Что такое хорошо и что такое плохо

Что такое хорошо и что такое плохо.

17 глава из книги "Юнона и авось, или Развод длиною в четверть века"

Крошка сын
               к отцу пришёл,
И спросила кроха:
– Что такое
                х о р о ш о
И что такое
               п л о х о ?
                (В.Маяковский)

Не бывает людей без недостатков. Что же решает, будут мужчина и женщина вместе или нет? Что решает, оставит работодатель в фирме того или иного сотрудника, или постарается с ним как можно скорее расстаться?
Для себя это вопрос Андрей решал просто. Если масса (не количество) положительных качеств перевешивала массу качеств отрицательных, значит можно не расставаться. Если наоборот, сумма недостатков (по значению, конечно, а не по количеству) становилась значительнее суммы достоинств – не о чем дальше разговаривать: мучения неоправданы. Конечно, могло быть и так, что только один, но весомый проступок мог разом перечеркнуть длиннющий список достоинств. Например, предательство.
С Юноной картина получалась неоднозначная. Дело в том, что на фоне постепенно открывающихся на протяжении лет недостатков характера происходило одновременно «испарение» всех тех привлекательных моментов в её поведении, которые в 1995-1996 годах повлияли на решения Андрея сблизиться с нею. Но вместе с этим шёл «прирост» других её положительных качеств, которые были для россиянина также неимоверно важны – она становилась всё более компетентной и всё более преданной сотрудницей фирмы. Summa summarum, повышение интенсивности трепания нервов Андрею шло параллельно с повышением ценности и полезности Юноны как сотрудника. Причём темпы второго процесса опережали темпы процесса первого. Из чего рождался парадокс: хочешь иметь в фирме «правую руку» – смирись с тем, что эта рука будет тебе время от времени давать пощёчины (или дёргать за нос – каждый может подобрать себе аллегорию по вкусу).

Шефу фирмы особенно врезался в память тот эпизод, когда он впервые почувствовал гордость за Юнону и с удовлетворением отметил мысленно, что незаметно для него полька превратилась во вполне квалифицированного, самостоятельного и инициативного сотрудника. Эпизод этот был связан с проблемами в одном из банков, который обслуживал фирму Андрея. Назывался он КРЕДИТ БАНК. Существовал с 1990 по 2013 и в конце своей деятельности входил в десятку крупнейших польских банков.
Случилось пару раз, что, к огромному удивлению россиянина, сальдо на расчётном счёте фирмы на день-два внезапно необъяснимым образом «скакало». Например, уменьшалось на сумму около двадцати тысяч злотых* , а через день-два самостоятельно выравнивалось.

  *Около 7.000 долларов США по тогдашнему курсу (прим. авт.)

Шеф фирмы, который ежедневно планировал платежи за поставки газа, за аренду цистерн, за услуги экспедиторов, таможню и много чего ещё никак не мог смириться с такими финансовыми фокусами, и направился в банк объясняться. Взял с собой и Юнону. И оказалось – не зря. Он рассчитывал, что полька поможет ему правильно высказать менеджеру банка свои мысли та тему происходящего, но результат превзошёл его ожидания. Юнона практически провела весь разговор сама, причём сделала это так грамотно и достойно, что Андрей в душе тихо радовался тому, что отработавшая у него всего полтора года сотрудница так быстро набралась опыта и незаметно для него превратилась в очень полезную помощницу. Полька так хорошо формулировала проблему, что россиянин поймал себя на мысли, что он сам лучше бы не смог. Это было очень приятно, и чувство гордости за Юнону переполнило его.
Менеджер, конечно же, обещал «разобраться в проблеме», «проверить сигнал» и так далее, приносил извинения. Пару дней позже фирма получила официальную информацию из банка, что сигнал подтвердился, что сотрудник-операционист, проводящий такие операции с целью «временных кредитований» связанных с ним клиентов банка, был уволен. Это был первый случай, когда Андрею пришла в голову мысль, что Юнона перестаёт быть уже просто сотрудником-испонителем, а вполне может быть помощницей, способной заменить его в нужную минуту. Помощницей, кторая без каких-то предварительных инструкций поступит в критической ситуации точно так же, как поступил бы он сам, подберёт слова в разговоре с контрагентом подобные тем, которые пришли бы на ум ему самому. Такого рода сотрудник в любой фирме для шефа – это неоценимый клад. И это было ХОРОШО.

И это же «хорошо» порою превращалось в «плохо». Когда Юнона, став уже в двухтысячных полноправной заместительнецей шефа фирмы, пыталась организовать работу подчинённых так, как того требовали процедуры, установленные в фирме самим владельцем. Понимание-то задачи у неё было правильное, но вот форма... Способ делать замечания новым сотрудникам, которые только ещё учились, манера разговора польки не раз доводили оных сотрудников (в основном сотрудниц) до слёз. Язвительность, менторский, поучающий тон, категоричность – в общем там, где для начала можно было обойтись вполне обычным доброжелательным замечанием, «правая рука» шефа фирмы устраивала целую лекцию. Некоторые новички не выдерживали такого психологического давления и увольнялись сами. Самое обидное, что по сути все замечания и требования Юноны были правильные и следовали из требований самого россиянина. Но, как говорится в пословице: «заставь дурака Богу молиться...» И это было ПЛОХО.

Второй минус в работе польки вскрылся вследствие излишней культурности и вежливости владельца фирмы в способе давать поручения и делать замечания. Вследствие многолетней выработавшейся ещё в России привычки, при общении с подчинёнными, которых считал вполне умными людьми (то есть такими, которым не требовалось «разжёвывать» очевидные вещи), Андрей зачастую давал поручения в форме вопроса. В случае с полькой это оказалось камнем преткновения. Скорее даже Великой Китайской Стеной. За много лет Юнона так и не сумела (или не захотела?) научиться тому, что когда шеф задаёт вопрос типа «а может быть надо сделать так и так?» или «а у них есть в оферте то-то и то-то?», то он не её традиционного ответа «НЕ ЗНАЮ» ожидает, а наоборот – даёт поручение или что-то сделать, или от кого-то получить какую-нибудь информацию. Андрея не раз выводила из себя эта нарочитая невосприимчивость Юноны к контексту задаваемых им вопросов. Не раз он, разгорячившись, даже объяснял ей прямым текстом, что когда шеф задаёт вопрос, то это надо воспринимать как руководство к действию по выяснению ответа на этот вопрос, а не ограничиваться тупым и равнодушным «не знаю». И эта девиация была очень странной, поскольку в целом Юнона досконально знала механизм действия фирм Андрея, их потребности, свои стратегические задачи, что было очень ХОРОШО. Но из года в год повторяясь, именно этот нюанс, выражавшийся в упорном нежелании воспринять вопросы Андрея как задание, начал восприниматься им как скрытое вредное противостояние польки. Непонятно только, противостояние чему и во имя чего.
Привело это всё к тому, что именно в общении с Юноной россиянин должен был постоянно контролировать своё естество и стараться изъясняться короткими, по возможности однозначно понимаемыми, словно военные приказы, фразами. Чтобы ни разночтений, ни недопонимания... Но она и там ухитрялась иногда сказать: «А я не так тебя поняла». И это было ПЛОХО.
В отличие от подавляющего большинства сотрудников, Юнона всегда была готова и способна научиться чему-то новому, что требовалось для дальнейшего развития фирм Андрея. Тонкости таможенной процедуры, бюрократические формальности при регистрации новой фирмы или внесении изменений в документы уже существующей, процедура получения разрешения на работу иностранного гражданина – в любую новую тему она без принуждений «вгрызалась» и становилась через некоторое время экспертом. Причём некоторые вещи она делала по собственной инициативе. И это было ХОРОШО.

Было у польки (впрочем не сразу появилось, но раз появившись начало из года в год всё более раздражать Андрея) одно часто употребляемое слово – «замешание»*  . Она приспособилась употреблять его всякий раз, когда требовалось объяснить шефу какую-нибудь ошибку в документах или действиях. Якобы такое было «замешание», что натурально произошла ошибка, накладка, что-то проглядела, о чём-то забыла.
Чрезмерная частота употребления этого слова в качестве объяснения причины неправильно или небрежно выполненной работы постепенно начала раздражать владельца фирмы, и он не раз обращал внимание польки на то, что «замешанием» она называет обычную ежедневную деятельность и нечего, мол, прикрываться этим словом. Но она продолжала это делать. Видимо, выработалась рефлекторная привычка. А может быть, так было ей удобнее – шаблонный ответ урезал возможность развить дискуссию и докопаться до истинной причины. И это было ПЛОХО.

*  Замешание (польск. Zamieszanie) – смятение, беспорядок, суматоха

Ещё одна особенность поведения Юноны, которую, бесспорно, следует занести в категорию «что такое „плохо”» появилась (а может быть всего лишь проявилась) в последние четыре-пять лет общения с Андреем. На том, так называемом «третьем этапе» их отношений (см. главу «Слова я слушаю твои, но ничего они не значат...»), когда она практически перестала извиняться за нотки хамства, которые пробивались в её разговорах с россиянином. Обычным для неё делом стало прерывание Андрея, когда он что-то говорил, причём прерывание не вежливым, с извинениями, способом, а именно беспардонное. И наоборот, когда, желая сэкономить собственное время, владелец фирмы прерывал свою «правую руку» в какой-то длинной сентенции, чтобы получить поскорее нужную ему информацию, Юнона кривилась недовольно и ДЕМОНСТРАТИВНО старалась закончить фразу или даже целое объяснение, всем своим видом и тоном показывая: «Фи, какой шеф некультурный, женщину прерывает». Причём это финальное окончание словесного потока, которое Андрей безуспешно пытался прервать, как правило произносилось ею уже повышенным тоном, с интонациями базарной бабы (тут это словосочетание использовано не с целью обидеть образ, а всего лишь из-за наиболее подходящего шаблонного способа поведения). Не раз и не два пытался россиянин втолковать своей заместительнице, что общепринятой нормой правильного служебного поведения как раз является то, что если шеф начал говорить в процессе речи подчинённого, то обязанностью подчинённого, равно как и признаком хорошего воспитания, есть замолкнуть и внимать. Разъяснения такого рода никакого эффекта не дали – Юнона упорно продолжала эволюционировать в сторону «базарности». И это было ПЛОХО.

Была ещё одна черта, которую можно смело считать мешающей работе, но, впрочем эта особенность – проблема вообще большинства ныне трудящихся офисных работников в возрасте до сорока лет. Касалось это оперативной переписки по электронной почте или через СМС. Не дай Бог было задать Юноне несколько вопросов в одном сообщении. В девяноста процентах случаев какой-то (или даже несколько) оказывались проигнорированными. Или незамеченными – трудно понять. Некоторое время россиянин даже старался нумеровать задаваемые вопросы или задания, если высылал их в одном пакете. Но это редко помогало. Особенность эта, приобретая уже черты некоей зловредности, особенно усилилась с весны 2020 года, когда полька постановила «работать отдельно». И это было ПЛОХО.
Конечно же, вышеприведённые примеры не исчерпывают всего списка. Конечно же, хорошего тоже было немало, но... Резюме таково: к концу своего пребывания в фирмах россиянина Юнона настолько снизила качество своего ОТНОШЕНИЯ к работе (появилось равнодушие, нежелание признавать свои ошибки), что на фоне усугубляющегося отсутствия уважения к самому владельцу фирмы – Андрею – все её положительные качества как сотрудника стали таять. А оттого пропорция между массой хорошего и массой плохого тут же начала угрожающе кренить стрелку весов неумолимо в направлении под символическим названием «последняя капля, которая переполнила...»

Скачать и прочитать правильно отформатированную книгу целиком можно на Литрес.ру