Переходный период

Недавно я вычитал из газеты любопытный факт:
   "…Согласно стандартам ООН нищим считается человек, который имеет доход ниже одного доллара в день, т.е. тридцать долларов в месяц…"
   Моя зарплата кинорежиссёра-постановщика высшей категории значительно ниже. Значит я, на мировом уровне, являюсь официально признанным нищим. Или, как говорят на Беларуси, жабраком. А раз так, то мне ничего не остаётся делать, как жабраваць. То есть, просить милостыню. Что я и попытался сделать.
   Дернул для храбрости рюмашку, оделся потеплее и вышел на улицу.
   Спустился в подземный переход недалеко от дома, примостился рядом с небритым мужиком неопределенного возраста в грязной рваной одежде с лиловым «фингалом» под глазом. Для милостыни прихватил круглую жестяную коробку из-под кинопленки с этикеткой «Кодак». Положил под ноги и стал ждать.
   Бомжу иногда подавали. Кто мелочь, а кто и покрупнее. На меня же никто не обращал внимания. Думали, наверное, что просто отдыхаю.
   Примерно через четверть часа ко мне подошёл плечистый молодой человек в короткой дубленке с мобильным телефоном.
   - Разрешение есть? - спросил он небрежно.
   - Что? - не понял я.
   - Разрешение, говорю, есть?
   - Разрешение на что?
   - Ну, на аренду этого места.
   - А что, оно разве арендуется?
   - Не прикидывайся! - обозлился здоровяк. - Если нет разрешения, быстренько сваливай!
   - А если не свалю? - поинтересовался я.
   - Тогда тебя вынесут.
   - Как это, вынесут? - удивился я.
   - А так это! Потому, что сам ты уже выйти не сможешь.
   - Понятно! - сообразил, наконец, я. - И сколько стоит аренда?
   - В зависимости от профессии. Я вижу, ты человек грамотный. Не то, что этот бомж, - парень в дублёнке мотнул головой в сторону небритого соседа. - Что ты умеешь?
   - В каком смысле? - опять не понял я.
   - Ну, петь, музыку играть, танцевать, рисовать, читать стихи или еще что-нибудь там.
   - Вообще-то,  я кинорежиссер.
   - Кинорежиссер?! - удивился здоровяк. -  В натуре? Не врешь? У нас таких еще не было!
   Он отошел в сторонку. Набрал номер по мобильному телефону. И с кем-то о чем-то переговорил.
   Потом подошел ко мне.
   - Шеф хочет лично с тобой побеседовать, - улыбнулся он. - Поехали. Я отвезу.
Мы сели в черный «BMW» и оказались в центре города.
Машина припарковалась у входа в роскошный евроофис.
Охрана проверила документы у парня в дублёнке.
   - Это со мной, - сказал он, показывая на меня. - Мы к шефу.
   - Знаю, - мрачно ответил охранник.
И стал проверять меня детектором на металл.
   - Сеит, - представился холёный седой человек в чёрной шерстяной тройке от «Версачи» и протянул руку с золотым перстнем.
 В другой руке у него были чётки. Сеит буквально благоухал приятным запахом дорогого дезодоранта.
   - Юрий, - ответил я, протягивая ему свою визитную карточку.
   - А я вас, оказывается, знаю! - улыбнулся Сеит, взглянув на визитку. - Смотрел ваши фильмы! Был даже на одной из ваших премьере «Прости нас, мачеха-Россия»! С Будрайтисом и Гурченко в главных ролях!
   - Это не последняя, - поправил его я. - Последняя – «Аномалия». Фантастика по Клиффорду Саймаку. С Будрайтисом, Стебловым и Филипенко в ролях. Продюсер - Марк Рудинштейн.
   - Известные люди! - воскликнул Сеит. - А начинали вы, кажется, как кинооператор с режиссёром Леонидом Нечаевым? Снимали детские музыкальные фильмы-сказки?
   - Да. «Приключение Буратино» это был мой дебют в игровом кино. Потом я снял «Про Красную Шапочку».
   - Фильмы эти известны во всём мире! -  продолжал восторгаться Сеит. - Мне они очень нравятся! И детям моим! И внукам! Я ведь в молодости тоже мечтал поступить во ВГИК на режиссёрский. Но мечте моей, увы, не суждено было сбыться!
   - Наверное, это к лучшему. Иначе вы бы сейчас  вместе со мной выступали здесь в роли просителя.
   - А сколько вы всего сняли фильмов? - поинтересовался Сеит.
   - Двадцать четыре художественных и более сорока документальных. Если бы я снимал их на Западе - я был бы богатым человеком. А здесь я нищий! За последние годы мне удалось снять всего лишь несколько документальных короткометражек. Правда, семья моя чуть с голоду не умерла от тех постановочных, которые я за них получил.
   - Постановочные? А что это такое? -  поинтересовался Сеит.
   - Постановочное вознаграждение - это гонорар. Оплата за творческий труд. Когда-то за режиссёрские постановочные можно было купить «Жигули». Сейчас это - два моих оклада! А ведь снимаю я не каждый день. Между фильмами у меня большой перерыв. Так называемый неоплачиваемый творческий простой. Иногда этот простой может длиться годами. Вот для этого режиссеру и платят постановочные.
   - Да, Юрий, я вас понимаю! Прожить на эти копейки сейчас невозможно, - покачал головой Сеит. - Хотите я дам вам шанс заработать? Пять долларов в час вас устроит? Это тысячу долларов в месяц получается!
   - Вы, случайно, не связаны с Конгрессом Соединенных Штатов? - поинтересовался я.
   - Каким образом? - не понял Сеит.
   - В Америке на законодательном уровне установлена минимальная ставка зарплаты пять долларов в час? - пояснил я.
   - С Конгрессом США у нас, конечно, нет ничего общего. Но мы постоянно следим за конъюнктурой международного рынка труда.
   - И что же я должен делать? Кукую работу вы можете мне предложить?
   - Работать вы будете по специальности. Режиссером-оператором. Художественный фильм я пока предложить вам не смогу. Будете снимать видеохронику. Аппаратура наша. Камера, правда, не «BETAKAM», но тоже профессиональная, «S-VHS». Знакома вам эта техника?
   - Да. Приходилось на ней работать.
Аппаратура действительно была замечательная. Новая видеокамера «Panasonic-9000» с пятью запасными аккумуляторами. Штатив. Ящик трехчасовых видеокассет. Два видеомагнитофона и система цифрового компьютерного  видеомонтажа.
   - А что нужно снимать? - поинтересовался я.
   - Снимать будете наши объекты. В основном, это подземные переходы. Утром, в обед и вечером. Вы же знаете наш контингент! Народ недисциплинированный. На работу вовремя не приходят. И платят не регулярно.  Ну, с этим мы сами справляемся. У нас целый штат бригадиров. Нам нужны ежедневные видеоотчёты. Техника есть, а работать некому. Теперь вся надежда на вас. Ну как? Согласны?
   - Давайте попробуем, - согласился я. - Может, что-нибудь и получится. Как-никак работа все-таки знакомая - творческая. 
   Черный «ВМW» шнырял от перехода к переходу. Сеит знакомил меня со своим контингентом.
   Кроме бомжей, калек, матерей с детьми и воинов-интернационалистов в инвалидных колясках, там встречалась и вполне приличная публика.
   Молодой рок-музыкант в чёрных очках исполнял свои собственные вокальные произведения, аккомпанируя себе на электронном органе «Ямаха». Пенсионеры-орденоносцы с упоением «лабали» на трубе и саксофоне ретромелодии пятидесятых годов. Студенты консерватории разминали свои учебные пассажи из классического репертуара в составе струнного квартета. Подросток пиликал на гармонике, едва попадая в такт. Под этот, с позволения сказать, «аккомпанемент» деревенская девчушка пела какие-то смешные частушки. Пожилой поэт читал нараспев свои поэмы.
   Были там и художники, и чистильщики обуви, и старушки «сигаретницы».
   - Какие у вас взаимоотношения с властями? - спросил я у Сеита.
   - На этот счет можете не волноваться, - уверенно ответил он. - Все, от дежурного милиционера до нужных нам городских чиновников, находятся на нашем довольствии. Стоит это, правда, не дешево. Но и прибыль у нас тоже приличная. Кроме того, мы делаем святое дело! Мы помогаем бедным людям! Обеспечиваем рабочими местами огромную армию безработных. За это нам городские власти должны в ноги кланяться.
   - А на каких условиях работают у вас люди? - поинтересовался я.
   - Условия наши гуманные, - ответил Сеит, поигрывая бусинками четок. - Законы честные, капиталистические. Арендная плата составляет всего лишь 20 процентов от прибыли. Это минимальная налоговая ставка в мире. 
   - Капитализм переходного периода! -  пошутил я.
   - Для нас это действительно переходный период. И в прямом, и в переносном смысле, - пояснил Сеит. - Когда мы окрепнем - завладеем всеми прибыльными точками города. А потом, и страны. Вот тогда, Юрий, я, пожалуй, смогу финансировать ваш художественный фильм. Кстати, что бы вы хотели поставить?
   - Давно собираюсь экранизировать сказку Экзюпери «Маленький принц». Уже и сценарий готов. Это должен быть детский мюзикл. Композитор Алексей Рыбников напишет музыку. Поэты Юрий Энтин и Юлий Ким - стихи… - вовсю размечтался я.
   - Мне тоже нравиться этот проект! Маленький инопланетянин прилетает на Землю, чтобы научить людей любить друг друга! Это же прекрасно! Это то, чего нам сейчас так не хватает! - расфилософствовался Сеит. - Обещаю, Юрий, при первой же возможности помочь вам! А пока будем вместе зарабатывать деньги. Завтра в восемь ноль-ноль приходите на работу…

   Утром будильник зазвонил ровно в восемь ноль-ноль. Я вскочил с кровати. Посмотрел на часы. И ужаснулся. Но потом, сообразил, что к чему. И с облегчением вздохнул: «Надо же, такому присниться!»
   Ну, а может быть, сон этот действительно «в руку»?

                Юрий Елхов
                Yelkhov@list.ru