Дети Каина любят музыку

===================================================

ДЕТИ КАИНА ЛЮБЯТ МУЗЫКУ

Я, по сути, Катехизатор с дипломом. Имею тенденцию повествовать о небесных сферах с полным сознанием правоты. Но тут же идут и искушения. Иной искуситель набрасывается на меня с ловкостью, просит рассказать о Боге "какие-то" истины. Я гордой душой возгараюсь, польщенный вниманием, начинаю испещрять слова из догматического богословия. А соучастливый слушатель выпрыгивает из кустов, скинув овечью шкуру, неожиданно ловит меня контрастом эмоций и бьет от противного:
- Так нет ничего этого. Никто не видел... Все придумали...
и ты в пылу беседы сначала соглашаешься с его выводами... а потом понимаешь, как легко тебя провели, а по сути заставили отказаться от  Бога... Вот какой ты молодец, Катехизатор Вжигоревич.
И что тогда?.. Снова бежишь в храм, только уже сокрушаться и каяться:
- Как я маловерен, когда ослеплен гордостью.

Копаясь в себе, схватив взъерошенную голову, забросив зонд в марианскую впадину своего духовного естества, я обнаружил, что мои безделье, апатия, маловерие имеют источником зло. В юности я был полон ненависти как Каин на Авеля и позволил нескольким людям сломать себя, после чего Авель во мне усоп, я успокоился и свалил на ломальщиков ответственность. В целях оправдания своей производственной неэффективности и творческой неплодовитости прикрылся их агрессией. Работать на пастбище литературы, музыки и деньгодобычи не хотел. Созидательность была не по плечу, и я призвал из пространства неких наказывателей себя. Удобно, бесспорно, но ладно. Десяток лет я валялся в виде кучки разбросанных кирпичей, покрывался пылью с соседних дорог. Обидно же! Начав ходить в церквушку под домом, стал я эти кирпичи как-то обратно собирать в прежнего мощного Игоря. Вроде какое-то прежнее подобие вырисовывается, но время упущено. Сейчас скачками покрываю заросшие поля, да тут без комбайнов не обойтись. Косить-то регулярно надо.

К неожиданной экзаменовке по катехизации привел и следующий пример. В такси гонял по церквям, праздновали великую Пасху, а в "Максиме"-то мусульмане за рулем. Кто повелевает Приусами, если не они? Субподряд узбеков. Очень непростые беседы выходят. "Вот ваш Бог... Вот ваш Исус...." Лавирую. "Наш Иисус у вас Иса, но есть ньюансы." Как он за рулем, так я между понятий. Острые вопросы обруливаю. Маловерующей душонкой ищу компромисс. Какой из меня верующий? Никакой. Как тростник дрожу при ветре испытаний.

Бывают беседы и с обоюдной пользой. Условно победные. Вот молодой инженер после храма меня спрашивает, как относиться к красоте природы. Я категорично катехизаторски дую:
- Эстетизм, оторванный от Бога - демонизм. Помните, как Ева восхищалась плодом познания добра и зла... А потому, что не держала в своей голове Господа и его заповедей. Всякий грешник затыкает дыру в духовности эстетикой. (Дальше отсебятина) Вспомним эпизод в Списке Шиндлера, где, пока ведется зачистка евреев, солдат-пианист немецкий играет паритию Моцарта. Дьявол - мастер спецэффектов и всяких чувственных манипуляций. А вспомните, что потомки Каина придумали города и муз инструменты. Это не я говорю, первые главы Библии. Эстетика и инженерность детям убийц не чужда, а даже свойственна. Тяга к "спасительным" технологиям - это тоже последствие греха и неверия. "Мы ничего не знаем про Бога, но мы верим в наши технические усилия. Ими мы решим все проблемы без всяких молитв." Упование на прогресс, на государство, на все кроме Творца - это есть язычество. Только опустошенность души, безбожие заставляет каинитов возвести вокруг себя стены и утешаться гармоникой. Так что разделяйте жизнь душевную и жизнь духовную. Держите их на расстоянии.
После "инженерной" беседы я притопал домой и написал изящный стишок. А это - лучшее доказательство пользы бесед. Спасибо тому инженеру.

дети Каина так слезливы,
так чувствительны, трогательны даже.
только нет прерогативы
упования к небесным адажио.

дети Каина эстетичны.
их города изящны как птицы.
почему-то Божий бич на
них оскалился, чтоб впиться.

дети Каина творят добродетель,
урожай похвалы собирая.
в мире есть и Божьи дети...
они и не выходили из рая.

им за милость не надо ни лайков
они молчат о своей молитве
их держит за руку Кто-то великий.
а им ведь больше ничего и не надо.

дети Каина сидят на руинах,
разгребая золу пепелища.
другие над этим парят невинно
и праха земного в прахе не ищут.

Но что мои точечные уколы, моя редкая не проросшая проповедь, когда в храме есть люди, целиком посвятившиеся Богу. Они сидят, сложивши ручки, а люди к ним бегут потоком.
Из внутреннего храма выглядываю на прихожу, где на вахте под окном сидит монах. Солнце через жалюзи выпадает ему на темя и лучом далее летит на пол. У монаха волосы в пучок и заканчиваются косичкой. Читая книгу, он смотрит в андроид, подаренный клириками. Господь метит своих. А полусвоим (мне) остается только завидовать или восхищаться. У вашего катехизатора смелости отречься от мира не имеется. Одной ногой на пороге храма, а второй - в цивилизации. А страждущие бегут к помеченному лучиком.

Этот, помеченный лучиком, посадил перед собой юношу, настоятелю храма принес каши, мне дал кружку чая, и я присел слушать для опыта.
Богопосвятившийся мешал ложечкой и затравленно глядел в кружку:
- Вообще, монашество не дает человеку никаких преимуществ. Это даже не священный сан. Диакон или священник - священный сан. А мы - разве что обеты даем.
Но тут же рассказчик воспрял духом:
- Но с другой стороны монах обладает такой верой, что полностью готов уповать на Божью Волю. Священники с их обозом семьи на это как правило не готовы. И поехать монах может во всякую глушь... Нести веру в самые суровые условия.
Все глаза устремились на рассказчика в рясе. Как это? Он же ничего такого не сказал? А вот сказал. Таинство, мирянам недоступное.

Вот еще. Забегает к нам человек иного свойства:
- Не знаю, крещеный я или нет, но по духу всегда христианин, - говорит забегун. Монах отвечает:
- Вот вы приходите на фабрику и заявляете, что вы тут работаете, но в отделе кадров не записаны.
- Верно, абсурд, - смутился гость храма.
Я, язвительная морда, поддерживаю гостя и нападаю на монаха:
- Отец, а вы сами-то в отделе кадров записаны?..
Представитель молитвы и отшельничества сурово смотрит на меня и на фабриканта:
- Рясу мою видишь?... Это как нарукавники на производстве. А трудовая на столе у епископа лежит.
Я посрамлен. А человек понуро ушел. Зато задумался о крещении.

Имея во внимании такого исповедника, я предпочитаю теперь больше молчать. Так и зовите меня, молчаливый катехизатор, Вжигорь бородатенький. А борода - потому, что печалюсь за кровь на Украине. КПД искусства мал.

=======================================================

АКТЕРСТВО - БЕГСТВО В ТИШИНУ

Службы в храме последнего года носят у меня испытательный характер... перешагнув порог, я стою и понимаю, все в наосе меня знают, ждут от меня проявления веры. Для ее проявления мне приходится играть. Всем им на утешение, себе - на развитие лицедейства.... это энергозатратно.. а ведь надо еще взаимодействовать с Господом... таинственно и сакрально, чтоб они все не догадались... заряд духовных батарей все-равно происходит... улизываю домой пораньше... тогда напишу интересненького побольше... улыбка ваша станет пошире... НАТО в мире станет поменьше... стариков через дорогу будут переводить чаще... музыка в России станет мелодичней. От этого всем будет веселей и спокойней.

Поэтому больше мне стал нравиться храм пустой. Тогда на актерское мастерство не надо выделять ресурс. И весь он идет на общение с каждой иконкой. Если, конечно, оно у меня не является актерством. "Извините, простите, вы смогли, а я - нет". Вот мои типичные словечки образам в рамах.

Второй момент актерства - спирт. Бес дезинфекций настиг и храмовое дело. Я стою, держу на за золотой тарелочке в хрустальной рюмке спирт, а священник причащает очередь человеческую. После каждого мокает ложку в спирт, а я молюсь, чтоб этот акт Господь простил нам всем. Что именно?.. Да то, что мы не верим в силу таинства и решили его дезинфицировать! Ох, ждет покаяние русскую церковь. И меня - конец лицемерия тогда. Ведь не верю я в короновирус. Бессилен этот злодей в соприкосновении со Христом. А мы тут какие-то ложки в спирт окунаем. Заодно, я гляжу как каждый открывает рот и закрывает глаза. У меня важная работа... Я бы должен молиться за того, кого вижу, чтоб он освящался. да не умею...

Третье актерство связано с духовенством. С одним батюшкой случился тихий конфликт... я его мысленно обвиняю, что он съедает мою ауру... а он видит во мне не состоявшегося импульсивного психованного человечка. Мы оба используем некое актерское изощрение. И пытаемся перебороть силой своего театра театр противника. В итоге я ничего не нашел лучше, пореже с ним пересекаться и на его благословения уклоняться: не достоин я вашего преподобия... очернять вашу светлую руку нечистотой чела.... он пронзительно глядит в мою бороду.. за бородой может впервые увидел соперника...

Есть еще жениховское актерство. Мужчины в церкви меня пытаются женить... чтоб я соответствовал их ожиданиям.. чтобы я разделил то же бремя, что и на них. Ведь им с бременем выводка детского тяжело, а мне с гнездом из моих детищ - нет. Я явно не попадаю под стереотип... верней не под тот... В итоге, мне легче сказать, что я уже работаю над покорением невест, и многим девицам в храме дарю шоколад и соки. Мадамы в клиросе с моих сладостей уже фигуры подпортили.

Иногда мне стыдно вставать с постели.. так я нагрешил актерским гордынным способом предыдущий день. А первое, что встречает мой проснувшийся взгляд - икона под потолком... Мне остается только зажмуриться... Но нельзя же всегда жить наощуп. Вот и приходится смиряться и медленно открывать глаза.

======================================================

ОСМОТР ЛЮДСКОЙ КРАСОТЫ

Вкусив крови причастия, люди благоговейно идут к столику с запивкой. Я каждому вещаю мыслимую благодать: кому золотые струи молитвы на голову, кому ангелочка на плечи, кого укрою накидкой Богородицы, кому повешу золотые слова молитвы на лоб - то, к чему по версии Вжигоря стремился человек, и то, что мне в ответ выдает личный покой. Предположительно, моя душа проверяет, насколько искренне человек готовился. То же делаю, целуя икону. В отражение молюсь за тех, кого вижу в отражении - за всех, кто попал в рамку стекла. Так что берегитесь. Мальчик пронзенный золотыми нитями занес свечку в алтарь. Вот молодец. А у меня-то самого-то мысли о том, что через пару часов я буду на катере бороздить волну по пути на веселый остров. Ох, самому бы мне соответствовать рамке претензий. Если грехи вывернуть наружу, то мне и в храм-то зайти нельзя. Совершенно понятно, что до христиан мы, Вжигори, не дотягиваем. Были такие святые, такие мученики, типа святого Якова, к примеру. Его за Господа разбирали на кусочки, а он с духовным смыслом комментировал каждую убранную часть тела и давал себя рвать дальше. Лаврентий ложился на раскаленные противени как барбекю и не роптал. Георгий бежал в испанских сапогах из раскаленного металла и еще радостно обгонял легионеров. Современники такой верой не обладают. Обладают едва пробившимися из почвы ростками. Я - самый трусливый из всех. Я могу быть лишь сочувствующим тем христианам. Вот хворостиной совести Господь гоняет меня в храмы, чтобы я молился за прихожан. Он водит мои глаза по тем, кто сильно молится, и по тем, кто благоговейно открывает уста перед причастием. В эти мгновения аз грешный усиливаю работу духовного сердца и молюсь насчет просветления их духовных очей - чтобы самому стать лучше, чтобы мои тексты на прозеру не были вам омерзительны. Изначально и пошел в церковь за этим, чтоб очистить литературный слог, выгнать из своей писательской машинки бесов, стать чистым для Бога и для читателя, чтобы с большей пользой в трезвлении трудиться на литературном поприще. Увы, по гордыне набрал себе еще ложную святость,  недюжую лень и словоплевательство.

Один гражданин из храма спрашивал меня про оптимизацию жизни через христианство, например, можно ли евангельскими законами упорядочить жизнь так, чтоб единственным результатом была светсткая жизнь в профессиональном труде, полезном обществу. Изначально преследовавший ту же цель, я привел пример из жизни царя Давида, когда тот решил проанализировать свои методы управления и устроил перепись населения. Господь сильно наказал его. Почему? Самолюбование. Иногда мы пытаемся не искать истину и накладывать ее на свою жизнь, а прогибать ее под свою привычку. А истина этому страшно противится. Идя ей навстречу, готовься, что не ты примешь ее себе в обойму, а она возьмет тебя в оборот и изменит твою личность, твою цель и задачу. Вот они, истина и мир светского христианина.

Поэтому в перерывах между писательством я снова и снова бегу в храм, обогощаю себя и литературный продукт неожиданными вливаниями истины. Как это делается?
Кнопки записи и редактирования зыкрыл, оделся и побежал в храм. Там поглядел, как остальные могут созерцать молитву и петь, получил масляный крестик на лоб и скок-скок домой обратно. В одном направлении накачиваю, в другом - выпускаю. Цикл производства происходит. О чем этот цикл - да о церкви. Ведь кому церковь - не мать, тому Бог - не отец. Дома превращаю накачанное в литературный или музыкальный продукт. Совмещать пытаюсь. Верю, что скоро вы оцените ролики на моем ютубе.

Задачу подмечать красоту и нести вам никто не отменял. На одной из служб дети ставят ладошки под лучик, идущий от окна. Свет пробивает насквозь. Мальчики и девочки смеются, пытаются поймать ускользающий блик. Бабушка присоединяется к игре внуков, временно скидывает лет 30. Смеется. У остальных лица серьезны. Остальные в глубине себя. Остальные придавлены литургической тайной. Молодцы и те и другие.

Приведу пару деньков церковного круга. Возможно, они заинтересуют вас социально-уютным аспектом. В Сочельник, это 6-го января, в храмах можно видеть приятную картину: все желающие во всех частях храма помогают украшать интерьер. В одном углу бабули протирают иконы, в другом - дцп-больной с мамой выбирают и подают игрушки из коробки. Напротив них - студентки с рвением обвешивают колючие деревья шарами и блестками. Дети с восхищением оценивают этот движняк в сказочном мирке Рождества, про которое они пока ничего не знают. Нищие с паперти запрыгивают погреться в наос и тоже услаждают взор иконно-елочной эстетикой.
Клир в укромных местечках балует организм чаем, набирает в связки сил и с иронией подсекает за всеми ними. Есть хотя бы один день в году, когда граждане России бросаются потрудиться на храм и попытаться угодить Богу. Не будем требовать от них слишком многого.
Внутри церковного штата сотрудников за эти дни произошло много мелких конфликтов. К этим вещам относятся с пониманием и называют происходящее - искушениями. Пономарь обиделся на священника, что тот его ругал. Завхоз точил зуб на трапезную. Певчая рыдала, потому что голоса не было всю неделю (поверьте, это страшное событие.) Администраторы скалялились на исполнителей и наоборот. К Рождеству все эти конфликты рассасываются сами собой. Потому что всех бесенков, которые подначивали людей и злобно тыкали своими булавками, Христос смел одним взмахом. Так делает уборщик - одним движением половой тряпки сносит прочь всех тараканов. Тогда все выдыхают внутренней свободой и обиды не таят.

Следующий за рождественским ажиотажем в храм наваливается ажиотаж крещенский. Возможно, для клира нет более напряженных деньков, чем эти святые дни. Баки, шланги, насос, разлитая вода, тазы, куча неизвестного народа, который прет с бутылями напролом и не взирает на службу - все это сильно утомляет людей, которые скромно работают в церкви каждый день, а не приходят раз в год набрать даром святую жидкость и исчезнуть. Ключевой фактор популярности праздника - бесплатность воды. Искренняя любовь к халяве тянет россиян в храмовые комплексы. Осознание, что чудо можно урвать у церкви и заточить у себя в бутылке для домашних нужд, поднимают с диванов даже атеистов. Народ сочится даже к ночи, тарабанит в дверь, и плотный монах в очках из стен укрепления кричит: идите домой, мы не откроем! Никогда! Расшатанную психику духовенства потом приходится лечить тишиной, смартфоном, домашним уютом и пинг-понгом. Они думают, раз Христос как-то выдерживал ежедневный натиск фанатов чудес - значит и мы должны. Да и Иоанн Предтече в одного омывал в Иордане многотысячную аудиторию. Но то Христос и Иоанн, а мы - обычные Владивостокские священники, жаждущие покоя.

Еще по-поводу красоты. То, что мне по-настоящему омерзительно, это то, что бомжики перед храмом сидят и с обмороженными ногами. Верующие (да и я) валят мимо них во врата дома Господня, и никто не желает решить их проблему. Максимум, монетку подают. У одного горемыки гной проступает через валенки и капает на ступеньки. Формируется такая лужица, являющаяся мерой нашего эгоизма, фарисейства и брезгливости. А бомжик этот не пьет, и за пазухой у него - Новый Завет, и бедолага даже что-то там прочел, как он говорит "от Луки". Неужели, Бог приставил этих пахнущих несчастных к дому Божию во осуждение всех эгоистов. Крест бедолаг с котомкой неподъемен, и все за километр оббегают их путь на Голгофу нищеты. Один из эгоистов - это я, разумеется - проследил тропу страдальца до дому. Оказывается, живет тут же за оградкой у храма, в заброшенном туалете. Черные пальцы ног и розовые распухшие ступни - удалось подглядеть, когда они снимают обувь. Сильно помочь не смог. В больницу ехать сопротивляются. Согласились принять от меня антибиотиков и перекись. Спасибо им за это.

В иной день сразу посещаю несколько храмов. Раз уж даны ноги человеку, а на них надеты ботинки, а между ботинками и ступнями - носки. Не для того ли, чтобы пробежаться?... Вот, для того! Вошел, перекрестился к алтарю, каждой иконе по-очереди дарю лобзание. Вот испугался меня какой-то мужчина - явно редко заходящий, из-за СВО напуганный и целующий Ушакова. Я мягкими жестами показал, что не разведчик, что просто молюсь. Мужчина оттаял.

Если взвесить, сколько времени за год я простоял в храме, получится примерно 10 суток. Церковный годовой круг летит бешенным ритмом. Храм наряжается в одни краски и скидывает другие. Одежды батюшек, которые забегают и выбегают из алтаря с кадилами на перевес, меняются с сезонами как пейзажи в лесу. С белого переходят в красное. С красного в зеленое. С зеленого в голубой и золотой. Праздники сменяют один другой. Я то в Крещение разливаю воду по бутылкам, то на Пасху вешаю пасхальное яйцо на фасад, то на Троицу тащу солому и березы в наос, то на Рождество наряжаю елки и достаем из гаража вертеп. На первый взгляд затянувшийся год Сурка, и мы с трудом разделим в памяти Успение сего года от такого же 5 лет назад или 10. На самом деле, разница конечно имеется. Во-первых, 5 и 10 лет назад божественного присутствия в человеке, регулярно посещающего церковь, больше. И с каждым церковным годом он воспринимает мир иначе. Тоньше. Более творчески. Более пронзительно в смысле жала любви и сопереживания. Бытовое он со временем не замечает, а духовное вынесет на первый план. Пребывая в движении веры, человек видит уже не объекты, а промысел Божий. Может, и я когда-нибудь таким стану.

======================================================

ТРАВА И СТАРЕЦ

Когда совсем тяжело, я сажусь на автобус дальнего следования и еду в монастырь. По пути унылые и бесхистростные осинки раскрываются мне в печали, а я исповедуюсь им. На монастырском подворье в беседке посреди поляны стоит двухметровый памятник старцу. Он извояен стоящим на коленях на камне, как и молился тысячу дней и ночей. Это что-то сокрушающее до скелета души. Я трусь лбом о его локоть, жалуюсь на свои беды, плачу о своих грехах, смотрю на траву вокруг, потом утираюсь и, когда поеду домой, обратные осинки покажутся не такими горькими. Они скажут:
- Приободрись, Вжигорь. Держи удар. На тебя люди ровняются. Имей ответственность перед ними.Отвечаю:
- Конечно, теперь могу.

В монастыре, в церкви, в святом месте я научился получать что-то, не понимая что! Есть неоспоримое чувство, что что-то в организм приходит такое, что несет тебя и питает.

Я стою как веселый робот и лазером зрений оглядываю пространство, с икон ловлю встречный свет. Лазеры их сильнее моих, и они морфируют вжигоря удрученного в иного Вжигоря. Робот с меня потихоньку сдирается и злая веселость заменяется кроткой внимательностью. Тишина в сердце вытесняет злобу. Огоньки свечей танцуют вежливо, осмысленно, лучезарно. Главную икону Преподобного нарисовал сам игумен: в прошлом - гитарист рок-группы. Его творение исцеляет. Оттого-то в раму картины напихано много бумаги. Каждый листок - прошение отчаянного сердца: отче, помоги то, исправь это. Взгляд на иконе вышел пронзительный, буквальный.

Эпоха перемен, в которую мы живем - вещь жуткая и беспощадная. Выдерживать ее вес - невозможно. Одна галопирующая цифровизация чего стоит. Вот я и бегаю за добавочной атлетической силой в монастырский храм как в спортзал, тренажерку для духовной мышцы.

Часто бываю в прострации и легкой прелести. Когда еду в автобусе или иду и неясный ум, а какое-то рассеяное, в чем-то даже блудное мироощущение прокрадывается в ум. Цельности нет. Для последней требуются усилия. Вот тут "тренажерка" и помогает - мобилизирует, что есть, в нужное русло. Искушения бывают и хуже. Скажем, блудная аура охватывает. Тогда заскакиваю в храм, и это настроение порочное аж зубами скрепит от злости. Я борюсь, я смиряюсь, я луплю себя мнимыми кулаками, и что? А всё. Бесовщина отходит. Я становлюсь тише. Я ощущаю доброе опустошение, каюсь и медленно начинаю возвращаться в жизнь.

И каждый раз, когда мучит меня бес каким-то искусом - неверие, страх, вожделение - я томлюсь, мысленно режу себя, хлещу огнем. С переменным успехом искушение отходит. Зато так легко и внезапно явится святой (который на в деревянном варианте исполнен у монастыря) каким-то лучиком от иконы или знаком со стороны, и большой покой наваливается на меня. Одиночество улетает, осязание невидимого ангела рядом поддерживает и успокаивает во мгновение ока.

Иконографика - особый случай. Иконы все целую. Как не благодарить их? Даже созерцание иконы одухотворяет. Вы не замечаете, но когда ваши глаза обводят элементы одежды святых, их выражения лиц, духи злобы отступают. Даже лицо ваше просветляется. Так было с Серафимом Саровским, когда он рассказывал о небесах. Мысленно поднимаясь от уровня к уровню, сам сиял...

Господь меня бережет, вытаскивает из нереальных ситуаций. Какую-то тоненькую ниточку забрасывает, и я по ней, шур-шур... Как тут не стать верующим? Для ощущения поддержки требуется внимательность.

Без упования на эту ниточку, как бы я мог тексты писать?... Не хватит никакого человеческого терпения. Лучики регулярного общения с высшим миром необходимы автору. Если я дома перед иконой или в храме обретаю некий инструментарий невидимой защиты и каркас брони - так это замечательно! Немножко в дреме я топаю домой, умиротворенный, успокоенный и прыгаю к монитору в бодрой дерзости. Одно удовольствие - шпынять новые абзацы в книжки. Топча монастырскую траву, меняешь и темы своих рассказиков. Это плавно происходит, без насилия. Прочтите мой Булгакион, хотя бы. Вроде оттолкнулся от слога Михаила Афанасьича, а уже и прямоходящий кот Жюль Верн там - священник и апологет церкви. Да и Маргарита покаялась и, сокрушаясь о грехах, живет в иконной лавке. Всякие религиозные мистерии в меня напихивают невидимые святые, когда заваливаюсь на лужок перед монастырем, когда вваливаюсь в наос церковного строения, когда стою в углу дома Божия на лесенке, наблюдая весь зал, когда все иконы с таинственной затемненностью поглядывают на мою физиономию. И я в ответ гляжу с осторожностью мыслей. В приделе выше идет служба. Я какбы на страже. Я молодец, практически.

А бывает иначе, стою как фарисей - дисциплиной себя сковал:
- Вот, посмотрите, посещаю каждый день. Хвалите меня.
Это когда лицемерия и лжи в себя много впустишь. Что делать? Тогда я кричу себе:
- Стыд и совесть, вернитесь. Литератор, вспомни, какое рвение было у апостолов. Никакой показухи. Одна радость сочетания с Христом. И на муки шли весело и бодро, потому что по жизни парили, потому что материальный мир им - как фантик - нечего бояться. В сердцах - уже рай. А у меня в сердце - одно раздутое эго. А вспомни Предтечу. Ему ничего от мира не надо. Шкуры и пустыни было достаточно. Пески одиночества - вот его храм. Люди, покайтесь - говорил. Эгоцентризм из сердец убирайте, Богоцентризм - засовывайте. Вжигорь, кайся, как лицемер не ходи в дом Божий, а как любящий сын - ходи. Будь примером не гримасой, а нутром.


=====================================================

ПСАЛОМ 50 ДЛЯ ДАЧНЫХ РЕБЯТ

На пароме я отрешенно созерцаю в окошко. А дачники едут и обсуждают бытовые вопросы, семейные, детские... Я в сладостном послевкусии от содеянных дел и в ожидании тех деяний, что совершу в городе. У меня в руках молитвослов. Руки выхватили его из кармана в импульсе желания раскаяния. Но лень размазала меня в кресле, и демон предоставил мне созерцание внешних пейзажей вместо путешествия по руинам внутреннего города. Честно глядеть в себя и через покаяние восстанавливать здания, когда-то подаренные Богом, большой болезненный труд. Приятней затыкать сознание открытками с природой. Для нас безвольных Творец и это предусмотрел и нашпиговал их вокруг нас с избытком. Волны трут наш кораблик. Островки ползут мимо. Впереди виден город. В нем присутствуют небоскребы. В нем имеются рога и копыта двух мостов. Тут мой Бог меня спасает вновь и даже мое бездействие обворачивает смыслом. Ко мне подсаживается товарищ, интересуется личностью Вжигоря. Я испуган внезапностью и наоткуп даю к вниманию свое чтиво:
- Вот, на церковнославянском, пробуй...
Человек берет книгу, изучает 50-ый псалом. Превращается в ребенка с азбукой. А я с распирающей радостью отворачиваюсь к полюбившемуся окну. Кроме лени запела и гордость:
- И человечка приучаю к небесному и сам отдыхаю. Вот хорошо...
Человек долго читал. А по прочтении захлопнул книгу и вернул ко мне
- Как тебе псалом?
- Сложно. Но полезно.
Мы вернулись в созидательный город. И каждый много сделал, чтоб было за что прощать ему островную лень.

На избе островного дома имеются гигантский крест и икона Христа, нарисованная ребенком. Когда во дворе кто-то заматерится, я с педагогичным (надеюсь) смирением подскакиваю к иконе и читаю один из четверостиший:

аты баты
прости за маты
помилуй Боже
бородату рожу

* * *

не люблю ругаться
да барахлит рация...
что ни слово
The game is over

* * *

ицца-пицца
не люблю материться
само вылазит...
как рык у Маззи.

* * *

грязный кадык
у детины...
бесов язык
матерщина

* * *

не стыдно при Христе...
так-то. на тебе...
исправь мои словечки,
рака и овечки...

* * *

грязный рот...
такой я вот...
ты очисти..
амигу мистера..

вот такая у меня юмористическая катехизация...

===================================================

КПД моего искусства мал, но вы помогайте.