Таракан

Прозванный Деревенским обходчиком Михаил Делягин, по обыкновению руки за спину заложив – привычка досталась по наследству от отца, – опять навострился в свой едва ли не ежедневный круиз – побродить по селу. Перед тем, как покинуть на пару часов собственный двор, он поставил о том в известность жену.

- А то потеряюсь ненароком, - подвёл он черту своему отчёту, - так чтоб ведала, где искать.

Хотя он знал, конечно, искать она его не станет, уйди он хоть за тридевять земель. Работник в доме из него вышел никакой, здоровьем его не то действительно при рождении обделили, не то к пятидесяти годам выклянчил он себе группу через приближённого к медицине дальнего родственника. Пользовался он инвалидностью по полной программе. Про таких в деревне говорят, мол, у них здоровье – дай Бог каждому: хоть об лоб поросят бей.

Был Деревенский обходчик остёр на язык и хитрого ума мужик. Про всех всё знал, ко всем, за исключением немногих, подход имел, хотя не все в деревне относились к нему одинаково хорошо или одинаково плохо. Всё зависело от того, считал он сам на этот счёт, с какого боку ветер подует, но сердцем чуял, когда выходить в народ, а когда и у своего плетня на лавочке скромно отсидеться.

- Что, опять васса в одном месте завелась? - неохотно и беззлобно откликнулась жена. - Ты хоть выгулял ли после моей работы в комнате пылесос? А то опять снимешься с якоря до потёмок; поминай потом, как звали. Того и гляди, по хариусу дохлым карасём получишь, гуляка несчастный. Вчера вон молодёжь Тольку Косого отбоцкала за здорово живёшь.

Заметив проходившего мимо холостяка Генку Притворкина и боясь быть осмеянным, Деревенский обходчик, давая понять, чей во дворе верх, сказал громко:

- Женишься, Геннадий, поймёшь, что такое счастье. Но будет поздно!

- Не принимай, Михаил, жизнь всерьез – это временное явление! - засмеялся Генка Притворкин. - С твоей хворобой ты должен при жизни памятник жене своей поставить! Она тебя только что на руках не носит! Тыщу лет проживёшь, не охнешь, и за спину от болячек не хватишься.

При таком раскладе Деревенский обходчик в спор вступать не был готов. Пропустив мимо ушей обидную для себя реплику, он взял курс вдоль родной улицы.

Первыми на пути оказались две старшеклассницы на лавочке у переулка. Бойкая Зойка держала в руке костыль.

- Привет, молодёжь! - присел к девчатам Деревенский обходчик. - Зойка, то ли жених ногу тебе выдернул, чтоб далеко не убегала? Кости хоть все?

- Кости, дядь Миш, все, только не в том порядке, что вчера, - отшутилась девушка.

- Может, мне накостылять кому для порядку?

- Уж вы накостыляете! С вашим-то здоровьем! Небось, тяжелее ложки сегодня ничего не поднимали?

Поперепиравшись немного, Деревенский обходчик всё-таки добился своего, рассказала Зойка, где костыль нашла.

- Мне бы парнем родиться надо, - повела она рассказ. - Тогда бы папка меня охотно научил нашим тракторишком управлять. А он упёрся! Девчонок, говорит, учить не приходилось. Доняла я его, конечно – где наша не пропадала! А папка, сами знаете, не очень разговорчив. Откуда мне было знать, что вчера учить начнёт? Стали мы с ним тыквы в огороде собирать да с горки к сараю возить. В очередной раз, когда я за рулём ехала под уклон, папка молча из кабины возьми да вышмыгни. Я испугалась, вслед за ним десантировалась. И прямиком ногой на тыкву шмякнуться угораздила нелёгкая.

- Ты-то зачем выпрыгнула?! Ехала бы без него.

-Ага, ехала! Папка выпрыгнул, а я подумала: «Мне тоже пора пришла спасаться».

- Чего же отец такого дурака свалял?

- Хотел поскорее самостоятельному вождению научить.

- А ты?

- Я так и ответила: «Ты же не предупредил, что таким способом обучаешь!»

- Эх, зря я писателем не родился! Написал бы рассказ про методы обучения твоего отца. Трактор хоть целый, Зой? Или тоже с костылём?

- Чего ему доспеется?! Это не трактор, дядь Миш, это, можно сказать, самодельный велосипед на больших колёсах. Его папка сам смастерил из подручного металлолома. Ткнулся в стенку сарая и присмирел.

- Присмирел кто? Сарай? - спросил Деревенский обходчик, лукаво прищурившись.

- Дядь Миш, - вклинилась в разговор Оксанка, подружка Зойкина. - Чего вы Зойку пытаете? Рассказали бы лучше, как анадысь мужики вам едва не накостыляли. Сидели бы с Зойкой сейчас за компанию при костылях.

- Так уж и накостыляли?! - нарочито обиделся Деревенский обходчик. - Я бы за такое издевательство показал им Кузькину мать – по методу незабвенного Никиты Сергеевича Хрущёва! Да только где им было меня догнать?!

- А рассказать слабо? Репутация ваша не пострадает. Всё равно не работаете.

- Может показаться, я ничего не делаю, но на клеточном уровне я очень занят! - Деревенский обходчик помолчал, набивая себе цену, потом продолжил: - У нас ведь как мужики работают? Без бутылки – никуда! Поэтому скажу вам между делом, девчата. После школы линяйте в город, если не хотите замуж выйти за пьяницу или лодыря, каковым представителем я перед вами собственной персоной и являюсь. Но я хоть лодырь терёзовый, а остальные… Может, не надо рассказывать-то?

- Да мы и без вас, дядь Миш, знаем! Только нам хочется от первоисточника услышать! - Зойка шутя костылём коснулась рёбер Деревенского обходчика.

- Ишь, чего удумали, красавицы! Первоисточник – книжка «Война и мир». Я таковым не могу быть априори. Все идёт хорошо, только мимо. А почему – вот в чём вопрос философии бытия!

- Да будет вам страху нагонять, дядь Миш! Расскажите! И вы груз с души сбросите, и мы со скуки не помрём, пока женихи на речке загорают.

- Ладно, уговорили! - стукнул себя по коленке Деревенский обходчик и принялся рассказывать: - Итак, во время очередного турне по селу и близлежащим к нему окрестностям завернул я до фермы подветринской. Вижу с пригорка, мужики, будто муравьи, ползают по земле. Заинтересовался я.

Из переулка вывернул битый-перебитый «Москвич», остановился напротив Деревенского обходчика с девчатами. Не открывая дверцы, лишь опустив изрядно треснутое стекло, Кузьма Пирогов съязвил:

- Я вот щас жене-то твоей расскажу, как ты тут нашу молодёжь охмуряешь, Михал Никанорович. Будет тебе на орехи, небось!

(Окончание следует).