Рассказы бывшего заключённого 12. Пресс хата

И вот я в новой камере, в которой было достаточно просторно, камера немного напоминала вагончик, но была чуть пошире.

В хате обитало шесть человек, некоторые из пацанов были подстрижены под ноль, видно надежды, что поможет апелляция, сменились безысходностью, был получен отрицательный ответ по кассационной жалобе из Мосгорсуда, а стало быть нужно готовиться к этапу на зону.

Зайдя в камеру, я поздоровался, коротко рассказал о себе и стал устраиваться на одной из свободных шконок. Затем залез на решку и держась руками за железные прутья стал вызывать бывших сокамерников с картонажки, нужно было сообщить бывшим сокамерникам, что меня закрыли на четыре года.

В Матросской тишине малолетний корпус состоял из четырёх зданий, образующих правильный прямоугольник, почти все камеры выходили во внутренний двор. Докричаться было несложно, так как за счет акустики голос усиливался и не рассеивался в пространстве. Скажу больше, на малолетке достаточно часто можно было слышать, как перекликаются несовершеннолетние, будь то друзья или подельники. Бывало, что кто-то ломанулся из хаты и сразу начинало работать тюремное радио, оповещая тюрьму про опущенного…
 
Общаясь с новыми сокамерниками я узнал, что на тройке был строгий распорядок дня. Осуждённых четыре дня в неделю водили учиться в школу. Между уроками давали перекурить в общей курилке и опять за учёбу. По пятницам осужденных водили в кино, если обитатели камер не были наказаны за плохую учебу.
Я знал, что на тройке творился беспредел, но не представлял масштабов данного ужаса.
 
В любой камере осужденки должно было быть тихо и чисто. Воспитатель, майор Зотов, был помешан на чистоте. По его распоряжению, каждое воскресенье, нужно было проводить генеральную уборку камеры, а это значило, что в этот день, все осужденные должны были чистить и вылизывать каждую щель. К примеру деревянный, обеденный стол нужно было драить с мылом, костяшками домино!

Вид у моих сокамерников был жутко подавленный, взгляд потухший, у некоторых в глазах таился страх, а у самого младшего 15 летнего парнишки, светился фонарь под левым глазом.
 
Пацаны рассказали мне, что на осуждёнке, существует пресс хата, в которой сидят рослые малолетки, пять человек + взросляк. В школу их не водили, а Зотов всегда поощрял активистов, словом эти отморозки были опорой и карательным органом на третьем крыле.  Старшим у них был Слава Мороз, осужденный на 6 лет усиленного режима за изнасилование. Два года назад ему исполнилось 18 лет, но Зотов не спешил его отправлять на зону. Майор держал его здесь при себе, старшим псом среди ссученных активистов.

Пока осуждённые учились в школе, активисты всей шоблой, вместе с воспитателем ходили по камерам, устраивая проверку на чистоту.
Эти крысы, легко могли взять себе, что нибудь из продуктов других осужденных или забрать сигареты, из чьей нибудь дачки или ларька.
Обычно проверив все камеры, активисты отправлялись в школу к самому началу перерыва и там в курилке, жестоко избивали ребят, в камерах которых была найдена пыль или грязь.

Я не верил, чтобы на малолетке, могли избивать так, практически без причины, по указке воспитателя Зотова.
На следующий день, после завтрака нас всех вывели из камер и повели на учёбу. Пару уроков пролетели незаметно, настало время перекура. Классы открылись, а их было два. Ребята вышли в курилку. Там уже курили шестеро рослых ребят. Из которых выделялся один, что пониже всех ростом, коренастый парень, очень плотного телосложения и злыми, практически отмороженными глазами. Короткая стрижка, черные волосы, бакенбарды, холодный и злой взгляд, немного приплюснутый нос. По виду он ни как не походил на малолетку.

Если бы я не знал, что ему уже стукнуло двадцать, то дал бы навскидку ему не менее двадцати пяти.
Это и был Слава Морозов, Зотовский прикормыш и отморозок, наводящий ужас на всех малолеток, сидевших в то время на крыле осужденных..
- Кто сегодня дежурный в камере 3.6 ? - спросил Слава Мороз.
- Я.
Ответил парнишка изможденного вида.
- Как тебя кличут?
Спросил кривляясь рослый активист, стоявший рядом с Морозом.
- Меня Гоша зовут, - ответил мальчишка дрожащим голосом.
- Почему крошки хлебные в шкафу не убрал? - Спросил Морозов и резко врезал парню в лицо....
Гоша упал на плиточный пол, сжался в клубок и завопил надрываясь.
- Не надо, не бейте, я убирался вчера, все было чисто.
В этот момент в курилку вошёл рыжий, (так за глаза на малолетке называли Зотова) увидев лежащего на полу осужденного, он спросил.
- Ты, что тут разлегся, устал от учебы? - съехидничал Зотов.
Гоша поднялся, вытянулся перед воспитателем и ответил.
- Поскользнулся я гражданин воспитатель, больше такого не повториться.
Зотов, бросил презрительный взгляд на окружающих и вышел из курилки.
В курилке, какое-то время было тихо, затем раздался бас Морозова.
- Ну что, все врубились за что было спрошено? Вопросы будут?
В курилке воцарилась мертвая тишина, пятьдесят малолетних преступников, стояли в оцепенении, как нашкодившие дети, опустив глаза в пол. Развернувшись Мороз в сопровождении свиты покинул курилку. В это время прозвенел звонок и несовершеннолетние разошлись по классам.

Так прошло шесть дней, наступило воскресенье, день генеральной уборки. После завтрака в камере закипела работа. Кто-то то мыл стены, кто-то пол, а мы с Митяней, моим новым другом, усердно скребли обеденный стол, намыливая его хозяйственным мылом, чтобы затем костяшкой домино отскрести каждый сантиметр поверхности.
Часа за четыре с уборкой было покончено и пообедав, каждый занялся своими делом. За столом ребята играли в домино, я лежал на шконке и сочинял кассационную жалобу....

Где то недели через две, я тоже попал под раздачу, меня попинали за плохую уборку в курилке школы и предупредили, что если ещё раз повторится такое, то попросят Зотова закинуть меня к активистам в пресс хату, на пару часов.... Такое иногда случалось на осужденке, самое страшное, что эти суки могли применить насилие и опустить ниже плинтуса, слава богу, что этого не случилось.
Дни тянулись очень медленно, я ждал ответа по кассационной жалобе и считал каждый день, мне оставалось до совершеннолетия двадцать пять дней.
- Скорей бы апрель. - думал я.
- Скорей бы подняться на взросляк....

Прошло ещё две недели, избиения несовершеннолетних продолжались. Помню, один пацан огрызнулся Морозу, его отмудохали в кровь и утащили на больничку.
Зотову сходило всё с рук. Этот рыжий садист, периодически появлялся, то в школе, то в камерах на утренних проверках. И всегда вежливо спрашивал с ехидной улыбкой.
- Жалобы есть?...

Новый сокамерник
 
В тот день была пятница, у нас в камере появился новый арестант, его перевели с восьмого крыла, он был осуждён за драку, получил три года общего режима.
Когда он вошёл в камеру, мы все замерли от удивления, перед нами стояла глыба, в прямом смысле этого слова. Вы Валуева видели? Так этот парень был не меньше. Огромного роста, больше двух метров, широкоплечий, одним словом слон. Такой сверху кулаком тюкнет и с одного раза в землю вобьет.
Парню было почти восемнадцать, оставалось немного до совершеннолетия. Мы гуляли в прогулочном дворике и разговаривали со Слоном, такое погоняло ему дали в тюрьме.

В разговоре, я обрисовал Толику (так его звали) общую картину того беспредела, который творился на осуждёнке.
Он слушал и возмущался. Это напомнило мне себя, когда я впервые вошёл в камеру после суда, в конце февраля. Я тоже тогда возмущался, а толку?
Выходные прошли в спокойной обстановке, в один момент я сказал ему:
- Скорее всего Зотов переведет тебя к активистам, он всегда подбирает в пресс хату крупных ребят.
Слон отбрёхивался:
- Да ты что, я пацан, что бы к этим сукам в камеру войти? Я буду биться, но к ним ногой не ступлю...

В понедельник, в курилке, в перерыве между уроками, как всегда, собралось человек пятьдесят. Активисты задерживались. Пацаны курили, тихо разговаривая между собой.
Но вот в дверном проёме показался Мороз, следом за ним последовали его шавки. Взглянув на Морозова, я заметил в его в глазах некоторое замешательство.
Активист смотрел на Слона, затем подошёл к нему и небрежно спросил.
- Ты в какой камере сидишь.
- А тебе что за дело, ты что здесь король?
Толя явно был настроен на конфликт. Среди всех присутствующих он выделялся своими огромными габаритами. Обстановка стремительно накалялась.....
Но Мороз далеко был не дурак...
- Ладно, потом поговорим.
Сказал он и ссученные дружно вышли из курилки.
В этот день на осуждёнке никого не били.

Толя Слон переметнулся...
 
В тот же день после обеда, открылась камера и Слона вывели в коридор.
Наша камера была напротив пресс хаты, в щель над кормушкой можно было наблюдать, как открыли камеру активистов и Зотов пригласил Слона зайти в камеру, тот в начале заартачился, стал спорить, но затем услышав, что-то от воспитателя вошёл в камеру. За ним вслед вошёл Зотов, но через минуту вышел. Пресс хату закрыли, послышались удаляющиеся шаги вертухая.
Как мы не пытались вслушаться, что бы понять, что происходит в камере активистов, так ничего и не услышали. Где-то через час наша камера открылась и вертухай забрал матрас, и личные вещи Анатолия.

Да….., Толю перевели в пресс хату, все свершилось, как я и предполагал. Как я понял позднее, там никакой ломки не было, просто надавили на парня психологически, он и прогнулся. Теперь у Мороза было ещё одним активистом больше, да ещё и каким громилой.
Самые рослые малолетки, отморозки на всю голову, были собраны Зотовым в одной хате. Не знаю, чем они думали, наверное жопой, ведь вечно в пресс хате сидеть не получится. Время придёт и пойдёшь по этапам, а там всяко случается, тюремное радио работает быстро....

На следующий день, в курилке после уроков, появились активисты во главе с Морозовым.
В этот день, под пресс чуть не попал армянин, пацан такой маленький, его рост был меньше полутора метров. На тройке, все его звали Арсенчик. Он сидел в нашей камере и так же как я, отсчитывал деньки до совершеннолетия.
Арсена бить не стали, быть может из-за роста, а быть может, что Слон попросил своих новых сокамерников, причина неизвестна. Его только тряхнули немного и предупредили, что в следующий раз, если грязь будет в камере, получит по полной....

Среди активистов стоял Слава Слон, громадина, с засученными рукавами, так суки показывали свою крутость на тройке. Он стоял опустив глаза в пол, затем взглянул на меня и отвёл взгляд....
- Сломали,
подумал я.
- Сломали морально.....

Через пять дней Арсену исполнилось восемнадцать и его перевели в осуждёнку, где сидели взрослые дяди....
 
Прошло ещё несколько дней и настал мой праздник.
- Все, сегодня мне стукнуло восемнадцать, наконец то я покину этот ужас.
Размышлял я.
После обеда открылась кормушка, меня вызвали с вещами на выход. Прощаясь с пацанами, я покидал малолетку с чувством глубокого облегчения, впереди меня ждал взрослый режим.

В камере на взросляке было человек шестьдесят, хата была большая, в ней было сильно накурено и жарко.

Меня спросили откуда я, за что сижу и т.д.
Рассказав о себе, я стал осматриваться искать куда бросить матрас.
- Белый!
Прозвучал знакомый голос с кавказским акцентом, это был Арсенчик, он на неделю раньше меня поднялся на взросляк и уже успел освоиться там.

Арсен помог мне найти свободное место, коротко рассказал мне, что к чему..
Затем мы вместе подошли к смотрящему, который тоже был армянином и я подробно рассказал о беспределе, который творился на осуждёнке.

Тюрьма уже знала за Мороза и про пресс хату организованную майором Зотовым. Этих отморозков, уже ждали везде и в общих камерах и на спецу, и в пересылке на Красной Пресне.

Не знаю, как сложилась их жизнь, больше я с ними никогда не пересекался.
Вот так закончился период моего пребывания на малолетке, в СИЗО Матросская Тишина.
Впереди меня ждала неизвестность…