По ту сторону любви. 30 глава

     Услышав слова мужа, Мунира схватилась за голову и застонала.
     - О, Аллах! О чём она думала? Вот ведь глупая, ох и глупая... папочка, только бы с ним ничего не случилось. Пулат акя, я должна видеть папу! - вдруг встав с дивана, сказала она.
     - А про брата тебе неинтересно узнать? - спросил Пулат, внимательно глядя на реакцию жены.
     Мунира с недоумением посмотрела на мужа.
     - Да... конечно... но он молодой, он конечно поправится. А у папы второй инфаркт, он может не перенести, - ответила Мунира и по её щекам текли слёзы.
     Слёзы сожаления или боли, Пулат акя так и не понял.
     - Закир Искандарович сейчас спит, к нему не пропустят, в понедельник соберут консилиум, профессор Козловский сказал, что нужно стенты ставить, будут делать операцию на сердце. А ведь дело к выписке шло, чувствовал он себя хорошо, хотел уже домой уходить. Мархамат ударила парня ножом в область сердца, чудо, что он вообще выжил. Но твой брат в очень тяжёлом состоянии... - сказал Пулат, так и не поняв чувства жены.
     - Всё случилось из-за него, лучше бы он вообще не появлялся в нашей жизни! Пусть он сдохнет, ублюдок! Такие, как он, вообще не должны рождаться на свет! Ведь всё было хорошо! Папа был здоров и мы жили спокойно, пока не было этой твари! - с отчаянием воскликнула Мунира, глядя на мужа.
     Лицо женщины было искажено болью и злобой, Пулат с удивлением поднял брови.
     - Ты хоть слышишь себя? Замолчи! У тебя тоже есть дети... как так можно... он же брат ваш, неужели ты этого не можешь понять, брат ваш! Посмотрим, насколько тебя любит твоя сестра, если вы с ней так ненавидете родного брата. Боюсь, на следствии Мархамат во всём обвинит тебя, ну в том, что вы его оклеветали с мнимым покушением на тебя, уж точно. Боюсь и тебе не избежать наказания, - негодуя, с возмущением сказал Пулат.
     Он просто не узнавал в этой женщине, с таким злым взглядом, свою жену, всегда такую понимающую и добрую.  Мунира побледнела, об этом она совсем не подумала.
     - Нет... Вы ведь этого не допустите? Я мать Ваших детей, если Вы не забыли, я Ваша жена, - испуганно произнесла Мунира.
     - Как жаль... и это моя жена... об этом нужно было думать, когда ты бессовестно подставила собственного брата. Ты меня знаешь не первый год, Мунира, но видимо, ещё плохо знаешь. Я против своих принципов и своей совести и тем более, против закона, никогда не пойду. Вижу, ты ничем не отличаешься от своей сестры, как жаль... боюсь, я не смогу с тобой жить... позор тебе! Да вам и отец не нужен, если вы не смогли принять его сына, которого он любит. Нет в вас ни чести, ни любви, ни жалости ни к кому и даже к своему отцу. Меня не жди, на развод подам сам! - направляясь к выходу, бросил Пулат.
     В одну минуту, все чувства, что он до сегодняшнего дня питал к Мунире, исчезли, будто нить оборвалась, что связывала их столько лет, в душе остался неприятный осадок. А ведь он ни разу не изменял жене, о других женщинах никогда не думал, хотя со своей внешностью и шармом, волевым характером, вполне мог. Он был честным и порядочным и несмотря на высокую должность, оставался добрым и человечным.
     - Пулат акя? Не уходите! Нет! Я не дам Вам развод! У нас же дети! Ну простите меня, я от отчаяния так сказала! Пулат акя? - выбегая следом за мужем во двор, кричала Мунира.
     Этого она совсем не ожидала, всё что угодно, но то, что Пулат решит с ней развестись... она не могла этого допустить, хотя знала возможности мужа. При желании, он оформит развод и без её участия.
     - Будь ты проклят! Зачем ты только родился на этот свет? Что же теперь будет... - опускаясь на газон во дворе, простонала Мунира, заплакав, когда Пулат вышел за ворота и сев в свою машину, уехал.
     Мархамат, не слушая её проклятия и крики, которыми она покрывала всех вокруг и Валерку, отвели в камеру, куда она вошла и стала тарабанить в дверь, которая с шумом за ней закрылась.
     - Выпустите меня! Вы не имеете права! Позовите моего отца! Пулат акя? Твари! Я вам ещё покажу! Откройте эту проклятую дверь! - кричала Мархамат, не переставая стучать кулаками в железную дверь.
     - А ну сядь! И орать перестань! - услышала она грубый женский оклик за спиной и тут же обернулась, всё же испугавшись, хотя это и продолжалось всего несколько секунд.
      Перед ней сидели несколько женщина и одна из них грозно стояла возле неё.
     - Да кто ты такая, что смеешь приказывать мне? Не родился ещё тот человек, который смеет повышать на меня голос! Ты хоть знаешь, кто я? - со злостью бросила Мархамат и тут же получила удар кулаком в глаз.
     - А здесь, как на кладбище и в бане, все равны! И мне плевать, кто ты, сядь и заткнись, иначе, мало не покажется, - плюнув под ноги Мархамат, которая от удара в лицо, не удержавшись на ногах, упала на грязный пол.
     Мархамат была в шоке, но не испугалась, лишь схватившись за лицо, поднялась с пола и кинулась на свою обидчицу с кулаками. Но тут в драку вмешались и две другие женщины, они били и пинали Мархамат, вновь бросив её на пол, с которого она только что поднялась. Женщина вопила и пинаясь, царапала женщин своими длинными ноготками с ярким маникюром на ухоженных руках, но справится с тремя довольно крупными женщинами, конечно, Мархамат не могла, а они, не щадя, наносили ей удары руками и ногами в живот, по ногам и даже по лицу. Вскоре, она лежала на полу, согнувшись, в рванной кофте и грязных джинсах, оплёванная, с растрёпанными волосами, подбитым глазом, вся в синяках и кровоподтёках. Женщины спокойно, как ни в чём не бывало, вернулись на свои места, одна из них закурила сигарету, другая разложила карты на длинном металлическом столе, привинченном к полу, а третья легла на шконку, словно ничего и не произошло.
     - Вам это с рук не сойдёт, я вам всем ещё покажу, твари! Ммм... ненавижу! Чтоб ты сдох, Валерка! Ненавижу! - восклицала Мархамат, поднимаясь с пола, отплёвываясь кровью и проходя на свободную шконку.
     - Ещё вякнешь, я тебе язык отрежу. И мне наплевать, кто ты и откуда, здесь я - царь и Бог! Поняла? - вскочив со шконки и подходя к Мархамат, сказала женщина, которая, видимо, была в камере за старшую.
     Мархамат промолчала, что совсем было на неё непохоже. Может поняла, что тут не имеет значения, кто она и чья она дочь и одной с тремя женщинами ей не справиться. Она разложила матрас и легла, поджав ноги к животу.
     - Эти женщины не отличаются друг от друга, что Мархамат, что Мунира. Как же я не увидел в ней столько желчи и эгоизма? Бедный парень, досталось тебе от этих злых баб, эх! Не там ты родился, мне бы такого сына, как ты, - бормотал сам себе Пулат, глядя перед собой на дорогу и вспомнив, какой у него избалованный и с гонором сын, хотя несомненно, очень любил своего сына и дочь, которая была очень похожа на свою бабушку и внешне, и характером.
     Он ехал на работу, зная, что там важные дела и отложить их, подчас, бывает невозможно. По дороге он заехал в РОВД Куйбышевского района, где находилась Мархамат.
     - Что там, капитан? Как она себя ведёт? - войдя в кабинет капитана, спросил Пулат.
     Капитан, вскочив со своего стула, вытянулся перед генералом.
     - Здравия желаю, товарищ генерал! Как Вы и приказывали, мы ни во что не вмешивались. Но... её женщины избили, сами понимаете, им всё равно, кто есть кто. Что прикажете делать, товарищ генерал? Может выпустить её, я ведь дело завёл, но к начальнику РОВД с докладом ещё не заходил и на подпись не относил? - растерянно спросил капитан.
     - Капитан Хашимов! Девствуйте по закону, как положено! Несите на подпись и заводите дело, всё, как положено. Её пару дней не трогайте, пусть поймёт, где находится и что натворила, это называется психологическое давление, пусть женщины займутся её воспитанием и собьют с неё неуёмную спесь. Уверен, через два дня она напишет признательные показания, - ответил Пулат.
     - Так точно, действовать по закону, товарищ генерал! - взяв под козырёк, отчеканил капитан.
     - Хотя, навряд ли она что-нибудь поймёт, что мать, что дочери... - подумал Пулат, выходя из кабинета.
     Приехав в ГУИН, он заехал во двор и поставив машину на отведённое для  сотрудников место стоянки, зашёл в своё отделение и прошёл в кабинет. Дел и правда накопилось много, на приём к нему стояли и люди в форме, и гражданские лица, Пулат должен был всех принять и решить насущные вопросы. Генерала Азимова все знали, как принципиального, честного человека, который никогда не отступит от закона, несмотря на личности и должности. Странно было то, что он, будучи молодым, так долго работал в органах и занимал высокую должность. Хотя были и такие, которые тихо говорили, что если бы не влияние его тестя в верхах, товарищ Азимов не достиг бы таких высот и высокого положения. Но Пулат был таким и против своей совести, никогда бы не пошёл.
     Закир Искандарович пришёл в себя, озираясь вокруг и не понимая, почему он снова оказался в другой палате. Он приподнялся и сел на кровати, несмотря на капельницу на руке. В палату вошла медсестра и увидев его, подбежала к нему.
     - Закир Искандарович, прошу Вас, Вам нельзя вставать, ложитесь, пожалуйста! - испуганно восклинула девушка, поправляя капельницу, когда Закир Искандарович послушно лёг.
     - Что со мной, дочка? Как мой сын? - волнуясь, спросил Закир Искандарович.
     - Вам всё скажет Ваш врач, лежите, пожалуйста, - ответила медсестра.
     - Позови профессора Козловского, мне нужно его видеть, - попросил Закир Искандарович, устало закрывая глаза, но тут же открыв их, посмотрел на медсестру.
     - Чего стоишь? Станислава Владимировича позови! - нетерпеливо воскликнул он.
     Девушка тут же выбежала из палаты и минут через десять, в палату вошёл лечащий врач Закира Искандаровича.
     - Наконец Вы пришли в себя, но вам нельзя вставать и тем более, волноваться, прошу Вас, Закир Искандарович, - сказал доктор, увидев, что Закир Искандарович пытается вновь подняться.
     - Где профессор Козловский, доктор? Как там мой сын? - вновь положив голову на подушку, спросил Закир Искандарович.
     - Станислав Владимирович на операции. Ваш сын пока в операционной. Состояние стабильно тяжёлое. Прошу Вас, Закир Искандарович, Вам покой нужен. Как только Станислав Владимирович выйдет с операции, он непременно зайдёт к Вам, - ответил доктор.
     - Давно он зашёл на операцию? - спросил Закир Искандарович.
     - Около двух часов назад, думаю, операция продлится ещё минут сорок, - ответил доктор.
     - Хорошо, я подожду, только пусть зайдёт ко мне, - устало закрывая глаза, ответил Закир Искандарович.
     - Сделай ему успокоительное, больше мы пока ничего не можем сделать, - сказал доктор медсестре, когда они вдвоём вышли из палаты.
     После укола, Закир Искандарович уснул и проснулся около полуночи. Тут же нажав на кнопку вызова, он приподнялся и сел на кровати. В палату прибежала медсестра.
     - Закир Искандарович, что случилось? - взволнованно спросила девушка, правда, это была уже другая медсестра, которая сменила предыдущую.
     - Я же просил Станислава Владимировича зайти ко мне! И не смейте мне делать снотворное! Не стойте, девушка, позовите ко мне профессора! - с возмущением говорил Закир Искандарович.
     - Конечно, я сейчас. Станислав Владимирович сегодня дежурит в отделении, я быстро, - испуганно пробормотала девушка, выбегая из палаты.
     Вскоре, она вернулась вместе с профессором.
     - Закир Искандарович, вижу, Вы уже встали... как себя чувствуете? - спросил Станислав Владимирович, подходя к кровати.
     - Спасибо, Станислав Владимирович, я хорошо себя чувствую. Как мой сын? Я могу его увидеть? - спросил Закир Искандарович, пытаясь встать с кровати.
     - Прошу Вас, Вам ни в коем случае нельзя волноваться, Закир Искандарович. В понедельник я созову консилиум врачей, думаю, мы должны будем сделать Вам операцию. Всего два стента, правда, с промежутком в два месяца.  Ставить сразу два стента опасно, понимаете? - говорил Станислав Владимирович, пытаясь удержать Закира Искандаровича.
     - Бросьте, Станислав Владимирович! Я здоров, как бык. Я должен видеть сына, понимаете? Какие ещё стенты, о чём Вы? Я должен его увидеть, чёрт возьми! - потребовал Закир Искандарович.
     - Хорошо, только не волнуйтесь так. Пойдёмте со мной, я сам Вас к нему провожу, - ответил Станислав Владимирович, выходя из палаты.
     Закир Искандарович пошёл следом за ним, он был взволнован, переживая за Валерку. И когда они зашли в операционную и Закир Искандарович подошёл к Валерке, глядя на его бледное, но красивое, мужественное лицо, этот сильный мужчина вдруг заплакал, нагнувшись над парнем.
     - Сынок, Валера... зеница ока моего... ты молодец, я горжусь тобой, слышишь? Я очень горжусь тобой и очень тебя люблю, - тихо говорил Закир Искандарович, почти у самого лица Валерки, гладя сына по голове, по густым, тёмным, вьющимся волосам.
     Станислав Владимирович, стоя рядом, смотрел на этих мужчин, которые невольно вызывали чувство уважения и восхищения, несмотря на то, в каком положении они находились. И тут случилось непредвиденное... Валерка неожиданно открыл глаза.
     - Папа... - хриплым шёпотом произнёс он.
     - Валера? Сынок! Доктор? Станислав Владимирович? Спасибо тебе, Господи... сынок мой! -  радостно воскликнул Закир Искандарович.
     Станислав Владимирович тут же подошёл к кушетке и пощупал пульс на запястье Валерки, затем приоткрыл ему глаза, померил давление и осторожно послушал сердце, так как шов от операции был совсем свежий.
     - Ну, богатырь! Какой молодец! Это просто чудо, иначе и не скажешь. После такого тяжёлого ранения, думал, что придёт в себя не раньше завтрашнего вечера... какой же сильный парень. Закир Искандарович, Вы вправе гордиться таким парнем, это и правда, чудо, - обернувшись к Закиру Икандаровичу, сказал профессор.
     - Да, мой сын такой, он же мой сын, Станислав Владимирович, мой сын... - расчувствовавшись, с гордостью ответил Закир Искандарович.
     - Поразительно! Давайте уйдём, прошу Вас, ему нужен отдых, впрочем и Вам он не помешает. Теперь-то Вы можете и успокоиться и выспаться наконец. Вы переволновались, - сказал Станислав Владимирович, взяв Закира Искандаровича под руку и уводя из операционной.
     А он оборачивался назад, чтобы ещё раз взглянуть на сына, который почти тут же уснул.