Останови, выхожу! Перевод А. Курбановой

М. Саидов

Младшая дочка Имацци жила в столице. Каждое лето свой отпуск она проводила в селении. Помогала в хозяйстве пожилым родителям. Ашура по привычке целое лето ждала дочь, но не дождалась.
– Лето заканчивается, но она ни сама не появляется, ни писем не шлет, – пожаловалась она мужу.
– Приедет, куда торопишься?
– Может быть, она заболела или в больницу попала? – забеспокоилась мать. – Вчера я плохой сон увидела. Неспроста это. Все-таки, думаю, мне придется поехать в город.
– Дело хозяйское, – зная об упрямстве Ашуры, Имацци не стал с ней спорить. 
На следующий день Ашура собралась впервые в жизни в город. Одну ее отправлять Имацци не осмелился, так как Ашура не знала ни дорог, ни города. Решил поехать вместе с ней.
По адресу старики нашли дом, в котором жила дочка и начали у соседей спрашивать, не здесь ли живет Жаният?
Почему-то никто из жильцов большого дома не знал девушку с таким именем.
– Как же это так? Как можно не знать нашей доброй Жаният? – удивлялась Ашура. – Может быть, Имацци, в соседнем доме о ней знают? – вопросительно уставилась на мужа неунывающая горянка.
– Старуха, это тебе – не Катанух, чтобы каждый знал о каждом встречном-поперечном. В адресе она точно указала номер своего дома и квартиры, – недовольно отрезал Имацци.
Устав расспрашивать горожан, родители печаль¬но присели на скамейку перед жилым домом. Жаният, возвратившаяся вечером с рабо-ты, нашла родителей в тревожном состоянии. Дочь радостно обняла маму, поздоровалась с отцом. Увидев эту картину, соседи удивились.
– Джанна, они же искали какую-то Жаният? – заговорили соседи, почувствовав неловкость оттого, что они не смогли догадаться, о ком спрашивают старики.
– Я для вас – Джанна, а для родителей – Жаният, – улыбнулась она и позвала родителей в дом.
Ашура обрадовалась, когда увидела, в каких условиях живет ее дочь.
– Эллелей! Дома родник, хочешь холодную воду открывай, хочешь – горячую. Как хорошо, дочь моя, что не приходится тебе ходить за водой за  околицу села.
Жаният зажгла газовую печь и быстро подогрела чай.
– Эллелей, какие чудеса! Зачем надо копошиться с топливом, как жук в навозе, когда можно разжечь костер голым воздухом, – удивилась Ашура.
Дочка показала матери ванную, туалет.
– Да, дочка, оказывается, человек может создать рай для себя и на земле. Твой отец столько лет на земле трудился, но не смог открыть родник во дворе, хотя бы холодной воды, о горячей воде даже не будем говорить, – чуть-чуть грустно покачала головой Ашура.
 Горянка восхищалась всем, пока не увидела на подоконнике бледного одинокого цветочка, выращенного в горшке. Она подошла поближе к до¬машней ромашке. Искривленными пальцами провела по высохшему кому зем¬ли в горшке. Печально осмотрев бледно-розовые лепестки цветка, Ггу¬боко вздохнула, будто устала от тяжелой ноши. Потом она подошла поближе к Имацци, села на табуретку рядом с ним.
– Ты что, старуха, нахмурилась, словно утес, окутанный темно-серым туманом? – удивленно спросил Имацци, ласково глядя на благородную подругу жизни.
– Сколько у нас в горах растет луговых ромашек, гвоздик и других цветов. Мы порой, даже не замечаем их чудной красоты, косим их вместе с травами на сено. А наша Жаният, бедная наша крошка, она здесь один-единственный цветок выращивает в горшочке, на горстке земли, как на своей ладони. Чувствую, как наша ненаглядная дочка скучает по нашим луговым травам, горным цветкам, пению птиц. Она всегда любила слушать пение жаворонка, собирать букеты, – по щекам у Ашуры покатились слезы.
– Ну, что ты, старуха, мелешь? Если бы я был моложе, я, не раздумывая, переселился бы в город. Вода, газ, хлеб, молоко – все рядом. Что ей здесь не хватает?  – Имацци решил успокоить жену.
Допоздна родители рассказывали дочери все сельские новости, расспрашивали о житье-бытье. Легли очень поздно, И всё же Ашура рано встала, приготовила мужу и дочери завтрак. Собрала свою сумку и приготовилась к отъезду домой. Дочь уговаривала маму, хотя бы до выходного погостить.
– Нет, доченька, тесно мне здесь, как в могиле. Такая жуткая здесь ночь, что тоску нагоняет на сердце. Какие-то металлические звуки, странный неприятный шум двигающихся машин, не прекращающийся всю ночь, и ни одного живого звука… За целую бессонную ночь я не услышала ни лая собак, ни пения петухов под утро. Так можно и всю жизнь тоскливо прожить. Как же ты на работу успеваешь, дочка?
– Будильник меня будит, мама. Вчера я его просто выключила, чтобы вы крепко спали.
– Соседи здесь не заходят. И даже не знают твоего настоящего имени, – на лице Ашуры появились мрачные тени, морщины печально углубились. – Нет, городская жизнь не по мне. Если бы даже каждый день меня дынями кормили, и то я не хотела бы здесь жить. Когда живую природу не слышишь, то чув¬ствуешь себя, как в могиле, – вздохнула Ашура, посмотрев на Имацци.
Начал торопиться домой и Имацци.
– Самое главное, доченька, мы нашли тебя здоровой, – сказала Ашура, прощаясь с дочкой.
Жаният взяла билет на вертолет. «Удобно и быстро», – сказала  она родителям.
С детства Ашура завидовала птицам и думала, почему же Аллах не дает крылья человеку. Хотя бы раз подняться в небо и посмотреть с высоты на тех, кто ходит по земле. Не раз она видела во сне, как летала над Катанухом, раскинув руки, подобно крыльям птиц.
Но незаметно жизнь прошла, ни разу не поднявшись в небо. А сегодня, в семидесятилетнем возрасте, когда она и не ожидала, сбылись ее былые, уже забытые мечты.
 «Большая железная птица» поднялась в небо. Сердце Ашуры начало учащенно стучать от ощущения высоты.
– О, Всемогущий Аллах, оказывается, дал же ты человеку такую знания и силу, что он на железных крыльях может парить над землей, – проговорила она, глядя вниз из иллюминатора. Через некоторое время у неё появилась тошнота. Она локтем ударила в бок Имацци, сидящего рядом с ней.
– Попроси остановить! Я хочу выйти, – Ашура приподнялась с кресла.
– Ты что, к ангелам собралась? – улыбнулся он.
– Меня тошнит! Мне надо выйти, попроси остановить вертолёт! –  с кислой миной на лице она умоляюще посмотрела на мужа.
Имацци быстро сообразил, что делать: вытащил сувенирную вазу с закрывающейся крышкой, протянул Ашуре. Она, не понимая, с чего он протягивает подарок дочки, недовольно посмотрела на него.
– Давай в вазу. Ты же не на земле, чтобы выходить, когда хочешь, – серьезно сказал Имацци.
Только сейчас сообразила Ашура, почему муж вытащил подарок дочки. Голова у неё кружилась, живот вздулся, как бурдюк, уши заложило, но «портить» подарок дочери ей не хотелось. Старушка еле выдержала полет. Даже тогда, когда вертолет приземлился, она плохо слышала и видела спускавшегося по ступенькам Има¬цци.
– «Удобно и быстро», – вспомнила Ашура слова дочки. Какое тут удобство, когда не можешь ни выйти из вертолета, когда это тебе необходимо, ни отдохнуть, когда на это у тебя есть желание?  Даже кошке, оказавшейся на высоком дереве, и то легче. Кошка хоть спрыгнуть с него сможет. А из этой железной птицы, никуда! – ворчала горянка. – Нет, на земле все же лучше. Хочешь на голове ходи, хочешь на ногах стой. Земля тебя держит, как держит мать на руках своего младенца.
Горянка отошла от вертолета, наклонившись, поцеловала землю.