. Теперь я над тобой поиздеваюсь.
- Ч-то ты задумал? – спросила Эттшек дрожащим голосом.
- Она ещё спрашивает. Перераспределить наследство, разумеется. Тебе всё, а мне – только лошади; не-не-не, дорогая моя кузина, это не порядок, давай по-другому.
- Зачем? Всё уже давно распределено, дядя всё распределил по справедливости…
- Никакой справедливости здесь нет! – наорал Энуйб на кузину, и та плотнее прижалась к полу. – Этот старый пройдоха оставил мне несколько кобыл, а тебе отдал всё остальное. Дом, усадьба, деревня – всё твоё единоличное, а у меня только лошади. После этого ты смеешь говорить, что всё поделено по справедливости?! Теперь всё, покончим с этой несправедливостью и сделаем всё по-другому.
- Т…т… ты болен, Энуйб, - пролепетала Эттшек.
- А ты у нас лекарь, да?! - съязвил здоровяк. – Я был его сыном и наследником. Я, а не ты. Меня отец и любил соответствующе: давал мне всё, что я просил, ни в чём мне не отказывал. Он делал всё, чтобы я стал его достойным преемником. Я претендовал на его усадьбу и все владения вокруг неё, а не ты. Но всё перепало тебе, а мне досталась лишь горстка лошадей. Спрашивается, почему? Ведь я был его сыном, прямым наследником, но почему мне досталось гораздо меньше, чем тебе? Почему? Как он посмел? Как он мог? Ты для него никто и звать тебя никак!.. А раз уж так зашло, то мне осталось только одно: убрать тебя с дороги, и присвоить себе то, что принадлежит мне по праву.
- Ты сумасшедший! – дрожащим голосом произнесла Эттшек, и опрокинула слезу.
- Заканчивай своё нытьё, дрянь! – крикнул Энуйб, что Эттшек едва ли не лишилась души. – Ты вообще для него была чужим человеком, видела его от силы раз в полгода, но после его кончины ты получила больше меня. Я должен был получить всё это, я, а не ты… Да, я не добился справедливости у адвоката отца, потому сколотил банду и решил убить тебя; но эти волки, адепты «Чёрной манипулы» помешали мне, спутали все планы. Затем они прямо у тебя на глазах отобрали последнее добро, отстригли, а затем упекли в тюрьму, на самую вершину гор… Хватит, мы заговорились. Перейдём непосредственно к делу. Теперь всё, настало моё время - время мести. Сначала я буду мучить тебя до полусмерти и издеваться над тобою – хочу полюбоваться, как ты сойдёшь с ума, так же, как и я когда-то давно. И получить от этого несказанное удовольствие. И лишь после… загоню тебя к твоему покойному дядюшке.
- А ну-ка, не балуй! – послышался голос. Это был старый слуга госпожи Дэстэт. Услышав в полудрёме (возраст у него уже не тот, чтобы бодрствовать дольше, чем полдня) грохот, он встрепенулся так, что практически мгновенно проснулся; а услышав и вопли своей госпожи, старый слуга тут же бросился на него. И лишь услышав гремящий голос Энуйба, он понял, что госпоже Дэстэт угрожают, и бросился на подмогу, даже не подумав о том, что с ним может произойти. – Кто ты такой, чтобы поднимать руки на… - говорил старый слуга, едва Энуйб развернулся к нему лицом.
Не договорил старый слуга. Энуйб, не дослушав его речей, прямо на глазах кузины схватил старика, а затем начал бить его, с неимоверной силой ударяя его задом о пол. От души отбив старого слугу, здоровяк перевернул его в воздухе, схватил за ноги и с размаху выбросил его в окно прямо напротив перевёрнутого дивана с Эттшек. Госпожа Дэстэт, глядя сначала на то, как её преданного слугу колотит её же кузен, а затем – как его выбрасывают из окна, последний ум потеряла. От ужаса она подняла крик, от которого сама едва не охрипла. Зато её кузен, Энуйб, взбесился от него.
Он собрался, было, запустить в кричащую Эттшек чем-нибудь тяжёлым, дабы та замолкла. Однако почувствовал, что какая-то неведомая сила переместила его из дома на лужайку возле него.
Оглянувшись вокруг и попытавшись понять, что это было и как это произошло, Энуйб обратил внимание на… Мэчьи. Да, это был Мэчьи; это он при помощи магии выудил здоровяка из дома госпожи Дэстэт, тем самым уберёг её от неминуемой гибели и продлил аристократке жизнь ещё на какое-то время.
- Раз уж юнцы не смогли с тобой совладать, - говорит старец, - значит, за их дело вступятся старики покрепче.
Энуйб злорадно улыбнулся.
- А, - молвит он, сверкнув зубами, - старикан Мэчьи! Приятная встреча! Давно мы с тобой не виделись.
- Ты ещё смеешь радоваться, разбойник?! Деревня в опасности, юнцы связаны, ты угрожаешь госпоже Дэстэт… Ради этого я оставил дом без присмотра и примчался сюда…
- Кончай языком трепать, старый пень, да иди туда, откуда пришёл, - перебил Энуйб. - И оставь меня с кузиной! Верни меня обратно!
- Нет уж. Я тебе лучше преподам урок, падаль.
«Падаль» - это слово сильно задела Энуйба за живое. Услышал его, злится, весь красный, зубами от гнева скалит. Не сдержался разбойник; ручищи распростёр – старец тотчас же сорвался с места, к Энуйбу устремился. Но старый адепт не растерялся: Мэчьи, не пролетев и половины расстояния до Энуйба, пустил по нему небольшой лучисто-небесный шарик, на деле оказавшийся сгустком энергии мороза. Попав в лицо Энуйбу, сгусток разорвался, и голова здоровяка тут же покрылась толстым слоем льда. Вместе с плечами. Старец приземлился за землю, а Энуйб дезориентирован. Правда, как Мэчьи оказался на земле, у него чуть хрустнуло в обоих коленях.
- Ох, староват я уже для таких трюков! – сказал сам себе Мэчьи, потирая свои колени.
И вдруг он услышал, как раскололся лёд. Дурной знак – Энуйб уже освободил свою голову из ледяного плена.
- Смелая, - говорит, - попытка, старик. Но твоя магия устарела, как и ты сам.
Он махнул рукой – по газону прошлась земляная волна, которая отбросила старца. Тот улетел к ограде, о которую же и ударился спиной.
Оправившись от боли, старец не без труда поднялся. И какой же он испытал ужас, когда увидел, как здоровяк развернулся и с лязгом побрёл в сторону усадьбы, только латы стучат.
- Не бывать тому! – промолвил грозно старец.
Он сделал несколько жестов обеими руками, а затем руки в землю опустил. По земле в сторону Энуйба устремился поток таинственной, но мощной энергии, от которой горел газон, а почва трескалась, будто сильно пересохшая глина. Эта энергия, достигнув Энуйба, сделала землю под ним вязкой, и здоровяк вмиг погрузился по грудь.
Старец Мэчьи не остановился на одной только манипуляции с землёй. Едва Энуйб наполовину утонул в размякшей почве, Мэчьи размахался по воздуху раскрытыми ладонями, одну из которых простёр вверх. Конечно, в небе на несколько мгновений сгустились тяжёлые свинцовые тучи, и на голову разбойнику немедленно попала молния. Воспользовавшись тем моментом, что Энуйб отвлёкся на полученную от молнии боль, старец заставил корни растущих поблизости деревьев увеличиться в размерах; это позволило ему с их же помощью не только опутать Энуйба, но и полностью погрузить его под землю.
Увы, магия тоже требует сил. Сначала духовных, а затем – и физических. Погрузив здоровяка в грунт, старец почувствовал сильную усталость; он упал без сил. Стоит на четвереньках, еле дышит, руки и ноги трясутся, с седых его висков пот проступил. Госпожа Дэстэт смотрит на всё это дело из окна салона, боится, ногти покусывает от ужаса, а сама она ни жива, ни мертва; с ужасом она ждёт, что же произойдёт дальше.
А произошло вот что. Спустя какое-то время из-под земли показались руки Энуйба, а вскоре – и сам озверевший разбойник. «Дела плохи, - думал старец Мэчьи, созерцая, как Энуйб, преодолев его заклятия, выбрался из западни. – Надо что-то срочно придумать, иначе этот гад не только прикончит саму госпожу Дэстэт, но разнесёт всё, что ему помешает. Проклятье, он же не оставит от этого поместья ни камушка!». Но сил у старца не оставалось даже на самый пустяковый трюк.
Разумеется, Энуйб не стал медлить. Не успел он вылезти из созданной старцем ловушки, развернулся к Мэчьи и рукой махнул. Уставший старец под действием неведомой силы взмыл вверх; немного погодя, он камнем рухнул на землю, только пыль столбом. Лицезрев сие зрелище, Эттшек укрылась за шторами; она вконец обезумела от ужаса – он вконец одолел её.
- Ну, что ж вы за идиоты тупые?!! – орал взбешённый Энуйб. – Я же сказал, меня не берут никакие ваши трюки! Я непобедим! Я неуязвим! Ну, когда же до вас это дойдёт?!
Вдруг здоровяк обнаружил, что он в момент дела оказался не на лужайке возле дома Эттшек, а на пустоши возле реки. Очень уж удивился сему Энуйб.
И ещё больше он удивился, когда увидел перед собою Синая. Тот стоит перед ним, совершенно целый и невредимый, правда, с тремя глазами вместо двух.
- У тебя появились новые дружки, Демон? – ухмыльнувшись, спросил Энуйб.
Синай произнёс в ответ устрашающим, металлическим голосом:
- Думаешь, ты один непобедимый, да? Я тоже не лыком шитый.
Примечательно, что такой пугающий душу голос – ничто иное, как мешанина: в ней, помимо собственного голоса Синая, присутствовали ещё голоса двух женщин. Как это произошло, не понял даже сам Синай, но картина получилась очень пугающей; создаётся впечатление, будто в одном теле поселились сразу три человека за место одного, и все говорили хором. Куда страшнее это выглядело в сочетании с лицом в три глаза вместо двух. От этого всякий, несведущий в таких делах, запросто сойдёт с ума; в лучшем случае – придёт в смятение.
Не раздумывая, Энуйб простёр обе своих руки в сторону Синая. Тот тоже не стал медлить; и тоже простёр руки. Оба напряглись, друг друга мистическим образом пытаются вытолкать; с той лишь разницей, что Энуйб пытается проделать с Синаем тот же фокус, что и со старцем Мэчьи, а Синай, напротив, сопротивлялся. Казалось бы, силы равны, никто никого с места сдвинуть не сможет; правда, Энуйб, пока пытался выбить оппонента, начал замечать, что он вспотел.
Поняв, что Синая ему просто так не выбить, Энуйб топнул тяжёлой ногой по земле; от места топота в сторону Синая пронеслась расщелина. Естественно, Синай отвлёкся на неё; в результате он был отброшен, но благополучно приземлился на обе ноги.
В один миг Энуйб оказался рядом с Синаем; он хотел как следует врезать ему, дабы одним точным ударом кулака снести голову, но Синай оказался не из робкого десятка: враз поймал кулак вражины на лету, будто бы знал, откуда придёт удар. Энуйб напирает, и Синай не сбавляет силы, тоже давит. До поры: Синай сосредоточился, и стальная перчатка Энуйба вдруг раскалилась до красна. Энуйб заорал дико от боли, покрасневший кулак отдёрнул. Хотя это не помешало ему отбиться от очередных манёвров Синая.
Синай же, отскочив в сторону от очередной такой порции защиты здоровяка, задрал руку кверху; из неё появился вдруг… огненный шар с наковальню величиною. Он, будто живой, самопроизвольно устремился в сторону Энуйба. Но не попал: Энуйб в одно мгновение оказался за спиной у Синая, схватил его обеими руками, сжав, будто бочку в тисках зажали, да над землёю поднял; шар же взорвался на пустом месте. Синай не растерялся – он сосредоточился, и из его тела по здоровяку побежал электрический разряд, настолько мощный, что, если бы под него попал обычный человек, от последнего бы осталась лишь груда обугленных костей. Энуйб, почувствовав на себе всю мощь такого разряда, тут же отшвырнул Синая.
- Что, Демон, - говорит, - это типа было больно, да?
Поджарив Энуйба электричеством, Синай не успокоился. Он пристально глянул на разбойника всеми тремя глазами, тот сразу же возгорелся, будто его кто облил горючим маслом и поджог. Энуйб отвлёкся от Синая, стал кататься по земле, тушить себя от огня; за версту слышно было его вопли да стук доспехов о землю.
Дождавшись, когда Энуйб погасит пламя, Синай в мгновение ока переместился к разбойнику, да как врежет ему кулаком в грудь, что толстая кираса его раскололась, словно орех или яйцо. Затем он вынул катану из косираэ и вонзил в получившуюся брешь; всё это Синай сделал настолько быстро, что за ним не смог уследить даже получивший новые силы – причём даже неизвестно, от кого и каким путём - Энуйб. Стоит добавить, что под действием таинственного третьего глаза на лбу Синай как-то умудрился обездвижить Энуйба в то время, как он погасил пожар на себе. Как бы то ни было, Синай, сделав своё дело, отскочил назад.
Да, оно свершилось! На месте укола появилась проказа, которая начала расти и разрастаться по телу здоровяка. Синай при помощи третьего своего глаза всё ещё держал неприятеля обездвиженным, чтобы тот не смог вообще что-либо предпринять; ведь если он его отпустит, дело, посчитай, будет не сделано, окажется напрасным. Впрочем, Синай всегда отличался предусмотрительностью.
Энуйб, едва увидев, как он сохнет и распадается в пыль, заревел:
- Нет, так не может кончиться! На твоём месте должен быть я, а не ты! На её месте должен быть я, а не она, Эттшек! Я, а не вы!..
Дальше шли истеричные вопли, которые Синай не разбирал. Очень скоро от Энуйба остались лишь его доспехи, среди которых – осколки кирасы, да серо-чёрная как пепел труха.
Разобравшись с Энуйбом и подождав, когда его не станет, Синай тотчас же обернул свой взор в сторону Суанрока; от него пронеслась полупрозрачная пелена, которая вскоре исчезла за холмом неподалёку.
А вскоре из-за того холма появился Нехбет. Покуда Синай разбирался с Энуйбом здесь, в пустоши у реки, селяне успели его и Акиру освободить, обрубив вызванные здоровяком корни; Акира осталась в деревне оказать помощь раненным, ежели таковые имеются, а Нехбет помчался на выручку Синаю. И не побоялись же, что Энуйб погубит их всех, если кого пошлют за ним. Добежав до пустоши, Нехбет остановился отдышаться. Всё, что он видит здесь, это: сам Синай и груда доспехов рядом с ним, под которыми местами проглядывается труха – ровно всё, что осталось от Энуйба. Сам Синай – ровно такой, как и до этого был: всего два глаза, а Глаз демона красовался на его лбу двуцветным круглым кабошоном.