Глава 7. Первый бой со скотом

Как и говаривали, что в «Белом кресте», что у канцлера, деревня Суанрок расположена на Западном побережье – самой большой и самой ровной равнине Острова Земли. Ровной неспроста – на этом побережье не встречаются холмы; даже маленькая кочка попадётся здесь лишь милях в двух от самой деревни. Земля Западного побережья отличается плодородием, а пастбища её столь обширны, что хоть город на ней возводи; по причине этого и была построена деревня, из которой происходят самые богатые во всей фракции урожаи, и в которой производят одни из лучших продуктов сельского хозяйства и различных ремесленных изделий. По той же самой причине Великое национальное собрание запретило возводить здесь поселения больше деревни. Но, тем не менее, любой уважающий своё дело ремесленник пожелает попасть в Суанрок, и таковых за всю историю деревни было немало – и раздолье, и простор для творчества, да и материала для ремёсел хватает с головою.
Правда, как Синаю и пояснили в «Белом кресте», в Суанроке появился таинственный вредитель, умеющий насылать порчу и различного рода проклятия. Из-за них домашний скот, который разводят здесь, стал вести себя крайне непредсказуемо. Кто из жителей поумнее был, сбежали подальше; кто не решился или не хотел бросать хозяйство, либо прятался, либо брал в руки всё, что сгодится за оружие и, не боясь, что ему за это будет, оборонялся.
И один из таких «смельчаков» сейчас идёт по деревне в сопровождении двух своих преданных псов.
Это местный богач, господин Энеазэт Цойц, страстный охотник. Себя Энеазет считает галантным и достойным женщин, однако многие, кто с ним виделся, говорят, что он заносчив, порой требователен, и все проблемы он решает лишь одним способом – выстрелом из своего штуцера, который он часто носит с собой на охоту. Хотя может иметь его при себе и по другому поводу; вот и таскается с ним, будто курица с яйцом. Охота для Энеаэта – далеко не развлечение, да и отнюдь не отдых, а вполне серьёзное занятие. Половина его дома завешена трофеями, все коридоры в чучелах животных, которых он добыл когда-то на охоте. В оформлении трофеев и изготовлении чучел Энеазэт никогда не прибегал к помощи чучельников: свежевание, очистка шкур от мяса и жира, мочение в дубильных растворах, возведение каркаса, щиты с декором – всё-всё Энеазэет делал сам. А в досужее от охоты и таксидермии время богатый охотник возделывал огород возле дома; большее внимание уделял цветам, которых у него росло превеликое множество, и один краше другого. А вот что касается женщин, то больше всего на свете мечтает жениться на госпоже Дэстэт, что живёт на другом конце деревни в большом роскошном (по трибальтским меркам) поместье. И как раз сейчас заядлый охотник направился к ней; в одной руке он нёс розы из своего сада, а в зубах одного из его псов сверкал отполированный штуцер.
Эттшек Дэстэт – самый богатый житель деревни Суанрок. Вернее, богатая – это состоятельная, но при том тонкая и чуткая по природе аристократка; селяне знают её как женщину кроткого и добродушного нрава, из-за которого она порою кажется несколько наивной, хотя старается иногда проявить твёрдость, что, впрочем, даётся ей крайне тяжело. Эттшек добродушна, иногда и сердобольна, умеет ценить труды, поэтому юнцы охотно устраиваются к ней поработать денёк-другой за небольшое вознаграждение. Госпожа Дэстэт сочувствовала селянам, которые жили и работали как в самом Суанроке, так и в ближайших с ним соседних селениях, и потому могла оказать даже финансовую помощь нуждающимся. Именно благодаря её стараниям в деревне имеется школа для детей крестьян и ремесленников, а сам Суанрок выглядит едва ли не самой ухоженной из деревень Острова Земли. Жила госпожа Дэстэт одна, семьи у неё не было; в её доме (вернее, особняке) с ней жил престарелый лакей, служивший ещё при отце Эттшек, по характеру да нраву – вылитая госпожа Дэстэт.
Придя к дому рода Дэстэт, Энеазэт постучался в дверь. Ему открыл престарелый лакей Эттшек.
- Чем могу помочь? – спросил он охотника.
- Любезнейший, - отвечает Энеазэт, - мне бы видеть госпожу Эттшек.
- К сожалению, это невозможно. Госпожа Дэстэт напугана нападением зверей, и не сможет вас принять.
- Ах, Энеазет! – послышался женский голос откуда-то с парадной лестницы.
А вскоре у входа появилась и сама Эттшек – рыжеволосая сероглазая женщина лет двадцати восьми – тридцати, в синем кружевном платье, украшенном позолотой и жемчугом.
- Какая неожиданность, - произнесла Эттшек, пройдя мимо слуги, который отошёл в сторону, уступив ей тем самым дорогу.
- Честь имею, моя душенька, - радушно поприветствовал Энеазэт. – Рад приветствовать вас в такой трудный час. «Примите от всего сердца этот скромный дар», - охотник протянул Эттшек цветы.
- О, как… это мило с вашей стороны, - молвила Эттшек, принимая розы.
- Я не смог пройти мимо. Наслышан о вашей беде, и вот он я. Не дадим этим взбесившимся тварям разрушить наше фамильное гнездо.
- Наше «фамильное гнездо»? Кто говорил о браке?
- Всему своё время, моя радость. Первым делом – отбиться от скота. Вам же посоветую забаррикадироваться – один раз они уже пытались вломиться в ваш дом, и не упустят попытку сделать это снова.
Не сказав ни слова в ответ, Эттшек и её лакей заперли дверь на засов и ключ, завалили окна нижних этажей особняка крупной мебелью; и ещё для пущей надёжности закрыли ставни и заколотили досками. Жалко, конечно, портить столь дорогие предметы, но от зверей-то спасаться надо. Животные, пусть даже и двинутые головою – они животные и есть, им приличие да этикет не писаны, словами им не скажешь, не объяснишь.
- Энеазэт, а вы уверены, что это… подходящий способ? – спросила, волнуясь, Эттшек.
- Не сомневайтесь, дорогуша, - ответил охотник, перезаряжая свой штуцер. – Пока я здесь, они не посмеют сюда сунуться. А уж если он залезут, то им не поздоровится.
- Н-но ведь есть гуманный способ. Не обязательно же для этого стрелять.
- Увы, моя душенька, это вирус. Его нельзя вылечить, только выжечь. Эти животные уже съели всю траву за всю жизнь, и теперь подхватили неизвестный науке вирус, их уже не спасти.
- Уверены, что это вирус?
- Абсолютно, моя радость…
А к обороне они подготовились вовремя, равно как и все жители Суанрока. Не успел заядлый охотник продолжить свою речь, домашние животные, как он и предполагал, взбесились, и в очередной раз начали безобразничать. И ринулись они, разумеется, к вилле Дэстэт, как это, по словам Энеазэта, произошло раньше…

Едва юные адепты дошли до окраины деревни, видят, как коровы, свиньи, бараны, лошади да птицы домашние, собравшись в одно стадо, несутся по деревне, давят народ, какой им подвернётся, и громят всё, что на пути им встанет. Народ в панике; кто-то ищет, где спрятаться, а кто-то пытается защитить себя.
- Так-с, - молвил Нехбет, оглядев мигом творившееся в деревне безобразие, - пришла пора показать, кто на что горазд.
- За дело, ребята! – скомандовала Акира, и юные адепты, не раздумывая, бросились сломя голову в деревню на подмогу.
Только добежали они до окраины, Нехбет, сделав несколько жестов руками, прошептал что-то себе под нос. Тотчас же из-под земли появились древесные корни; они, переплетаясь меж собою, вырастали в размере и в длину, опутывали ноги взбесившихся животных, тем самым обездвижив их. Рыпаются звери, сопротивляются, а сделать ничего не могут – слишком крепки выросшие из земли корни, вырваться им не позволяют.
Воспользовавшись этим, Акира достала протянутую ей Синаем плашку, прочитала вслух, что на ней вырезано. Оказавшись  в зоне действия плашки, опутанный корнями, которые вызвал Нехбет, скот сразу же присмирел – снова мирный и спокойный, как ни в чём не бывало. И тогда они поняли: Синай выдал им усмиряющие амулеты, самое то средство, чтобы усмирить разбушевавшиеся стада.
- О, никак подкрепление! – воскликнул кто-то из крестьян, увидев, как адепты усмирили часть скота, не причинив ему никакого вреда.
Усмирив одно стадо, адепты принялись за другое – его пыл поубавился. А потом ещё часть зверья усмирили похожим способом. И ещё, и ещё… Вот так со скотом и управились.
- Поторопитесь, ребятки! – вмешалась в дело женщина – вероятно, доярка. – Госпоже Дэстэт угрожает опасность! Её дом на другом конце деревни!
Сказано – сделано. Адепты тотчас же, ни секунды не теряя, поспешили в указанное дояркой место.
И та доярка оказалась права: те стада, до которых адепты ещё не добрались, заполонили поместье Дэстэт, и громят в нём всё, что только увидят или найдут; сильнее всех страдал сам особняк, где, по предположению самих адептов, и находилась сама госпожа Эттшек. Акиру более поразило число голов животных – их было в разы больше, чем в тех местах, где они только что бывали; звери как будто со всего света сбежались! Приклеились они к особняку Дэстэт, и ломятся в него – чуют, что внутри кто-то есть. И видно было, как из одного окна мелькал огонь и сочился пороховой дым – это Энеазэт палил по скотине из своего штуцера; какая животина падает с первого выстрела, а с какой ещё стоит помучиться… С подобным Нехбет и Акира сталкивались уже на острове Йола, только на них набросились дикие животные, а вовсе не домашний скот; и тогда они обошлись помощью печатей-оберегов Синая, а не плашками и хитроумными для селян приёмами, даже, наконец, оружием вроде ножей или штуцера.
Однако жаловаться на несчастливую долю адепту не полагается, а потому юнцам оставалось лишь сунуться в самую гущу скотьего кома, окружившего особняк. И с тем, что у них имеется.
- Ну, Синай, ты хотел показать, что умеешь, - сказала Акира на бегу.
- Тогда смотри, - ответил Синай.
Тут же он рванул быстрее товарищей, перепрыгнул на удивление им кованую ограду и подбежал к скоту поближе. Животные, завидев адепта в белой мантии, толпой ринулись к нему. От топота копыт задрожала земля, воздух наполнился хрипом, фырканьем и прочими звуками, какие способны издать домашние животные.
Дождавшись, пока скотина подбежит на достаточно близкое расстояние, Синай вытянул руку вперёд, да как крикнет:
- Замри!!!
Животные тотчас же замерли на месте, будто статуи, так и не добежав до Синая. Изумлённые таким приёмом Акира с Нехбетом без всякий раздумий перелезли через ограду, и дальше побежали. «Ты не говорил мне, что можешь заставить врагов замирать на месте», - вместе подумали они, не перестав удивляться даже когда добежали до Синая.
- Кто это за недоразумение? – спросил вдруг Энеазэт, увидев, как какой-то проходимец бесцеремонно проник в поместье Дэстэт и отнял у него возможность проявить себя.
- О ком вы, Энеазэт? – поинтересовалась у охотника Эттшек. Она сейчас находилась в глубине своего будуара, подальше от разъярённого скота, а потому не понимала, о ком шла речь.
- У вас, моя душенька, в саду какой-то проходимец!
- Проходимец?
- Да. Он незаконно проник в ваше поместье и заставляет скот подчиняться ему.
- Правда?
- Правдивее некуда. Я не смогу допустить, чтобы какие-то проходимцы отнимали у меня законную добычу.
- Подождите, я хочу посмотреть на него.
- Не советую, моя радость. За окном опасность, вам лучше оставаться на месте.
Дэстэт приняла такое положение, сделала такое выражение лица, что показалась охотнику милее, чем она обыкновенно бывает. Энеазэту, несмотря на свойственные ему упорство и умение стоять на своём, ничего не осталось делать, как пойти госпоже Эттшек на уступки.
Только подошла она к окну, в него, разбив стекло и немного рамы, ворвалась бешеная курица. Вцепилась птица в волосы аристократке, и давай клевать её, попеременно царапая когтями голову. Ошарашенная появлением в будуаре птицы, Эттшек с истерическими криками заметалась по комнате, пытаясь отогнать от себя хохлатку.
- Что я говорил вам, моя радость! – говорил Энеазэт, нацеливая свой штуцер на курицу. – Ладно, потерпите немного, сейчас я сниму эту птичку.
Не успел охотник нажать на спусковой крючок, в комнате появилось сначала штуки четыре утки, потом ещё несколько. Охотник начал отбиваться от них прикладом. По будуару полетели пух и перья.
Увидя это, старый лакей тут же принялся запирать окна будуара; он закрывал их не только на ставни, но и заваливал сами ставни всем, что только подворачивалось ему под руки: книги, ширма, доски. Лакею было даже плевать на преклонный возраст, ведь главное для него – жизнь хозяйки, и он во что бы то ни стало должен сохранить её, пусть даже нестандартными способами.
Однако птицы неожиданно успокоились, и вскоре перестали кидаться на всех, кто присутствовал в будуаре. Изумлённый не меньше других Энеазэт сразу же нацелил штуцер на уходившую куда-то утку. Так и преследовал её, проводя мушкой, пока не наткнулся дулом на то самое «недоразумение». Им оказался Синай, который в эту минуту и попался на мушку; пока птицы терроризировали будуар и всех, кто там находился, он, обездвижив окруживших особняк животных и доверив их обезвреживание товарищам, взобрался по выступам и лепнине в полуоткрытое окно, из которого стрелял Энеазэт, влез в него, и с помощью костяной плашки усмирил птиц.
- Что это недоразумение делает здесь? – спросил охотник, опустив дуло штуцера.
- О, ваша помощь была очень кстати, - сказала госпожа Дэстэт, отмахиваясь от круживших возле неё перьев. – Благодарю вас. А как вас представить?
Синай, убирая плашку в карман:
- Синай Вамну, адепт «Белого креста». Прислан из Канны вышеуказанной организацией для устранения того, что стало причиной случившегося здесь бедствия.
- О, как это любезно с вашей стороны. Вы как раз вовремя. Это же ужас! – здесь уже три недели проблемы со скотом. Три недели подряд одно бедствие следует за другим…
- Можете не продолжать, - успокаивающе перебил её Синай. – Меня осведомили о сложившейся ситуации в Суанроке. Уверяю, мы найдём причину сего безобразия и обезвредим её.
- Покорнейше прошу, искорените этот вирус. Из-за него животные не только неадекватны, но и постоянно норовят напасть на меня и лишить жизни…
- Вынужден огорчить Вас: это и не вирус вовсе. Вернее, это совсем не вирус, не болезнь. Скорее всего, домашний скот на вас кто-то натравил.
- Вы так считаете?
- Уверен. Сдаётся мне, здесь не обошлось без нечистой силы. Я бы сказал даже – без чьего-то вмешательства со стороны. Наконец, колдовства…
- Кто вам поверит, что это нашествие имеет магическую природу? – усмехнулся Энеазэт.
- Никаких доказательств на то не надо. Я так давно этим занимаюсь, что научился определять это на глаз. А ваши охотничьи заморочки попрошу оставить в стороне – магию победит только магия (Синай похлопал себя по карману штанов, где лежала сделанная им костяная плашка).
- Энеазэт, - вставила Эттшек на опережение готовому взорваться от слов Синая охотнику, - только посмотрите на это (она подошла к окну и раскрыла ставни). Адепты «Белого креста» избавили от разъярённого скота моё поместье и спасли мне жизнь. Великолепно.
- Это безобразие! – молвил охотник, недовольный произошедшим в отличие от аристократки. – Появиться ни свет, ни заря без приглашения и бесцеремонно вмешаться в дела…
- Остынь, чудик, - перебил Синай. – Всё сложилось согласно обстоятельству, ничего бесцеремонного, ибо подобное не терпит церемоний. Скажи лучше «спасибо», что мы вовремя подоспели, а то лежать бы тебе здесь истоптанным кобылой вместе с госпожой Дэстэт.
- Да как ты смеешь?! – произнёс яростно Энеазэт. Он даже хотел хорошо врезать Синаю за бестактность, однако, взглянув на ошеломлённую Дэстэт, раздумал. – С этого момента, - говорит он, выпрямившись, - я отказываюсь содействовать этому недоразумению и терпеть унижения с его стороны. А пока… разрешите откланяться. Ивли, Грай, за мной! – свистнул он своих собак, взял штуцер и вышел из дома.
«На себя посмотри, чучело!» - подумал Синай, глядя на уходившего охотника.
- Я могу чем-нибудь помочь вам? – спросила Эттшек Синая.
- Не стоит, госпожа Дэстэт, - ответил Синай. – Вот только как быть с беспорядком, который учинили животные?
- За это можете не беспокоиться, это уже не в первый раз. Благо, народ у нас трудолюбивый, они быстро управятся.

Штуцер – кремнёвое охотничье ружьё крупного калибра.