Глава XV III. Трещина

Были счастливы иметь работу. Отец с мамой, хоть и являлись такими же ГАПами, как и бабушка, не брали на себя выполнение архитектурной концепции здания, только лишь исполняя чертежи. Лера же, научилась понимать законы эклектики, умело смешивая все стили, получая на выходе то, что так нравилось новым русским, как называли теперь зарождающийся класс.
Работа ладилась. Заказчики делились с друзьями по бизнесу своими «придворными» архитекторами, что пока ещё не сделали ни одной ошибки, всегда угадывая, исполняли волю заказчика, которая была для них законом.
Но не так прост был труд архитектора в это тяжёлое для страны время, когда следовало не только угождать, но, порою лечить больную психику, пострадавшую при добыче денежных ресурсов.
Кирпичная вилла, строившаяся по их проекту под Выборгом, вдруг дала трещину. То ли скала не смогла устоять под весом настоль помпезной и значимой архитектуры, треснув под ней, и просев неравномерно, то ли строители не армировали кирпичную кладку. Но, трещина не обращая должного внимания на выставленные маячки, разрасталась, грозя обрушить плиты перекрытия над первым этажом, вместе с выложенными частично стенами второго.

- Сделай дом хороший. Современный. Только сразу говорю; мне не надо то, что тебе нравится, - вспоминал Павел первую встречу с заказчиком. И, ведь привык уже к той глупости, что, будто всепоглощающая волна цунами накрыла собой стряхнувшую со своих плеч социализм страну, но всё же не понимал, как такое возможно; заказчик просил, профессионала о том, чтоб он сделал нечто нелогичное. Пять лет в академии, практика, работа, множество объектов, приобретение опыта, годы жизни для того, чтоб только иметь право сказать себе; я имею право быть архитектором, и в итоге, должен делать то, что не имеет никакого смысла в наши дни, громоздкое, отжившее свой век, аляповатое и изысканно бесполезное.
Хоть из-за экономии средств, авторский надзор и не входил в стоимость договорных работ, Паша начал ездить на объект, сразу после того, как понял – строят не по проекту. Воевал с местными строителями, в отличие от него не имевшими никакого отношения к своей профессии, поневоле став каменщиками.
Сколько жаловался на них заказчику. Говорил: - Смените рабочих, не по чертежам строят. Ведь всё испортят. Но не слушал его уверенный в себе человек. С самого первого дня чуял недоброе Паша, ещё когда общался с ним, перед тем, как взять аванс. И теперь защищал строителей Алик, будто своих родственников, которым дал подработать, но так и не поверив архитектору, искал как бы зацепиться за что-нибудь неправильное в его поведении, или чертежах, чтоб не платить обещанных денег.
Алик. Неужели имя не говорило само за себя? Невысокий, с объёмистым брюшком, начавший лысеть, но не смиряющийся с этим, зачёсывал волосы с боков на макушку, купил велодорожку домой. Неужели не мог сразу отказать этому человеку? Значит не мог. Ведь тогда должен был отказать и многим другим, что, как две капли воды были похожи на этот вездесущий нынче типаж. С той лишь разницей, что не могли так коротко и противоречиво ярко сформулировать своё желание жить в современном, замаскированном под восемнадцатый век строении.
И, вот теперь – эта трещина.

Так хорошо жили в том спокойном, размеренном мире, и каждый мог получить от жизни многое, а при желании ещё больше. Теперь, когда всё рушилось на глазах, не понимал, как жить дальше. Втянувшись в частный бизнес, не знал, как он опасен. За ними, работающими самостоятельно, никто не стоял. Присутствия правительства не наблюдалось. Разве, что только в телевизоре, где выглядели уверенно. На деле же творился полный Шанхай. Каждый выживал, как мог. Кто не втягивался в весь этот ужас – влачил своё существование. С какой радостью ушёл бы из профессии. Но надо, как-то жить. До пенсии было ещё далеко. Да и не умел ничего кроме, как проектировать, как теперь понимал, в никому не нужном минимализме, что становился снова презираем дорвавшимися до рубля «новыми» русскими.
Раз деньги текли сами в руки, не мог отказаться, не поставив запруду. И вот вода в ручье помутнела. Раньше предчувствовал, такое возможно, но не хотел думать о плохом. Инга так же не задумываясь, работала неспешно, в том же режиме, что и при СССР.

- Ничего страшного. Мы зальём бетоном цоколь, - успокаивал его строитель. И от этих слов Паше становилось не по себе. Некая паника овладевала им. Полный непрофессионализм людей, взявшихся не за своё дело говорил о том, что никакой автор не в состоянии создать что-либо, когда вокруг него одни дилетанты. Понимал; наступает эра полного отсутствия грамотных авторов. А это ещё хуже, чем безграмотный исполнитель.
- У вас стены не армированы, цоколь занижен, оси разошлись, плиты имеют малое опирание.
- Где ж ты раньше-то был?
- У меня нет в договоре авторского надзора.
- Так зачем же приехал?
- Заказчик заставил.
- Так и не приезжал бы. Мы тут уж, как-нибудь сами разберёмся.

Возвращался в Выборг. Находился недалеко от того места, где строил когда-то дачу. Свернул с трассы. Проехав около десяти километров оказался в знакомом «СНТ». Бросив машину перед закрытыми воротами, прошёл пешком к дому, который построил сам. Долго плутал, не в силах найти его среди одинаковых, с горбатыми крышами. Хотел увидеть. Нужен ему был именно сейчас, когда искал поддержки.
 Никак не находился.
Должен быть, где-то здесь, в первом ряду от линии берега. Проходил тут уже второй раз, но не мог найти.
Нет!
Этого же не может быть! Это он.
Остановился перед покрашенным в зелёный цвет, с декоративными фахверками, набитыми поверх наружных стен, с переделанной под горбатую крышей. О чём говорила нарощенная фасадная доска на фронтонах.
Какой ужас!
Это была первая в его жизни самостоятельная постройка. Зачем именно сегодня решил заехать сюда? Ещё больше испортил себе настроение. Шёл к «Волге». Начался дождь. Сел в машину. Завёл мотор. Включил дворники. Но, стекло нещадно царапали лишённые их стойки.
Украли.
Как же он доедет до Выборга? Но, всё же решившись тронулся с места. И точно, когда лобовое стекло намокло до такой степени, что дождевая вода уже самостоятельно стекала с него, стало видно лучше. Медленно, прижавшись к обочине, не более пятидесяти километров в час, с включённой «аварийкой» добирался до города.
Старался думать о хорошем. Перебирал в голове объекты, что вёл. Нет. Всё не то. Рутина. Сегодня не радовала даже любимая работа. Но, где-то далеко на заднем плане его сознания еле заметно блестела давно забытая мысль.
Рукопись!
Надо напечатать её в компьютере. Так будет проще и быстрее издать.
Издать?
Да. Издать. Ведь теперь есть на это деньги. И несмотря на навалившуюся проблему, должен заняться этим именно сейчас.
- Писателей читают для того чтобы найти там свои мысли. Как правило находишь, изредка берёшь у них, - вспомнился разговор с Лерой о прадедушкиной рукописи, когда она делала дипломный проект.
- Авторы что жили прежде подтверждают мои мысли. Этим важна литература. Но современная не имеет как правило мыслей.
Вот, например, архитектор, набирает из существующих элементов проектируемое здание. Если оно современно, то живо если копирует отжившие стили - мертво. Складывает архитектуру, как из конструктора. Так и писатель, художник, композитор. Но не каждый в состоянии набрать своё. Некоторые берут элементы не умея придать им новое звучание. Скорее наоборот - теряют то, что в них уже имелось.
- Ты веришь в то, что мне удастся прозвучать?
- Да

- Ну, как? – спросила мама.
- Там полный аут. Строители неизвестно кто. Алик явно на их стороне. В общем предстоит разговор.
- Ничего. Пусть приезжает. Поговорим с ним. Всё решится, - поддержала Лера.
- Нет. Не приедет он. Мне к нему придётся тащиться. А это, сама понимаешь, ни к добру.
Анастасия Фёдоровна невольно взглянула на башенные часы. Минутная стрелка подходила к двенадцати. Оставалось пару минут до наступления нового часа. Произнесла:
- Новая религия давно уже наступила.
- Какая? – не поняв мать, удивился сын.
- Люди-боги.
- Ты это о чём?
- Ну, вот не даром же испокон веков все стили исподволь копировали эллинскую архитектуру.
Дома для богов.
И, вот, когда настоящий Бог окончательно отвергнут, лишённый его народ вынужден копировать себе для жилья дома подобные тем, в коих жили древние боги. Но, теперь это новая религия, когда человек сам и есть Бог. Он вершит всем и всеми теми, кто ещё не понял этого.
- Да. Пожалуй, скоро только эта вера и останется на земле, - интуитивно соглашался, не до конца понимая.
- И сами боги теперь изображены на фасадах в виде статуй. При социализме это были крепкие физически люди. Но, прежде каждый бог имел подвластные ему стихии; воду, огонь, землю, и жили не на небе, хоть и могли передвигаться по нему. Вот откуда свобода мысли и действия у тех, кто пытается стать подобным им. Можно жениться сколько угодно раз. Воровать, насиловать. Ведь живёшь в доме, подобном одному из многих эллинских богов, а, значит и сам бог. И всё тебе дозволено.
- А по мне лучше смириться, - не видя никакой возможности победить это новомодное течение, - до сих пор не вмешивалась Инга. Но, не смогла не высказаться, так, как давно решила для себя; архитектор прежде всего обязан выполнить волю заказчика, какой бы нелепой ни была. На то он и нужен.
- Одному не победить весь мир, - наблюдала за минутной стрелкой. Задумалась. Вспомнила, как маленькая Лера не умела определять время точно, научившись сначала распознавать лишь часы. Обернувшись в комнату, продолжила:
- Те, кто отказался от роскоши, ради удобства, не факт, что так же не считает себя Богом. Аскетизм лютеранства вовсе не подозревает Бога, как учителя любящего. Он карает неправедных и исполняет просьбы просящих. В России было иначе. Любовь к Нему заключалась прежде всего в жертве ради него, аскетизме иного рода. Не минимализме в выборе главного из всех возможных достижений общества, как в архитектуре, а в отказе от таковых.
Лишь невольно высказав своё мнение, Инга молчала. Будучи не согласной с Анастасией Фёдоровной, давно уже не хотела ни с кем спорить, просто жила в согласии с собой. Была довольна тем, что, в отличие от её подруг, не только сохранила семью, но и занимается любимым делом, вместе с мужем, дочерью и свекровью, которую хоть и не понимала, но уважала.
- Бабушка ты призываешь к смирению?
- В какой-то степени.
- Но мама! Это отказ от логичности!
- Ах Паша, как ты ещё мало знаешь!
- Не согласна с тобой бабушка. Разве можно жить без новых, улучшающих быт изобретений!?
- Возьми с собой к заказчику Леру, - сменила тему Анастасия Фёдоровна.
- Нет. Я сам.
- Возьми. Ей будет полезно поучиться опыту общения с представителями «новой веры». Или ты думаешь там всё гораздо хуже? – пристально посмотрела ему в глаза.
- Думаю, нет, - испугался её догадки.
- Возьми дочь. Опыта наберётся, - заметила Инга.
Подумал; всё же опасность есть.
- Я поеду с тобой папа.
Часы на башне начали свой бой.
Раздался удар колокола. Все затихли, считая про себя количество ударов. Их было шесть.
В глубине души был согласен с мамой. Но боялся за себя, хоть и верил в лучшее. Пожалуй, Лере будет важно съездить с ним. С самого девства старался из каждой жизненной ситуации взять что-то важное, используя это для дочери. Хотел, чтобы она знала больше. Не скрывая многое от неё, как иные родители, позволял ей развиваться иначе. Так, как сам считал нужным. Инга закрывала на это глаза. Не то, чтоб доверяла ему, просто знала; своё не упустит. То главное, что было для неё в жизни, на генном уровне уже было заложено в ребёнке. Только лишь не мешала этому развиваться, ни в коем случае не переча.