Глава 8. Поселение и первый допрос

- Вот ты где! – послышался голос Акиры из коридора.
- Не пугайтесь, они со мной, - успокоил Синай Эттшек.
- А кто это? – спросила она. – Вернее, как их представить?
- Это одни из лучших адептов Канны. Великий магистр доверила им мне помогать в деле.
В будуар вошли Акира и Нехбет. Присутствующий здесь же слуга даже не стал им мешать пройти.
- Я надеюсь, все целы? – спросил Нехбет.
Синай отвечал:
- Да. Я еле успел.
- Ты чего так рванул? – возмущаясь, гремела Акира. – Захотел всё один решить?
- Хватит, Акира, - унял её Нехбет. – Мы здесь не для того, чтобы выяснять отношения. Мы здесь по делу о разъярённом скоте в Суанроке.
- А разрешите узнать, кто это «мы»? – поинтересовалась Дэстэт, робея немного.
- Акира Такеда, - представилась Акира. – Моя специальность: медицина.
- Нехбет Салим, - молвил следом Нехбет, - адепт Канны.
- А вы разве не из «Белого креста»?
- Только я один, - ответил Синай, - да много умельцев на это и не требуется.
Госпожа что-то хотела произнести, но Нехбет опередил её:
- Не время объяснять, госпожа Дэстэт. Нам давно пора приступать к делу.
- Прямо сейчас??? – удивлённо произнесла Акира.
Синай ввязался:
- Сейчас или никогда, Акира. Мы с Нехбетом сейчас займёмся обустройством жилья на время пребывания. Первый кандидат на опрос твой (Синай показал на госпожу Дэстэт).
- Что? Только усмирили скот и сразу допрос? Ты что, спятил?!
- Поверь, я знаю, что говорю.
Нехбет с Синаем ушли, оставив Акиру наедине со знатной особой. Акира посмотрела на госпожу Дэстэт, а та, глядя ей в глаза, лишь пожала плечами. Надо – так надо.

- И где ты планируешь поселиться? – спросил Нехбет Синая, как только оба отошли от главных ворот поместья Дэстэт.
- Есть здесь, - отвечал Синай, - один такой человечек, он нас и приютит на время. Он проживает здесь, в Суанроке, поближе к центру.
- Да? И кто же?
- Сэмбайс его имя. Когда-то он служил в «Белом кресте» инструктором, много отличных кадров подготовил. А теперь он вышел на пенсию, завёл ферму и с семьёй переехал сюда.
«Да уж, - думал Нехбет, - Ну из связи у тебя, Синай. И как тебе удалось их установить, не понимаю, хоть ты тресни».
Стоит заметить, что пока адепты искали дом некого Сэмбайса, селяне принялись наводить порядок там, где недавно «похозяйничал» взбесившийся скот. Возвели заборы и плетени там, где им подобается быть, восстановили изгороди. Мужчины начали ремонт покарябанных скотом домов и возводили новые сараи на месте старых, а женщины занялись животными и птицей. И хотя очередной раз в селе могло случиться непоправимое, если бы адепты вовремя не вмешались, Нехбет больше всего удивлялся тому, что после случившегося бедствия люди ведут себя ровно так, как будто ничего не было, а всё вокруг шло своим чередом.
Наконец, адепты подошли к ферме Сэмбайса – небольшого с виду участка, окружённого плетёной изгородью. Среди густых кустов (ягодных и декоративных) и фруктовых деревьев возвышалась крыша самого дома; солома, которой она крыта, до того со временем посерела, что издали – особенно в солнечную погоду – она казалась двумя громадными каменными плитами, возложенными на обмазанные глиной и конским навозом кирпичные стены. Но, тем не менее, крыша дома являлась едва ли не самым главным украшением фермы: с мая по август по ней шикарным ковром плетутся вьюн и дикий виноград, а на коньке возле входа на огород крепко сидит гнездо аиста, которое, между прочим, никогда не пустует; осенью же на крышу эффектно ложатся пожелтевшие листья, превращая её тем самым в своего рода корзину, из которой готовы высыпаться золотые и медные монеты. Плетень имеют и огород, и сад, но она меньше в высоту, по ней плетётся дикий виноград, а на поддерживающих его шестках висят горлышком книзу горшки и бидончики. Кроме огорода и сада, хозяин разводил ещё: кур, уток, свиней и овец. Иногда хозяева ходят в лес по грибы и ягоды, а также ловить рыбу; для последнего ходят на реку, на быстрину – там можно поймать бесподобную в этих местах форель.
Когда адепты усмирили животных, старый Сэмбайс тоже, как и все остальные, принялся приводить в порядок свой участок и близлежащую к нему территорию. Никому, даже самой госпоже Дэстэт, неясно, как старику Сэмбайсу удалось сохранить свой участок целее, чем у остальной деревни, хотя ни для кого не секрет, что он когда-то служил в «Белом кресте». Молодёжь даже меж собою поговаривает, что старый Сэмбайс, прослужив в «Белом кресте», знает хитроумные приёмы, которые-то, собственно, и помогли ему все три недели уберечь его участок от взбесившейся животины; только старик не собирается делиться ни с кем своими секретами, дабы те не попали, по его словам, не в те руки. Но, несмотря на свою выучку и проведённые вдали от посторонних глаз годы исправной службы, Сэмбайс отличался добродушным нравом и отзывчивостью, поэтому его очень любила местная детвора – дня не бывает, чтобы к старику не приходил кто-нибудь из детей, либо к нему, либо к его внукам.
Стоило адептам показаться у калитки, заметившая их маленькая, лет пяти, девочка тут же побежала в глубину сада. А стоило им переступить границу улицы и сада Сэмбайса, из дома показалась девушка в синем платье и короткими, белыми, будто мука или снег, волосами. Покосив свои серые, до серебра, глаза на вошедших в сад адептов, она спросила:
- Кто вы? Что вам угодно?
- Скажите, старик Сэмбайс у себя? – спросил Синай вежливо, насколько мог.
Девушка только головой кивнула и что-то пролепетала неслышно, тотчас же послышался голос старика:
- Айли, кто постучался в наш дом?
Услышав его, Синай ответил:
- Тот, кто несёт праведным свет, обездоленным – надежду, а нечестивым – боль и страдания.
Из сада показался рослый старик с густой седой шевелюрой и большими усами. На старике была тёмно-синяя рабочая одежда и мятый шерстяной колпак, а маленькими глазками он не без любопытства рассматривал вошедших в его сад незнакомцев.
- Он всё-таки вызвал сюда добровольцев, - сказал старик, поправив колпак. – «Белый крест» никогда не оставит своих в трудный час. Уж что-что, а своих я издалека узнаю.
- Вообще-то я здесь единственный из «Белого креста», - молвил Синай, подняв левую руку кверху – из раструба перчатки вылез белый крестик, данный ему некогда Россом.
- Особого значения не имеет. С тобой ещё и компания – что ж, вдвоём и работается веселее.
- Трое.
- Ещё лучше, - широко улыбнулся Сэмбайс. – Только куда вы девали третьего?
- Акира сейчас занята, - ввязался в разговор Нехбет. – Допрашивает сейчас госпожу Дэстэт, пока мы вас ищем.
- Ого! Только пришли, и сразу же за дело!
- У нас не было выбора. Либо мы вмешаемся, либо вас всех перебьёт скотина.
- Это мы ещё вовремя подошли, - молвил Синай. – Пришли бы позднее, от деревни и мокрого места бы не осталось.
- Мобильно, оперативно – всё, как полагается в работе вроде вашей. Всё-таки Росс не ошибся в выборе добровольцев… Идём, я вам покажу ваше место.
- Отец, а сарай? – спросила девушка, которая на деле оказалась дочерью Сэмбайса.
- Я уже закончил, и теперь свободен, будто соловей по весне.
Сэмбайс повёл адептов в глубину сада, а Айли, покачав им вслед головою, зашла в дом.
Гостевой домик, который Сэмбайс выстроил для гостей и странников, стоял возле пруда на другом конце сада. Похожий на дом хозяина, но меньше размером, он утопал в вишнёвых деревцах. А внутри всё чистенько, аккуратненько, – прямо как в хорошем заведении Канны, или в доме зажиточного горожанина. На окнах цветы, шитые узором шторки, на полу коврики; постельное бельё украшено причудливыми узорами, а дубовая мебель – поражающей глаз резьбой; в спальне стоит печь. Кроме спальни на троих, в домике ещё присутствовали: кухня, гардероб и кладовая.
- Располагайтесь, - говорил любезный Сэмбайс, заведя адептов в гостевой домик. – Чувствуйте себя, как дома.
Только один из них что-то собрался сказать бывшему инструктору, тот сказал:
- Если понадоблюсь, вы знаете, где меня искать.
Сэмбайс вышел. Адепты принялись располагаться по койкам.
Закончив расположение, которое прошло довольно-таки быстро, как того требует устав адепта, Синай с Нехбетом сели за стол, стоявший посреди комнаты обсудить дальнейший ход действий.
- И каков наш план?  - поинтересовался Нехбет. – Есть предложения?
- А тут и предлагать нечего, - отвечал Синай. – Допрашиваем всех, и местных, и приезжих, возможно, им доводилось видеть того, кто насылает порчу на скот. Или, по крайней мере, слышал о нём. От селян узнаем кое-какие детали, и по ним выйдем на след вредителя.
- Оно, конечно, да. Правда, есть ещё одна проблема – нападения животных могут повториться… Гм… Синай, а можешь сделать ещё таких плашек (Нехбет показал Синаю выданную им же плашку)?
- Сделать-то их – не вопрос. Только куда ты их хочешь повесить?
- Ясное дело, куда, на коровники, курятники, свинарники, кошары, конюшни.
Синай, подумав немного:
- Это можно. Только что ты будешь делать, пока я буду их вырезать?
- Сам же говорил, что допрашивать всех. Кроме двоих. Госпожу Дэстэт ты доверил Акире, а вот хозяин, выходит, на тебе остаётся.
- Хм, работы нам на сегодня хватит с головою…
- Самое главное – найти следы того вредителя, и обезопасить деревню от очередных его нападок, а остальное приложится.
- Обезопасить – дело нехитрое, были бы только инструменты и материал.
- В деревне у всех есть и то, и другое.
- Ну, и замечательно. Из дерева их вырежу.
- А ты сумеешь? – произнёс Нехбет с некоей долей недоверия как в голосе, так и в выражении лица.
- Конечно, – ответил Синай уверенно. - Это всё равно, что из кости вырезать. Дерево – материал податливый, много времени на работу с ним не уйдёт. Знать бы, какое дерево. Хм… Из берёзы сделаю: дерево хорошее, доброе, никого в обиду не даст…

В то время как мужская половина отряда искала Сэмбайса и обустраивала временное жильё, Акира занималась Эттшек. Во время её разговора с ней слуга и несколько плечистых мужчин приводили в порядок поместье Дэстэт и уводили животных с него туда, где им полагается быть.
- Вы говорите, - начала, было, Акира, - это продолжается уже три недели?
- Именно, что три, - отвечала Эттшек. – Ужас! Катастрофа! Три недели назад в Суанроке всё было спокойно, люди жили размеренной жизнью. Но в один погожий день всё переменилось. Животных как будто кто подменил.
- А как это выражалось тогда, в первые дни, часы?
- Это ужасно… как вас...?
- Акира.
- Да, Акира. Сначала коровы, овцы и козы отказывались доиться, а куры – нестись. Лошади не желали впрягаться в плуги и телеги. Вызвали ветеринара, он сказал, что ничего серьёзного не нашёл. А спустя два дня животные стали вести себя… мягко говоря, неадекватно. Они фыркали и роптали на всякого, кто осмелится подойти к ним, били их рогами, копытами, клевали да щипали. Животные не признавали даже собственных владельцев – им всё равно, кто был перед ними. А недели с две тому назад они по-настоящему разбушевались. Вырвались они тогда из загонов да как начали громить всё на своём пути, полдеревни разнесли. Несколько человек пострадали, под копытами быков погибли трое детей. И ещё старушку Мёйзи, варившую отменный эль, насмерть защипали гуси.
От слов Эттшек Акира впала в шок и сморщилась. Эттшек, увидя, что она смутила Акиру, почувствовала себя неловко.
- Прошу прощения, - промолвила она виновато.
- А на первых порах, - продолжала Акира, придя в себя, - были ли… так сказать… перерывы?
- Иногда бывали, но ненадолго. Наш магистр, старец Мэчьи, усмирял скот с помощью особых ритуалов, но их хватало дня на три, не больше. Скот тогда снова начинал буянить. Уже после третьего ритуала старец Мэчьи поклялся найти того, кто насылает порчу и лично разделаться с ним. Прошло время, но старец так и не нашёл его.
- А самого вредителя никто не замечал хотя бы одним глазом?
- Нет. Как раз самое страшное, что его никто не видел. А как старец Мэчьи собирается найти того, кого сам никогда не видел? Ведь насколько я понимаю, подобного рода вредители никогда не раскрывают себя и не выдают своего местоположения. Никогда.
- Скажите, а вам не приходило в голову, что им может быть кто-нибудь из ваших… э… недоброжелателей? Если я правильно расслышала своего коллегу, часть скота на вас кто-то натравил.
Эттшек, призадумавшись ненадолго, ответила:
- Я, честно говоря, не задумывалась над этим. За всё время, что я здесь живу, я ни разу не видела, чтобы на меня хоть кто-то распускал руки или выкинул что-то вульгарное. Откуда у меня может быть недоброжелатели?
- А вы вспомните кого-нибудь, кто вам… позавидовал, высказал нехорошее мнение…
- И не было, - помотала головой Эттшек. – Никто из всех, кого я видела, не произносил отрицательного мнения вслух. Либо положительное, либо держали его при себе, если и было, что держать.
После непродолжительного молчания Эттшек легонько хихикнула.
- Чудик, - сказала она, - надо ж было так Энеазэта назвать.
Акира, разумеется, впала в лёгкое недоумение, хоть и не показала этого внешне.
- Ну, - сказала она, наконец, - если вы пережили очередное нападение животных, и оно вас вымотало, то, пожалуй, не смею вас больше…
- Погодите, Акира, - перебила Эттшек. – Прежде чем вы уйдёте, скажите мне, а ваш коллега… Синай… Он всегда такой, мягко говоря… прямолинейный?
- Не очень понимаю, о чём вы… Но про Синая скажу одно: он никогда не боялся прямо в лицо сказать ровно то, что думает. По-моему, он вообще никого не боится.
Акира глянула на висевшие на стене часы – на дворе стоял полдень.
- Что ж, - говорит, - это пока всё.
- Чет, проводи Акиру, - сказала Эттшек своему слуге, и тот поклонился – верный знак того, что он услышал и понял указание.
- Это излишне, - молвила Акира. – Я сама найду дорогу обратно.
- А вы не заблудитесь?
- Конечно нет, - говорила Акира, отмахиваясь легонько рукой. – Я же адепт, я не нуждаюсь в сопровождении.
- Как вам будет удобно, - сказал учтиво слуга, прозванный Эттшек Четом.
Поклонившись, Акира вышла в коридор.
…Акира, проходя по коридору к выходу, про себя злилась на Синая. Мало того, рванул вперёд, не подождав товарищей, так ещё и повесил на неё шею первый допрос в их деле. А на острове клана Йола он даже оставил её нянькой для непоседы Гары. И чем больше Акира по пути к выходу размышляла обо всём этом этом, тем сильнее ей хотелось накричать на Синая, да как следует врезать ему. И продержись это желание в её голове до конца, если бы с Акирой не случилась одна оказия.
Выйдя из коридора на парадную, Акира ненароком глянула в большое, почти под самый потолок, зеркало. Казалось бы, обычное явление - в зеркало посмотреться; да только вместо своего отражения она увидела стоявшую перед нею Альес – стойка прямая, грудь колесом, руки за спиной, взор её холодный, будто январский мороз. Акира испуганно взвизгнула, дрогнула, встрепенулась, а образ канцлера угрожающе произнёс:
- Если ты очередной раз оплошаешь, я буду разговаривать с тобой в жёсткой форме. Предупреждаю, тебе это вряд ли понравится.
Пригрозив Акире, возникший образ вскоре исчез, и в зеркале Акира снова видела и парадную, и себя.
Было ли это галлюцинацией, вызванной волнением, или дурным предзнаменованием, или неким потаённым страхом, или же хитроумной магической ловушкой, сводящей с ума всякого, кто прибыл в поместье Дэстэт без предупреждения, да ещё с недобрыми намерениями – Акира толком не знала. Но, что бы это ни было, что бы это из себя ни представляло, она пустилась из поместья наутёк, что только пятки засверкали.

Кошара – загон для овец.